ава —коллегия магистрата, ведавшая судом по уголовным делам. 34 страница

Иезуиты. После Люблинской унии в конфессиональную борьбу в ВКЛ и на украинских землях Короны активно включился орден иезуитов, официально утвержденный Ватиканом в 1540 г. Поскольку орден сосредоточил мощные интеллектуальные силы, пропаганда католицизма поднялась на качественно новый уровень. Иезуиты проникали в высшие сферы общества, становились учителями, опекунами. При этом в своей миссионерской деятельности ради «вящей славы божьей» они не останавливались даже перед аморальными поступками, руководствуясь принципом — «цель оправдывает средства».

Широкий размах приобрел захват имущества православной церкви. Королевским декретом 1584 г. все захваченное ранее передавалось иезуитам в вечное пользование. Так же, как перед этим в Польше, в Беларуси и на Украине иезуиты начали свою деятельность с «чистки» книгохранилищ и целенаправленного предания огню протестантских и православных книг.

В своих многочисленных проповедях члены ордена иезуитов подвергали уничтожающей критике как реформационные идеи, так и «схизму» восточной церкви, защищая папство и католическую веру. В популярных в то время диспутах с протестантами, проходивших при большом скоплении народа, иезуиты как правило одерживали победу и своей эрудицией завоевывали уважение образованной публики.

Со временем почти вся Украина покрылась сетью иезуитских школ, обучение в которых вели высококвалифицированные преподаватели. Эти учебные заведения, наилучшие на то время, пополнялись детьми православной верхушки украинского общества. Но и для низших сословий двери иезуитских учебных заведений были открыты, ибо эти школы были бесплатными.

Иезуиты выгодно противопоставляли себя служителям православной церкви и своей добродетельностью в повседневной жизни. Известно, что во время смертоносных эпидемий они самоотверженно входили в дома заболевших бедных людей не только для духовного утешения, но и для оказания медицинской помощи.

Кризис православной церкви. Успеху католической пропаганды содействовал беспорядок в жизни православной церкви. Хотя митрополит и продолжал титуловаться «Киевским, Галицким и всея Руси», его авторитет стремительно падал. Он фактически утратил возможность полноценно управлять церковной деятельностью. Нормой стала практика назначения епископов королем из числа православных шляхтичей. Иногда грамота выдавалась на еще не вакантную епископскую кафедру двум или трем светским претендентам. Церковные должности становились предметом спекуляции со стороны людей, которые не имели на них ни морального, ни формального права. Широкое распространение в церковной среде получило взяточничество.

Вмешательство светской власти в церковную жизнь способствовало тому, что во второй половине XVI в. высшая иерархия Киевской митрополии стала шляхетской по происхождению. Православные шляхтичи, получив в управление епископскую кафедру или монастырь, не утруждались церковно-религиозными делами, а проявляли исключительно материальную заинтересованность, сохраняя при этом свои светские обычаи — охоту, банкеты, распутную жизнь. Иногда ряса не мешала даже занятию разбоем на дорогах. Распространенным явлением среди духовенства стало двоеженство (женитьба священников и епископов во второй раз), запрещенное православной церковью. Известно, что двоеженство киевского митрополита Онисифора Девочки стало в 1589 г. поводом для лишения его кафедры константинопольским патриархом.

Значительный ущерб православной церкви на Украине приносил так называемый «патронат» светских людей над храмами и монастырями. Возникнув как благородное средство помощи церкви со стороны зажиточной части населения, патронат постепенно становился наследственным. Как некое владение его даже сдавали в аренду, обменивали и продавали. В сложные условия попадали церкви и монастыри, когда их патроны становились католиками или протестантами. В таких случаях вместо какой-либо опеки на православных священников и мирян обрушивались преследования и унижения.

Киевская митрополия практически не уделяла внимания повышению образовательного уровня православной молодежи, подготовке кадров православной церкви. Складывалась парадоксальная ситуация: в народном сознании православная вера оставалась синонимом народности, но стать священниками желали единицы, причем не самые достойные. Современники с сожалением констатировали, что в православные священники идет настоящий «людской мусор», голодный и необразованный, что их скорей увидишь в корчме, чем в церкви. Образованная элита в лице представителей древнейших родов стремительно окатоличивалась, отдавала своих детей в латинско-польские школы.

