ИНОСТРАНЦЫ СРЕДИ ВЫЯВЛЕННЫХ СООБЩНИКОВ ДЖЕЙМСА МОРИАРТИ 2 страница

– И что тогда делать?

– Ты видел Боба?

– Видел. Еле живой. У него рука сломана.

– Что он сказал? Дословно?

Бен схватил мальчишку за шиворот и притянул к себе. Глаза его дико блеснули.

– Он сказал, что идти сегодня нельзя, потому что магазин откроется завтра.

– Да поможет нам Господь, – выдохнул Таффнел. – Вот что, парень, я не знаю, что и делать. Ей-богу, не знаю.

 

Спир предпочел бы нежиться в постели с Бриджет, но ему выпало провести эту ночь в лавке напротив магазина Фриланда на Корнхилл-стрит. С приближением рассвета он все больше тосковал по теплу женского тела, пусть оно и начало полнеть от растущего в нем плода их постельных забав.

Да, без этой ночной вахты было не обойтись, но настоящее дело будет завтра. В темной, рядом с ним, устало позевывали Терремант и его напарник, Беттеридж.

Пока все шло гладко, как по маслу. Последним, что они видели, был свернувший в Бишопсгейт кэб. С тех пор никто и ничто не нарушало тихого течения ночи. Патрульный, как заведенный, ходил по своему маршруту, изредка мимо проезжал экипаж. Все, как обычно.

В начале третьего дождь прекратился, а еще полчаса спустя по Коммаркет прошествовала веселая компания из двух подвыпивших молодых джентльменов и двух девиц. Их смех оживил сонную улицу, но быстро замер вдалеке, свидетельствуя о том, что жизнь берет свое даже здесь, в суровых границах священной мили лондонского Сити.

Примерно в половине четвертого со стороны Королевской биржи появился и свернул на Бишопсгейт пустой кэб. Спир этого не видел, но мог бы поклясться, что он остановился рядом с переулком, ведущим к заднему двору магазина Фриланда, чтобы забрать там Эмбера. Если так, то потом кэб должен умчаться к Хундсдичу, куда уже наверняка добрались два члена банды.

При мысли об этом Спир поймал себя на том, что испытывает непонятное беспокойство.

– Мы ведь не видели тех двоих, что должны были пройти в сторону Минорис, – прошептал он, поворачиваясь к Терреманту.

– Наверняка ушли другим путем.

Поразмыслив, Спир решил, что другого объяснения быть не может. Тем не менее беспокойство не прошло; ему не нравилось, что по Бишопсгейту в одном направлении, пусть даже недолго, будут идти четверо мужчин.

Снова появился констебль, представительный, важный. Наверно, мечтает о завтраке, подумал Спир, а до завтрака еще полтора часа. Но если патрульный и думал о завтраке, на его движении это никак не отражалось, хотя он и вышагивал так с полуночи, страж закона и порядка, бдительно несущий вахту через тихую, скучную ночь.

– Ладно, будем выбираться. – Спир повернулся к двум своим спутникам, уже собравшим пожитки и готовым уйти.

И тут его внимание привлек стук копыт и колес. Кэб подъехал со стороны Чипсайда, остановился, словно для того, чтобы высадить пассажира, и покатил дальше. Глядя на него, Спир подумал, что кэб уж очень похож на тот, которым пользовался Эмбер. Беспокойство разгоралось. Кэб свернул на Бишопсгейт, и на фоне витрины магазина мелькнула фигурка. Спир видел только тень, но походку узнал сразу. Эмбер. Через пару секунд легкий стук в дверь подтвердил правильность его догадки.

– Что-то случилось, – сказал он Терреманту, который уже отодвигал засов.

 

Шаги патрульного растворились в ночи. В магазине, прогорев, с негромким хлопком погас фонарь. Эмбер посмотрел на сейф, спрашивая себя, сколько времени потребуется, чтобы его вскрыть, потом снова достал часы. Без десяти четыре. Согласно плану, через полчаса они должны отправить первую пару в Хундсдитч, еще через пять минут вторую – в Минорис. А он останется один, с саквояжем, ждать кэб.

