Рейтинг: PG-13 Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, AU Предупреждения: OOC Размер: Мини, 19 страниц Кол-во частей: 1 Статус: закончен

Немного облачно или осадки в виде любви

Автор: Noghaye4ka

Беты (редакторы): osaki

Фэндом: EXO - K/M
Основные персонажи: Ву Ифань (Крис), До Кёнсу (ДиО)

Пэйринг или персонажи: Крис/Кёнсу

Рейтинг: PG-13 Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, AU Предупреждения: OOC Размер: Мини, 19 страниц Кол-во частей: 1 Статус: закончен

Описание:
christmas AU! в котором До Кёнсу - синоптик, и он не в силах предсказать, что за погоду привнесет в его жизнь Крис, а вообще, все не так просто.

Посвящение:
анисе,

потому что поверила. /вытаскивает осколки

и луне,

потому что есть за что.

Примечания автора:
#аджика_дурак #otp #боль

мое собственное волшебство.

упоминаются:

чонин/бэкхён
лухань/чанёль
чондэ/исин

эта история принадлежит только им.

 

 

#np benjamin francis leftwich – box of stones

 

Сеул просыпается в снежном пуху, когда часы показывают 6:20 утра, а белые хлопья все падают и падают за окнами, превращая столицу в мир из тех стеклянных шаров, коллекционируемых Кёнсу еще со школьных времен.

Кореец ступает босыми ногами по прогретому паркету, подходя к окну, и отдергивает край занавески, чтобы посмотреть на проказы накрывающей город зимы.

Он отходит к прикроватной тумбочке, беря телефон в руки, и отправляет Ким Чондэ – коллеге по работе – короткое сообщение:

я выиграл.

До начала рабочего дня еще три часа, но спать совсем не хочется, и Кёнсу решает выйти на улицу, чтобы немного пройтись и купить любимый латте в кофейне “At K&B”, которая открывается всегда к половине седьмого.

Он вытаскивает из недр гардероба свой любимый красный шарф и, укутавшись по самый кончик носа, достает из бумажника мелочь, потому что для первых клиентов всегда пустая касса.

Немного потоптавшись возле порога в своих стареньких тимбах, вполне еще пригодных для такой погоды, Кёнсу хлопает себя по карманам полупальто в поисках ключей, и, обнаружив их вдетыми на крючок вешалки, оставляет квартиру в разводах зимнего утра.

Лифт открывается сразу, впуская в себя парня, и медлит, не желая закрываться. Кёнсу нажимает на кнопку и ежится от холода, пробирающего дыханием его конечности. Светлая лампочка под циферкой один пару раз мигает, прежде чем выпустить его, и кореец делает шаг вперед, чтобы услышать секундой позже громкий собачий лай и Чанёль, а ну-ка вернись! – смеющимся голосом из ниоткуда.

Кёнсу с удивлением чувствует, как ему утыкаются горячим носом чуть повыше колена, и теряется, не зная, как реагировать на такое.

На самом деле, он с детства немного боится собак.

Он отступает назад, подталкиваемый напором животного, которому явно пришелся по душе его запах, и хватается ладонью за съезжающиеся двери лифта, когда перед ним показывается довольно запыхавшийся парень выше его на две головы с тающими снежинками в волосах и в распахнутом пальто, у которого – Чанёль, ко мне!– опускаясь на одно колено и быстро закрепляя поводок на ошейнике у радостно виляющего хвостом лабрадора.

– Прости, если он напугал, – виноватой улыбкой и пропуская Кёнсу к выходу, а Чанёль радостно лает пару раз, ластясь к длинным ногам своего хозяина.

До слегка кивает и даже не пытается улыбнуться, потому что рот прикрыт слоем вязаного шарфа, а ощущение испуга до сих пор бьется о ребра грудной клетки.

Он разворачивается в сторону входной двери, как слышит громкое с капелькой акцента – меня Крис зовут, я с шестого, – на что Кёнсу поднимает на него глаза, не понимая, к чему это знакомство возле лифта, и шагает прочь, промычав что-то типа – приятнопознакомиться.

Снежные хлопья быстро оседают на его плечах и даже длинных ресницах, мешая рассмотреть дорогу, и кореец пару раз моргает, щурясь.

На вывеске у кафетерия – 2 декабря и отсчет до Рождества, а у Кёнсу плохие воспоминания и горячий стаканчик между ладоней.

Расставляющий стулья Чонин интересуется его делами и протирает махровым полотенцем полированные поверхности столиков, когда из дверей кухни вылетает Бэкхён, торжественно неся в руках зажженный торт со свечами, на котором красиво выведено «with anniversary us ». Кончик его носа в белом креме, а с передника сыпется сахарная пудра, но Чонин находит это очень милым, легко чмокает своего парня в нос, и, передавая в руки Кёнсу испеченный сюрприз, уводит Бёна за барную стойку.

Кёнсу чувствует себя лишним и лузером с зажженным тортом в руках. Он оставляет на столе бэкхёновский шедевр, нацарапав на бумажной салфетке – мои поздравления, рад за вас – фломастером для выведения каждодневного меню на витрине, и уходит прочь.

Первый снег, как и второе декабря, не были лучшими ассоциациями в его жизни, потому что даже в двадцать два – давай расстанемся, – колет не хуже, чем в семнадцать, а снежные хлопья все также падали, и у Кёнсу больше не было права с улыбкой смахнуть их с отросшей челки Цзы Тао.

Он вытаскивает из кармана джинс телефон, чтобы взглянуть на часы, и, поняв, что успеет принять еще душ, быстрыми шагами добирается до здания своего дома. Крахмально-чистый слой снега пачкает подошвы его обуви и путается в прядях волос, превращаясь в созвездия капелек.

Кёнсу вбивает код от дома и принимается разматывать шарф, когда чувствует, как его слегка задевают открываемой входной дверью. Он хмурит брови, оглядываясь назад, чтобы узреть виновника легкой боли в правом плече, и тупо утыкается лицом в чужую грудь. Кореец даже запоминает узор крупной вязки молочного цвета свитера, и, отступив на шаг, потирает ушибленное место.

Крис, – а, кажется, так и звали хозяина лабрадора – как-то совсем неожиданно опускает широкую ладонь поверх его руки, накрывая полностью, и прости, сильно получил? – у Кёнсу дикое желание сбросить чужую конечность, но она такая теплая, что парень нехотя убирает свою ладонь с плеча, вынуждая последовать за собой и руку утреннего знакомого.