Инцидент вокруг календарной реформы. В 1582 г. буллой папы Григория XIII в западном мире вводился новый (григорианский) календарь (с пропуском 10 дней). Король Стефан Баторий своим универсалом распространил календарную реформу на Речь Посполитую, что вызвало недовольство православного населения. В свою очередь, константинопольский патриарх Иеремия II ответил разъяснительным посланием, в котором прокомментировал введение нового календаря как «новую схизму папы» и призвал православных придерживаться в праздниках и обрядах старого (юлианского) календаря.

Реформа существенно развела во времени религиозные праздники католиков и православных. Попытки представителей светской власти на местах и католических иерархов ввести новый календарь силовыми методами углубляли раскол общества. Особенно напряженная ситуация сложилась во Львове. Накануне православного Рождества 1583 г. львовский католический архиепископ Я. Н. Суликовский отдал распоряжение опечатать все православные церкви в городе, что и было сделано прямо во время богослужения.

Инцидент во Львове, волнения православных в других городах вынудили Стефана Батория отменить свое распоряжение о необходимости принятия нового календаря православной церковью. В январе 1584 г. король издал универсал, в котором разъяснял, что календарная реформа касается только светских дел.

Православные братства. На защиту своей веры становились православные мещане, которые до этого играли незначительную роль в жизни общества, но в новых условиях приступили к организации религиозно-национальных объединений — братств. Особую известность получило Львовское братство, основанное при церкви Успения Богородицы. В 1586 г. оно получило от антиохийского патриарха Иоакима право ставропигии (самоуправления), подтвержденное в 1589 г. константинопольским патриархом Иеремией II.

Львовское Успенское братство стало независимым от местного владыки. Одновременно оно получило исключительные полномочия: осуществление контроля над епископским судом, наблюдение за «благочестием и моральностью» духовенства и светских людей. Братство могло отлучать от церкви любого православного человека, причем даже патриарх не мог отменить этого решения.

Стремление мирян к активному участию в общественной и культурной жизни было одним из проявлений Реформации. Вместе с тем нарушение традиционного церковного уклада (контроль братства над духовенством, уменьшение власти епископа) имело и негативные последствия. Начались постоянные конфликты между братчиками и львовским епископом Гедеоном Балабаном.

Устав Львовского братства использовался в качестве образца для других братств. Правда, в их деятельности, несмотря на теснейшие связи, оставались и некоторые различия, связанные с местными условиями. Духовенство Львова оставалось практически вне братства. Но, поскольку братства подразумевались как всесословные объединения, в дальнейшем в их организации и деятельности в других городах принимали участие представители шляхты, духовенства, казачества.

Деятельность братств, в которые стали принимать и женщин (как «сестер»), становилась все более разноплановой. Они выступали против патроната (если он их не устраивал), католической пропаганды, религиозных ограничений, стремились влиять на посвящение в церковный сан достойных с их точки зрения людей. Важным направлением просветительской деятельности братств была организация типографий и братских школ. В 1592 г. Львовская братская школа благодаря хлопотам князя В.-К. Острожского получила королевский привилей на преподавание семи «вольных наук».

Брестская церковная уния. Вмешательство патриарха Иере- мии ІІ в дела Киевской митрополии, поддержка им братского движения вызвали недовольство среди высшего духовенства, заставили его искать пути восстановления традиционной епископской власти. Средством выхода из кризиса иерархи считали церковную унию с Римом. Инициатива в этом деле принадлежала львовскому епископу Гедеону Балабану, которого на частной встрече в Белзе в 1590 г. поддержали луцкий, турово-пинский и холмский епископы. Переговоры православных иерархов Беларуси и Украины продолжались на протяжении ряда лет. Число сторонников унии пополнилось митрополитом Михаилом Рагозой и епископами Ипатием Потеем (владимирским и брестским), Михаилом Копыстенским (перемышльским).

