Глава 3. Таинственный принц. 2 страница

- Ну, вот и хорошо, - разговор с мальчиком в этой, в общем-то, достаточно уютной комнате наводил на мысли о доме, по которому, Майер не столько скучал, сколько следовал поговорке: "хорошо там, где нас нет".

Солнечные глаза Гилнора, казалось, светились в полумраке комнаты, и Дориан потратил некоторое время, просто смотря в них - в их глубь, а затем попросил:

- Расскажи, пожалуйста, как ты попал в этот замок?

Гилнор неловко смутился и, отложив в сторону кинжал, вздохнул.

- Я плохо помню. Отрывками. Я был совсем маленький тогда. Помню, что всё вокруг пылало в жарком пламени, замок помню, много людей... Нет, не людей - вампиров. Все кричат. Мы с братом - словно в какой-то тюрьме, но она заполнена дымом и трудно дышать. Моего брата звали Алан - это я отлично помню. Он был смелым и сильным. А потом появился странный вампир с ножом в руке. Он угрожал, что убьет меня, если мой брат не подчинится, но Алан дрался с ним и кричал что-то вроде: "Я не стану учувствовать в этом..." Тот вампир не хотел его убивать, просто куда-то увести, а потом я увидел, как Алан вздрогнул и медленно сполз к его ногам. У него в животе торчал тот самый нож. - Гилнор замолк и опустил голову, глядя на свои сцепленные пальцы. Голос у юноши стал совсем тихим: - А потом убийца сильно разозлился. Он укусил меня... Когда я пришёл в себя, господин Ринар уже держал меня на руках. Я не уверен... это, наверное, и невозможно... но он плакал - обнимал меня и плакал.

Гилнор прикусил губу, вдруг четко осознав, что рассказывает всё, о чём запрещал себе даже вспоминать за время пребывания в замке.

У Дориана Майера абсолютно во всех ситуациях находились нужные слова или фразы, но тут он молчал. Что скажешь тому, кто потерял почти всё в своей жизни, не помня толком ни себя, ни того, что ему было дорого? Ничего. Лучше просто посидеть и помолчать. Вампир пожалел, что предложил Гилнору сесть далеко от себя, хотя, возможно, это и к лучшему - прикосновения в таких случаях нужно строго дозировать и лишнего себе не позволять - вампир всё ещё помнил четвёртое предупреждение Лангре.

- Всё, что с нами происходит в жизни - не просто так, - осторожно начал он, поскольку молчать дальше было нельзя, - жизнь учит нас, порой жестоко - заставляя терять что-то дорогое, но потом даря и радостные моменты.

Молодой вампир снова замолчал, будто примеряя только что сказанное на себя самого. А ведь и правда - всё, что с нами происходит, мы заслужили. До смирения было слишком далеко - почти вечность, но причины в целом уже стали ясны.

- Живи дальше, не оглядывайся лишний раз на прошлое, но помни его уроки, - улыбнулся Дориан мальчику, - жизнь всё расставит на свои места.

Больше Майер не решился задавать вопросов - потом, не сегодня.

- Что толку от прошлого, если ничего нельзя изменить, - вздохнул юноша. - Если бы я мог, я бы отомстил за брата, но я даже не знаю, кто этот убийца и что с ним стало. Может быть, Жак прав и это всё мои пустые фантазии? Может быть, этого даже не было.

- Прошлое учит нас не повторять ошибки в будущем, - пожал плечами Дориан, будто произнося прописную истину. - А насчёт памяти... Верь прежде всего себе, тому что ты видел, чувствовал, помнил, а окружающие часто не то что лгут, а просто видят всё по-другому.

Дориан взглянул на сжавшегося в кресле мальчика, уже жалея о том, что начал весь этот разговор.

Юноша благодарно улыбнулся:

- Спасибо Вам, Господин Майер, за то, что поверили мне. Для меня это очень важно, - взгляд Гилнора стал странным и он отчего-то покраснел. - Я... можно я пойду? Завтра тренировка, а уже скоро рассвет. Мне кажется, Вы устали сегодня.

