Я не верю. Сумасшедшая сука Ричмонд, наконец-то, дала мне свои богатые и знаменитые контакты. У меня назначена встреча с Андре Рию на следующей неделе!!!! :) хххххх 7 страница

— Что за «Uncle Ho»? — спрашиваю я, спеша за ней.

— Очень изящный внутри, с прекрасным Vodka Bar, и некоторые столы в ресторане также имеют эту новомодную вещь от Le Petit Chef.

— Что это такое? — спрашиваю я с любопытством.

— Если я скажу тебе, то все испорчу. Гораздо лучше, если ты пойдешь и будешь наслаждаться увиденным, — советует она.

Мы выходим через парадную дверь и направляемся к ее белому вэну. Она открывает заднюю дверь — пещера Аладдина. Она поднимается на подножку и заходит внутрь.

— У тебя здесь прямо мини-магазин, — говорю я благоговейно.

— Я собирала это все годы. Некоторые вещи из секонд-хенда, некоторые — от дизайнеров, которые отдали их мне, а некоторые — я подлизалась к клиентам, которым они совершенно не подходили по фигуре.

Она профессионально отодвигает две вешалки-стойки с огромным разнообразием одежды. На вешалках-стойках висят свободного покроя трикотажные вещи, расшитые драгоценными камнями, верблюжье пальто, шелковые платья всех цветов радуги, кожаные куртки, бархатные пальто разнообразного фасона и насыщенных цветов, яркие кремовые брюки из шерстяной ткани, а также цвета лосося и пурпурные, колоритные красные мини-юбки. Здесь присутствует ящик, заваленный все возможными ремнями и шарфами, за стеклянными витринами находятся сотни ювелирных изделий и еще полки с обувью. Стелла бы умерла здесь, попав в рай.

Молли вытаскивает откуда-то длинное серебристо-серое пальто из кашемира, которое выглядит так, что однозначно стоит кучу денег. Она протягивает его мне.

— Оно отлично подойдет к твоим волосам и к платью, о котором я думаю.

— Ох, оно прекрасно, — выдыхаю я.

На этикетке написано Lolita Lempika. Я провожу по нему пальцами, оно такое восхитительное, гладкое и роскошное, словно бархатный животик щенка.

— Тебе будет в нем комфортно в такую погоду, — говорит она, стоя спиной ко мне. Из конца второй вешалки-стойки она вытаскивает с триумфом платье.

Я визжу. Впервые в жизни я на самом деле визжу.

Она радостно улыбается, как девчонка.

— Я знала, — тараторит она. — Я берегла его все эти годы. Я знала, что оно особенное, но я не могла найти подходящего клиента. Это винтажное платье от Валентино. В нем есть даже встроенный лифчик. Я нашла его на блошином рынке в Вейбридже. Ты можешь себе представить? Вейбридж!

Я с изумлением оглядываю воздушное платье из черного шелка арт-деко. Оно на коротких тонких лямках, прикрытыми элегантными складками прозрачной органзы, которая создает иллюзию выреза «лодочка». Огромный цветок-бант, выполненный из тонких полосок бархата на правой груди. Платье, облегающее с низкой талией, переходящее в расклешенную юбку.

Я не знаю, где, черт возьми, находится Вейбридж, но мне действительно трудно поверить, что кто-то захотел расстаться с такой гламурной вещью, тем более отнести его на блошиный рынок.

— Оно немного порвалось внизу, но я его подкоротила на полдюйма и вуаля, — объясняет Молли.

Я делаю шаг в сторону платья и дотрагиваюсь до прозрачного материала.

— Это настоящая органза, которая вообще существует, — тихо говорит Молли.

— Оно моего размера? — Я даже не предполагаю насколько сильно хочу, чтобы она сказала «да».

— До последнего дюйма.

— Оно чертовски сексуальное, не так ли? — шепчу я в ответ.

Она приподнимает бровь.

