Похождения в доме и на крыше

 

Паддингтон вздрогнул, проснулся, сел в постели и протёр глаза. Поначалу он никак не мог сообразить, где находится, но мало-помалу, наталкиваясь взглядом на знакомые предметы, понял, что лежит в своей собственной кроватке.

В окно вовсю светило солнышко. Паддингтон зажмурился и снова улёгся поудобнее, заложив лапы за голову и задумчиво глядя в потолок.

Что именно его разбудило, так и осталось загадкой, но Паддингтон был страшно рад, что проснулся, потому что ему приснился ужасно скверный сон про большую банку его любимого мармелада.

 

Во сне он пытался открыть эту самую банку, но она оказалась закупорена на редкость плотно, и ничего не помогало. Лучший консервный нож миссис Бёрд сломался пополам, а когда он попробовал зажать банку в дверях, дверь свалилась на пол. Даже молоток мистера Брауна не помог — после нескольких сильных ударов он сорвался с рукоятки и разбил окно гостиной. Кто знает, какие ещё несчастья могли бы приключиться, не проснись он вовремя.

Паддингтон облегчённо вздохнул, сунул лапу в открытую банку с мармеладом (чтобы окончательно удостовериться, что всё в порядке) и снова закрыл глаза.

В доме стояла непривычная тишина, потому что Паддингтон остался в нём один-одинёшенек. Утром Джонатан и Джуди совершенно неожиданно получили приглашение на праздничное чаепитие, а миссис Браун и миссис Бёрд — письмо с просьбой навестить престарелую тётушку, которая жила на другом конце Лондона.

Строго говоря, и Паддингтон оказался дома совершенно случайно, потому что мистер Браун попросил его отнести книги в библиотеку, а заодно посмотреть в справочном отделе всякую всячину по длинному-длинному списку.

Вот из-за этого списка всё и случилось: после обеда Паддингтон унёс его к себе в комнату, чтобы как следует изучить, и сам не заметил, как заснул.

Теперь уже трудно было сказать, что его усыпило: очень плотный обед с двумя порциями сытного сдобного пудинга, или полуденная жара, или и то и другое вместе; но, как бы там ни было, он проспал довольно долго, и теперь где-то вдалеке часы отбивали три.

И вдруг, когда затих бой часов, Паддингтон подскочил, сел в кровати и круглыми глазами уставился в потолок. Неужели и это ему снится? Нет, он отчётливо слышал, как прямо над головой кто-то тихонько скребётся. Звук возник возле двери, переместился в другой конец комнаты, прозвучал у окна, замер, а потом всё повторилось в обратном порядке.

Паддингтон не верил своим ушам. А когда наступившую было тишину нарушили удары молотка, у него чуть глаза не вылезли на затылок.

Ущипнув себя разика два, чтобы удостовериться, что это не сон, медвежонок вскочил с кровати и отправился на разведку.

Прежде всего он распахнул окно, но там его ждала новая неожиданность: с крыши свешивалась чёрная змеевидная кишка, которая поплясала в воздухе и рывком втянулась наверх.

Паддингтон проворно отскочил на середину комнаты, а потом схватил шляпу, чемодан и выбежал вон, захлопнув за собой дверь.

После такого кошмарного сна и не менее кошмарного пробуждения он готов был увидеть почти что угодно — но только не то, что ждало его на лестничной площадке! Он едва удержался, чтобы не удрать обратно в комнату.

Он увидел приставную лесенку, которой после обеда здесь и в помине не было. Прислонена она была к люку в потолке, ведущему на чердак. И, что уж совсем неприятно, крышка люка была открыта настежь!

Паддингтон был медведь не робкого десятка, но и ему потребовалось несколько минут, чтобы собрать всё своё мужество. Он поглубже нахлобучил шляпу, поставил поближе чемодан (на всякий пожарный случай) и осторожно начал карабкаться вверх.

На последней ступеньке, откуда было видно, что происходит на чердаке, подтвердились самые худшие его опасения: он увидел злодея в голубом комбинезоне и фетровой шляпе, с фонариком в одной руке, с чем-то вроде длинного ножа в другой, который крался по чердачным балкам!

Несколько секунд Паддингтон наблюдал за ним, затаив дыхание, и наконец сообразил, что надо делать. Осторожно протянув лапу, он нащупал в темноте ручку, захлопнул люк, поплотнее задвинул задвижку и кубарем скатился вниз, в безопасность.

На крыше тут же забили тревогу: оттуда послышались вопли, топот, а потом кто-то отчаянно забарабанил в крышку люка. Но Паддингтон был уже далеко. К шуму, долетавшему с чердака, прибавился хлопок входной двери, и медвежонок быстро зашагал по улице. На его мордочке было очень решительное выражение. Мало того что ему приснился дурной сон, наяву произошли ещё куда более страшные вещи, и он решил, что самое время звать на помощь.

Повернув за угол раз-другой, Паддингтон наконец-то добрался до своей цели. Это был внушительный старинный дом, стоявший в сторонке. Почти все окна были забраны решётками, а над крыльцом висела голубая лампочка с надписью: «ПОЛИЦИЯ».

Паддингтон поднялся на крыльцо, вошёл внутрь и остановился. Перед ним оказалось сразу несколько дверей, и он никак не мог решить, какая лучше. Наконец он выбрал ту, что была справа — большую и коричневую. Она казалась самой внушительной, а Паддингтон твёрдо верил, что чем главнее начальник, тем скорее придёт помощь.

Он постучал и принялся ждать, прижав ухо к замочной скважине. Наконец сиплый голос проговорил «войдите», и медвежонок вошёл.

В комнате, у окна, стоял стол, за которым сидел один-единственный полицейский. Он бросил на Паддингтона недовольный взгляд.

— Вам не сюда, — буркнул он. — Вход для правонарушителей с другой стороны.

— Для правонарушителей?! — возмутился Паддингтон, пронзив полицейского суровым взглядом. — Я не правонарушитель! Я медведь!

Полицейский так и подскочил.

— Ох, простите, пожалуйста, — извинился он. — В этих потёмках поди чего разбери. Я было принял вас за Волосатого Вилли.

— За Волосатого Вилли? — повторил Паддингтон, не веря своим ушам.

— Мы его между собой зовём «Портобельский проныра», — доверительно сообщил полицейский. — В последнее время от него спасу нет. Пользуется тем, что мал ростом, и влезает в окна, пока хозяев нет дома…

Пристальный, суровый взгляд медвежонка заставил его переменить тему:

— Э-э… чем могу быть полезен?

— Мне срочно нужна лупа, — заявил Паддингтон, ставя на пол чемодан.

— Лупа? — поразился полицейский. — Боюсь, дружище, это только в детективных романах сыщики ходят с лупами. Если хотите, в лаборатории наверняка найдётся микроскоп…

— На дверях написано, что это у вас, — настаивал Паддингтон. — Там табличка висит.

Полицейский наморщил лоб и вдруг сообразил.

— А, ясно! — сказал он. — Не лупа, а ЛУП! Так это же совсем другое дело. ЛУП значит Лондонская уголовная полиция, то есть мы занимаемся всякими преступниками.

— Пусть так, — не сдавался Паддингтон. — Видите ли, к мистеру Брауну на крышу как раз залез преступник, и им срочно надо заняться.

— К мистеру Брауну на крышу залез преступник? — оживился полицейский.

Он взял блокнот и карандаш и тщательно записал рассказ медвежонка.

— Здорово сработано, мишка, — похвалил он, дослушав до конца. — Нам нечасто удаётся взять мошенника с поличным. Сейчас высылаю оперативную группу.

С этими словами он нажал кнопку на столе, и в ту же секунду весь полицейский участок загудел, как встревоженный улей. Паддингтон едва успел поправить шляпу и подцепить чемодан, как его подхватили, вывели во двор и запихали в огромную чёрную машину.

Машина тронулась и понеслась в сторону Виндзорского Сада. Паддингтон с важным видом сидел на заднем сиденье. Он ещё никогда не ездил в полицейской машине, и это оказалось страшно интересно. Они мчались с бешеной скоростью и даже не остановились на красный свет, потому что постовой специально для них задержал движение.

 

— Приехали, мишка, — сказал полицейский, когда машина взвизгнула тормозами у дома Браунов. — Показывай дорогу. Только осторожно, если у него нож, надо быть начеку.

Паддингтон поразмыслил и вежливо приподнял шляпу.

— После вас, — сказал он и пропустил полицейского вперёд.

