лияние политики перестройки на состояние исторической науки.

тановление и развитие советской исторической науки в 1920 – начале 1950-х Советская историография: сущность и этапы развития.Первая постановка вопроса о советской историографии как явлении. Оценка сущности советской историографии в документах КПСС, программных выступлениях и статьях руководителей советской исторической науки, историографических работах. Отношение к феномену советской историографии в работах перестроечного и постперестроечного периодов (середина 80-х – 90-е гг.).

Проблема периодизации истории советской исторической науки. Дискуссия конца 50-х – начала 60-х гг. в исторической периодике. Критерии периодизации. Феномен советской исторической науки: реальные критерии периодизации.

Место, роль и функции исторической науки в советском обществе. Политика правящей элиты по отношению к исторической науке (проблематика; тезисы, постановления и указания по вопросам освещения истории; разрешительно-запретительная система в исследованиях и публикациях; историческое образование; кадры историков; научно-исторические учреждения и организации; архивы, музеи иих поддержка; пропаганда исторических знаний). Превращение исторической науки в элемент политико-государственной системы. Общество и историческая наука.

Внутренние черты советской исторической науки. Утрата автономности научного мышления. Примат и исключительность марксистско-ленинской методологии в структуре исторического знания. Структура проблематики, ее происхождение. Ценности и предпочтения, «периферия» проблематики, табуированные зоны; отражение этих явлений в структуре кадров историков. Исторический источник, археографическая и архивная политика. Противоречия в развитии исследования исторических источников. Отношение к историографическому наследию и опыту. Противоречия в развитии методов изучения и интерпретации истории. Концептуальная предрешенность исследования. Возможности развития исторического познания. Складывание типа советского историка и проблема сохранения профессионализма. Проблема изоляционизма советской исторической науки.

Историческая наука в 1917-1920-е гг.

Существование в советской стране двух направлений исторической науки – традиционной российской и марксистской. Две сети научно-исторических учреждений. РАН (с 1925 г. – АН СССР) и ее учреждения, университеты, РАНИОН и ее исследовательские институты. Социалистическая (с 1924 г. – Коммунистическая) академия общественных наук и ее институты, Комиссия по истории Октябрьской революции и РКП(б) (Истпарт), Институт К. Маркса и Ф. Энгельса, Институт В.И. Ленина, Институт красной профессуры, коммунистические университеты. Местные учреждения исторической науки.

Установление контроля за «старой» наукой: преобразование РАН в АН СССР, «пролетаризация» и преобразование университетов и исторического образования, ликвидация РАНИОН. Образование Института Маркса-Энгельса-Ленина при ЦК ВКП(б). Исторические общества: ликвидация старых (Общество истории и древностей российских и др.) и образование новых (Общество историков-марксистов, историко-революционные общества). Краеведческие общества. Реорганизация и централизация архивного дела, создание двух сетей архивов (партийные и государственные). Две сети исторической периодики: существование и постепенная ликвидация «старых» журналов и изданий («Русская старина», «Вестник археологии и истории», «Чтение в Обществе истории и древностей российских», «Голос минувшего», «Русский исторический журнал»), возникновение и судьба новых («Пролетарская революция», «Красный архив», «Историк-марксист», «Борьба классов», «Каторга и ссылка»).

Нарастание негативного отношения власти имарксистской науки к «старым кадрам» историческойнауки в общемконтексте усиления репрессивной политики. Депортация части творческой интеллигенции в начале 20-х гг., эмиграция историков (Г.В. Вернадский, А.А. Кизеветтер, А.В. Флоровский и др.). Развитие русской исторической науки в эмиграции. Евразийство.

Репрессии в отношении историков. Значение «Дела Академии Наук» для полного искоренения немарксистской историографии в СССР. Превращение общественных наук в инструмент партийно-государственного руководства, пропаганды и агитации, формирование партийно-государственного руководства исторической наукой. Постановления, циркуляры и тезисы партийных и государственных органов к историко-революционным и историческим датам (юбилеям революции 1905-1907 гг. и Октябрьской революции, 100-летию со дня рождения Н.Г. Чернышевского, 50-летию «Народной воли» и др.). Партийное подведение итогов научных дискуссий (100-летие движения декабристов, дискуссии о Н.Г. Чернышевском, М.А. Бакунине, дискуссии по отдельным книгам). Критика «чуждой» литературы. Издание работ классиков марксизма-ленинизма и выступлений руководителей большевистской партии, повышение их роли в формировании новой методологии истории.

Изменение системы подготовки кадров. Введение курсов марксизма, истории классовой борьбы и революционного движения в высшей школе. Ликвидация исторического образования в высшей и средней школе и замена его курсом обществоведения. Бригадно-лабораторный метод обучения. Институт красной профессуры.

Издание и исследование исторических источников. Публикаторская деятельность Академии наук и ее Историко-археографического института: документы по истории социально-экономических отношений, боярской вотчины, крепостной мануфактуры, общественной мысли, писем и бумаг Петра Великого. Публикации марксистских научных учреждений: издание тайных договоров царского правительства и документов внешней политики, издание материалов по истории крестьянского и рабочего движения, документов политических процессов XIX в., зарождения социал-демократического движения, дневников и воспоминаний государственных и военных деятелей начала XX в., документов по истории Октябрьской революции 1917 г.

Проблематика «старой» и марксистской исторической науки. Возрастание интереса «старой» науки к проблемам методологии и теории исторической науки, к проблемам экономической и социальной истории средневековья и нового времени, истории крестьянства и народных движений, общественной мысли, истории государственной власти, внутренней и внешней политики. Проблематика марксистской науки: история «общественных форм», пролетариата, классовой борьбы и революционного движения, история социал-демократии и большевизма, Октябрьской революции 1917 г. и Гражданской войны.

Научные дискуссии по проблемам истории во второй половине 20-х гг. Причины и условия проведения научных дискуссий. «Литературная» дискуссия покниге Л.Д. Троцкого «Уроки Октября». Дискуссии об итогах советско-польской войны 1920 г., о социально-экономическом строе Киевской Руси, об историческом значении восстания декабристов, о «Народной воле», о характере российского империализма, об общественно-экономических формациях. Значение дискуссий для развития исторической науки.

Историческая наука СССР в 1930 – начале 1950-х гг.

Историки о влиянии И.В. Сталина на советскую историческую науку. Подготовка условий для пересмотра исторической концепции, сложившейся в 1920-е гг. и начало идеологического оформления культа личности Сталина. Влияние 50-летнего юбилея Сталина на возвышение роли его личности в истории. Значение письма Сталина в редакцию журнала «Пролетарская революция» для изменения условий развития исторической науки. Утверждение принципа партийности и прекращение научных дискуссий. Насаждение догматического понимания марксистско-ленинского теоретического наследия и субъективизма в истолковании истории и оценке роли отдельных личностей.

Возрастание роли идеологического руководства исторической наукой. Постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР о перестройке исторического образования, реорганизации исторических учреждений и новых задачах исторических исследований. Этапы создания официальной концепции истории большевистской партии и истории России. «История ВКП(б). Краткий курс» и его значение в пропаганде марксистской концепции отечественной истории. Передача архивного дела в ведение НКВД. Сокращение публикации исторических источников.

Начало подготовки учебников и обобщающих трудов по гражданской истории. Первый том «Истории гражданской войны в СССР». Восстановление преподавания гражданской истории в школах и вузах страны. Организация исторических факультетов университетов, Института истории АН СССР. Центры историко-партийной науки.

