ГЛАВА 16 ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ 7 страница
Из зеркала над комодом на меня уставилось собственное отражение, и я, разинув рот, посмотрел себе в глаза. Моя грудь вздымалась, я весь трясся. По виду меня можно было назвать сумасшедшим, да я и правда не контролировал себя. В очередном порыве бешенства шарахнул по зеркалу кулаком. Осколки врезались мне в костяшки. На поверхности зеркала осталось кровавое пятно.
— Трэвис, перестань! — крикнул Шепли из холла. — Прекрати, чтоб тебя!..
Я бросился к нему, толкнул, потом вернулся в свою комнату, захлопнул за собой дверь и, упершись в нее руками, пинал, пока не сделал вмятину. Потом сорвал с петель и бросил в сторону. Тут Шеп снова меня схватил.
— Прекрати, я сказал! — прокричал он. — Ты пугаешь Америку!
На лбу у него надулась жила, которая проступала, только когда он бывал в ярости. Я толкнул его, он — меня. Я махнул кулаком, но он увернулся.
— Я съезжу, — умоляюще проговорила Мерик. — Увижу, что с ней все в порядке, и позвоню тебе!
Я опустил руки. Из открытой входной двери тянуло холодом, но с висков капал пот. Дышал я так, будто пробежал марафон.
Америка бросилась в комнату Шепли. Через пять минут вышла оттуда одетая и причесанная. Шеп подал ей пальто и, поцеловав на прощание, ободряюще кивнул. Она взяла ключи и ушла, хлопнув дверью.
— Сядь, черт возьми. И успокойся! — скомандовал Шепли, указывая на кресло.
Я закрыл глаза и сел, поднеся трясущиеся руки к лицу.
— Тебе повезло. Еще две секунды, и я позвонил бы Джиму. И твоим многочисленным братьям.
Я покачал головой:
— Не говори ничего папе.
Глаза защипало от соленых слез.
— Рассказывай, что произошло.
— Я трахнул ее. То есть нет, не я ее… а мы…
Шепли кивнул:
— И от этого вам обоим снесло крышу. Чья была идея?
— Эбби, — ответил я, моргнув. — Я пытался ее отговорить, предлагал подождать, но она меня разве что не умоляла. — На лице Шепа изобразилось почти такое же замешательство, какое чувствовал я сам. Я взмахнул руками и уронил их на колени. — Может, я сделал ей больно. Не знаю.
— Как она после этого себя вела? Сказала что-нибудь?
Я на секунду задумался.
— Сказала: «Ничего себе первый поцелуй!»
— А?
— Несколько недель назад она проболталась, что всегда нервничает из-за первого поцелуя с парнем. Меня это рассмешило.
Шепли нахмурился:
— В любом случае не похоже на то, чтобы она была огорчена.
— Я сказал, это ее последний первый поцелуй, — усмехнулся я, вытирая нос футболкой. — Шеп, я думал, все хорошо. Она наконец-то подпустила меня к себе. Но зачем было просить меня… перед тем как просто взять и уехать?
Шепли медленно покачал головой. Мое признание его озадачило.
— Не знаю, старик. Америка выяснит. Скоро мы поймем, в чем дело.
Я уставился в пол, прокручивая возможные варианты развития событий. Потом поднял на Шепа глаза и спросил:
— Что мне делать?
Он взял меня за плечо:
— Для начала приберись. До их звонка тебе точно хватит работы.
Я вернулся к себе в спальню. Выбитая дверь валялась на голом матрасе. По полу были разбросаны осколки зеркала и банки. Можно было подумать, в комнату попала бомба.
Шепли появился на пороге с совком, веником и отверткой:
— Я займусь стекляшками, а ты — дверью.
Я кивнул и принялся за работу. Едва успел ввинтить последний шуруп, зазвонил телефон. Я вскочил с пола и, подбежав к тумбочке, схватил трубку. На ней высветился номер Америки.
— Мерик? — проговорил я, задыхаясь.
— Это я, — тихо ответила Эбби.