Он справедливо полагал, что на сегодня с него приключений хватит, а кроме того, ему не терпелось проверить, цел ли его запас мармелада.

 

* * *

 

— Как?! — вскричал полицейский, глядя сверху вниз на «злодея» в синем комбинезоне. — Вы хотите сказать, что всё это время устанавливали телевизионную антенну?

— Ну да, — подтвердил «злодей». — Если вам нужны доказательства, вот письмо от мистера Брауна. Он-то и дал мне ключ. Сказал, что услал из дому всё семейство, чтобы я мог всё тут спокойно подготовить; он хотел их удивить, поэтому и подстроил так, чтобы они ничего заранее не знали.

Телевизионный мастер перевёл дух и протянул полицейскому визитную карточку.

— Хиггинс меня зовут. Из фирмы «Тип-топ-телли». Если когда зашалит телевизор, звоните.

— «Тип-топ-телли»? — повторил полицейский, негодующе глядя на карточку, а потом обернулся к Паддингтону. — Ты, медведь, кажется, сказал, что у него был нож?

— Это не нож, — поправил мистер Хиггинс. — Это отвёртка.

— Отвёртка! — вскричал Паддингтон, окончательно расстроившись.

— Ну да, — бодро проговорил мистер Хиггинс, доставая инструмент из кармана. — Я её всегда с собой ношу. Если надо чего подкрутить в старом телевизоре, без неё как без рук. Я вам вот что скажу, — продолжал он, указывая на здоровенную коробку, задвинутую в угол столовой, — у меня почти всё готово. Осталось подсоединить антенну. А потом, если наш косолапый друг не возражает, мы минутку передохнём и выпьем чаю. За чашкой хорошего чая легче договориться.

Мистер Хиггинс лукаво подмигнул медвежонку и добавил:

— А если показывают детектив, попробуем угадать, кто преступник!

Один из полицейских издал какое-то странное шипение, и Паддингтон поспешил убраться на кухню. Ему совсем не понравилось лицо полицейского, которое вдруг стало густо-малиновым.

Впрочем, когда несколько минут спустя он возвратился, сгибаясь пополам под тяжестью подноса, уставленного чашками и блюдечками, да ещё и увенчанного полной тарелкой свежих булочек, даже полицейские заметно повеселели; не прошло и пяти минут, как стены дома задрожали от хохота — каждый вспоминал свою роль в этом забавном приключении. Мистер Хиггинс крутил разные ручки, настраивая телевизор, и заодно объяснял, для чего какая нужна, а между делом потешал публику смешными историями, которые случались с ним на работе. Словом, они так весело провели время, что даже огорчились, когда пришла пора расставаться.

— Я только что продал ещё два телевизора, — шепнул мистер Хиггинс, кивая вслед полицейским. — Так что, если понадобится, зови меня, не стесняйся. Услуга за услугу.

— Большое спасибо, мистер Хиггинс, — от души поблагодарил медвежонок.

Проводив гостей, он запер входную дверь и во всю прыть помчался в столовую. Как здорово, что тайна загадочных шагов на крыше разъяснилась! Теперь ему не терпелось исследовать новый телевизор, пока остальных нет дома. Паддингтон поскорее задёрнул занавески и удобно устроился в кресле.

Он очень любил смотреть телевизор, который стоял в витрине одного из магазинов на улице Портобелло, но управляющий частенько бранил его за то, что во время ковбойских фильмов он дышит на стекло, так что это ни в какое сравнение не шло с тем, чтобы смотреть телевизор дома, в покое и уюте.

Паддингтон посмотрел мультфильмы, крикет[67], музыкальную программу, документальный фильм про птиц, и ему уже понемногу стало надоедать. Он съел между делом ещё одну булочку и занялся брошюркой, которую оставил мистер Хиггинс.

Брошюрка называлась «Как правильно пользоваться телевизором». Она почти вся состояла из непонятных рисунков, напоминающих схему метро, — они показывали, как телевизор устроен внутри. Кроме того, была отдельная глава, где говорилось, как настраивать телевизор и зачем какая ручка. Некоторое время Паддингтон сидел перед зеркалом и крутил вправо и влево ручку «яркость», меняя картинку на разные лады.

Ручек было очень много. Пробуя их по очереди, Паддингтон совсем забылся и был ужасно удивлён, когда часы в столовой пробили шесть.

А когда он, торопясь, поворачивал все ручки на место, случилась непредвиденная неприятность.

Только что по экрану во всю прыть скакал ковбой на белой лошади, преследуя чернобородого злодея, как вдруг в телевизоре что-то щёлкнуло, и на глазах у изумлённого медвежонка картинка начала уменьшаться и превратилась в конце концов в крошечную светящуюся точку.

Несколько минут Паддингтон с тайной надеждой смотрел на экран в театральный бинокль, но точка становилась всё меньше и меньше. Паддингтон зажёг спичку, но и это не помогло: пока он бегал на кухню за коробком, точка пропала окончательно.

Паддингтон понуро стоял перед мёртвым телевизором. Хотя мистер Браун и старался изо всех сил удивить своё семейство, Паддингтон опасался, что теперь, когда они вернутся и обнаружат, что телевизор не работает, удивления будет даже через край.

Паддингтон тяжело вздохнул.

— Ой, мамочки, — сказал он, ни к кому не обращаясь. — Опять я попал в переделку!

 

* * *

 

— Ничего не понимаю, — недоумевал мистер Браун, выходя из столовой. — Мистер Хиггинс дал мне клятвенное обещание, что к нашему возвращению всё будет готово!

— Не огорчайся, Генри, — утешала его миссис Браун, заглядывая вместе с остальными в открытую дверь. — Мы, честное слово, очень удивились, а телевизор мистер Хиггинс скоро наладит.

— Ну и ну! — протянул Джонатан. — Похоже, ему пришлось немало повозиться. Смотрите, сколько всего на полу!

— Шторы раздвигать не стоит. Поужинаем на кухне, — решила миссис Браун, окинув комнату взглядом. Повсюду валялись какие-то проволочки, железки, а на диване лежали в ряд несколько телевизионных ламп и кинескоп.

Миссис Бёрд озадаченно покрутила головой.

— Мне послышалось, вы сказали, что он не работает, — заметила она.

— Куда там! — махнул рукой мистер Браун.

— Но там на экране что-то движется, — уверяла миссис Бёрд. — Поглядите получше.

Несмотря на полумрак, Брауны уставились в телевизор.

Вопреки всякой логике, миссис Бёрд оказалась права: на экране явно что-то двигалось.

— Похоже, зверь какой-то, — сказала миссис Браун. — Наверное, передача про животных. Их часто показывают.

Джонатан, который стоял ближе всех к экрану, вдруг схватил сестру за руку. Его глаза, привыкнув к темноте, различили хорошо знакомый нос, который изнутри прижимался к стеклу.

 

— Полундра! — прошептал он. — Это не передача! Это Паддингтон! Наверное, он застрял внутри.

— Что, что там? — заинтересовался мистер Браун, доставая очки. — Эй, кто-нибудь, зажгите свет! Дайте-ка и я погляжу.

Из телевизора долетел приглушённый вопль. Джонатан и Джуди дружно шагнули вперёд, заслонив от мистера Брауна экран.

— Пап, а может, лучше позвонить мистеру Хиггинсу? — предложила Джуди. — Он скорее разберётся, что к чему.

— Давай мы за ним сбегаем, — вызвался Джонатан. — Одна нога здесь — другая там!

— Да, пойдём-ка отсюда, Генри, — поддержала миссис Браун. — Лучше уж оставить всё как есть. Мало ли чего можно ждать от этой штуки!

Мистер Браун довольно неохотно позволил увести себя из комнаты. Джонатан и Джуди шли за ним по пятам.

Последней столовую покинула миссис Бёрд. Уже взявшись за дверную ручку, она обвела комнату долгим взглядом и громко проговорила:

— Между прочим, телевизор весь заляпан мармеладом. На месте одного моего знакомого медведя я бы его как следует вытерла к приходу мистера Хиггинса… а то кое-кто может обо всём и догадаться.

Хотя миссис Бёрд частенько ругала Паддингтона за его проделки, она прекрасно помнила, что слово — серебро, а молчание — золото, особенно когда дело касается такой сложной штуки, как телевизор.

Если мистер Хиггинс и удивился, что ему так быстро представился случай отплатить услугой за услугу, мысли свои он оставил при себе. Только когда миссис Бёрд рассказала ему что-то по секрету, он отвёл медвежонка в сторону и долго объяснял, насколько опасно снимать крышку с телевизора, если не знаешь, как он устроен.