— Не в том случае, чтобы кто-то подумал, что у тебя нет морали, в нем есть все, — она опускает руку в пластиковый ящик и выуживает нитку жемчуга.

Я смеюсь.

— Молли Стрит ты бриллиант.

Она щелкает пальцами перед своим лицом.

— Скажи мне что-нибудь поновее, — поет она с ухмылкой, доставая короткое жемчужное ожерелье и браслет, откладывая их в сторону. — Ты же уложишь свои волосы, не так ли?

— Ну...

— Вот, для тебя это будет легко, — она передает мне жемчужную заколку. — Уложить волосы в простой пучок и воткнешь вот это. Это не сложно.

— Спасибо, — говорю я, принимая заколку от нее.

— Итак обувь. Винтажные платья всегда нужно соединять с винтажной обувью. Ты будешь выглядеть, словно собираешься на костюмированную вечеринку. Сколько сейчас времени?

Я смотрю на часы.

— Около трех.

— Я знаю одну прекрасную пару обуви, которая тебе подойдет, за нее можно умереть. Бархатные, спереди с крошечными серебряными пуговками с очень и очень высокими серебряными каблуками. Они настоящее произведение искусства. Я съезжу за ними сейчас и привезу их тебе до четырех. Идет?

— Потрясающе.

Она помогает мне занести пальто, платье и аксессуары в дом и уезжает.

 

 

15.

Далия Фьюри

 

Попроси денег и получи совет.

 

Я медленно схожу вниз по лестнице с жемчугами, в самом красивом платье, которое у меня когда-либо было, дорогое пальто, перекинуто через руку, и в фантастически сказочных туфлях (я уже заказала такие же Стелле нужного размера), Ной стоит внизу. Пройдясь быстро и профессионально по моему телу своими черными глазами сверху донизу, словно я способна создать ему проблемы, он хмурится.

— Ты рано. Подожди босса в Белой гостиной. Он будет через пятнадцать минут.

— Хорошо, — беззаботно отвечаю я.

Он кивает и идет по коридору в сторону кухни.

Я направляюсь в сторону гостиной, открываю дверь и заглядываю внутрь. Никого. Я закрываю за собой дверь и иду к музыкальному центру, нажимаю, звуки классической музыки заполняют комнату. На самом деле я никогда не слушала классику, но это произведение красивое, и я стою рядом с музыкальным центром и слушаю, дверь открывается и появляется мужчина. Он довольно высокий, очень бледный, скорее всего ему около сорока, в модном костюме.

— Ох, — говорит он, завидев меня. Он, кажется, удивлен, что здесь кто-то есть. — Простите, ищу Зейна. Мне сказали, что он здесь, — его говор относится к низшей части Лондона и что-то такое же проскальзывает в его лице, но тон вежливый.

— Он скоро спуститься, — отвечаю я.

Он нерешительно мнется.

— Может, мне стоит подождать снаружи.

— Все в порядке. Вы можете подождать и здесь, — произношу я. Я сразу же не сужу о людях, но если честно, мне не нравится этот человек нисколько. В нем есть нечто такое, что вызывает мурашки у меня на коже.

Он вдруг усмехается какой-то льстивой, хитрой улыбкой.

— Ты новая Зейна... девушка?

В его вопросе скрыт оскорбительный подтекст, усиленный паузой. Я распрямляю плечи. Господи, ну почему, когда ты делаешь человеку любезность, он готов, бл*ть, ударить тебя обухом по голове.

Меня спасают от ответа распахнувшиеся двери. В дверном проеме появляется Зейн. Он кажется гораздо больше по сравнению с его гостем, его тело готово для прыжка, такого я его еще никогда не видела. Глаза мечут искры, лицо как грозовое небо, и даже его шрам побелел от ярости. Он даже не глядит в мою сторону, все его внимание направлено на мужчину, который находится со мной в комнате.

— Какого хрена ты здесь делаешь, Ленни? — спрашивает он, как ударяет хлыстом.