Она явно нервничала. Я хотел уговаривать ее вернуться и собирался просить прощения, но спохватился, что не знаю, в чем я виноват. Тогда я рассердился:
— Как это понимать, Эбби? Я просыпаюсь — тебя нет! Выясняется, что ты взяла и смотала удочки, даже не попрощавшись? Какого хрена?
— Извини, я…
— «Извини»? Да я чуть с ума не сошел! Ты сбегаешь среди ночи, не отвечаешь на звонки… Почему?! Я думал, между нами наконец-то все наладилось!
— Мне просто нужно было время, чтобы подумать.
— Над чем подумать? — Я замолчал, испугавшись возможного ответа на вопрос, который собирался задать: — Я… сделал тебе больно?
— Нет! Дело совсем не в этом! Мне правда, правда жаль, если я тебя расстроила. Но наверное, Америка сказала тебе, что я не люблю прощаться.
— Мне нужно тебя увидеть, — сказал я с отчаянием.
Эбби вздохнула:
— Сегодня у меня много дел. Надо распаковать вещи и перестирать гору белья.
— Ты жалеешь о том, что произошло.
— Не то чтобы… Мы друзья. Все останется по-прежнему.
— Друзья?! Какие мы, на хрен, друзья после прошлой ночи?
У Эбби перехватило дыхание.
— Я знаю, чего ты хочешь. Но пока к этому не готова.
— Тебе нужно время? Могла бы сказать прямо. Не обязательно было от меня убегать.
— Я подумала, так будет проще.
— Проще для кого?
— Я не могла заснуть. Представляла себе утро: то, как мы грузим мои вещи в машину Америки… Мне всего этого не хотелось, Трэв.
— С меня достаточно того, что ты больше не живешь со мной. Ты не можешь выпасть из моей жизни насовсем.
— Увидимся завтра. — Эбби старалась говорить непринужденно. — Это не чудачество. Мне просто нужно время, чтобы в голове все улеглось.
— Хорошо, — сказал я. — Буду ждать.
Эбби нажала отбой. Шепли осторожно на меня посмотрел:
— Трэвис… ты только что навесил дверь. Хватит на сегодня истерик, ладно?
Я уныло кивнул. В этот момент мне хотелось разозлиться: гнев было легче контролировать, чем сильную физическую боль в груди. Но разозлиться не получалось. Только грусть накатывала волнами. И я слишком устал, чтобы с ней бороться.
— Что она сказала?
— Сказала, ей нужно время.
— Ну и хорошо. Значит, не все потеряно. Ты ведь не сдашься?
Я вздохнул:
— Нет, не сдамся.
Шепли вышел в коридор, звякнув осколками стекла в совке. Я остался в спальне один и, увидев фотографии Эбби на стенах, опять захотел что-нибудь разбить. От греха подальше я направился в гостиную ждать возвращения Америки.
К счастью, вернулась она скоро. Наверное, боялась надолго оставить Шепли со мной наедине. Как только открылась дверь, я вскочил с места:
— Она с тобой?
— Нет.
— Что-нибудь еще говорила?
Америка задумалась и, сглотнув, ответила:
— Обещала, что завтра тебе не придется по ней скучать.
— Значит, она не вернется, — сказал я, опустив глаза, и плюхнулся в кресло.
Америка шагнула вперед:
— Ты это о чем, Трэвис?
Я схватился за голову:
— То, что произошло между нами ночью, не означало, будто она хочет быть со мной. Так она попрощалась.
— Ты не можешь этого знать.
— Достаточно, что знаю ее.
— Ты ей небезразличен.
— Она меня не любит.
Америка вздохнула. Что бы она ни думала о моем характере, сейчас ее взгляд смягчало сочувствие.
— Этого ты тоже знать не можешь. Послушай, Эбби просто нужно немного свободного пространства. Она не такая, как те девушки, к которым ты привык, Трэв. Ее легко напугать. В прошлый раз, когда ей намекнули на серьезные отношения, она уехала в другой штат. Так что с тобой у нее все не так уж и плохо.
Я увидел слабый проблеск надежды:
— Ты так думаешь?
— Трэвис, она ушла, потому что испугалась чувств, которые к тебе испытывает. Если бы ты все знал, мне было бы легче это объяснить, но я не могу больше ничего сказать.
