Суббота, 14 февраля, 00:15

 

Когда я вернулся домой из больницы, то обнаружил на двери прилепленное скотчем уведомление о выселении.

Ох уж этот Кев. Ну просто королева, мать его.

Я сорвал бумажку, поглядел на нее, а потом просто выбросил из головы. Сегодня ничего не изменится. Наметет еще полфута снега, и я превращусь в ледышку, пытаясь откопать машину, чтобы увезти вещи, к тому же еще несколько дней мне просто не на что искать квартиру, не вышвырнет же он меня на улицу. Займусь этим в понедельник.

Я наклонился поднять небольшую корзинку, накрытую старым вышитым цветами полотенцем, стоявшую у моей новой стальной двери. Видимо, в мое отсутствие миссис Марш как бравая альпинистка поднималась по лестнице. Я сразу понял, что это от нее, и с благодарностью посмотрел на домашнее шоколадное печенье. Я знал, что она приготовила его для меня. В записке говорилось: «Надеюсь, тебе лучше».

Я направился в ванную, стаскивая по дороге испачканную в крови одежду. В заполненной паром душевой кабинке я стоял, прислонившись к скользкой от капель плитке, позволяя воде ласкать ноющее тело, смывая грязь, кровь и злость прямо в трубу вместе с мыльной пеной.

Нет, разрыв с Джейми и конец нашего с ним иллюзорного благополучия меня не убили; я просто был зол на собственную неспособность увидеть правду… а это уже явно отдавало саможалостью, так что я снова намылился. Теперь Джейми в моей жизни больше нет, и хотя, наверное, мне надо было рыдать или проклинать судьбу, или изображать из себя брошенного любовника, я чувствовал огромное облегчение.

Свобода. Безграничные возможности.

Когда мы познакомились, Джейми был другим. Веселым. Общительным. Открытым. Мы могли спорить, устраивать шуточные потасовки, наслаждаться временем, проведенным вместе, ну, или так мне казалось. А потом он покатился по наклонной и превратился в чудовище – не из-под кровати, каких боялись Кайла и Джейк. Джейми был хуже; ты был не в силах почуять беду, пока не становилось слишком поздно… ты уже пригласил чудовище в свой дом и доверился ему. И дело не в деньгах. Просто больно чувствовать себя использованным, знать, что то, что ты рядом, принимали как должное. Но даже это на самом деле мелочи. Главной моей ошибкой было то, что я точно так же относился к другому мужчине. И мне нужно было признать это, чтобы двигаться дальше. Я не мог даже представить, что он скажет мне после этого вечера, после моих резких слов и безрассудных поступков.

Я заставил себя выйти из душа, не смотря в зеркало на свое помятое лицо и разукрашенную засосами шею. Мы с зеркалами в последнее время что-то не в ладах. Я нацепил спортивные штаны и футболку с логотипом Университета штата Коннектикут и натянул какие-то шерстяные носки, чтобы не ходить босиком по холодному полу. В следующей квартире у меня обязательно будет тепло. И хозяин получше. Она будет на первом этаже и обязательно с системой кондиционирования. И раз уж я решил помечтать, можно добавить к этому джакузи.

Я неохотно включил телевизор и плюхнулся на диван с чашкой какао в одной руке и пультом – в другой. На улице опять пошел снег. Я видел, как он сияет в желтом свете уличного фонаря. Завтра будет просто замечательный день для лыжной прогулки.

Я услышал его шаги на лестнице, а потом раздался стук в дверь. У меня екнуло сердце. Как я мог быть настолько слеп? Сара была права; я не давал себе шанса, потому что боялся. Я смирился с судьбой.

А она пришла и цапнула меня за задницу.

Я впустил его внутрь, как вчера, но на этот раз не стал ждать. Я обнял его и притянул к себе, мокрого и замерзшего, сильного и надежного, и… молчавшего. Я не отпускал его.

Мне вдруг вспомнился тот год, когда он уговорил меня вместе тренироваться к смитфилдскому забегу. Я был уверен, что он просто пожалел меня, тощего, невысокого мальчишку. Сам он был рослым и мускулистым восемнадцатилетним парнем, который проводил дома свое последнее лето. Он посмеивался надо мной и подбадривал меня, и всегда подстраивался под мою скорость, пока я не подкачал мышцы и не научился пробегать дистанцию не хуже других. Это было здорово. С Тони было здорово. Каждый год он возвращался из колледжа на каникулы, и мы тренировались вместе, и каждый год также вместе пересекали финишную прямую. Но я слишком боялся услышать отказ, чтобы хотя бы попытаться стать для него больше, чем другом.