Мужчина, кажется, застигнутым врасплох. Несколько секунд он молча смотрит на Зейна, а потом мужчина, который был таким коварным буквально несколько минут назад, принимает оборонительную позицию. В этот момент я понимаю, кто является львом в джунглях.

— Ной сказал прийти сюда и подождать вас, — тихо отвечает он.

Зейн проходит в комнату.

— Следующий раз, когда ты зайдешь в комнату и увидишь ее, ты тут же развернешься и выйдешь, понятно?

— Понял. Мне очень жаль. Я перегнул палку, но это было неосознанно. Я ничего не сделал. Я просто сказал привет, ты же понимаешь, чтобы быть вежливым по отношению к твоей леди. Извини, ладно, — говорит Ленни, вывертываясь и явно лицемеря.

Я окончательно не отошла еще от шока такой неприкрытой агрессии Зейна, но на самом деле Ленни действительно ни в чем не виноват. Хоть он мне и не нравится, и сейчас он лицемерит и извивается, как склизкий червь, это же не его вина. Это я разрешила ему остаться. Кроме того, меня возможно это тоже касается, скорее всего я ошиблась комнатой. Я подумала, что это и есть белая гостиная, в которой я встречалась с Молли, где мне и сказали ждать его.

— Это моя вина, — говорю я, надеясь как-то рассеять грозовую обстановку в комнате. — Я предположила, что он может подождать тебя здесь.

Зейн поворачивает голову ко мне, и его глаза просто сверкают от ярости.

— Кто, черт возьми, позволил тебе говорить? — рычит он.

Я непроизвольно делаю шаг назад, поскольку никогда никто мне не говорил ничего подобного. Моя первая реакция — ярость, причем такая, какой я никогда не испытывала за всю свою жизнь. Я до такой степени взбешена, что мое тело начинает дрожать.

— Я вернусь завтра, — бормочет Ленни и выскальзывает за дверь с такой скоростью, стараясь быстрее унести от сюда ноги.

Мы остаемся одни, и я теряю контроль над собой. Это последняя капля. Я ухожу немедленно. С меня достаточно. Я не подписывалась на все это дерьмо. Уговор, да, был, но он делает все, что мне не нравится, сделка отменяется. Он просто делал все время то, что я ненавижу больше всего. Я не позволю не ему, не еще кому-либо так со мной разговаривать. Независимо от того, насколько жаждет он мое тело, я не допущу такого издевательства над собой. Скорее всего, я не создана быть чьей-то секс-игрушкой. Я слишком независима, и не хочу быть чьим-то беззаботным молчаливым дополнением. Пусть найдет себе более покладистую секс-игрушки для мафиози.

— Ты высокомерный ублюдок, Зейн. Как ты смеешь говорить со мной подобным тоном в присутствии других людей? — выплескиваю я, шагая к двери.

Он преграждает мне путь, величественный и грозный.

— Я буду разговаривать с тобой так, как считаю нужным. Я владею тобой.

Я задыхаюсь от такой наглости.

— Так у меня есть для тебя новость. Я не твоя собственность.

— Да, бл*дь, моя, — рычит он, молниеносно выбросив руку вперед, и дергает меня к себе.

Ноги отрываются от пола, и я всем телом врезаюсь в него, выбив из моих легких весь воздух. Обалдевшая, я смотрю в его лицо, искаженное яростью, челюсть сжата с такой силой, что даже подрагивают желваки. Глаза ничего не выражающие, он наклоняет голову, пикируя вниз на мои губы.

Горячие и дикие.

Словно в состоянии алкогольного опьянения, я непроизвольно открываю рот, испуская тихий стон. Его язык моментально с силой устремляется внутрь. Поцелуй — это мое спасение и моя мука. Я никогда не могла себе такого представить. Это похоже на магию, когда сидишь на холме посреди летней грозы и видишь вспышки молний, озаряющие все небо и чувствуешь, будто они проходят по твоим венам.