Разработка специальных и вспомогательных исторических дисциплин, появление новых методов исторического исследования. Пропаганда «иллюстративного» метода в исторических исследованиях. Советские исторические журналы в 1930-е гг. Прекращение международных контактов советских историков и переход к критике «буржуазных фальсификаторов» отечественной истории.Репрессии в отношении советских историков. Негативная оценка деятельности и исторической концепции М.Н. Покровского. Фабрикация «дела Невского».

Возрастание интереса к политической истории. Труды К.В. Базилевича (1892-1950), С.В. Бахрушина (1882-1950), Б.Д. Грекова (1882-1953), Е.В. Тарле (1874-1955), М.Н. Тихомирова (1893-1965), С.В. Юшкова (1888-1952) и др. по истории Древнерусского государства и права, образования Русского централизованного государства, военной и внешнеполитической истории России. Первые попытки осмысления послереволюционной истории страны в обобщающих трудах по истории партии и революции. Труды по истории фабрик и заводов.

Влияние Великой Отечественной войны на изменение задач советской исторической науки и форм исследовательской работы историков. Изучение военной истории, истории военного искусства, национальной государственности, внешней политики. Труды Е.В. Тарле. «История дипломатии». Второй том «Истории гражданской войны в СССР». Начало изучения истории Великой Отечественной войны. Постановка новых исследовательских проблем. Пропаганда национализма и патриотизма в исторической литературе. Критика ошибочных положений отдельных историков в советской печати. Совещание историков в ЦК ВКП(б) 1944 г. Ослабление идеологического контроля над исторической наукой. Контакты с западными учеными.

Значение эвакуации научных центров на восток страны для развития науки на периферии. Организация и деятельность новых отделов, секторов, комиссий в рамках АН СССР (сектор военной истории Института истории АН СССР). Выезд историков на фронт с публичными лекциями. Советские историки – участники Великой Отечественной войны (Л.Г. Бескровный, Л.Е. Кертман, И.Д. Ковальченко, К.Н. Тарновский, П.Н. Третьяков, М.Н. Черноморский и др.).

Борьба двух тенденций в советской исторической науке в послевоенный период. Реорганизация исторических учреждений. Роль журнала «Вопросы истории» в первое послевоенное десятилетие. Дискуссии по теоретическим проблемам обществоведения и их влияние на историческую науку.

 

1. Историческая наука в годы «перестройки»

 

лияние политики перестройки на состояние исторической науки.

«Внешний» стимулятор «обновления» исторической науки. Публицистика в авангарде открытия «белых пятен» («Огонек». «Аргументы и факты», «Советская Россия»). Взаимоотношения публицистов и историков-профессионалов, влияние публицистики на массовое сознание. Изменения в области архивной политики.

Комиссия Политбюро ЦК по дополнительному изучению материалов, связанных с политическими репрессиями (1987). Начало демифологизации темы революции. «Дегероизация» вождей Октября и революции в работах Дмитрия Антоновича Волкогонова (1928-1995). Тема реабилитации творческой интеллигенции. «Романовская» тема. Открытие исторического журналов «Родина», «Известия ЦК КПСС». Сборники «Историки спорят», «Историки отвечают на вопросы».

Празднование 1000-летия принятия христианства на Руси.

Мартовский пленум ЦК КПСС 1989 г. Пересмотр аграрной политики КПСС. Пересмотр оценок истории коллективизации в исторической науке.

Тема ответственности В.И. Ленина в репрессиях 1918-1920-х гг. и попытки критики теории марксизма.

Литература:

· Историческая наука в условиях перестройки (по материалам обсуждения за «круглым столом» в журнале «Вопросы истории» // Вопросы истории. 1988. № 3.

· Бовыкин В.И.Проблема перестройки исторической науки и вопрос о «новом направлении» в изучении социально-экономических предпосылок Великой октябрьской социалистической революции // История СССР. 1988. № 5. С. 67-100;

 

1. Отечественная историческая наука на современном этапе: новые подходы и направления исторических исследований

Краткий и далеко не полный обзор новых направлений современной отечественной историографии следует начать, видимо, с того, что остался в прошлом публицистический этап российской историографии. Вместе с тем поверхностная и ненаучная ликвидация “белых пятен” в прессе и на телевидении продолжается, что свидетельствует о непрекращающихся попытках ревизии прошлого страны. Доживает свой век, по мнению ряда исследователей, и этап «политизированного» изучения и осмысления истории. Вместе с тем появляются и новые мифы, в том числе и попытки героизировать отдельных личностей. Одновременно и, можно сказать, параллельно, в отечественной историографии идет поиск новых исследовательских подходов, в связи с чем ученые все активнее обращаются к методологическим концепциям мировой исторической науки. (1)

В последнее время историков все больше привлекают проблемы социального облика, мировоззрения и самосознания отдельных слоев общества; образа жизни сословий в России; история предпринимательства; роль российских консерваторов и либералов России; история Русской православной церкви и проблемы религиозного сознания народа, в том числе и подлинная история различных российских конфессий; история и исследование исторической науки русского зарубежья; возрождаются иконографические аспекты отечественной историографии; проблемы страноведения, регионоведения и городоведения. В частности, активно развивается историческое сибириеведение.

Сегодня можно говорить о появлении и таких новых направлениях в отечественной историографии как политическая, экономическая, социальная истории, историческая психология, история ментальностей, история повседневности, микроистория и др. Например, в Московском государственном университете развивается новое междисциплинарное направление – историческая имагология – изучение взаимных представлений разлиных народов друг о друге.

Кстати, новые подходы проявились и в традиционной для советской историографии проблематике, в частности, более углубленном и объективном исследовании проблем революционного движения и революций в России, Гражданской и Великой Отечественной войн, интеграции отечественной исторической науки в мировую историческую науку. (2)

Предпринимаются попытки всестороннего и глубокого анализа конкретно-исторических фактов и теоретико-методологических аспектов изучения российской, советской и постсоветской истории в контексте развития мировых тенденций и явлений с учетом внешних и внутренних условий, а также взаимодействия объективных и субъективных факторов. (3) Что изучать в нашей истории и как изучать историю – эти проблемы все активнее обсуждаются в среде профессиональных историков. В связи с данными дискуссиями исследователи, в частности, активно обращаются к творческому наследию М. Блока, Л. Февра, Ф. Броделя, которые считали историю прежде всего наукой о человеке, о людях во времени, полагали необходимым применять конкретно-исторический подход к изучению не просто людей в обществе, а людей, живущих в определенной социальной среде. (4) Задача, по их мнению, состояла в том, чтобы современную историческую науку превратить в науку о человеке.

В условиях, когда человечество пережило две кровопролитные мировые войны, целую серию локальных войн и вооруженных конфликтов, в том числе и на рубеже XX-XXI вв., нет ничего удивительного в том, что отечественная историческая наука обратилась к проблеме человека в кон­тексте военных потрясений. Российскими историками, в первую очередь Е.С. Сенявской (Институт российской истории РАН), был поставлен вопрос о необходимости осмысле­ния «человеческого измерения» войны в рамках новой отрасли исторической науки — военно-исторической антропологии. (5) К настоящему времени увидели свет монографии, проведены конференции, в том числе и в РГГУ, на которых комплексно исследовалась природа войны через призму сознания и поведения воинов, воинских ценностей и традиций, внутриармейских отношений, психологических особенностей военного искусства и боевых действий, сделана попытка определить предмет, задачи, инструментарий новой отрасли, намечена программа исследований о проблемах сознания и поведения воинов в различных исторических условиях, куль­турно-исторических особенностях военной элиты России, воздействия мировых войн на общественное сознание, гендерного подхода в военной антропологии и др.

