Глава 7. Искушение любовью. 2 страница

Подавляя желание отстраниться от Ринара, Майер лихорадочно искал причину этому странно спокойному тону Лангре с некой каплей грусти в всегда таком многосложном голосе. "Захотелось увидеть или как следует поиметь перед отъездом? - внутренне оскалился он. - Так и брал бы тогда с собой, как полевую шлюху, зачем же из себя мученика строить?" Но эти мысли продержались недолго - с некой толикой заинтересованности возникли размышления об истинной сущности владыки Кеальстона - он мог быть жестоким и ехидным, порой невменяемым от гнева, наигранно спокойным, вежливо невозмутимым, а возможно, любяще нежным... Эти соображения пришли в голову Дориана только сейчас, раньше он почему-то не задумывался об этом. Для него Ринар всегда был деспотом, тираном или же просто орудием Фатума (в особо хорошем настроении), но теперь блондин с удивлением признавал, что Лангре, видимо, когда-то умел любить. То, что породило в Майере эти мысли, нельзя было назвать жалостью или прощением всех прошлых грехов, но немного молчаливого сочувствия лорд Киленс был достоин, хотя он никогда и не узнает об этом.

- О чём нам разговаривать? - просто пожал плечами блондин, безэмоционально глядя на Ринара. В его голосе не звучало издёвки или ехидного вызова - просто искреннее непонимание.

- О тебе, - так же спокойно ответил Лангре, продолжая вглядываться в такие знакомые и красивые черты лица Майера. И всё-таки хотелось прижать его к стене и целовать, целовать, целовать до тех пор, пока хватит воздуха. - Мы оба понимаем, что я могу - не вернутся. Слушай внимательно и запоминай, Дориан. Если это произойдёт, Гилнор станет владыкой Кеальстона. Пока его будет опекать Сарон - я спокоен за судьбу мальчика, а вот твоя очень неясна. Я обещал тебе свободу, помнишь? - Лангре выдержал паузу с таким видом, будто сожалеет о данном Дориану слове. - Я сдержу обещание даже после того, как меня не станет. По закону Киленс после смерти повелителя, раб переходит по наследству его приемнику. Я должен был заклеймить тебя, как свою собственность... В этом случае ты был бы обязан служить Гилнору, не зависимо от того, отпустит он тебя или нет. Клейма у тебя не будет, а дарственная пока останется у Сарона. Если со мной что-нибудь случится, то Гилнор может освободить тебя, и я более чем уверен: он это сделает. А пока... Я могу надеяться на то, что ты исправно будешь исполнять свои обязанности учителя до моего возвращения или гибели?

Слова о свободе сначала заставили всё внутри Майера похолодеть, а затем налиться жаром. Лангре сдержал слово - это было удивительно и приятно, поскольку блондин на полную свободу, да ещё и с сохранением жизни уже давно не рассчитывал. Однако на ум пришла одна оговорка: "если Ринар не вернётся" Гилнор даст ему свободу, в этом Дориан не сомневался, но если владыка Кеальстона вернётся... Этот пункт в соглашении оговорён не был. Уголок губ Майера неуловимо пополз вниз, рисуя понимающую ухмылку - живой Лангре его не отпустит, а мёртвому будет уже всё равно - вот и причина неожиданной честности лорда Киленс. Ничего выдающегося.

- Я буду исполнять свои обязанности, можешь быть уверен, - твёрдо произнёс он, глядя Ринару в глаза, - и, возможно, останусь с Гилнором в качестве наставника и после твоей смерти, но уже в качестве свободного, по собственной воле.

Возможность возвращения Лангре Майер отметал с негодованием, сейчас блондин точно понял: он желает темноволосому вампиру смерти, только после этого он сможет быть спокоен за свою судьбу.

- Что ж, - брюнет устало вздохнул и качнул головой, - хорошо.

На несколько минут в комнате воцарилось молчание - два вампира стояли друг напротив друга, и им нечего было больше сказать, не о чем рассуждать. Не о чем.