Решение пришло быстро. Он опустился на колени и негромко окликнул Франца. Здоровенный немец встал на ящик и заглянул в магазин.

– План меняется, – тихо, чтобы не слышали остальные, сказал Эмбер. – Магазин откроется завтра, так что сейф придется вскрывать сейчас.

Франц коротко выругался по-немецки и сердито прошипел:

– Боссу это не понравится. Не успеет избавиться от стекляшек до воскресенья.

– Ничего не поделаешь. Передай сюда мой саквояж и предупреди Ивэнса, что мы не уходим, как планировалось. Следи за временем. В половине пятого я выйду, возьму кэб, проедусь и передам ему новые инструкции. Ты останешься здесь.

– Инструкции и сам Ивэнс передать может, – возразил Франц. Изменение плана всколыхнуло его старые подозрения.

– К кэбу я его не подпущу. На кону моя жизнь и…

– Ивэнс свое дело знает.

– Следить за полицейским – одно. Разрабатывать планы – совсем другое. За все отвечаю я, а не он. Я выйду в половине пятого и вернусь через десять минут, но мне еще нужно открыть до рассвета сейф, так что давай пошевеливаться.

Большого удовольствия от этих слов Франц не выказал, но и спорить не стал и, пожав плечами, подал саквояж. Эмбер устроился поудобнее перед сейфом, достал узкую плоскую лапу и винтовой домкрат и приступил к работе. Вставив лапу в щель между дверцей и обшивкой сейфа, он начал осторожно удалять из-под верхней петли следы краски, грязи и сажи. Такая же операция повторилась затем с нижней петлей. Едва закончив, он услышал шаги патрульного и, торопливо собрав инструмент, отступил в сторону, чтобы не попасть в поле зрения полицейского, если тому вздумается подойти к смотровому оконцу.

Очистив петли, он оставил саквояж у стены и снова подступил к сейфу, вооружившись разводным ключом с длинным рычагом и домкратом. Изготовленный из прекрасного качественного металла, инструмент был довольно тяжелым. Нижняя его часть имела закругленную форму и походила на продолговатый барабан, через который проходил мощный «червяк», заостренный на одном конце и сплющенный на другом. Чаще всего им пользовались в качестве бурава – заостренный конец вставлялся в замок, который в результате приложенных усилий не выдерживал, разваливался, и «внутренности» просто выпадали.

Но сейчас Эмберу была нужна верхняя часть инструмента. По сути, она представляла собой обычные тиски, размыкавшиеся наверху двумя «губками». В закрытом положении они напоминали пару очень широких, придавленных одно к другому зубил. Тиски приводились в движение прочным боковым винтом, один конец которого представлял собой бронзовый шарик с отверстием. В это отверстие вставлялся рычаг разводного ключа.

Эмбер вставил губки домкрата в щель под верхней петлей и рычаг встал на место. Он принялся медленно поворачивать ключ и делал это до тех пор, пока «губки» не начали раздвигать оба края щели. Получавшееся в результате огромное давление буквально разрывало две секции сейфа.^[31]

Он работал с небольшими перерывами, то налегая со всей силой на рычаг, то откладывая инструмент, чтобы перевести дыхание. На шестой попытке дверца слегка поддалась, но тут Ивэнс подал сигнал, и Эмберу пришлось взять паузу. Он быстро отступил в угол вместе с инструментом.

Время поджимало. Полицейского требовалось убрать. А еще нужно было проверить, на месте ли возница. Оставив инструмент рядом с саквояжем, у стены, Эмбер шагнул к дыре и ловко спустился в подвал. Часы показывали двадцать минут пятого.

– Когда вернусь, вам придется попотеть, – отдуваясь, сказал он Францу. – Ты предупредил Ивэнса?

– Все будет сделано, но имей в виду – если что не так, если предашь, я сам провожу тебя в ад, – спокойным голосом пообещал Франц, отчего угроза прозвучала весьма внушительно.