Постановка вопроса о военно-исторической антропологии как новой отрасли исторической науки, полагает Е.С. Сенявская, стала возможной в результате бур­ного накопления знаний как в трудах историков, так и их коллег в других общественных и гуманитарных дисциплинах. Область военно-атропологических исследований, по ее мнению, является междисциплинарной, и освое­ние ее возможно только совместными усилиями ряда наук, с использованием теоретико-методологических концепций, нормативно-правовых актов, эмпирических данных и научных исследований по проблемам научного познания войны как одной из форм разрешения межгосударственных и иных противоречий, с учетом геополитических представлений военной элиты государства, морально-психологической подготовки войск воюющих государств, военной добле­сти, психологической подготовки, обучения и воспитания воинов перед лицом смерти. (6)

Новизна данного подхода, на мой взгляд, заключается в акцентировании внимания на типологии войн в «человеческом измерении», обосновании необходимости историко-антропологических исследований войны и армии, как в военное, так и в мирное время, значе­ния войн для государства, специфики больших и малых войн, возможности их предотвращения. Наибольшее внимание уделяется проблемам историко-антропологических аспектов изучения опыта участия России (СССР) в мировых и локальных войнах, сознанию и поведению воинов в различных исторических условиях, проблемам предотвращения войн, механизмам и способам адаптации к послевоенной мирной жизни.

К числу наиболее важных проблем военно-исторической антропологии на данном этапе следует, видимо, отнести следующие:

¾ выявить сущность теоретических и междисциплинарных проблем военно-исторической антропологии как эффективного инструмента исторического познания;

¾ изучить основные этапы подготовки и ведения мировых войн и их воздействие на сознание участников и современников;

¾ рассмотреть основные социально-психологические и ценностные аспекты отношения к войне и ее последствий в восприятии гражданского населения на современном этапе, роли человеческого фактора в вооруженных конфликтах;

¾ определить специфику отражения войны в ощущениях, образах и психических состояниях военно-политического руководства, командования и рядового участника;

¾ проанализировать особенности культурологических и исторических аспектов формирования военной элиты России и взгляды военных теоретиков и практиков о поведении человека на войне.

В числе междисциплинарных проблем военно-исторической антропологии следует назвать проблемы «человека и войны» в зеркале социологии; психологию войны: постановка проблемы с позиций военно-психологической науки; сознание и поведение воинов как предмет изучения военно-исторической антропологии; социальную антропологию войны; системный ана­лиз войн в историко-антропологическом ракурсе.

На кафедре новейшей истории ИАИ РГГУ учебно-научным центром «Новая Россия. История постсоветской России» подготовлен учебно-методический комплекс (УМК) по дисциплине «Антропологические аспекты современной военной истории России», предназначенный для подготовки магистров по направлению 520800 «История» специализированной программы «История коммуникации в России на советском и постсоветском пространстве». Включает программу курса, тематические разделы, развернутый список обязательной и дополнительной литературы, вопросы и задания к аттестации. В основе УМК следующие принципы: взаимодополняемости теоретических и эмпирических знаний с доминированием прикладного аспекта; совершенствование инновационных подходов в образовании, связанных с активизацией мотивационных ресурсов обучающихся; корректировки образовательного процесса в направлении автономного (самостоятельного) получения знаний магистрами; варьирование форм семинарских занятий в зависимости от уровня заинтересованности магистрантов. Главные содержательные проблемы УМК: возникновение и развитие военно-исторической антропологии как новой отрасли исторического познания, ее основных теоретических и междисциплинарных направлений; соотношение историко-культурных особенностей военной элиты России и человеческого фактора в вооруженных конфликтах современности; социально-психологические и ценностные аспекты мировых войн и их воздействие на сознание участников и современников; познание психологических особенностей военно-политического руководства, командного состава и рядовых воинов в боевых условиях. Цель курса – подготовить специалиста, обладающего знанием основных теорий и практик политической истории в СССР и РФ, способного комплексно анализировать природу войны как сложного социального феномена, ориентироваться в современном восприятии военных действий и влиять на их ликвидацию. Курс обеспечивает:

¾ знание эмпирических (факты и опытные данные); теоретических (совокупность идей и теоретических воззрений); операционных (набор методов и способов эмпирического апробирования) составляющих военно-исторической антропологии как эффективного инструмента исторического познания;

¾ умение проводить научную экспертизу отражения войн в ощущениях, образах и психических состояниях военно-политического руководства, командного состава и рядовых участников с точки зрения ожидаемого от них эффекта; моделировать основные этапы подготовки и ведения возможных войн и характера их воздействия на сознание участников и современников;

¾ навыки профессионального воздействия на формирование социально-психологических и ценностных аспектов отношения к войне и ее последствий в восприятии гражданского населения на современном этапе, роли человеческого фактора в вооруженных конфликтах современности.

Курс ориентирован на знание теоретических и прикладных проблем взаимодействия армии и общества на политическом пространстве российской государственности в конце ХХ – начале ХХI вв. При его подготовке используется обширный круг работ отечественных и зарубежных авторов. Основными организационными формами занятий являются лекции. К числу форм текущего и итогового контроля знаний относятся рецензирование научных работ в форме историографического анализа для промежуточной аттестации и подготовка реферативных работ для итоговой аттестации.

Таким образом, это позволит студентам ИАИ РГГУ изучить комплексы источников для исследований по воен­но-исторической антропологии; выявить типологию войн в «человеческом измерении»; понять природу войн как специфического общественного явления; определить социально-психологический портрет современной военной элиты Российской Федерации на фоне возможных угроз государству; воспроизвести идеальный образ и сформулировать основные качества военного вождя в условиях возможной войны; более обстоятельно изучить духовный облик, долг и честь российского офицера в прошлом и в настоящее время; выявить основные черты высшего командного состава России, в том числе и по материалам современной печати; дополнить картину Великой Отечественной войны ощущениями, образами и психологическими состояниями ее участников; дать объективную оценку мировым войнам в массовом сознании и истори­ческой памяти народа России; освоить источники по изучению менталитета участников Великой Отечественной войны; глубже понять особенности морально-психологической подготовки войск воюющих государств во второй половине XX – начале XXI в.

Примечания:

(1) Время мира. Вып. 3. Война и геополитика. Альманах современных исследований по теоретической истории, макросоциологии, анализу мировых систем и цивилизаций. Новосибирск, 2003; Историческая антропология: место в системе наук, источники и методы интерпретации. Тез. докл. и сообщ. науч. конфер. Москва, 4 февраля 1998 г. М.: РГГУ, 1998; Конец холодной войны: новые факты и аспекты: [сб. науч. тр.] / [Редкол.: В.М. Зубок (отв. ред.) и др.]. Саратов: Научная книга, 2004.

(2) Поляков Ю.А., Жиромская В.Б. Человек в повседневности: прошлое и настоящее. Научный совет РАН // Вестник Российск. ун-та дружбы народов. Серия "История России". 2003; Военная мысль в изгнании: Творчество русской военной эмиграции.- М.: Военный университет, Русский путь, 1999; Душа армии: Русская военная эмиграция о морально-психологических основах российской вооруженной силы.М. Военный университет, Независимый военно-научный центр «Отечество и Воин», Русский путь, 1997; Историки России: Иконография / Сост. и отв. ред. А.А. Чернобаев. – М. : Собрание, 2008.