Я был идиотом.

– Эй. Ты в порядке? – Его слова нежно защекотали мое ухо, и он обнял меня в ответ.

Мы стояли в дверях, и что-то внутри меня словно надломилось. Как будто защитная стена, за которую я цеплялся, вдруг дала трещину. Я позволил его спокойной силе наполнить меня и судорожно вздохнул – горло перехватило. Я сглотнул, звук показался очень громким на фоне беззвучно работающего телевизора. На глазах выступили слезы. Я был так рад тому, что он со мной. Я думал, что сейчас разревусь как девчонка. Я попытался кивнуть. Попытался что-нибудь сказать. Попытался, несмотря на свою неподвижность, дать ему понять, что я понял, что мне не все равно. Что я хочу его больше всего на свете, что мне очень жаль.

Он сжал меня крепче.

– Михан, все в порядке. Послушай, я никуда не ухожу. И не собирался. Я был здесь все это время. Слышишь? Я злился; ты напугал меня до чертиков, но сейчас же все нормально. Я понимаю. Прости. Ты меня с ума сводишь, Марк, ты это знаешь? Только никогда так больше не делай. – Он погладил меня по волосам и отстранился, словно чтобы заглянуть мне в лицо, но я снова покачал головой. – Пошли. Не будем стоять в дверях, Марк. Я промок и замерз, да и ты теперь тоже.

Я с трудом взял себя в руки и отпустил его, но Тони перехватил мою руку и прижал к своей холодной щеке. Он потерся о мою ладонь колючей щекой, блаженно прикрыл глаза и тихо прошептал:

– Марк, все будет хорошо.

– Прости. – Я заморгал, нижняя губа задрожала, и пришлось ее закусить.

– За что, Марк? Эти несколько дней были не самыми лучшими, но ты же не знал, что он задумал. Ты не сделал ничего, за что тебе нужно извиняться, разве что отнял у меня пару лет жизни сегодня днем. – Он зашел в прихожую и, захлопнув дверь, стал снимать с себя пальто.

– Нет. Не за это. Прости, что меня не было с тобой прошлым летом. Я был придурком.

– Нет, я сам тебя оттолкнул. Ты был растерян, и твоя реакция понятна. И давай все сразу проясним – я не хотел тогда ни с кем общаться. Я виноват не меньше. Мне надо было вцепиться в тебя и не принимать отказа, так что не пытайся взвалить все на себя. Это и моя вина, Марк. – Тони взял меня за руку, подвел к дивану и усадил себе на колени. Он скинул обувь на ковер. Я прижался к нему, уткнувшись макушкой в его подбородок. Положив голову ему на грудь, я вдыхал запах его промокшей рубашки, мыла и зимнего воздуха.

– Но…

– Нет, Михан. Я должен был сделать хоть что-нибудь, но слишком боялся, что ты мне откажешь.

Я удивленно отпрянул и уставился на него:

– Что? С какой стати? Я бы никогда не сказал «нет». Это же ты мне отказал.

Тони снова притянул меня к себе.

– Марк, тебе было семнадцать. Это было так давно. Я пытался рассуждать логически. Да и мне только исполнилось двадцать.

Он провел кончиками пальцев по моему плечу, задержался на спине и двинулся ниже. Я закрыл глаза, уговаривая себя расслабиться, желая довериться ему, его сердце сильно и ровно билось под моей щекой. Его ласка перешла в нежное поглаживание, а потом он задрал на мне футболку и скользнул ладонью по моей коже. Мое тело тут же откликнулось на это ленивое исследование, но я упорно ждал, когда он продолжит.

Тони глубоко вздохнул:

– В то лето… я еще никому не признавался, что гей, Марк, никому кроме Сары. Никто не знал, а ты пытался приударить за мной прямо на крыльце дома моих родителей. Поверь, я хотел тебя. И страшно боялся, что отец узнает. У нас все было не так, как в твоей семье. Мне приходилось врать, пока я не понял, что больше не могу. Я любил его, знаешь, и он меня. Но он умер, думая, что я это перерасту. Когда я все-таки понял, что хочу быть с тобой, все уже так запуталось, а потом вы с Джейми стали жить вместе. Этот ублюдок просто издевался надо мной. Он знал, как я к тебе отношусь. Знал, а я не мог рассказать тебе.