- Конечно, иди, - Дориан проводил взглядом Гилнора, которого уже на выходе встретил начальник охраны.

У молодого вампира появилось странное чувство deja vu - мальчик снова ушёл, так что остаётся ждать только одного...

Тряхнув волосами, Майер попытался отогнать от себя эти мысли. "Может этот мерзавец хотя бы на сегодня оставит меня в покое?"

Встав из кресла, амирец подошёл к кровати и, так и не решаясь дотронуться до вышитого покрывала, остановился рядом. Непроизвольно опять вспомнился Лангре. Когда-то ведь он спал на этой постели, ходил по этим коврам, читал книги... Вампир, не удержавшись, поморщился: Ринар - хозяин этого замка и ходил везде, где только можно, почему же именно эта комната вызвала в амирце столько неприязни. Плачущий Лангре Ринар... Майер не показал вида, но именно это и смутило пленника сильнее всего: если история Гилнора реальность, а не плод детского воображения из-за тоски по настоящей семье, то о ком или о чём так жалел жестокий владыка Киленс, держа новорождённого вампира на своих руках?..

Отойдя к окну, Майер закрыл распахнутые шторы - уже совсем скоро должно было встать солнце, пусть зимнее и слабое, но находиться под ним всё равно было пыткой. В комнате воцарилась густая, почти абсолютная темнота, такая, что вампир даже не сразу увидел кровать.

"Глупо будет весь день провести в кресле..." - решил он, скинув одежду, лёг под вышитое покрывало и устало прикрыл глаза - Дориану нужно было отдохнуть.

 

 

Глава 4. Договор.

 

Под дверь стал просачиваться плотный сизый туман - бесшумно, подобно крадущемуся во тьме хищнику - он опутывал ножки мебели, пожирал белой волной мягкий ковёр, всё ближе подбираясь к постели, на которой спал Дориан Майер. Туман заполнял собой комнату до тех пор, пока не коснулся края покрывала.

- Дориан, - этот голос был злобным и тихим - он доносился из "ниоткуда", пробуждал страх, и кровь леденела в жилах.

Казалось, так можно просыпаться только в детстве, когда тебе кажется, что все твои призрачные страхи и плохие сновидения стали явью, и ты никак не можешь загнать их обратно - в свой внутренний мир. Молодой вампир просто открыл глаза и замер, прислушиваясь к собственным ощущениям и убеждая себя в том, что это ему показалось. Или же с ним просто хотели в очередной раз поиграть?

Из тумана раздался тихий смех - больше похожий на шелест листвы в лесу, а через мгновение всё исчезло - рядом с постелью Майера возник Ринар. Он склонился над лежащим вампиром, касаясь волосами его обнажённого плеча.

- Мне захотелось пожелать тебе приятных снов, - прошептал он почти нежно. Его усмешку в темноте было разглядеть невозможно.

Надежды Дориана не оправдались - наивным было бы предполагать, что Лангре забудет о своём ежедневном развлечении ради какого-то там известного одному Майеру приличия.

- Чем я заслужил такую милость? - иронично, но не более дозволенного, отозвался Дориан, даже не пытаясь подняться - иначе бы их лица оказались слишком близко. - Или теперь, благодаря своему новому положению я каждый день буду удостаиваться твоего внимания?

- Неужели я тебе настолько противен? - тихо рассмеялся Лангре, почти касаясь губами щеки и опираясь руками о постель по обе стороны от Майера. - Я не могу не думать о тебе, особенно когда вспоминаю твои вздохи, стоны, как ты извиваешься подо мной, - горячее дыхание скользило по коже амирца. - Ты даже не догадываешься, насколько сильно мне нравится обладать тобой. Так сильно, что я многим готов поступиться. Когда я касаюсь твоей кожи - я обжигаюсь, как от Солнца. Когда я смотрю в твои глаза - я понимаю, что безумно хочу тебя. Когда я представляю себе, как беру тебя... неистово, жарко, с поцелуями и укусами - мне становится трудно дышать.

