Бог сотворил всё сущее в Мироздании, образовав всё по предопределённой Им количественно-порядковой-матрич­нойМhре.

Всё сущее в Мироздании, если пользоваться терминологией современной науки, — материя в её различных агрегатных состояниях. Ещё раз повторим, что материя и энергия, взаимно переходят друг в друга[100], поэтому в контексте работ ВП СССР термин «мате­рия» (вообще) в самом широком смысле включает в себя и «энер­гию». Термин «материя» в своём частном, более узком значении под­разумевает «материю вообще» в её различных агрегатных состояниях: кристал­ли­ческое, жидкое, газ, плазма, а также полевое и вакуум. А термин «энер­гия» при этом подразумевает «материю вообще» в процессе перехода из одного агрегатного состояния в другие или параметры внутренней динамики материи в пределах качественно неизменного агрегатного состояния.

Если же вернуться к терминологии тех времён, когда наука не знала таких слов как плазма, поле, а вакуум подчас считала пустотой[101], то вся материя разделялась по признаку «видимости — неви­ди­мости»[102] на «грубую» и разнородные «тон­кие материи»; или иначе — на вещество (видимое и осязаемое, телесное) и дух (неви­ди­мое боль­шин­ством людей в обычном состоянии их бодрствующе­го сознания, но иногда видимое, ощутимое и осязаемое при изменён­ных состояниях бодрствующего сознания обычных людей, а кроме того — доступное восприятию людей, относящихся к малочис­ленной груп­пе, которую ныне принято называть «экстра­сен­са­ми»).

В те времена возникла поговорка «нет ве­щи без образа»[103]. Её можно обоб­щить: «нет материи без образа»[104], после чего она станет обратимой в том смысле, что «нет образа без материи, в которой он запечатлён». Т.е. все агрегатные состояния материи предстают перед человеком в тех или иных образах, а кроме того — несут в себе некую внутреннюю образность.

Но неизбежно встаёт вопрос о том, как материальность и образность бытия всего в Мироздании связаны с мерой[105] — опре­де­лё­н­ностью численной, т.е. определённостью количественной и порядковой, в совокупности образующей векторно-матричную определённость, включая и определённость различия правой и левой систем координат?

Слова «размерил мерой» перевода И.Ю.Крачковского суры 25 эквивалентны тому, что Бог придал всему определённый образ, т.е. образовал всё. Поясним это.

Чтобы породить численную определённость пространственной соизмеримости на уровне макромира, потребуется точка, три не совпадающих одно с другими упорядоченных (т.е. пронумерованных) направления, и эталон единичной длины. Это всё в совокупности — мера, порождающая пространство.

В этой системе координат три числа, занимающих первое, второе и третье место в некотором определённом порядке (формате) задают положение точки относительно начала координат. Если в пространственной со­из­меримости назначены координаты множества точек, то они определяют в пространстве образ, будь то множество разрозненных точек, поверхность или объём.

Это — пространственная форма, размеренная в материи-прост­ра­нстве, пребывающей в каком-то агрегатном состоянии (а не в пустом пространстве-вме­сти­ли­ще).

Если задачу придания численной определённости решать по отношению к агрегатному состоянию материи-пространства, это значит, что необходимо придать численные характеристики квантам материи (её структурным единицам), вследствие чего агрегатное состояние материи вне и внутри пространственной численно определённой формы (по одну и по другую стороны границы, задаваемой мерой) может оказаться разным и некий объект проявится в материи-пространстве по признаку различия агрегатных состояний материи внутри и вне ранее метрически заданной пространственной формы[106].

Если же внутри и вне пространственной формы агрегатное состояние материи-пространства одно и то же, то мы придём к афоризму, в разные эпохи приписываемому разным выдающимся скульпторам. На вопрос о том, как он делает свои шедевры, скульптор ответил: “Я беру глыбу мрамора и отсекаю от неё всё лишнее”, — действительно, лучше не скажешь.

Этот процесс отсечения лишнего от глыбы, содержащей в себе пространственную форму, может быть описан численно как программа для работы станка с числовым программным управлением (ЧПУ). Скульптор же действует на основе своего глазомера и мыслит образами, вследствие чего процесс численного соизмерения материи-пространства на уровень его сознания в процессе творчества не выходит, хотя образы его внутреннего мира также содержат в себе численную определённость, как и все прочие. В процессе ваяния, осуществляемого хоть станком с ЧПУ, хоть творческими усилиями человека, образ, объективно уже существовавший как информация в психике (а так же и в программе, порождённой психикой программистов), записанная при помощи некоторого кода, переходит на иной материальный носитель. Разница в том, что в станке с ЧПУ работает один из кодов, порождённых культурой общества, а человек-ваятель творит на основе данного ему Свыше подмножества общевселенского иерархически многоуровневого кода-мhры; иными словами код для станка стал работать только после того, как культура достигла определённого уровня развития, а код-мhра для человека работает издревле с момента появления вида Человек Разумный.

Но после того, как получен скульптурный образ, остаётся вспомнить древнегреческую легенду о скульпторе Пигмалионе и Галатее, которая иллюстрирует процесс изменения численной (количест­вен­ной и порядковой) определённости, обуславливающей агрегатное состояние материи внутри пространственной формы, в результате чего холодный мрамор преобразился в живую плоть, несущую дух, а статуя, соответственно, превратилась в девушку, ставшую супругой скульптора.

И как неоднократно уже в истории говорилось, каждый человек сам по отношению к себе и «неотёсанный мрамор» (либо «гли­на»), и «Пигмалион», и «Гала­тея».

Движение пространственной формы относительно избранной системы координат превращает форму, заданную числами-констан­тами (неизменными), в «вибрации»[107] — мелодию и аккомпанемент, а запись «вибраций» (мелодии и аккомпанемента) в пространстве порождает пространственную форму: это соотношение в культуре цивилизации лучше всего проявилось в граммофонных пластинках с механической записью звука в качестве рельефа спиральной звуковой дорожки на поверхности диска пластинки. Соответственно, афоризм «архитектура — это застывшая музыка» — по существу правильный афоризм; и наоборот — воздействие музыки порождает в психике человека новые для неё образы и вызывает в процесс[108] психической деятельности уже существующие в памяти образы.

Соизмерение одного движения с другим, каждое из которых пред­ставляет собой колебательный процесс с определёнными частотными характеристиками, порождает время; т.е. время — восприятие движения, как изменения одного из процессов относительно второго процесса, берущего на себя роль эталонного процесса[109].

