МАРТИРОС САРЬЯН:ПОЭТ КРАСОК

Красная лошадь. 1919

В Советской России Мартирос Сарьян был не просто известным армянским художником, а очень известным. Правда, сейчас уже все не так: мало кто из нового поколения россиян назовет это имя, а из среднего – едва вспомнит. Но для моего поколения Армения и Мартирос Сарьян были неразделимы, и мало кто НЕ знал этого художника. 2015 год для Сарьяна юбилейный: сто тридцать пять лет со дня рождения, но хочется вспомнить его не только поэтому.

Я буду очень субъективна, если выскажу крамольную мысль: просматривая его многочисленные картины, написанные на протяжении долгой восьмидесятилетней творческой жизни, мне показалось, что в какой-то момент художник стал другим, отступился от своего стиля раннего периода. Можно даже определить точное время, когда это произошло – в середине двадцатых годов.

Невольно приходят на ум начавшиеся в это время гонения на творческую интеллигенцию, обвинявшуюся в том числе и в формализме, под рубрику которого попадало все раннее творчество художника. От солнечных, ярких, свежих, жизнерадостно-экспрессивных, почти лубочных декоративных картин, в которых отчетливо видны народные корни, мало что осталось.

Константинополь. Собаки 1910

 

Мартирос Сарьян переходит от раскаленных солнцем и цветом картин к эмоционально сниженным по накалу, из картин уходит простота и непосредственность, действовавшие на зрителя мистически-завораживающе, когда от восторга буквально перехватывает дыхание. Я такого Сарьяна не видела и даже не предполагала, что он мог ТАК писать!!!

Русский авангард Серебряного века, а не Гоген и Матисс, с которыми его любят сравнивать, но Малевич и Кандинский, сделавшие главным героем живописи - цвет. Конечно, резкую смену стиля в середине и особенно конце двадцатых, можно объяснить по-разному, в том числе и тем, что после поездки в Париж Мартирос Сарьян стал использовать больше технику импрессионизма, работу со светом, мелкие мазки и сглаженность контрастов.

Но мне кажется, что не только поэтому. Создается ощущение, что художник постепенно уходит в нейтральные темы и нейтральное цветовое поле: портреты советских деятелей, пейзажи, цветы, в которых прочитывается какая-то осенняя тоска.

Красные цветы 1910

 

Сравнивая ранние картины с поздними, уже не удивляешься тому, что специалисты в своем большинстве называют наиболее известными картины раннего Мартироса Сарьяна:

«Чары солнца», «Финиковая пальма», «Улица. Полдень. Константинополь», «У колодца. Жаркий день», «Идущая женщина», «Египетские маски», «Ночь. Египет», «Константинополь. Собаки», «Фруктовая лавка. Константинополь», «Красная лошадь»,

почти все написанные до сорока лет, до двадцатого года. Объяснение ухода от своей ранней стилистики становится яснее, когда узнаешь, что власти обвиняли его в приверженности формализму и непонятности его искусства народу. Особенно заметно изменение стиля стало после возвращения в 1928 году из Парижа.

 

Цвета потускнели, сочность, лаконизм, резкие контрасты, чистота цвета и солнечность раннего периода, которыми восхищались зрители и специалисты, уступили место потускневшим работам более позднего периода, но сохранился монументализм. Иногда, правда, появлялись яркие картины, напоминавшие ранний стиль, но они не были доминирующими, словно ими автор только напоминал о себе прежнем, говоря: «Я – все тот же, но времена изменились».

Осенний мглистый день. 1928

 

И только когда художник перешагнул свой девяностолетний рубеж, он пишет две потрясающие картины - «Земля» и «Сказка», возвращающие нас к прежнему Сарьяну. Это был его завершающий аккорд, замкнувший творчество Мастера в единый круг, соединивший начало с концом.

Сарьян родился в армянской семье в 1880 году. Семья жила в Нахичевани, что недалеко от Ростова-на-Дону, в Приазовских степях. Отец, владевший небольшим участком земли, построил здесь в сорока километрах от города домик, в котором большая семья (девять детей) и поселилась. Первые годы жизни, несмотря на бедность, стали для будущего художника источником вдохновения и любви к природе, солнцу и свету.

«Перед глазами всё встало в сиянии солнечного света: стройные хлеба вперемежку с травами, покрытыми множеством цветов, над которыми реяли пчёлы и бабочки. Всё это безудержно влекло к себе. Я, очарованный, вошёл в хлебный строй и окунулся в мир, подобный сновидению. Я долго шёл и, уставши, уснул в кустах хлеба, на земле, как на груди своей матери» (Из неизданных воспоминаний).

