Замок Торнин королевства Роткалина. 13 страница

– Она останется со мной, – приказал он.

Лицо Дуринды побледнело от его жесткого тона:

– К… конечно.

Сабина добавила:

– Мы принимаем ваше гостеприимство.

Как должное.

Плечи демонессы напряглись, но она все же проводила их в просторный шатер. Полог был темно-синего цвета, с серой бахромой. По краям вился замысловатый узор. Все это производило огромный эффект и означало богатство.

Внутри все было выдержано в тех же тонах. Лежак в углу был серым, с пышным стеганным синим одеялом. Бумажные фонари с таким же узором, как на шатре, свисали с подпорок.

Шатер Сабины был бы смелее, темно-красным с золотой бахромой. Из настоящего золота. Поскольку я этого достойна.

Демонесса забрала с собой несколько сумок и заколебалась у откидного полога.

Самым бодрым тоном Сабина произнесла:

– Это все, Дуринда.

Возмущенно, та развернулась и вышла. Как только полог закрылся, Ридстром спросил:

– Тебе обязательно было вести себя так?

Сабина обрушилась на него:

– Да. Обязательно.

Она глазела на моего мужа!

– Она оказала нам любезность, разрешив спать здесь.

– Нет, не оказала. Они полагают, что ты – их король, а это означает, что этот шатер, и вообще все в этом лагере, а также все это кровавое королевство, – принадлежит тебе. А так как я – твоя Королева, – то все это и мое. Почему я должна выказывать благодарность людям за то, что они дают мне то, что и так уже является моим?

Когда он начал зажигать фонарики, она спросила:

– А почему ты не сказал им, что я – твоя пара?

После всего, что она вынесла, он даже не признает ее своей королевой? Она не могла не вспомнить слова Оморта. Как, должно быть, демон разочарован…

Ридстром стыдился признать ее в качестве своей жены?

– Люди все равно узнают. Ты мог бы сказать им, что мы поженились.

– Сабина, мы ранены и истощены, – он схватил ее за руку и потянул на кровать. – Мы поговорим об этом завтра.

Сабина была не в духе во всех смыслах этого слова. Им потребовалось меньше, чем четыре часа, чтобы добраться сюда; и, возможно, из-за них она и могла бы не потерять самообладания. Но нет, она все еще была зла на него за его обращение с ней и за то, что он насильственно удерживал ее.

Черт побери, он стесняется меня?

Она заметила две вещи, когда спала с ним эти две ночи. Когда он обнимал ее, он сжимал ее так крепко, словно она была самым ценным призом. И всякий раз, когда он делал это, она погружалась в глубокий сон.

Сабина чувствовала это сейчас. Высокая температура его тела была настолько ощутимой, что казалось, будто она баюкала ее в темноте. И вскоре мир остался далеко позади…

Она проснулась ночью, моргая глазами, и нашла его, наблюдающим за ней. Его лицо было сильно усталым.

– Больше никаких плохих снов, любимая.

Он видел ее сон? Она не помнила этого…

Он прижался губами к ее волосам:

– Сейчас ты в безопасности.

Он очень медленно провел рукой по ее лицу, касаясь щеки с такой щемящей нежностью, с какой еще никто и никогда к ней не прикасался. Он действовал так, словно боялся спугнуть ее.

Ее последней мыслью перед тем, как вновь погрузиться в сон, было: «Если я не буду настороже, то могу привыкнуть к мужу-демону».

 

Глава 31

 

– Ретро-аманиты. Как… очаровательно, – произнесла Сабина, когда Ридстром на следующее утро принес ей смену одежды.

Он с облегчением заметил, что ее лицо и тело за ночь успели зажить. Хотя она только что проснулась, он уже успел искупаться в близлежащих горячих источниках, облачиться в новую одежду и встретиться с дворянами, которые уж слишком стремились передоверить управление – и проблемы – лагеря ему.