- Дориан, я... - Лангре хотел сказать ещё что-то, но в последний момент остановился. В чёрных глазах отразилась живая и почти человеческая тоска - таким Ринара никто не видел уже долгих десять лет.

На пороге кабинета неожиданно возник Сарон.

- Лошади готовы, Господин, - стражник вежливо поклонился, стараясь сделать вид, что ему глубоко наплевать на присутствие в комнате Майера.

Лангре в последний раз взглянул в серые глаза блондина и, не окончив фразы, быстрым шагом вышел вон. Жак, как и подобает послушному слуге, тоже не задержался у порога.

Проводив Ринара недоумённым взглядом, Дориан почти упал в кресло. Такого чувства счастья он не испытывал уже давно! Лангре наконец-то оставил его! Пусть ненадолго, но есть шанс, что они больше никогда не увидятся - и это вызывало чувство эгоистичного злого восторга - своего рода победы! Брюнета могут убить - пусть это сделает не Майер, но Ринар будет мёртв - совсем, навсегда!

Прикрыв ладонями глаза, Дориан улыбался сумасшедшим оскалом, понимая, что хочет убить Ринара сам, но, к сожалению, это пока не в его власти. Выпрямившись, вампир усмехнулся собственным мыслям; а ведь ему на долю мгновения показалось, что Лангре жалеет не о потере шлюхи, а о чём-то большем.

- Глупец, - презрительно бросил амирец сам себе и, быстро поднявшись, покинул кабинет.

 

***

 

- Заходи, Дориан. Перекусим. У меня тут было немного свежей крови, - весёлый Гилнор открыл перед Майером дверь своей комнаты и, предоставив тому возможность освоиться в незнакомой обстановке, стал наспех складывать в стопку брошенную на большом железном сундуке одежду.

Комнатка была маленькая, даже меньше той гостевой, в которой поселили посла Амир, едва тот прибыл в замок. Окон здесь не было, но зато был медный светильник в пять свечей и на длинной устойчивой ножке - он стоял в углу, рядом к маленьким камином, по другую сторону от которого находился сундук. Дальше вдоль стены стоял стол с аккуратно сложенной на краю посудой и плотно закрытым глиняным горшком - его края были испачканы засохшей кровью. Там же лежал клинок, подаренный Ринаром. Аккуратно застеленная постель с балдахином занимала почти четверть всего пространства, но в углу за дверью Гилнор нашёл немного места для старого скрипучего табурета.

- До завтрака ещё остаток ночи и день, а я за два часа фехтования здорово проголодался.

Дориан огляделся в незнакомом пространстве, незаметно стараясь найти для себя подходящее место, чтобы не мешать мечущемуся по комнате Гилнору. Не смотря на некоторую скупость обстановки, комната выглядела очень уютной, по-настоящему обжитой своим владельцем.

Майер сел на табурет, с улыбкой наблюдая за темноволосым вампиром. Прошедшая неделя казалась каким-то удивительно хорошим сном: дни и ночи без постоянного напряжения в виду отсутствия Ринара сделали своё дело - блондин расслабился и по мере возможностей стал получать удовольствие от жизни здесь, почти всё своё время, проводя вместе с улыбающимся в его присутствии Гилнором. Они вместе читали, бродили по замку и его окрестностям, сражались на мечах и кинжалах, лежали по утрам у догорающего камина и смотрели на медленно потухающие угли. С молодым вампиром не нужно было постоянно быть начеку в ожидании чего-то неприятного или опасного и тот на удивление абсолютно и всецело доверял Дориану, создавая поистине гармоничный союз. Тревожило во всей этой ситуации Майера только одно - каждый раз оставаясь наедине, они не могли удержаться от тёплых, уже почти любовных объятий и поцелуев. Блондину, в сущности, было наплевать на запреты Лангре, но Гилнор всё же, по сути, был ребёнком, хотя ничего плохого они и не делали... Пока не делали. С недавнего времени Дориан сам начал опасаться за своё состояние, потому что понимал: ещё немного таких ласк и прикосновений и он уже не сможет остановиться, пойдёт дальше и непременно оттолкнёт этим от себя молодого вампира. Близость такого рода действительно была лишней.