— Вам повезло, мистер Браун, что медвежьи лапы от природы снабжены хорошей изоляцией, — сказал он на прощание, — иначе, боюсь, мы бы тут с вами не разговаривали!

Паддингтон стал извиняться за беспокойство.

— Да что там, пустяки, — беспечно махнул рукой мистер Хиггинс. — Вот, правда, отвёртка немного мармеладом запачкалась, ну да он, думаю, отмоется.

— Отмоется, всегда отмывается, — тоном знатока подтвердила миссис Бёрд, провожая мастера к дверям.

Когда Брауны собрались в столовой на свой первый телевизионный вечер, один из членов семьи старательно выбрал местечко как можно дальше от экрана. Хотя мистер Хиггинс крепко-накрепко привинтил крышку, Паддингтон решил, что лучше не рисковать.

— Между прочим, — вспомнил вдруг мистер Браун, когда миссис Бёрд внесла поднос, чтобы они могли перекусить перед сном, — я так и не понял, что мы тогда видели на экране. Просто загадка!

— Наверное, помеху какую-нибудь, — серьёзным тоном отозвалась миссис Бёрд. — Но я почему-то уверена, что больше таких не будет. А ты, Паддингтон?

При этих словах все взоры обратились к медвежонку, но он предусмотрительно спрятал свою мордочку за большой чашкой какао и только кивнул в ответ. Ему не надо было притворяться, что он устал — если бы не душистый пар, его глаза давно бы уже закрылись. И всё-таки то, как торчали из-за чашки его чёрные уши, говорило, что миссис Бёрд попала в самую точку. По крайней мере одной помехи Брауны ещё долго не увидят в своём телевизоре.

 

Паддингтон — победитель

 

— «Желаем удачи»? — возмущённо вскричал мистер Браун. — Неужели вы собираетесь тратить время на эту чепуху? А по другой программе нет чего-нибудь получше? Остальные переглянулись.

— Паддингтон спрашивал, нельзя ли посмотреть именно это, — ответила миссис Браун. — Это его любимая передача, а сегодня он особенно настаивал, чтобы мы её не пропустили.

— Ну ладно, а сам-то он где? — пробурчал мистер Браун.

— Выскочил куда-нибудь на минутку, — примирительно сказала миссис Браун. — Сейчас вернётся.

Мистер Браун, ворча, сел на место и с отвращением уставился на экран. Трубный звук фанфар возвестил начало викторины «Желаем удачи», и на сцену, весело потирая руки, взобрался Главный Ведущий Ронни Обыграйт.

— Ладно бы он ещё задавал толковые вопросы, — не унимался мистер Браун, — но давать такие призы за такую ерунду просто нелепо!

Шторы в столовой были задёрнуты, и все Брауны, за исключением Паддингтона, который сразу после чая таинственно исчез, сидели тесным полукругом у телевизора.

В последние несколько недель распорядок жизни в доме номер тридцать два по Виндзорскому Саду заметно изменился. Раньше в свободное время Брауны развлекались кто как мог, но с тех пор, как в доме появился телевизор, они проводили почти все вечера в полутёмной столовой, словно приклеившись к экрану.

И всё-таки — хотя никто, кроме мистера Брауна, пока не решался сказать об этом вслух — новое развлечение уже начинало приедаться, и, когда фанфары взвыли во второй раз, никто не выразил должного восторга.

— Надеюсь, с Паддингтоном ничего не случилось, — шепнула миссис Браун. — Он ведь смотрит всё подряд, а уж викторины в особенности… Он их так любит!

— С ним всю неделю творится что-то странное, — подхватила миссис Бёрд. — С тех самых пор, как пришло это письмо. И чует моё сердце, одно с другим связано…

— Ну вёл-то он себя просто образцово, — вступилась миссис Браун. — Просто с утра до ночи читал эти толстенные энциклопедии, которые приволок от мистера Крубера… Сегодня за обедом даже забыл попросить добавки.

— Вот именно, — многозначительно кивнула миссис Бёрд. — Таких чудес на свете не бывает.

На экране крупным планом маячила физиономия Ронни Обыграйта — он объяснял зрителям в студии и у телевизоров правила игры. Брауны тем временем продолжали обсуждать необычное поведение своего мишутки.

Миссис Бёрд сказала правду: всё началось в то утро, когда Паддингтон получил по почте солидного вида конверт. Никто не обратил на это особого внимания, потому что он часто выписывал себе каталоги и бесплатные образцы, которые рекламировались в газетах.

Однако в тот же день, чуть попозже, он вернулся домой от мистера Крубера и приволок в сумке на колесиках целую груду энциклопедий, а на следующее утро взял у мистера Брауна читательский билет, и у его кровати выросла вторая высоченная стопка книг.

— А кроме того, он задаёт совершенно невообразимые вопросы, — сказала миссис Браун. — Ума не приложу, откуда они у него берутся.

— Задаёт и ладно, — буркнул мистер Браун, отрываясь от вечерней газеты. — Долго ещё, интересно, его ждать?

Мистер Браун только что выяснил, что по другой программе вот-вот начнётся очень хороший фильм, а он ужасно любил смотреть фильмы.

Вдруг Джонатан вскочил со стула.

— Вот это да! — завопил он, указывая на экран. — Ясное дело, его здесь нет! Глядите!

— Батюшки! — ахнула миссис Бёрд. — Не может быть!

— И тем не менее это так. — Мистер Браун поправил очки. — Это действительно Паддингтон с мистером Крубером.

Пока они говорили, Ронни Обыграйт закончил объяснять правила игры. Жизнерадостно помахав зрителям рукой, он спрыгнул со сцены в круг яркого света и объявил, что имя первого участника викторины — мистер Браун из Лондона.

 

Он зашагал по проходу и остановился возле одного из рядов. В кадре тут же появились две знакомые физиономии. Мистер Крубер был явно очень смущен, а когда заметил себя на одном из мониторов, виновато потупил глаза. Хотя Паддингтон уверял его, что Брауны любят сюрпризы, он побаивался, что этот сюрприз может им не понравиться.

Впрочем, мистер Крубер тут же пропал с экрана, а маленькая мохнатая фигурка повернулась к камере, приподняла потрёпанную шляпу и зашагала следом за Главным Ведущим к сцене.

Увидев, что Паддингтон карабкается на сцену, Брауны онемели от удивления. И не только они. Сам Ронни Обыграйт на миг лишился дара речи, а это случалось с ним крайне редко.

— Э-э… а вы уверены, что вы и есть тот самый мистер Браун? — спросил он нетвёрдым голосом, когда Паддингтон поставил чемодан и приподнял шляпу, приветствуя публику.

— Абсолютно, мистер Обыграйт, — отозвался Паддингтон, с важным видом помахивая листком бумаги. — Вот ваше пригласительное письмо.

— Я… э… я не знал, что в Ноттинг-Хилле[68]есть медведи, — пробормотал Ронни Обыграйт.

— Я приехал из Перу, — пояснил Паддингтон, — а теперь живу на улице Виндзорский Сад.

— Ну что ж. — Ронни Обыграйт почти пришёл в себя. — Значит, будем смотреть, как играет медведь; и надеюсь, услышим перувоклассные ответы. — Перувоклассные ответы, — повторил он, смеясь несколько дребезжащим смехом собственной шутке.

Впрочем, тут он встретился с медвежонком глазами и сразу умолк. Паддингтону совсем не понравились шутки Ронни Обыграйта, и он смотрел на него очень суровым взглядом.

— Э-э… пожалуйста, подойдите поближе и поприветствуйте своих друзей и близких, — нашёлся бедный Ронни. — Мы всегда предоставляем участникам такую возможность, чтобы они чувствовали себя более раскованно.

Паддингтон нагнулся и достал из чемодана какой-то листок.

— Большое спасибо, мистер Обыграйт, — сказал он и направился к камере.

Брауны зачарованно следили, как его мордочка постепенно заполняет весь экран.

— Привет всем, — произнёс хорошо знакомый голосок. — Миссис Бёрд, я постараюсь вернуться не очень поздно. Мистер Крубер обещал отвезти меня прямо домой и…

Больше Паддингтон ничего не успел сказать, потому что раздался громкий треск и экран опустел.

— Ой! — вскрикнула Джуди. — Неужели телевизор сломался? Ну почему именно сегодня?

— Всё в порядке, — успокоил её Джонатан. — Видишь, они просто включили другую камеру.