Они очень интересовались Сабиной. Была она любовницей короля или только его пленницей, или и то и другое вместе. Ридстром ни в чем не признавался, только приказал, чтобы до того времени, пока она не будет освобождена, к ней проявляли должное уважение – и чтобы всех здесь проинформировали об этом приказе.

Сабина кивком головы указала на одежду:

– Позволь мне догадаться, это – Дуринды?

– Да, это – ее любезность.

После того, как демонесса утром встретила Ридстрома, она вместе с Паком провела его по всему лагерю. Этого сиротку Дуринда рассчитывала в будущем воспитывать. Хотя демонесса, казалось, хорошо знала Ридстрома, он никак не мог ее вспомнить. Но она была достаточно дружелюбной, а мальчик напомнил ему Кадеона в этом возрасте. Тот самый возраст, в котором я отослал брата.

– Дуринда и многие другие отметили отсутствие у тебя одежды прошлым вечером. Они предпочитают более консервативный внешний вид.

С прошлой ночи разговоры о Сабине и личности Ридстрома распространились по всему поселению. Люди беспокоились о присутствии чародейки, в то время как на него они пристально смотрели с… надеждой. Они думали, что он собирается улучшить их жизнь.

Ответственность тяжелым грузом давила на его плечи. Всюду, куда бы он ни взглянул, он видел то, что необходимо сделать. И здесь становилось недостаточно еды. Вся живность в этой местности была истреблена, и охотникам стало нужно уходить дальше от дома, что ставило их под угрозу.

Он сожалел о том, что у него не было никого, с кем можно поговорить. Жалел, что у него нет Сабины, чтобы поговорить. Но сейчас они беседовали только на одну тему.

– Консервативный внешний вид, Ридстром? Разве это не означает скучный?

– Называй это как хочешь.

– Ты, похоже, уже не злишься, как вчера вечером, – заметила она, – но все еще сердит из-за ребенка – или, вернее, из-за его отсутствия?

Ридстром неоднократно думал о прошедшей ночи. Прежде он решил, что она волновалась о нем. Теперь же предполагал, что слышал и видел то, чего на самом деле не было – он желал, чтобы она мечтала о нем, а получил только проклятие.

– Я сержусь не из-за этого, а из-за обмана. И я рад, что ты не беременна.

– Так ли это? – спросила она недоверчивым тоном.

– Я знаю мало детей или зарождающихся семей, но думаю, что между родителями не должно быть никакой ненависти.

– Ридстром, я не ненавижу тебя.

– Вчера вечером ты меня ненавидела.

– Вчера вечером я была в ярости. Послушай, заслужила я или нет то, что произошло со мной за последние два дня, но мне действительно было очень тяжело. А твоя женщина, в любом случае, далеко не кроткая.

Нахмурившись, Ридстром рассеянно произнес:

– Возможно, горячая ванна была бы очень кстати.

Она говорила вполне разумно. И ему стало неприятно, что его первой мыслью было – какова ее игра теперь?

– Оборочки? Твоя месть – дьявольская и полна ненависти, Ридстром. – Как только она искупалась, он одел ее в ниспадающую до лодыжек юбку и блузку с длинными рукавами и – она вздрогнула – с оборочками.

Простой корсет и панталоны служили нижним бельем. Мягкие тапочки покрыли ноги. Она нахмурилась, глядя на них:

– Как, предполагается, я буду ими пинаться?

– Ты и не будешь.

– Ты когда-нибудь видел фото кошек, которых наряжают, как людей? Вот точно так же нелепо я себя чувствую.

– Отлично. Возможно, это хоть чуток обуздает твое эго, – сказал он, провожая ее обратно в шатер.

– Сомнительно. Мое эго слишком огромно, демон. Ты что, согласен с тем, что женщины должны одеваться так? Действительно ли ты настолько стар и скучен?

– Я думаю, что женщины должны одеваться так, как им нравится. В пределах разумного.

