НЕСКОЛРРљРћ СЛОВ РџРћР” ЗАНАВЕС

 

Современная журналистика – это столкновение мнений, воззрений, позиций. Другая журналистика просто обречена на гибель. Поэтому столько сегодня уделяется внимания такому аспекту, как работа с новостью. Сама жизнь расширила, раздвинула новостные рамки. А усиление конкуренции заставляет искать и бороться. В этой книге я сделала попытку обобщить некоторые новые тенденции в развитии новостной журналистики, методах подачи, помочь снять барьеры, которые возникают при общении журналистов со своими героями. И еще. Пока журналист мыслит, находится в состоянии поиска, журналистика существует. Всякая игра на журналистском поле в «одни ворота» – ведет к самоуничтожению.

 

Весьма справедливо по этому поводу сказал ветеран советско-российской журналистики Генрих Боровик: «Я, конечно, завидую молодым журналистам. Они могут говорить все, что угодно. Но я не завидую журналистам, которые полощутся в нечистотах, считая их чистой водой. (Я не имею в виду компроматы, если это правда, журналист обязан ее обнародовать.) Такие журналисты, только полощась в нечистотах, могут привлечь внимание зрителей на берегу: в чистой воде плавает, ну и что, а плавает в г..., интересно. Много врут. Неплохо бы научиться многим писать, и говорить по-русски правильно»[1].

 

Резко?! Категорично?! РќРѕ это, Рє сожалению, так, Рё наш общий долг – удержать журналистику, РЅРµ дать ей завязнуть РІ пучине, продажности. Нас называют представителями второй древнейшей профессии, Р° это постыдно.

 

Хочется, чтобы в российской журналистике не повторялись дикие уроки журналистики Приморского края, в которой ангажированность прессы – беспредельна.

 

Новая журналистика требует современной интонации, сегодняшней скорости. Времени делать паузы нет.

 

Но поспешайте не торопясь. Пусть у вас будет побольше новостей – Сенсационных! Броских! Оригинальных! Прикольных! Полезных! Значимых! Оглушительных!

 

А газета – светится, переливается всеми новостными красками.

 

РџРИЛОЖЕНИЕ 1

 

РђР’РўРћРСКИЕ РАБОТЫ

 

МЕТОД «МАСКИ», РџРИМЕРР« «ИНФОТЕЙНМЕНТА»

 

Коробейники

 

Деньги – гости: то нет, то горсти

 

Бежит навстречу санитарка

 

Два притопа, три прихлопа,

 

или Как я работала массовиком-затейником

 

Как я работала секретарем в приемной комиссии

 

«Дама сдавала багаж...»

 

Игра в любовь нуждается в игрушках

 

В радистки Кэт меня не возьмут

 

Шкуроход возникает при виде шприца

 

Корреспондент «Комсомолки» отправился бить лед на дорогах

 

Таможенников бояться – за бугор не ходить

 

РћР№! Размахнусь метлой!

 

Слесаря вызывали?

 

Как наш корреспондент нарушала государственную границу

 

Скачут блохи? Это плохо! Дезинфектор поможет их уничтожить

 

Женщина на борту – это к добру

 

Баба на рыбалке – не к безрыбью

 

 

Коробейники

 

Греет, как костер на другом берегу, меня зарплата бюджетницы. «Изобилие» отпускных серьезно потрясло мою семью. И я решила: сделаю ходку в Китай. Стыдно? Вон намедни встретила знакомого профессора, на базаре картошкой торгует. Он глаза прячет, я глаза прячу. А на дворе-то рынок гудит! Вот и осваивайте! Но что? Как? Так вот же оно, наше приморское Эльдорадо, наш Клондайк! Суйфун-хэ!

 

С чем ехать? С доцентскими отпускными? Как бы сказала Эллочка Людоедка: «Шутишь, парниша!»

 

РќРѕ шутки РІ сторону. Теперь Сѓ меня новый шеф, крепкий, накаченный мужчина, лет 35. Роскошный, светлый костюм, голубоватая рубашка. РҐРѕСЂРѕС€!

 

Шеф конкретен: «Вот тебе, тетка, тысяча «баксов», миллион «деревянных». В августе отчет с «наваром»! Про товар Надюха объяснит».

 

Надюха, деваха поперек себя толще, абсолютно равнодушно поглядела на меня и процедила: «Учти, сумки таскать будешь сама!»

 

...Дождь на дорожку – хорошая примета. Я робко пыталась подбодрить Надюху, но та сопела и отмалчивалась. В Китай она тащила плотно набитую сумку.