Он затягивает мой язык в рот и сосет. Я чувствую, будто парю в воздухе. Чтобы со мной не происходило после этого, я уверена, что память об этом его первом настоящем поцелуе останется со мной на всю жизнь. Я умру, вероятно, вспоминая его на своих губах.

Как наркоман, я беспомощно обхватываю его сильную шею, притягивая к себе, ощущая, как его четкая эрекция вдавливается мне в живот.

Он отстраняется. У меня голова плывет, я отклоняюсь, чтобы взглянуть в его искаженное желанием, жаждой обладания и диким правом собственности, лицо. Мы пялимся друг на друга, тяжело дыша. Пока его губы были на моих, весь мир перестал существовать. Никогда и за миллиард лет я не ожидала такого. Это совершенно бесспорно умопомрачительно. И каждая клеточка моего существа наполнена страстным желанием.

— Ты хотела увидеть, как я теряю контроль? Теперь ты видишь, — жестко говорит он.

Я качаю головой. Мой гнев улетучивается. У меня нет слов.

Горькая усмешка пересекает его лицо.

— Не очень приятное зрелище, да?

Я смотрю на него широко раскрытыми глазами, изучая. Мне так много нужно всего узнать о нем за такой маленький кусочек времени. Злость окрашивает его лицо и в глазах, расплавленный гнев, но от этого он еще более невероятно сексуальный и привлекательный.

— Ты не должен так со мной разговаривать перед людьми, — шепчу я.

Его лицо становится более жестким и непримиримым.

— Ты не должна подрывать мой авторитет в присутствии моих бизнес-партнеров.

— Я не знала.

— Мой мир безжалостен, Далия. Если кому-то покажется, что ты мягкая маленькая киска, тем самым ты подпишешь себе смертный приговор.

Эта мысль заставляет мою кровь заморозиться.

— Я не думала об этом.

— Ты не знаешь ничего о моем бизнесе. И чем меньше знаешь, тем лучше. Не поднимай свою цену перед моими врагами. Я не променяю твою невинную жизнь на свою никчемную.

Все еще ошеломленно, я киваю. Он назвал свою жизнь никчемной!

— Хорошо, — тихо говорит он.

Он несет меня, как в жестком, страстном танго, переворачивает, ставит на колени, лицом вниз на диван. Локти вдавливаются в подушки сиденья и жесткий деревянный каркас упирается мне в живот. Мне ударяет в нос запах очистителя обивки. Он задирает мою юбку к талии, и я чувствую его взгляд, бродящий по моей голой заднице и разведенным ногам.

Я слышу, как он резко выдыхает, положив ладонь на попу, нежно поглаживая. Боже, я такая мокрая. В тишине комнаты слышится звук расстегиваемой молнии, шелест его брюк.

Я вздрагиваю, как только он хватает меня за волосы и тянет голову вверх. Я трепещу, пока он проходится своими обжигающими губами от моего уха вниз до ключицы. Он даже лижет жемчужное колье.

— Каково быть такой красивой, такой чертовски соблазнительной, что мужчины не в состоянии сопротивляться тебе? — бормочет он.

Я не отвечаю, и он дергает меня за волосы.

— Скажи мне, моя маленькая дразнилка, как ты сводишь меня сума, когда я всего лишь представляю, как твоя горячая маленькая киска ездит на мне? — спрашивает он.

У меня открывается рот и вырывается быстрый, жесткий выдох, такой громкий, что даже заглушает его голос.

— Я не на минуту не поверила, что ты настолько беспомощен, что не способен мне сопротивляться, — тихо хрипло говорю я.

— Нет? Тогда скажи мне, почему я умираю весь день, желая полизать твою киску.

— Ты умираешь? — недоверчиво спрашиваю я.

— Да, бл*дь, весь день, — его рука расстегивает молнию и проскальзывает под платье, зажимая мой сосок между пальцами. По мне словно проходится электрический ток, выстреливая вниз.

Он зажимает сосок. Я хныкаю от боли и удовольствия, страстно желая и чувствуя постоянную пульсирующую боль между ногами. Бедра начинают подрагивать от возбуждения и предвкушения.