– С какой стати мне вас предавать? Мы в этом деле вместе, и добыча будет хорошая, когда распотрошим колоду.^[32]

– Ты лучше не серди меня.

Франц мог доставить неприятности, и Эмбер подумал, что если Профессор останется доволен результатами его ночной работы – если он докажет Шлайфштайну свое превосходство, – то иметь Франца врагом в будущем было бы неблагоразумно.

Эмбер выбрался из подвала через заднюю дверь и поднялся по ступенькам во двор.

– Чисто, – пробормотал Ивэнс. – Ни пилера, ни кэба. Что мне делать?

– Спускайся в подвал и жди меня. Я скоро вернусь. Главное – не шумите.

Прижимаясь к стене, Ивэнс бесшумной тенью двинулся к подвалу. Эмбер высунулся из-за угла, выглядывая патрульного и вслушиваясь в тишину. Первые звуки долетели со стороны Корнхилл-стрит минуты через две. Как только кэб оказался рядом, Эмбер выскочил из-за угла, схватился за ручку дверцы и окликнул возницу.

– Отвези меня на Олд-Броуд-стрит и спрячься где-нибудь неподалеку, чтобы синебрюхим глаза не мозолить.

Возница щелкнул хлыстом, пара сорвалась с места и на следующем перекрестке свернула налево, на Треднидл-стрит.

Они остановились перед Эксайз-офис. Улица была пустынной, вокруг ни души, только тени от газовых фонарей на мокрых мостовых. Небо потемнело, как часто бывает в последние ночные часы перед рассветом.

– Сможешь что-нибудь придумать? – спросил Эмбер у возницы. – План изменился. Мне нужно, чтобы ты оставил кэб сегодня, а не завтра.

– Там же? На Хелен-Плейс?

– Да.

Сент-Хелен-Плейс, расположенная напротив Бишопсгейт и на изрядном расстоянии от магазина Фриланда, представляла собой идеальное место для встречи и не вызывала никаких подозрений у полиции.

Возница вздохнул.

– Ну, если сговоримся…

– Еще двадцать гиней, – перебил его Эмбер.

– Хорошо. Когда?

– Все прочее остается, как было. Ты меня знаешь.

Возница кивнул.

– Мне отправиться туда сейчас?

– Прежде отвези меня на Корнхилл. Остановишься с правой стороны. Я покажу, где. А уж потом гони к Сент-Хелен.

– Садитесь, босс.

Через четыре минуты Эмбер постучал в дверь лавки напротив магазина Фриланда.

 

– Надо найти Слепого Фреда, – изрек наконец Бен Таффнел. Перед этим он долго качал головой.

– И где его искать? – спросил Саксби. Он изрядно замерз и немало устал. А еще проголодался. Ожидая Боба в Чепеле, парнишка влил в себя слишком много спиртного, но почти ничего не съел.

– По утрам он обычно где-нибудь возле Энджел-стрит. Я бы и сам пошел, но… – Таффнел не закончил. Впрочем, оправдываться ему было не в чем – его задача заключалась в том, чтобы наблюдать за домом немца.

Саксби понадобился еще час, чтобы найти Слепого Фреда, который играл в пенни-Нап^[33] в пивной, располагавшейся в самом обычном подвале. Отведя Фреда в сторонку, он вложил послание непосредственно в грязное, словно навощенное ухо. Осознав все значение и важность новости, старик сильно забеспокоился.

– Бен Таффнел сказал передать вам, – извиняющимся тоном добавил Саксби. – Мол, вы знаете, что делать.

– Придется идти к боссу, – пробормотал Слепой Фред. – Ничего другого и не остается. Пойдем к Берту Джейкобсу. Пусть что-то думает. Девчушка спит. – Он кивком указал на кучку тряпья в углу сырого подвала, где, по-видимому, и спала его малолетняя дочь, обычно водившая папашу по улицам для придания большей достоверности трюку со слепотой. – Так что поведешь меня к Ноттинг-Хиллу.