Эти примеры показывают, что численная определённость (коли­чес­твенная и порядковая) и образность мира (естественно, материального) взаимно связаны. Можно привести другие примеры, которые покажут, что также взаимно связаны численная определённость и «мелодии и аранжировки» как в природе, так и обществе. Показать же отсутствие этой взаимосвязи не удастся. И Мироздание (Мир) предстаёт как триединство-процесс[110] материи-информации-мhры:

1. в Мироздании всегда есть материя;

2. всем фрагментам Мироздания свойственны образность (извне видимая и внутренне-структурная) и какие-то вибрации, неотъемлемо связанные с предназначением этих фрагментов, с их специфическими функциями в жизни Мироздания, и эти вибрации представляют собой (несут в себе) объективную функционально целесообразную информацию;

3. и во всём есть мhра, обладающая голографическими (или фрак­та­льными) свойствами (т.е. часть содержит в себе всё, необходимое для воспроизведения целостности) и представляющая собой:

Ø по отношению к материи матрицу её возможных состояний и переходов из одного состояния в другие, а

Ø по отношению к информации — всеобъемлющую систему кодирования информации, т.е. объективного жизненного смысла.

Если при этом вспомнить, что:

· совокупность информации, описывающей характер преобразования входного потока информации в каждом блоке алгоритма, и

· мер (мерил), управляющих передачей потоков преобразуемой в алгоритме информации от каждого блока к другим,

представляет собой алгоритм, а под алгоритмикой понимается вся совокупность частных функционально специализированных алгоритмов, то:

В Мироздании Мhра и информация в совокупности образуют алгоритмику бытия каждого и всех вместе фрагментов Мироздания, т.е. их судьбы (одно- или многовариантные), преемственная совокупность которых представляет собой предопределение бытия Мироздания.

Т.е. в Коране уже более 1300 лет тому назад выражено в явном виде учение о триединстве объективных разнокачественностей материи-информации-мhры — предельных обобщений и первичных различий в Мироздании, и предназначено оно для всех и каждого, а не исключительно для “элиты” тех или иных «эзо­те­ристов». Причём с высказанным в Коране представлением о Мироздании и о его фрагментах как о триединстве-процессе материи-информации-мhры хо­ро­шо согласуются все экспериментальные данные естествознания, хотя при этом некоторые прежние его теории рушатся или, уточняясь, обретают до того неведомый дополнительный смысл.

Поэтому воззрение на Мир как на триединство-процесс материи-информации-мhры, открытое обществу для осмысления на про­тяжении последних уже более чем 1300 лет, — надёжное начало для развёртывания от него личностной культуры миропонимания, доходящего до необходимой в жизни детальности во всех прикладных вопросах.

Если такого рода личностная культура господствует в обществе (эта возможность всегда есть в Мhре — матрице бытия), то такая личностная культура мышления будет (при воплощении этой возможности в жизнь) объединяющей людей, а не разобщающей их[111]. Это так вследствие того, что алгоритмика мышления всех имеет в такой культуре не обусловленные субъективными обстоятельствами:

· во-первых, единое для всех начало — от Бога и,

· во-вторых, общую изначальную направленность — в Мироздание, представляющее собой во всех его фрагментах и целостности триединство-процесс материи-информации-мhры.

При этом, поскольку Мhра бытия Мироздания обладает голографическими свойствами, т.е. любая её часть (частная мhра) содержит в себе всё, необходимое для воспроизведения её (Мhры) полноты и целостности, то миропонимание на основе Богоначального мировоззрения[112] триединства-процесса материи-информации-мhры несёт в себе возможность взаимного согласования и стыковки сколь угодно далеко ушедших друг от друга в своей ветвящейся специализации отраслей Знания, поскольку все истинные знания одинаково имеют общее начало в Боге и проистекают в культуру человечества от Него.

В господствующей же культуре мировоззрение и миропонимание строится не от Бога, а «от себя “любимого”», т.е. представляет собой «отсебятину», обусловленную разными обстоятельствами жизни разных субъектов. Соответственно оторвавшемуся от Бога субъективному началу Мир видится не триединством-процессом, развивающимся в русле Вседержительности, а иным: «субъективное начало — Я-центр-Мира», осознающее себя в пространстве и времени (простра­н­ственно-времен­ной континуум физики ХХ века), которые заполнены материей (в её различных агрегатных состояниях — с точки зрения физики ХХ века; или веществом и духом — с точки зрения древних культур).

Поскольку обстоятельства, окружающие Я-центр и оказывающие на него информационно-алгоритмическое (помимо материально-энер­гетического) воздействие, изменяются не только на протяжении жизни субъекта, но и в течение одного дня, то Я-центричное миро­воззрение и миропонимание разрушается и “выстраивается” заново, отслеживая частотные характеристики воздействия обстоятельств на субъекта — «Я-центр-Мира». Вследствие этого конфликт разных «отсебятин» запрограммирован и протекает как в пределах индивидуальных психик (мы воспринимаем в свою психику и чужие «отсе­бя­тины», а не только производим свои собственные), так и в коллективной пси­хике, порождаемой людьми, т.е. в ноосфере Земли.

Такого рода Я-центризм мировоззрения и миропонимания препятствует тому, чтобы информация воспринималась в качестве объективной категории бытия, не обусловленной бытиём самого размышляющего о ней субъекта Я-центриста.

К обоснованности такого воззрения на исключительно субъективный характер информации в Мироздании есть объективные основания. Состоят они в том, что если смотреть на информационно-алгоритмическую составляющую бытия субъекта в Мироздании, то в ней есть фоновые по отношению к нему и его жизни компоненты, и компоненты, непосредственно с ним и его жизнью связанные.

Фоновые информационно-алгоритмические потоки лежат в основе функционирования в качестве открытых систем[113] (в основе их самоуправления) взаимосвязанных компонентов природной среды, окружающей субъекта. Эти информационно-ал­го­ритмические потоки в русле Вседержительности не адресованы самому субъекту, и его сознание может ими не интересоваться: вследствие такого субъективного отношения к ним они с его точки зрениялибо как бы не существуют, либо, не имея субъективно целесообразного значения в его психике, не расцениваются им как объективная информация.