- Ты почти светишься, - вдруг ни с того ни с сего улыбнулся Майер, внимательно смотря на Гилнора. - С началом этих тренировок я тебя просто не узнаю.

- Да дело не в них, - ответил Гилнор и вдруг замер. Юноша обернулся и смущённо улыбнулся Майеру. - Точнее не совсем в них. Я всю свою жизнь хотел стать кем-то, делать что-то большее, чем просто таскать воду на кухню и мыть полы. Я был рад, когда у меня появился шанс. Очень рад, но тогда я не чувствовал такой... лёгкости, - юноша отложил одежду и подошёл к амирцу. Смотря на него сверху вниз, он ласково провёл ладонью по щеке мужчины. - Я, правда, счастлив, потому, что могу быть с тобой. Мне никогда в жизни не было так хорошо. Может быть, я тороплю события, но мне кажется, что я люблю тебя.

Прозвучавшие слова заставили глаза Дориана распахнуться, а вскоре немного сощуриться, словно в недоверии к признанию Гилнора.

- Ты, видимо, не совсем осознаёшь истинное значение этих слов, - грустно улыбнулся он, накрывая тёплую ладонь на щеке своей рукой, - иначе бы ты не стал говорить мне этого.

Майер непонятно усмехнулся сам себе и, немного повернув голову, поцеловал длинные пальцы Гилнора, не убирая своей руки. Это признание мальчика было признаком того, что блондин явно увлёкся, несколько переборщив в методике воспитания. Но непонятное тепло в груди ясно давало понять, что чувства солнечноглазого вампира вовсе не безответные.

- Почему? - Гилнор не понимал. - Я честен с тобой и никогда никому не говорил ничего подобного. Я думаю о тебе, я вижу сны только о тебе, мне нравится твой голос, привычки, твои поцелуи и самое непоправимое, что я хочу большего...

Юноша медленно опустился на колени перед Майером. Ладонь с тонкими длинными пальцами осторожно коснулась бедра.

- Помнишь, ты сказал когда-то, что если я тебя попрошу, то... - Гилнор взволновано смотрел в лицо блондина. "Только не отталкивай меня" - умолял взгляд юноши. - Я хочу быть твоим до конца, Дориан. Я хочу, чтобы ты взял меня... Если это не любовь, тогда что? Что мне с этим делать?

"С каких пор этот мальчишка стал таким смелым?" - не мог не удивляться Дориан, чувствуя, как недвусмысленно реагирует собственное тело на это осторожное прикосновение, словно у подростка, возбуждаясь лишь от одной мысли о близости.

- Ты понимаешь, о чём просишь? - осторожно спросил он, мягко убирая подрагивающую в его руках ладонь со своего бедра, вставая и поднимая Гилнора с колен за плечи.

Умоляющий взгляд заставил смягчить собственные слова лёгким объятием и прикосновением губ к макушке. Поцелуи и невинные касания одно, а вот интимная близость уже другое.

- Может быть не понимаю. Я видел пару раз, как это делают другие, и я не боюсь. Я хочу делать это с тобой - быть твоим без остатка, - твёрдо сказал Гилнор. - Я стерплю боль - я готов, но если... - Гилнор обнял Майера, пряча лицо у него на плече, - если ты не хочешь, я постараюсь больше не заикаться об этом. Я уже взрослый и могу отвечать за собственные слова и поступки.

Гилнор закрыл глаза, и объятия стали крепче, а голос тише:

- Только не думай обо мне плохо, пожалуйста. Ладно?

- Не буду, - уверил Дориан, мягко поглаживая мальчика по спине и плечам, медленно начиная понимать, что к чему. Гилнор не мог так быстро поменять отношение к тому, чего сильно боялся, значит, что-то на него повлияло... Вопрос - Что именно? - отпал сам собой.

- Ты делаешь это из-за Ринара, ведь так? - тихо шепнул он в тёмные волосы, ожидая в ответе: как простое признание, так и ярые отпирательства. - Если это единственная причина, то ничего лучше, чем забыть об этом разговоре я тебе не предложу... Так будет правильнее для нас обоих, но если... - Майер не договорил, предоставляя Гилнору возможность самому додумать продолжение.