— Почему?
— Я обещала Эбби, а она моя лучшая подруга.
— Она не доверяет мне?
— Она не доверяет себе. Ну а ты мне постарайся поверить. — Америка взяла меня за руки и заставила встать. — Пойди в ванную, не спеша прими теплый душ, а потом съездим куда-нибудь поесть. Шеп говорит, вы сегодня играете в покер у твоего отца?
Я покачал головой:
— Не поеду. Они спросят про Голубку. Может, заглянем лучше к ней?
Америка побледнела:
— Ее не будет дома.
— Вы с ней куда-то собираетесь?
— Она собирается.
— С кем? — спросил я и в ту же секунду сам все понял. — С Паркером?
Америка кивнула.
— Значит, вот почему я не должен по ней скучать? — проговорил я дрогнувшим голосом.
Мне не верилось, что Эбби может так со мной поступить. Это было просто-напросто жестоко.
Америка ловко остановила очередной прилив моей ярости:
— Пойдем в кино, посмотрим какую-нибудь комедию, потом поглядим, работает ли картинг, и если да, то можешь еще раз выбросить меня с дорожки.
Мерик умела уговаривать. Она сообразила, что картинг — это одно из немногих мест, куда я не водил Эбби.
— Я не выбрасывал тебя с дорожки. Просто ты фигово водишь.
— Сегодня посмотрим, как я вожу, — сказала Америка, заталкивая меня в ванную. — Плачь, если нужно. Кричи. Избавься от всего, что в тебе накопилось, а потом пойдем развлечемся. Это ненадолго, но, думаю, развеяться ты успеешь.
Я оглянулся на нее с порога ванной:
— Спасибо, Мерик.
— Да, да… — сказала она, поворачиваясь к Шепу.
Я включил воду, чтобы ванна нагрелась, прежде чем я в нее залезу. Собственное отражение в зеркале заставило меня вздрогнуть. Под глазами темные круги, вместо прежней горделивой осанки — понуро скругленные плечи. Ну и видуха!
Забравшись в ванну, я зажмурился и сунул голову под душ. Перед глазами возникли нежные очертания Голубкиного лица. Это было не в первый раз. Стоило мне опустить веки, я всегда ее видел. Теперь она уехала, и мне казалось, будто я не могу проснуться от ночного кошмара.
Я постоянно сглатывал что-то набухавшее в груди. Каждые пять минут боль возобновлялась. Мне не хватало Эбби. Боже мой, до чего же мне ее не хватало! В голове снова и снова прокручивалось все, что происходило с нами в последние четыре недели.
Прижав ладони к кафельной стене, я закрыл глаза и тихо сказал: «Пожалуйста, вернись». Эбби не могла слышать моих слов, но все равно я не переставал мечтать о том, чтобы она вернулась и погасила боль, которая мучила меня, когда мы были не вместе.
Утопив свое отчаяние в воде, я сделал несколько глубоких вдохов и попытался взять себя в руки. То, что Голубка уехала, не должно было так меня удивлять, даже после случившегося ночью. А слова Америки казались вполне разумными: Эбби, как и я, не привыкла к серьезным отношениям, побаивается их. И тоже из рук вон плохо справляется со своими эмоциями. В конце концов, я ведь приготовился к тому, что придется нелегко, как только разобрался в собственных чувствах к ней.
Теплая вода смыла с меня злость и страх. Во мне снова пробивались ростки оптимизма. Я же не какой-то там неудачник, который не сможет найти подход к девушке. Я так запутался, что забыл об этом. Пора было снова поверить в себя и вспомнить: Эбби не злорадная девчонка, мечтающая разбить мне сердце, — она мой лучший друг. Я знал, как заставить ее улыбаться, знал ее вкусы и привычки. К тому же в этой игре у меня имелся козырь — Тотошка. Так что сдаваться было рано.
После картинга мы вернулись домой в хорошем настроении. Америка четыре раза подряд обставила Шепли и все не переставала его подкалывать, а он делал вид, что дуется.
