ЛУБЯНКА: КАРАЮЩИЙ МЕЧ ПАРТИИ? 6 страница

ГЛАВА 7

ЯЛТА, 45

Ялтинская конференция (иногда ее еще называют Крымской) проходила с 4по 11 февраля 1945 года. Незадолго до этого, выручая союзников, столк-нувшихся с неожиданным немецким контрнаступлением в Арденнах, КраснаяАрмия вновь перешла в наступление и уже в начале февраля заняла Силезию.Всего месяц оставался до форсирования Одера, два месяца - до штурма бер-линского укрепрайона. Исход войны был ясен и нам, и немцам, и нашим со-юзникам. Судя по всему, в спецгруппу по обслуживанию второй встречи руководи-телей трех великих держав антигитлеровской коалиции - СССР, США и Вели-кобритании - я попал, так сказать, по инерции. Накануне встречи "Большойтройки" в Москве подняли документы, связанные с организацией специальныхразведмероприятий на Тегеранской конференции, и решили использовать нашопыт. Так я оказался тогда в Крыму. Вызов в академию поступил столь же неожиданно, как и в прошлый раз. Враспоряжении высокого начальства ни о какой предстоящей встрече "Большойтройки" речь, естественно, не шла. Белено было прибыть в Генеральныйштаб. Уже в Москве узнал, что предстоит лететь в Крым. Была и еще однановость. К этому времени в наших спецлабораториях была разработана болеесовершенная аппаратура, с которой нам теперь предстояло иметь дело. Как и в Тегеране, в Ялте оборудовали подслушивающей аппаратурой всепомещения, которые занимали участники конференции, но этим дело не огра-ничилось. Новая аппаратура позволяла нам вести постоянную запись разго-воров не только в зданиях, выделенных для американской и английской де-легаций, но и, скажем, в парке с помощью направленных микрофонов. Еслиинтересующий нас объект находился на расстоянии до 50-100 метров, проб-лем здесь не возникало. Приехали мы в Ялту еще до начала встречи в верхах и сразу же успелиоценить и более масштабную организацию конференции, и техническое осна-щение. Имею в виду, конечно, специфическую сторону обслуживания этогомероприятия... Людей здесь было побольше, и нагрузка на каждого из насбыла гораздо ниже "тегеранской". Я, скажем, имел отношение только к аме-риканскому президенту. Черчиллем и остальными занимались другие специа-листы. Была еще одна особенность. В Тегеране мне приходилось докладыватьлично Сталину. Здесь этого не было - вся полученная информация шла черезслужбы Генерального штаба. Сталин, как я понял, эти материалы даже несмотрел. Словом, говоря откровенно, все это и отдаленно не напоминалоТегеран, где нам удавалось отдыхать в лучшем случае четыре-пять часов.Не было и того нервного напряжения, которое не оставляло нас все днипребывания в Иране. Ежедневно докладывать Верховному Главнокомандующему,готовить изо дня в день материалы для него, это, признаюсь, накладывалоопределенную нервозность. Каждая встреча с ним проходила, что лукавить,не без нервного напряжения. И дело тут не в боязни младшего офицера пе-ред маршалом и главой государства, а в желании сделать все так, как на-до. Мы ведь прекрасно понимали, насколько серьезно то, чем нам поручилизаниматься. Когда я впоследствии читал чьи-то воспоминания о Тегеранскойконференции, не раз ловил себя на том, что на многие вещи просто не об-ращал внимания. Интенсивность работы, нервное, физическое напряжение нанет сводили все внешние впечатления. И только там, в Тегеране, а позднеев Ялте я узнал, что есть внешняя сторона таких встреч и есть черноваяработа, которая остается "за кадром". В отличие от дипломатов, не говоряуже о самих участниках встречи, мы оставались в тени. ВЗГЛЯД С ЗАПАДА Из книги Кристофера Эндрю и Олега Гордиевского "КГБ. История внешне-политических операций от Ленина до Горбачева", вышедшей в Великобританиив 1990 году: "Состоявшаяся в феврале 1945 года в Ялте на Черном море следующаяконференция "Большой тройки" (последняя, на которой присутствовал скон-чавшийся в апреле Рузвельт) стала очередным триумфом СССР. У Сталинаснова были все военные козыри. Красная Армия почти контролировала Поль-шу, Чехословакию и Прибалтику, а также значительную часть Германии, азападным союзникам, несмотря на победу "Оверлорд", еще предстояло форси-ровать Рейн. Столь же значительным было преимущество Сталина и в развед-данных. НКВД имел двух надежных агентов в министерстве иностранных делВеликобритании - Дональда Маклина в посольстве в Вашингтоне, имевшеговозможность сообщать об англо-американских переговорах до конференции, иГая Берджесса, который в 1944 году перешел из Би-би-си в Управление ин-формации министерства иностранных дел. Основной источник НКГБ в Госу-дарственном департаменте Элджер Хисс вошел в состав ялтинской делегации.