Саксби вздохнул, поежился и уныло кивнул, смиряясь с неизбежным. Через пять минут оба вышли на улицу.

 

Эмбер выпалил новость Спиру, беспокойство которого тут же переросло в тревогу.

– И что же, будь оно проклято, случилось с Бобом? Кости пройдохе переломаю, если только узнаю, что это его рук дело.

– Мне надо вернуться, пока они там ничего не пронюхали. – В голосе Эмбера зазвучали жалобные нотки. – А ты убери этого синебрюхого.

– Не трусь. Полицейский – наша забота. Отправим парня в постельку. Я другого боюсь: как бы, вы, ребята, не смылись вместе со стекляшками.

– Возьмем их в Эдмонтоне, – подал голос Терремант. – Только и всего-то.

Спир кивнул.

– Беттеридж, переодевайся-ка в синее – будешь патрульным. И молись, чтобы сержанту не взбрело в голову заявиться с утренней проверкой. – Он повернулся к Эмберу. – Возвращайся и займись делом.

Выходя, Эмбер обернулся и увидел, что Беттеридж уже роется в кучке приготовленной заранее полицейской формы.

Приникнув к окну, Спир проводил взглядом сообщника, который, перебежав улицу, скрылся в переулке. Он опустил руку в карман, нащупал и сжал короткую полотняную «колбаску», плотно набитую песком, без которой в последнее время редко выходил из дому. Перебросился несколькими словами с Терремантом. Ободряюще улыбнулся Беттериджу, уже натянувшему на себя синюю форму и завершившему преображение водружением на голову высокого, с гребнем, шлема. И, кивнув обоим, вышел из лавки.

– О, констебль, не арестовывайте меня. На мне жена и шестеро детишек, – жалобно пропел Терремант, следуя за ним.

Беттеридж, явно чувствовавший себя неудобно в полицейской форме, остался в лавке – дожидаться развития событий.

Перебежав к узкой Сент-Питер-стрит, Спир и Терремант прижались к стене и обратили все свое внимание на угол Бишопсгейт-стрит. Констебль появился через пять минут и едва вышел из-за угла, как к нему, отчаянно жестикулируя и пронзительно вопя, бросился Терремант.

– Убийство! Убийство! Помогите!

Констебль, не колеблясь, повернулся и побежал на крики.

– Там, там, – лепетал Терремант, указывая в темноту. – В переулке. Она там… женщина… Господи, это ужасно… ужасно… Ее убили! – Ошеломив патрульного, он едва ли не затащил несчастного в переулок, где того поджидал Спир.

Дальше все случилось быстро. Терремант сорвал с полицейского шлем и развернул спиной к Спиру, который нанес хорошо рассчитанный удар «колбаской» пониже затылка. Констебль сложился, словно концертино, коротко всхрипнул и свалился на землю.

Терремант вернулся к лавке и подал знак Беттериджу, который осторожно выскользнул за дверь и, поправив форму, двинулся по маршруту патрульного.

Тем временем Спир и Терремант оттащили полицейского в сторонку, к церковной ограде, и стянули с него ботинки. Несчастного привязали за руки к перилам, после чего заткнули ему рот, использовав в качестве кляпа его же собственные носки.

– Пусть попробует на вкус, – хмыкнул Спир.

Позаботившись о безопасности, они вернулись в переулок. Оба прекрасно понимали, сколь рискованна операция, тем более что на определенном отрезке маршрута Беттеридж проходил в опасной близости от полицейского участка. Теперь много зависело от Эмбера: чем скорее он закончит дело, тем лучше. Близился рассвет, и опасность возрастала с каждой минутой. Одно дело совершить подмену под прикрытием темноты, и совсем другое продолжать рискованную игру при свете дня. Тем более что их еще ожидал налет на дом в Эдмонтоне.

В оставшиеся часы каждому оставалось лишь делать свое дело: Беттериджу патрулировать улицы, Эмберу работать с сейфом, а Спиру с Терремантом дожидаться результатов.

