от это улов! Золотой Шива найден! «Преступление века» на рю де Гренель – дело рук сумасшедшего! 7 страница

– Наскоро организованное расследование установило, что лейб-медик в последнее время вел себя странно и якобы даже появлялся в игорных домах соседнего Бадена, причем в обществе некоей веселой молодой особы, по описанию очень похожей на фрейлейн фон Санфон.

– Сыщик посерьезнел. – Доктора обнаружили два дня спустя в страсбургской гостинице. Мертвым. Принял смертельную дозу лауданума, оставил записку: «Во всем виноват я один». Явное самоубийство. Кто истинный виновник, было ясно, но поди докажи. Что до табакерки – высочайший подарок, и записочка имеется. А судебный процесс обошелся бы их высочествам себе дороже. Конечно, самое загадочное – как удалось подменить новорожденого принца на негритенка и откуда в краю голубоглазых блондинчиков вообще взялся шоколадный младенец. Правда, по некоторым сведениям, незадолго до описанной истории у Мари Санфон состояла на службе горничная-сенегалка…

– Скажите, к-комиссар, – сказал Фандорин, когда стих хохот (смеялись четверо: лейтенант Ренье, доктор Труффо, профессор Свитчайлд и мадам Клебер). – А что, Мари Санфон так хороша собой? Способна вскружить голову любому мужчине?

– Да ничего особенного в ней нет. Всюду написано, что внешности она самой заурядной, особые приметы отсутствуют. – Гош нагло окинул Клариссу цепким взглядом. – Цвет волос, манеру поведения, акцент, стиль одежды меняет с легкостью. Но, видно, есть в этой женщине что-то особенное. Я по роду службы всякого навидался. Самые что ни на есть роковые разбивательницы сердец редко бывают красавицами. На фотографии увидишь – взгляд не задержится, а встретишь – так искорками по коже и защекочет. Мужчина ведь не на прямой нос и длинные ресницы клюет, он особый залах чует.

– Фи, комиссар, – одернула пошляка Кларисса. – Вы в обществе дам.

– Я в обществе подозреваемых, – очень спокойно парировал Гош. – И вы – одна из них. Почем я знаю, нет ли здесь, за столом, мадемуазель Санфон?

Он так и впился глазами в Кларисино лицо. Это все больше и больше напоминало дурной сон. Стало тяжело дышать.

– Если я п-правильно сосчитал, этой особе сейчас должно быть 29 лет?

Спокойный, даже вяловатый голос Фандорина помог Клариссе взять себя в руки. Она встрепенулась и – не до женского тщеславия – воскликнула:

– Нечего на меня так смотреть, господин сыщик! Вы мне делаете явно незаслуженный комплимент. Я старше вашей авантюристки… почти на десять лет! Да и остальные дамы вряд ли подходят на роль мадемуазель Санфон. Госпожа Клебер слишком молода, а госпожа Труффо, как вам известно, не говорит по-французски!

– Для такой ловкачки, как Мари Санфон, скинуть-накинуть десяток лет – сущий пустяк, – медленно ответил Гош, все так же пристально глядя на Клариссу. – Особенно если куш так велик, а провал пахнет гильотиной. Так вы и вправду не бывали в Париже, мадемуазель Стамп? Где-нибудь в районе рю де Гренель?

Кларисса смертельно побледнела.

– Ну, тут уже вынужден вмешаться я как представитель пароходства «Джаспер-Арто партнершип», – раздраженно прервал полицейского Ренье. – Дамы и господа, заверяю вас, что на наш рейс проходимцам с международной репутацией доступ был закрыт. Компания гарантирует, что на «Левиафане» нет ни шулеров, ни кокоток, ни тем более известных полиции авантюристок. Сами понимаете – первое плавание, особая ответственность. Скандалы нам ни к чему. Мы с капитаном Клиффом лично проверяли и перепроверяли списки пассажиров, в случае необходимости наводили справки. В том числе и у французской полиции, господин комиссар. И я, и капитан готовы поручиться за каждого из присутствующих. Мы не мешаем вам, мсье Гош, выполнять ваш профессиональный долг, однако вы попусту тратите время. И деньги французских налогоплательщиков.

– Ну-ну, – проворчал Гош; – Поживем-увидим. После чего миссис Труффо, ко всеобщему облегчению, завела разговор о погоде.

 

Реджинальд Милфорд-Стоукс

 

апреля 1878 г.

часа 31 минута

В Аравийском море