Гилнор отстранился и потрясённо посмотрел в глаза Дориана.

- Причем тут он? - на глаза навернулись слёзы, а на лице отразилось крайнее презрение. От одной мысли, что Дориан спит с Лангре, Гилнор превращался в озлобленное животное, не способное контролировать собственное бешенство. - Я ненавижу его за то, что он с тобой делает! Я не слепой и не дурак! Когда тебя днём не бывает в комнате, я готов ему в кровь яду подсыпать!

Лицо юноши стало горестно злым.

- Я обязательно научусь владеть кинжалом, Дориан, и когда-нибудь я убью Ринара! Он больше не будет издеваться над тобой! - с этими словами Гилнор бросился на шею Майеру и обнял его. - Никогда! Я не позволю ему!

Сил Дориана хватило лишь на то, чтобы крепко обнять мальчика и, не пытаясь ничего объяснять или оправдываться, судорожно шептать в тёмные волосы:

- Тише, не нужно никого убивать, тише...

Вот Гилнор и ответил на так и не прозвучавшие вопросы блондина об их взаимоотношениях с Ринаром. Майер знал, что мальчик питает совсем не радостные эмоции к владыке Киленс, но пойти из-за отношения Лангре к нему - Дориану, на убийство - это было уже слишком. Как бы блондин не ненавидел своего мучителя, Гилнора он в это впутывать не хотел.

Продолжать этот разговор было глупо - сейчас, пожалуй, в первый раз за последние несколько месяцев, Майер точно знал, чего хочет на самом деле и ради этого был готов стерпеть многое. Ему нужно было это тепло, оно было необходимо сейчас, чтобы наконец-то почувствовать себя любимым и нужным, а потому амирец забыл о расплате за это.

Горячие губы блондина осторожно коснулись уха Гилнора, обводя его изгибы, а затем жадно прижались к шее, вылизывая нежную кожу языком и несильно покусывая зубами. Ладони тут же проникли под рубашку, в первый раз беспрепятственно касаясь обнажённой кожи.

- Если захочешь остановиться - скажешь, - лишь на секунду отрываясь от своего увлекательного занятия, произнёс Дориан.

Всю злость Гилнора как волной смыло, едва он понял, что Дориан вовсе не успокаивает его, а ласкает вполне с определёнными намерениями. Внутренняя дрожь смешалась с напряжением, образовывая бурлящую смесь из эмоций и чувств. Тело тут же отозвалось и ответило на прикосновения учащенным дыханием и эрекцией.

- Пожалуйста, не останавливайся, - только и выдохнул он.

Было волшебно хорошо! В этой маленькой комнатке, залитой пламенем свечей, вершилось прекрасное действо - Гилнор не знал ему названия, да и всех тонкостей искусства любви тоже, но он плыл по течению событий, отдавшись на милость своим желаниям. Он так сильно и давно хотел Майера, что сейчас с трудом сдерживал слёзы радости.

Пальцы зарылись в длинные светлые волосы, нежными прикосновениями выражая согласие Гилнора на всё - он действительно был готов к этому.

Майер не был уверен в том, что сможет остановиться в абсолютно любой момент, но дороги назад уже не было. Он сам пьянел от осторожных ласковых и настойчивых прикосновений к Гилнору и от его прикосновений к себе. С трудом оторвавшись от шеи юноши - у Дориана больше не было причин называть его мальчиком - вампир немного отстранился, заглядывая в затуманенные солнечные глаза и перебирая пальцами одной руки тёмные волосы.

- Если ты хочешь идти до конца, - тихо проговорил он, стараясь деликатнее поднять эту тему, - то нам понадобится небольшая помощь в виде какого-нибудь флакона масла, - улыбнулся он ободряюще, рассчитывая ещё и на то, что явный намёк окончательно расставит все точки над "i" и ясно даст понять Гилнору, что его ждёт.

Вторая рука Дориана всё так же гладила кожу спины, иногда опускаясь немного ниже, согревая неожиданными прикосновениями бёдра своего предполагаемого любовника.