– Нет, пустяки, – натянутой улыбкой.

Он подбрасывает конец шарфа за стоячий воротник полупальто и идет в сторону лифта, Крис за ним.

Кёнсу ненавидит, когда вот так, в натянутом молчании и непонятной атмосфере. Это немного нервирует, особенно, когда высокий китаец тянется за кнопкой шестого этажа, чтобы нажать, заставляя его отпрянуть к задней стенке лифта во избежание телесного контакта. Кореец надевает на себя маску спокойствия, равнодушно уставившись на загоревшуюся единичку.

Где-то между вторым и третьим этажами он чувствует на себе внимательный взгляд и не обязательно так смотреть на меня, – абсолютно ровным тоном, который по идее должен был смутить соседа, и смотря прямо перед собой. Но, как оказалось, тот не так прост, каким казался.

– Ты понравился Чанёлю.

Это не то, что Кёнсу – это даже Исина вывело бы из инертного состояния (этот парень был знаменит во всем отделе тем, что мог часами думать о чем-нибудь, при этом даже не двигаясь, отчего Чондэ часто подходил к нему, проверяя на – Земля вызывает Чжан Исина, прием, – махая рукой перед самым его носом).

До косо смотрит на китайца, отмечая высокий рост и ширину плеч, и в голову так некстати приходят разные мысли о всяком в тесноте движущейся коробки. И Крис, видимо, заметив, как он напрягся, начинает смеяться.

– Я не хотел тебя напугать, – хриплым смехом и выставляя к нему руки с бумажным пакетом с лейблом “Baozi’s baking” в обезоруженном жесте, – просто Чанёль не из тех, кто сам бежит к незнакомцам. Мы на днях только переехали, никого практически не знаем…

Кёнсу кривит губы в улыбке, мечтая побыстрее оказаться на своем пятом, и буквально пулей вылетает сквозь разъехавшиеся двери, кивая на крисовское – если будет время заходи, тридцать седьмая.

 

Утренние приключения выдергивают До из привычного состояния, и он сушит волосы феном, собираясь на работу, при этом не забывая включить за поеданием тостов с ореховым маслом телевизор.

Миловидная Пак Юри очаровательно передает прогноз погоды, указывая на форму хмурой тучки с минус один над Пусаном, и заканчивает очередной эфир улыбкой вместе с пожеланием – пусть все в вашей жизни будет без осадков, с вами была Пак Юри, kbs новости.

Кёнсу удовлетворенно нажимает на «power».

Профессия синоптика была мечтой детства и стала вполне осуществима после окончания школы. Ему всегда были интересны атмосферные явления, а также неплохая перспектива устроиться на прилично оплачиваемую работу помогла выбить одобрение родителей на учебу в столице.

Не прошло и двух лет после получения диплома, как он перепрыгнул многих и оказался в числе ведущих синоптиков столицы, прогнозируя состояние погоды, которую затем рассылали по всем центральным каналам. Поначалу было трудно продвинуться по служебной лестнице, но природное упорство и трудолюбие все-таки сделали свое дело, и Кёнсу взяли на федеральную службу по мониторингу окружающей среды, а коллеги по отделу прогноза погоды приняли его радушно, как своего давнего друга.

Кореец влетает в общий кабинет и находит на своем столе рядом с присланными метеорологическими данными на сегодня сто долларов и приклеенный к банкноте стикер, где размашистым почерком было:

я ошибся всего на час десять! >_<

ушёл в авиационный отдел, Исин отправил не те данные в Инчхон
рейсы уже отменяют, с Korean Air звонили
увидимся за ланчем!

 

#np benjamin francis leftwich – pictures

 

К восьми часам вечера температурный столбик продолжает падать ниже нуля, а Кёнсу выпускает пар изо рта, смотря в синеву неба – никакой облачности.

Утренний снег все еще держится, охраняемый морозом, и хрустит под подошвами его обуви. Гирлянды, висящие на каждой из витрин магазинов, создают праздничное настроение, что непременно отражается улыбкой на лицах встречных, бросающих взгляды на украшенные красными бантами, стеклянными шарами еловые ветки.

Кёнсу идет медленно, придерживая левой рукой бумажный пакет с продуктами, из которого торчит палка багета, и толкает входную дверь плечом, вваливаясь в светлое помещение. Он шарит по карманам пальто в поисках ключей и, бросая взгляд на отъезжающий лифт, решает попасть в свою квартиру по лестнице.

Почему-то вспоминается утренняя встреча, и корейцу думается, что это еще один плюс для того, чтобы размять ноги, а то попадаются всякие… с собаками.

Где-то в начале четвертого этажа у него начинают ныть мышцы, парень приваливается спиной к стене, и, глубоко вздохнув, ловит себя на позитивной мысли, что остался всего лишь один лестничный пролет. Кёнсу вытаскивает из пакета с каждой ступенькой съезжающее в сторону и утыкающееся в подбородок хлебобулочное изделие и довольно улыбается, оказываясь напротив своей квартиры.

Когда ключ поворачивается на один оборот в замочной скважине, кореец боковым зрением улавливает нечто молочного цвета, несущееся в его сторону. Он опомниться не успевает, как из его рук выхватывают багет, виляя хвостом, мотают головой и смотрят на него, чуть склонив голову на бок.

– Чанёль!

Через секунды появляется сосед с зимней курткой спортивного кроя, накинутой на плечи и в очках в роговой оправе. Его губы расползаются в широкой улыбке от представшей картины, а намека на очередное прости и вовсе нет. Кёнсу крепче прижимает к себе пакет, следя за тем, как китаец останавливается рядом с Чанёлем, который сразу же начинает лезть к своему хозяину, позабыв об урванной добыче, и, приняв из его ладони собачье лакомство, с любопытством смотрит в его сторону. Крис наклоняется, чтобы поднять лежащий на лестничной площадке багет, но До его опережает, выхватывая прямо из-под носа.

– Чанёль, вероятно, почуял твой запах, – приближаясь на шаг к парню, – я ж говорил, ты ему понравился, – кивая подбородком в сторону лабрадора, увлеченно виляющего хвостом в ожидании чего-то.