Она хотела побольше выспросить у него по поводу его последней фразы, но вдруг заметила, что люди бросали все свои дела, чтобы плюнуть на землю сразу после того, как она проходила мимо.

– Я популярна здесь, ну, это даже неловко, как они подлизываются.

– Я не могу обвинять их в том, что они чувствуют.

– Что?

– Они – одни из тех, кто больше всего пострадал от режима Оморта, – они рискнули проследовать к Царству Мрака, чтобы сбежать от его правления.

– И меня нужно ненавидеть за то, что сделал Оморт? Ты слышал о каком-нибудь конкретном случае, когда я старалась изо всех сил причинить боль кому-либо из местных?

– Нет, так же, как я никогда не слышал ни об одном случае, когда ты изо всех сил старалась бы помочь им.

– Естественно, нет. Я никогда никому не помогаю, если это не приносит мне пользы. У меня есть голова на плечах. Демон, ты требуешь от меня того, чего я просто не могу дать. И ты надеешься увидеть во мне то, чего во мне нет. Я всегда буду лгать, мошенничать и воровать.

– И обязательно убивать любого, кто станет защищать свое золото.

– Ты видел мои сны.

– Да. Я видел твою мать. И я видел твои похороны.

Она сглотнула. Не жалей меня. Не смей делать этого.

– Ты сильная, Сабина. Если бы ты могла умерить свою силу с помощью…

– Сострадания? Доброты? Милосердия?

– Почему бы и нет?

– Ридстром, я даже не знаю, с чего начать… – Она затихла, когда они проходили мимо Дуринды.

Симпатичная демонесса обаятельно улыбнулась Ридстрому. Его губы дрогнули в ответ.

Сабине этот обмен любезностями вовсе не понравился. Она призналась себе, что ревнует. Она испытывала это чувство и до Ридстрома, но к неодушевленным объектам, которыми обладала. И потому теперь ей казалось, что Дуринда посягнула на ее золото. Желая знать, что ее золото само чувствует по этому поводу, она посмотрела на Ридстрома:

– Как думаешь, возможно ли желать другую после того, как найдешь свою женщину?

– Думаю, это зависит от того, насколько сильно хочешь свою женщину.

– Тогда хорошо, что ты одержим мной.

– Почему? Ты беспокоишься, что я мог бы возжелать другую?

От ответа ее спасла вспыхнувшая поблизости драка мальчишек.

Дуринда поспешила вытащить Пака из самой гущи. Он боролся с намного более крупными мальчишками, и это означало, что Пак являлся зачинщиком драки и потому удостоился внимания Сабины. Среди несовершеннолетних мальчиков-демонов она видела и менее симпатичных.

Вероятно, они дразнили его из-за имени.

– Какие родители назвали бы своего ребенка именем, которое рифмуется с ф…

– Мертвые родители, – быстро сказал Ридстром, – они оба мертвы, Сабина. И у него есть проблемы, потому что он – сирота и его еще не усыновила другая семья.

– А Дуринда? Почему не она его новая мать?

– Потому что она… не замужем.

– Демон произнес свою первую шутку. – Он был серьезен! – То, что ты только что сказал, – исключено.

Он в ответ только потер шею.

Когда Дуринда заговорила с Паком на языке демонов, Сабина спросила:

– Что она говорит ему?

– Что с помощью драки ничего нельзя решить.

– Ты… ты издеваешься? – Прежде, чем Ридстром смог оттащить ее подальше, Сабина завопила: – Не слушай ее, мальчик! Драка решает все! Только убедись, что ты выйдешь победителем.

– Хватит! Мальчик не говорит по-английски, как другие. Он вырос в маленькой сельской деревушке и говорит только на демоническом.

– Ты согласен с заявлением о драке, не так ли? Мои темные боги, мир сошел с ума! Скажи мне, что не будешь учить этому своего ребенка, потому что это прервет наше соглашение.