Пока Шеп шарил в темноте, пытаясь попасть ключом в замочную скважину, я достал телефон. В сотый раз за сутки мне приходилось бороться с желанием набрать номер Эбби.
— Ты до сих пор ей не позвонил? — спросила Америка.
— Она, наверное, все еще на свидании. Думаю, не стоит… ее отвлекать, — сказал я, отгоняя мысль о том, что может происходить между Голубкой и Паркером.
— Почему? — спросила Мерик с искренним удивлением. — Ты разве не собирался позвать ее завтра в боулинг? Приглашать девушку на свидание положено заранее. Делать это в тот же день как-то невежливо, знаешь ли.
Шепли наконец-то отпер дверь, и мы вошли в квартиру. Я сел на диван и уставился на имя Эбби в списке вызовов.
— Ладно, пофигу! — сказал я, нажав на кнопку вызова.
Раздался гудок, потом еще один. Сердце так забилось о ребра, как никогда не билось перед боем. Эбби взяла трубку.
— Голубка, как проходит свидание?
— Тебе чего, Трэвис? — прошептала она.
Дыхание у нее было спокойное, и на том спасибо.
— Иду завтра в боулинг, мне нужен мой постоянный партнер.
— В боулинг? Перезвони позже, хорошо?
Эбби хотела, чтобы слова прозвучали резко, но у нее это не получилось. Судя по тону, она была рада моему звонку. Я почувствовал себя увереннее, — похоже, свидание с Паркером не доставляло ей особого удовольствия.
— А как я пойму, что ты уже кончила? Ой, извини, кажется, ляпнул невпопад, — усмехнулся я.
— Давай я сама позвоню тебе завтра, и мы обо всем поговорим.
— Нет, так не пойдет. Ты сказала, что мы друзья. Тогда почему не хочешь сходить со мной в боулинг?
Она промолчала, и я представил, как она закатывает шикарные серые глаза. Стало завидно, что Паркер может их видеть, а я нет.
— Так идешь? Только не закатывай свои глазищи.
— Откуда ты знаешь, что я закатила глаза? Ты за мной следишь?
— Ты всегда их закатываешь. Так да или нет? Ты теряешь драгоценные минуты свидания!
— Да, — сказала она громким шепотом, с улыбкой в голосе. — Я пойду.
— Тогда заеду за тобой в семь.
Телефон глухо шлепнулся на подушку, когда я отбросил его и перевел взгляд на Америку.
— Назначил ей свидание?
— Да, — сказал я, откидываясь на спинку дивана.
Мерик спустила ноги с коленей Шепли, который в этот момент щелкал по каналам, и, в очередной раз съязвив по поводу его проигрыша, скучающе произнесла:
— Я в общагу.
Шепли нахмурился: он тоже не очень-то любил, когда его девушка уезжала.
— Пришли эсэмэску, как доедешь.
— Ладно, — улыбнулась Америка. — Пока, Трэв.
Я и сам бы не отказался куда-нибудь поехать, чем-нибудь заняться. Но заняться было нечем: те два реферата, которые мне задали, я уже закончил несколько дней назад.
Мой взгляд упал на часы над телевизором. Минуты ползли совсем медленно, и чем больше я уговаривал себя не обращать на них внимания, тем упорнее глаза смотрели в сторону высвечивающихся цифр. За следующие полчаса прошла целая вечность. Я заерзал. Скука становилась все тягостнее. Наконец даже смена секунд показалась мне мучением. Чувствуя, что уже не в силах отгонять мысли об Эбби и Паркере, я поднялся с дивана.
— Куда-то собрался? — спросил Шепли с легкой улыбкой.
— Не могу больше тут сидеть. Как представлю себе, что Хейс сейчас пускает на нее слюни, с ума схожу.
— Думаешь, они… Вряд ли. Эбби не позволит. Америка говорит, она была… Не важно. Язык мой — враг мой.
— Девственницей?
— Это правда?
— Да. По-твоему, раз мы с ней… то она не…
— Пожалуй.
Я потер шею:
— Ты прав. Наверное. Я надеюсь. И все-таки, чтобы оттолкнуть меня, она вполне может выкинуть какую-нибудь глупость.
— А тебя бы это оттолкнуло?