Едва вернувшись в подвал, Эмбер отправил наверх двух немцев, Клауса и Петера. Ивэнс отправился на улицу – вести наблюдение, а Франц остался у двери. Работали поочередно: каждый из троих, подходя к сейфу, налегал со всей силой на рычаг и уступал место другому. Минут через пять верхняя петля начала поддаваться. Тут же Франц предупредил о приближении патрульного. Еще через минуту немец, встав на ящик, сообщил, что полицейский прошел по другой стороне улицы.

– Перемена, как говорится, тот же отдых, – усмехнулся Эмбер, приятно удивленный сообразительностью Беттериджа.

Прошло еще пять минут, прежде чем верхняя петля наконец сорвалась. Случилось это в тот момент, когда с сейфом работал Клаус. Дверца оторвалась неожиданно и с немалым шумом, застигнув врасплох растрепанного немца. Тот с перепугу шлепнулся на задницу и выронил ломик, который, в свою очередь, прокатился по полу к дыре и нырнул в подвал, откуда донеслось звонкое эхо.

Франц подал ломик, и работа возобновилась с новой энергией. Лапу загнали под нижнюю петлю, которая оказалась даже поупрямее верхней. Примерно полчаса никаких сдвигов не было вовсе, и за это время они остановились только раз, получив предупреждающий сигнал от Ивэнса. Пауза тянулась для Эмбера с убийственной медлительностью. Десятки возможных вариантов, один хуже другого, промелькнули у него в голове. Сидя у стены, он остро ощущал собственный запах – не тот, привычный запах немытого тела, но другой, едкий и тяжелый, идущий из всех пор запах страха. Ему казалось, что и немцы тоже чувствуют эту вонь, и он ненавидел себя за трусость. Но потом пауза кончилась, и они снова подступили к сейфу, налегая всем весом на рычаг, напрягая последние силы, обливаясь потом и шумно отдуваясь.

Сквозь серую ночную хмарь уже пробивался первый свет наступающего дня. Город просыпался и возвращался к жизни: загрохотали поводы, появились экипажи, по тротуарам застучали торопливые шаги, в домах захлопали ставни.

На часах было без двадцати шесть, когда нижняя петля последовала примеру верхней.

 

За церковью Святого Петра зашевелился и замычал полицейский. Услышав его, Спир шепнул Терреманту, что ждать больше нельзя, что риск слишком велик. Надо выносить из лавки форму и уходить, потому что рано или поздно их обнаружат рядом со связанным констеблем.

– Пошлем сюда кого-нибудь, – пробормотал он, торопливо переходя Корнхилл-стрит. – Ты отправляйся в Бермондси, а я объясню Профессору, что случилось.

Тем временем сам Профессор преспокойно спал. Вечер накануне выдался немного нервный, а потому он решил отказаться от услуг Сэл и Карлотты. Если уж что-то пойдет не так, лучше встретить новость в одиночестве, собранным и готовым к действию, чем в теплых объятиях, из которых не всегда легко вырваться.

После ужина он посидел в гостиной, поиграл Шопена, а потом, захватив бутылку бренди, колоду карт и книгу профессора Хоффмана «Современная магия», отправился в спальню. Решив попрактиковаться в шести способах подмены карты, Мориарти допоздна засиделся перед зеркалом, снова и снова повторяя один и тот же трюк. Упражнение помогло избавиться от напряжения, и, когда бутылка опустела наполовину, он лег, не раздеваясь, на кровать и сразу же погрузился в сон. Ему снова снились карты, с которыми он выделывал невероятные фокусы, и на которых красовались портреты врагов – Шлайфштайна, Гризомбра, Санционаре, Зегорбе, Кроу и Холмса. Повинуясь ловким пальцам, они вертелись, появлялись и исчезали. Сон его был столь глубок, что даже отчаянный звон колокольчика не смог пробиться в подсознание.