Кёнсу хочется ругнуться в голос. Он поднимает глаза на высокого китайца, поджимая губы, и почти тычет ему укушенным багетом в грудь.

– Твоя собака только что испортила мой ужин.

Но кажется Крис не чувствует себя виноватым, а Чанёль – тем более, и последующее – не хочешь составить нам компанию? мы как раз собирались выйти, чтобы поужинать, – вызывают у него только прогрессирующий фейспалм.

Кёнсу закатывает глаза, поворачивая в последний оборот ключом, молча открывает дверь и исчезает за ней, а Крис остается на лестничной площадке, с интересом изучая выбитую на двери «32». Уголки губ китайца тянутся в улыбке; он подзывает к себе Чанёля, треплет его за уши с –пошли, дружище, – и спускается вниз по лестнице.

Наутро Кёнсу обнаруживает у себя под дверью бумажный пакет с тремя палками багета, на котором черным маркером было:

Бэкхён сказал, что их завезли прямиком из пекарни Минсока.
а ужин как-нибудь в другой раз )

 

Корейцу думается, что скобка никогда еще не выглядела настолько внушающей ужас.

Он старается больше не сталкиваться со своим соседом, как оказалось, сверху, и выходит из дома на двадцать минут раньше обычного, потому что два выходных показали, что независимо от состояния погоды Крис выгуливает своего питомца в одно и то же время.

Кёнсу бросается в сторону двери и прижимается к ней всем телом, наблюдая в глазок, потому что по всей лестничной площадке слышно, как лает Чанёль, а на их этаже ни у кого нет собак. Он быстро фиксирует время в заметках телефона и видит, как китаец гладит широкой ладонью питомца по голове и совсем неожиданно останавливается возле его собственной двери. Кёнсу перестает дышать. Глупая мысль, что его застукали, не дает ему покоя, когда Крис широко улыбается, смотря прямо в дверной глазок, а потом подзывает к себе Чанёля, чтобы снять с него поводок.

 

 

В среду Пак Юри обещает легкий снегопад вечером и заморозки на утро, а Кёнсу выходит из дома, чтобы пойти посидеть у Чонина с Бэкхёном, потому что именно в этот день там подают самые вкусные сэндвичи в столице.

Высокое горло бежевого свитера, присланного матерью из дома, бережно укрывает шею от холода, и парень натягивает перчатки, дыханием выпуская маленькое облачко пара. На нем теплая «аляска», в которой не замерзнешь даже при всем желании, и ботинки на шнуровке.

В желтом свете фонарей видны падающие с неба снежинки, и Кёнсу натягивает капюшон на голову.

Когда до здания кафе остается каких-то тридцать метров, кореец резко останавливается, потому что – только бы пронесло, – зарываясь подбородком в ворот меховой куртки и стараясь не смотреть в сторону гуляющих Криса с Чанёлем. Но, кажется, звезды сегодня явно не на его стороне, а Чанёль снова бежит навстречу, чуть ли не прыгая на него - и лицо Криса озаряется такой искренней улыбкой, что Кёнсу не по себе.

– Рад тебя видеть, – китаец даже не думает скрывать этого, – мы уже думали, ты нас избегаешь, – смехом.

Кёнсу натянуто улыбается, пытаясь избавиться от любвеобильного пса, который трется своим носом о его джинсы, и думает, как бы побыстрее убежать от них. Он мямлит что-то невпопад на вопросы Криса и совсем охреневает от его – к Бэкхёну? Пойдем вместе, мы тоже туда хотели, – пристраиваясь рядом.

Бывают люди, которым не отказать в любом случае, и, кажется, Крис именно из таких.

Кёнсу еще не до конца верит в происходящее, занимая столик в углу рядом с витриной. Он тянет рукава свитера, обнажая запястья, и не успевает что-либо сказать китайцу, который с – я ведь обещал тебе ужин, – покидает их с Чанёлем, направляясь к бару.

Корейцу ничего не остается, как наблюдать за ним, тем более что отыскать его среди клиентов этого заведения не составляет труда - хотя бы потому, что тот выше всех остальных на голову. Кёнсу видит, как Чонин дружелюбно пожимает его ладонь, расплываясь в широкой улыбке, и что-то советует из меню.

Кёнсу начинает отстукивать правой ногой известный ему одному ритм, и вздрагивает, когда Чанёль кладет подбородок ему на коленку.

Да, он по-прежнему немного боится собак.

Крис опускается на стул напротив и говорит о всяком, кореец откусывает сэндвич с беконом и перестает жевать, когда замечает, насколько огромны ладони китайца с таким же ломтиком бутерброда между пальцами.

У заметившего его Бэкхёна really? на все лицо, оценивая его спутника, и в глазах плескающееся not bad, подкрепленное большим пальцем вверх.

До хочется залезть под стол и желательно помереть там же.

 

Снег все валит, словно кто-то потрошит наверху облака, а Кёнсу шаркает ботинками по хрустящим линиям и вредничает, вслушиваясь только наполовину в сказанную речь китайца, акцент которого уже не раздражает. Когда Крис замолкает, он удивленно смотрит в его сторону и ловит на себе теплый взгляд.

В какой-то момент Кёнсу кажется, что он понравился не только Чанёлю, но кореец быстро отметает такую мысль, потому что хватит с меня китайцев - и, как ни в чем не бывало, продолжает идти вперед.

Их тени падают на тротуар, укрытый снегом, и парень в который раз поражается росту соседа. Идущий перед ними Чанёль с любопытством сует нос в каждый образующийся сугроб, затем протирая нос лапой.

Поездка в лифте больше не приносит сюрпризов - Кёнсу только пожимает плечами, нажимая сперва на «5», потом на «6», и делает вид, что так и надо. Он снимает с себя куртку, в которой уже невыносимо жарко, и улыбается, поджимая губы, позволив неуемному лабрадору втиснуться между ними, чем животное сразу же пользуется, начиная принюхиваться к рукаву его «аляски».

Они доезжают до четвертого этажа, когда у Криса – в субботу я должен вылететь в Пекин, поэтому с Чанёлем побудет мой друг, – и Кёнсу совершенно не понимает, к чему он это сказал, потому что вряд ли он пойдет к ним в гости и вообще. Парень слегка раскачивается на пятках и втягивает верхнюю губу, кусая, что не остается незамеченным для китайца, губы которого дергаются в улыбке.