Я посмотрел Шепу в глаза:
— Я люблю Эбби. И если Паркер ею воспользуется, он у меня об этом пожалеет.
Шепли покачал головой:
— Трэв, это ее выбор. Она так решила, и ты не должен вмешиваться.
Я взял ключи от своего «харлея» и до боли сжал их в ладони. Перед тем как сесть на мотоцикл, позвонил Голубке:
— Ты еще не дома?
— Дома. Он подвез меня пять минут назад.
— Скоро буду у тебя. — Я нажал отбой, прежде чем она успела возразить.
Холодный ветер, ударивший в лицо, помог справиться со злобой, которую вызывали мысли о Паркере, но окончательно успокоиться я не смог. Чем ближе подъезжал к кампусу, тем сильнее подводило живот от волнения.
Звук мотора гулко отдавался от кирпичной стены «Морган-холла». Одинокий рев мотоцикла только подчеркивал тишину уснувшего здания с темными окнами и пустой парковкой. Ожидание показалось ужасно долгим. Наконец Эбби появилась в дверях. Каждый мускул моего тела напрягся. Я пытался разглядеть на ее лице улыбку или испуг, но не увидел ни того ни другого.
— Тебе не холодно? — спросила она, кутаясь в куртку.
— Неплохо выглядишь, — сказал я, заметив, что Голубка не в платье. Она не слишком-то вырядилась для Паркера, и это меня слегка обнадежило. — Как прошел вечер?
— Спасибо, хорошо. Что ты здесь делаешь?
Я включил двигатель:
— Решил прокатиться, проветрить мозги. Поехали со мной.
— Холодно, Трэв.
— Хочешь, пригоню машину Шепа?
— Мы же завтра едем в боулинг. Ты не можешь до тех пор подождать?
— Еще вчера ты была рядом круглые сутки, а теперь я вижу тебя десять минут в день, да и то если повезет.
Эбби покачала головой и улыбнулась:
— И так всего два дня.
— Мне тебя не хватает. Давай пошевеливай задницей, поехали.
Голубка немного подумала над моим предложением, потом застегнула молнию на куртке и села позади меня. Я без церемоний взял ее за руки и обвил их вокруг своей талии. Она крепко сжала меня, и я едва мог вдохнуть полной грудью, но все-таки именно теперь я впервые за вечер мог сказать, что мне дышится легко.
ГЛАВА 17 КАРТЫ НА СТОЛ
Мы ехали куда глаза глядят. Поначалу мне еще приходилось следить за движением и поглядывать на патрульную машину, которая то и дело появлялась в поле зрения, но вскоре мы остались на дороге одни. Я знал, что ночь рано или поздно закончится, и, прежде чем оставить Голубку в «Моргане», решил еще раз попытать счастья, хотя шансы казались слабыми. Она продолжала встречаться с Паркером, а мне оставалось довольствоваться невинными походами в боулинг, да и они должны скоро прекратиться. Скоро все должно прекратиться.
Давить на Эбби не стоило, но бездействие казалось ничем не лучше. Я подумал: «Впервые в жизни встретил голубку, но если сейчас я не выложу все свои карты, то больше мне ее не видать». Правда, пока я, сколько ни мучился, не мог решить, как повести разговор. Надо было сказать все прямо, чтобы Эбби не проигнорировала мои слова, будто не слышала их или не поняла.
Стрелка указателя уровня топлива уже давно намекала, что «харлею» пора подкрепиться. Поэтому я остановился возле первой же работающей заправки.
— Хочешь чего-нибудь? — спросил я.
Эбби покачала головой, слезла с мотоцикла и, смущенно улыбаясь, принялась распутывать пальцами длинные блестящие волосы.
— Тебе это ни к чему. Ты и так прекрасно выглядишь.
— Ага. Как в каком-нибудь рок-клипе восьмидесятых, — ответила она.
Я рассмеялся и, зевнув, вставил пистолет в отверстие бака. Эбби достала сотовый и взглянула на часы:
— О господи, Трэв! Уже три!
— Хочешь вернуться домой? — спросил я, чувствуя, как внутри что-то оборвалось.