 

Оно все было там, это сказочное сокровище: тиары и ожерелья, сережки и кольца. Золото и брильянты, драгоценные камни и жемчуг сверкали на бархатных подушечках футляров. И столь ослепительна была эта красота, что трое мужчин невольно замерли перед открывшимся им зрелищем, позабыв и об усталости, и о горьковатом утреннем привкусе во рту, и о забрезжившем за окнами свете дня.

Подозвав Франца, Эмбер сказал ему найти Ивэнса – пусть берет кэб на Сент-Хелен-Плейс и поскорее возвращается.

– Одна нога здесь, другая там.

Франц бросил ему полотняный мешок, принесенный специально для добычи, и поспешил на поиски Ивэнса. Нужно было спешить, а немцы вели себя, как вырвавшиеся из класса мальчишки. Воспитанный Мориарти на строгой дисциплине, Эмбер грозно прикрикнул на них. Хотя время и поджимало, он подошел к изъятию ценностей со всей возможной серьезностью, тщательно выбирая и укладывая в мешок в первую очередь самые ценности вещи. Закончив, он приставил к сейфу дверцу, чтобы заглянувший в смотровую щель полицейский не заметил ничего подозрительного, и лишь затем кивком предложил немцам спуститься, после чего прихватил саквояж с инструментами и мешок с добычей и последовал за ними.

Эмбер прошел до середины переулка в направлении Бишопсгейт-стрит, когда услышал далеко за спиной пронзительные свистки.

 

Ничего другого Беттериджу не оставалось. Он шел по Треднидл-стрит со стороны Королевской биржи, когда увидел сержанта, движущегося ему навстречу с дальнего конца Бишопсгейт. Опыт общения с полицией у Билла Беттериджа был немалый, в том числе и в условиях пребывания в разного рода исправительных учреждениях. Связываться с высоким, плотным сержантом не хотелось, и он обратился к последнему возможному варианту: развернулся через плечо и очертя голову помчался туда, куда пришел.

Сержант, решив, что подчиненный преследует нарушителя закона, выхватил свисток, свистнул три раза и устремился за тем, кого принял за полицейского.

Сигнал с Треднидл-стрит долетел до двух констеблей на Бишопсгейт, прибывших к началу шестичасовой смены. Констебли эти оказались людьми с характером, а потому, приняв сигнал и ответив на него соответственно, бросились к месту предполагаемого происшествия. В этот самый момент извозчичья карета Ивэнса выскочила из-за угла, выезжая со стороны Сент-Хелен-Плейс.

Услышав свистки и решив, что целью полицейских является он сам, Ивэнс запаниковал и угостил лошадей хлыстом. Вид несущегося с бешеной скоростью экипажа придал констеблям бодрости, и они, не забывая свистеть, потянулись за дубинками.

Подлетев к нужному переулку, Ивэнс резко натянул поводья, но при этом ошибся на добрый десяток ярдов, так что притаившимся за углом четверым преступникам пришлось преодолевать открытое пространство на глазах у полицейских.

Эмбер вскочил в экипаж последним, забросив прежде мешок с добычей.

– Гони вовсю! – крикнул он Ивэнсу.

Последний взмахнул хлыстом, и экипаж сорвался с места так резко, что Эмбера едва не выбросило на дорогу. Худшего удалось избежать, но дверца ударила по пальцам, и саквояж упал на дорогу, чуть ли не под ноги двум констеблям, один из которых, видя, что злодеи уходят из-под носа, в отчаянии швырнул вслед экипажу дубинку.

Эмбер сыпал проклятиями. Нужно было воспользоваться канарейкой, женщиной, которая забрала бы инструменты и добычу и ушла в противоположном направлении. Теперь они все находились в меченом кэбе. Что же делать? Эмбер лихорадочно искал выход. От кэба нужно избавиться как можно скорее и добираться до Эдмонтона раздельно. Но его одного с добычей не отпустят, Франц приклеится, как сиамский близнец.

Клауса и Петера выпустили около Финсбери-сквер, кэб бросили на боковой улочке у Сити-роуд. Ивэнса отправили в Эдмонтон одного, строго наказав добираться самым кружным путем, который только возможен. Эмбер оказался прав – Франц не отставал от него ни на шаг, словно прикованный невидимой цепью.