Но кроме них есть и информационно-алгоритмическая составляющая бытия субъекта в Мироздании, которая некоторым образом взаимосвязана с информационно-алгоритмическим фоном, обусла­в­ливает жизнь субъекта и направленность её дальнейшего течения. Эта сос­тавляющая не однородна:

· во-первых, она включает в себя генетически обусловленную информационно-алгоритмическую составля­ющую (прежде всего всю алгоритмику физиологии и развития организма),

· во-вторых, она включает в себя приобретённые в процессе жизни разного рода автоматизмы безсознательного поведения и безсознательной психической деятельности,

· в-третьих, она включает в себя осознаваемую субъектом составляющую.

Эту третью составляющую носители Я-центричного мировоззрения и осознают на каком-то этапе развития культуры в качестве информации; к тому же осознают её именно в качестве субъективного смысла, не выделяя в ней составляющую мhры, отождествляя мhру (принятую ими систему кодирования информации) с информацией как таковой и не выделяя из информации своего субъективного отношения к ней самой на основе своих субъективных нравственно обусловленных оценок типа «хорошо — плохо», «надо — не надо», «достоверно — лживо — вызывает дополнительные вопросы» и т.п.

При этом Я-центризм на основе безсознательных автоматизмов психической деятельности ведёт себя так, будто осознанно полагает, что всякий субъект самодостаточен в выборке информации из потока событий жизни, вопреки тому, что не может этого обосновать ни теоретически, ни экспериментально[114]. Хотя понятно, что прежде, чем говорить о психике вообще, об особенностях психики той или иной определённой личности, надо иметь адекватные представления о том, как объективная информация попадает в психику личности и становится в ней субъективной информацией.

Иными словами, поскольку без информации нет личности и нет её психики, то:

Исходный вопрос психологии как науки состоит в том, само­до­статочен ли человек в способности к выборке информации из потока событий либо же нет?

И это обстоятельство обязывает нас снова обратиться к Корану потому, что в Коране упреждающе дан ответ на этот вопрос, хотя психологическая наука, появившаяся в Евро-Американской цивилизации в XVIII — XIX веке[115], за несколько столетий своего существования сама так и не заметила ни этого вопроса, ни необходимости дать на него ответ.[116]

«Фуркан» («ал-Фуркан» — вместе с артиклем «ал») — арабское слово, неоднократно встречающееся в Коране. В одних случаях его переводят как «спасение», а в других случаях как «различение»[117]: хотя по существу не «переводят», а эти два слова русского языка ставят в соответствие арабскому слову «Фуркан». Оба эти значения слова «Фуркан» неразрывно связаны друг с другом, поскольку хоть спасение, хоть гибель обусловлены низпосланием Свыше Различения.

Коран сообщает:

«О те, которые уверовали! Если вы будете остерегаться прогневить Бога (вариант перевода: если вы будете благоговеть перед Богом), Он даст вам Различение и очистит вас от ваших злых деяний и простит вам. Поистине, Бог — обладатель великой милости!» — 8:29.

Подавляющее большинство может вспомнить, что были — и неоднократно — в их жизни такие «моменты озарения», в которые из общей картины Жизни, рисуемой всеми их органами чувств, выделялось что-то одно, а по отношению к этому — выделившемуся — всё остальное представало как фон, фон информационный. В результате в такие моменты озарения картина Жизни складывалась из пары образов: «это» и фоновое по отношению к нему всё остальное, т.е. «не это». В некоторые из таких моментов какие-то новые «это» проявлялись в уже известных других «это», которые принимают на себя в этом случае роль фонового «не это».

При этом важно подчеркнуть, что в такие моменты не человек сам обращал своё осознанное внимание на «это». В момент озарения и спустя некоторое время после него внимание человека могло быть обращено на что-то другое, и только спустя некоторое время его внимание могло обратиться в воспоминаниях или переживаниях к имевшему место в прошлом такого рода озарению и разделению картины Жизни на «это» и «не это», фоновое по отношению к «это». Это и есть озарение человека Богом тем самым Различением, о котором многократно повествует Коран (в частности, 2:50, 3:2, 8:29, 21:49, 25:2).

То, что видится человеку как выборка из потока событий в Жизни «первичной» и «ответной» информации (а в ряде случаев и «опера­тив­ной» информации)[118] самим человеком, в действительности является предоставлением ему непосредственно Свыше доступа к информации в обеспечение осуществления Промысла Божиего.

Это подобно тому, что происходит в компьютерных сетях, где администратор сети разпределяет права доступа пользователей к информации и осуществляет адресную рассылку некоторой информации и чистку сети от паразитной информации помимо действий пользователей системы. И в жизни Мироздания через распределение информации Богом в Различении осуществляется Вседержительность.

Отсутствие же у субъектов необходимой для той или иной определённой деятельности информации ведёт к тому, что ни одно не поддерживаемое Богом дело не может быть успешным. Это было показано людям, в частности, и на примере вперёдсмотрящих “Титаника”[119].

Аят 8:29 Корана — ключевой к видению и пониманию всех сторон жизни: озарение Различением обусловлено нравственностью и нравственно обусловленными намерениями и этикой самого субъекта, но ему непосредственно не подвластно; по принципу дополнительности информации — подвластно опосредованно через приведение им своей личностной нравственности к праведности и избранию своей миссии в осуществлении Божиего Промысла[120]. В частности, эта взаимосвязанная совокупность обстоятельств объясняет причину всех прошлых неудач и НЕИЗБЕЖНОГО окончательного краха всего противоборствующего Богу:

Системы открытых и тайных посвящений, явных и неявных посвящений по умолчанию, системы упражнений развития человеком “сверхспособностей”, несомые шаманизмом и иерар­хиями кланов и личностей в ведической магической культуре знахарства (разного рода «йоги» и эзотерические духовные практики), не дают Различения как способности, используемой человеком в темпе течения событий в жизни, и не делают человека властным над Различением в этом смысле.

И если не дано Свыше Различения, то все органы чувств воспринимают безóбразные марева, подобные зрительному восприятию непроглядного тумана или темноты, в которых различия «это» — «не это» не выявлены, что исключает возможность каких-либо целесообразных действий во тьме неразличения (а равно в слепящем свете или оглушающем якобы шуме) из которых субъекту, лишённому Различения, не удаётся выделить ни образов, ни мелодий, ни речи;либо человек воспринимает нескончаемое занудное однообразие жизни и из потока этого однообразия для него нет выхода до тех пор, пока он не изменит свою нравственность сам в направлении объективной праведности[121]. Субъекты, лишённые Свыше Различения, отличаются от слепых и глухих только тем, что те действительно не видят и не слышат, а лишённые Различения и видят, и слышат, что-то ощущают другими органами чувств, но из того, что их органы чувств воспринимают, ничего нового не попадает в алгоритмику их сознательно-волевой психической деятельности.