Лангре стал покрывать лицо Майера осторожными поцелуями. От всех этих слов даже у него закружилась голова. Странно, но притворяться влюблённым отчего-то было невероятно легко и приятно.

Ринар опять играл в соблазнение - это выводило Дориана из себя. "Нравится насиловать - насилуй! - зло думал он, стараясь никак не шевелиться под ласковыми, почти влюблёнными прикосновениями, - но не жди от жертвы восторга..."

Было странно слышать эти тихие признания, такой нежности с ним не позволял себе даже Идрис, который вообще крайне редко говорил о своих чувствах вслух. Майер не мог лгать себе - ему нравились эти осторожные прикосновения (уже не его телу, а ему самому), но мысли о собственной гордости не желали отпускать почти сдавшееся сознание, заставляя судорожно искать выход из сложившейся ситуации. Дориан неожиданно улыбнулся в темноту - он знал, как отомстить Лангре, хотя бы за ласку.

Руки как во сне вплелись в густые прохладные волосы владыки Киленс, зарылись глубже, пропуская пряди между пальцами, прохладные губы коснулись нежной кожи рядом с ухом, скользнув дальше к волосам, а тело немного выгнулось, будто стремясь сократить расстояние между ними.

Честно признаться, Ринар был удивлён, но вида не показал. Он подозревал неладное, но отступать - означало признаться открыто в своей лжи. Лангре был мастером игр, потому что умел рисковать и шёл до конца. Враньё - враньём, но попробовать стоило.

Брюнет поддался навстречу Дориану и, целуя его в шею, стал шептать его имя, будто обезумевший. Руки, повинуясь инстинкту, стали нежно ласкать плечи вампира, рёбра, бока.

Майер как будто ждал более решительных действий, вновь и вновь подаваясь навстречу, выпутываясь из ставшего жарким и душным покрывала, стремясь быть ближе, так, чтобы тела разделяла только кожа. С трудом выпутавшиеся из волос пальцы скользнули Лангре на шею, начиная развязывать шейный платок, расстёгивать мелкие пуговицы, обнажая скрытую под ненавистной рубашкой грудь. Губы коснулись шеи, проводя влажную дорожку вниз - к ключицам и уже через несколько мгновений целуя эти хрупкие кости под тонкой плёнкой кожи. Руки легли на грудь, лаская твёрдые мышцы ладонями, иногда немного выпуская когти, чтобы подразнить партнёра.

Лангре и не подозревал, что ответная реакция Майера вызовет в нём такое сильное чувство и это была далеко не злоба. От жаркого пыла своего врага у брюнета закипала кровь. Месяц между ними не было ничего, кроме ненависти и грубого секса. Дориан никогда не отвечал Ринару, даже если тот старался быть ласковым и, в конце концов, у владыки Кеальстона неизменно сдавали нервы - он привязывал пленника, бил, мучил. Ему удалось подчинить себе Майера, а вот сломать - нет. Сейчас происходило что-то странное - и это что-то было новым и ярким. Лангре начинал понимать разницу между Дорианом - холодным, и между Дорианом - страстным.

Отдаваясь восхитительным ласкам, Ринар продержался недолго и, заключив блондина в свои объятия, повалился на постель. В следующую минуту он уже напористо целовал горячие губы Майера, вот-вот готовый сорваться на стон.

Яростно целуя Ринара в ответ, прижимаясь ещё теснее, Дориан уже был готов отказаться от своей мести, клана, от всего на свете и во Тьме! Только ради этих волшебных мгновений единства, полного и безграничного взаимопонимания, нежности напополам со страстью. Но обиды и боль так легко не забываются - только не у него.