 

Бертрам Джейкобс лично разбудил Профессора в начале седьмого. Около половины шестого, когда Полли Пирсон чистила решетку в камине, у задней двери звякнул колокольчик. Марта работала в кухне: готовила завтрак для Бриджет и растапливала плиту.

Открыв дверь, она – что вовсе неудивительно – отшатнулась при виде оборванца и тощего мальчишки, стоявших у нижней ступеньки. Приняв их за нищих-попрошаек, Марта попыталась захлопнуть дверь, но Слепой Фред успел сунуть в щель свою палку.

– Позови Берта Джейкобса. Да поживей, девочка, а не то, обещаю, ты здесь не задержишься.

От слепца исходил ужасный, отвратительный запах. Запах немытого тела, грязи, прогорклого жира и перегара. Запах, заставивший Марту вспомнить те ночи, что они с сестрой проводили в самых убогих ночлежках. Если бы не Сэл Ходжес…

Тем не менее угроза Слепого Фреда возымела действие, и Бертрам Джейкобс, растрепанный и заспанный, был приведен в кухню.

Услышав последние новости – разговор происходил в бывшей буфетной, – Джейкобс приказал гонцам подождать, а сам отправился к Профессору.

Без четверти семь Мориарти собрал у себя в кабинете обоих Джейкобсов, Ли Чоу, Слепого Фреда и Саксби; последние двое явно чувствовали себя не в своей тарелке – аскетичная обстановка комнаты казалась им невероятной роскошью.

Мориарти говорил мало; казалось, его пожирает изнутри разгорающийся пожар злости. Подробно допросив Слепого Фреда и Саксби, он отправил мальчишку в Корнхилл – разузнать, что там и как, и послушать, что говорят люди.

В двадцать минут восьмого прибыл Спир, сердитый и мрачный. В городе говорили о крупной краже с участием полицейского. Говорили также, что преступникам удалось скрыться, но они потеряли что-то во время погони. Беттеридж пропал. Вот и все. Оставалось только ждать.

– Этого не будет. Я не допущу, – твердо, с ноткой упрямой решительности, заявил Мориарти. – Будем ждать развития событий, потеряем возможность устроить капкан для Шлайфштайна, и он уберется в свой Берлин со всей добычей.

Голова его медленно, по-змеиному качнулась, и в памяти Спира сами по себе всплыли слова из Священного Писания – «Он взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет», – застрявшие там с той давней поры, когда ему еще случалось посещать воскресную школу.

– Сколько времени понадобится, чтобы доставить людей в Бермондси? – Профессор холодно взглянул на Спира.

– Терремант их уже собирает.

– Пусть поторопится. Собери всех, переодень, как мы и собирались, а потом мчитесь в Эдмонтон и раздавите этого прусского усача в его собственном грязном углу.

– Это опасно…

– Конечно, опасно. Думаешь, я плачу тебе за то, чтобы ты сидел дома и вязал рукавички? Нет, я даю тебе деньги, чтобы ты исполнял мои приказания. А если здесь есть такие, кому это не нравится, то пусть отправляются гнить в Горбатый отель.^[34]

– Шлемы городской полиции…

– Пусть думают, что городская полиция тоже в деле. Так и отвечай. Так что отбивайся и от тех, и от других. Господи, Спир, раньше ты так не осторожничал. – Мориарти громко рассмеялся, показывая, что уступок не будет, и повернулся к братьям. – Спир вам все покажет. – За смехом последовала недобрая улыбка. – Хватайте этих дураков, сажайте в «черную мэрию» и везите всех в Бермондси. Без разговоров.

Братья согласно кивнули.

– Тогда отправляйтесь. – Мориарти указал на дверь, давая понять, что совещание закончено. – Передайте Харкнессу, чтобы подал экипаж через час. Я приеду взглянуть на наших друзей. Давно ожидал этого удовольствия.