О своем видении условий объединения церквей епископы сообщили королю Сигизмунду III. К соглашению с Римом некоторое время склонялся даже могущественный защитник православия князь В.-К. Острожский. Однако он соглашался на объединение церквей только как равноправных субъектов, а обязательным условием соглашения считал участие в нем всех восточных патриархов. Летом 1595 г. князь Острожский обратился к духовенству и мирянам с призывом стать на защиту «благочестия» и заявил о готовности выставить в случае необходимости 15—20-тысячное войско для борьбы против тех, кто, «прикрывая свою волчью сущность», хочет оторвать православный народ от вселенских патриархов.

Угроза вооруженной борьбы вызвала серьезное беспокойство Короны. На специальных заседаниях сената дебатировалась своевременность унии. Характерно, что ее противниками были многие католические иерархи, недовольные перспективой подчинения православного населения непосредственно Риму. В сентябре 1595 г. король своим универсалом поддержал унию, а сенат санкционировал поездку епископов Ипатия Потея и Кирилла Терлецкого в Италию. В декабре 1595 г. в Риме папа Климент VIII утвердил поданные ему «Статьи унии».

Юридическое оформление унии должно было произойти на соборе в Бресте в октябре 1596 г. Собор сразу же раскололся на две части — униатскую и православную. Униатская сторона, собравшаяся в церкви св. Николая, была представлена митрополитом М. Рагозой, пятью епископами, католическим духовенством, представителями польского короля. В работе православного собора приняли участие представители константинопольского и александрийского патриархов, отступившие от унии епископы Г. Балабан и М. Копыстенский, девять архимандритов, около 200 протоиереев и монахов. В Брест приехали также князь Острожский с вооруженным отрядом, несколько сотен православных шляхтичей и братчиков.

Униатский собор утвердил акт объединения церквей и образования греко-католической церкви, которая подчинялась Ватикану. Были признаны основные догматы католической церкви, но церковные обряды оставались православными, а церковно-славянский язык — языком богослужения. Греко-католическое духовенство, как и католическое, освобождалось от уплаты податей, а шляхтичи-униаты могли претендовать на занятие государственных должностей.

Униатские владыки лишили сана львовского и перемышльского епископов и всех других духовных лиц, принявших вопреки воле митрополита участие в православном соборе. Православный собор, в свою очередь, объявил неправомочными действия сторонников унии и лишил их духовного сана. Обе стороны прокляли друг друга.

В.-К. Острожский в обращении к Сигизмунду III квалифицировал происшедшее как нарушение прав и привилегий русского народа. Ответом короля, который решительно занял сторону униатов, стал универсал от 15 декабря 1596 г. Решения Брестского (униатского) собора были признаныа обязательными.

Брестская уния предопределила обострение религиозной борьбы в Речи Посполитой, раскол внутреннего единства белорусского и украинского народов, их конфронтацию с польским народом. В конечном итоге все, что довелось сполна пережить, вытерпеть православным, в не меньшей мере выстрадали, почувствовали на себе и греко-католики.

Религиозная полемика. Конфессиональное противостояние требовало идеологического обоснования своей правоты каждой из сторон. На идею церковной унии работали талантливые проповедники, в первую очередь иезуит доктор философии Петр Скарга. Идея главенства римского папы в греко-католическом союзе была обоснована в его работе «О единстве церкви Божьей под единым пастырем». Книга издавалась дважды (в 1577 и 1590 гг.) и вместе с брошюрами другого католического проповедника В. Гербеста, а также проведением календарной реформы вызвала резкие протесты со стороны православных кругов Беларуси и Украины. Одним из первых ответил на вызов римо-католиков православный полемист Г. Смотрицкий, который издал в Остроге сборник «Ключ царства небесного» (1587).

Среди полемистов-униатов особенно выделялись иерархи И. Потей и И. Кунцевич. Потей настаивал на том, что его сторонники никакой новизны в церковную жизнь не вводили, а лишь возрождали бывшее единство киевской митрополии с вселенской церковью. Кунцевич, однозначно защищая догматическое учение западной церкви, одновременно опирался на восточнохристианские традиции, строго придерживаясь «старины» в вопросах вероучения и обрядности.