Он приблизился к ней, пристально глядя на нее сверху вниз. Его голос был резок, когда он произнес:

– Я не знал, что ты все еще находишься в стадии переговоров.

Сексуальный демон. Она сглотнула, вновь задаваясь вопросом, наступит ли когда-либо время, когда он перестанет ее волновать. Встряхнись.

– Наши переговоры прервались после того, как ты привел меня в эту богом забытую временную дыру.

Она отвернулась от него. Помидоры появились из ниоткуда. Она уставилась вниз на свою уродливую блузку, которая только что стала еще более уродливой. Несколько подростков бросили в нее гнилые помидоры, которые расплющились о ее грудь. Она не могла в это поверить. Если бы это произошло в другое время в ее жизни, кто-то был бы уже при смерти.

Через сжатые зубы она процедила Ридстрому:

– А теперь – развяжи меня!

Ее ногти до крови впились в ладонь.

Он гневно посмотрел в сторону подростков, и родители вышли, чтобы принести униженные извинения. Ридстром бросил им:

– Я вернусь, чтобы закрыть этот вопрос.

Затем потащил Сабину в шатер.

– Это – все, что ты собираешься сделать? Этого не достаточно, Ридстром. – Она боролась с ним. – Развяжи мои кровавые руки!

– Зачем? Чтобы ты смогла убить несколько ничего не знающих детей?

– Нет, я только нашлю на них кошмары на всю их оставшуюся жизнь.

Из-за того, как люди смотрели на ее глаза, она поняла, что они пылали синевой от ярости. Когда они вошли внутрь, он поволок ее в угол к кровати. Она с тревогой увидела, что, пока их не было, кто-то вбил в землю у кровати палку. К ней была прицеплена длинная веревка. Нет, демон не посмеет…

Он взял с крючка полотенце, затем окунул его в таз с водой. После того, как он снял с нее блузку, он протер ее и облачил в новую ужасную кофту.

– Как ты собираешься наказать этих маленьких панков?

– Я собираюсь сказать их родителям, что ты просила меня быть к ним снисходительным.

– Ну, ты достаточно хитер, демон. Уже работаешь над моим имиджем. Жаль, что это будет ложью. А Хороший Король Ридстром никогда не лжет.

– К тому времени, как я покину шатер, это уже не будет ложью.

– Никогда! Ни за что…

– Тогда я не стану принимать мер, чтобы ты смогла написать сообщение своей сестре. Даже при том, что я уже нашел здесь посыльного, который думает, что сможет доставить письмо в Торнин.

– Действительно? О, прекрасно. Король Ридстром, будешь ли ты снисходителен к бедным, рожденным вне брака сыновьям злых собак, которые бросались в меня гнилыми овощами?

– Я буду рад передать это.

Он взялся за ту длинную веревку, привязанную к палке?

– Даже не думай об этом! – Когда он наклонился, чтобы привязать ее за лодыжку, она замахнулась ногой с теми бесполезными тапочками.

Но он перехватил ее ногу, твердо удерживая ее на весу, пока обвязывал веревкой. Выполнив эту задачу, он направился к выходу.

– Куда это ты собрался? Ты не можешь меня так оставить!

Он остановился, одной рукой придерживая откинутый полог:

– Ты разжигаешь неприязнь, когда находишься вне шатра. Я должен многое сделать, и я не могу постоянно наблюдать за тобой.

– Тогда освободи меня.

– Без вариантов. – Он указал на ее лодыжку. – Веревки достаточно, чтобы ты могла дойти до охраны, стоящей снаружи.

– Охрана? – вскричала она. – Ты думаешь, что я могу сбежать?.. – осознав, она притихла. – Она для моей защиты. Снова ты оставляешь меня беззащитной.

– Охрана не позволит, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

– Но что мне делать?

– Посиди здесь. Подумай, почему другие могут испытывать желание бросаться в тебя чем-либо.