Будучи с конца 1944 года заместителем директора отдела специальных поли-тических акций, он непосредственно занимался подготовкой конференции...Американцев поместили в бывший царский Летний дворец в Ливадии, а англи-чан - в двадцати минутах езды в Воронцовском дворце. В обеих резиденцияхбыла установлена система подслушивания. Американцы, похоже, вообще непринимали никаких мер предосторожности..." Не правда ли, очень похоже на то, что уже приходилось читать ранее?Помните? "Так что можно сказать, что американцы на этой встрече осущест-вляли нечто подобное открытой дипломатии". Тогда речь шла о Тегеранскойконференции, теперь - о Ялте. Но неужели американцы были столь наивны? Конечно же союзники - и американцы, и англичане - и в Тегеране, и вЯлте принимали соответствующие меры предосторожности. Была у них, вчастности, система поиска встроенных микрофонов, но старого типа. Нашиподслушивающие системы, более совершенные на то время, на них просто нереагировали. Достаточно сказать, что ни в Тегеране, ни в Ялте ни одногослучая вскрытия наших устройств не было. Но, конечно, в наивности нашихсоюзников я бы не мог упрекнуть. Все помещения тщательно проверялись иамериканцами, и англичанами, прекрасно знали они от своих спецслужб, чтонежелательно вести в них какие-то непредназначенные для чужих ушей раз-говоры, но, как показывает практика, такие рекомендации всегда остаютсярекомендациями, и не больше. Как: бы ни следили за своей речью членыиностранных делегаций, что-то помимо их воли проскальзывало так или ина-че. Так было и тогда, когда они оставались в своих помещениях, и на про-гулках. Точно так же предпринимались все меры предосторожности советской сто-роной. Речь, вполне понятно, не только о Тегеране и Ялте. То, что иност-ранцы привозят с собой подслушивающие устройства и системы поиска, сек-ретом никогда не было. После каждого совещания в помещениях, где побыва-ли гости, шел тщательный осмотр. Искали тех самых "клопов", о которыхтак много писали в последние годы. К слову, и тогда мы их так называли. Наши системы поиска позволяли бороться с ними довольно эффективно инаходили таких "клопов" немало. Но никогда официально об этом не заявля-ли. Как правило, точно так же поступали и союзники. Считалось: установи-ли - молодцы, а мы нашли. Правда, однажды - это было в Куйбышеве - анг-личане устроили нам большой скандал. То ли неаккуратно сработали, то листарые системы поставили, но в английском посольстве их обнаружили. Этобыло единственное представление, сделанное по такому пикантному поводу. Здесь надо сделать одно уточнение: речь идет о совершенно определен-ном временном отрезке. С середины пятидесятых годов, насколько известно,таких "проколов" хватало. Через несколько лет после строительства зданияпосольства США в Москве, уже в шестидесятые, американские спецслужбы об-наружили там несколько десятков подслушивающих устройств. Настоящийскандал разразился в скоротечный и бесславный период руководства КГБСССР Вадимом Бакатиным. Именно он передал Роберту Страуссу полную схемуподслушивающих устройств в здании американского посольства. Воздержусьот комментариев. Напомню только, что, как выяснилось впоследствии, настоль экстравагантный шаг бывшего секретаря провинциального обкома КПССтолкнуло соответствующее "политическое решение" советского руководства.В самих органах государственной безопасности, впрочем как и во всехспецслужбах мира, включая знаменитое ЦРУ, это вызвало состояние шока. Понекоторым данным, советские спецслужбы "слушали" американцев с началатридцатых, точно так же поступали, когда им это удавалось, наши союзни-ки, и никого никогда это не удивляло. Речь-то, что скрывать, идет об об-щепринятой практике. С моей точки зрения, поступок Бакатина - это прямое предательство.