Лампочка оповещает о «пятом», и Кёнсу выходит, но, прежде чем сделать это, у него ровным тоном – в субботу рейсы, скорее всего, задержат из-за плохих погодных условий, будет сильный снегопад, так что готовься, – на что Крис приподнимает брови и усмешкой в уголках губ, – это забота?

Кёнсу замедляет шаг возле своей квартиры, бросает взгляд на Чанёля, сидящего рядом с китайцем, и нет, это совет поменять билет на другой день, – пересекаясь взглядами, а затем для пущего эффекта подкрепляет – я – синоптик, и прогнозы – моя стихия.

Съезжающиеся двери лифта скрывают от корейца довольное лицо парня.

 

#np benjamin francis leftwich – atlas hands

 

Остаток недели стирается мокрым снегом и перепадами температуры, завершаясь сильным снегопадом.

Кёнсу стоит перед окном, грея ладони о керамическую кружку с горячим шоколадом, и отчего-то вспоминает последнюю встречу с соседом. С каким-то непонятным чувством он все-таки надеется, что тот нормально долетел до китайской столицы.

В воскресный день небо затянуто густым слоем серых облаков - последствие ненастной погоды - и Кёнсу не слышит чанёлевский лай в 8:00.

Кореец откидывает пуховое одеяло, вылезая из постели. В клетчатых пижамных штанах и рубашке ему от силы можно дать семнадцать. Он водит щеткой по эмали зубов и зевает, смотрясь в зеркало.

Яичный омлет – прекрасное начало выходного дня, думает Кёнсу, присаживаясь на стул и перемешивая легкий салат из овощей в стеклянной посуде. Он подбирает одну ногу под себя – дурацкая привычка – и пробует первый кусочек.

У него нет каких-либо грандиозных планов, кроме как поваляться перед телевизором за просмотром любимого сериала и просмотреть присланные на почту метеорологические данные, потому что Чондэ хочет отыграться и требует реванша за свой прокол с первым снегом.

Утренние новости сменяются каким-то кулинарным шоу, когда раздается дверной звонок. До перестает размазывать по тосту джем, удивившись столь внезапному событию, встает с места, приглаживая взлохмаченные после душа перед сном волосы, и направляется к входной двери.

Слышится щелчок замочной пружины, и глаза Кёнсу расширяются от вида незваного гостя. Ведь по идее Крис должен быть за тысячу километров от него и никак не перед его порогом, весь помятый, с полопавшимися капиллярами глаз и можно тебя попросить кое о чем? – завершая свой вопрос смачным чихом.

 

Кёнсу оглядывается по сторонам в незнакомой ему квартире и садится на краешек дивана, следя за тем, как китаец возвращается из кухни с рулоном бумажных салфеток. На нем из одежды широкие домашние штаны и куртка, накинутая поверх белой футболки, в которой он спустился к нему. Кёнсу присматривается к китайцу и отмечает, что тот хреново выглядит.

– Прости, я не хотел тебя тревожить, – хриплым из-за ангины голосом, затем запивая таблетку водой из бутылки, стоящей на журнальном столике. – Хань сможет приехать только к завтрашнему утру, а Чанёль со вчерашнего дня не гулял. Я знаю, ты не очень любишь собак…

Кёнсу вопросительно поднимает на него глаза; даже с покрасневшим кончиком носа Крис остается по-прежнему красив, и кореец, не позволяя своим мыслям зайти дальше, встает с мягкого дивана, руками опираясь на свои колени, и я понял, тебе чего-нибудь купить?

Крис отрицательно качает головой, сразу же хватаясь за висок, слегка качается на месте, а затем хрипит в сторону спальни, – Чханёёёль, ко мне, малыш.

Тот не заставляет себя ждать, влетая в гостиную, и с радостным лаем кидается к корейцу, что того все же немного пугает.

Неловкая улыбка трогает сухие губы Криса. Он смешно суетится, собирая своего питомца на прогулку, и гундосит, отчего Чанёль фыркает пару раз в его сторону, облюбовывая левую ногу Кёнсу, который уже жалеет о своем решении помочь соседу.

Крис провожает их с лестничной площадки, завернувшись в теплый плед, а Чанёль никак не усидит на месте от радости предстоящей прогулки. Уже в лифте Кёнсу задумчиво смотрит на него, натягивает перчатки, запихивая в карман специальный пакет для (не)предвиденных случаев (–что? прям вот сюда, и рукой хватать? – брезгливо морщась, на что китаец давится очередным кашлем в приступе смеха) и, поймав на себе любопытный взгляд животного, тихо говорит ему: –мы должны поладить, Ёль.

Но, кажется, у Чанёля свои планы на Кёнсу, и через полтора часа на свежем воздухе парень еле волочит ноги обратно домой, отмахиваясь от попыток собаки зализать его ладонь. Они вместе переходят дорогу; корейцу приходится сдерживать чужого питомца за ошейник, чтобы тот не попал под колеса, и напоследок все-таки заворачивают в аптеку.

Кёнсу тешит себя тем, что любой на его месте поступил бы так же. Не оставлять же, в конце концов, соседа умирать от болезни. Он убирает в карман купленные таблетки и открывает стеклянную дверь, пропуская вперед пса.

Когда они вместе доезжают на лифте до шестого этажа, кореец с каким-то облегчением нажимает на дверной звонок, и кидает обвиняющим – твоя собака – монстр, – наблюдая, как Чанёль бросается к своему хозяину. Крис выглядит еще хуже, чем до их ухода, и вяло улыбается. Он медленно моргает, и Кёнсу явно видит опухшие со сна веки, из-за чего становится немного совестно.

Парень переминается с ноги на ногу, не зная, куда пристроить себя в чужой прихожей, и вытаскивает из кармана бумажный пакетик, протягивая соседу. От него не скрывается подозрение, мелькнувшее на лице Криса, и только тогда до Кёнсу доходит, что тот пакет, который дал ему китаец перед выходом, почти идентичен с тем, что дали ему в аптеке.

Он кусает щеку изнутри, чтобы не рассмеяться, подходит ближе, раскрывает чужую ладонь, отмечая, что она горячая, и торжественно впихивает принесенное – мы славно погуляли. Крис приподнимает правую бровь, косясь на сверток в руке, и на его лице отчетливо читается – ты серьезно? Но Кёнсу опережает его вопрос – не беспокойся, там лекарства, – с последующим смехом, отчего проявляются еле заметные ямочки на щеках и подбородке.