— П... пожалуйста, — стону я, почти плача от желания. — Не дразни меня.

— Ты думала о моем члене внутри, лисенок? Во рту, в своей тугой киске и горячей заднице.

Я издаю какой-то совершенно бессвязный звук.

— Скажи мне, чего ты хочешь, — спрашивает он, опаляя меня своим горячим дыханием.

— Чтобы ты меня трахнул. Жестко.

Он трется своей жесткой и агрессивной эрекцией о мою голую задницу.

— Куда? — спрашивает он.

— Каждый дюйм, черт побери, куда? — стону я от досады.

Он скользит в меня пальцем. Сдавленный хрип вырывается у меня из горла. У меня такое чувство, что у меня в венах течет бензин, который вот-вот должен воспламениться.

— И почему ты хочешь меня? — мурлыча спрашивает он.

— Потому что ты владеешь мной, — стону я.

— Вот это правильно. Каждым. Бл*дь. Дюймом. Скажи мне, что это все мое.

— Это все твое. Каждый дюйм.

Он гладит мою задницу.

Я не горжусь своими словами, но я ору на него от досады.

— Черт побери, Зейн. Возьми меня сейчас же.

У меня такое чувство, что я превратилась в животное, причем во время течки. Он раздвигает еще шире мои ноги и проводит головкой вверх-вниз по моим мокрым складочкам, покрывая себя моими соками. У меня по коже ползут мурашки, и мне кажется волосы встают дыбом на затылке, пока я чувствую его член между своих распухших губ, медленно входящий. Я впиваюсь пальцами в диван. Господи, он ощущается таким твердым, как камень.

— О, Боже, да, — стону я, пока его член медленно входит в мое тело, углубляясь до всей длины. — Да. Вот так, — с трудом выдыхаю я, сжимая к чертовой матери своим мышцами его огромный член. — Именно так.

Нежности закончились, он начинает двигаться именно так, как я всегда и хотела. Грубо и жестко. Он входит, как непреодолимый, неотразимый дикарь, вгоняя свой член все глубже и глубже. С каждым толчком его член обрызгивает мои бедра моими же соками. Мои мышцы превращаются в желе. Всхлипы и стоны эхом разносятся по комнате, тело бьется о диван, пока его член на всю длину входит и выходит из меня.

Он обхватывает меня рукой, пальцем кружа вокруг моего клитора, двигаясь с остервенением. Безжалостно. Исчез внешний облик цивилизованного человека. Мы превратились в двух животных, черт. Совершенно не замечая мира вокруг нас.

Мое тело начинает выходить из-под контроля.

— Я кончаю, — содрогаясь шепчу я, волны начинают накатывать одна за одной. Смутно я слышу, как снова и снова кричу его имя, превращаясь в зверя, бьющегося в экстазе. Я слышу за спиной его рев. Затем его член дергается внутри меня и выстреливает горячей спермой. Он жестко кончает, не в состоянии сам себе помочь. Происходящее между нами напоминает чистое безумие и единственное спасение.

Наши тела прижаты друг к другу.

Он упирается лбом мне в спину. Мы оба все еще тяжело дышим, он выходит из меня. Я пытаюсь подняться, но он останавливает меня своей рукой, положив на спину. Его сперма вытекает. Я поворачиваю голову, чтобы взглянуть на него. Он натягивает боксеры и застегивает брюки. С соблазнительной улыбкой он засовывает в меня пальцы, двигает и сперма еще больше вытекает. Он размазывает ее по киске, бедрам и ягодицам, и тянет юбки вниз, прикрывая мою задницу, его рука медленно проходится у меня по талии. Он застегивает молнию и поднимает меня с дивана.

— Пойдем? — спрашивает он.

— Постой, — отвечаю я пошатываясь, с безумной, умопомрачительной чертовой улыбкой. — Мне нужно привести себя в порядок сначала.