То есть древние ошибались, когда говорили: «Если боги желают наказать человека, то они лишают его разума». Если Бог желает привести кого-то к краху его неправедных намерений и дел, то Он лишает его Различения прежде разума или даёт ему в Различение то, что требуется для осуществления Промысла как в случае неправедного осмысления, так и в случае праведного осмысления субъектом данного ему в Различение.

Чтобы пояснить последующую за предоставлением информации роль Различения в психической деятельности человека приведём такой пример. Мотор автомобиля может работать на полных оборотах, но если диски муфты сцепления не прижаты друг к другу вследствие неисправности либо по желанию водителя, то мощность мотора не дойдёт до колес, и автомобиль будет стоять на месте либо катиться под уклон, если он снят с тормозов.

В соотношении, подобном взаимодействию дисков автомобильной муфты сцепления, находятся Различение от Бога и внимание субъекта как в процессе собственно личностного развития человека, так и в процессе его деятельности в русле Божиего Промысла.

То, что даётся в Различении Богом, для человека является внешним изначальным фактором, который должен подвигать его, его волю к личностному развитию, а также к какой-то осмысленной деятельности. Но человек может быть невнимателен к тому, что возникает в его сознании в моменты озарения Различением, потому, что его внимание увлечёно чем-то иным и неподвластно его воле, либо потому, что он сам своею волей сосредоточил внимание на чём-то ещё и не внемлет ничему иному. И соответственно при таком соотношении Различения и внимания не может быть ни личностного развития в каких-либо формах, ни деятельности в русле Божиего Промысла.

В интересах обеспечения своей и других психической безопасности[122] человек должен осмыслять даваемое Богом ему в Различение, включая даваемое в своё мировоззрение и миропонимание. Нормальное взаимодействие компонент троицы «Разли­че­ние от Бога Þ внимание самого человека Þ интеллект» может обеспечиваться «само собой» сложившейся алгоритмикой диалоговых отношений сознания и безсознательных уровней психики при её нормальном развитии. Сложившись, такое взаимодействие может быть осознано человеком уже в детстве либо в более старшем возрасте. Если в силу каких-то причин нормальное взаимодействие компонент троицы «Различение от Бога Þ внимание самого челове­ка Þ интеллект» не складывается «само собой», то никогда не поздно обратить осознанное внимание и разум свой (или другого человека) к этой троице, что позволит поддержать извне естественный процесс формирования в психике правильной и работоспособной диалоговой связи сознательного и безсознательного уровней.

Так начальные аяты суры 25 показывают фактами самой Жизни, что:

Мы живём в Мире, в котором Коран — арабоязычная запись Откровения, данного всем людям Свыше; данная человечеству упреждающе — «на вырост». Коран был дан Свыше для развития человечества в направлении к праведности всех и каждого.

Но для того, чтобы она была принятой в то время обществом, Коран адресован во многом к тому мировоззрению и миропониманию, которое было достигнуто в арабском обществе в годы его низпослания (610 — 632 по Григорианскому календарю). При этом Коран содержит в себе повествование, которое позволяет выйти из ограничений Я-центричного мировоззрения и миропонимания к Богоначальному мировоззрению и миропониманию.

Тем, кто с этим мнением не согласен и полагает, что он живет в ином Мире — в мире его собственных иллюзий и овладевших им наваждений, в том числе и унаследованных как “достижения культуры” от прошлых поколений, — в котором Коран — ни к чему не обязывающее досадное недоразумение, выражающее «отсебятину» Мухаммада либо происки сатанизма, следует задуматься по существу над проблемой Различения как способности отличать «это» от «не это» в темпе течения событий жизни и над вопросом, поставленным в самом Коране в суре 41, названной “Разъяснены”, аят 52:

«Не задумывались ли вы о том, что, если [Коран] от Бога, а вы отвергаете его, то кто же более заблудший, чем вступивший в глубокое разногласие [с истиной]?» — в переводе М.-Н.О. Османова.

Тем более, что сообщаемое в Коране может быть истолковано в терминах как естествознания, так и гуманитарных наук, и оказывается всегда мировоззренчески выше, нежели самостоятельные достижения этих наук в библейской культуре[123] (что и было показано в некоторых аспектах, в частности, в настоящем разделе).

Соответственно миропониманию на основе мировоззрения триединства-процесса материи-информации-мhры всякий язык[124] в культуре человечества (как исторически развивающиеся народные, так и искусственные языки техники и тайнописи спецслужб), будучи системой кодирования объективно существующей информации, представляет собой частную мhру — фрагмент Мhры предопределения бытия Мироздания.

А вопрос о Различении как о способности человека отличать «это» от «не это» в темпе течения событий, в том числе в ходе его психической деятельности, неразрывно связан с вопросом о мышлении человека в языковых формах. Членораздельная речь, будучи средством мышления в языковых формах, средством выражения образа мыслей и передачи информации от одного субъекта другим, становится более или менее ярко выряженным пустословием, если субъект, обращающийся к помощи языковых средств, пребывает в конфликте с Богом и Его Промыслом, вследствие чего обделён Свыше Различением. При проблемах с Различением в психике личности ослабевает или полностью утрачивается основа для того, чтобы единицы смысла, наличествующие в ней во внеязыковых формах, связывались с базой значений смысла «элементарных частиц» языка или «базовым уровнем смысла», сложившимся в языковой культуре личности и общества.

Теперь, после того, как мы определились в понимании места языка в Природе и с природой языка, создана понятийная основа для того, чтобы можно было обратиться собственно к вопросам миропонимания и взаимопонимания.

2.3. О понятиях, миропонимании, взаимопонимании[125]

Среди всего прочего каждая культура характеризуется развитыми в ней способами миропонимания и тем, что можно назвать «уровнем миропонимания». Естественно, что без того, что называют «понятие», невозможно и понимание происходящего индивидом; а без некоторой общности «по­нятий» в обществе невозможно и взаимопонимание индивидов. И хотя сказанное всем якобы “поня­т­но”, но необходимо изъяснить смысл термина «понятие», чтобы действительно понять его.