И действительно, экран снова ожил. Правда, Паддингтона теперь было видно гораздо хуже. До поломки его показывали крупным планом, так что можно было различить каждую шерстинку на мордочке, и только в самый последний момент изображение потускнело и расплылось. Теперь же камера была повёрнута к зрителям, а в студии творилось что-то непонятное: один из операторов сидел на полу, весь опутанный шлангами и проводами, и потирал затылок. А Ронни Обыграйт о чём-то горячо спорил с человеком в наушниках.

— Он перешёл черту! — вопил оператор. — Как я, скажите на милость, мог снимать его крупным планом? Я даже не успевал за ним следить!

— Следить? — обиделся Паддингтон. — Разве я где-нибудь наследил? Я только сегодня утром принял ванну!

— Не ногами следить, а камерой, — пояснил Ронни Обыграйт, указывая на жёлтую меловую черту. — Он имел в виду, что ты должен стоять вот здесь, чтобы он мог следить за тобой в объектив. Если ты подойдёшь ближе, тебя нельзя снимать.

— Но вы сами велели мне подойти поближе, — огорчённо напомнил Паддингтон.

— Я сказал «подойти», — сердито ответил Ронни Обыграйт, — а не гулять по всей студии.

Вот уже много лет Ронни Обыграйт был Главным Ведущим, и всё это время передача «Желаем удачи» шла без сучка и задоринки, а уж таким чудовищным скандалом в ней и не пахло. Бедняга с натянуто-несчастным выражением лица пробирался среди проводов к середине сцены. Паддингтон шёл за ним по пятам, не отрывая глаз от пола, чтобы ненароком снова не переступить жёлтую черту.

— Ну-с, — провозгласил Ронни, когда они добрались до центра и повернулись к камерам, — на вопросы из какой области ты будешь отвечать? — Он кивнул на четыре ящика, стоявшие в ряд на соседнем столе. — У тебя есть выбор: история, география, математика и общая эрудиция.

Паддингтон призадумался.

— Пожалуй, если можно, пусть будет математика, — объявил он под гром аплодисментов.

— Ну и ну! — поразился Джонатан. — Нашёл что выбирать!

— Ну, если вспомнить, как он покупает продукты, — это далеко не худший выбор, — изрекла миссис Бёрд.

На рынке Портобелло всем давно было известно, что надо быть очень ранней пташкой, чтобы перехватить у Паддингтона выгодную покупку.

— Да, этот мишка умеет считать деньги, — поддержала миссис Браун. — По-моему, он выбрал правильно.

— Математика? — переспросил Ронни Обыграйт. — Ну что ж. Тогда вот тебе первый вопрос. — Он сунул руку в один из ящичков, достал листок бумаги и одобрительно кивнул. — Очень симпатичный, простенький вопросик. Как раз подходит для медведя. За правильный ответ — приз пять фунтов.

Барабаны выбили дробь. Ронни Обыграйт поднял руку, требуя полной тишины.

— Разыгрывается приз в пять фунтов! — объявил он. — Вопрос такой: сколько булочек составляют пяток?

— Только не торопись, подумай хорошенько, — предупредил он, подмигивая зрителям. — Может оказаться, что вопрос с подвохом. Итак, сколько булочек составляют пяток?

Паддингтон поразмыслил.

— Две с половиной, — ответил он.

У Ронни Обыграйта отвисла челюсть.

— Две с половиной? — повторил он. — Ты уверен? Не хочешь ещё подумать?

— Две с половиной, — твёрдо повторил Паддингтон.

— Эх ты, мишка-дурашка, — вздохнул Джонатан. — Надо же ошибиться на самом первом вопросе!

— Что-то здесь не то, — проговорила миссис Бёрд. — Паддингтона на мякине не проведёшь. Наверное, он неспроста так ответил.

— Увы! — сказал Ронни Обыграйт, ударив молотком в большой гонг, который висел у него под рукой. — Очень жаль, но ты выбываешь из игры. Правильный ответ — пять.

— Боюсь, вы не правы, мистер Обыграйт, — возразил Паддингтон. — Правильный ответ — две с половиной. Когда мы едим булочки на «послезавтрак», я всегда отдаю половину мистеру Круберу.

Челюсть Ронни Обыграйта отвисла ещё сильнее, улыбка застыла на губах.

— Ты всегда отдаёшь половину мистеру Круберу? — с трудом выговорил он.

— Дайте ему приз! — раздался голос из зала, когда смолкли аплодисменты.

— Вы сказали, что вопрос с подвохом, вот и получили ответ с подвохом, — подхватил другой голос, покрывая взрывы хохота.

Ронни Обыграйт нервно оправил воротничок и странно скривился, когда человек в наушниках сделал ему знак выдать Паддингтону награду.

— Наверное, ты не станешь играть дальше? — спросил он с тайной надеждой, вручая медвежонку пять новеньких бумажек. — Или попробуешь побороться за приз в пятьдесят фунтов?

— Если можно, мистер Обыграйт, — с энтузиазмом отозвался Паддингтон, поспешно пряча деньги в чемодан.

— Я бы не стал рисковать, — попытался отговорить его Ронни, доставая карточку со следующим вопросом. — Если ты не ответишь, придётся вернуть пять фунтов.

— О господи, — проговорила миссис Браун. — У меня так всё и стынет внутри. Только бы Паддингтон не сглупил и не проиграл свои пять фунтов. Жалобам конца-краю не будет!

— Итак! — возгласил Ронни Обыграйт, снова поднимая руку и требуя тишины. — Разыгрывается приз в пятьдесят фунтов. Вопрос из двух частей. Слушай внимательно: если взять доску восьми футов[69]длиной, распилить пополам, потом каждую половинку ещё раз пополам, а потом каждый кусок снова пополам, сколько всего получится частей?

— Восемь, — не раздумывая, ответил Паддингтон.

— Браво, медведь, — похвалил Ронни Обыграйт. — А теперь вторая часть вопроса: какой длины будет каждый кусок? — Он указал на секундомер и добавил: — Десять секунд на размышление… Время пошло!

— Восемь футов, — сказал Паддингтон, прежде чем ведущий успел пустить секундомер.

— Восемь футов? — повторил Ронни Обыграйт. — Ты уверен? Может, ещё подумаешь?

— Нет, спасибо, мистер Обыграйт, — твёрдо ответил Паддингтон.

— В таком случае, боюсь, тебе придётся вернуть пять фунтов, — победоносно возвестил Ронни Обыграйт, ударяя в гонг. — Правильный ответ — один фут. Если восьмифутовую доску распилить пополам, получится два куска по четыре фута. А если их ещё раз распилить пополам, получится четыре куска по два фута. А если потом каждый кусок снова распилить пополам, получится восемь кусков, каждый длиною в один фут.

Проговорив всё это, Ронни Обыграйт повернулся к зрителям и расплылся в самодовольной улыбке.

— Тут уж тебе, медведь, нечего возразить, — закончил он.

— Видите ли, мистер Обыграйт, — вежливо проговорил Паддингтон, — для вашей доски это совершенно верно, но только я пилю совсем по-другому.

Улыбка снова застыла на лице у Главного Ведущего.

— Что ты сказал? — переспросил он.

— Я пилю вдоль, а не поперёк, — объяснил Паддингтон. — Вот и получается восемь кусков по восемь футов.

— Но если тебе нужно распилить доску пополам, — растерянно забормотал Ронни Обыграйт, — ты же не станешь пилить её по длине! Это просто глупо! Так никто не делает!

— Медведи делают, — возразил Паддингтон, вспомнив свои приключения с плотницкими инструментами. — У медведей поперёк очень плохо получается.

Ронни Обыграйт перевёл дух, вымученно улыбнулся и вручил Паддингтону толстую пачку денег.

— Можешь не беспокоиться, все на месте, — сказал он несколько смущённо, когда Паддингтон уселся прямо на сцене и принялся пересчитывать купюры. — Мы ещё никогда никого не обманывали.

Ронни с тревогой взглянул на часы. Викторина явно затянулась. Обычно он успевал за то же время опросить по меньшей мере пятерых участников.

— У нас остаётся всего пять минут, — сказал он. — Ну как, попытаешься выиграть главный приз — пятьсот фунтов?

— Пятьсот фунтов! — ахнула Джуди.

— На месте Паддингтона я бы не стала рисковать, — сказала миссис Браун. — Хватит и того, что есть.

Брауны невольно придвинулись ближе к телевизору, когда на экране крупным планом появился Паддингтон, погружённый в глубокую задумчивость.