— Нет, ты пахнешь и выглядишь так, как я и хочу. Я хочу, чтобы каждый мужчина, увидевший тебя, точно знал, что ты моя.

У меня слабеют колени. Боже мой! Далия, ты попала в слишком большие неприятности.

Ты говоришь, как кобель, пометивший свою территорию.

— Так и есть. Я пометил то, что принадлежит мне.

— Но на платье будет мокрое пятно.

Он улыбается.

— Оно и должно там быть.

 

 

16.

Далия Фьюри

 

https://www.youtube.com/watch?v=1cQh1ccqu8M

 

Беглый взгляд в большое зеркало над камином отображает женщину с двумя ярко-красными пятнами на щеках, припухшими губами и сверкающими глазами. Прическа определенно сместилась на бок. Ничто не может остановить меня, поправить этот беспорядок на голове. Я тяну жемчужную заколку, волосы падают, и я запускаю в них пальцы, пытаясь расчесать. Я поворачиваюсь к Зейну. Он неподвижно стоит по середине комнаты, наблюдая за мной. Я была так зла на него, что совершенно не обратила внимание на его мрачную красоту — в безупречно сшитом черном костюме с темно-синей рубашкой. На самом деле он похож на падшего ангела.

— Я говорил тебе сегодня, что ты потрясающе выглядишь? — спрашивает он.

Ух ты! Первый комплимент. Бабочки сходят с ума у меня в животе, но я сохраняю атмосферу изысканности.

— Не так явно.

— Ну, ты обычно всегда прекрасна.

— Спасибо, — более мягко говорю я. — Ты выглядишь, словно собираешься самому себе надрать задницу.

Он медленно улыбается, сексуально.

— Если ты будешь продолжать смотреть на меня такими глазами, я опять от имею тебя, перегнув на этом диване.

Словно сумасшедшая, я снова хочу его, но у меня начинает урчать живот. Я направляюсь к нему, покачивая бедрами, сосредоточив на нем свой взгляд, останавливаюсь прямо перед ним.

— Сначала покорми меня.

— Хорошая идея, — бормочет он. — Давай покормим тебя перед великим наслаждением.

Я смотрю на него сквозь ресницы.

— Ты так говоришь, как будто я сегодня присутствую в меню.

Его пальцы дразнят мой затылок.

— Ты особое блюдо в течение этого месяца, — говорит он с улыбкой хищника.

Это напоминание для меня болезненно. Причем сильно. Я делаю быстрый вдох и отвожу взгляд. Он не знает, как его слова влияют на меня.

Зейн помогает мне надеть пальто и открывает дверь. Ной ожидает нас в коридоре. Как только мы появляемся, он становится сгруппированным и настороженным, охранником, одно слово, сдержанно кивает Зейну и одновременно что-то говорит по-русски в наушник, двигаясь к входной двери. Он открывает ее и выходит первым, осматриваясь по сторонам, не смотря на свои габариты он очень быстро и легко спускается по ступенькам. Открывает заднюю дверь длинного мерседеса с тонированными стеклами и ждет, пока мы сядем внутрь.

Юрий тоже находится на улице с двумя мужчинами, которых я раньше не видела, они садятся в два автомобиля, припаркованные впереди и сзади мерседеса. Безупречная согласованность и точность их движений меня удивляет, такое я видела в фильмах.

Честно, я немного удивлена всей серьезностью выхода поужинать, я проскальзываю на заднее сиденье мерседеса, Ной закрывает дверь. Зейн обходит машину и садится с другой стороны. Я никогда не была в машине с тонированными стеклами, надо полагать, это хорошо продуманная мера безопасности, я, наверное, сейчас нахожусь в машине с пуленепробиваемыми стеклами. Странно, но внутри в дорогом салоне уютно. Я оборачиваюсь к Зейну.

— Ух ты, — театрально шепчу я.

Он смотрит на меня тлеющим взглядом.

— Что?

— Чего ты боишься? — поддразниваю я его.

— Я боюсь того, насколько сильно я хочу твою киску.

Моя улыбка угасает.