Когда он вышел из палатки, она прокричала:

– Ты оставляешь меня связанной, как собаку? Тогда ты должен знать, что эта сука – кусается!

Затем он ушел.

Время медленно текло, когда полог палатки вновь откинулся. Удивительно, но это оказался Пак.

– Чего ты хочешь? – спросила Сабина, пытаясь увидеть в его руках овощи. – Пришел, чтобы бросить в меня помидоры?

Мальчик вошел и вытащил из своего кармана нож. Превосходно. Она будет исполосована щенком, едва вышедшим из пеленок. Но он достал из другого кармана кусочек дерева и плюхнулся подле нее на пол, начав строгать.

О.

– Ты можешь сделать углубление размером с глаз в этой палке? Для Ридстрома? – Пак нахмурился, не понимая английский язык. – Или еще лучше, ты можешь использовать свой ножик, чтобы отрезать эту веревку?

Он с непониманием усмехнулся.

Сабина не любила детей, и после ее неудачных попыток объяснить ему его роль в ее спасении, его присутствие начало раздражать ее.

– Убирайся тогда. Выйди.

Он не двинулся с места.

Преувеличенно бодрым голосом она произнесла:

– Ты показал мне, насколько ты искусный резчик по дереву. – И уже своим обычным тоном произнесла: – Так катись далеко в ад. У меня есть более важные вещи, о которых стоит подумать.

Ничего.

– О, я понимаю! Это вроде как некий милый сиротский трюк. Попытка сделать из меня свою новую маму, потому как я замужем. Конечно, у тебя очень хороший вкус, маленький демон. Но, увы, здесь ты обломаешься. У меня нет ничего, что можно было бы отнести к чертам мамы.

Он только наклонил голову набок. А затем с торжественным лицом протянул ей руку, как будто хотел что-то ей дать.

Сабине же действительно хотелось рассмотреть эту вещичку.

– Что это? Позволь мне посмотреть. – Она закатила глаза. – Я привязана здесь, болван, и я не могу дотянуться до твоей руки.

Он положил ей что-то на колени, что-то белое и крошечное. Сабина заметила, что у него не хватало нижнего клыка. Он отсутствовал.

И мальчик, очевидно, хранил его в течение долгого времени.

– О, это совершенно неправильно. – Ее лицо сморщилось в отвращении и не только потому, что это на самом деле было отвратительно. – Разве ты не знаешь, что можешь сделать себе золотой зуб? Что с тобой случилось?

 

Глава 32

 

Ридстром никогда не думал, что будет настолько рад видеть ревность женщины. Сабина ревновала к Дуринде. За прошедшие два дня она уже неоднократно показывала это.

Это было признаком того, что его женщина на самом деле могла что-то к нему чувствовать, – признаком, которого он никогда не ожидал увидеть.

Еще одна загадка.

Ридстром действительно проводил большую часть дня с демонессой, так как она помогала ему организовать предстоящий переход через портал. Они собирали группы в зависимости от назначения.

Большинство из них отправлялись в один из нескольких городов обитания существ Ллора, такие как Нью-Йорк или Саванна. За дополнительные деньги можно было дать хранителю портала точные координаты.

Существовали трудности в появлении существ Ллора среди людей. Если бы тысячи демонов внезапно появились в Саванне, кто-то должен был бы это заметить.

Когда Ридстром работал со своими людьми, подготавливая их к новому для них миру, он испытывал стыд, что когда-то его возмутила их попытка переложить на него всю ответственность. Они были трудолюбивыми, работящими и очень земными.

Дуринда оказывала неоценимую помощь, помогая подготовиться к переходу, но Ридстром еще и просто наслаждался ее компанией. Она была кем-то из его прошлого, тем, кто помнил лучшие времена Торнина. Ему нравилось говорить с ней о замке, вспоминая его в лучах славы и пытаясь забыть то, что видел в центральном зале всего лишь несколько дней назад.