Пальцы Тони поползли ниже, скользнули под пояс моих штанов и сжали ягодицы. Я слегка поерзал, устроившись поудобнее. Он продолжил:

– А потом я понял, что просто нужно подождать немного, потому что Джейми обязательно совершит ошибку, и тогда... Я думал, что оно стоит того, чтобы подождать.

Он стиснул мои бедра, впиваясь пальцами в кожу, а потом спустился еще ниже, забравшись между ними. Я решил помочь ему, приподнявшись и оседлав его ноги, предоставляя ему свободу действий и продолжая молчать. За всю жизнь я никогда не слышал, чтобы он столько говорил, и я не собирался его перебивать.

Его пальцы, дразня, погладили чувствительную кожу у меня в паху, и я наклонился к нему, провел ладонями по его волосам и стал нежно целовать линию подбородка. Я почувствовал губами его улыбку.

– У меня предложение, Михан, ты снимаешь штаны и, может быть, находишь какую-нибудь смазку, и никто больше не будет чувствовать себя отвергнутым? Все будет отлично. – Он посмотрел на меня – в его глазах светились смешинки, обещание и надежда. Беспроигрышная комбинация.

Я притворился, что обдумываю его слова.

– Ну, не знаю, сейчас так поздно, Тони. Может, нам стоит подождать, пока…

– Тебе понравится, обещаю.

– Знаю. Тебе тоже. – Я обхватил его голову ладонями, наклонился и начал пощипывать его губы своими, не позволяя ответить на поцелуй. Я подул на его губы и отстранился, потерся своим членом о его и отодвинулся. Повторил это несколько раз, почти – но все же не полностью – давая ему то, чего он хочет. Меня переполняли какая-то игривость, свобода, радость и, пожалуй, облегчение.

Он резко потянулся вперед и укусил меня за нижнюю губу.

– Маленький мучитель.

Тони подхватил меня под задницу и дернул себе на грудь. Как я и ожидал, он зарычал и взял дело в свои руки. Широко раздвинув мои ноги коленями, он кончиками пальцев ласкал яички и чуть не мурлыкал от удовольствия. Все еще надеясь, что мне удастся заставить его потерять голову, я насмешливо протянул:

– А ты уверен, что готов к этому, Тони? День был таким долгим.

– Это что, вызов, Михан? Думаешь, я недостаточно хорош, чтобы заставить тебя рыдать как девчонка? – Его язык лизнул мои губы, а рука – сжала мошонку, перекатив яички в ладони. – Снова?

Я фыркнул и застонал, когда большой палец Тони нашел ноющий вход в мое тело и слегка надавил.

– Я просто хочу кончить так же, как прошлой ночью. Это было бы здорово.

Его палец обвел дырочку, а язык нырнул в мой рот.

– Я хочу сюда. – Мне понадобилось с полсекунды, чтобы сообразить, что речь не о поцелуях. Он вытащил руку из моих штанов и прижал палец к моим губам. – Оближи его.

О боже, от его слов мой член набух еще сильнее. Я обводил его палец языком и посасывал, пока Тони не отстранился. Стянув с меня спортивные штаны, он проник в меня сразу с двух сторон: его язык завладел моим ртом, а этот большой палец – задницей. Я застонал, когда вторая его рука потянулась к моему члену, вцепился в его волосы и стал целовать со всей своей яростью, втягивая его глубже, пока он растягивал меня. Я насаживался на его палец, упиваясь вкусом его губ. Он разорвал поцелуй и повалил меня на ковер гостиной, едва сдерживаясь и срывая с меня штаны.

– Я хочу тебя. Я должен получить тебя прямо сейчас.

Как будто я мог сказать «нет».

– Да, Ти. «Прямо сейчас» самое то.

Моя рука пошарила в ящике журнального столика, где должна была быть смазка. Я нашел тюбик и бросил на пол, затем схватил Тони за ворот рубашки и, не без его помощи, стянул ее с него. Я трогал его везде, куда только мог дотянуться, гладил, обнимал, ставил свое клеймо. Я обводил кончиками пальцев изображение Святого Михаила, покрывая влажными поцелуями его крылья, лаская затвердевшие соски на концах татуировки. Тони снова опрокинул меня на пол, эти сильные руки прижали мои бедра к груди, так что мой зад приподнялся с ковра. Я не понимал, что он задумал, пока не почувствовал его прикосновение.

Он сосал и вылизывал. Его нежный язык размазывал по мне слюну, исследуя мое тело, заставляя открываться. Собственная уязвимость возбуждала. Я застонал, когда он на мгновение отстранился, а потом снова прижался ко мне губами, один раз, затем другой, наблюдая за мной с самодовольным выражением на физиономии.

