Р.): Почему ты рекомендуешь слушать «Burzum» в одиночестве, преимущественно перед сном?
Интервью «без купюр» с Варгом Викернесом для журнала "Terrorizer" (выпуск 217, Декабрь 2011).
Перевел Черный Бояр, спасибо за помощь Deadly Bullet. Оригинальный текст на английском взят с официального сайта Варга Викренса http://www.burzum.org/eng/library/2011_interview_terrorizer.shtml
…
Предисловие: Это интервью было дано для журнала «Terrorizer», но они подвергли его цензуре. Они решили напечатать лишь фрагменты интервью, нарушив тем самым наши договоренности. Поэтому, мы приводим здесь полную версию, «без купюр», которая должна была быть напечатана изначально. Возможно, они и прочие теперь научатся не нарушать договоренности со мной. Если они теперь напечатают интервью, уже неважно, подвергнутое цензуре или нет, или любые фотографии со мной, они сделают это без моего одобрения. Выражаю им свое неуважение и больше не собираюсь сотрудничать с этим журналом. Они пожинают что посеяли. (Варг Викернес)
…
Робин): Обстоятельства, в которых мы встретились прошлый раз, сильно отличаются от тех, при которых мы общаемся сейчас: ты вышел из мест заключения. Кем был тот Варг Викернес с которым я тогда познакомился?
(Варг Викернес): Ну. Это был я, только моложе. Ты познакомился с более пытливой, ищущей, яркой версией меня, но в то же время и более невежественной, менее реалистичной и гораздо более злобной версией, я полагаю.
Р): Ты сказал, что в определенной степени пребывание в тюрьме было полезным, потому что ты мог вести исследования для написания своей книги «Магия и Религия в Древней Скандинавии». Но так как ты отказался от тюремной работы, это значит, что из суток ты проводил 23 или все 24 часа в тюремной камере. Какой эффект такое длительное пребывание в одиночестве оказало на твою психику?
(В.В.): Некоторые переносят изоляцию очень плохо, и таких в тюрьме хватало, самые экстремальные примеры, это когда люди поджигали себя в камере. Остальные переносили изоляцию нормально. Я принадлежал к последней группе, и для меня это было не таким уж испытанием, и я не думаю, что это оказало какой то существенный эффект на мою психику.
Р.): Тюремный опыт же должен оставлять какой-то отпечаток. Как он изменил тебя?
(В.В.): Извиняюсь, что вынужден разочаровать тебя, Робин, но все это дела давно минувших дней. Я провел 16 лет в тюрьме и не хотел бы тратить время своей свободной жизни на разговоры вот об этом, и даже на то чтобы думать об этом. Да, дерьмо случается. Справляйся с этим, преодолевай и двигайся дальше. Я оставляю все это жалобное нытье и причитания «избранному народу» вместе с их Стеной Плача.
Р.): Во время моего визита, я был также изумлен снисходительностью норвежской тюремной системы (по сравнению с той же системой США): посещения супругов, возможность покидать тюрьму, максимальный срок в 21 год за любое преступление. Что ты думаешь об этом?
(В.В.): Все тюрьмы и тюремные системы имеют свои про и контра, в сравнении с другими тюрьмами и тюремными системами. В Норвегии у нас долгое время не было серьезной преступности, благодаря тому, что у нас весьма гомогенное население, и в жестких мерах не было необходимости, но, конечно же, это меняется. Тюрьмы в наши дни переполнены криминализироваными мусульманами. Они составляют лишь 7% от населения, но в некоторых тюрьмах их количество уже достигает 93% и со временем все становится хуже и хуже. Так что, я думаю, что тюремная система здесь нуждается в изменениях. Все что уважают мусульмане это насилие или угроза насилием. Со временем наивные норвежцы должны это понять
Я не трачу много времени на размышления над всем этим. У меня есть гораздо более важные занятия. Цивилизация катится в пропасть, все быстрей и быстрей. Нет смысла в том, чтобы пытаться чинить сломанную мачту или перекрашивать палубу, когда весь корабль уже на краю бездны. Наша лучшая надежда, что корабль затонет еще до того, как все это зайдет слишком далеко.
Точнее, это ваша лучшая надежда. Лично я уже давно спрыгнул за борт и плыву назад к берегу, к большой земле. Чтобы вы, парни, не делали на борту этого корабля, меня это уже не волнует. Адьос Амигос!
