КАК МЫ С ИЗЕЙ МОСКВУ ПОКОРЯЛИ
и по ходу дела нашли все потерянные колена Израилевы
Много лет Изя убеждал Петровича в том, что тот еврей. Наконец, Петрович решился пойти в синагогу. Провожая его, Изя сказал:
– Старик, не забудь, когда зайдёшь, снять шапку, перекреститься и сказать: «Шалом, бояре!»
«Изя и Петрович», каноническое издание, стих 46.
...Так, весело напевая и слегка пошатываясь, мы добрели до железнодорожной станции Сасово.
Возле вокзала, на лавочке, сидели старушки с мешками и сумками. Увидев нас с Изей они замолкли.
Все то время, что мы проходили мимо, бабушки молчали. Их головы медленно поворачивались вслед за нами, словно антенны дальней космической связи. Когда мы зашли в здание вокзала Изя задумчиво произнес:
- Старичок, ты понимаешь, что мы были главным событием в их жизни?
...В полутьме общего вагона, когда все обитатели поезда затихли, Изя стал посвящать меня в таинства еврейского вопроса.
- Как тебе известно, было 12 колен Израилевых. В настоящий же момент существует только одно - Левиты, где, спрашивается, другие колена?
-И где же они? - спросил я.
Изя совсем уже зашептал:
- Какая главная отличительная черта евреев, знаешь?
- Нет!
- Богоизбранность! А теперь смотри, кто у нас еще богоизбран?
- Ну, если так ставить вопрос, то .... - невероятная догадка озарила меня:
- Русские?!!
- Конечно! Откуда все эти стоны о величии русской души, о таинственной миссии русского народа? Русские - одно из потерянных колен! Только никому об этом не говори, а то прибегут буддисты и набьют тебе морду!
С такой же легкостью Изя доказал, что являются евреями немцы, французы, греки, армяне, египтяне и японцы...
С верхней полки донеслось полусонное:
- Да когда же вы все уедете!
- Так едем! Уже час катим,- обрадовался Изя!
Старик Эйнштейн был прав – наше пространство искривлено и скручено! Особенно остро это понимаешь ранним утром в общем вагоне электронного поезда, когда за мутным окном проплывает грозная гравитационная аномалия – Москва. И в этом городе у вас нет ни одного знакомого человека.
После ночи в общем вагоне мы устали и сильно хотели спать. Изя оценил опытным взглядом зал ожидания Казанского вокзала, обнаружил в углу неприметную дверку и смело её открыл. Мы быстро зашли в служебное помещение и закрыли за собой дверь. Я разволновался, но Изя провел пальцем по полу и показал мне пыль:
- Здесь никого не было больше недели, мы сможем спокойно выспаться.
В помещении было тепло, и мы мгновенно уснули.
Дальнейшие события развивались бессмысленно и беспощадно!
Оказалось, что я не могу долго жить в Изином ритме. У меня от усталости и массы новых впечатлений произошла фрагментация сознания. Я плелся за Изей как зомби!
Мы шли по каким-то улицам. Общались с бородатыми художниками и бродячими музыкантами. Изя периодически звонил из телефонов автоматов знакомым своих знакомых, которые могли знать, где находятся люди, которым известен адрес его жены. Он ещё не потерял надежду найти свою Веру!
Дни рвались на части. Мы ночевали у случайных и, как правило, совершено безумных людей, которых мастерски находил Изя. Иногда спали на чердаках и в подвалах. Именно в Москве я понял, что жизнь бродяги это тяжелый бесплатный труд и непрерывное творчество. И для такой жизни я не гожусь.
Остатки наших денег заканчивались, на телефоны их уже не хватало, и Изя перешел на телеграммы! День мы просидели на центральном телеграфе. Изя заполнял двух-трехсловные телеграммы и куда-то их отсылал. Я был в полуобморочном состоянии, и, надо отдать Изе должное, – он заботился обо мне как о ребенке.
Между отсылками телеграмм, он раздобыл где-то чаю и принес мне в термосе, который мы благоразумно взяли в дорогу.
Пока Изя заполнял у стойки очередной бланк, ко мне привязался цыганчонок. Он ходил кругами и канючил подарить ему термос. Я вяло отбивался, а пацан все наглел.
Увидев это дело, Изя подошел к мальчику, наклонился и что-то шепнул на ухо. Гримаса ужаса исказила лицо попрошайки, и он убежал.
- Как тебе это удалось!!! – не поверил я своим глазам!
- Очень просто, - ответил Изя, я сказал, что этот термос мне нужен, так как я засовываю его себе в попу…
…естественно, через неделю такой жизни я простыл. Мы лежали на чердаке блочного дома, на улице Соколиной горы. Изя заботливо укрывал меня картонками, поил чаем и рассказывал что-то про соколиную охоту, потом про свою московскую подругу, с которой он жил несколько лет назад. История эта была удивительна - ведь Изину любовь преследовал... сам Шнитке! Тот самый композитор, а не однофамилец. Самое смешное, что влюбленный Изя ей поверил. О том, что девушка больна он узнал из малоприятного телефонного разговора с Альфредом Гарриевичем... Я слушал Изины байки и мне было хорошо...
... к хлебному магазину мы пришли перед самым закрытием.
- Хлеб весь! - обрадовала нас продавщица.
- Прекрасно, - ответил Изя, - мне одну буханку.
-Хлеб ВЕСЬ! - дама начала нервничать.
- Нам весь не нужен, - ответил Изя, вы дайте одну буханочку.
- ХЛЕБ ВЕСЬ! - заорала тетка.
- Я понимаю, что он весь, - не унимался Изя, нам то всего одну буханку...
... Деньги закончились неожиданно. В это момент мы находились возле спорткомплекса «Олимпийский». Я чувствовал себя лучше, но был очень слаб. Изя заприметил небольшую церковь возле стадиона, и мы двинулись в храм божий.
Поздоровавшись с батюшкой, Изя попросил дать нам работу на день, так как у нас исчезли деньги.
Поп согласился и показал рукой на кучу смерзшегося битого кирпича:
- Разбейте её и перенесите кирпичи сюда, - батюшка показал на место в десяти метрах и ушел. Нам выдали два лома, и мы принялись за работу.
Мороз в тот день упал до минус пятнадцати, мы надели на себя все, что можно, и походили на пленных немцев под Москвой.
К вечеру куча была перемещена в новое место, нас накормили православным обедом и дали денег. Моей доли как раз хватало на билет до Луганска. Изя решил остаться в Москве. Мы обнялись, Изя прослезился:
- Старичок, ты будешь молиться за меня?!
Наши пути временно разошлись…
Поезда на Луганск отправляются с Павелецкого вокзала. Но я не пошел туда. Холодея от ужаса, не понимая, зачем я совершаю это безумный поступок, я поехал на Ленинградский вокзал и взял один билет до Питера…