Его рука скользит мне под платье, двигаясь по внутренней стороне бедра.

— Разведи ноги, — говорит он.

— Нет, я не хочу прийти в ресторан с огромным мокрым пятном сзади на своем платье, — нетвердо протестую я со смешком.

— Разведи ноги, — жестко повторяет он.

Я прикусываю губу и немного разъединяю ноги. Его пальцы тут же опускаются на мой клитор, он наблюдает за мной.

— Я не хочу кончать здесь, — с придыханием говорю я.

— Очень жаль, — отвечает он.

Он продолжает до тех пор, пока мое тело не начинает дергаться и выгибаться, и я нахожусь уже на грани, когда он вдруг останавливается.

— Ты не собираешься закончить то, что начал? — ляпаю я.

— Мы почти приехали, — небрежно отвечает он, вытаскивая свежий белый платок и вытирая пальцы.

Я смотрю на него ошарашенно, клитор пульсирует как безумный.

— Ты мог бы закончить, поскольку мы еще окончательно не приехали, — шепчу я.

— Знаю, но мне нравится видеть, как ты злишься, — жестко говорит он.

У меня отпадает челюсть.

— Это не может нравится.

— А мне... нравится.

Я отворачиваюсь от него, пытаясь спустить пар, смотрю в темное окно. Больше я не говорю ни слова, пока мы едем до ресторана, который находится всего через несколько улиц от моей работы.

Перед ресторан «Uncle Ho» навес из бамбука и стоит много бамбуковых растений в больших круглых глиняных горшках. Повторяются те же самые движения мер безопасности, прежде чем мы выходим из машины. Ной выскакивает, открывая мою дверь, Юрий открывает дверь Зейну. Я глубже вжимаюсь в свое прекрасное пальто, ощущаю руку на спине, пока Зейн ведет меня к дверям.

Мы проходим к лифту, где один человек уже ждет нас у открытых дверей. Мы поднимаемся наверх, на самый верхний этаж. Двери лифта открываются, и вау! На крыше — гигантский сад со сводчатым потолком, через которое видно чернильное ночное небо полное звезд.

Сухопарый, седовласый мужчина в безукоризненно кремовом костюме и тонким розовым галстуком приветствует нас. У него смуглое загорелое лицо, но возможно он все-таки европеец. Своим острым взглядом он постоянно осматривает весь ресторан, пока разговаривает с нами.

— Не хотели бы вы начать с аперитива в баре? — спрашивает он с чисто французским акцентом, улыбаясь и наклонив немного голову.

— Да, — соглашается Зейн, даже меня не спрашивая.

Мне стоит разозлиться из-за того, что он решил все за меня, но я в таком восторге, просто очарована обстановкой, что даже не собираюсь акцентировать внимание на этом вопросе. Декор является тщательной и впечатляющей успешной попыткой воссоздания пышного азиатского сада, такое обилие экзотических растений и цветов. Красивые, красочные орхидеи растут в половинках кокосового ореха. Гигантские папоротники, свисающие лианы и пруд из камней, заполненный декоративными карпами.

Мы пересекаем милый деревянный мост через ручей, направляясь к бару, который полностью сделан из матового стекла в виде массивных ледяных скульптур. Все барные стулья представляют из себя высокие троны, с мягкой насыщенной яркой обивкой.

Нас провожают к столику из стекла. Играет приглушенно в фоновом режиме «How You Remind Me» by Nickelback, я опускаюсь на сказочный стул-трон... и святая корова, это самый удобный стул, на который я когда-либо опускала свой зад.

— Я бы не отказалась еще раз прийти сюда и посидеть на этом стуле, — шучу я, откинувшись на спинку и чувствуя себя королевой. Я не забыла, что он не дал мне кончить на заднем сидении автомобиля, но я выжду удобный момент и отомщу, когда представится такая возможность.

— Забери его, если хочешь, — отвечает он, пренебрежительно пожав плечами.

— Что?