Майер обхватил бёдра Лангре ногами, почти беспрерывно ёрзая под ним, будто вознамериваясь не упустить ни одного прикосновения, ни одного судорожного толчка, вжимающего его в постель. Нежная кожа внутренней стороны бедра тёрлась о грубую по сравнению с ней ткань брюк, едва не заставив вампира снова отказаться от мести, руки рвали рубашку, не в состоянии расстегнуть её пуговицы до конца дрожащими пальцами, губы вжимались в губы, до злости, до вкуса крови в поцелуе. Справившись с рубашкой, ладони скользнули ниже, с трудом протиснувшись между телами, прижатыми друг к другу, и ласково накрыли пах, осторожно сжимая пальцы в рваном темпе.

- Нравится? - хриплый выдох в ухо Лангре и следующий за ним поцелуй. - А мне всего лишь стоило представить вместо тебя Идриса... И такой эффект... Может, стоит делать так почаще?

Майер знал: сейчас Ринар его убьёт, или покалечит так, что тот уже просто не сможет восстановиться, или прикажет швырнуть на солнце, но было уже всё равно - всё, всё ради мести, ради этого неповторимо острого вкуса на языке и стужи в сердце.

Ринар замер - у него было такое ощущение, будто его сердце обледенело в одно мгновение, трескаясь, покрылось толстой коркой льда, промёрзло изнутри. Его даже заполнила не злость, а животная ярость. Он медленно отстранился от Майера, убрал его руки от себя, и ударил по лицу так, что у того лязгнули зубы. Лангре даже ни стал ничего говорить - у него дрожали руки, а голос казалось, пропал начисто. Нет, им правила далеко не ревность к Идрису, а всего лишь презрение к Майеру. Хотелось плюнуть на всё и отказаться от этой безумной идеи приручить его, но Лангре подумал, что этот вопрос он решит завтра, а сейчас...

Схватив Майера за волосы, он вынудил его подняться, а затем снова ударил, чувствуя кожей, что разбил ему в кровь лицо.

Яркая вспышка боли ослепила, вырвав на миг из цепких нитей сознания и отправляя во Тьму, вторая вспышка вернула к Свету. Не смотря на заливающую кровь лицо, губы Дориана кривились в почти несдерживаемом безумном смехе, а глаза пылали яростью.

- Правда тебе не по нраву? - оскалился он, наконец, немного успокоившись и сплёвывая постоянно бегущую кровь на белые простыни. - А я решил, что уже не стоит настолько тебе лгать...

Вампир не сопротивлялся, как будто выживет он или нет - совершенно его не заботило.

- Да что ты? - угрожающе прошипел Ринар, склоняясь над блондином. - Просто я делаю то, что ты хочешь, чтобы я делал. Тебе нравится боль, поэтому ты провоцируешь меня. Что ж, терпи, раз напросился. А если попробуешь ослушаться в чём-нибудь, мы вернемся к самому началу нашего знакомства, только вместо порки, я отдам тебя солдатам, - с этими словами Лангре снова ударил блондина, но на этот раз открытой ладонью по щеке.

- Твои выводы основаны на личном опыте? - с каждым ударом Майер распалялся всё больше, уже плохо осознавая, что и как он говорит. - Если бы мне нравилась боль, я бы спал с Сандерсом, а не с его сыном, уж тебе ли не знать...

Заявление о солдатах не только не испугало, но ещё больше разозлило Дориана, заставляя, наконец, бороться за свою жизнь. Когти впились в занесённую для очередного удара руку Ринара, раздирая её до крови и грозя вот-вот повторить успешный опыт на горле владыки Кеальстона.

Лангре зашипел и со всей силы стал выкручивать руки Майера - конечный результат он себе пока не представлял: либо ему удастся завести блондинчику его когтистые конечности за голову, либо заломить за спину.

- А ты не спал с Сандерсом? - прозвучало - не веря и зло. - Он писал, что в постели ты - шлюха! С чего бы это ему утверждать, а?

- Да, так же, как и тебе не давал, вот он и нёс от обиды, что под язык подвернётся, - зло усмехался молодой вампир, изо всех сил выворачиваясь из стального захвата и метя ногами в пах. - Вы с ним так похожи - оба мните о себе, чёрт знает что, на деле ничего интересного не представляя!