Они также говорили о Мии, Зое и Кадеоне. Дуринда сказала, что одной из причин, почему она старалась уберечь Пака, была его схожесть с Кадеоном в этом возрасте. То же, о чем думал и Ридстром.

Он помнил своего брата как светловолосого маленького мальчика. Его новые рожки сводили его с ума, вызывая дикий зуд во время роста. Он чесал их обо все, даже о стены замка, оставляя небольшие полукруглые выемки на высоте трех футов.

Ридстром никогда бы не подумал, что будет скучать по Кадеону, но скучал. В течение многих столетий они боролись против общих врагов и друг с другом. До Сабины Кадеон был единственным, кто мог вызвать ярость Ридстрома. Он рассмеялся. Эти двое нашли бы общий язык.

Но даже из-за противоречий между Кадеоном и Ридстромом, они редко разлучались. Они так часто бывали вместе, что многие в Ллоре называли их Вуды. Кадеон теперь жил в доме Ридстрома с бассейном.

Сегодня Ридстром узнал, что многие повстанцы сплотились из-за успеха его брата в поисках меча. Он гордился Кадеоном – был потрясен, но гордился.

У Ридстрома и Дуринды было еще кое-что общее. Она неохотно уходила из равнины, чтобы выйти замуж за мужчину, который, по ее мнению, вовсе не мог быть ее мужем.

– По крайней мере, он убежден, что мы – пара, – сказала она, – я в этом вообще не уверена. У нас нет абсолютно ничего общего. Не думаю, что два настолько непохожих существа могут быть соединены.

Дуринда понятия не имела, что могут.

Ридстром и Сабина были почти полной противоположностью. Но теперь он не сомневался в том, что Сабина – его пара. Хотя Ридстром буквально сгорал от желания уложить свою чародейку в постель – и пометить ее, – он собирался медленно идти к этому, чтобы сначала завоевать ее доверие.

Ридстром был готов ждать этого хоть вечность.

Каждый день, что они проводили здесь, демон все больше привлекал Сабину.

Сейчас, глядя на него, готовящегося выйти из шатра, она поняла, что на самом деле не рассматривала его как потенциального партнера, пока он был прикован. Она уважала силу, власть влекла ее, а он был беспомощен. Теперь, командуя, он был столь восхитительно властен. Люди пристально смотрели на него в страхе всякий раз, когда он приближался.

Все же, даже будучи в толпе, он все еще казался… одиноким. Демон королевской крови, держащийся в стороне ото всех.

К сожалению, возрастающая привязанность Сабины не была взаимной. Каждый день Ридстром проводил все больше времени с Дуриндой, оставляя с чародейкой раздражающего ее Пака. Они полагали, что мальчик был в безопасности от ее влияния, поскольку не знал английского языка. И она не могла от него ничего добиться, чтобы сбежать.

Каждый раз он застенчиво входил в палатку, принося ей очередной «подарок». Однажды она получила высохшую стрекозу, на следующий день – камешек.

Ридстром все еще брал Сабину на горячие источники каждое утро. Когда они проходили мимо Дуринды и ее группки – женщин, одетых в те же самые глупые длинные юбки, что они навязали и ей, – демонесса вела себя очень вольно с Ридстромом, что приводило Сабину в бешенство.

И каждую ночь он все еще крепко сжимал ее в объятиях. И поскольку она теперь спала по пять-шесть часов, у нее много раз были кошмары. И всякий раз, когда она просыпалась, Ридстром находился рядом, нежно поглаживающий ее по голове.

Вчера ночью он прохрипел:

– Ш-ш-ш, малышка. Ты со мной.

Это заставляло сжиматься пальцы ее ног каждый раз, когда она вспоминала об этом.