(Р.): Когда мы познакомились, я также был удивлен твоими познаниями в Европейской\Скандинавской истории и религии. Я не понимаю эти атаки на христианство, через поджоги церквей. Прекрасные образцы архитектуры и зодчества были уничтожены. Что ты на это скажешь?
(В.В.): Знаешь, это, возможно, переходит границы или что-то из разряда «неполиткоректного» мнения, но все же: не важно насколько они «красивы», «роскошны» и «замечательны», эти мечети мусульманских захватчиков, построенные здесь, в Европе. Большинство из нас, европейцев, хочет, чтобы они исчезли. Нам, извиняюсь за мой французский, вообще насрать на то, «красивы» они или нет. Просто снесите их и выкиньте их строителей из Европы. Pronto!
Большинство европейцев согласится со сказанным.
Как бы то ни было, но ведь и церкви не исключение. Это всё храмы захватнических сил, и синагоги, конечно, тоже. Нам промывали мозги тысячи лет, заставляя думать, что они часть нашей культуры, но это ничего не меняет. Эти строения по прежнему анти-европейские расистиске центры поклонение чуждому (еврейскому) фальшивому богу.
Конечно, большинство из них, это красивые здания, спроектированные талантливыми архитекторами, ну и что? Разве меня должно заботить, что меч кромсающий мой народ это богато украшенный, ценный ятаган или инкрустированный золотом меч крестоносца, с огромным драгоценным камнем в рукояти? Я в первую очередь должен защищать себя, не давая никакого карт-бланша жидовствующим убийцам моей расы, только на основании того, что их оружие так смертельно красиво или потому что они делают это уже на протяжении тысяч лет!
О чем многие забывают, это то, что мы обычно сносим старое для чего-то нового. Это, возможно, прозвучит как натянутое заявление для многих из вас, но мы можем начать воздвигать прекрасные строения снова. Вы знаете, нам не обязательно строить только эти серые здания, что мы строили последние 100 лет. Если вы хотите построить что-то по истине замечательное, просто сделайте это. Что вас останавливает?
Чтобы подытожить; Я не вижу никакого разрушения красоты, когда кто-нибудь взрывает, сжигает или сносит церковь, синагогу, мечеть (или банк). Но я вижу сатанинский храм, исторгнутый с нашей священной языческой земли; из Европы
И если какие то христианские невежды начнут протестовать против этого, то пусть ответят: что вы делали с нашими храмами, когда пришли в Европу? «Что посеете, то и пожнете»
(Р.): Когда я читал твой вебсайт, я был очарован описанием ваших подростковых лесных игр или сражений на дубинках, копьях и т.д. Это так, будто вы возвращались в далекое прошлое, средневековье, когда люди бились за то, чтобы защитить свои земли. Расскажи, пожалуйста, об этом подробнее.
(В.В.): Моя драгоценная жена изучала этот вопрос какое-то время, и нашла много интересных ответов. Тосковать по прошлому это очень по-европейски и она считает что мы тоскуем, потому что были гораздо лучше в прошлом. Ущербная теория эволюции говорит нам обратное, но если вы посмотрите на примеры первого искусства в пещере Шове во Франции, которым 35.000 лет, то оно покажется исключительным по сравнение с искусством ранних средних веков. Древнейшее искусство что мы нашли, оно же и лучшее.
До пещеры Шове им и не нужно было изобразительное искусство, ведь их сознание было столь совершенным. Не нужно было изображать красоту этого мира; им удавалось получить все впечатления просто наблюдая. Они могли, как могут лишь современные люди с синдромом саванта, просто взглянув на небо запомнить расположение всех звезд.
Мы скучаем по тем временам, ведь у нас до сих пор остались эти фантастические гены неандертальцев (мы их видим по светлым волосам, голубым или серым глазам и белой коже), и точно также как вы можете чувствовать фантомные боли на месте отрубленного пальца, мы чувствуем боль в наших поврежденных умах, которые мы повредили, начав смешивать гомо сапиенс и гомо неандерталис, что началось, возможно, около 40.000 лет назад. Это вынудило нас изобрести искусство и делать странные вещи, в попытке воссоздать ту гармонию, что мы не могли больше переживать в опыте.