 

В автобусе почти все друг друга знали, радостно приветствовали. Всю дорогу пили «за свиданьице!», «за хороший товар», «за хороший навар», пели. Шел какой-то бестолковый разговор: кто что купил, за сколько продал. У какой-то Люськи мужик спился, а Танька вышла замуж за пацана, лет на двадцать ее моложе, а Екатерина Петровна совсем желудок подорвала на китайской жрачке, в больнице лежит...

 

Мужская РіСЂСѓРїРїР° нашего спевшегося С…РѕСЂР° была представлена хило, всего РґРІР° мужика. Зато девчата как РЅР° РїРѕРґР±РѕСЂ, РѕС‚ 20 РґРѕ 50 лет. Работницы СЃ «оборонки», строительницы, медсестра, инженеры, учителя, конторские служащие, РґРѕРјРѕС…РѕР·СЏР№РєРё, РјРЅРѕРіРѕ студенток.

 

Пили, говорили, по-мужски, размашисто и крепко. Леня Голубков с его «ё-мое» в нашу компанию просто бы не вписался! Скромен!

 

Гродеково. Нестройной цепочкой мы потянулись куда-то в темноту к составу. Надюха шла уверенно, хотя чувствовалось, что сумка у нее не из легких. В вагоне звонкий голос проводницы известил: «Постелей – нет!», «Воды – нет!», «Нужду справлять – под колеса!» Нет, так нет. Застелила матрас одеялом. Гляжу, а Надюха простыни стелит.

 

– Я без простыней не езжу. Еще увидишь, какую рвань китайцы в гостинице подсунут.

 

Часть автобуса продолжала застолье, я лежала и думала. На какой черт нас привозят в ночь, если поезд только утром?

 

Утром таможня встречала нас разноголосьем. Я только успела прошептать Надюхе: «Боюсь!» Та отрезала: «Не суйся в волки, когда хвост телки!» И то верно. Но все прошло очень здорово!

 

Перед поездкой я извлекла кассеты с уроками китайского, разговорники. Хоть как-то говорить-то надо! Но в Суйфуньхэ на мое приветствие «Ни-хао!» дружно отвечали: «Здравствуй, подруга, здравствуй!» По-русски были написаны объявления: «Меняю доллары, рубли на юани!» Надюха тянула меня в лавку к Яше. К Яше, так к Яше.

 

Яша приветствовал ее как старую знакомую.

 

– Я твой заказ, Яша, выполнила! – Надюха стала вытаскивать из сумки драповые пальто, брюки шерстяные, мужские рубашки. Кому это надо? Но Яша был доволен. Откуда-то из-под прилавка достал пару кроссовок, несколько детских маек и еще какую-то мелочь. Сделка состоялась!

 

– Сесе! Сесе!, – пролепетала я. Надюха оборвала: – Ты, че, русский забыла? Да они, паразиты, по-русски лучше нас с тобой понимают! Вот попросил меня для своих деревенских родственников кое-что привезти. А так «ченч» уже не идет. Вот раньше было! Знаешь, сколько я шинелей перетаскала! Точно, дивизию одеть можно!

 

– Где брала?

 

– Че, смеешься?

 

Дальше – были другие лавки, магазины. После обеда – поездка в Дунин на каком-то микроавтобусе. За поездку платили сами. Там На-дюха брала много обуви, она чуть-чуть дешевле. Потом снова – Суй-фуньхэ. Мне казалось, что я покупаю товар поприличнее, не базарного качества. Надюха же мгновенно просчитывала «навар» и его категорически отвергала.

 

– Какой дурак у тебя этот свитер купит? Здесь он 80 юаней, умножай на четыре тыщи, цена юаня! Что получилось? 32! А навар! За 50 тысяч, китайский! Да у тебя его никто не возьмет!

 

В сумку летели какие-то тапки, штаны, «велосипедки», спортивные костюмы, «воздушки», полотенца на липучке... Сумка становилась неподъемной. Окружающее я плохо воспринимала. Но дикие женские вопли, русские ругательства меня вернули к действительности.

 

– Держите! Паразит!... (А дальше – непечатное...)

 

Невесть откуда набежавшие китайцы окружили русскую тетку плотным кольцом. Оказалось, что какой-то китаец вырвал у нее кошелек и убежал. Меня об этом предупреждали, а тут – прямо на глазах. Вот это и есть китайские контрасты: город-стройка и масса безработных. Здоровые молодые мужчины и парни сидят на центральной площади у парапета. У кого в руках малярные кисти, у кого – ведро, у некоторых в руках – какие-то плакатики... Но Надюха торопила: «Да пошли же. Нечего варежку раскрывать!»