Православная и протестантская полемическая литература была представлена работами ряда известных деятелей культуры, анонимными произведениями, а также изданиями, подписанными псевдонимами. На слуху у современников были имена И. Вишенского, Х. Филалета, С. Зизания, М. Смотрицкого.

Произведения полемической литературы (и латино-униатские и православные) различались между собой по форме, содержанию, качеству литературной обработки материала, уровню богословской мысли, тону изложения, но круг рассматриваемых проблем в конце XVI— начале XVII в. оставался практически неизменным. В сфере догматики дискуссия вообще велась вокруг вопросов, которые уже долгое время разделяли христианский Восток и Запад и в принципе не могли разрешиться в то время.

Сеймовая оппозиция унии. Уния насаждалась силой. Православные иерархи заменялись униатскими. Имущество православной церкви передавалось униатам. Православные купцы, ремесленники и шляхта всячески ограничивались в правах. Вследствие тождественности православия «русскости» делалось все «чтобы Руси не было на Руси».

Шляхта и мещане нашли собственную тактику действий в виде сеймовой оппозиции и корпоративных методов отпора. Тон выступлениям православной шляхты, до 1596 г. практически молча голосовавшей на сеймах, задал в речи на сейме 1597 г. князь В.-К. Острожский. В 1599 г. в Вильно была сформирована специальная посольская группа из православных и протестантов для солидарных действий в сейме. Стороны договорились вместе защищать от посягательств свободу богослужения и церковное имущество. На сейме 1601 г. они совместно выступили за то, чтобы высшие церковные посты давались «русским людям действительно греческой религии». Когда король под влиянием прокатолически настроенной части шляхты отклонил данный проект сеймового постановления, православно-протестант­ская фракция в знак протеста покинула зал заседаний.

Первые, пусть скромные, успехи противникам унии принес сейм 1603 г. Силы оппозиции были подкреплены и военным аргументом — младший сын престарелого В.-К. Острожского Александр прибыл на сейм в Краков с двухтысячным войском. По решению сейма Киево-Печерский монастырь, хотя и с определенными оговорками, сохранялся за православными и не подчинялся униатскому митрополиту. В соответствии с древним обычаем его архимандрита должны были избирать киевская шляхта и духовенство.

Кульминация легальной шляхетско-мещанской оппозиционности православных приходится на время внутреннего и внешнеполитического кризиса Речи Посполитой, связанного со шляхетской вооруженной оппозицией («рокошем») 1606—1607 гг. Характерно, что киевская, волынская и брацлавская шляхта составляла умеренную часть «рокоша», стремилась к лояльным (сеймовым) формам решения конфессионального вопроса.

Постановление сейма 1607 г. и подтверждающий его королевский привилей провозглашали право греческой религии на свободное богослужение и в перспективе замещение должностей, занятых в данное время униатскими владыками, в соответствии с древними обычаями. Общий характер этих документов, их двусмысленность предопределили дальнейшие острые дебаты по вопросу, кого считать представителями «настоящей» греческой религии. Не считался ни с какими претензиями православных и Ватикан. В 1613 г., после смерти И. Потея, римский папа утвердил в сане митрополита униата И. Рутского.

И все же законодательные акты 1607 г., а также определенные уступки оппозиции на сейме 1609 г. надолго стали для православных правовой основой в решении вопросов восстановления и легализации церковной иерархии, в отстаивании юридических прав церкви в целом.

Реестровое казачество. В конце XVI — начале XVII в. на Украине существовали три основные четко размежеванные группы казачества: запорожцы, жившие, по сути, за границами Речи Посполитой; казачество пограничных городов, которое не имело официального, признанного правительством, статуса и в значительной степени игнорировало государственную власть; зажиточные реестровые казаки, которые пошли на службу Короне.