— Пожалуй, я буду играть дальше, — заявил он наконец под гром аплодисментов.

Вообще-то Паддингтон не любил слишком сильно рисковать, особенно когда дело касалось денег, но тут он настолько вошёл в азарт, что не успел ничего толком обдумать.

— Ну что ж, — проговорил Ронни Обыграйт очень торжественным голосом. — Разыгрывается приз в пятьсот фунтов. Последний вопрос сегодняшнего вечера. И учти, он намного труднее предыдущих.

— Ещё бы! — вставила миссис Браун, едва дыша.

— Слушай внимательно, — продолжал Ронни Обыграйт. — Два человека, используя один кран, могут наполнить двухсотлитровую ванну за двадцать минут. Сколько времени потребуется одному человеку, чтобы наполнить ту же ванну, используя два крана? Двадцать секунд на размышление… Время пошло!

Ронни Обыграйт включил секундомер, отошёл в сторонку и стал ждать, когда Паддингтон ответит.

— Нисколько, мистер Обыграйт, — тут же прозвучал ответ Паддингтона.

— Неверно! — воскликнул Ронни Обыграйт, а по залу пронёсся стон. — Боюсь, на сей раз действительно неверно. Ему потребуется ровно в два раза меньше времени.

— Что ж, мишка, мне очень жаль, — добавил он с нескрываемым облегчением и громко ударил молотком в гонг. — Желаю удачи в следующий раз!

— По-моему, вы ошибаетесь, мистер Обыграйт, — вежливо возразил Паддингтон.

— Чепуха, — ответил Ронни Обыграйт, бросив на медвежонка недружелюбный взгляд. — Ответ написан на карточке. И в любом случае он никак не может быть «нисколько». Чтобы наполнить ванну, нужно хоть сколько-то времени!

— Но вы сказали, что это та же самая ванна, — пояснил Паддингтон. — Первые два человека её уже наполнили, а вы ничего не говорили про то, что они потом ещё и вытащили затычку.

Судя по всему, лицо Ронни Обыграйта залилось густо-багровым румянцем, потому что даже на экране телевизора оно стало заметно темнее, а глаза его впились в медвежонка.

— Я ничего не говорил про то, что они вытащили затычку? — медленно повторил он. — Да, разумеется, вытащили!

— Вы этого не говорили! — крикнул кто-то из зрителей, и из зала послышались свистки. — Мишка прав!

— Дайте ему приз! — закричали сразу несколько голосов, вырываясь из общего гула.

Ронни Обыграйт слегка передёрнулся, достал из кармана пиджака шёлковый носовой платок и вытер лоб.

— Поздравляю, медведь, — мрачно произнёс он после долгой паузы. — Ты получаешь титул победителя!

— Что?! — возмущённо вскричал Паддингтон, пронзив Главного Ведущего самым что ни на есть суровым взглядом. — Титул победителя? А я думал — пятьсот фунтов!

— И пятьсот фунтов тоже, — поспешно добавил Ронни Обыграйт, — одно другому не мешает.

Зал взорвался аплодисментами, а Паддингтон уселся на чемодан, всё ещё не веря своим ушам. Да, он, конечно, знал, что на белом свете существуют такие деньги, как пятьсот фунтов, но ему никогда бы и во сне не приснилось, что в один прекрасный день он их увидит, а тем более — получит!

Ронни Обыграйт снова поднял руку, требуя тишины.

— Прежде чем закончить передачу, я хочу задать тебе ещё один вопрос. Правда, приз за него не полагается. Что ты собираешься делать со всеми этими деньгами?

Зрители затаили дыхание, а Паддингтон довольно долго обдумывал ответ. Ведь он привык считать свои деньги по одному принципу: сколько булочек на них можно купить. После такой арифметики очень трудно привыкнуть к мысли о пятистах фунтах, не говоря уж о том, чтобы решить, что с ними делать; а когда он попытался представить себе гору булочек на все пятьсот фунтов, у него даже потемнело в глазах.

— Наверное, вот что, — сказал он наконец, и оператор тут же показал его крупным планом. — Немножко я оставлю себе на память и на рождественские подарки друзьям. А остальные я хотел бы передать Дому для престарелых медведей в Лиме.

— Дому для престарелых медведей в Лиме? — повторил Ронни Обыграйт, не скрывая удивления.

— Там живёт моя тётя Люси, — пояснил Паддингтон. — Она очень довольна, но, по-моему, им всегда не хватает денег. Мармелад у них бывает только по воскресеньям. Думаю, они очень обрадуются такому подарку.

Слова Паддингтона вызвали бурю аплодисментов, которые стали ещё громче, когда Ронни Обыграйт пообещал от имени телевизионной компании, что по крайней мере в течение ближайшего года в Доме для престарелых медведей в Лиме не будет недостатка в мармеладе.

— В конце концов, — заявил он, — далеко не каждый день победителем телевикторины становится медведь!

— Уф-ф! — вздохнул мистер Браун и вытер лоб. Программа подошла к концу, по экрану плыли титры, а на заднем плане Паддингтон, стоя посреди сцены, принимал бесконечные поздравления. — Вот уж не думал, когда покупал телевизор, к чему это приведёт!

— Но чтобы Паддингтон отдал свои деньги! — удивлялся Джонатан. — Он всегда так неохотно их тратит!

— Осмотрительность и жадность — совсем разные вещи, — мудро отметила миссис Бёрд. — И говоря по правде, я очень рада. У меня всегда болело сердце за этих медведей, которые видят мармелад только по воскресеньям. Ведь, кроме всего прочего, — продолжала она, — если бы не тётя Люси, мы бы никогда не познакомились с Паддингтоном. А уж за это знакомство, право слово, никакого мармелада не жалко!

И все дружно закивали в ответ.

 

Ириски в миске

 

Миссис Бёрд приостановилась и потянула носом. Они с миссис Браун как раз сворачивали на свою улицу.

— Чувствуете? — спросила миссис Бёрд.

Миссис Браун опустила на землю тяжёлую сумку с покупками и тоже принюхалась. Сомнений не было, пахло чем-то очень странным, не то чтобы неприятно, но очень уж сладко и приторно. Миссис Браун никак не могла разобрать, что это за запах, хотя он и казался смутно знакомым.

— Костёр, наверное, жгут, — предположила она.

Подхватив сумки, они двинулись дальше.

— Между прочим, — хмуро отметила миссис Бёрд, сворачивая на садовую дорожку, — очень уж этот «костёр» близко к дому. Боюсь, дело неладно.

Они зашагали к дверям.

— Я так и знала! — в отчаянии вскричала миссис Бёрд. — Вы только поглядите! Вон туда, на окна кухни!

— Батюшки! — в тон ей ахнула миссис Браун. — Похоже, наш мишка опять что-то натворил!

Глядя на окна, можно было подумать, что, пока они ходили по магазинам, ударил сильный мороз и все стёкла покрылись белыми узорами. И мало того, поверх морозных узоров виднелись неопрятные коричневые подтёки, а из приоткрытой форточки вылетали клубы пара.

Миссис Бёрд уставилась на запотевшие стёкла, а миссис Браун кинулась к чёрному ходу.

— Только бы с Паддингтоном ничего не случилось! — воскликнула она, возвратившись. — Мне никак не войти. Дверь заклинило.

— М-да… — мрачно протянула миссис Бёрд. — Если уж снаружи у окон такой вид, представляю, что там творится внутри!

Обычно стёкла у Браунов сияли чистотой — ни пылинки, ни пятнышка, но сейчас не было даже просвета, сквозь который можно было бы разглядеть, что происходит в доме.

 

Видела бы миссис Бёрд, что именно там происходит, она сразу бы поняла, что вглядываться бесполезно. Паддингтон, который видел, сам готов был признать, что такого разгрома на его памяти ещё не было.

Когда он ощупью добрался до плиты, на которой в больших мисках шипело и булькало какое-то варево, он подумал, что лучше бы ему вообще не видеть то немногое, что ещё можно было разглядеть.

Он вскарабкался на стул, поднял крышку с одной из мисок и с надеждой заглянул внутрь. Потом потыкал туда столовой ложкой. Ему с трудом удалось впихнуть ложку в густую массу, а уж о том, чтобы помешать, не могло быть и речи. Усы медвежонка намокли в пару и обвисли, пока он безрезультатно дёргал ложку взад-вперёд. Наконец он решил вытащить её вовсе, чтобы попробовать варево на вкус. И тут-то на его мордочке появилось совсем озабоченное выражение, потому что, сколько он ни тянул, ложка и не думала вылезать.