Ясно, что «понятие» — это не слово, не фраза, не символ, не группа и не последовательность символов: так, последовательность звуков «лук» — на что указует? — на лук в смысле овощ, опять же — зелёный или репчатый? — на лук в смысле оружие, механическое приспособление для метания стрел? — либо это записанный русскими буквами англоязычный «look» в смысле взгляд? Но с другой стороны, образ (в смысле: статически неизменный), видéние (в смысле: «кинофильм» на «экра­не» внутреннего взора), мелодии (музыка), в которых психика индивида моделирует жизненные явления — воспроизводит их в переживаниях и воображает то, чего не было или то, что желает воплотить в жизнь, — тоже не понятия. Эти субъективные образы и видéния, существующие в психике человека, вторичны по отношению к объективным образам (за исключением тех образов, которые возникают в психике в процессе творчества, предшествуя воплощению замысла в материализованные произведения творческой деятельности людей). Но и первичные образы объективной реальности в целом и её фрагментов как таковые, существующие вне психики людей, — тоже не понятия.

Понятие — это определённость взаимного соответствия в психике индивида слова, фразы, символа, группы или последовательности символов того или иного языка, употребляемого обществом или исключительно личностного, — с одной стороны, и с другой стороны — субъективного образа, видéния (а также и дру­гих понятий)[126], включённая в алгоритмику его мышления.

Миропонимание субъекта — это совокупность понятий, свойственных его психике. Поскольку всякое понятие — двухкомпонентное явление (определённый образ + определённое «слово» какого-то из языков), то понятия в этой совокупности могут быть взаимно связаны как на уровне языковых средств, так и на уровне образной составляющей (мировоззрения). Это — мозаичные миропонимание и мировоззрение.

Отсутствие такого рода определённых взаимосвязей между понятиями, порождает калейдоскопические миропонимание и мировоззрение.

* * *

По существу об этом — калейдоскопическом — мировоззрении и выражающем его миропонимании идёт речь у А.П.Чехова в “Скучной истории” (Из записок старого человека). Она начинается словами:

«Есть в России заслуженный профессор Николай Степанович такой-то, тайный советник и кавалер; у него так много русских и иностранных орденов, что когда ему приходится надевать их, то студенты величают его иконостасом. Знакомство у него самое аристократическое, по крайней мере за последние 25 — 30 лет в России нет и не было такого знаменитого учёного, с которым он не был бы коротко знаком. Теперь дружить ему не с кем, но если говорить о прошлом, то длинный список его славных друзей заканчивается такими именами, как Пирогов, Кавелин и поэт Некрасов, дарившие его самой искренней и теплой дружбой. Он состоит членом всех русских и трёх заграничных университетов. И прочее, и прочее. Всё это и многое, что ещё можно было бы сказать, составляет то, что называется моим именем».

А в самом тексте есть признание:

«Когда мне прежде приходила охота понять кого-нибудь или себя, то я принимал во внимание не поступки, в которых всё условно, а желания. Скажи мне, чего ты хочешь, и я скажу, кто ты.[127]

И теперь я экзаменую себя: чего я хочу?

Я хочу, чтобы наши жёны, дети, друзья, ученики любили в нас не имя, не фирму и не ярлык, а обыкновенных людей. Ещё что? Я хотел бы иметь помощников и наследников. Ещё что? Хотел бы проснуться лет через сто и хоть одним глазом взглянуть, что будет с наукой. Хотел бы ещё пожить лет десять… Дальше что?

А дальше ничего. Я думаю, долго думаю и ничего не могу ещё придумать. И сколько бы я ни думал и куда бы ни разбрасывались мои мысли, для меня ясно, что в моих желаниях нет чего-то главного, чего-то очень важного. В моём пристрастии к науке, в моём желании жить, в этом сиденье на чужой кровати и в стремлении познать самого себя, во всех мыслях, чувствах и понятиях, какие я составляю обо всём, нет чего-то общего, что связывало бы всё это в одно целое. Каждое чувство и каждая мысль живут во мне особняком, и во всех моих суждениях о науке, театре, литературе, учениках и во всех картинках, которые рисует моё воображение, даже самый искусный аналитик не найдёт того, что называется общей идеей, или богом живого человека.

А коли нет этого, то, значит, нет и ничего.

При такой бедности достаточно было серьёзного недуга, страха смерти, влияния обстоятельств и людей, чтобы всё то, что я прежде считал своим мировоззрением и в чём видел смысл и радость своей жизни, перевернулось вверх дном и разлетелось в клочья. Ничего же поэтому нет удивительного, что последние месяцы своей жизни я омрачил мыслями и чувствами, достойными раба и варвара, что теперь я равнодушен и не замечаю рассвета. Когда в человеке нет того, что выше и сильнее всех внешних влияний, то, право, достаточно для него хорошего насморка, чтобы потерять равновесие и начать видеть в каждой птице сову, в каждом звуке слышать собачий вой. И весь его пессимизм или оптимизм с его великими и малыми мыслями в это время имеют значение только симптома и больше ничего.

Я побеждён. Если так, то нечего же продолжать ещё думать, нечего разговаривать. Буду сидеть и молча ждать, что будет».

А.П.Чехов — выразитель образа мыслей российской либерально-гуманистической интеллигенции конца XIX — начала ХХ века. По сути приведённый выше фрагмент “Скучной истории” представляет признание в концептуальной безвластности российской интеллигенции, включающее и объяснение причины этого бедствия — калейдоскопический идиотизм на основе Я-центризма и атеизма:

«Каждое чувство и каждая мысль живут во мне особняком, и во всех моих суждениях о науке, театре, литературе, учениках и во всех картинках, которые рисует моё воображение, даже самый искусный аналитик не найдёт того, что называется общей идеей, или богом живого человека.

А коли нет этого, то, значит, нет и ничего».

Именно это Я-центричное, калейдоскопическое мировоззрение, породившее концептуальное безвластие, и выразилось в управляемых извне катастрофах государственности русской цивилизации в 1917 г., и в 1991 г. Во избежание катастроф культуры в будущем — следует освобождаться от калейдоскопического идиотизма, основа которого Я-центризм и атеизм.

* *
*

Различие между миропониманием и мировоззрением в том, что миропонимание невозможно без языковых средств, а мировоззрение, представляя собой модель Объективной реальности на основе образов, свойственных психике индивида, может существовать и без языковых средств[128]. Соответственно одно и то же мировоззрение может выражать себя в разных языковых средствах как одной национальной культуры, так и в языковых средствах разных народов, обладающих языковым своеобразием их культур.

