Глядя на крону зеленого дерева

 

На задворках в бедном безрадостном квартале

растет хилое, тонкое деревце.

Я взыскую любви.

Ищу девушку, несчастную душою, что меня полюбит.

Вижу руки ее,

что колышутся сейчас в зеленой древесной кроне.

Там, в вышине,

исходя нежностью, они дрожат от страсти

в жажде снискать мое ответное чувство.

Я прошу подаянья на отдаленной дороге.

Сердце мое, изголодавшись,

отдает сгнившей крапивой и тухлым мясом,

источая слезы.

Сердце, взыскующее любви, безнадежно устало.

Долгое одиночество тому виною.

Это щемящее чувство, бескрайнее, как море.

В кроне хилого деревца,

выросшего на скудной почве у обочины,

мелкие листочки на ветру трепещут.

 

 

Смотрю на море

 

Здесь на берегу трава не растет.

Какой же печальный берег!

Когда смотришь на волны,

кажется, что одна накрывает другую.

Белая вечерняя луна словно плывет меж волнами.

Я смотрю на сосны в безлюдных дюнах,

смотрю на птиц в небе, на корабли в море.

Долго-долго лежу, раскинув руки и ноги.

Взглядом пытаясь отыскать тень ушедшего счастья,

в даль морскую смотрю

по сколько ни зови, оно уже не вернется.

 

 

Унылый праздник любования цветами

 

Издали повеял печальный аромат вишни.

Образуя сплошной покров, распростерлись ветви.

Ослепительно сияет над ними солнце.

Я живу в дальней комнате дома,

где окна плотно закрыты.

Каждый день ем овощи, рыбу, утятину, яйца.

Только, кажется, мясо и яйца слегка протухли —

или все-таки это дух от цветущих вишен?

Этот пряный дух лепестков, слегка сопревших…

Люди в этот час надевают шляпы,

выходят гулять на солнце.

Где-то там солнце ярко светит.

Я же так и сижу один в темной комнатушке,

устремляясь в думах к той пышной цветущей вишне,

к тем юнцам и девицам, что резвятся в горах и долах.

Ах, не там ли то, что зовется счастливой жизнью?

Ах, не там ли лучатся радостью лица?!

Там, под сенью вишен в цвету, наверно,

девушки танцуют.

Там, должно быть, мелькают в танце белые руки и ноги,

рукава одежд плывут по воздуху плавно,

там и сям звучат напевы, порой сливаясь.

Это пенье на празднике цветов — как свирель из вишни,

приглушенно звучит, навевая беспредельное унынье.

Прямо к сердцу подкатывают, набухают слезы.

Но какой же жизни взыскует мое слабосильное сердце

в этой комнате, где плотно затворены окна,

и на что устремлен мой взор? О чем проливаю слезы?

Из того прекрасного мира, где цветы повсюду,

аромат лепестков лежалых веет тоскою,

и уныньем сквозит напев вишневой свирели.

 

 

Путь

 

Не спрашивай у меня, кто я.

Имя — не более, чем имя.

Я у Лаоцзы [21]кое-что усвоил.

Поэты гэндайси

Лаоцзы сказал, что мир есть хаос,

эта явь — всего лишь наважденье.

Я присутствую, но меня нет с вами.

Меня нет, но я существую…

 

 

Сидзуо Ито

 

 

Смотрю на луч маяка

 

В темном море блуждает зеленоватый луч маяка.

Как ласково, нежно

он мерцает и плещется

всю ночь напролет на водной глади.

 

Он входит в мою ночь,

привнося новый смысл

в мои печали и желанья,

о которых не рассказать словами.

 

О печали и желанья! Эта нежность

в ночи, где все так бесплотно!

В моей ночи

всю ночь напролет

блуждает луч маяка зеленый.

 

 

Сверчки в саду

 

Я вернулся домой.

Сверчки верещали близ дома.

Собираясь писать стихи,

достал бумагу,

вывел несколько строк и остановился.

Вдруг подумалось

обо всей прожитой жизни.

Голова закружилась,

нахлынуло странное чувство.

Сверчки верещали…

 

 

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru

Оставить отзыв о книге

Все книги автора

[1]Произведения поэтов танка приводятся по книге Собрание современных танка // Большая серия современной японской литературы. Т. 94. — Токио: Тикума сёбо. — 1973. (Здесь и далее — прим. перев.)

 

[2]Нара — столица японского государства в VIII в., и по сей день в городе сохранилось множество храмов.

 

[3]Гора Касуга — невысокая гора в пределах древней столицы Нара.

 

[4]Подбел (Andromeda) — род вечнозелёных кустарничков семейства вересковых. Цветет белыми цветами.

 

[5]При крупнейшем синтоистском храме Касуга-тайся в г. Нара живут священные олени, которые свободно разгуливают по окрестностям

 

[6]Бодхисатва Каннон — божество милосердия в буддийском пантеоне.

 

[7]Край Ямато — фигуральное название древней Японии, связанное с названием центральной провинции Ямато.

 

[8]Рёкан — постоялый двор или маленькая гостиница японского типа.

 

[9]Павловния (Paulownia), или Адамово дерево — быстрорастущее субтропическое дерево высотой до 15 м. Получило название по отчеству дочери императора Павла I, красавицы Анны Павловны (1795–1865).

 

[10]Произведения поэтов хайку приводятся по книге: Собрание современных хайку // Большая серия современной японской литературы. Т. 95. — Токио: Тикума сёбо, 1973

 

[11]Дзамбоа — дерево из породы цитрусовых с огромными плодами, напоминающими помело.

 

[12]Маринованная слива — излюбленная приправа японской кухни.

 

[13]Коленца бамбука «музыкально» потрескивают в огне.

 

[14]Сайгё — великий японский поэт танка XII в.

 

[15]Колокольчик-фурин с полоской бумаги, которая колышется от дуновения ветра, вызывая мелодичный звон.

 

[16]Кваканье лягушек весной на заливных полях в Японии исторически воспринималось как мелодичное пение.

 

[17]«Поле боя» — название живописного луга в гористой части национального парка Никко, поросшего буроватой травой, цветом напоминающей запекшуюся кровь.

 

[18]Гледичия обыкновенная — дерево высотой 25–45 м с плодами в виде бобов в стручках длиной до 40 см.

 

[19]Стихотворение из сборника «Книга Тиэко» посвящено безвременно ушедшей жене поэта, художнице Тиэко Наганума, которая много лет страдала тяжелым душевным расстройством.

 

[20]Стихотворение навеяно впечатлениями от страшного пожара в Токио после Великого землетрясения 1923 г.

 

[21]Лаоцзы (VI в. до н. э.) — великий философ, автор книги «Даодэ-цзин» («О Пути и его манифестации»), ставшей Священным писанием даосизма.