Понимая бесплодность каких-либо попыток подчинить далекую и непокорную Сечь, коронное правительство в то же время стремилось привлечь на свою сторону часть городового казачества и противопоставить его остальному как официальное воинство. Таким способом планировалось не только увеличить собственную военную мощь в пограничье, но и урегулировать отношения с татарами и турками, которые постоянно жаловались на казаков.

В 1572 г. Сигизмунд II Август издал универсал о формировании из казаков наемного отряда из 300 человек, которые должны были находиться на государственном содержании. Привлеченные на службу казаки заносились в специальные списки («реестры»). «Старшим реестра» король назначил шляхтича Яна Бадовского, дав ему одновременно и судебную власть над отрядом. Так было положено начало реестровому казачеству, которое получало за службу деньги и определенные привилегии.

Служба реестровых казаков заключалась не только в охране границ, но и, что не менее важно, в контроле над нереестровыми казаками. Организация казаков в отдельное подразделение, подчиненное непосредственно главнокомандующему и собственному начальнику, создала первый прецедент юридического признания казачества как новой социальной группы.

Отряд Я. Бадовского распался с его смертью в 1575 г. Но неудачи в Ливонской войне и разгул казачьей вольницы вынудили правительство вернуться к идее реестрового казацкого войска. В 1578 г. король Стефан Баторий взял на государственную службу 500 казаков. Они подчинялись черкасскому и каневскому старосте князю М. Вишневецкому. «Старшим реестра» (названным в королевском привилее «гетманом») стал брацлавский шляхтич Ян Оришовский. Король вручил реестровым казакам символы власти («клейноды»), в том числе булаву, бунчук, хоругвь и печать. На розовом поле хоругви был изображен белый орел — герб Польши, а на печати — казак с самопалом на плече и саблей на боку.

«Войско Запорожское реестровое» располагалось на территории с центром в Трахтемирове (теперь село на Киевщине), выше по течению Днепра от Запорожской Сечи. Здесь реестровики имели исключительное право на землевладение. В полное распоряжение казаков передавался Трахтемировский монастырь с его госпиталем, приютом для престарелых и арсеналом.

Со временем численность реестровых казаков возрастала (в 1590 г. — 1 тыс. человек), но стабильной она не была и колебалась в зависимости от обстоятельств. Если Короне необходима была помощь во время войны, она увеличивала реестр до нескольких тысяч, а потом сокращала его.

Реестровое войско находилось в сложном положении. С одной стороны, оно должно было подчиняться коронной власти и выполнять ее приказания, с другой, не могло стоять в стороне от тех проблем, которые касались как непризнанной властями остальной части казачества, так и вообще всего населения края. Это предопределило непоследовательность поведения реестровцев в дальнейшем. Вычеркнутые из реестра казаки («выписчики») пополняли ряды недовольных, уходили в Сечь и впоследствии играли значительную роль в казацко-крестьянских восстаниях против польского гнета.

Хотя реальная власть в Среднем Поднепровье принадлежала старостам, но и влияние казацкой старшины неуклонно возрастало. Реестровцы все громче заявляли о своих правах на подлинное самоуправление.

Запорожская Сечь. После Люблинской унии формирование Запорожской Сечи как своеобразной формы казацкой государственности вступило в новую фазу. Столица днепровской вольницы в разное время располагалась в разных, но хорошо защищенных природой местах. Так, после Хортицы она находилась на острове Томаковка (60-е гг. XVI в. — 1593 г.), затем — на р. Базавлук (1593—1638 гг.). Собственно Сеч или то укрепленное место, где размещалось казацкое управление, называли еще «Кошем». Но власть сечевого товарищества распространялась не только на «Кош Запорожский», но и на значительную территорию, которая называлась «землями Войска Запорожского» или «Запорожскими Вольностями».

Верховным органом управления Запорожской Сечи была сечевая рада, которая решала важнейшие вопросы внутренней жизни и внешних сношений. Рада ежегодно избирала войсковую старшину (судью, писаря, есаула и др.) во главе с кошевым атаманом, которого иногда называли гетманом. Низшую ступень командного аппарата возглавляли куренные атаманы, избиравшиеся казаками соответствующего куреня.