Сказка. 1971

 

В семь лет мальчик переезжает к старшему брату в Нахичевань-на-Дону, чтобы получить школьное образование. Нахичевань тогда – центр армянской культуры с большой армянской диаспорой, в котором была не только своя армянская школа, но армянская церковь.

Мальчик пел в церковном хоре, а его учителем в школе был будущий католикос Геворг VI. В пятнадцать лет Мартирос окончил русско-армянскую школу, где особенно отмечали его способности в рисовании.

Старший брат показал рисунки Мартироса своему приятелю, выпускнику Московского УЖВЗ, и тот взялся подготовить юношу для поступления в это Училище.

Египетская ночь 1912.

 

В семнадцать лет Сарьян - студент МУЖВЗ, в котором проучится четыре года. Писать картину на диплом он, однако, не стал, решив продолжить образование в мастерской Серова и Коровина.

У них он проучился еще два года. Особенно сильное впечатление производил на студентов Серов, молчаливый и даже угрюмый, но с метким глазом и строгостью в оценке работ своих учеников. Он учил подходить к своим работам профессионально и строго.

Но работы Мартироса Сарьяна этого периода ученические, школьные, в них нет собственного стиля, который выработается только после поездки на Кавказ и Восток: в Турцию, Персию и Египет. Краски первых работ начинающего художника темные и серые. От этой школы, ее серости и темноты ему долго пришлось избавляться.

Портрет Сандухт. 1898

Автопортрет 1909

С поездки на Кавказ в 1904 году начинается совершенно иной Мартирос Сарьян: увидев красоту Кавказа и родной Армении, художник понял, куда надо двигаться и где искать. Все детские впечатления и сказочный мир детства словно ожили и стали реальностью. По возвращении с Кавказа в 1907 году художник создает цикл акварелей "Сказки и сны".

Это был первый самостоятельный опыт, сразу отмеченный специалистами. Нежный, чуть подернутый дымкой пейзаж так не похож на те мрачные ученические картины, которые он писал в училище. Картины участвуют в выставках Саратова (1904) и Москвы (1907). Символический мир акварелей Сарьяна действительно напоминает сновидения, грезы и сказку, пробуждая у зрителя фантазию.

Сказка. Райский сад. Акварель. 1904

 

С 1908 года он отходит от символизма, начинается период реализма и экспериментирования с цветом. Он уходит от прежних темных цветов, заменяя их на яркие, солнечные и экспрессивно-эмоциональные. Среди всех картин, написанных за три года до поездки на восток, особенно выделяется картина «Чары Солнца», написанная еще до знакомства Мартироса Сарьяна с Матиссом, которому приписывается влияние на армянского художника.

Но в «Чарах…» уже все есть: простота сюжета, гармоничное сочетание силуэтов, яркие, чистые и сочные цвета, большие цветовые плоскости, контрастность цветов и символическое обобщение образов. Эти образы во многом шли от древней армянской миниатюры.

Увидев Матисса и Гогена в 1906 году, Сарьян только убеждается в правильности своих поисков. В этот же период появляются такие шедевры, "У колодца" (1908), "У моря. Сфинкс" (1908), «Цветы» (1908), "Автопортрет" (1909), «Гиены» (1909), «Поэт» (1906) и другие.

Чары солнца. 1905

 

Яркая, звучная палитра, лаконизм, гармония красок, точность образов и восточный колорит становятся визитной карточкой художника. Начинается активный период участия в выставках молодых художников ж. «Мир искусства», «Золотое руно», «Голубая роза» и других.

Завершает этот период становления Мартироса Сарьяна как художника поездка на Восток (1910-1913), ставшая для художника настоящим прорывом. В нем словно проснулись все коды Востока, которые он впитал и на которых вырос. Это было не столько узнавание Востока, сколько узнавание себя, своей природы, своей культуры, своих корней.

«У меня была цель – понять Восток, найти характерные его черты, чтобы ещё больше обосновать свои искания в живописи, - писал художник. - Я хотел передать реализм Востока, найти убедительные пути изображения этого мира,… выявить его новое художественное осмысление». («Сарьян об искусстве»).

Улица. Полдень. Константинополь. 1910

 

Сначала была Турция (1910), потом Египет (1911), и наконец, Персия (1913). В планах были Китай, Индия и Япония, но первая мировая войны и революция не дали им осуществиться. В Константинополе он живет два месяца и пишет в основном улицы города, заворожившие его ритмом, яркостью красок и … собаками, которые жили здесь семействами.