(3) Очерки российской истории: современный взгляд / Под ред. А.И. Уткина. В 2-х частях. Часть 1. – М. : МАКС Пресс, 2008. - С. 3.

(4) Гуревич А.Я. Историче­ский синтез и школа «Анналов». М., 1993; Историческая антропология: место в системе наук, источники и методы интерпретации. Тез. докл. и сообщ. науч. конфер. Москва, 4 февраля 1998 г. М.: РГГУ, 1998.

(5) Военно-историческая антропология. Ежегодник, 2002. Предмет, задачи, перспективы развития. – М. : РОССПЭН, 2002. – С. 3. См. также: Военно-историческая антропология. Ежегодник, 2003/2004. Новые научные направления. М.: РОССПЭН, 2005; Военно-историческая антропология. Ежегодник, 2005/2006. Актуальные проблемы изучения. М.: РОССПЭН, 2005.

(6) Сенявская Е.С. Человек на войне: историко-теоретические и методологические проблемы // Теоретиче­ские проблемы исторических исследований. Информационно-аналитический бюллетень Центра теоретических проблем исторической науки. Вып. 3. Ноябрь 2000 г. (Труды исторического факультета МГУ. Т. 20). М., 2000; Она же. Теоретические проблемы военной антропологии: историко-психологический аспект // «Homo belli — человек войны» в микроистории и истории повседневно­сти: Россия и Европа XVIII — XX веков». Материалы Российской научной конференции. 19-20 апреля 2000 г. Н.Новгород, 2000; Она же. 1941-1945: Фронтовое поколение. Историко-психологическое исследование. М., 1995; Она же. Человек на войне. Историко-психологические очерки. М., 1997; Она же. Психология войны в XX веке: исторический опыт России. М., 1999; Она же. Образ врага в сознании участников Первой мировой войны // Вопросы истории. 1997. № 3; Она же. Фин­ны во Второй мировой войне: взгляд с двух сторон // История. 1997. № 48; Она же. Япония в войнах с Россией (XX век). // История. 1998. № 16; Она же. Образ Германии и немцев в годы Второй мировой войны глазами советских солдат и офицеров // Военно-исторический архив. Вып. 13. М., 2000; Она же. Советские войска на территории противника в 1945 г. // Военно-исторический архив. 2000. № 13; Она же. Финны во второй мировой войне: взгляд с двух сторон // Рос­сия и мир глазами друг друга: из истории взаимовосприятия. Вып. 1. М., 2000; Она же. «Проблема «свой - чужой» в условиях войны и типология «образа врага» // «Наши» и «чу­жие» в российском историческом сознании. Международная научная конференция. 24-25 мая 2001 г. СПб., 2001; Она же. Солдаты Красной Армии на польских землях: психологи­ческие аспекты отношений с польским гражданским населением // Военно-исторический архив. 2002. № 2(26); Она же. Япония - противник России в войнах XX века // Россия и мир глазами друг друга: из истории взаимовосприятия. Вып. 2. М., 2002; Она же. Фин­ляндия как противник СССР во Второй мировой войне: формирование и эволюция «об­раза врага» в сознании советского общества // Россия и страны Северной Европы: из ис­тории приграничных отношений в XVI-XX вв. Материалы междунар. научно-практич. конфер. 17 августа 2002 г. Петрозаводск, 2003; Она же. «Человек на войне: «свои» и «чу­жие» // Мировые войны XX века. Кн. 1. Первая мировая война. Исторический очерк. М., 2002; Она же. Финляндия как противник СССР во Второй мировой войне: формирование и эволюция «образа врага» в сознании советского общества в 1939-1940 и 1941-1944 гг. // Многоликая Финляндия. Образ Финляндии и финнов в России. Великий Новгород, 2004; Она же. Влияние войн XX века на формирование образа Финляндии и финнов в России // Межкультурные взаимодействия в полиэтничном пространстве пограничного региона. Сборник материалов международной научной конференции. Петрозаводск, 2005; Она же. «Образ врага» в сознании участников Первой мировой войны // Россия и Европа в XIX-XX веках. Проблемы взаимовосприятия народов, социумов, культур. Сб. научн. трудов. М., 1996. С. 75-85; Она же. «Образ врага» в сознании участников мировых
войн // Россия и Запад: формирование внешнеполитических стереотипов в сознании российского общества первой половины XX века. М., 1998. С.235-274; Она же. Исламское общество Афганистана глазами воинов-«афганцев» // Россия и внешний мир: диалог культур. Сб. статей. М., 1997. С.89-100.

 

 

1. М.Н. Покровский и его роль в развитии отечественной исторической науки

Покровский Михаил Николаевич (1868-1932).Родился в Москве в семье статского советника. В 1891 г. закончил историко-филологический факультет Московского университета, после чего был оставлен «для приготовления к профессорскому званию», но диссертацию не защитил. Учился у В.О. Ключев­ского и П.Г. Виноградова. С 1905 г. - член РСДРП, большевик. Участник Первой русской революции. В 1909 - 1917 гг. жил в эмиграции (Франция). Участник Ок­тябрьской революции. В конце 1917 - начале 1918 г. был председателем Мос­совета, участвовал в советской делегации при подписании Брестского мира, председатель Совнаркома Москвы и Московской области. С 1918 г. - замести­тель наркома просвещения РСФСР. В 1920-е гг. работал в агитационно­пропагандистском отделе ЦК РКП(б), в Наркомпросе, возглавлял Коммунисти­ческую академию, Институт Красной профессуры, Центрархив, Общество исто- риков-марксистов, работал в Истпарте, Институте В.И. Ленина, РАНИОН, был редактором ряда журналов. Один из первых русских профессиональных исто- риков-марксистов. В 1929 г. - академик АН СССР.

Основные труды: Русская история с древнейших времен. - М., 1910-1913. - Т. 1-5; Очерк истории русской культуры. - М., 1915-1918. - Ч. 1-2; Русская история в самом сжатом очерке. - М., 1920-1923. - Ч. 1-3; Очерки по истории революционного движения в России XIX-XX вв. - М., Л., 1924; Историческая наука и борьба классов. - М.; Л., 1933. - Вып. 1-2.

М.Н. Покровский являлся профессиональным историком. Еще в 1910-1913 гг. был издан его пятитомник «Русская история с древ­нейших времен», в котором он попытался изложить историю России с марксистских позиций. Поэтому нет ничего удивительного в том, что после прихода большевиков к власти М.Н. Покровский был на­значен на высокие должности, возглавил всю научную работу в стране, став официальным главой советских историков-марксистов.

С 1917 г. М.Н. Покровский вел активную советскую работу. Он был организатором марксистских научных учреждений в стране, ар­хивного, музейного и библиотечного дела, инициатором создания рабфаков. В 1920-е гг. М.Н. Покровский возглавлял Коммунистиче­скую академию, Институт Красной профессуры, Центрархив, Обще­ство историков-марксистов, работал в Истпарте, Институте В.И. Ленина, РАНИОН. В общей сложности, в 1928 г. он занимал 17 должностей.

Помимо административной и преподавательской, М.Н. Покров­ский активно занимался и научной работой, опубликовав множество исторических трудов. Так, в 1920 г. вышли две части его учебника «Русская история в самом сжатом очерке» - первого советского марксистского учебника по отечественной истории.