Гилнор очень хотел спросить, зачем, но не стал. Если Майер сказал надо, значит надо, только беда была в том, что у юноши таких вещей в комнате не водилось. Гилнор не помнил, чтобы Лир или Жак пользовались чем-то подобным, а вот у Лангре всякие флакончики в спальне были.

- У меня нет масла, - честно признался юноша, вскользь бросая взгляд на глиняный кувшин на столе. Бежать на кухню или искать масло по замку ему не хотелось - он боялся, что если отстранится от Дориана, то тот исчезнет из его жизни как сновидение.

- Есть немного крови. Она свежая... Пойдёт?

"Лучше эта кровь, чем его собственная", - решил про себя Майер и возобновил ласки, коснувшись губами уголка рта Гилнора, а затем вовлекая в долгий глубокий поцелуй. Похоже, они не теряли время даром, поскольку наследник Киленса целоваться уже умел, порою, достаточно страстно отвечая Дориану, а то и перехватывая инициативу, но сейчас блондин не давал юноше ни шанса на доминирование, изначально беря всю ответственность на себя. Не размыкая поцелуя, Майер медленно подвёл Гилнора к кровати и остановился у самого её края, начиная расстегивать рубашку своего любовника, открывая нежную кожу прохладному воздуху комнаты и своему горячему взгляду.

Взор юноши был влюблённым и открытым, лицо горело от смущения, но он терпел, не позволяя себе сорваться на откровенный стыд или панику. Гилнор наслаждался осознанием того, что Майер с ним. Сейчас не хотелось думать ни о чём кроме его ласкового голоса, серых глаз, мягких губ и горячих пальцев.

Стащив с юноши рубашку, Майер оторвался от его губ и, внимательно смотря в лицо, чтобы оценить все эмоции, положил ладони на пояс штанов, медленно начиная стягивать их вниз, освобождая нежное тело из оков одежды. Гладкая кожа под пальцами вынуждала двигаться быстрее, но Дориан взял под контроль собственные эмоции, не желая, чтобы первый раз запомнился Гилнору хоть чем-то кроме удовольствия. Он, безусловно, понимал, что боли не избежать, но был готов на всё, чтобы свести её к минимуму.

Обнажив бёдра своего будущего любовника, Майер подтолкнул его к кровати, вынуждая сесть, а сам опустился перед ним на колени, стягивая абсолютно лишнюю ткань совсем и снимая обувь вампира. По контрасту с прошлыми прикосновениями слишком резко отброшенные брюки полетели в угол, а блондин так и остался стоять на коленях, внимательно наблюдая за реакцией Гилнора на происходящее. Ободряюще улыбнувшись, он склонился к его обнажённым ногам и, преодолевая стеснение юноши, раздвинул их шире, тут же касаясь внутренней стороны бедра губами и медленно поднимаясь вверх по ноге.

Гилнор таял от этих нежных прикосновений, и лишь вцепившиеся в край постели пальцы, да румянец на щеках выдавали его волнение. Собственная нагота вызывала двоякие ощущения отчасти потому, что её видел другой мужчина - не свести вместе колени было трудно, но Гилнору гораздо сильнее хотелось ласк Майера. Кусая губы, юноша как затаив дыхание наблюдал за действиями Дориана - его поцелуи вызывали дрожь и обостряли чувства.

Нежная горячая кожа почти таяла под поцелуями и блондин, уже почти не сдерживая себя, жадно пробовал её на вкус, немного прикусывая, но тут же зализывая бледные следы языком. Ладони безостановочно гладили бёдра Гилнора, не давая возможности отстраниться, а язык медленно подбирался к уже восставшей плоти юноши, интуитивно находя все чувствительные точки. Дориан поднял взгляд, всматриваясь в покрытые пеленой глаза любовника, улавливая малейшие изменения состояния и тут же подстраиваясь под новый эмоциональный фон. В самый последний момент, обойдя настойчиво требующий внимания член Гилнора, Майер прижался губами к выступающей косточке бедра и так же медленно свой путь наверх, проникнув языком в ямку пупка, а затем накрыв губами сосок юноши.