- Ты обо мне ни черта не знаешь! - тяжело дыша, выпалил Лангре, рывком переворачивая Майера на живот и заламывая ему руки. Ногой по бедру ему блондинчик разок-другой всё-таки двинул. - И как выяснилось, о Сандерсе ты тоже не знаешь ни черта! Тебя сюда вообще на смерть отправили и то, что ты до сих пор жив - чудо!

Майер сильно бился на кровати, почти не контролируя свою ярость.

- Конечно, - практически рычал он, пытаясь перевернуться обратно, - и быть благодарным за это чудо я должен тебе! Всю свою жизнь мечтал, чтобы меня назвали шлюхой, затем пороли, а после ещё и имели, сколько захочется!

Лангре вдруг испытал сильный приступ жалости к светловолосому вампиру - такой неконтролируемый, что едва не взвыл. Навалившись всей тяжестью тела на блондина, и продолжая удерживать его руки за спиной, он прошептал:

- Нет, не мне, Дориан... Себе и только себе. Если бы я тогда знал, как обстоят дела, я бы никогда не сделал тебе больно. Сандерс подставил меня так же, как и тебя - он знает о моей слабости, а я не могу от неё избавиться. Мы оба попали в один капкан. Я хочу отомстить Сандерсу, но для этого ты должен быть жив. Не доводи меня, Майер. Моя болезнь сильнее меня, а когда я зол - я невменяем.

Тихий шёпот неожиданно подействовал подобно окунанию в прорубь и Дориан расслабился, безропотно позволяя Лангре лежать на нём. Он сильно дрожал, постепенно выравнивая своё дыхание, пользуясь предоставленной передышкой, чтобы принять и осознать все слова Ринара. Несмотря на кипящую ярость, он понимал, что вампир прав: его послали сюда отнюдь не за мирным договором - это уже не было новостью, но зачем он Лангре? Для мести Сандерсу? Майер этого категорически не понимал, как, впрочем, и многих других вещей: что за эта загадочная слабость Ринара, зачем Сандерсу подставлять своего союзника? Голова уже начинала понемногу болеть - удары владыки Кеальстона без последствий явно не прошли.

- Зачем тебе я для твоей мести? - чуть сорванным, но уже спокойным голосом, спросил Дориан. - В Амир много твоих воинов, один приказ - и они убьют Аллисона. В чём твой подвох на этот раз?

Дориан не поворачивал головы, поэтому о выражении глаз можно было только догадываться.

- Нет никакого подвоха, - пользуясь временной передышкой, Лангре пытался выровнять дыхание. Однако отпускать он пока не собирался. - Я просто боюсь, что я буду мёртв гораздо раньше, чем сумею добраться до него. А ты... - Ринар сглотнул, и устало уткнулся лбом в плечо блондина. Во рту пересохло, и говорить было сложно. - Оставив тебя в живых, я уже отомстил ему. Если не смогу я, то нож в сердце Сандерса всадишь ты. Только не надо его недооценивать. Скорее всего, никого из моих воинов он и близко не подпустит к себе - они все сейчас воюют с лиорцами. Сандерс поступил дальновидно, стравив два самых сильных клана: Киленс и Лиор. Когда мы перегрызём друг другу глотки, он станет править всеми. Вот почему я хочу, чтобы ты обучал моего наследника. Я спас твой клан, спаси и ты мой, если я сам не успею.

Лангре медленно отпустил Майера и сел на измятой постели, зализывая рану на своей руке.

- Я всажу ему нож в сердце, спину, горло...и много других мест, - сказал амирец через некоторое время, неспеша садясь на постели и поворачиваясь лицом к Ринару, - но не из-за моего или твоего клана...

Майер спокойно смотрел на такого непривычного ему Лангре, ничуть не стесняясь собственной наготы или крови на лице и теле.

- Я буду обучать твоего наследника, но преданности от меня не жди, - серьёзно говорил он, не сводя с него свой странно тяжёлый взгляд. - Тебе я тоже готов всадить нож в сердце, но не буду пока этого делать.