Увы! Все это было потеряно, как итог расового смешения… и мы все продолжаем, роем этим свои собственные могилы.
Р.): В прошлом месяце корабль викингов, с телом вождя, доспехами и копьем, был раскопан на Шотландском полуострове (на месте захоронения викингов). Что это открытие значит для тебя?
(В.В.): Не так уж и много. Мы уже знаем, что викинги строили свои поселения на многих британских островах, но, возможно, теперь мы сможем узнать еще что-то новое. Время покажет.
Р.): Когда мы познакомились, ты также сказал, что тебе не разрешили повидаться с дочерью (сейчас ей должно быть около 20-ти), и все потому что твои политические убеждение сочли плохим примером. У тебя сейчас уже три ребенка. Как много из своего прошлого ты им раскрыл\объяснил?
(Не ответил)
(Р.): Твоя мама была твоим большим сторонником, например, пока ты был в тюрьме, она писала в газету "Dagbladet" жалобы на то, как обращаются с тобой. Она, похоже, человек с твердыми убеждениями. Расскажи о ней?
(Не ответил)
Р.): Было интересно читать твои рассуждения про то, как устроены альбомы «Burzum» - что песни на них расположены в таком порядке, чтобы звучать как «заклинание». Какое «заклинание» ты хотел наложить на слушателей?
(В.В.): Мы до сих пор можем уловить тот отблеск нашего «атлантидского» неандертальского прошлого, и пробудить те способности, которые позволяют нам творить «заклинания», погружаясь в транс. Если вернуться к гипотезе моей жены, то это то, для чего и создано искусство. И визуальное (картины, фотография, скульптура и т.д.), и основанное на звуках (музыка), и текстовое (книги). И религия тоже основана на этом; надежды на «искупление» «первородного греха» (смешения рас). Если желаете, то вы можете прочитать об этом на сайте www.atala.fr.
Я пытался помочь слушателю войти в определенное состояние сознания, в котором он сможет познать гармонию нашего мира. Если вы любите музыку, то это, возможно, сработает на вас. Если не любите, то не сработает. Все так вот просто. Со мной это работает.
Р.): Почему ты рекомендуешь слушать «Burzum» в одиночестве, преимущественно перед сном?
(В.В.): Ну, я не думаю что музыка «Burzum» подходит для живых выступлений, и представляю, когда создаю свою музыку, что слушатель будет в одиночестве, потому что этот слушатель я сам. В первую очередь я пишу музыку себе, для себя, и я предпочитаю слушать ее лежа на кровати, диване или на земле, в траве. Музыка навевает созерцательность, мечты и видения. Она на мгновение может воссоздать «Атлантиду» (Золотой Век) прошлого в наших умах. Ну, или должна бы. Определенная музыка может. И, по-моему, лучше всего это достигается, когда ты наедине с самим собой. Ничто не отвлекает. Никакого рассеянного внимания и энергии направленной на прочие вещи.
(Р.): Какие чувства у тебя были, когда ты перезаписывал эти песни (для новой компиляции), которые, ты, возможно, не играл до этого уже 18 лет?
(В.В.): Это, конечно, вызвало ностальгические чувства, и когда все было записано, мы стали сводить получившийся материал вместе с Питтеном, и очень живо вспомнили запись оригинального альбома и "Det Som Engang Var". Мы провели много времени за воспоминаниями. Это вернуло воспоминания о том, что когда-то было…
(Р.): Какая песня остается для тебя самой важной для тебя и почему?
(В.В.): «Feeble Screams From Forests Unknown» ("Слабые крики из неизвестных лесов") я думаю, потому что это одна из самых ранних песен которую я написал и потому что она говорит о том, о чём я хочу сказать в целом. Я помню, где я был, когда написал её, где я жил, какова была моя жизнь, с кем я общался, каковы были мои надежды и мечты и так далее, и мне было 18 лет. Почему-то я скучаю по временам, когда мне было 18...
После написания слов для этой песни мне пришлось преодолеть серьезную проблему как автору песен, потому что мне было нечего больше сказать. Это было абсолютно всё. Зачем говорить что-то ещё? В определенном смысле почти все, что я написал с тех пор было тоже самое, только сказанное по-другому. Все это сводится к тому же, что может быть найдено в песне "Слабые крики из неизвестных лесов".