Он старался как можно точнее и лаконичней передать палящее солнце и контраст цветов, возникающий в лучах раскаленного солнца. Глубина и объем создавались благодаря контрастным синим цветам. Вернувшись из Константинополя, он выставляет свои картины в Москве на выставке товарищества художников. И поражает всех.

 

Максимилиан Волошин в обзорной статье об итогах художественной зимы 1910-1911 годов с восторгом пишет, что картины Сарьяна стали настоящим открытием сезона, открытием неожиданным и радостным. Художник со своим стилем и своим восточным языком, резко отличающим его от всех прочих художников, в которых был почерк, но не было стиля.

Продавец лимонада. 1910

«В его живописи странно преобразились и турецкие лубочные картинки из Мекки, и элементы татарского цветочного орнамента, и любимые Востоком тона тканей, ковров, изразцов, эмалей, персидских миниатюр.

У европейца эти элементы так и остались бы элементами, а у Сарьяна они органичны, внутренно и живо слиты, и нет возможности их отделить и анализировать. Чувствуется, что он бегло и внятно говорит, но никак не по-русски, а на каком-то определенном восточном языке, который он сам создал».

Третьяковская галерея сразу приобретает картины "Фруктовая лавочка", "Глицинии", "Улица. Полдень. Константинополь", но на выставке были и другие шедевры: «Константинополь. Собаки», «Персиянка», «Улица. Вечер», «Улица. Константинополь», «Константинопольские собаки» и другие.

Собаки. Константинополь. Картон. 1910

Египет стал для художника новым открытием. Его поразила связь времен, древности и современности, а в конечном итоге – дух вечности и бессмертия: ничто и никто не умирает. На этот раз его египетские картины выставляются в Риме (1911):

"Идущая женщина", «Египетские маски», «Ночной пейзаж. Египет». Кроме них Мартирос Сарьян привез из Египта и другие картины: «Улица в Каире», «Пустыня. Египет», «Финиковая пальма. Египет», «Бананы», «Виноград» и другие.

Из Персии (1913) Мартирос Сарьян привез картинки с базара, где жизнь была спокойно и размеренной, почти застывшей в парах кальяна. Но персидские картины создавались уже в Москве, т.к. в самой стране работать было сложно. По персидским мотивам были созданы «Персидский натюрморт», «Персия», « В Персии», «В окрестностях Тегерана» Водопад Абушор около Тегерана « и другие.

Финиковая пальма. 1911

Между поездкой в Египет и Персию была новая поездка в Армению, из которой он тоже привез новые впечатления и новые картины. Свои новые работы художник выставляет в Москве, на выставке «Мира искусства», и в Швеции.

Потом наступил трагический для Армении 1915 год: геноцид, изгнание с исторической родины, убийства, смерти от голода. Художник едет в Армению помогать беженцам.

От увиденного художник тяжело заболел, его увозят в Тифлис в состоянии тяжелого душевного расстройства. Долгая болезнь, от которой его спасает работа и уверенность, что только искусство даст человеку надежду и веру в лучшее.

Персидский натюрморт. 1913

После революции художник сначала живет в Нахичевани, потом, в 1921 году, навсегда переезжает в Армению, где и жил до самой смерти в мае 1972 года. Основной темой творчества Мартироса Сарьяна в эти годы становится Армения: ее пейзажи, деревья, люди, фрукты, цветы. За свою долгую жизнь художник написал почти четыре тысячи картин и большинство - о родной и любимой Армении.

"Во время работы не думаю. Всё что ни рисую, получается Армения. Наши горы, наши ущелья, наши люди, наш свет, наш Арарат. Процесс работы – самозабвение. Вдруг видишь, что-то получилось. Видишь, как частица тебя самого смотрит на тебя. И делаешься каким-то счастливым" - Мартирос Сарьян.

Армения. 1957

Натюрморт

В натюрморте наиболее чисто сохранялись главные ценностные категории живописи – пластика, колорит, гармоническая целостность, что и оправдывало существование натюрморта как жанра самодостаточного.

Вполне закономерно, что интерес к натюрмортному жанру активизируется параллельно с повышением интереса к специфическому языку живописи, несущему некую “непереводимую”, вербально не заменяемую и не выражаемую полностью информацию. Понимать натюрморт – значит понимать живопись.