Лангре невидимо усмехнулся в темноте. "Ты, Дориан, сам по себе стал моим смертным приговором. Жаль, что ты никогда об этом не узнаешь. Глава Лиор будет здесь со дня на день, и ничего хорошего из этого не выйдет. Всё правильно - за все свои слабости рано или поздно приходится платить жизнью. Чужой, своей, чьей-нибудь. Я заплачу своей".

Ринар протянул раненую руку Майеру.

- Пей - поможет восстановиться... Я не предлагаю мир, но временное перемирие... Когда Сандерса не станет, я дам тебе возможность убить меня в честном бою.

Майер недоверчиво смотрел на Лангре, пытаясь определить, почувствовать, узнать, наконец, говорит он правду или всё же лжёт? Интуиция, обычно никогда не подводившая своего владельца, теперь глухо молчала. И ещё это обещание: дать возможность убить себя в честном бою - сильное решение, если оно, конечно, искренно. Взгляд постепенно перешёл на расцарапанную им же руку, из которой ему предлагали получить исцеление. Подвоха не было - кровь за кровь.

- Предлагаешь союз, поддерживаемый только чувством ненависти? - вдруг просто, без всяких подтекстов, улыбнулся блондин, приникая губами к свежей ране, но не вонзая зубов. - Рискованное мероприятие.

- Я готов рискнуть, - Ринар с каким-то гипнотическим упоением наблюдал, как Майер пьёт его кровь. Всё происходящее было абсурдом и их взаимная ненависть тоже, но... Дьявол, Лангре даже сейчас хотел этого блондина! С каких пор он стал таким легко возбудимым, владыка Кеальстона понятия не имел - упустил этот момент, а потом уже не мог остановиться. Убрав руку от губ Майера, он медленно коснулся его губ своими и повалил на шёлковые простыни. Лангре наверняка сегодня ещё не раз встретит отчаянное сопротивление, но он уйдёт только добившись своего. Про угрозу - отдать Майера солдатам он уже и не вспомнил.

Вновь почувствовав под своей спиной прохладу простыней, Дориан тут же напрягся и упёрся в грудь Лангре ладонями, не давая возможности полностью лечь на него. Кровь сделала своё дело - раны заживали буквально на глазах, а в мышцах постепенно восстанавливались силы.

- Иметь своего пусть и вынужденного союзника в правилах твоего клана? - к амирцу вновь возвращалось ехидство и нездоровая ирония. - Или это моя плата за твою кровь? Дёшево ты её в этом случае продаёшь, - невесело усмехнулся он некоторое время спустя.

Вся злость куда-то делась, не оставляя никакого желания к сопротивлению. После всего пережитого хотелось просто упасть и уснуть, но у Ринара, видимо, были другие планы.

- Ты сейчас не в том состоянии, чтобы я объяснял тебе мотивы моих поступков, - выдохнул Ринар. - Наш союз тут не причём. Всё это мы с тобой обговаривали, когда сражались в башне. - Брюнет откинул руки Майера со своей груди, и стал страстно целовать его в шею. - Будь благоразумным, Дориан... Не противься.

Противиться и впрямь было делом неблагоразумным - они могли убить друг друга в этот раз, что будет в следующий - лучше не думать. Да и не хотел Майер сопротивляться: сильное возбуждение прошло, но организм явно не собирался оставлять это просто так, поскольку горячие влажные поцелуи Лангре уже находили ответ в его теле. "Пусть ещё один раз,- тихо вздохнул амирец, добровольно расслабляясь под вампиром, - это уже не так важно..."

- Умница. - Лангре провел языком по ложбинке между ключицами, по груди. Захватив ртом упругий сосок, брюнет стал играть с ним - слегка покусывать, зажимать губами, выводить вокруг языком влажные узоры. Ладони нежно гладили ягодицы и бёдра Майера.