Спир понимал, что спорить бессмысленно: слишком лакомый кусок положил Мориарти в ловушку, чтобы увидеть ее пустой.

Чинно поклонившись, все вышли из кабинета. Профессор остался наедине с Ли Чоу.

– Мне тозе ехать в Белмондси? – спросил китаец.

– Да. – Мориарти позволил себе улыбнуться по-настоящему, сдержанно, со скрытой издевкой. – Захвати оружие и будь наготове.

С этими словами он вышел из комнаты и поднялся наверх, чтобы принять образ, которым частенько пользовался в прошлом. Специальный корсет помогал ему выглядеть худощавым, плечевые ремни заставляли непроизвольно сутулиться, обувь с утолщенной подошвой добавляла росту, а парик не только скрывал волосы, но и менял форму черепа.

Облачившись в черное, Джеймс Мориарти сел перед зеркалом, приготовил кисточки, краски и все прочее, без чего не обойтись в ремесле, и уже через несколько минут, исполнив привычный ритуал, придал себе сходство со своим мертвым братом, профессором математики, которого весь мир считал настоящим Джеймсом Мориарти, «Наполеоном преступного мира».

 

К половине девятого у дома в Бермондси собралось шесть экзекуторов, не считая Терреманта. Под присмотром Спира все они переоделись в синюю полицейскую форму. Согласно первому варианту плана братья Джейкобс и Терремант должны были, выдавая себя за одетых в штатское детективов, задержать Шлайфштайна. Теперь они участвовали в общей операции.

Спир с беспокойством взирал на шлемы самозваных полицейских с изображением дракона, символа полиции Сити. Столкнись они с городскими полицейскими, те, едва увидев герб, заподозрят неладное. Будучи преступником, не обделенным здравым смыслом, Спир менее всего хотел применять силу в отношении служителей закона.

Руководить рейдом предстояло Бертраму Джейкобсу, поскольку Шлайфштайн уже встречался со Спиром и мог легко его узнать. В таком случае вся придуманная Профессором схема просто рухнула бы как карточный домик.

– С Эмбером не церемоньтесь, – посоветовал Спир. – Чтоб никто не догадался. Не хватало нам только потасовки в фургоне. Оружие захватили?

Бертрам кивнул и, приподняв полу мундира, показал длинную изогнутую рукоятку торчащего из-за пояса самовзводного револьвера французского производства.

– Пользуйся им только в крайнем случае, если кто-то попытается сбежать.

– Не беспокойся, мы знаем, что делать.

– Расположение комнат представляешь?

– Да. Эмбер рассказывал. По большей части все собираются в столовой, справа от входа. Главный – на втором этаже. Я возьму его сам.

Они уже усаживались в стоявшую во дворе «черную мэрию», когда явился Беттеридж, уставший и запыхавшийся. От полицейской формы ему удалось избавиться только в дамском магазине на Джил-стрит, возле Вест-Индских доков. Решив, что с Беттериджа игр на сегодня хватит, Спир приказал ему оставаться в Бермондси и ждать пленников.

Эмберу было не по себе от волнения и тревоги. Он постоянно оглядывался, словно опасаясь, что тяжелая рука закона вот-вот ляжет на плечо. Ему казалось, что мешок с драгоценностями привлекает взгляды, и что Франц посматривает на него как-то с недоверием. Ничего страшного, однако, не случилось. Шлайфштайн, выразивший поначалу недовольство изменением в плане, заметно обрадовался, узнав, что вся работа проделана за одну ночь.

Забрав мешок, немец отправился с ним наверх, тогда как Уэллборн и парень с сальными волосами набросились на бекон с хлебом, обильно запивая еду чаем цвета темного эля. Эмбер наконец-то позволил себе вздохнуть с облегчением, хотя Франц по-прежнему не спускал с него настороженных глаз.

В начале девятого вернулись Клаус и Петер с известием, что беспокоиться не о чем, и их никто не преследовал. До Эдмонтона они добрались пешком. Ивэнс, изрядно перепуганный случившимся на дороге, явился через четверть часа после них.