Как уже было сказано ранее, понятие по своей сути представляет собой единство определённого слова и определённого образа, сложившегося во внутреннем мире человека и отображающего в его психике что-либо существующее в Объективной реальности (или предполагаемое к осуществлению). Однако, человек — существо общественное: никто не может подменить своей персоной общество, человечество; а недостаток общения с другими людьми исключает возможность личностного развития в детстве и юности и влечёт за собой деградацию личности у взрослых (по крайней мере в культуре нынешней цивилизации, где количественно преобладают типы строя психики, отличные от человечного). Носителями понятий являются живые люди, составляющие общество[129].

Одним из факторов, объединяющих людей в обществе, является взаимопонимание; а одним из факторов разобщения — отсутствие взаимопонимания. Взаимопонимание между людьми означает, что одни и те же языковые средства у разных людей вызывают сходные образы; а óбразам одних и тех же явлений в Объективной реальности разные люди сопоставляют сходные конструкции (структурные образования) одного и того же языка.

Соответственно взаимопонимание затруднено или исключено, если одни и те же языковые средства у разных людей вызывают разные образы или никаких образов не вызывают. Если одним и тем же явлениям в Объективной реальности разные люди сопоставляют разные языковые конструкции, а эти языковые конструкции исключают переход на основе «синонимов» (слов со сходным или близким значением) от них к другим языковым конструкциям, обе­с­печивающим взаимопонимание, то взаимопонимание между ними также невозможно.

Соответственно статистической[130] возможности либо невозможности взаимопонимания друг друга разными людьми в обществе понятия могут быть разделены на две категории:

· понятия общепризнанные, которые обеспечивают безпроблемное взаимопонимание в общении достаточно широкого круга людей на принципе «само собой» разумения, вследствие чего в совокупности этих понятий выражается «уровень миропонимания» той или иной социальной группы или всего общества;

· понятия, обособляющие их носителей от остального общества; «обособляющие» — в том смысле, что установление взаимопонимания с их носителями на принципе «само собой» разумения оказывается более или менее затруднённым, а то и невозможным если и не по всем вопросам жизни, то по некоторым из них[131].

Причины возникновения обособляющих понятий состоят в том, что их носители в силу профессиональной специфики, редкости или уникальности своего жизненного опыта:

· либо располагают образами, которые не свойственны психике большинства;

· либо владеют более мощным словарным запасом, и употребляют языковые конструкции, которые другие не могут разобрать[132] и переосмыслить по-своему;

· либо в их психике устанавливаются связи между образами и языковыми средствами, отличные от связей в общепризнанных понятиях;

· либо все три названных фактора как-то переплетаются друг с другом.

В обществе всегда есть некоторое количество людей, которые осознанно и целенаправленно поддерживают господствующую традицию миропонимания на основе сложившейся системы общепризнанных понятий.

Часть из них делает это потому, что, будучи носителями иного миропонимания, сформированного на основе специфических обособляющих понятий, паразитирует на обществе, злоупотребляя дефективностью господствующего миропонимания, сложившегося на основе общепризнанных понятий. Другая часть из них — сами фанатичные жертвы дефективной традиции миропонимания, насаждаемой и культивируемой в обществе первыми. Но и те, и другие едины в том, что всякое отступление от поддерживаемой ими традиции они объявляют выражением глупости. С их точки зрения в обществе «есть два рода дураков: одни не понимают того, что обязаны понимать все; другие понимают то, чего не должен понимать никто» (В.О.Ключевский. Сочинения в 9 томах, т. 9, Москва, «Мысль», 1990 г., стр. 368).

Этот афоризм при взгляде на него не с точки зрения той или иной сложившейся традиции миропонимания, а с позиции «что есть истина?», также обладает смыслом: в зависимости от того, что пред­ставляет собой обособляющее субъекта понятие, за приверженность которому окружающие причисляют его к одному из двух видов «дураков», он либо уступает носителям общепризнанных понятий в соответствующих областях деятельности, либо объективно обладает преимуществом над ними.

Обусловлено это тем обстоятельством, что языковые средства принадлежат уровню сознания в психике человека и адресуются прежде всего к сознанию. А субъективные образы, так или иначе связанные с образами явлений Объективной реальности, могут принадлежать как уровню сознания, так и безсознательным уровням психики[133]. С уровня сознания действует воля человека, а на безсознательных уровнях психики действуют только автоматизмы внешнего и внутреннего поведения, а также не осознаваемая эгрегориальная алгоритмика и чужая воля, если она подменяет собственную волю индивида. При этом объёмы информации, перерабатываемые на безсознательных уровнях психики, многократно превосходят возможности сознания вне трансовых состояний[134]: производительность сознания как информационно-алгоритмичекой системы — максимум 15 бит/сек.[135] и 7 — 9 различных объектов одновременно. Соответственно этой особенности сознания вне трансовых состояний, понятийный аппарат, сложившийся в психике человека (стихийно или в результате его целенаправленных усилий) на основе того или иного языка, представляет собой одно из средств управления с уровня сознания обработкой колоссальных объёмов информации в образной «внеязыковой»[136] форме на безсознательных уровнях психики (это обычно мы называем внелексическими образами).

Именно благодаря языковым средствам и понятийному аппарату (в котором есть место и общепризнанным, и обособляющим индивида понятиям) образные представления одного человека о чём-либо могут быть переданы другим людям сообразно самим себесо степенью полноты и детальностью, обусловленной жизненными обстоятельствами и потребностями, без привлечения каких-либо экстрасенсорных практик.

Вследствие этого неограниченная Объективная реальность, отображаемая в ограниченную психику человека большей частью в виде внелексических различных образов на основе Различения, может познаваться в каких-то своих проявлениях опосредованно, т.е. через личный опыт других людей, в том числе и через опыт прошлых поколений, а не только через непосредственный личный опыт самого субъекта.

Кроме того понятийный аппарат, будучи средством «сверхплот­ной упаковки» образов безсознательных уровней психики в языковые конструкции, даёт возможность моделировать на уровне сознания (вне трансовых состояний) течение событий в Объективной реальности, в том числе и в ускоренном масштабе времени, что является основой для выбора субъектом наилучшей линии поведения из множества возможных моделей. В этом процессе моделирования с целью построения наилучшей линии будущего поведения именно наличие обособляющих понятий даёт одним возможность осознать вне трансовых состояний то, что другие осознать не могут, либо могут осознать только в трансовых состояниях или на основе специфических духовных практик (разно­род­ные йоги) в каких-то образах, иносказательно-симво­ли­ческих[137] по отношению к осознанию Объективной реальности вне трансовых состояний.