«Русская история в самом сжатом очерке» была прочитана В.И. Лениным, который дал ей высокую оценку. В 1923 г. была издана третья часть учебника, в которой освещался период с 1896 по 1906 г., но по объему она превышала первую и вторую части, вме­сте взятые. До середины 1930-х гг. это была одна из самых попу­лярных работ по отечественной истории в СССР. Всего вышло в свет 15 основных изданий (из них 10 при жизни автора), 75 стерео­типных. «Русская история в самом сжатом очерке» была переведе­на на иностранные языки и языки народов СССР.

В учебнике М.Н. Покровского была сделана попытка отойти от истории царей (они изображались как развратные пьяницы, ограни­ченные и жестокие люди). Историк выступал против идеи надклассовости государства. Он показывал, что государство имеет экономическую базу и классовую природу. В учебнике проводилась идея закономерного исторического развития. При освещении исто­рии России разных периодов главный акцент делался на сюжетах о социально-экономическом развитии и классовой борьбе (в том чис­ле революционном движении), так как считалось, что именно разви­тие хозяйства и борьба между господствующим классом и классом угнетенным определяет развитие человеческого общества. Все, что не имело отношение к классовой борьбе и экономическому разви­тию, осталось за пределами учебника М.Н. Покровского. Изложение русской истории содержало минимум фактического материала, бы­ло написано популярным языком, перекликалось с современной по­литической борьбой.

Характеризуя первые две части учебника М.Н. Покровского, можно сказать, что история России до второй половины XIX в. рас­сматривалась довольно поверхностно, так как являлась менее акту­альной и не связывалась с политической борьбой пролетариата. Важно было показать, что в русской истории до XX в. не было ниче­го хорошего, а жизнь простых людей была тяжелой. Это доказывало необходимость и закономерность социалистической революции.

Говоря об образовании русского государства, М.Н. Покровский не отрицал факта призвания варягов. Он писал, что нет ничего обидного для русских, что их первыми государями стали иностран­цы. «Гораздо важнее, - отмечал он, - что эти шведы были рабовла­дельцами и работорговцами...». Преувеличивая значение работорговли в жизни русских княжеств, историк, тем не менее, счи­тал классовые противоречия более значимыми, чем национальные.

В учебнике М.Н. Покровского не упоминается ни о Батыевом нашествии, ни о Куликовской битве, ни о Дмитрии Донском, ни об Александре Невском. Весьма своеобразно были изображены собы­тия Смутного времени начала XVII в. (о XVII в. рассказывается в разделе «Крестьянская революция»).

Смутное время - это для М.Н. Покровского, прежде всего, вос­стание народа против угнетателей. Лжедмитрия I он описал как ца­ря, выступившего против богатых помещиков и капиталистов, а Лжедмитрия II назвал «казацко-крестьянским» царем. Национально- освободительный аспект Смутного времени М.Н. Покровский не вы­делял. «Но буржуазные историки, которым хотелось скрыть, что на­зываемое ими "смутным" время было восстанием народной массы против ее угнетателей..., стали рассказывать, что будто новый царь Лжедмитрий... выдвигался именно польскими помещиками и като­лической церковью. Этим они хотели унизить его, уменьшить его значение, как будто это был какой-то иностранец, которого ино­странцы привели в Москву. Так угнетатели народа и те, кто старал­ся оправдать их черные дела, поступали всегда и после: и в самое последнее время, когда народ поднялся на последнюю борьбу за свою свободу, в 1917 г., буржуазные газеты тоже рассказывали, что это дело устроили немцы, что это все подкуплено, устроено на ино­странные деньги и т. д.», - писал историк.

Недовольство поляками после приглашения на русский престол королевича Владислава со стороны помещиков и купцов («торгового капитала») М.Н. Покровский объяснял экономическими причинами, конкуренцией, борьбой за земли между русскими и польскими экс­плуататорами. В лице К.М. Минина и Д.И. Пожарского, по мнению М.Н. Покровского, «одержали победу помещичье землевладение и торговый капитал». Таким образом, освобождение Москвы от поля­ков силами второго ополчения изображалось М.Н. Покровским не как результат мощного патриотического подъема, сумевшего объе­динить силы и разгромить иноземные войска. Историк, прежде все­го, делал акцент на классовой сущности ополчения, показывая его как «купеческо-помещичье».

Безусловно, большое внимание в учебнике при изложении со­бытий XVII—XVIII вв. уделялось восстаниям под предводительством С. Разина и Е. Пугачева. Так, например, первое из них было показа­но как «казацко-крестьянская революция», самое большое восста­ние, с которым пришлось иметь дело первым Романовым. Восстание же Е. Пугачева было изображено как одно из наиболее значительных событий правления Екатерины II. Наряду с ним, гово­ря о правлении Екатерины II, рассказывалось также об усилении крепостничества во второй половине XVIII в., и о том, что Екатерина «...завоевав северные берега Черного моря, открыла русской пше­нице путь в Западную Европу и дала огромный толчок вперед по­мещичьему хозяйству черноземных губерний». Кроме того, отмечалось, что она объединила в границах одного государства всю Восточно-Европейскую равнину от Балтийского до Черного моря, приняв участие в разделах Польши. При этом ничего не говорилось о военных победах русских войск в русско-турецких войнах. А.В. Су­воров же упоминается в учебнике всего один раз - при изложении периода правления 11авла 1 (но при этим не рассказывается о его военных победах). Нет в учебнике М.Н. Покровского и Отечествен­ной войны 1812 г, ни разу не упоминается имя М.И. Кутузова.

Кроме того, в «Русской истории в самом сжатом очерке» М.Н. Покровский поддержал теорию торгового капитала. Эта теория возникла еще в конце XIX - начале XX в. и в 1920-е гг. была очень популярна в Советской России. Под торговым капитализмом пони­мали эпоху, предшествующую промышленному капитализму, когда в рамках феодальных отношений зарождались отношения капита­листические. Это проявилось прежде всего в развитии торговли, об­разовании всероссийского рынка. Увлечение теорией торгового капитала в послереволюционный период стало результатом стрем­ления обратить внимание на новые, прогрессивные экономические изменения в Русском государстве в XVI—XVIII вв.

Значительное влияние на взгляды М.Н. Покровского о феода­лизме на Руси оказали работы дореволюционного историка Н.П. Павлова-Сильванского. М.Н. Покровский считал, что феодаль­ные отношения, сменив первобытнообщинный строй, установились на Руси к XIII в. Экономическим признаком феодального строя яв­лялось, по его мнению, хозяйство, в котором отсутствует обмен. С XVI в. началось постепенное разложение феодальных отношений под влиянием торгового капитала. Крепостничество, по мнению М.Н. Покровского, было порождено торговым капиталом и связано с ним, так как в крепостном праве купец нашел систему скупки хлеба по низкой цене.

Стремясь показать экономическую базу и классовую природу Российского самодержавного государства, М.Н. Покровский указы­вал, что самодержавие XVI-XX вв. - это диктатура торгового капи­тала («торговый капитал в шапке Мономаха»), а помещики - его агенты. Преувеличивая экономическую и политическую роль торго­вого капитала, историк считал его главным защитником крепостни­чества. С XVIII в., по мнению М.Н. Покровского, начинается и история промышленного капитализма - «врага» самодержавия. Борьба между ними являлась, по-Покровскому, стержнем русской истории XIX в.

Большое внимание в своем учебнике М.Н. Покровский уделил и истории революционного движения в России: А.Н. Радищеву, де­кабристам, А.И. Герцену, Н.Г. Чернышевскому, народничеству, ра­бочему движению.