— Если ты хочешь этот стул, я пришлю его тебе.

Я смотрю, уставясь на него во все глаза. Идея довольно соблазнительная, но напоминает, будто бы большой ребенок ворует конфеты у маленьких детей.

— Ты что можешь зайти в любой ресторан и взять у них мебель?

Зейн странно на меня смотрит.

— Это мой ресторан, Далия.

Мои брови взлетают вверх.

— Твой?

— М-да... что в этом такого удивительного?

— Ну. Я не ожидала от тебя азиатского ресторана под названием «Uncle Ho». Я имею в виду, ты же русский. «Русский завтрак», «Русский персонал», «Русское искусство».

Экзотическая красивая женщина в красно-белом брючном костюме приносит нам меню на еду и напитки. Я открываю меню, здесь по меньшей мере пятьдесят разных коктейлей из водки. Я пытаюсь выбрать между «Agent Orange» и «White Russian», но в итоге решаю остановиться на последнем. Зейн заказывает «Moscow Mule».

— Ну, — говорю я после того, как женщина уходит. — Что побудило тебя открыть такой ресторан?

— Это идея на самом деле вдохновлена Хо Ши Мином, — объясняет Зейн.

Я хмурюсь, поскольку слышала о нем раньше.

— Разве он не вьетнамский коммунист? — спрашиваю я.

— Я рад, что в Америке вас учат мировой истории, — с насмешкой замечает он.

— Почему? В России, что не учат мировой истории? — вставляю я.

— Учат, но, вероятно, мы изучаем разные... хм... версии.

— Как это?

— Ты знаешь его, как вьетнамского коммуниста, а я как великого революционного деятеля.

Я смотрю на Зейна с любопытством, полностью заинтригованная.

— Существует много замечательных революционных деятелей. Что в нем особенного?

Его глаза поблескивают, а губы кажутся такими красными и сексуальными.

— Я восхищаюсь его дикостью. Он разгромил французов и победил.

— Так ты восхищаешься дикостью в мужчине?

— Дикость именно то, чего ты хочешь, — его взгляд прикован ко мне. Я загипнотизирована его грубой красотой, но мы говорим о слишком важных вещах.

— Может в твоем мире, но не в моем, — тихо с отчаяньем отвечаю я.

— Ты не думаешь, что в твоем мире присутствует дикость? — спрашивает он обманчиво мягко.

Я смотрю в его ледяные, бесстрастные глаза. Да, он сильный, богатый, имеющий власть, однако я вижу в его глазах нечто такое... мимолетное. Едва уловимое, но мне вполне достаточно, словно в глубине его глаз пронесся призрак по пустынным коридорам его души, как порыв холодного ветра.

— Я знаю, что нет, — четко отвечаю я.

Он молчит, только все также бесстрастно улыбается.

Приходит официантка с нашими напитками. «White Russian» — это не совсем то, что я ожидала, молочно-кофейного цвета, к которому я привыкла. В этом коктейле два слоя, ликёр «Калуа» — богатый коричневый нижний слой, и крем с водкой — блестящий белый верхний слой, и нарисованные ликером «Калуа» прямоугольник находятся сверху. Я беру две маленькие черные соломинки и все размешиваю, смотрю как ликер «Калуа» перемешивается с белым слоем.

Он поднимает бокал и тянется ко мне.

— За дикость.

Я делаю тоже самое.

— За доброту.

 

 

17.

Далия Фьюри

 

Через край своего бокала он наблюдает, как я вытаскиваю соломинку и потягиваю ароматный коктейль, напоминающий жидкий десерт.

— Нравится?

— Поэзия в стакане.

Поневоле он расплывается в улыбке.

— Так хорошо?

— О-О-мой-Бог вот как хорошо.

Официантка возвращается принять у нас заказ на еду.

— Что здесь можно поесть? — спрашиваю я Зейна.

— Ты любишь креветки?

— Да.

— Тогда креветки в огне являются исключительными.

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Я возьму их. Любые предложения по поводу главного блюда?