Крис смотрит на него дольше положенного, и Кёнсу замолкает, чувствуя непонятное смущение, быстро разливающееся под кожей. Это больше всего похоже на внезапное потепление со всеми вытекающими последствиями. Парень одергивает себя за столь глупое сравнение и пятится назад к входной двери.

– Я пойду, у меня там, – непонятно взмахивая рукой, – завтра с утра на работу.

Кёнсу снова натыкается на его взгляд, и внутри режет чем-то острым, потому что вспоминается такой же – только другого человека. Он чуть хмурит брови, собирая складочки морщин на переносице, и теряется от внезапного – я должен угостить тебя хотя бы чаем, – ероша ладонью волосы на затылке, – в знак благодарности.

Кёнсу видит, как китаец, слегка сгорбившись, отходит к арочному проему, ведущему в гостиную, останавливается, чтобы прыснуть в нос спрей против насморка, и ты идешь или как?

 

Как оказалось, чай закончился, и им пришлось довольствоваться порошком какао в маленьких пакетиках, надпись на которых утверждала, что это очень вкусно.

Кореец присаживается на стул и по привычке убирает одну ногу под себя, что не остается незамеченным для Криса.

Для Кёнсу очень странно и непривычно сидеть с почти незнакомым человеком, поэтому он думает молча выпить предложенное и уйти. Но Крис решает за них обоих, начиная разговор с какой-то банальности о личных вкусовых предпочтениях, и рассказывает о себе так, словно До – его давний друг, волею судьбы выпавший из его жизни на несколько долгих лет.

Парень немного удивляется тому, что Крис рисует и причем превратил свое увлечение в вполне прибыльное дело. Его глаза выразительно увеличиваются, и ты выглядишь сейчас лет на пятнадцать, – хриплым смехом. Китаец говорит, что рисовать иллюстрации к детским книжкам – это интересно, и обещает показать только пару своих работ, так как вся его коллекция осталась на родине.

Когда Чанёль приносит, зажав в зубах, какую-то игрушку, Кёнсу видит, как Крис незамедлительно склоняется над ним, проводя широкой ладонью по его голове, и не наигрался еще, малыш?

Кореец думает, что Крису надо запретить говорить «малыш», и его передергивает от непонятной смеси чувств. Он поспешно встает, задвигая стул, приглаживает волосы, замечая искреннее недоумение на лице китайца, и бормочет что-то типа ужепоздномнепоравыздоравливай.

Крис успевает выйти из кухни, когда Кёнсу уже накидывает на себя куртку, и останавливает его хриплым – Кёнсу, – парень оборачивается к нему; сосед выглядит донельзя уютным в шерстяных носках, которые До только замечает, и вязаном свитере, – спасибо за "сегодня", – мягкой улыбкой и таким взглядом, что внутренний термометр резко подскакивает на несколько единиц.

Кёнсу почти вылетает из чужой квартиры.

 

#np benjamin francis leftwich – maps

 

Утро понедельника разукрашивается морозным узором на окнах, и Кёнсу капризно ныряет под одеяло, зная, что на улице помимо кусающей температуры еще и холодный ветер. Но спустя двадцать минут ему все же приходится собираться на работу.

Выйдя на лестничную площадку, парень притормаживает возле лифта. Посмотрев по сторонам, он вытягивается в сторону лестницы, ведущей на шестой этаж, потому что время уже за 8:00, а Чанёля не было слышно. Он преодолевает пару ступенек, когда поднявшийся лифт с лязгом оповещает о себе. Это возвращает Кёнсу к реальности, в которой уже через полчаса он должен быть на работе. Кореец чертыхается и, резко разворачиваясь, успевает войти в движущуюся коробку.

Такси успевает довезти его вовремя, а улыбка Чондэ такая же очаровательная по утрам, и в глазах искры от предстоящего реванша. Но на всю следующую неделю нет никаких глобальных изменений, и Кёнсу пожимает плечами за чашкой эспрессо из автомата, мол, не моя вина, уносясь мыслями далеко, где невкусное какао и по-домашнему теплый сосед.

Он рассеянно толкает тележку в супермаркете, не совсем понимая, что забыл тут, ведь холодильник дома ломится от купленных продуктов, и, проходя мимо полок с чайными запасами, притормаживает, задумчиво уставившись на коробки/пакетики с разными вкусами.

Кёнсу кажется, что он делает нечто противозаконное, когда все-таки выбирает малиновый, ананасовый и грейпфрутовый вкусы сразу, а затем, недолго думая, смахивает с полки и пачку печенья, пустую упаковку из-под которого Крис с извиняющимся видом вчера отправил в мусорное ведро.

Дорога до дома освещается гирляндой огоньков, протянутых по всем фонарным столбам и веткам деревьев, и Кёнсу старается оттянуть время. Он даже присаживается на лавочку, чтобы позвонить Чондэ, но услышанное – Кёнсу? – голосом Исина заставляет его разжать пальцы и чуть ли не выронить свой телефон. Он быстро говорит что-то типа все нормально и нет, не срочное, приятно провести вам время, и быстро скидывает звонок, неверяще уставившись на фотографию Чондэ в контактах.

Кажется, после двух лет штурма «натуральности» китайца, тот все-таки сдался на милость победителя.

Кёнсу ухмыляется, убирая телефон в карман пальто, и замирает, смотря в раскрытый пакет, откуда на него «взирают» упаковки чаев и печенья.

Когда четвертый этаж остается позади, До колеблется и, не выдерживая, быстро нажимает на «5» – двери лифта с недовольным лязгом открываются. Он поспешно выходит, словно боится передумать, а движущаяся коробка поднимается дальше, чтобы наконец-то достичь своего первичного пункта – шестого этажа.

Кёнсу устраивается на диване с яблоком в руке и пытается сконцентрироваться на любимом сериале, но ‘зачем-я-вообще-купил-все-это’ одиноко лежит на кухонном столе, воруя его внимание. Он переключает каналы, не зная, чем занять себя после часового просмотра, и кидает взгляд на настенные часы, на которых 20:02 – не совсем поздно, чтобы просто по-соседски зайти и избавить себя от обремененности.