В своих послереволюционных работах значительное внимание М.Н. Покровский уделил критике небольшевистской и, прежде всего, буржуазной историографии. В это время вышли такие его работы, как «Борьба классов и русская историческая литература» (1923), «Марксизм и особенности исторического развития России» (1925), «Как и кем писалась русская история до марксистов» (1931).

М.Н. Покровский исходил из того, что всякое историческое про­изведение - это, прежде всего, продукт определенной идеологии. Следовательно, буржуазная историческая наука - это «кривое зер­кало» исторической действительности, так как она освещает собы­тия с позиций буржуазии - класса, враждебного пролетариату. М.Н. Покровский тесно связывал историческую науку с идеологиче­скими, политическими взглядами, считая историю объяснительной главой к политике, «политикой, опрокинутой в прошлое». С маркси­стско-ленинских позиций он разбирал исторические труды Н.М. Ка­рамзина, Б.Н. Чичерина, А.П. Щапова, В.О. Ключевского, Р.Ю. Виппера, Н.А. Рожкова, П.Н. Милюкова, Г.В. Плеханова, и др.

Отношение в исторической литературе к М.Н. Покровскому не­однозначное. Одни историки относятся к нему положительно, ука­зывая, что это первый крупный историк-марксист в нашей стране, а его работы - результат отношения к исторической науке в послере­волюционные 1920-е гг., другие обвиняют в диктаторской власти и считают ответственным за насаждение нетерпимости в историче­ских исследованиях и преследование буржуазных историков.

 

1. Историческая наука Великобритании в ХХ в. Р.Дж. Коллингвуд, А.Дж. Тойнби. Британская школа историков марксистов Э. Хобсбаум

 

Историческая наука Великобритании в 1918-1945.В 20 – 30-е годы английская историческая мысль развивалась под знаком кризиса позитивистской методологии истории. Самый значительный вклад в развитие методологии исторического познания в английской исторической науке межвоенного периода внесли Арнольд Джозеф Тойнби (1889 – 1975) и Робин Джордж Коллингвуд (1889 – 1943).

Тойнби принадлежит решающая роль в становлении современной цивилизационной теории. С 1934 по 1961 годы Тойнби публикует свой главный труд двенадцатитомное «Постижение истории», в котором он обосновал оригинальную концепцию всемирной истории. Всего в истории он насчитывал 21 цивилизацию. Происхождение и гибель цивилизаций связывал с законом «Вызова-и-Ответа».

Коллингвуд был видным археологом и специалистом по древней английской истории, преподавал в Оксфордском университете. Другим направлением научной деятельности Коллингвуда стал его интерес к проблемам философского осмысления исторической науки. Самая известная работа Коллингвуда по этой проблеме «Идея истории» бала закончена в начале 40-х годов, но опубликована после смерти автора в 1946 году. В центр исторического процесса Коллингвуд ставил развитие исторического сознания, призывал историков вчувствоваться и вживаться в мысли прошлого.

Господствующее положение в английской исторической науке межвоенного периода занимало консервативное направление. Ведущее положение в консервативном направлении принадлежало Герберту Баттерфилду (1900 – 1979) и Льюису Нэмиру (1888 – 1960).

Баттерфилд в 1931 году выпустил свою первую работу «Вигская интерпретация истории», написанную в историографическом и методологическом ключе. Среди других значительных трудов Баттерфилда следует выделить: «Англичанин и его история» (1944), «Христианство и история» (1949), «История и человеческие отношения» (1951) и ряд других. Пик научной деятельности Баттерфилда пришелся на 40 – 50-е годы. В «Вигской интерпретации истории» Баттерфилд подверг критике либеральное направление в английской исторической науке.

Л. Нэмир занимался политической историей Англии XVIII столетия, историей международных отношений, проблемами национальных отношений. Наибольшую известность ему принесли работы по истории английского парламентаризма XVIII столетия: «Политическая структура при восшествии на престол Георга III» (1929) и «Англия в эпоху американской революции» (1930). Нэмир подверг критике одно из важнейших положений вигской концепции английской истории – идею о том, что в XVIII столетии в Англии происходил поступательный процесс укрепления институтов парламентской демократии

Несмотря на значительное усиление после Первой мировой войны в британской исторической науке и исторической мысли консервативных тенденций, либеральное направление продолжало сохранять достаточно прочные позиции. Перу Тревельяна принадлежит множество работ: «Англия при Стюартах» (1905), «Англия в царствование королевы Анны» (3 тома, 1930 – 1934), «Социальная история Англии» (1946), «Иллюстрированная история Англии» (неоднократно переиздавалась). Тревельян получил известность благодаря его дискуссии в 1904 году с Дж. Б. Бери о природе истории.

В межвоенный период в английской исторической науке формируется лейбористское направление. Ведущими представителями лейбористского направления в 20-е – 40-е годы были профессор Лондонского университета Ричард Тоуни (1880 – 1962) и профессор Оксфордского университета и видный деятель левого крыла лейбористской партии Великобритании Джордж Дуглас Говард Коул (1889 – 1959).

Тоуни посвятил свою научную деятельность исследованию социально экономических предпосылок Английской буржуазной революции: «Аграрная проблема в XVI столетии» (1912); «Религия и рост капитализма» (1926) и статью «Подъём джентри, 1558 – 1640» (1941). Тоуни подверг критике тезис М. Вебера о роли и значении протестантизма при формировании капитализма.

Коул считается одним из ведущих английских специалистов по истории рабочего движения. В числе его крупных работ следует назвать: «Краткую историю английского рабочего движения» (1925 – 1927); «Простые люди» (1938); «Портреты чартистов» (1941). Коул разработал первую в английской исторической науке периодизацию истории английского рабочего движения.

 

1. Французская историография ХХ в. Школа «Анналов». М.Блок, Л. Февр

Французская историография в 1918-1945.Развитие Франции в межвоенный период отличалось крайне противоречивым характером. С одной стороны, Франция сполна воспользовалась плодами победы в Первой мировой войне. С другой – в стране продолжалась эрозия политических институтов Третьей республики. В среде историков росло стремление к обновлению тематики, познавательных методов и содержания исторической науки. Историки традиционно-позитивистского направления продолжали сохранять большое влияние на французскую историографию. Тем не менее, стали явственно проявляться антипозитивистские тенденции. В 20 – 30-е большую популярность получили идеи философа-интуитивиста А. Бергсона. Французские социологи и философы А. Берр, Ф. Симиан продолжили свою работу над созданием междисциплинарных подходов. В 30-е годы молодой философ и социолог Раймон Арон (1905 – 1983) в своих трудах популяризировал теоретико-методологические идеи немецких философов и историков.

Главную роль в начале антипозитивистского поворота французской историографии сыграли основатели школы «Анналов» Марк Блок (1886 – 1944) и Люсьен Февр (1878 – 1956). Научные интересы Блока и Февра находились в области медиевистики. Основные труды Блока: «Короли-чудотворцы» (1921), «Характерные черты аграрной истории» (1931), «Феодальное общество» (2 т., 1939 – 1940), «Апология истории» (опубликована посмертно Февром в 1949 году). Основные труды Февра: Судьба Мартина Лютера» (1928), «Проблема неверия в XVI веке. Религия Рабле» (1942). Блок и Февр подвергли критике традиционную позитивистскую описательную историографию. С 1929 года Блок и Февр начали издавать журнал «Анналы социальной и экономической истории».