Натюрморт имеет отношение к коренной специфике живописи, поскольку изображение предметов есть “первичная клеточка” всего сложного организма данного вида искусства. Однако не всякое изображение предметов можно назвать натюрмортом. Одни исследователи подчеркивают их выключенность из природных связей и отношений,[4] другие акцентрируют “искусственность” мира вещей, их “мертвенность”.[5] Думается, следует отметить более общую особенность предметов, составляющих объект натюрморта. Они существуют не безотносительно к человеку, не в системе природы, но в системе “человек – природа”, в системе “культура – природа”. Они, так сказать, уже вступили в контакт – не обязательно для себя гибельный – с человеком, отвечая его разнообразным запросам и потребностям. И человек – как личность – может свободно распоряжаться ими. От степени творческого внимания художника к вещам, к характеру их “взаимосвязи” зависит самостоятельность изображения предметов, что и делает натюрморт суверенным и полноправным жанром.

Ценность самих предметов – лишь предпосылка ценности их образов, созданных художником. Изображенные им предметы не только способны рассказывать о людях, которые сотворили их и с которыми они живут. Они говорят и о самом художнике, как бы запечатлевшем в увиденном самого себя. Ведь и выбор предмета, и манера его изображения выражают личность художника, уровень его культурного развития, его пристрастия, характер. Словом, в «общении» с предметами многогранно раскрывается человеческая сущность.

Сарьян никогда не соглашаясь с тем, что искусство – лишь копия действительности, в какой бы изобразительной и живописной системе она ни закреплялась, и, как истинный живописец, считая, что глаз и зрительное восприятие являются основным инструментом познания этой действительности, он говорил: «Я, художник, - отражаю то, что вижу». Но он не удовлетворяется только этим, ибо «…если это совершается без активной мысли и чувства, это уже не искусство» и добавляет в дальнейшем: «…художник не должен довольствоваться внешним видом предметов, а должен вникнуть в их сущность. Я стремлюсь характеризовать вещи, найти между ними связь, дать им жизнь, изобразить это посредством соответствующих форм и цветов».[6]

Сарьян стремится вникнуть не только в сущность вещей – будь то пейзажи или натюрморты. Он, отмеченный недюженным даром портретиста, стремится проникнуть и в сущность человека, самого лучшего, как говорит он в самом начале воспоминаний, создания природы, в сущность того, чей портрет он пишет!

Учась у природы не только «композиции и живописи в пейзаже», Сарьян искал у нее также и ответа на один из самых основных и серьезных вопросов, волнующих настоящего художника: что нужно для того, чтобы ты сам и твое искусство всегда оставались правдивыми и органичными, как все, что создает она, эта природа – «родная мать и лучший учитель».

Замкнутые круги московской художественной жизни не дают ему нужного удовлетворения и нужных ему ответов. И припервой же возможности он уезжает из городачтобы дышать свежим воздухом природы. Путешествует он много и часто. Больше всего его привлекал Восток. И много страниц, онотводит описанию поездок в Турцию, Иран, Египет. Сарьян уделяет много времени общению с древним искусством Египта, которое, как и искусстводругих народов Африки, сохранились в те времена европейцами лишь в этнографических музеях. Он восхищается цельностью, непосредственностью, точностью древнего искусства. Оно оказывается для Сарьяна живым, современным, действенным. Его порожает органичный и ясный стиль этого искусства.

Его, как проникновенного портретиста, поражает сила портретного искусства Египта. Он находит в нем и глубокую правдивость, которая «…обусловлена стремлением к бессмертию и мудрой философией» всего египетского искусства, и свежесть первого впечатления художника, и точность психологической характеристики.

Но общения с природой остаются для него наиболее драгоценными. Он много путешествует по Армении. И природа Армении – суровая и строгая, в которой так цельно и органично ее собственные создания с ливаются с тем, что было создано армянским народом в его далеком прошлом, поражая его, открываются ему во всей своей цельности, красоте и величии.

 

[1] http://nashasreda.ru/martiros-saryan/

[2] http://nashasreda.ru/martiros-saryan/

[3] http://artpoisk.info/museum/gosudarstvennaya_tret_yakovskaya_galereya/sar_yan_martiros_sergeevich_1880/erevanskie_cvety/

[4] Виппер Б.Р. “Проблема и развитие натюрморта” С.34

[5] Данилова И.Е. Натюрморт – жанр среди других жанров / Натюрморт в европейской живописи XVI – начал.XXв. С.5

[6] Мартирос Сергеевич Сарьян Из мей Жизни. Издательство «Изобразительное искусство». Москва. 1970. С.13