Что это, как не выдача государственной тайны? Возможно, Бакатин не сампошел на преднамеренное предательство, допускаю, что не он был инициато-ром, а, напротив, получил соответствующую команду от Горбачева или ко-го-то еще. Мне это, откровенно скажу, неинтересно. К самому же поступкуотношение совершенно однозначное. Разведка живет по своим правилам. Ра-зумеется, отбрасываем политические убийства. Информация - и это не сек-рет - нужна. Как ее добывать? Мировое сообщество пока еще считает допус-тимым получение информации любыми способами. Лично я не берусь даватьэтическую оценку действиям спецслужб, но, думаю, подслушивание и тогда,в войну, и сегодня в разведке вполне допустимо. Уровень соответствующих разработок - а это были отечественные системы- всегда был чрезвычайно высок. Технически обнаружить их было невозмож-но. Что уж говорить о современных системах подслушивания... Но даже тог-да в распоряжении советской разведки были не просто микрофонные системыс кабельным подводом электричества, а поистине уникальные устройства.Например, Аверелл Гарриман, посол Соединенных Штатов в СССР в 1943 -1946 годах, получил в свое время одну из таких систем... в подарок. Этобыл преподнесенный советской стороной бюст Авраама Линкольна, шестнадца-того президента США. Вмонтированная в подарок система элементов питанияне имела, а работала на подсветке снаружи. За счет наружной энергии ишла ретрансляция. Разумеется, подслушивающие устройства были установлены не только вамериканском, но и во всех остальных посольствах. Как-то я на несколькодней приехал из академии в Москву и зашел в спецрадиолабораторию НКВД.Накануне товарищ пригласил меня посмотреть новые разработки. В этом жездании находились обрабатывающие центры, куда поступала перехваченнаяинформация из посольств, находящихся в Москве. - Сейчас я тебе, Серго, очень интересную вещь покажу, - заинтриговалменя товарищ. - Думаю, тебе будет любопытно. Это была запись конфиденциального разговора премьер-министра Черчилляс Кадоганом, постоянным заместителем министра иностранных дел. Я былпотрясен. Не самим фактом записи, разумеется. О том, что иностранные по-сольства в Москве прослушиваются, я давно знал. Поразило совершенно дру-гое: Кадоган последними словами ругал... премьер-министра Великобрита-нии. Я неплохо знал английский, но крепкие выражения, которые допускалзаместитель министра, явно выходили за рамки всех существующих учебни-ков. Как выяснилось, Черчилль не имел права обсуждать какие-то вещи безсанкции кабинета и согласования с ним, Кадоганом. Возвращаясь домой, невольно подумал: странные взаимоотношения. Попро-бовал бы кто-нибудь из заместителей наркомов, да что там заместителей -самих членов правительства, членов Политбюро ЦК говорить в таком тоне соСталиным... Дома рассказал о том, что слышал, отцу. Он был очень недоволен: - А какое право имели тебя к таким вещам допускать? Мне не оставалось ничего другого, как попросить отца, чтобы он невмешивался и все осталось между нами. Но об услышанном мною мы тогда по-говорили. - Да, там совершенно иные взаимоотношения между членами правительст-ва, - объяснил мне отец. - Любой из них имеет право отстаивать свою точ-ку зрения, оспаривать мнение премьера. И я вновь сопоставил: у нас ведь, за редким исключением, члены руко-водства на задних лапках бегали... Вышло так, что с Кадоганом я познакомился. Помню, он поинтересовался,откуда я знаю английский. Наверное, сказал, вы готовите себя к опреде-ленной карьере? Нет, отвечаю, я знаю и английский, и немецкий, при необ-ходимости и еще выучу, но готовлю себя только к технической карьере. Мне показалось, что он не поверил: - Мы готовим людей с колледжа... Вы изучаете языки и стремитесь к со-вершенно другой карьере? Так не бывает... Но я действительно никогда не мечтал ни о чем другом, кроме техники. Ни в Ялте, ни еще раньше, в Тегеране, мы в силу вполне понятных при-чин с иностранцами не общались. Уже позднее совершенно случайно я встре-тился на одной из южных государственных дач с Гарриманом и Гарри Гопкин-сом. Последний во время второй мировой войны был советником и специаль-ным помощником президента Рузвельта. Оба приезжали к Сталину, но я обэтом не знал и отправился на ту дачу в твердой уверенности, что там ни-кого нет. Так и познакомились. Разговор вышел довольно любопытный. Оказалось, что Гарриман еще досоветизации Грузии имел там марганцевые рудники, работал у нас и позд-нее. - А я твою маму помню совсем молодой, - рассказывал. - Она в банкеработала, верно? Тогда у вас какая-то благотворительная кампания прохо-дила и я пожертвовал голодающим даже больше, чем мне предложили. Твоямама была такая красивая. Мне сказали, что она жена чекиста. - Решили таким образом воздействовать на чекистов? - пошутил я. - Да нет, она действительно была очень красивая, и я не устоял передпросьбой помочь голодающим. Такой же случайной была одна из встреч моего отца в дни Тегеранскойконференции. Виделись мы с ним, как и в Ялте, довольно редко. У каждогобыло много работы, но мнениями обменяться успевали. Как-то рассказывает,что познакомился с очень интересным парнем из американской разведки. Го-да 22 ему, грузин. Очень симпатичный, грамотный человек. Любит Грузию.