Все казаки, считавшиеся свободными и равноправными, несли службу за свой счет. В Сечь не допускались женщины, хотя вне ее территории казаки имели семьи. Самоуправление Запорожья регулировалось обычным правом. Сечь стала оплотом православия на Украине. Вступление в запорожское товарищество начиналось с вопроса: «В бога веруешь?». А прибывали сюда наряду с украинцами белорусы, татары, поляки, евреи, грузины, турки, молдаване и др. Причем многие из них были образованными людьми и у себя на родине занимали высокое социальное положение.

Численность сечевого товарищества не была стабильной. Зимой в Запорожье находился небольшой гарнизон, который нес сторожевую службу. Но с наступлением весны Сечь превращалась в людской муравейник. В мирное время главным занятием запорожцев были промыслы и скотоводство.

Казацкие походы на татар и турок. Со второй половины XVI в. казачество уже выступает как влиятельная сила на международной арене, способная противостоять турецко-татарской экспансии. Народная память сохранила имя легендарного казацкого предводителя князя Богдана Ружинского, который в 60—70-х гг. XVI в. не раз отбивал нападения татарских отрядов на Волынь и Подолье. В 1575 г. во главе запорожцев он прорвался за Перекоп и овладел Кафой, освободив сотни пленных. В 1576 г. запорожцы разрушили крепость Аслам-Кермен в низовье Днепра, но во время взрыва в сделанном ими подкопе погиб сам Б. Ружинский.

Запорожцы принимали активное участие в борьбе за осво-бождение Молдавии от турецкого ига. Успешно действовал запо-рожский атаман, молдованин по происхождению, Иван Подкова. В 1577 г. вместе с отрядом запорожцев он захватил Яссы и обьявил себя молдавским господарем. Однако в 1578 г. Подкова под натиском турецких войск был вынужден отойти на Украину, где попал в руки польской шляхты и по требованию турецкого султана был публично казнен во Львове.

В 80-х гг. XVI в. самовольные походы казаков на владения Крымского ханства и Турции повторялись один за другим. Используя свои маневренные челны («чайки»), запорожцы выработали эффективную тактику ведения морских боев с турецкими галерами. Но казацкие вылазки вызвали ответный удар: в 1589 г. татары осуществили мощное вторжение на Украину. Татарские отряды («чамбулы») дошли до Львова, и только объединенными усилиями шляхты и казаков их удалось отбить. Турецкий султан пригрозил выслать на Украину 200-тысячное войско, если Речь Посполитая не сможет сама укротить казаков.

В 1590 г. сейм принял постановление «Порядок касательно низовцев и Украины», которое должно было стать гарантией взятых Короной перед султаном обязательств. Внесенные в реестр казаки присягали, что самовольно не будут переходить границ Речи Посполитой. Одновременно местная администрация должна была не пускать своевольных людей на Низ и в степи, вылавливать и казнить нереестровых казаков, осмелившихся нарушать постановление сейма и переходить границы с целью грабежа и войн с соседними государствами. Результатом подобной политики стала адекватная реакция со стороны казачества.

Восстание под предводительством К. Косинского. Первое крупное казацко-крестьянское движение на Украине началось в 1591 г. Именно тогда мелкий украинский шляхтич, один из казацких старших, Крыштоф Косинский получил от Короны землю за службу. Но не успел он ее занять, как Януш Острожский, полонизированный наследник известного рода и белоцерковский староста, присвоил эту «пустыню». Понимая бесперспективность судебного иска на могущественного вельможу, Косинский напал со своими казаками на земли Острожского и захватил Белую Церковь. Это выступление, поддержанное мещанами и крестьянами, дало толчок распространению антимагнатского движения на Киевское, Волынское, Брацлавское и частично Подольское воеводства.

Поскольку в придворных кругах историю с Косинским считали частным делом Острожских, в карательной экспедиции против восставших принимали участие преимущественно надворные отряды Я. Острожского и черкасского старосты Александра Вишневецкого. В начале 1593 г. в битве под Пяткой на Волыни казаки потерпели сокрушительное поражение. Однако наказали повстанцев довольно легко: реестровых казаков обязали дать клятву на верность королю, а Косинского — трижды поклониться членам рода Острожских и попросить у них прощения.