— Да, наверное, пора бы.
— Так ты поедешь со мной в боулинг?
— Я же уже говорила, что да.
— А через две недели мы вместе идем на вечеринку в «Сигму Тау», верно?
— Разве я когда-нибудь нарушала свои обещания? Обидно слышать…
Я вытащил пистолет из бака и повесил на место.
— Просто твои действия для меня сплошная загадка.
Я сел на мотоцикл и помог усесться Эбби. Она обняла меня, теперь уже по собственной инициативе. Я вздохнул и задумался, не торопясь включать двигатель. Сжав рукоятки руля, набрал в легкие воздуха и уже было собрался с силами, чтобы заговорить, но решил, заправочная станция не слишком-то подходящая обстановка для моей исповеди. Вдруг Эбби начала разговор сама.
— Ты для меня много значишь, Трэв, — сказала она, крепче сжимая руки.
— Не понимаю тебя, Голубка. Мне казалось, я разбираюсь в женщинах, но ты всегда умудряешься сбить меня с толку. Я совсем запутался.
— Я тебя тоже не понимаю. На первый взгляд ты типичный университетский сердцеед, но пока у нас все идет не так, как было обещано в рекламном буклете для абитуриенток.
Я не мог не обидеться, хотя и знал, что она сказала правду.
— Со мной такое в первый раз. Раньше девчонки никогда не спали со мной, чтобы от меня отделаться.
— Ты все неправильно понял, Трэвис.
Я завел мотоцикл и, не говоря больше ни слова, выехал на дорогу. Путь назад в «Морган» показался мне тягостным. Мысленно я продолжал обдумывать решительный разговор с Эбби, взвешивая все за и против. Пальцы окоченели от холода, но я ехал медленно, оттягивая тот момент, когда Голубка все узнает и насовсем меня бросит.
Наконец мы все-таки подъехали к крыльцу общежития. Я чувствовал себя так, будто мои нервы искромсали, обожгли на открытом огне, а потом и вовсе бросили неряшливой кровоточащей массой. Эбби сошла с мотоцикла. Увидев ее грустное лицо, я внутренне запаниковал: она могла послать меня к черту, прежде чем успею что-нибудь сказать.
Я проводил Голубку до дверей, она достала ключи. Голова ее была опущена. Тут я не выдержал: осторожно взяв Эбби за подбородок, приподнял его и стал терпеливо ждать, когда она посмотрит мне в глаза.
— Он целовал тебя? — спросил я, дотрагиваясь большим пальцем до ее мягких губ.
Она высвободилась:
— Ты, как никто, умеешь под конец все испортить.
— А было что портить? Ты сегодня хорошо провела время?
— Мне всегда хорошо, когда я с тобой.
Я опустил глаза и нахмурился:
— Он тебя целовал?
— Да, — раздраженно вздохнула Эбби.
Я зажмурился, зная, что мой следующий вопрос может повлечь за собой катастрофу:
— И все?
— Это тебя не касается! — отрезала Голубка, распахивая дверь.
Я захлопнул ее и преградил Эбби путь:
— Я должен знать!
— Нет, не должен, Трэвис.
Она толкнула меня локтем и попыталась пройти.
— Голубка…
— Думаешь, раз я больше не девственница, то буду ложиться подо всех желающих? Спасибо тебе! — выпалила Эбби, пихая меня в плечо.
— Я такого не говорил, черт возьми! Просто думал, что имею право хотя бы на несколько часов душевного спокойствия!
— Какое дело твоей душе до того, сплю я с Паркером или нет?
— Неужели ты действительно не понимаешь? По-моему, всем, кроме тебя, это уже давным-давно ясно!
— Значит, я идиотка. А вот ты, как я погляжу, сегодня в ударе. — Эбби потянулась к дверной ручке.
Я схватил Голубку за плечи. Она опять была в своем репертуаре: делала вид, будто ничего не помнит. Я решил, что пора открывать карты:
— Я просто с ума по тебе схожу…
— С ума ты действительно сходишь! — огрызнулась Эбби, вырываясь.
— Всю дорогу обдумывал, как тебе это сказать, так что теперь выслушай меня, пожалуйста.