 

Правда, сумку ей уже было тяжело тащить, и она наняла китайца-носильщика. С безработным китайцем сговорились за 5 юаней. К вечеру сумка была забита и доставлена в гостиницу.

 

Босоножки после ужина я надеть не смогла. Достала из мешка какие-то тряпочные тапки. Хорошо! К этому времени в кране зажурчала вода. В Суйфуньхэ она подается только с 8 до 9 вечера. Иногда несколько часов утром.

 

– Слушай, нам повезло! РЈ нас РІРѕРґР°, туалет дерьмом РЅРµ забит, смыв работает. Р’ РґСЂСѓРіРёС… гостиницах этого нет. РўС‹ Р±С‹ видела РёС… туалеты, РЅСѓ точно, как наш РІ Раздольном!

 

Во второй день нам снова повезло: Надюха хорошо сторговала партию юбок «жатых с блестками по низу».

 

– Уж больно их наши тетки любят!

 

Я же с ужасом думала, как мы все это потащим! Какие там 35 килограммов нормы!

 

В день отъезда китайцы-носильщики помогли втащить мешки в здание вокзала. Дальше – волоком! Серые, полосато-синие, полосато-красные. Они горой возвышались посередине вокзала. Как Надюха отличает наши? Китайские товарищи, естественно, содрали с нас по 100 юаней за каждый килограмм лишнего веса, да еще и по 5 юаней – за экологию. Что это такое? Никто не ведает.

 

Погрузка в поезд напоминала массовку при съемках фильма о гражданской войне. Вокзал являл собой руины, катакомбы, рытвины. За решеткой стоял наш состав. Те, кто уже до него добрался, кидали сумки тем, кто занял подножки. В суете посадки две сумки увели. Но та же Надюха мне пояснила, что пара сумок – это нормально!

 

РЎРЅРѕРІР° Гродеково, таможня. Впускают – РїРѕ вагонам. И РІСЃРµ равно – толчея. Смотрю РЅР° молоденькую, черненькую женщину СЃ сумками Рё завидую, РѕРЅР° сообразила надеть перчатки. Ручки СЃСѓРјРѕРє врезаются РІ СЂСѓРєРё, как лямки РІ плечи репинских бурлаков. Рђ собственно РіРѕРІРѕСЂСЏ, чем РјС‹ РѕС‚ РЅРёС… отличаемся?

 

Что таможенникам говорить, Надюха все мне популярно растолковала. Она же, размахивая «баксами», платила за багаж. Можно и без них, но долго будете товар ждать. Зеленый путь дают только «зеленые»!. Огромная машина, груженная доверху, сразу же отправилась в путь.

 

На привокзальной площади быстро-быстро растекаются в автобусы группы. А мы стоим. Вот уже и всесильные таможенники разъезжаются на новехоньких иномарках. Что-то не то! К нам подошли какие то парни в спортивной одежонке и домашних войлочных тапках.

 

– Красавицы, по 25 деревянных с личика и вперед!

 

Мы молчим. Должен же этот автобус подойти! Теперь возле нас парней шесть, здоровенькие, мордастенькие. Вроде бы мирно сидят на корточках и грызут семечки. На жутко грязных ногах резиновые вьетнамки.

 

– Держи сумки, сейчас будут бомбить, – тихо сказала Надюха.

 

– А что, «бомбят»?

 

– Они же, суки, во Владике дают шоферюге, чтобы он случайно сломался. А здесь организовывают выезд. Не поедешь, по темноте разбомбят...

 

Но Бог нас любит, автобус подъехал. Первыми в него зашли не мы, а два здоровых битюга во вьетнамках, с грязными ногами. Что-то долго сверяли в документах водителя, уточняли название нашей туристической фирмы. Наконец нехотя покинули автобус.

 

Дорога домой всегда короче. Снова пили, пели, матерились. Где-то в районе Галенок купили по дешевке молока, творожку. У всех – семьи... По дороге плохо стало самой старшей участнице шоп-тура, семидесятилетней Нине Петровне. В Китай она делает постоянные ходки. Тормознули, воды не было, дали пива китайского и – дальше.

 

Все позади. На конечной остановке всех ждали «колеса», машина с баулами. Крепко перепила домохозяйка, молодайка лет 25. Ее вынесли, положили на сумки, и – дальше. Меня одолевали мысли о том, пустит ли меня к себе в ларек знакомая кооператорша. Товар-то реализовывать надо...

 

Часы показывают три ночи.

 

«Комсомольская правда» (Дальневосточное представительство)

15 июля 1994 г.