Гилнор положил одну руку Майеру на плечо, другой по-прежнему держась за покрывало. Хватая ртом душный раскаленный воздух комнаты, юноша запрокинул голову и прикрыл глаза. Он понимал, что надо бы сделать что-нибудь в ответ, но сейчас моральных сил хватало только на осознание ситуации и на то, чтобы не рухнуть в обморок. За свою неопытность было почти стыдно. Тем не менее, юный вампир с желанием поддавался вперёд, никоим образом не препятствуя касаниям любимого.

Дориан немного прикусил затвердевший под его прикосновениями маленький комочек плоти и переключился на второй, сильно сжимая его губами и щекоча кончиком языка. Подушечками пальцев он провёл по спине, вынуждая Гилнора податься ближе к нему и оказавшись прямо между раздвинутых ног юноши, оторвался от его груди и практически впился поцелуем в его губы, раскрывая их языком, подчиняя своим движениям. Ладони бродили по спине, то и дело спускаясь ниже и, уже не стесняясь, сжимали ягодицы. Не смотря на довольно резкие порывы, блондин прекрасно себя контролировал и понимал, что до самого главного ещё слишком долго, поэтому прервав поцелуй, хрипло прошептал:

- Откинься назад, разведи ноги и согни их в коленях, - лёгкий поцелуй в висок, - пожалуйста...

- Хорошо, - нежно прошептал Гилнор, легко поцеловав губы блондина. Юноша лёг на постель и, не сводя влюбленного затуманенного взора с Майера, неспешно выполнил его просьбу. Теперь было немного страшно. - Что мне делать, Дориан? - кусая зацелованные губы, спросил он.

- Просто расслабься, - улыбнулся Майер, немного подтянув юношу к краю постели, чтобы обеспечить себе максимальный доступ к нему, - и постарайся не зажиматься.

Дориан лизнул кожу ниже пупка, чувствуя языком дикий ритм биения сердца и, скользнув ладонями под ягодицы Гилнора, обхватил член юноши губами, осторожно лаская языком головку. Блондин медленно начал движения "вверх-вниз" с каждым разом забирая всё больше напряженной плоти, длинные светлые волосы упали на бёдра и живот Гилнора, пряча всё происходящее под шёлковым занавесом - закрывая от глаз и открывая для чувств.

Юноша захлебнулся стоном и широко распахнул глаза. Ощущения были столь восхитительны, что сдерживать себя он не мог.

- Не... Дориан! Не надо... - жалобно вскрикнул он, выгнувшись на постели дугой, хватаясь руками за что придётся, особо остро ощущая мягкость покрывала, зажатого в кулаках. Внизу живота стремительно нарастало давление, горячие губы Майера казались безжалостными и обжигающими. Окружающий мир стал эфемерным, и лишь что-то пугающе восхитительное продолжало расти в юном вампире, проходя по мышцам дикой дрожью.

- Дориан!.. Я не могу... Ах... Ааа! - на секунду сознание затуманилось и зазвенело в ушах - Гилнору показалось, что он срывается в бездну, у которой нет дна, но судорожный стон на собственных губах вернул его в реальность - Гилнор увидел полог над постелью, и ощущая, как его тело содрогается в сладкой дрожи, понял, что изливается в рот Майера.

Не отстраняясь ни на секунду, Дориан проглотил всё до капли и замер, уткнувшись лбом в живот любовника и восстанавливая дыхание. Дело было сделано: напряжение Гилнора он снял, и теперь можно было разговаривать спокойно, не поддаваясь одним плотским желаниям. Собственное возбуждение казалось почти невыносимо болезненным, но блондин старался не обращать на него внимания - пользоваться Гилнором ради собственного удовлетворения он не желал.

Так и не раздевшись, Майер плавным движением подтянулся, ложась рядом с темноволосым вампиром и обнимая его за талию.

- Всё хорошо? - тихо спросил он, отводя с его лица спутанные пряди волос.