В 30-е годы во французской исторической науке возникло новое направление исследований – социальная и экономическая история. Ведущими представителями этого направления были экономист и социолог Франсуа Симиан (1873 – 1935) и историк Эрнест Лябрусс (1895 – 1988). Лябрусс, как и Симиан, стремился доказать, что экономические циклы определяют развитие общества и также, что движение доходов и цен является ключевым фактором социальных изменений. В центре научных интересов Лябрусса находилась проблема экономических предпосылок Французской революции.

Ведущими представителями левореспубликанской историографии Французской революции были Альбер Матьез (1874 – 1932) и Жорж Лефевр (1874 – 1959). Матьез вошел в число ведущих французских специалистов в области изучения Французской революции ещё до Первой мировой войны. В 1907 году он основал «Общество по изучению робеспьеризма», а в 1908 стал издавать журнал «Анналы Французской революции», который быстро стал авторитетным научным органом по истории революции. Но свои главные работы «Французская революция» (3 тома, 1922 – 1927) и «Борьба с дороговизной и социальное движение в эпоху террора» (1927) Матьез создал в 20-е годы. Он вслед за Ж. Жоресом продолжил изучение социальных аспектов революции. Научная карьера Лефевра развивалась очень, лишь к пятидесяти годам ему удалось защитить докторскую диссертацию «Крестьяне департамента Нор во время Французской революции» (1924), но эта работа стала важной вехой в развитии французской историографии революции и сделала автора одним из её ведущих представителей. В своих трудах 20-х – начала 30-х годов (наиболее значительный среди них «Аграрный вопрос в эпоху террора» – 1932 год) он доказал, что борьбу крестьянства во время революции против пережитков феодализма во французской деревне нельзя связывать только с борьбой буржуазии.

Другим крупным вкладом Лефевра в изучение истории Французской революции стали его работы в области исследования социально-исторической психологии книга «Великий страх 1789 года» (1932) и статья «Революционная толпа» (1934). Эти работы были первыми серьезными исследованиями революционной психологии и коллективного революционного сознания. Лефевр по праву считается одним из основоположников истории ментальности.

1. Историческая концепция Ф.Броделя (1902-1985)

 

Концепция исторического процесса Ф.Броделя

Имя этого выдающегося историка связано со вторым этапом развития фран-цузской исторической школы «Анналов». Правда, Ф.Бродель не занимался изучением средневековой культуры, менталитета и ценностей, как их основатели, и его научные интересы сконцентрировались на исследовании региональной и мировой экономической истории. В первой своей работе Ф.Бродель дал целостную географическую, экономическую и отчасти политическую характеристику Средиземноморского региона, во второй – исследовал развитие материальной цивилизации в масштабе всей планеты в XV – XVIII веках, и, наконец, в третьей работе изучил специфику Франции, ее влияние на историческое развитие этой страны.

Для понимания концепции исторического процесса Ф.Броделя необходимо остановиться на рассмотрении следующих ключевых обстоятельств.

Во-первых, Ф.Бродель трактовал исторический процесс с материалистических позиций, уделяя особое внимание природно-географическому и экономическому факторам исторического развития. Специфика территорий и пространства рассматривалась им как фактор, в значительной степени детерминирующий протекание социальных процессов и, прежде всего, экономических. Однако Ф.Бро-дель не был сторонником географического детерминизма в его механистической форме (Ф.Ратцель, Г.Бокль и другие) и считал, что природногеографические условия детерминируют деятельность больших масс людей не напрямую, а через выработку коллективных традиций приспособления к естественным условиям. Процесс такого приспособления и его конкретные результаты Ф.Бродель обозначил понятием «материальная жизнь» или «повседневность», которое играет одну из ключевых ролей в его концепции исторической динамики.

Во-вторых, историческая реальность рассматривалась Ф.Броделем как имеющая сложный, многоуровневый, иерархический характер. Нижним уровнем является материальная жизнь или повседневность, над ним надстраивается рыночная экономика, а верхний уровень образует капитализм. В связи с этим Ф.Бродель полагал, что историческое время является множественным и распадается на взаимосвязанные ритмы изменчивости различной длительности, которые пронизывают всю «толщу» истории. Нижний временной уровень образует «время длительной протяженности», медленно текущее в течение столетий на уровне материальной жизни, включающей в себя как материальную культуру, так и ментальные структуры, являющиеся «темницами, в которых заточено время большой длительности». Второй временной уровень образуют среднесрочные циклические экономические колебания («циклы Кондратьева»), текущие на уровне рыночной экономики и капитализма. Наконец, «рябью» истории являются политические процессы и события, развертывающиеся в рамках конъюнктурных изменений, но имеющие глубинные основания в «толще» исторической динамики.

В-третьих, протекание всех этих временных ритмов Ф.Бродель исследовал в рамках изучения динамики региональных, относительно автономных,

сложных социально-экономических систем – «миров-экономик», структурными уровнями которых являются ядро, полупериферия и периферия, образованные странами, находящимися на разных уровнях экономического развития; в этих системах существует единый центр, ощущаются единые ритмы времени. Антиподами миров-экономик являются миры-империи, основанные не на приоритете накопления капитала, а на политической власти и особой роли государства в экономике.

Миры-экономики, с одной стороны, обладая рядом формационных характеристик, не являются формациями, с другой стороны, обладая рядом характеристик локальной цивилизации, не являются локальными цивилизациями. Фактически

Ф.Бродель предложил новый вариант единиц исторического процесса.

В-четвертых, им, прежде всего, были исследованы процессы развития европейского капиталистического мира-экономики, сыгравшего особую роль в

мировой истории. Он показал, что вследствие внутренних, структурных процессов, обусловленных спецификой капитализма, эта система осуществила территориальную экспансию в масштабах всей планеты. Озаглавив третий том

своего фундаментального исследования «Материальная цивилизация, экономика и капитализм XVI – XVIII вв.» «Время мира», Ф.Бродель подчеркивает появление общего ритма развития у планетарной экономической системы, нарастание единства и целостности человечества. Анализ мировой экономической истории осуществляется путем исследования взаимодействия миров-экономик в двух системах координат: анализ взаимодействия при их чередовании на протяжении пяти-шести веков с исследованием процессов преемственности и дисконтинуитета, и анализ взаимодействия сосуществующих в определенные отрезки времени миров-экономик. Сочетание диахронического и синхронистического анализа позволяет объяснить природу планетарной экономической системы, которая формируется на определенном этапе развития. Тем самым достигается задача проанализировать историю мира во времени и пространстве, чтобы выявить такие реальности в экономической жизни, которые приобретают мировое звучание, задают ритм всему человечеству, понять, что такое «Время мира», что оно характеризует.

В-пятых, Ф.Бродель стремился раскрыть диалектику локальнорегиональ-ного и мирового, глобального. Мировая экономическая система как результат взаимодействия миров-экономик не сводится им к их простой механической сумме; в то же время развитие регионов, испытывая на себе воздействие мировых процессов, не сводится к этим процессам и не выводится из них.

Более того, Ф.Бродель полагал, что локальные особенности могут если и не прямо, то косвенно оказывать воздействие на процессы мирового уровня. В

частности, причины инерционности китайской экономики он видел в ее структурных особенностях («кантональная модель» локальной замкнутости). Эта особенность обусловила отсутствие высших уровней обмена, необходимых для

развития капитализма, ликвидации замкнутости локальных экономических систем, их интеграции в крупные целостные территориальные комплексы, как это происходило в Европе. Локальные особенности китайской экономики негативно повлияли на формирование национального рынка, а это, в свою очередь, обусловило экономическое отставание Китая от Европы в долгосрочной временной перспективе в рамках развивающегося мирового рынка и международного разделения труда.