— Трэвис…
— Вижу, мы запутались. Я импульсивный, вспыльчивый. Ты забралась ко мне под кожу, как еще не делала ни одна другая девушка. Ведешь себя так, будто меня ненавидишь, а в следующую секунду кажется, что я тебе нужен. Я вечно все порчу, и я недостоин тебя, но… Черт подери, я тебя люблю! Эбби, я никого и ничего еще так не любил! Когда ты рядом, мне не нужно ни денег, ни бухла, ни драк, ни девиц на одну ночь… Мне нужна только ты. Только о тебе я думаю. Только о тебе мечтаю. Только тебя хочу.
Несколько секунд Голубка молча переваривала мои слова. Она подняла брови и обескураженно поморгала. Я взял ее лицо обеими руками и посмотрел в глаза:
— Так ты с ним спала?
Бросив на меня искрящий взгляд, Эбби помотала головой. Тогда я, не раздумывая, примагнитился к ней губами. Она не оттолкнула меня, даже наоборот — щекотнула языком и крепче прижала к себе, схватив за футболку. Невольно издав протяжный стон, я обнял Голубку.
Наконец мы отслонились друг от друга, тяжело дыша. Я получил ответ на свой вопрос.
— Позвони Паркеру. Скажи, что больше не хочешь его видеть. Что ты теперь со мной.
Эбби закрыла глаза:
— Я не могу быть с тобой, Трэвис.
— Но почему?!
Я выпустил ее из рук. Она покачала головой. Я уже миллион раз убеждался в том, что она совершенно непредсказуема. Но этот поцелуй явно не был дружеским, и явно за ним стояла не только жалость. Отсюда я мог сделать лишь один вывод:
— Просто невероятно. Единственная девушка, которую я хочу, не хочет меня.
Она подумала, потом заговорила:
— Когда мы с Америкой сюда приехали, у меня было ясное представление о том, какой должна стать моя жизнь. Точнее, о том, какой она не должна становиться. Драки, азартные игры, алкоголь… все это я решила оставить в прошлом. Когда ты, изукрашенный татуировками, обнимаешь меня, трудно тебе противиться, но я чувствую, будто не уезжала за сотни миль от дома.
— Я знаю, ты заслуживаешь лучшего. Думаешь, я этого не понимаю? Но если есть на свете женщина, созданная для меня, то это ты. Я сделаю все, чего ты ни потребуешь, слышишь, Голубка? Я все сделаю!
Она отвернулась, но я не сдавался. Наконец-то мне удалось вызвать ее на разговор, и, если сейчас дам ей уйти, другого такого шанса может не представиться. Я придержал дверь, не позволяя Эбби ее открыть.
— Я перестану участвовать в боях, как только окончу университет. И больше ни капли в рот не возьму. Ты будешь со мной счастлива, Голубка. Если ты в меня поверишь, я все смогу.
— Я не хочу, чтобы ты менялся.
— Тогда скажи, что мне делать. Скажи, и я сделаю, — умолял я.
— Можно позвонить с твоего мобильного? — спросила Эбби.
Я нахмурился, не совсем уверенный в том, что знаю, зачем ей мой телефон.
— Конечно.
Вытащив сотовый из кармана, я протянул его Голубке. Она набрала номер и закрыла глаза, ожидая ответа.
— Извини, что разбудила, — проговорила Эбби, запинаясь, — но это срочно. Я… не смогу поужинать с тобой в среду.
Она позвонила Паркеру. У меня задрожали руки: я испугался, что сейчас она попросит его приехать, защитить от меня или что-нибудь в этом роде.
— Мы вообще не сможем больше встречаться, — продолжала Голубка. — Я влюблена в Трэвиса. Я в этом уверена.
Земля перестала крутиться. Я попытался воспроизвести внутри себя последние слова Эбби. Я не ослышался? Она действительно сказала то, о чем я подумал, или это была галлюцинация?
Голубка вернула телефон и с видимым усилием подняла на меня глаза.
— Положил трубку, — хмуро сказала она.
— Ты меня любишь?