Чем дальше он дёргал, тем сильнее ложка нагревалась, и секунды через три стало ясно, что ничего путного из этого не выйдет. Паддингтон отдёрнул лапу от горячего черенка и спрыгнул на пол, чтобы свериться с инструкцией в толстом журнале.

Да, дело с ирисками явно не ладилось, хотя, если верить журналу, всё было проще пареной репы. Паддингтон никогда раньше не пробовал сам делать конфеты, и неудача его ужасно огорчила.

А началось всё с того, что утром (как раз выдалась скучная минутка) он нашёл у миссис Браун этот самый журнал. Вообще-то ему не очень нравились её журналы, потому что писали там в основном про всякие платья да причёски, но в этом журнале рассказывалось про то, как готовить разные вкусные вещи.

На обложке красовался румяный, аппетитный цыплёнок под белым соусом, окружённый горками ярко-зелёного горошка и поджаристого картофеля. Рядом с цыплёнком высился потрясающий торт — целая башня из мороженого и фруктов, а за ним стояла деревянная доска, на которой лежали всякие-всякие сыры. Их было так много, что Паддингтон даже сбился со счёта. Он лежал поперёк своей кровати и глотал слюнки.

Когда же он открыл журнал, перед ним замелькали страницы одна интересней другой — на одни только цветные фотографии можно было глядеть часами.

Но самый замечательный раздел оказался запрятан в самый конец. Он назывался «Десять несложных способов изготовления ирисок». Вела его старушка по имени Бабушка-Хозяюшка, которая жила в деревне и, похоже, только тем и занималась, что стряпала всякие вкусности.

На фотографиях подле Бабушки-Хозяюшки появлялись всё новые и новые сласти: то самодельные леденцы, то кокосовые карамельки, то ещё какое-нибудь необыкновенное лакомство.

Паддингтон прочитал рецепт несколько раз и с большим вниманием. Ему, правда, приходилось уже готовить обеды, но он и не подозревал, что можно самому делать ириски. Эта идея привела его в полный восторг. Все конфеты Бабушки-Хозяюшки выглядели очень соблазнительно, но замечательнее всех казались домашние молочные ириски. Судя по фотографии, даже сама Бабушка-Хозяюшка не утерпела и, выходя из столовой на кухню, украдкой сунула одну из них в рот.

 

Словом, ириски были просто объедение, а кроме того, для их приготовления не требовалось ничего особенного: только сгущённое молоко, сахар, масло, мёд да ещё какая-то штуковина, которая называлась ванильной эссенцией. Всё это нашлось в шкафу у миссис Бёрд…

Теперь Паддингтон пытался понять, в чём же он ошибся, поэтому ещё раз перечитал рецепт и посмотрел на фотографии. Это ему не очень помогло. Кастрюльки и мисочки Бабушки-Хозяюшки сияли, как новенькие, по ним не текли липкие струйки, а все ложки-поварёшки висели ровным строем над кухонным столом. Нигде не говорилось, что им полагается застревать в недоваренных конфетах.

И потом, ириски Бабушки-Хозяюшки были золотисто-кофейного цвета и лежали на тарелочке, нарезанные аккуратными квадратиками. Сколько Паддингтон мог разобрать в клубах пара, его ириски были скорее цвета засохшего сапожного клея, и он слабо себе представлял, как вытащить их из мисок, не говоря уж о том, чтобы нарезать на куски.

Паддингтон уже не раз пожалел, что не выбрал какой-нибудь другой из десяти рецептов. Тяжко вздохнув, он добрёл до окна, прочистил отверстие в запотевшем стекле… и тут же отскочил как ошпаренный: с другой стороны на него смотрело знакомое лицо миссис Бёрд.

Она что-то говорила, и, хотя слов Паддингтон разобрать не мог, вид этих слов ему совсем не понравился. Правда, много миссис Бёрд сказать не успела, потому что стекло запотело снова, а Паддингтон тоскливо уселся на пол и стал ждать, что же будет дальше.

Ждать долго не пришлось — почти сразу же в прихожей раздались шаги.

— Господи, что тут происходит? — воскликнула, врываясь в кухню, миссис Бёрд.

— Я просто делаю ириски, — грустно объяснил Паддингтон.

— Ириски! — вскричала миссис Браун, распахивая окно. — Да тут дышать нечем!

— Ничего себе ириски, — проворчала миссис Бёрд, пытаясь вытянуть ложку из горячего месива, — ими только полки к стенам приклеивать.

— Они, кажется, получились чуть-чуть густоваты, — согласился Паддингтон. — Я, наверное, случайно перепутал Бабушек-Хозяюшек.

— А всю посуду ты тоже случайно перепачкал? — поинтересовалась миссис Бёрд. — Надо же, а я только сегодня всё тут надраила!

 

Паддингтон привстал и огляделся. Пар рассеялся, и взору открылся Разгром — всем разгромам разгром. На полу блестели лужицы мёда, от стола к плите пролегла белая сахарная дорожка, под сушилкой перекатывались банки из-под сгущённого молока.

— Прямо не знаешь, за что хвататься, — вздохнула миссис Браун, осторожно переступая через медовую лужу. — В жизни не видела такого беспорядка!

— Ну, если мы весь день будем стоять и любоваться, чище тут не станет, — рассудила миссис Бёрд, решительно смахивая в раковину всё, что попадалось под руку. — А одному моему знакомому медведю я посоветовала бы встать на четыре лапы, взять мокрую тряпку и вытереть пол, пока мы все к нему не прилипли!

Миссис Бёрд вдруг осеклась. Во время её речи на мордочке у Паддингтона появилось очень странное выражение, которое ей совсем не понравилось.

— Что с тобой? — спросила она.

— Не знаю, миссис Бёрд, — отозвался Паддингтон. Он сделал ещё одну попытку встать и тут же скрючился на полу, держась обеими лапами за живот. — Мне немножко больно.

— Надеюсь, ты не ел эту гадость? — вскричала миссис Бёрд, указывая на миску.

— Нет, только попробовал раза два, — ответил Паддингтон.

— Батюшки! — Миссис Бёрд пришла в ужас. — Неудивительно, что у тебя болит живот. Там небось всё слиплось!

— Попробуй встать, — встревоженно попросила миссис Браун.

— Кажется, никак, — пропыхтел Паддингтон, заваливаясь на спину. — Теперь ещё больнее.

— Ах, бедняжка! — воскликнула миссис Бёрд, которая напрочь забыла про все кухонные беспорядки. — Надо срочно звонить доктору Мак-Эндрю.

Она помчалась в прихожую, но очень скоро вернулась.

— Доктор уехал на вызов, — сообщила она. — Вернётся не скоро, и связаться с ним не удалось.

— Связать его не удалось! — в полном отчаянии вскричал Паддингтон.

— Так сказал его ассистент, — пояснила миссис Браун. — Не огорчайся. Может быть, дать Паддингтону большую дозу касторки? — продолжала она, обернувшись к миссис Бёрд.

— Боюсь, тут касторкой не отделаешься, — мрачно предрекла миссис Бёрд, глядя, как при упоминании о касторке Паддингтон вскочил, сделав вид, что ему уже гораздо лучше, но тут же с жалобным стоном сел обратно. — Я вызвала «неотложку».

— «Неотложку»! — бледнея, воскликнула миссис Браун. — О господи!

— Если с нашим мишкой что-то случится, мы никогда этого себе не простим, — мудро рассудила миссис Бёрд.

С этими словами она осторожно подняла Паддингтона с пола, отнесла в гостиную и положила на диван, где он и остался лежать, задрав лапы к потолку.

Уложив Паддингтона, миссис Бёрд побежала наверх и вернулась с маленьким чемоданчиком.

— Тут его мыло, полотенце и зубная щётка, — пояснила она. — И ещё банка самого лучшего мармелада, так, на всякий случай.

Последние слова миссис Бёрд произнесла довольно громко, чтобы подбодрить медвежонка, но при слове «мармелад» с дивана донёсся лишь жалобный стон.

Миссис Браун и миссис Бёрд переглянулись. Дела, должно быть, и впрямь очень плохи, если Паддингтону не хочется даже мармелада.

— Пойду позвоню Генри на работу, — миссис Браун побежала в прихожую. — Скажу, пусть немедленно едет домой.

По счастью, ожидание длилось недолго, потому что, едва она повесила трубку, с улицы донеслось завывание сирены, визг тормозов, а потом стук в дверь.