Странная, по контрасту с недавними событиями, нежность почему-то не могла оставить Дориана равнодушным. Сначала он просто пытался расслабиться, затем непроизвольно напрягаться, будто стараясь избавиться от того, как реагировало его тело на прикосновения, но ничего не помогало - дыхание немного громче обычного и нервно закушенные губы выдавали его, и он ничего не мог с этим сделать.

От запаха Дориана вперемешку с запахом крови Лангре пьянел, но он заставил себя оторваться от стройного гибкого тела для того, чтобы раздеться до конца, и дойти до сундука. Покопавшись в нём, он извлёк одну свечу и тёмную повязку. Лангре молча зажёг фитиль и оставил восковой столбик в подсвечнике на столе - мрак комнаты словно разбавили золотом и тени причудливо затрепетали на стенах. С повязкой в руках, Ринар вернулся в постель.

- Сегодня я тебе немного облегчу процесс. Не хочешь меня? Тогда просто не смотри, - сказав это, брюнет повязал на глаза Майера плотную ткань.

Абсолютная темнота скрыла всё и вся, оставив Дориана в замешательстве. Воздух будто сопротивлялся, не желая питать лёгкие и кровь, грудь часто и неровно вздымалась, кончики пальцев едва заметно подрагивали, предчувствуя что-то такое, чего никогда не было. Ему ещё ни разу не завязывали глаза и то, что это сделал Ринар, привносило свои, дополнительные впечатления. Да, он больше мог не смотреть на его лицо, но с недавнего времени этого вампиру по-настоящему хотелось - раньше он всегда отворачивался, а теперь он желал видеть Лангре в эти странные мгновения единения таких разных, как они, существ. Вдобавок темнота придавала чувствам пикантной остроты и не знать, до какого места в следующий момент дотронется его (любовник? мучитель? партнёр?) было воистину мучительным.

Дориан едва сдерживался от того, чтобы позвать Ринара, чтобы не быть больше одному хотя бы здесь, в темноте.

Лангре сидел сбоку от блондина и теперь, когда Майер не сопротивлялся, с довольной ухмылкой разглядывал его тело. Белая кожа, тонкие вены, стройные бёдра - всё это вызывало в Ринаре странные эмоции, в сути которых он мог, но очень не хотел разбираться. "Я просто сплю с ним", - в который раз повторял он сам себе, кривясь от смысла скрытого намного глубже, но признать, что он впервые, после смерти Алана кем-то заинтересовался, не мог.

Постель сейчас напоминала арену после боя быков - где было покрывало, где подушки, разобраться сложно, да и не нужно.

Склонившись к колену Майера, Лангре стал осыпать свою "покорную неожиданность" лёгкими поцелуями, постепенно скользя вверх по бедру.

Ожидание давно стало болезненным, но Дориан упрямо терпел, понимая, что не сможет больше смотреть Лангре в глаза, если попросит его сейчас хоть о чём-нибудь. Через - как показалось молодому вампиру - вечность, его одиночество было нарушено, но по прошествии нескольких секунд Майер уже не знал: рад ли он этому. Невесомые, дразнящие поцелуи томительно медленно поднимались вверх по ноге, не пропуская ни одного чувствительного местечка, не давая передышки и возможности восстановить дыхание. И без того полу возбуждённая плоть отреагировала на прикосновения должным, но слишком неприятным для гордости Дориана, образом. Прикусив губы, вампир изо всех сил пытался не застонать, не издать ни звука.

Заметив эрекцию Майера, Лангре немного расслабился - возможно, что принуждать силой сегодня блондина больше не придётся. Не то, чтобы Ринар не хотел этого делать, просто усталость последнего месяца от их бесконечных войн сказывалась и на его собственной психике. Не говоря уже о том, что пятнадцать минут тому назад они были похожи на двух диких сцепившихся котов.

Лангре стал целовать живот и пах блондина, нарочно пока не касаясь его возбужденной плоти губами. Однако пряди чёрных волос нет-нет, да задевали особенно чувствительные участки. Одна ладонь легла на грудь Майера, другая осторожно ласкала внутреннюю часть бёдер.