Но он не делал попыток сексуально сблизиться с ней, несмотря на то, что она чувствовала его эрекцию, когда он прижимался к ее спине. Его самоотречение чертовски смущало ее, и ей было жаль, что она не могла поговорить с сестрой о его поведении. Ланте была гуру в любви. Она смогла бы понять игру Ридстрома.

Боги, как она скучала по своей сестре. Они еще никогда так надолго не разлучались. Хотя, как Ридстром и обещал, он принял меры, чтобы она смогла написать Ланте.

Во вторую их ночь демон принес Сабине кусок пергамента и перо. Правда, если она и рассчитывала на свободу при написании письма, то ошиблась. Он освободил ее правую руку, другую удерживая за спиной и поглядывая через ее плечо все время, пока она писала.

– Только скажи ей, что я забираю тебя из равнины. Письмо не попадет в Торнин, пока мы не уйдем.

– Она поймет, что ты забрал меня в Новый Орлеан. Оморт пошлет туда убийц.

– Да, – просто сказал он.

Когда она закончила и Ридстром проворно связал ее, она произнесла:

– Я была почти готова обнять тебя за это, Ридстром, но, увы, безрукое объятие – будет что-то не то. Поэтому вместо этого я сделаю тебе одолжение. Я помогу тебе с твоим братом.

– Кадеон и я – мы обойдемся без помощи чародейки. Кроме того, я сделал это для тебя потому, что ты пошла мне навстречу в отношении наказания мальчишек. И почему бы мне не отплатить тебе добром? Я хочу, чтобы это вошло в привычку.

– Почему?

– Потому что ты и я… мы вместе.

Она вспоминала об этом, размышляя, – мы вместе, и что это конкретно означает?

В отношениях с мужчинами она была полный ноль.

– О, тогда вопрос снимается, – бросила она небрежно. – Я просто хотела рассказать тебе то, что может уменьшить твое негодование из-за прошлого.

Он грубо отозвался:

– Тогда говори.

– Падение Торнина произошло бы независимо от действий Кадеона.

– Мой брат должен был ответить на мои письма, приехать в замок и находиться в его стенах до тех пор, пока я не вернулся бы с линии фронта. Вместо этого он, желая остаться со своей приемной семьей, повернулся ко мне спиной. Я знаю, ты не понимаешь важность королевского присутствия там в то время.

– О, нет. Я понимаю – тот, кто контролирует Торнин, управляет королевством. Оморт понимал это тоже. Именно поэтому у него было пятьсот воинов, сидящих в засаде, чтобы убить Кадеона.

Ридстром вскочил:

– О чем ты говоришь?

– Не имело значения, скольких воинов ты послал бы охранять Кадеона. Если бы твой брат не проигнорировал твое письмо, он никогда бы не добрался до замка живым.

– Откуда мне знать, что ты говоришь правду?

– А зачем мне лгать об этом?

Когда он покидал ее, он выглядел так, словно его ударили под дых.

Сейчас он вновь был готов оставить ее. Темно-зеленая туника выгодно оттеняла цвет его замечательных глаз. Домотканый материал облегал его широкие плечи и обтягивал грудь. Его черные как смоль волосы были как всегда взъерошены.

Если бы Сабина была одной из тех женщин, которые вздыхают, то она бы это сейчас и сделала.

– Куда ты идешь на этот раз? – спросила она.

– На охоту.

– Угу. С кем? С Дуриндой?

Сейчас она стала похожа на презираемую ею домохозяйку. Все, чего ей не хватало, – сигареты, зажатой нижней губой, и орущего младенца на бедре.

Он обвязал вокруг талии пояс с ножнами:

– Точно.

– Ты имеешь в виду, что местным женщинам разрешается ездить на лошадях? – Она мигнула в притворном изумлении. – Они так же могут касаться оружия? Или они будут изгнаны из Племени Пещерного Медведя, как Эйна?

Когда он не поддался на ее подначивание, она спросила:

– Что в этой демонессе такого интересного?