Но точно также именно наличие в психике индивида обособляющих понятий, грубо (недостаточно детально по отношению к решаемой задаче) или извращённо отображающих явления Объективной реальности, приводит людей к более или менее тяжёлым ошибкам, а то и к гибели их самих и к не умышленному нанесению ущерба окружающим и Природе.

Понятие возникает в психике субъекта как определённая взаимосвязь между языковыми средствами мышления (выраже­ния мыслей) и субъективными («внеязыковыми» по отношению к языкам, употребляемым в обществе) образами, видéниями, мелодиями, принадлежащими внутреннему миру человека[138]. Возникновение понятия в психике индивида — процесс, обладающий направленностью:

· либо от языковых средств, употребляемых обществом или личностью, Þ к óбразам внутреннего мира — при слушании, чтении, освоении достижений культуры, обмене мнениями с другими людьми;

· либо от образов и видéний внутреннего мира (в каждом конкретном случае как-то связанных с образами Объективной реальности) Þ к языковым сред­ст­вам, употребляемым обществом, или личностным языковым средствам[139], — при непосредственном познании Объективной реальности, при модификации культуры (при такой направленности процесса могут создаваться и новые образные модели Объективной реальности и её фрагментов, и новые языковые средства).

При этом не обязательно, чтобы такая связь между языковой и образной составляющими понятия была определённой раз и навсегда и неизменной: это касается как общепризнанных понятий, так и обособляющих. Необходимо, чтобы такая определённость возникала всякий раз при употреблении языковых средств для выражения собственного образа мыслей и при стремлении понять образ мыслей других людей — т.е. в своём внутреннем мире подъискать существующие (или вообразить новые) образы для употребляемых другими людьми языковых средств, чтобы иметь возможность в образах своего внутреннего мира моделировать те жизненные явления, на которые другие указывают языковыми средствами, поддерживаемыми обществом.

Всякое новое для общества понятие возникает (т.е. впервые появляется) как достояние личности, а не группы лиц. Оно возникает как догадка.

Догадка представляет по существу своему тоже определённую связь между внелексическими образами, свойственными пси­хике человека, и лексическими формами того или иного языка. Но от понятия догадка отличается тем, что она не включена в алгоритмику мышления субъекта.[140]

Субъект может включить догадку в алгоритмику своего мышления, в результате чего она станет его понятием; он может не включить её в алгоритмику своего мышления, но может поделиться ею с кем-либо из окружающих, тот поймёт её и включит в алгоритмику своего мышления, после чего она станет уже его понятием, хотя «до­гад­чиком»[141] был кто-то другой, у кого она понятием не стала (возможно, что «догадчик» примет это понятие потом, когда оно станет более или менее общепризнанным, и будет, возможно, даже «качать» свои «авторские» права); субъект может отмахнуться как от своей собственной, так и от переданной ему другим человеком догадки или утаить её от окружающих по каким-то причинам, и догадку (пока не ставшую ни чьим понятием) поглотит коллективное безсознательное (эгрегор), из которого она может быть востребована в готовом виде кем-либо даже спустя многие века.

Не будучи общепризнанным в обществе понятием в момент своего появления, всякая новая для общества догадка, становясь чьим-либо понятием, сначала представляет собой обособляющее субъекта понятие. Оно может таковым и остаться и впоследствии исчезнуть из общества со смертью субъекта (либо несколько ранее в случае, если субъект сам от него откажется ещё при жизни). Но новое понятие может стать и достоянием группы лиц, т.е. стать общепризнанным в ней, если каждое из них выработает одну и ту же определённость объединения в процессе мышления словесно-символьной (язы­ко­вой) и образной (внеязыковой) составляющих понятия.

И эта общность определённой связи языковой и внеязыковой составляющей понятий является основой взаимопонимания в обществе; а её отсутствие — причиной непонимания.

Соответственно понимание субъектом чего-либо невозможно, если:

· им не освоены необходимые языковые средства;

· в его психике отсутствуют образы, которые необходимы субъекту для моделирования соответствующих жизненных явлений;

· не удаётся установить определённость взаимосвязей между языковой и внеязыковой (образной) составляющими понятия, груп­пы понятий или их последовательности.

Этими же факторами обуславливается и новизна понятий: могут возникнуть прежде несвойственные образы, которые будут требовать языковых средств для своего выражения в понятиях; для общеизвестных образов могут определиться новые связи с общеизвестными словами, в результате чего прежде несвязанные образы могут оказаться связанными друг с другом через системы ассоциативных связей языковых средств (одно­корен­ных слов, слов сходного звучания, общности контекста словоупотребления и т.п.); и это может изменить миропонимание.

Понимание Жизни как таковой, т.е. миропонимание, может быть ошибочным, извращённым и при неразвитости языковых средств; и при несообразности субъективных образов психики индивида образам Объективной реальности как таковой; и при ошибках психики в установлении взаимосвязей между языковыми средствами и образами внутреннего мира человека; а также и при ошибках психики в установлении упорядоченности взаимосвязей между различными образами (в парах «образ № 1 — образ № 2») и между различными понятиями (в парах «понятие № 1 — понятие № 2»), и между образами и понятиями (в парах «понятие — образ без слова, т.е. вне понятия)[142].

Соответственно ни общепризнанность понятия, ни его обособляющий характер не являются признаками его истинности, как точно также не являются признаками его ошибочности или злоумышленной ложности. На вопрос о том, что ложно, что истинно, — даёт ответы только практика жизни на основе употребления того или иного понятия и миропонимания в целом.

Если человек в общении с другим человеком в состоянии воспринять из психики другого человека непосредственно те образы и видéния, в которых протекает его образное мышление, то ему при определённых условиях не нужны языковые средства для того, чтобы пребывать в ладу с окружающими. Если к этому способны двое или более, то им также при определённых условиях не нужны языковые средства для того, чтобы пребывать в ладу друг с другом. Условием для этого является единство их нравственных мерил (стандартов), определяющих алгоритмику психической деятельности человека[143] (включая и вхождение в те или иные эгрегоры), и как следствие — взаимно дополняющие системы отношений каждого из них к потоку событий жизни и видéний образного мышления другого, к общему им Миру, к миссии каждого из них в этом Мире[144] (хотя лад с Богом и Миром может ими и не поддерживаться, и они могут согласованно действовать в пределах Божиего попущения).