Этого для отца было вполне достаточно, и общую тему они нашли быстро.Отец, признавался, был удивлен, что этот молодой человек очень хорошознает историю. В частности, они говорили о так называемых лазах (другоеназвание мингрельцев). Большое поселение одного из грузинских этносовнаходилось в Турции. В свое время, гораздо раньше советских депортаций идаже переселения во времена Суворова полутора сотен тысяч поляков наУрал, этих людей турки переселили с побережья в горы, подальше от границГрузии. Лазы сумели сохранить язык, но магометанство им все же привили. Американский разведчик прекрасно ориентировался в проблемах этого на-рода, и трудно было сказать, объяснялось ли это только его личным инте-ресом, или это был целенаправленный интерес, связанный с его службой вразведке. Но от общения с ним отец получил явное удовольствие. Навернякаи ему было интересно общаться с отцом - всем было хорошо известно, ктоприлетел в Тегеран вместе со Сталиным. В одной из грузинских газет уже много лет спустя я прочел, что этотчеловек написал воспоминания и рассказал о встрече с моим отцом. С не-меньшим удивлением узнал, что главнокомандующий вооруженными силами НАТОв Европе носит ту же фамилию - Шаликашвили. Вполне допускаю, учитываянекоторые детали, что тогда, в сорок третьем, отец встречался с кемто изблизких родственников известного американского генерала. Из официальных источников: Джон Шаликашвили. Армейский генерал. С осени 1993 года - председательобъединенного Комитета начальников штабов. Прошел в армии США путь откомандира взвода до командира дивизии. Ветеран вьетнамской войны. Доназначения на высший военный пост в американской армии командовал воору-женными силами НАТО в Европе. Отец армейского генерала Шаликашвили - офицер вооруженных сил Грузии,в 20-м сражался с наступавшими частями Красной Армии. После советизацииГрузии бежал из страны и позднее служил в турецкой армии. Джон Шаликашвили родился в Польше, где его отец продолжал службу вкачестве военного советника, от брака Шаликашвили-старшего с полькой. В годы второй мировой войны отец нынешнего председателя Комитета на-чальников штабов служил в Италии, где и был после вторжения союзников вЕвропу захвачен в плен американскими войсками. По некоторым данным, ра-ботал в Италии на американское правительство. После окончания второй ми-ровой войны - в США. У меня, разумеется, ни в Ялте, ни в Тегеране таких встреч быть немогло. Мы даже питались в отдельной комнате. В Тегеране, а позднее и вЯлте проходили официальные банкеты, носившие формально-аскетический ха-рактер, но в них участвовали высшие руководители. На более низком уровнетоже не обходилось без тостов. Скажем, наша и американская охрана быстронашла общий язык. Ни к той ни к другой категории мы не относились, поэ-тому, видимо, и кормили нас похуже. Кстати, в Тегеране стол был болееизысканным. Но так как в Ленинградской академии нас, слушателей, кормилиболее чем скромно, претензий, честно скажу, к начальству не было. Темболее мы уже знали, что питаемся не "с барского стола", и поэтому с по-ниманием отнеслись к намеку начальства, что спиртное нам не положено. Как и все, наверное, я много читал любопытных воспоминаний о техвстречах, о всевозможных деликатесах, которыми, скажем, в Ялте потчеваливысоких гостей. Наверное, так и было, судить не берусь. Мы были простоочень далеки от всего этого и видели Рузвельта и Черчилля лишь со сторо-ны и отнюдь не на официальных приемах. Кроме основной работы, связанной с текстом записанных разговоров, мнедовелось заниматься и тем, что очень любил, - настраивал, ремонтировалпринимающие системы. Сбоев у нас не было, и, кажется, начальство оста-лось нами довольно. В период, когда проходили Тегеранская, Ялтинская, Потсдамская конфе-ренции, отец