- Да, - губы Гилнора не слушались и он дрожал. Смотреть в глаза Майера было очень стыдно и неловко. Юноша повернулся на бок и, обняв амирца за шею, уткнулся в его ключицу лицом. - Дориан, - немного отдышавшись, спросил он, не в силах толком придти в себя, - что это было?

- Физическая сторона любви или привязанности, - улыбнулся Майер, крепче прижимая любовника к своему телу, - точнее, её малая часть...

Было что-то неуловимо прекрасное в этих раскрасневшихся щеках и по-прежнему затуманенном взгляде, и блондин с упоением впитывал в себя эти волшебные мгновения, испытывая сумасшедшую нежность к этому маленькому вампиру. Сейчас он понял абсолютно точно: он никогда, ни при каких условиях не сможет причинить ему хоть какую-нибудь боль или вред. "Возможно, - размышлял амирец, - этого эксперимента ему хватит, и он перестанет настаивать на более тесном контакте".

Дориан спокойно гладил тёмные волосы и несильно дул в ушко, иногда касаясь его губами. Несмотря на все свои убеждения, возбуждение не проходило, и вампиру нужно было хоть как-то отвлечься.

Гилнор невольно задумался о том, что если это малая часть, что же тогда большая?

- А когда ты будешь во мне, это будет так же хорошо или ещё лучше? - Гилнор прошептал эти слова еле слышно и мягко коснулся губами кожи на шее Майера.

Дориан мысленно вздохнул, понимая, что чувство первого оргазма нисколько не уменьшило решимости Гилнора пойти до конца, а значит, придётся поговорить серьёзно.

- В первый раз вряд ли, - тихо сказал он, надеясь, что это если не отменит желание, то хотя бы его на время приглушит его, - тебе будет больно, Гилнор.

Юноша провёл ладонью по одежде Майера на груди, почти сожалея, что не может прикоснуться к его обнаженному телу. Он отстранился и заглянул в серые глаза.

- Пусть, - выдохнул он и прильнул поцелуем к губам блондина, ощущая на них привкус собственного семени. Гилнор решился и его уже ничто не могло остановить. Боль - это всего лишь приложение к наслаждению, если тот, кто её причиняет, любим всем сердцем.

Дориан не мог не ответить на этот поцелуй, нежно и без напора целуя губы любовника, изредка пробегая языком по зубам или дотрагиваясь кончиком до внутренней стороны щеки.

Майер в очередной раз стоял на распутье, не зная, в какую сторону повернуть: вернуться назад или же двинуться вперёд, наплевав на все условности. Смотря в тёплые солнечные глаза Гилнора, он не мог отказать ему ни в чём.

- Если позволишь, я сделаю всё возможное, чтобы её уменьшить, - серьёзно проговорил он, целуя нежную кожу под подбородком.

- Делай, что хочешь со мной, только не уходи.

От мысли, что Дориан может остановиться на полпути, Гилнора охватывала паника. Он зашёл слишком далеко, наплевав на всё: принципы, страх, свою неопытность. Однажды шагнув за грань уже нельзя вернуться. А те, кто возвращаются - несчастны потому, что один раз прикоснувшись к запретному плоду - они уже не в силах забыть его сладость. Гилнор не хотел возвращаться так же, как и отказываться от Дориана.

Майер тяжело вздохнул, услышав последние слова юноши и вскользь коснувшись его губ своими, встал с постели, снял бархатный камзол. После него на пол полетела рубашка, сапоги, а немного погодя и брюки, под которыми вампир не носил белья. Внимательно наблюдая за реакцией Гилнора на собственное обнажение, чтобы в случае чего сразу же остановиться, Дориан медленно подошёл к кровати, захватив с собой сосуд с кровью, стоящий рядом на столе. Блондин надеялся, что живительный эликсир поможет юноше если не преодолеть первую боль, то хотя бы её уменьшить. Майер поставил сосуд на табурет рядом с постелью, а сам плавным движением лёг на Гилнора, переместив собственное тело так, чтобы не доставлять дополнительных неудобств.