Он барабанит пальцами по дубовой столешнице, раздумывая, как бы лучше объяснить свой внезапный порыв, и, не придумав ничего толкового, решает сориентироваться на месте, очень надеясь, что ему никто не откроет, ведь Крис болеет и наверняка уже давно в постели (Кёнсу передергивает плечами, потому что при ‘Крис’ и ‘постель’ совсем по-ненормальному начинает гореть под кожей).

В любом случае, он всегда может оправдаться тем, что соскучился по Чанёлю.

Один лестничный пролет кореец решает пройти в домашних тапках и немного нервно сжимает края пакета, нажимая на дверной звонок. Ему совсем не нравится ощущение колотящегося сердца под ребрами, а после счета до десяти в уме, он с явным облегчением на лице разворачивается в сторону ступенек, как вдруг резко распахивают входную дверь. Кёнсу приходится отпрянуть на шаг назад, чтобы не быть снесенным.

– Хань, где носит твою оленью задницу? – слышится немного раздраженным басом в метре от него.

Кёнсу приходится задрать голову, чтобы рассмотреть незнакомца, открывшего ему дверь. Рыжая шевелюра, торчащие уши, оголенные руки в вырезе майки принадлежат вовсе не Крису.

– Упс, ошибочка, – парень быстро стирает с себя напускное негодование, расплываясь в широкой улыбке, и с интересом начинает рассматривать До, что совершенно не нравится последнему, а затем, не давая ему вставить ни слова, зовет китайца.

Кёнсу хочется остановить время и телепортироваться обратно к себе в квартиру, потому что то, что он видит, ему вовсе не нравится, и от этого отдает желчью разочарования где-то в области грудной клетки.

Кореец старается не смотреть на растрепанного со сна соседа в темно-синем кардигане, застегнутом только на средние пуговицы, и на его выпирающиеся ключицы в вырезе белой футболки. Он ловит на себе удивленный взгляд Криса и мысленно благодарит Чанёля, просунувшего морду между ног двух парней, потому что все-таки вспоминает, зачем он заявился к нему.

– Кёнсу? – немного удивленным голосом китайца, которого сразу же перебивают:

– Я соскучился по Чанёлю, – быстро-быстро, словно в оправдание, отчего стоящий рядом с Крисом незнакомец заметно оживляется, – и вот, – вручая ему в руки принесенный пакет, – тут чай и печенье… для твоей собаки.

Кёнсу видит, как губы Криса складываются в мягкую улыбку, и переводит все свое внимание на стоящего рядом с ним парня после – о, Боже, ЕДА! – с громким восклицанием, вырывая из рук хозяина квартиры принесенное добро.

Крис негромко смеется, хрипотцой раздражая чувствительный слух, и с минуту на минуту должен приехать Лухань… останешься на ужин? Кстати, это тоже Чанёль, – кивая в сторону удалившегося с добычей парня.

Чанёль – тот, который лабрадор, – сразу же жмется к шагнувшему в чужую квартиру корейцу.

 

#np benjamin francis leftwich – more than letters

 

Лухань появляется через двадцать минут с коробкой пиццы для голодного Чанёля и с двумя внушительными пакетами продуктов - за этот короткий отрезок времени Кёнсу успевает узнать от неугомонного Пака, ублажающего желудок хрустящими печеньями, что Крису – двадцать четыре с хвостиком, из которых десять лет они прожили рядом, кроме последних двух, так как другу пришлось переселиться в Пекин из-за договора с одним издательством, и этому болвану вздумалось завести собаку и назвать ее в мою честь, – когда Крис уходит в спальню, чтобы притащить сироп от кашля.

Кёнсу думается, что Чанёль–лабрадор и Чанёль–друг–Криса действительно похожи друг на друга неиссякаемой энергией и даже ушами.

Он переводит взгляд на удобно примостившуюся близ его ступней собаку и отвлекается на появившегося в комнате Криса, у которого – Пак, встретишь Ханя? Он уже подъехал, – многозначительным взглядом, на что парень поднимается с дивана, не забывая о коробке с лакомством и мог бы просто сказать, что хочешь остаться с ним наедине, – чеширской улыбкой, затем подзывая к себе собаку – пойдем, друг, нам тут не рады.

Крис присаживается напротив Кёнсу, морщится от сиропа, говоря, – этот дурень весь день лечил меня травами, – и хватается за пару бумажных салфеток, – медицинский по нему плачет.

Кёнсу чувствует себя неловко, словно он подсмотрел за чужой личной жизнью, и сжимает пальцами рукава своей водолазки, оттягивая, под внимательным взглядом китайца, которому, кажется, доставляет так смотреть на него.

В комнате на несколько долгих секунд воцаряется тишина, и До мысленно ругает себя за то, что никогда не умел непринужденно начать любые разговоры. Парень вытягивает ноги, гипнотизируя кончики своих теплых носков, которые ему подарила пятилетняя племянница на прошлое Рождество, и думает, какого чёрта он забыл снять их перед выходом, потому что давно ведь не фанат Пороро.

Кёнсу слегка хмурится, пошевелив пальцами ног, и понимает, что немного забылся, буквально почувствовав улыбку Криса. Он быстро опускает ладони на свои колени, с преувеличенным интересом осматривая интерьер гостиной, ведь в прошлый раз он даже не обратил внимания на ту занимательную картину на стене, и все же возвращается обратно к сидящему напротив соседу.

– Как ты себя чувствуешь? – предательски дрогнувшим голосом и понимаем того, что китаец за все время не спускал с него глаз.

Крис медленно встает со своего места, игнорируя его вопрос, и подходит к нему. От него пахнет шампунем и немного лекарствами, и корейцу становится не по себе, когда он ловит себя на мысли, что не против подойти поближе, чтобы поглубже вдохнуть его запах.

– Нормально, как видишь, я еще жив, – смеется Крис, наклоняясь к журнальному столику и забирая несколько грифельных карандашей и блокнот в кожаном переплете. – Пойдем, я покажу тебе свою коллекцию.

Кёнсу ничего не остается, кроме как проследовать вслед за ним.

Рабочим местом соседа оказалась спальня, и кореец удивляется творческому беспорядку на деревянном столе, поставленном так, что можно было наблюдать за шумным Сеулом через стекла двух огромных окон. Он с интересом смотрит на выстроенный ряд резиновых ластиков в форме angry birds и трогает кончики беличьих кисточек в том, что больше напоминало большую кружку, нежели подставку для них, пока Крис шарит в картонных коробках возле длинного стеллажа в поисках детских книжек.