– Мне нравится то, что она заботится о других больше, чем о себе, – ответил он, – я восхищаюсь этим, она благородна и добродетельна.

Сабина усмехнулась:

– Я могла бы быть добродетельной, если бы захотела.

Недоверчивым тоном он сказал:

– Ты не знаешь значения этого слова.

– О, я знаю – это означает, твоя совесть должна быть чиста.

Он посмотрел вверх, пытаясь быть терпеливым:

– Послушай, я просто наслаждаюсь разговором с ней. Беседой, которая не перерастает в словесную борьбу.

– А-а-а, так тебе нравится беседа с ней? – Сабина подползла к нему на коленях. – Тогда я уверена, что, беседуя, ты забудешь о том, что делали мои губы. – Она посмотрела вверх, прямо на него. – Диалог всегда превосходил изысканный оральный секс. И ты едва вспомнишь, насколько был горяч мой рот и насколько я была голодна. – Она облизала губы.

Он с трудом сглотнул, вырастая прямо на ее глазах.

– Сабина, я действительно помню. Я постоянно думаю об этом. Но есть много вещей, из чего строится комфортное общение с другими, непринужденность и товарищеские отношения. Если бы у меня могло быть все это с тобой…

– Товарищеские отношения? – Ее глаза сузились. – Ты спал с ней!

– Нет, не спал! Почему ты так подумала?

– Из-за того, как она смотрит на тебя. И на меня.

– Что больше всего тебя беспокоит? То, как быстро мой малыш растет из-за тебя, или то, что я получаю удовольствие, проводя время с другой женщиной? – Выходя, он добавил: – Я вернусь к закату.

Превосходно. Она отправила своего мужа возбужденного и сердитого на свидание с другой женщиной.

Ей было нечего делать, кроме как уставиться на потолок шатра и обдумывать возникшую ситуацию. Что бы она сделала, если бы смогла сбежать от Ридстрома? Рассказы о зверях, живущих в Царстве Мрака, и ее похищение тиглосами определенно заставляли ее задуматься. Но могло ли быть что-то хуже, чем действие morsus. Если бы она вернулась в Торнин без ребенка и без демона, то Оморт мог бы сразу начать действовать в отношении ее. Он мог бы даже отказывать ей в яде до тех пор, пока она не сдастся ему.

Да, это единственная причина, по которой ей было необходимо хорошенько подумать, прежде чем бежать от демона, а вовсе не ее привязанность к нему. И не потому, что она думала о поцелуе каждый раз, когда смотрела на его губы.

Через час в палатку вошел Пак. Он принес ей еще один подарок.

– Ящерица. То, о чем я всегда мечтала.

Когда существо прыгнуло с ее руки в волосы, Сабина завизжала и мотала головой до тех пор, пока та не спрыгнула.

Пак засмеялся, и его смех вовсе не походил на то странное высокое хихиканье, слышимое ею от детей прежде, что заставило ее задуматься: возможно ли просто щекотать ребенка, чтобы вызвать этот звук?

У него было искренний смех, и она слегка улыбнулась в ответ. Он начал бегать по кругу за ящерицей, непрерывно оборачиваясь через плечо с легкой улыбкой, как будто заверяя Сабину в том, что обязательно поймает ее подарок снова.

Она нахмурилась. Он – единственный здесь, кто хорошо ко мне относится.

В Торнине к ней всегда подлизывались ее Инферны. Придворные тоже целовали задницу ради благоденствий. Здесь все открыто ненавидят меня. К счастью, ее это не беспокоило. Вообще.

– Эй! Только сядь, малыш. Ты вызываешь у меня головокружение.

Он колебался, и она твердо кивнула на пол около себя:

– Садись.

Когда он шлепнулся рядом, она произнесла:

– Если ты должен стать моим единственным другом в этом богом забытом месте, то я должна переманить тебя на свою сторону. Я пока только дурачусь с тобой вокруг этого столба.