Облизывая, выводя языком круги, он готовил меня для своего члена.

Твою. Мать.

– Пожалуйста.

Я мычал и умолял, но он все равно не давал того, что мне было нужно. Я ударил его по плечу, и он сильнее вжался лицом в мои ягодицы. Я не знал, чего хочу: чтобы он помог мне поскорее кончить или наоборот.

Тони скользнул по моему телу вверх и поцеловал меня.

– Мне нравится твой вкус, малыш. И звуки, которые ты издаешь, – прошептал он в мой рот и потянулся за презервативом. Высвободив свой член, он раскатал по нему латекс. – Приготовься кричать, Марк. Все будет именно так.

Я рассмеялся.

– О Господи, Тони.

Он растер по члену немного смазки и послал мне ленивую улыбку, которая так давно сводила меня с ума, а потом вдруг оказался на мне, во мне, начиная настойчивый штурм моего тела. Он растягивал меня, проникая все глубже. Я подавался ему навстречу и надеялся на лучшее, чувствуя, как его плечи дрожат от усилий не сделать мне больно.

Он медлил, стараясь быть осторожным, а я лежал с широко раздвинутыми бедрами, зацепившись коленями за его локти.

– Ты в порядке? – прошептал я куда-то ему в подбородок, на этот раз опередив его. – Потому что это просто здорово, но, может, ты хочешь слегка прибавить темп?

Он затрясся от едва сдерживаемого смеха, а сильные руки рванули меня на него, резко насаживая на твердый член. Я выругался, хватая ртом воздух, стараясь довериться ему так, как никогда и никому. И открылся, впиваясь пальцами в его плечи, тяжело дыша и прося еще каждый раз, когда его член задевал внутри меня точку, которая, я знал, отправит меня в рай.

– Вот так, малыш. Почти. Ну же, Марк.

Действо обещало быть жестким и быстрым. Я вцепился в его бедра и с криком кончил. Тони целовал меня, пока волны дрожи пробегали по моему позвоночнику, растекаясь по телу электротоками ощущений, от которых мой член подрагивал и сокращался, выплескивая сперму. Мои мышцы горели, стискивая его член в такт со спазмами оргазма. Тони начал в самом деле терять контроль. Он рычал, ругался и стонал мое имя. Его член внутри меня дернулся, и Тони кончил, мокрое от пота лицо исказилось. Он содрогнулся, вздохнул… Он любил меня.

Мы пришли в себя на полу в моей гостиной, усталые, довольные как слоны и липкие донельзя.

– Михан, с каждым разом выходит все лучше и лучше, – пробормотал Тони, прижимаясь к моей шее губами. Он отпустил мои ноги и перекатил нас на бок.

– В следующий раз ты снизу. У меня задница болит.

Он фыркнул и погладил меня по волосам.

– Как скажешь.

Он поднял меня на ноги, и мы, улыбающиеся, полураздетые и измотанные, потащились в спальню. На душе наконец-то было легко. Я не знал, что принесет нам завтрашний день, но был уверен, что Тони будет здесь, со мной, что бы ни случилось, и пока что мне хватит и этого.

 

КОНЕЦ

Переводы сайта http://best-otherside.ru/

[1] Пепельная среда – среда на первой неделе великого поста

[2] «Гудвилл» – магазин подержанных товаров, работающий, в основном, на благотворительность.

[3] «Фибриз» – марка освежителей воздуха.

[4] «Янки Кэндл» – самая известная в мире марка ароматических свечей.

[5] Devil’s haircut – прическа дьявола (прим. переводчика)

[6]Автор намекает на книгу Хантера С. Томпсона «Страх и ненависть в Лас-Вегасе»

[7] «Костко» — крупнейшая в мире сеть складов самообслуживания клубного типа и пятый по величине продаж ретейлер в США.

[8] 5’10 дюймов = примерно 175 см.

[9] 110 фунтов = около 50 кг.

[10] Мариачи – жанр мексиканской народной музыки.

[11]Орео – вид печенья, продаваемый Kraft Foods.

[12] 15 градусов по Фаренгейту – примерно минус 9,5 градусов по Цельсию.

[13] Домохозяйка Сюзи – олицетворение идеальной американской домохозяйки. В 60-х выпускали игрушечные кухни и кукол с таким названием.

[14] «Брук Бразерс» – одна из старейших американских марок мужской одежды.

[15] Ло-мэйн – китайское блюдо из лапши.