Его губы дергаются в улыбке, когда китаец рассказывает, как ему пришлось гоняться по всей квартире за Чанелём, которому пришлись по вкусу его эскизы для одной истории, а сроки уже поджимали. Кёнсу внимательно рассматривает нарисованные соседом иллюстрации, поражаясь воздушности и легкости, и задерживает дыхание, потому что Крис замолкает, оказываясь слишком близко, и смотрит так, что бешеный стук его сердца должны были услышать даже Исин с Чондэ на другом конце города.

Но это длится недолго, потому что хлопок входной двери и негромкий лай оповещают о возвращении Пака, Ханя и Чанёля.

От Кёнсу не ускользает сожаление, промелькнувшее на лице китайца, и он облегченно выдыхает, проводив взглядом Криса, покинувшего спальню с – я на минутку.

Он опирается о край столешницы ладонями, чувствуя какое-то неконтролируемое смущение. Взяв себя в руки и одернув от непрошенных мыслей, парень разворачивается к рабочему столу и, помимо оставленной Крисом стопки книжек, видит распечатанные листы с рассказами для маленьких, скрепленные цветными скрепками по страницам. До удивленно замирает, отодвинув в сторону одну из них, потому что под надписью “Кроха По и его собака” – его нарисованная мини-копия в красном шарфе, совсем как в первый день их встречи, а в собаке нетрудно угадать питомца соседа.

И это настолько неожиданно и приятно, что Кёнсу теряется в своих смешанных чувствах. Он поспешно прячет обратно под листы нарисованный эскиз, услышав шаги за дверью, и выходит из спальни вслед за жующим кусок пиццы Чанёлем, которого послал за ним Крис.

Лухань оказывается другом детства Криса и, несмотря на то, что всего лишь два с половиной года назад переехал в Сеул, хорошо говорит на корейском, а еще очень вкусно готовит, чему неимоверно рад Чанёль, пихая в рот все подряд и жалуясь на хозяина квартиры – он меня голодом морил, – укоризненно тыкая в сторону Криса палочками.

– Кажется, ты забыл, зачем сюда явился, – смеется китаец, подкладывая тихо сидящему Кёнсу добавки, – он меня пытался угробить настойкой какой-то вонючей травы, которую… у кого ты ее купил, напомни, Ёль?

– У пфомафа.

Хань откладывает в сторону салфетку, смотря на долговязого парня, и Кёнсу отчетливо чувствует, что что-то между ними есть, потому что так смотрят только тогда, когда любят.

– У монаха, – еще раз повторяет Пак, отпивая из бокала с вином, а затем пускается в свою историю о том, как он заблудился в Токио, убегая от фанаток, которым вздумалось следить за ним. И Кёнсу наконец-то понимает, почему его лицо показалось ему таким знакомым - ведь на витрине продуктового магазина рядом с его работой стоит картонная фигура этого парня с электрогитарой наперевес, рекламирующего кока-колу.

Когда все поднимаются из-за стола, Крис отрицательно качает головой, как бы говоря даже не думай, заметив, как кореец потянулся за соседней тарелкой, чтобы помочь убраться, и чанёлевское – идите, отдыхайте, мы приберемся тут, – звучит как благословение.

– Пак был сегодня болтлив, как никогда, – улыбается Крис, пропуская вперед Кёнсу. И от теплоты в его голосе внутри парня все заходится колючей метелью, а выражение лица меняется.

На какой-то миг До кажется, что это ревность.

Он сводит брови на переносице, запутавшись в своих чувствах, и пропускает момент, когда китаец опускается рядом с ним на диван, облокотившись о мягкую спинку, и не придумывай себе ничего, между нами ничего не было, – после недолгого молчания.

И без того огромные глаза корейца распахиваются еще больше, а Крис тем временем продолжает – хотя нет, мы попытались, у нас ничего не получилось, а потом случился Лухань, – неотрывно следя за реакцией Кёнсу, – признаюсь, вначале я чувствовал себя отвратно, даже уехал из страны, но через год все улеглось, и мы начали снова общаться, потому что отказаться от таких друзей, как они, может только дурак, а Чанёль для меня все же больше друг, нежели любовник, – пожимая плечами, – хоть дело до постели так и не дошло, – последующим смехом.

Кёнсу охреневает от такой откровенности и, не зная, что делать, подскакивает с места, напугав примостившегося рядом на ковре лабрадора. Он быстро-быстро говорит что-то типа уже поздно, я пойду, работа, пятится к входной двери, краем глаза увидев, как Лухань возле посудомоечной машины притягивает к себе за подбородок Чанёля, целуя, и оказывается на лестничной площадке с бешено бьющимся сердцем.

Парень быстро переступает через ступеньки, спускаясь на свой этаж, и уже открывает дверь своей квартиры, когда его разворачивают, чтобы секундой позже впиться в губы поцелуем. Теплые ладони Криса придерживают его лицо, не позволяя оторваться от своих губ, и Кёнсу почти теряет себя от столь близкого контакта. Выпитое вино тоже дает о себе знать, затуманивая разум и подкашивая ноги в коленях, хотя тут дело явно не в этом. Он с тихим стоном отходит к стене, позволяя прижать себя чужому телу, и отрезает все пути к отступлению после – я не хотел недомолвок между нами, – выдохом в мгновенно припухшие губы и вглядываясь в выразительные глаза напротив.

– Завтра я улетаю в Пекин с Луханем, – в голосе Криса слышна хрипотца, и у Кёнсу предательски пылают кончики ушей. – Успею вернуться только к Рождеству. Обещай мне, что подумаешь насчет нас.

Кёнсу успевает умереть и возродиться дважды, а затем снова умереть, когда, взяв с него обещание еще одним поцелуем, китаец поднимается к себе.

 

Утром он обнаруживает на своей двери записку, где номер телефона, размашистое – каждую секунду до твоего звонка буду доставать Луханя, – и его нарисованная фигурка с торчащим листиком и черенком на голове, а под ней:

ты очаровательно краснеешь

Кёнсу мысленно желает Луханю тонны терпения и совершенно по-дурацки улыбается.

 

#np sam smith – stay with me

 

Кёнсу решает отправить Крису сообщение после работы, возвращаясь домой, когда обязательно пойдет хрустящий снег и везде загорятся гирлянды.