— Вот так так! — изумился санитар, увидев на диване Паддингтона. — А это что такое? Нам сказали, вызов к пациенту с острой болью. Никто не говорил, что пациент — медведь.

— У медведей тоже бывает острая боль, — твёрдо заявила миссис Бёрд. — Так что давайте сюда носилки, и, пожалуйста, побыстрее.

Санитар почесал в затылке.

— Даже не знаю, что скажут в больнице, — проговорил он нерешительно. — У нас есть отделение для тяжелобольных, есть отделение для выздоравливающих, но отделения для медведей нет.

— Нет, так будет, — оборвала его миссис Бёрд. — И если через пять минут этот мишка там не окажется, вам придётся объяснить мне почему.

Санитар нервно посмотрел на миссис Бёрд, а потом на Паддингтона, который издал ещё один громкий стон.

— Кажись, медведю и впрямь худо, — заметил он.

— С поднятыми лапами он чувствует себя нормально, — пояснила миссис Браун. — Но стоит их опустить, у него схватывает живот.

Взгляды миссис Бёрд и стоны Паддингтона, похоже, доконали санитара, и он перешёл к делу.

— Берт! — крикнул он в открытую дверь. — Тащи носилки! Да поживее! Тут, похоже, дело нешуточное, пациент-медведь с острой болью!

 

По дороге в больницу никто не проронил ни слова. Миссис Бёрд, миссис Браун и санитар сидели рядом с Паддингтоном. Его лапы задирались всё выше и выше, и у ворот больницы торчали вверх почти под прямым углом.

Даже санитару стало не по себе.

— В жизни ничего подобного не видел, — буркнул он.

Наконец машина остановилась.

— Прикрою-ка я его одеялом, — предложил санитар, обращаясь к миссис Бёрд. — Никто и не увидит, что он медведь. А иначе мы невесть сколько тут проторчим, объясняя что к чему и заполняя бумажки.

Миссис Браун и миссис Бёрд устремились было следом за носилками, но санитар, похоже, не бросал слов на ветер: через секунду Паддингтона уже везли по длинному белому коридору. Он едва успел высунуть из-под одеяла лапу и махнуть на прощание, как за ним захлопнулась дверь и всё стихло.

— Боже мой, — вздохнула миссис Браун, опускаясь на деревянную скамейку. — Кажется, мы сделали всё, что могли.

— Теперь остаётся только сидеть и ждать, — хмуро добавила миссис Бёрд, пристраиваясь рядом. — Ждать и надеяться…

 

* * *

 

Брауны и мистер Крубер сидели, сбившись в кучку, в дальнем конце коридора и провожали несчастными глазами каждую медсестру. Мистер Браун приехал почти следом за «неотложкой» и привёз Джонатана с Джуди, а спустя несколько минут появился и мистер Крубер с букетом цветов и огромной кистью винограда.

— Это от торговцев с рынка, — пояснил он. — Все передают привет и надеются, что наш мишка скоро поправится.

— По-моему, дело сдвинулось, — заметил мистер Браун, когда в дальнюю дверь вошли сразу несколько медсестёр. — Теперь скоро всё станет ясно.

В этот момент в коридоре показался высокий, важный доктор, одетый с ног до головы во всё зелёное. Он кивнул на ходу и скрылся за той же дверью.

— Это, между прочим, сам сэр Мортимер Кэрровэй, — авторитетно пояснила Джуди. — Санитар сказал мне, что он самый лучший хирург.

— Вот это да! — радостно воскликнул Джонатан. — Паддингтону крупно повезло!

— Всё идёт как надо, — решительно заявила миссис Бёрд. — Ещё нам не хватало второсортных хирургов! Много они понимают!

— Я чувствую себя такой беспомощной, — проговорила миссис Браун.

Остальные испытывали то же самое. Они тесно прижались друг к другу и приготовились к долгому ожиданию. Каждый был занят своими мыслями и втайне опасался, что даже такой знаменитый хирург, как сэр Мортимер Кэрровэй, не сможет спасти положение.

— Ого! — воскликнул мистер Браун, когда всего через несколько минут дверь в конце коридора отворилась и показалась длинная фигура сэра Мортимера. — Как быстро всё кончилось!

Миссис Браун схватила мужа за руку.

— Но… ведь ты не думаешь, что случилось что-то дурное, Генри? — пролепетала она.

— Сейчас узнаем.

Сэр Мортимер заметил их и зашагал навстречу. В руке он держал клок шерсти.

— Вы… э-э… ближайшие родственники этого юного медведя? — осведомился он.

— Он живёт у нас, — пояснила миссис Браун.

— Как его дела? — не вытерпела Джуди, с тревогой косясь на клочок меха.

— Гм… не так уж плохо, — проговорил сэр Мортимер очень серьёзно, однако глаза его как-то подозрительно заблестели. — Рад сообщить, что жизнь его вне опасности.

— Батюшки! — Миссис Бёрд оглянулась на шум в дальнем конце коридора. — Да это же Паддингтон! Неужели он уже на ногах?

— Мы имели дело с крайне тяжёлым случаем острого ирисочного слипания, — пояснил сэр Мортимер. — Очень редко встречается. И потом, прямо на животе. Самое опасное место.

— Ирисочное слипание? — повторил мистер Браун.

— Я, мистер Браун, видимо, пролил несколько капель на живот, когда пробовал, что у меня получилось, — объяснил Паддингтон, подходя.

— Пока он сидел, ириски застыли, — добавил сэр Мортимер. — Ясное дело, ему было не разогнуться.

Знаменитый хирург усмехался, обводя взглядом растерянные лица.

— Боюсь, недельку ему придётся походить с проплешиной, но, если соблюдать строгую мармеладную диету, она скоро зарастёт. К Рождеству всё будет в порядке. Если позволишь, мишутка, — добавил он, уходя, — я сохраню этот клок шерсти на память. Каких только больных я не перевидал, а вот медведя с острой болью вижу впервые.

— Слава богу, у сэра Мортимера хорошее чувство юмора, — заметила миссис Браун по дороге домой. — Представляю, что сказал бы другой на его месте!

— А здорово, что он оставил мех себе на память, — заметила Джуди. — Небось вставит в рамочку и повесит на стенку!

 

Паддингтон оскорблённо косился из-за виноградной кисти. Его возмущало, что теперь, когда операция прошла благополучно, все относятся к ней так пренебрежительно. Ему-то было не до шуток — он всё время ощущал, как воздух холодит живот, с которого сэр Мортимер состриг мех.

— Наверное, он просто любит медведей, — предположил мистер Крубер, когда машина сворачивала к дому. — Да и вообще, смех смехом, мистер Браун, — продолжал он, обращаясь к Паддингтону, — а ведь всё могло оказаться куда серьёзнее, и как приятно знать, что есть на свете люди, которые всегда помогут в беде.

Паддингтон, хотя и был не в духе, не мог не кивнуть в знак того, что полностью с этим согласен.

 

Приключения на распродаже

 

Погода снова переменилась. Воздух сделался студёным, и почти каждое утро оконные стёкла покрывались морозными узорами в виде листочков папоротника, так что Паддингтону приходилось долго дышать на них, чтобы разглядеть, что творится в саду. Впрочем, даже если ему удавалось разморозить достаточно большое оконце и выглянуть наружу, наградой за старания обычно была только сплошная белизна, насколько хватало глаз.

Буквально за одну ночь переменился и рынок Портобелло: туда завезли несметное число ёлок, на лотках появились ярко раскрашенные коробки с инжиром и финиками, а ещё — ветки омелы и остролиста[70].

И в доме номер тридцать два по улице Виндзорский Сад тоже всё переменилось — на буфете теснились вазочки с фруктами и орехами, а стоило Паддингтону войти в комнату, как все тут же начинали прятать какие-то таинственные списки.

— Рождество бывает только раз в году, — заметила миссис Бёрд, встретив как-то утром Паддингтона в прихожей — он как раз вернулся с рынка, — и раз уж оно наступает, некоторым юным медведям самое время принять ванну, а то их, чего доброго, не возьмут в поход по магазинам сегодня после обеда.

С этими словами миссис Бёрд исчезла в кухне. Паддингтон секунду-другую потаращился на закрытую дверь, а потом со всех лап помчался наверх.

Ведь миссис Браун и миссис Бёрд уже один раз брали его за рождественскими покупками в большой лондонский магазин, и хотя он в последние несколько дней втайне надеялся, что и в этом году его возьмут тоже, всё равно новость стала для него полной неожиданностью.