Уйдя в Запорожье, Косинский собрал двухтысячное войско и начал новое наступление. На этот раз объектом казацких претензий стал князь А. Вишневецкий, которому казацкий предводитель не мог простить участия в битве под Пяткой. Но в мае 1593 г. Косинский погиб во время осады Черкасс. Восстание продолжалось еще некоторое время, что вынудило А. Вишневецкого пойти на уступки. Участникам войны 1591—1593 гг. гарантировалась амнистия, князь не стал оспаривать право запорожцев на свободный выход на Низ и возвращение обратно.

Принято считать, что восстание 1591—1593 гг. открыло эпоху вооруженной национально-освободительной борьбы украинского народа против польского владычества.

Казацко-крестьянское восстание под предводительством С. Наливайко. Новое восстание, на этот раз еще более крупное, возглавил Северин Наливайко, который служил до этого сотником надворной хоругви (отряда) князя В.-К. Острожского. В 1594 г. он возглавил отряд нереестровых казаков на Брацлавщине и заключил соглашение с запорожским атаманом Г. Лободой о совместной борьбе против магнатов. Вскоре повстанцы под руководством Наливайко овладели Брацлавом, Баром и Винницей. Одновременно взялись за оружие крестьяне. В 1595 г. восстание распространилось на Беларусь, куда пришли казацкие отряды. Запорожцы Лободы в это время захватили Канев, Черкассы и на короткий период Киев.

Когда ситуация приняла угрожающий для Короны характер, против повстанцев было брошено многочисленное вышколенное войско под командованием коронного гетмана С. Жолкевского. Наливайко вынужден был отступить для соединения с Лободой. Весной 1596 г. гетман С. Жолкевский навязал повстанцам бой под Белой Церковью. Казаки понесли большие потери и отступили в Заднепровье, надеясь найти защиту у Москвы. Они устроили свой лагерь под Лубнами и мужественно отбивали штурм коронного войска. Тем временем Лободу, который склонялся к переговорам с Короной, обвинили в тайных сношениях с противником и убили. Но вскоре его сторонники из числа зажиточных казаков выдали Наливайко полякам, а повстанцев уговорили сложить оружие. Наливайко привезли в Варшаву и после тяжелых истязаний казнили.

Гетман П. Сагайдачный. После поражения восстания под предводительством С. Наливайко на Украине на протяжении 30 лет не было крупных народных выступлений. Зажиточные казаки склонялись к сотрудничеству с Короной, надеясь законными средствами расширить свои права и вольности. В свою очередь Польша, вступившая в начале XVII в. в полосу активной внешнеполитической деятельности, ощущая острую необходимость в военной силе казачества, умело использовала противоречия в казацкой среде в своих интересах.

Ярким представителем умеренной части казачества, склонной к компромиссам, был гетман реестровых казаков Петр Конашевич-Сагайдачный, происходивший из галицкой шляхты. Не будучи еще гетманом, он появился на Запорожье, прославился во время ряда удачных походов на Крым и Турцию и занял заметное место среди казацкой старшины. С его именем часто связывают превращение казацкой ватаги в регулярное дисциплинированное войско.

Но в характере действий Сагайдачного проявлялся внутренний разлад среди казачества. Шляхтич по происхождению, он переносил и на казачество свои шляхетские понятия, хотел резко отделить реестровых казаков как привилегированное воинство от простых посполитых крестьян, пополнявших казацкие ряды. В 1618 г. Сагайдачный во главе 20-тысячного казацкого войска принял участие в походе королевича Владислава на Москву. Но в 1620 г. он уже посылал посольство в ту же Москву с просьбой принять его на российскую службу. Поскольку Россия в то время жила в согласии с Крымом, а под службой казаки понимали в первую очередь войну с татарами, то казацким послам дипломатично отказали. В 1621 г. 40-тысячное казацкое войско Сагайдачного пришло на помощь великому гетману литовскому Яну Ходкевичу в битве с турками под Хотином.