Пальцы вампира опустились в кровь, а затем прикоснулись к губам юноши, скользя по горячей плоти и ненастойчиво проникая внутрь, касаясь бархатного язычка. Лицо Дориана стало серьёзным и сосредоточенным - было необходимо всеми силами довести любовника до такого сильного возбуждения, чтобы даже боль стала желанным освобождением.

Вкус крови на губах вызвал вполне естественную реакцию - Гилнор начал терять контроль над собой - его глаза слабо засветились в полумраке комнаты, что предало и без того необычной желтой радужке золотистого мерцания, юноша немного выпустил когти, но руки скользили по спине Дориана, не причиняя повреждений. Малая доля человеческой натуры сейчас взыграла в нём, заставляя быть осторожным. Он видел и чувствовал, как Майер возбуждён, и то, что причиной тому был он сам, стало настоящим счастьем.

Нежно слизывая языком кровь с пальцев Дориана, Гилнор почти ненавязчиво обхватил его бёдра ногами. Соприкосновение их горячих обнажённых тел лишало юношу последних остатков сдержанности и разума.

Блондин поил юношу кровью понемногу, только со своих пальцев, периодически слизывая скатывающиеся по губам и подбородку алые капли, постепенно теряя контроль от этого вкуса и тёплых влажных прикосновений языка к своим пальцам. Прижавшись бёдрами к бёдрам Гилнора как можно плотнее, Дориан с силой скользнул вверх по нему так, чтобы их возбуждённые тела тёрлись друг о друга. Вверх и вниз, теряя голову от восхитительно сладких ощущений бьющихся прямо под кожей искр удовольствия. Испачканные в крови пальцы прошлись по груди юноши, оставляя за собой красные следы, которые тут же стали исчезать под тёплыми касаниями языка Майера.

Гилнор нетерпеливо застонал, отвечая на действия любовника податливостью. Юноша положил одну руку на затылок блондина, поглаживая пальцами шёлковые светлые волосы и чувствуя, как собственный член снова начинает твердеть. Ощущения были совершенно незнакомыми - занимаясь раньше рукоблудием в гордом одиночестве, Гилнор даже не догадывался, что делить с кем-то постель так здорово. Он хотел делать это снова и снова, и только с Дорианом. Ждать совокупления двух тел уже не было сил:

- Я хочу тебя... - бесстыдно выдохнул юноша.

Майер улыбнулся так, чтобы Гилнор почувствовал это кожей и едва слышно прошептал в подрагивающий от резких ударов сердца сосок:

- Потерпи, ты же не хочешь, чтобы это закончилось так быстро?

Тут же напряжённым комочком плоти завладели зубы, лаская его на грани боли и наслаждения, а горячие пальцы обхватили второй, поглаживая в том же самом ритме. Дориан искушал юношу, подводя невинное тело к самому краю блаженства и тут же забирая назад в реальность. Алые пальцы тем временем медленно спустились на пах, мимоходом погладив восставшую плоть, и двинулись ниже, раздвигая ноги как можно шире и ласково гладя кожу между ягодиц.

- Сейчас будет не очень приятно, - вкрадчиво выдохнул Майер в ушко Гилнора, исследуя языком все его углубления, - если не сможешь терпеть - скажешь.

Пальцы нашли маленькое колечко мышц, гладя его почти щекочущими движениями, с каждым разом надавливая всё сильнее, будто проверяя юношу на выдержку и чувствительность.

Гилнор закусил губу и немного напрягся, но нежные осторожные ласки подкупали, и юноша быстро расслабился, открываясь перед любовником без стеснения. Кажется, стыд Гилнор только что потерял под напором возбуждения и любви к своему учителю. Майер стал для него всем и с приходом в жизнь Гилнора этого сероглазого вампира, многое изменилось и многое происходило впервые: первый поцелуй, первый удар клинка, первые шаги понимания, любви, нежности, первые бессвязные вздохи и порочные до неприличия мысли. Сердце, душа, а теперь и тело - их Гилнор отдал без остатка, навсегда и по доброй воле любимому. Сейчас, задыхаясь от своих чувств, Гилнор понял, что никогда и ни при каких обстоятельствах он не откажется от Дориана и не скажет ему "остановись".