Дориан потихоньку начал жалеть, что Лангре не связал его, как всегда делал раньше потому, что удерживать свои руки в одном положении с недавнего времени стало ой как непросто. Очевидно, одного унижения пленника было недостаточно и теперь, Ринар хотел большего - утончённо изысканно доставлять тягучую боль напополам с наслаждением.

Изо всех сил цепляясь за выскальзывающую из пальцев шёлковую ткань постельного белья, Майер делал со своим телом всё возможное и невозможное для того, чтобы не сорваться, не вплести пальцы в эти тяжёлые волосы, притягивая к самому нежному месту, не подаваться навстречу этому горячему рту, не направлять движения ласк самому. Сосредоточившись на контроле тела, в один прекрасный миг вампир не сдержал тихого, отчаянного стона как раз в тот момент, когда прохладные пряди волос накрыли его бёдра.

Лангре отстранился, дав передышку, но только для того, чтобы пощекотать пленнику нервы ожиданием. То, что он услышал, было прекрасно! Стон - тихий, но настоящий. Даже не верилось, что только что они чуть не убили друг друга.

Едва не издав протестующий стон, когда Ринар отстранился, Майер тут же взял себя в руки, выравнивая сбившееся дыхание. Он не мог понять, что на него нашло - с каких пор прикосновения Лангре находят в нём ответ? И это уже была не физическая реакция тела, в эту странную игру с недавнего времени включились чувства и эмоции, но какие именно - пока оставалось тайной. Факт был в том, что молодого вампира тянуло к своему мучителю - сильно, почти бесконтрольно, заставляя забыть про всякий разум, стыд или гордость.

Снова склонившись к животу Дориана, Лангре сократил расстояние до его восставшей плоти так, чтобы иногда касаться её щекой. Рука с бёдер переместилась на икры - поглаживая мягкими движениями и иногда проводя пальцами под коленками.

Действия Ринара заставили неожиданно вздрогнуть в попытке удержать своё тело от лишних движений. Но самоконтроль вдруг стал пустым звуком - слегка щёкочущее прикосновение к тонкой коже под коленями - и бёдра Дориана вздрагивают, совсем немного отрываясь от влажной простыни, а ноги непроизвольно сгибаются, практически сжимая тело Лангре между ними. Чувствуя дыхание вампира своей возбуждённой плотью, сердце Майера похолодело - он слишком хорошо представил себе, как именно будет реагировать на прикосновение губ, и втайне от собственного разума уже молил своего мучителя об этом.

А Ринар по-прежнему никуда не торопился. Нет, он вовсе не был холоден - он желал Майера до дрожи, но такая неожиданная реакция блондина заставила анализировать ситуацию медленно и осторожно. Это первый и возможно единственный шанс что-то изменить между ними.

Лангре неторопливо коснулся языком основания члена и провел кончиком по всей длине.

- Дориан, - тихо позвал он, но фразы не продолжил.

Коснувшись головки приоткрытыми губами, Ринар замер - он ждал, когда Дориан попросит его. Это могло быть что угодно: стон, просьба, движение бёдер навстречу, прикосновение руки.

Единственным звуком, помимо тяжёлого дыхания Майера, был треск рвущейся ткани - она постоянно выскальзывала из пальцев, и вампир выпустил когти, тем самым ещё больше обнаружив степень своего нетерпения.

- Вижу, ты решил серьёзно надо мной поиздеваться, - будто не своим голосом выдохнул Дориан, слыша все звуки - как бы со стороны. - Не на того напал...

Оторвавшись от многострадальной ткани, руки метнулись к голове Ринара, резко хватая за волосы и буквально отдирая от своего члена. Быстро сев на постели, Майер притянул Лангре ближе к своему лицу, касаясь щеки вампира неровным дыханием.

- Думаешь, только ты здесь способен заставить метаться на постели, умоляя взять быстрее? - улыбка пленника оскалом не выглядела, но была слишком хищной. Разум окончательно оставил тело Дориана, предоставляя власть чувствам и эмоциям.