От Чондэ не скрывается приподнятое настроение друга, и тут же на До сыпятся самые нелепые предположения из всех, что вообще можно придумать.

Парень хохочет в голос, проводя мониторинг, чем привлекает к себе внимание проходящих мимо их отдела работников, и поправляет чуть съехавшие в сторону очки, чтобы рассмотретьидеальную задницу Исина, который ксерокопировал подсчеты. Кёнсу видит, с каким одухотворенным лицом поворачивается к нему Ким, и усмехается, возвращаясь к монитору с данными.

Чондэ еще минуты три стоит в прострации, а кореец буквально слышит его мысли, потому что два засоса за расстегнутым воротником рубашки говорят о многом.

– Хей, – Кёнсу тычет ему в бок тупым концом карандаша, – через полчаса надо отправить прогноз для телеканалов, спустись уже на землю, – не скрывая насмешливой улыбки.

 

Вечером действительно падает снег, словно кто-то наверху раскромсал куски пенопласта, а тяжесть телефона в кармане пальто напоминает о Крисе. Кёнсу останавливается рядом с фонарным столбом и задумчиво прикусывает верхнюю губу, затем быстро набрав короткое “надеюсь, Лухань еще жив”, отправляет. Не проходит и минуты, как к нему приходит ответ:

спрятался от меня в туалете

Кёнсу не успевает подумать даже о следующем сообщении, потому что экран телефона загорается требовательным звонком с безликим контактом, и корейцу кажется, что фотография Криса идеально смотрелась бы в иконке. Он проводит замерзшими пальцами по сенсору, пытаясь стереть упавшие снежинки, и нажимает на ‘ответить’.

– Думал, ты забыл обо мне, – слышится с другого конца и радостный голос Луханя фоном – ну, наконец-то! Дай мне теперь нормально поспать.

Нет, Кёнсу ни капельки не стыдно.

Крис рассказывает о том, что Чанёля забрал к себе Пак, и как лабрадор не давал себя увести, а еще смеется, вызывая мурашки вниз по позвоночнику Кёнсу, который с легким удивлением замечает, что уже оказался около здания своего дома.

Он прощается с ним и совершенно по-детски пинает носком ботинок слой пушистого снега.

Вторник начинается с прогноза погоды и пожелания Пак Юры, а Кёнсу прячет телефон куда подальше, чтобы ненароком не соблазниться, ведь, скорее всего, по утрам у Криса голос… Он передергивает плечами, отгоняя странные мысли, и обнаруживает капли клубничного джема, стекшие с хрустящей корочки тоста, который он держал в руке, на поверхности стола.

В среду на удивление солнечно и в глазах буквально искрится от кристально белого снега, покрывшего столицу за ночь. Чондэ за ланчем уверяет, что Кёнсу искрится не меньше, добавляя в порцию Исина кусочки жареной говядины, на что тот благодарно кивает и он просто влюбился, – втянув губами особенно длинную лапшу, – совсем, как ты в меня при первой встрече, – он выглядит смешно с довольным выражением лица и надутыми от еды щеками.

В четверг, когда тротуар слишком скользкий под подошвам ботинок, а багет торчит из бумажного пакета, До ловит себя на мысли, что скучает по Чанёлю.

И, кажется, стоит полюбить собак.

 

В пятницу обещают переменную облачность и –18 ртутного столба днем.

Кёнсу сидит в “At K&B” за чашкой макиято, и ему внезапно хочется сэндвичей, которые они в прошлый раз ели здесь с Крисом, а мимо проходящий Бэкхён присаживается напротив, предлагая свежие круассаны и деловито интересуясь – а кто это был с тобой в тот раз? – временами парню кажется, что Бён похож на милого щеночка.

– Его Крис зовут, и у него есть два Чанёля и один олень.

– Как у Санты? – смеется Бэкхён и откусывает кондитерское изделие.

 

Снег все валит хлопьями за окнами, и Кёнсу никак не может заснуть. Завтра уже Рождество, а от предрождественского настроения не остается и следа, потому что короткое ‘рейс задержали’ в принятых сообщениях заставляет его беспокоиться.

Он заваривает себе кофе, поудобнее устраивается на диване и бездумно щелкает каналы, где в основном шоу с глупыми шутками и закадровый смех, что неимоверно раздражает.

Когда стрелки часов пересекаются на единичке, Кёнсу заканчивает украшать искусственную елку, которую не доставал уже в течение двух лет. Кореец смотрит на блики зажженных огоньков, стеклянные шары и чувствует, как с каждым переливом цветов в гирлянде его отпускает.

Ведь у каждого был свой Чанёль или Цзы Тао.

А потом появился свой Крис.

Кёнсу недолго думает, увидев из окна гостиной подъезжающее такси и знакомую фигуру, выходящую из салона автомобиля; минуты, проведенные в лифте, кажутся для него вечностью.

Парень останавливается на миг, чтобы перевести сбившееся от быстрого бега дыхание, а Крис стоит к нему спиной в расстегнутом пальто, занимаясь своей дорожной сумкой, и снег редкими хлопьями ложится на его светлые волосы.

Кореец не чувствует холода, несмотря на то, что вышел в полосатой пижаме и домашних тапочках – совершенное безумство в –27 - и встречается с ним взглядами.

А дальше конечности Кёнсу живут своей жизнью, буквально выталкивая его к Крису, такому теплому и высокому, что его подбородок впечатывается в пуговицу белой рубашки на его груди. Он сильно жмурится, пытаясь унять шум в ушах от гулко бьющегося сердца, и поднимает на китайца глаза, ощутив, как тот обнимает его, укрывая своим пальто, предварительно запустив в карманы руки.

– Я так понимаю, это «да»? – Кёнсу видит, как маленькое облачко пара вырывается из губ Криса, и крепче сжимает пальцами ткань его рубашки.

Он опускает ресницы, видя, как Крис наклоняется к нему, и чувствует, как к его губам прижимаются чужие в поцелуе.

– Зайдем в дом, не хватало того, чтобы ты простудился, – китаец слегка приподнимает руку, приглашая под тепло пальто, и Кёнсу удобнее устраивается по правую сторону от него, говоря –поедем завтра за Чанёлем? Я скучаю по твоей собаке...

 

the end.