уже не имел никакого отношения к органам государственнойбезопасности, но, как и прежде, оставался членом ГКО и руководителем со-ветской стратегической разведки. Этим, видимо, и объяснялось его пребы-вание в Тегеране, Ялте и Потсдаме. В Потсдаме я даже жил вместе с отцом,но каких-либо официальных поручений уже не имел. Так что ни Трумэна, ниЧерчилля, ни представлявшего Англию после поражения последнего на выбо-рах Эттли "слушать" мне уже не пришлось. Но что такие же разведмероприя-тия проводились в Потсдаме и советской стороной, и нашими союзниками,знаю. Да и не могло быть иначе. Ни одна разведслужба мира не упуститвозможности получить интересующую ее информацию. Так было в Тегеране,так было в Ялте и Потсдаме и, думаю, будет еще долго в любой стране ми-ра. Совершенствуется техника, а законы разведки, нравятся они нам илинет, вечны... Еще Аллен Даллес, один из основателей и первый руководитель Централь-ного разведывательного управления США, признанный специалист в областитеории и практики разведывательной деятельности, писал, что для "слухо-вого контроля" необходимы "первоклассное миниатюрное электронное обору-дование, хитроумная маскировка аппаратуры и агент, который смог бы про-никнуть в помещение и скрытно установить это оборудование". По словам патриарха американской секретной службы, в 1960 году посолГенри Кэбот Лодж продемонстрировал в ООН большую государственную печатьСоединенных Штатов, висевшую в кабинете американского посла в Москве.Как установили специалисты, в ней был спрятан миниатюрный аппарат, пере-дававший на советский пост контроля все, что говорилось в святая святыхамериканского посольства - кабинете посла. Случай, по утверждению АлленаДаллеса, достаточно типичный. Но заметим при этом: Аллен Даллес отнюдь не упрекает коллег. Речь,повторяю, идет о мировой общепринятой практике. Использование техничес-ких средств в оперативной работе спецслужб - и не только за рубежом -давно стало нормой. Скажем, швейцарские службы используют в интересахпрослушивания только телефонных линий связи до 40 тысяч регистрирующихустройств. Активно используют, как известно, технические средства испецслужбы США, Великобритании, других стран, причем зачастую некоторыеих методы остаются за рамками закона, что, впрочем, не очень смущает об-щественность. Принято считать, что это не подлежит раскрытию и обсужде-нию. Пример: установка подслушивающих устройств в служебных помещениях иквартирах, личном автотранспорте и т. д. Могут задать вопрос: но ведь Сталин, на чей стол вы клали распечаткиконфиденциальных разговоров лидеров США и Великобритании, отнюдь не сменьшим интересом хотел знать, о чем говорят его ближайшие соратники?Ведь, как пишет в своих воспоминаниях Бажанов, еще задолго до войны"слуховой контроль" получил постоянную прописку в Кремле... Из официальных источников: Борис Бажанов. Помощник Генерального секретаря ЦК ВКП(б) Сталина,секретарь Политбюро ЦК. Родился в 1900 году в городе Могилеве-Подольском на Украине. В тече-ние нескольких месяцев учился на физико-математическом факультете Киевс-кого университета, столь же недолго заведовал губернским отделом народ-ного образования в Виннице, позднее был членом и секретарем Ямпольскогоревкома и секретарем Могилева-Подольского уездного комитета партии. С ноября 1920 года - в Московском высшем техническом училище, с 1922года - в Орготделе ЦК, с августа 1923 года - секретарь Политбюро, помощ-ник Сталина. 1 января 1928 года нелегально перешел советско-персидскуюграницу. Автор ряда опубликованных на Западе книг о механизме коммунис-тической власти. Из воспоминаний Бориса Бажанова: "Я вхожу к Сталину с каким-то срочным делом, как всегда, без доклада.Я застаю Сталина говорящим по телефону. То есть не говорящим, а слушаю-щим - он держит телефонную трубку и слушает. Сталин слушает и ничего неговорит. Наконец я с удивлением замечаю, что на всех четырех телефонныхаппаратах, которые стоят на столе Сталина, трубка лежит и он держит ууха трубку от какого-то непонятного и мне неизвестного телефона, шнур откоторого идет почему-то в ящик сталинского стола. Я еще раз смотрю: всечетыре сталинских телефона: этот - внутренний цековский для разговороввнутри ЦК; вот "Верхний Кремль" - это телефон для разговоров через ком-мутатор "Верхнего Кремля"; вот "Нижний Кремль" - тоже для разговоров че-рез коммутатор "Нижнего Кремля"; по обоим этим телефонам вы можете раз-говаривать с очень ответственными работниками или с их семьями; Верхний- соединяет больше служебные кабинеты. Нижний - больше квартиры; соеди-нение происходит через коммутаторы, обслуживаемые телефонистками, кото-рые все подобраны ГПУ и служат в ГПУ. Наконец, четвертый телефон - "вертушка". Это телефон автоматический,с очень ограниченным числом абонентов (60, потом 80, потом больше). Егозавели по требованию Ленина, который находил опасным, что секретные иочень важные разговоры ведутся по телефону, который всегда может подслу-шать соединяющая телефонная барышня. Для разговоров исключительно междучленами правительства была установлена специальная автоматическая стан-ция без всякого обслуживания телефонистками. Таким образом секретностьважных разговоров была обеспечена. ...Итак, ни по одному из этих телефонов Сталин не говорит. Мне нужновсего несколько секунд, чтобы это заметить и сообразить, что у Сталина вего письменном столе есть какая-то центральная станция, при помощи кото-рой он может включиться и подслушать любой разговор, конечно, "верту-шек". Члены правительства, говорящие по "вертушкам", все твердо уверены,что их подслушать нельзя - телефон автоматический. Говорят они поэтомусовершенно откровенно, и так можно узнать все их секреты. Сталин подымает голову и смотрит мне прямо в глаза тяжелым присталь-ным взглядом. Понимаю ли я, что я открыл? Конечно, понимаю, и Сталин этовидит. С другой стороны, так как я вхожу к нему без доклада много раз вдень, рано или поздно эту механику я должен открыть... В деле борьбыСталина за власть этот секрет - один из самых важных: он дает Сталинувозможность, подслушивая разговоры всех Троцких, Зиновьевых и Каменевыхмежду собой, всегда быть в курсе всего, что они затевают, что они дума-ют, а это оружие колоссальной важности. Сталин среди них один зрячий, аони все слепые. ...Я - член партии. Я знаю, что один член Политбюро имеет возможностьшпионить за другими. Должен ли я предупредить этих остальных членов По-литбюро? И, наконец, если Сталин подслушивает Зиновьева, то, может быть,Зиновьев каким-то образом в свою очередь подслушивает Сталина? Кто егознает". Я довольно скептически отношусь к воспоминаниям Бажанова. Разумеется,я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть увиденное им в Кремле в те го-ды, о которых он пишет, но, уверен, Сталину все это было, уж поверьте,ни к чему. Для прослушивания существовала специальная служба. Вначалеона находилась в ведении ЦК партии, а не НКВД, как принято считать. Аслежка за членами правительства велась еще с времен Ленина. И это несекрет. Здесь Сталин и все последующие руководители государства ничегонового не открыли. Если помните, рассказывая о существовании подслушива-ющей аппаратуры в Кремле, Бажанов говорит о своем разговоре с Мехлисом,который "был в курсе". Вот еще одно подтверждение того, что занималисьэтим не чекисты, а партийные органы. И я уверен, что Сталину докладываливсе, что его интересовало. Так что заниматься такими вещами самому Гене-ральному секретарю явно не было необходимости... Если говорить о законности таких действий, то известно ведь, что в тевремена разрешения прокуратуры на установку подслушивающей аппаратуры нетребовалось. Все делалось по указанию аппарата ЦК. Иногда эти задачивозлагались на специальные органы, но опять же по указанию ЦК. Соответствующие подразделения в состав НКВД одно время входили, но нев тот период, когда мой отец был наркомом внутренних дел. Тогда как разони находились в ведении ЦК. Партийный аппарат ими и руководил. Сама жеподслушивающая аппаратура - я ее, конечно, видел - разрабатывалась вспециальных лабораториях НКВД, Наркомата связи и других ведомств. Но,вполне понятно, использовали ее и контрразведчики, и разведка. Техника,как я уже говорил, была совершенная. Не была исключением и наша семья. О том, что нас "слушают", мы отлич-но знали. Было это уже после войны. Знали мы из первых уст, как говорит-ся (один из инженеров, устанавливавший в нашем доме подслушивающую сис-тему - человек честный и порядочный, - счел нужным рассказать об этоммоему отцу), и кто дал соответствующую команду... Как всегда, дирижерысидели не на площади Дзержинского, а в ЦК. Контроль за высшим эшелономпартийный аппарат не ослаблял никогда.

ГЛАВА 8

ЯДЕРНЫЙ ЩИТ