Таким образом, ключевыми теоретическим аспектами концепции исторического процесса Ф.Броделя являются следующие идеи: единства исторического пространства-времени, наличия долгосрочных исторических процессов, взаимосвязи прошлого и настоящего в рамках долгосрочных тенденций, многоуровневости исторической реальности и полиритмичности исторического времени, концепция миров-экономик и миров-империй как единиц истории, акцент на наличии органичного единства региональных и глобальных процессов в истории. Наибольшее воздействие концепция исторического процесса Ф.Броделя оказала на становление концепции мир-системного анализа И.Валлерстайна.

Список литературы

Тексты

Бродель Ф. Динамика капитализма. – Смоленск, 1993.

Бродель Ф. История и общественные науки. Историческая длительность //

Философия и методология истории: Сб. ст. – М., 1977.

Бродель Ф. История моря и суши // Европейский альманах. 1997. История. Традиции

 

1. «Третье и четвертое поколения» школы «Анналов».Ж. Ле Гофф, Э. Ле Руа Ладюри, П. Нора

 

Разочарование в марксизме и неудовлетворенность методами которые предлагал Бродель толкает историков на поиск новых направлений в изучении истории. Так возникает «новая историческая наука». Первое упоминание о ней в сборнике статей «создавать историю» (1974) под редакцией Жака Ле Гоффа и политолога Пьера Нора. Первый том посвящен новым подходам, третий – новым темам. Центральные статьи – «историческая операция», «количественное в истории», «концептуальность в истории». В них рассматривались методологические проблемы. Ученый отбирает факты в соответствии со своими убеждениями и представлениями, которые сформировались под воздействием общества. Важно то, что вопреки Броделю, ученые стремились вернуть «короткое время» в фокус изучения историков. Раздробление истории на несколько сфер. В третьем томе – история климата, молодежи, болезней, праздников… Историки изучают темы, которые ранее казались несущественными, но теперь их роль поменялась.

Применение количественных методов.

Расширение и дробление тематики на ряд направлений. Акцент перемещается с экономического базиса к менталитету.

Растет историческая антропология. Изучение главным образом биологических аспектов жизни человека: рождение, смерть, болезнь, состояние гигиены…

Важный шаг – 5-томный труд под редакцией П. Нора «Места памяти» (1984-1986). Исследование всего, что могло служить сохранению памяти о прошлом – эмблемы, символы, праздники, сооружения, учебники, словари, календари… Стремление создать историю коллективных представлений, находящихся «между памятью и историей», выяснить, как появлялись и закреплялись в памяти поколений такие слова, как «нация» или «республика».

Большой вклад в развитие «новой исторической науки» «третьего поколения» школы «Анналов». Поколение Броделя уходит. Самые видные представители – Эммануэль Ле Руа Лядюри, Жак Ле Гофф и Марк Ферро.

Меняется тематика. Основной акцент на историю менталитета и историческую антропологию. Пишут о семье, урбанизации, профессиях, преступности, питании…

Изучают не только структурную историю, но и краткосрочные события. Политическая история возвращается.

Ле Руа Лядюри – занимается «деревенской цивилизацией» с ее практически неизменным образом жизни.

Ферро занимался кино.

«Третье поколение» значительно удалилось от Броделя.

Появление «четвертого поколения» школы «Анналов» связано с отходом ведущих историков «третьего поколения» от активной деятельности на профессиональном поприще. Видный представитель – Роже Шартье. Занимается историей книги, книгопечатанья и чтения. «Четвертое поколение» характеризует интерес к современной истории, микроистории.

 

1. Германская историография в первой половине ХХ в.: направления и школы. О.Шпенглер. Развитие исторической науки в Германии в условиях фашизма. Историческая наука ФРГ (ХХ – начало ХХI)

 

Немецкая историография в 1918-1945.Германия проиграла Первую мировую войну. Этот факт произвел тяжелое впечатление на немецкую политическую и интеллектуальную элиту. Пришедший на смену Веймарской республики национал-социалистический режим воспринимался немцами как возвращение Германии на истинный путь её исторического развития.

Первым из крупных немецких историков, кто поднял проблему кризиса немецкого историзма стал Э. Трёльч (1865 – 1923). Трёльч вошел в число ведущих немецких историков в начале XX столетия своими работами по истории религии, в которых он развивал идеи М. Вебера. Он также входил в число ведущих представителей либерального направления в немецкой историографии в годы Первой мировой войны. Во второй половине 10-х – начале 20-х годов Трёльч написал ряд статей по проблемам методологии истории. В 1922 году он объединил их в одну книгу, которая вышла под названием «Историзм и его проблемы». Подвергает Трёльч критике и современные ему концепции исторического познания, в частности неокантианство. Трёльч приходит к выводу о том, что человечество не обладает духовным единством в своём развитии. Поэтому для европейского историка необходимо ограничиться изучением феномена так называемого европеизма, а остальные культуры следует воспринимать только в качестве социологического сравнения.

Наиболее зримо кризис немецкого историзма и мировоззренческих основ германской исторической науки продемонстрировал выход книги Освальда. Шпенглера (1880 – 1936) «Закат Европы» (2 тома, 1918 – 1922). В основе философско-исторической концепции «Заката Европы» лежала идея культурно-исторического цикла в сочетании с принципом замкнутости локальных культур.

Центральным сюжетом в немецкой исторической науке в период Веймарской республики стала полемика между либеральным и консервативным направлением. Либеральные историки активно выступали в защиту республиканско-демократических ценностей. Историки-консерваторы, наоборот, критиковали.

В 1920 году лидером либерального направления становится Ф. Мейнеке. В статье «Национальная идея в старой и новой Германии», написанной в конце 1918 года, признавал неизбежность Ноябрьской революции.Крупнейшей работой Мейнеке, стала книга «Идея государственного разума в новой истории» (1924), в которой он по-новому попытался осмыслить роль государства в истории.

Среди историков леволиберального направления следует выделить Георга Хальгартена (1901 – 1975). Работа «Империализм до 1914 года» была впервые опубликована в сокращённом варианте в 1935 году во Франции. В методологическом и политическом отношении книга Хальгартена считается важной вехой в развитии германской историографии. В фокусе исследования Хальгартена находились экономические предпосылки агрессивной внешней политики кайзеровского рейха.

Значительной фигурой консервативного направления стал профессор Фрайбургского университета Герхард Риттер (1888 – 1967). Риттер лояльно относился к Веймарской республике, понимая неизбежность её возникновения. Но он критиковал веймарскую демократию. Его работа 1925 года «Лютер – образ и символ» была посвящена критике западноевропейской идеологии. Крупнейшей работой Г. Риттера стала двухтомная монография руководителя прусских реформ начала XIX века барона Карла фон Штейна – одного из национальных символов Германии

Приход к власти в Германии в 1933 году национал-социалистов. Большую поддержку среди историков получила внешняя политика нацистов. Тем не менее, нацистам не удалось в полной мере подчинить своему контролю историческую науку. Порядка 80 историков были лишены возможности преподавания по расовым и политическим мотивам. Большая часть из них покинула Германию. Среди них были такие историки как А. Розенберг, Л. Бергштрассер, Ф. Валентин, Г. Ротфельс. В числе крупных работ немецких историков, опубликованных в годы нацистской диктатуры необходимо упомянуть книги Ф. Мейнеке «Возникновение историзма» (1936) и Г. Риттера «Государства силы и утопия» (1940). В целом, немецкая историческая мысль и немецкая историческая наука находились в годы национал-социализма в состоянии застоя.