— Мне просто нравятся твои татуировки, — усмехнулась Эбби и пожала плечами с таким видом, будто не говорила того, что я так мечтал услышать.
Голубка любит меня. Я расплылся в улыбке.
— Поехали ко мне домой, — сказал я, обнимая Эбби.
Она приподняла брови:
— Ты наговорил все это только для того, чтобы затащить меня в постель? Выходит, я умею произвести впечатление…
— Сейчас я хочу одного: всю ночь обнимать тебя.
— Поехали.
Я не заставил ее повторять дважды. Как только Голубка надежно уселась позади меня, рванул домой, срезая углы, где только мог, проезжая на желтый свет и обгоняя немногочисленные машины. Когда мы приехали, я быстро выключил мотор и уже в следующую секунду держал Эбби на руках.
Пока я возился с замком, она хихикала, щекоча мне губы. Поставив ее на ноги и закрыв за нами дверь, я с огромным облегчением вздохнул.
— Здесь все стало нежилое, когда ты уехала, — сказал я и снова поцеловал Голубку.
Нам навстречу выбежал Тотошка и, виляя мохнатым хвостиком, стал тыкаться лапами в колени хозяйки. Он скучал по ней почти так же, как и я.
Скрипнула кровать Шепа, потом по полу зашлепали его ноги. Дверь спальни открылась, и он появился на пороге, щурясь от яркого света.
— Какого хрена, Трэв? Ты опять за свое? А кто-то, кажется, говорил, что влюблен в Эб… — Он осекся: его взгляд наконец-то сфокусировался. — Привет, Эбби.
— Привет, Шеп, — ответила она с веселой улыбкой, опуская Тотошку на пол.
Прежде чем мой братец успел что-нибудь спросить, я потащил Эбби по коридору. Мы обнялись. Голубка без колебаний сдернула с меня футболку. Я помог ей снять куртку, потом она стянула свитер и топик. В ее взгляде я прочел решимость и не стал спорить.
Через секунду мы оба были совершенно раздеты. Какой-то тихий голос внутри меня подсказывал, чтобы я не спешил, что лучше растянуть наслаждение, но Эбби заглушила его своими быстрыми поцелуями и мягкими стонами, которые издавала при каждом моем прикосновении.
Как только я опустил ее на матрас, она протянула руку к тумбочке. Тут я вспомнил, что дал своеобразный обет безбрачия, безжалостно разбив банку с презервативами.
— Вот дерьмо! — сказал я, задыхаясь. — Я же их выбросил!
— Как! Прямо все?
— Я подумал, раз ты не… раз ты не со мной, они мне больше не нужны.
— Шутишь! — проговорила Эбби, от удивления ударившись о подголовник.
Я наклонился, тяжело дыша, и уткнулся лбом ей в грудь:
— Я же всегда говорил, что ты для меня особенная.
Дальше все было словно в тумане. Голубка произвела какие-то мудреные расчеты и заключила, что не должна забеременеть на этой неделе. Каждым сантиметром своей кожи я почувствовал тело Эбби и, не успев опомниться, вошел в нее. Раньше я никогда не занимался сексом без презерватива. Оказалось, отсутствие куска латекса меньше миллиметра толщиной многое меняет. Каждое мое движение вызывало в нас обоих то противоречивое чувство, когда непонятно, чего хочешь больше: продлить удовольствие или, наоборот, полностью отдаться порыву, приблизив момент кульминации.
Почувствовав движение Голубкиных бедер и услышав, как ее тихие невнятные слова переросли в радостный крик, я не смог больше себя сдерживать.
— Эбби, — прошептал я, — я хочу… Мне нужно…
— Не останавливайся, — пробормотала она, впиваясь ногтями мне в спину.
Я качнулся еще один раз, последний. Видимо, при этом я громко вскрикнул, потому что Голубка зажала мне рот. Я изо всех сил зажмурился, по телу пробежала дрожь. Наконец я замер и, тяжело дыша, посмотрел Эбби в глаза. Она подняла на меня усталый, удовлетворенный взгляд и улыбнулась, как будто чего-то ждала. Я обхватил ее голову ладонями и принялся целовать снова и снова, с каждым разом все нежнее.