Все оставшиеся утренние часы Паддингтон не покладая лап готовился к важному событию. Надо было не только принять ванну, но и переделать ещё кучу важных дел: составить список покупок, собрать вещи, которые он решил взять с собой, и найти время пообедать на скорую лапу; словом, не успел он оглянуться, а его уже высаживали из автобуса, который остановился возле огромного, знакомого на вид здания на одной из центральных лондонских улиц.

— Мы решили, что большую часть подарков купим в «Баркридже», — пояснила миссис Браун, заметив озадаченное выражение на мордочке у медвежонка. — Очень удобно, когда всё можно найти в одном магазине.

 

Паддингтон посмотрел на здание с ещё большим интересом — он ведь не был в «Баркридже» со времён своего самого первого похода за покупками. Теперь, разукрашенный к Рождеству, магазин выглядел совсем иначе. Мало того что все витрины были ярко и празднично оформлены, всё вокруг ещё и сверкало разноцветными огоньками — светящиеся гирлянды свисали с огромных ёлок, он таких в жизни не видел; словом, выглядело всё очень завлекательно.

— А можно, миссис Браун, я немножко один похожу по магазину? — умоляюще попросил Паддингтон. — Мне, понимаете ли, нужно кое-что купить.

Миссис Браун и миссис Бёрд переглянулись.

— Ладно, отпустим его погулять по подвальному этажу, где распродажи, — решила миссис Бёрд, заходя в магазин. — Мы подождём наверху, у лестницы, тогда с ним уж точно ничего не случится.

Паддингтон при этих словах навострил уши.

Он никогда ещё не был на этаже, где распродажи, и ему сразу же стало ужасно интересно.

Миссис Браун посмотрела на него с некоторым сомнением.

— Что ж, — сказала она, подумав, — в конце концов, Рождество ведь. Только обещай, что вернёшься через полчаса. У нас очень много дел.

— Спасибо огромное, миссис Браун! — воскликнул Паддингтон и, подхватив свои вещички, помчался к ближайшей лестнице.

— Гм, — хмыкнула миссис Бёрд, выражая тем самым их общие опасения, — Паддингтон к этому моменту уже скатился вниз и исчез за дверью. — Не нравится мне эта беготня, ох не нравится. Что-то мне кажется, добром дело не кончится.

— Даже Паддингтон не успеет натворить ничего страшного за полчаса. — Миссис Браун попыталась найти в ситуации светлую сторону. — Ему ведь ещё надо успеть и покупки сделать…

— Если только до них дойдёт, — буркнула миссис Бёрд.

 

Паддингтон, даже не подозревавший, какие о нём строят предположения, стоял в отделе распродаж, радостно мигая в ярком свете ламп. Народу здесь было ещё больше, чем наверху, хотя это трудно было себе представить, и столько вокруг происходило интересного, что сразу во всём и не разберёшься.

Прямо перед собой медвежонок увидел высокий указатель со стрелочками и надписями, где какие товары продают, и, как следует в нём разобравшись, решил отправиться в отдел под названием «Товары для дома и кухни». Во-первых, он был твёрдо уверен, что среди товаров для дома в таком огромном магазине, как «Баркридж», обязательно найдётся подходящий подарок для миссис Бёрд, а во-вторых, он как раз заметил очень интересное объявление, прикреплённое к стене. В объявлении говорилось: «Рекламная акция! Мы покажем наш товар в действии — совершенно бесплатно!» — и стрелочка указывала в том же направлении. Такое никак нельзя было пропустить.

Следуя указателям, Паддингтон прошёл по длинному коридору и наконец оказался в большом зале, заставленном кастрюлями и сковородками. Все вокруг кричали и толкались, поэтому он пригнул голову пониже и стал проталкиваться сквозь толпу. Некоторое время спустя он, к своему изумлению, обнаружил, что перед ним стоит здоровенный стол, а возле стола — дяденька в белом халате. В руках дяденька держал кусок старого ковра и какую-то бутылку, а вид у него был весьма недовольный.

— Вот, посмотрите! — воскликнул он, поднимая кусок ковра повыше — Паддингтон привстал на цыпочки, чтобы получше разглядеть, — стоит всего лишь раз обработать его нашим Непобедимым Пятновыводителем, и старый ковёр тут же станет как новый!

— Ну, дамы! — продолжал он охрипшим голосом. — Должен же кто-нибудь купить хоть бутылку! Им не только ковры можно чистить — протрите им раковину на кухне, и потом хоть глядитесь в неё, как в зеркало. Стёкла, мебель, полы — наш Непобедимый Быстродействующий Пятновыводитель придаст им всем блеск и сияние. И я ведь не прошу за него пятнадцать пенсов. Я даже десять не прошу. За эту огромную, экономичную бутылку я прошу всего-навсего семь с половиной пенсов!

Дяденька остановился, чтобы перевести дух, и посмотрел на окружившую его толпу. Никто не двинулся с места.

— Некоторым хоть под нос пихай выгодную покупку, они всё равно не увидят, — пробормотал он сердито.

— Вот, возьмите это старьё, — продолжал он, протянув руку через стол и поднимая на всеобщее обозрение нечто пыльное и бесформенное. — Уж грязнее, кажется, просто и быть не может. Многие из вас, наверное, давно бы выбросили эту штуку. Однако я вам гарантирую — всего несколько капель нашего Непобедимого Пятновыводителя, и эта тряпка станет как новенькая!

— Ай! — испуганно завопил Паддингтон, забираясь на чемодан, чтобы его лучше видели. — Это же моя шляпа!

— Ваша шляпа? — воскликнул дяденька и от испуга выронил её. — Вы уж меня извините, сэр. Я не подумал, что это чья-то одежда. Я подумал — это из моего тряпья, которое я беру у мусорщика. Ну, всякие обноски, чтобы показывать на них…

Дяденька осёкся и умолк, перехватив взгляд медвежонка.

— Я всего лишь хотел вывести ваши пятна, — объяснил он смущённо.

— Вывести мои пятна? — повторил Паддингтон, не веря своим ушам.

На то, чтобы собрать такую замечательную коллекцию пятен на шляпе, у него ушла уйма времени. Некоторые пятна были такими древними, что он и сам не помнил, откуда они взялись, а некоторые поставил ещё его дядя в Перу.

— Это не обычные пятна! — запальчиво воскликнул медвежонок. — Некоторые я даже получил по наследству!

— По наследству? — повторил дяденька. — Как же это можно — получить пятна по наследству?

— У медведей можно, — стоял на своём Паддингтон.

Продавец бросил на него неприветливый взгляд.

— Ну, если вы собираетесь ещё кому-нибудь их передать по наследству, — сказал он, размахивая бутылкой пятновыводителя совсем рядом с Паддингтоновой шляпой — того и гляди заденет, — я бы, на вашем месте, шёл дальше. Это очень сильный состав, и если бутылка вдруг случайно откроется, я ни за что не отвечаю.

Паддингтон схватил свою шляпу, поплотнее натянул её на голову и стал протискиваться через толпу подальше от нехорошей бутылки. Первая рекламная акция, которую он увидел, ему совсем не понравилась, даром что совершенно бесплатно, и он решил поскорее добраться до следующей в надежде, что она окажется интереснее.

 

Подобравшись поближе к ещё одной толпе, Паддингтон остановился и потянул носом воздух. К его удивлению, пахло блинами, и довольно сильно, причём чем ближе он проталкивался к рекламному столику, тем сильнее и вкуснее становился запах, — оказавшись на месте, он уже не прочь был перекусить.

Перед дяденькой, проводившим эту акцию, стояла небольшая плитка-спиртовка, а в руке он держал сковородку, чтобы все присутствующие могли её как следует рассмотреть.

— Сколько раз, дамы, — как раз выкрикивал он, когда Паддингтон протолкался к столу, — сколько раз яичница, поджаренная к завтраку, превращалась у вас в бесформенный ком? Сколько омлетов вы перепортили? А вы не пробовали сосчитать, сколько раз вы пытались перевернуть блин — и оказывалось, что он пристал к сковородке?

Подняв сковороду повыше, продавец сделал эффектную паузу.

— Этого больше не случится никогда! — воскликнул он, потрясая своим товаром. — Вернувшись сегодня домой, можете выбросить все старые сковородки в мусорное ведро! Купите нашу Волшебную Беспригарную Сковороду — и ничто, повторяю, дамы, ничто и никогда к ней не пристанет!

— Управляться с ней проще простого, — продолжал он. — Это по силам даже пятилетнему ребёнку.