Потребность в языковых средствах обмена информацией между людьми возникает не столько из-за невозможности для большинства прямого считывания из психики других людей видéний их образного мышления, сколько вследствие различия у них нравственных мерил (стан­дартов), определяющих алгоритмику психической деятельности в целом, поскольку единство нравственных (мерил) стандартов, прежде всего прочего, и открывает более или менее широкие возможности к прямому считыванию видéний образного мышления другого человека (иными словами никакое превосходство в энергетической мощи биополей, никакие навыки экстрасенсорики не позволяют считать информацию из психики другого человека, если она защищена в ней его объективно праведной нравственностью; то что будет “считано”, будет искажено неправедными нравственными мерилами самогó же «психологического хакера»).

Но понятия не равнозначны друг другу (в структурно алгоритмическом смысле) и в психике индивида. Это обусловлено тем, что в образных представлениях индивида об Объективной реальности не равнозначны (в структурно алгоритмическом смысле) и различные образы. Есть небольшая группа образов, которые являются началом построения всевозможных последовательностей образов, видéний, в которых человек отображает течение событий в Объективной реальности и в которых моделирует их возможное развитие и своё участие в них. И, как уже говорилось ранее, можно выделить тип мировоззрения, в котором таким «началом координат» является образ самого себя. Это «Я-центричное» мировоззрение, и ему соответствует «Я-центричное» миропонимание.

Главный и неустранимый его порок состоит в том, что Я-центричное мировоззрение и миропонимание обусловлено изменяющимися обстоятельствами, в которых оказывается «Я-центр», вследствие чего мировоззрение и миропонимание субъекта неустойчивы, а в результате —Жизнь для него непознаваема и непредсказуема. Это мировоззрение и миропонимание без объективного «начала координат», по какой причине в нём всё неизбежно утрачивает определённость, в какой-то момент заданную «Я-центром». Вследствие этого мировоззрение представляет собой мельтешащий калейдоскоп[145], и ему на уровне языковых средств соответствует такое же калейдоскопическое мироНЕпонимание.

Как уже говорилось, альтернативой этому опасному для жизни калейдоскопу является мировоззрение и миропонимание на основе иных предельно обобщающих категорий (а также первичных различий в категории Мироздание) — процесса-триединства материи-информа­ции-меры. Поскольку Бог является надмирной реальностью, то при построении последовательности образов в этом мировоззрении неизменным началом является образ Божий в душе человека. Избрание Абсолютного начала, отображённого в душу человека, в качестве неизменного «начала координат» при построении мировоззрения и миропонимания обеспечивает устойчивость психики и заблаговременное устранение ошибок психической деятельности индивидов и коллективов, ими образуемых. Калейдоскоп преобразуется в устойчивую Богоначальную (Богоцентричную) мозаичную картину Объективной реальности, детальность различных фрагментов которой каждый человек развивает по своему усмотрению, исходя из своих интересов во взаимодействии с жизненными обстоятельствами. С течением времени это мировоззрение, будучи Богоначальным, обязывает человека[146] прийти к ладу с Богом.

В миропонимании на основе триединства предельно обобщающих категорий материя-информация-мера все языковые средства соответствуют мере (через «ять»: h), т.е. — системе кодирования информации, образов Объективной реальности и образов внутреннего мира субъектов[147]. Соответственно роли стандартов-мерил в алгоритмике — быть средством управления информационными потоками в процессах преобразования информации в алгоритмах — во внутриобщественных отношениях людей языковые сред­ства это, прежде всего, — средства формирования нравственных мерил, общих более или менее широкому кругу лиц, на основе которых они могут войти в жизненный лад и поддерживать его. Все остальные функции языковых средств в жизни общества обладают меньшей значимостью, нежели эта.

Соответственно всякая культурная общность характеризуется общностью языковых средств, общностью образов и видéний, общностью установления разными индивидами взаимосвязей между языковыми и образными составляющими миропонимания. В процессе взросления человек осваивает эту троякую общность языковых средств, образов и видéний, связей между ними в том виде, в каком она сложилась в культуре общества ко времени его прихода в этот мир; а на каком-то этапе своего личностного развития многие начинают преобразовывать эту троякую общность.

Достижения же культуры в их существе — это поддерживаемый людь­ми, составляющими общество, уровень миропонимания, рост которого проявляется в разрешении внутриобщественных конфликтов и конфликтов общества и отдельных людей с биосферой Земли, Космосом и Богом.

Порочность культуры это, прежде всего, — извращённость господствующей системы понятий и их упорядоченности, определяющей образ мышления и личностную психическую культуру в целом (включая и нравственные мерила), которую та или иная общественная группа или общество в целом воспроизводит в преемственности поколений. Порочность миропонимания выражается в том, что культурная общность пребывает не в ладу с Богом, с Миром, с другими культурными общностями, и в ней самóй может быть разлад между людьми. Все эти неурядицы — выражения извращённости нравов, т.е. нравственных мерил, в ней господствующих, которые определяют алгоритмику мышления, миропонимания, и алгоритмику всей психической деятельности как личностной (индиви­дуаль­ной), так и коллективной (эгрегориальной).

2.4. О наилучшем миропонимании[148]

Однако в толпо-“элитарной” культуре одна из основ её существования и воспроизводства в преемственности поколений — целенаправленное оглупление людей в процесс воспитания и получения ими образования. Поэтому множество людей в своей личностной культуре словоупотребления и словотворчества настолько неряшливы, что она может характеризоваться пословицей «хоть горшком назови, только в печку не суй». Их не только не научили в детстве тому, о чём речь шла ранее в настоящей работе, но они не задумываются об этом и сами. Соответственно этому есть и те, кто не просто неряшлив в словоупотреблении и словотворчестве, но убеждён, что любое явление в Жизни допустимо назвать всяким словом, а определённое представление о Жизни можно выразить во всяких словах.

Исторически реально с такого рода неявным культом антиязычества в толпо-“элитарном” обществе неразрывно связана практика манипулирования толпой, путём внедрения в языковую культуру разного рода искусственных слов и языковых конструкций, смысловая нагрузка которых представляет собой в каждом случае особый вопрос. В русло этой практики ложатся все притязания на то, чтобы:

· именовать словами то, чего реально нет, и даже то, чему нет места в матрице-предопре­делении бытия Мироздания (иллю­зор­ные понятия, в оболочке реально пустых слов[149]);

· создавать понятия (в ранее указанном смысле определённости связи образа и языковых конструкций), которые формально лексически сходны с общепризнанными понятиями, но… для каких-то социальных групп являются обособляющими, поскольку их общеупотребительные в обществе языковые компоненты в этих социальных группах связаны с образными представлениями о Жизни, отличными от общеупотребительных[150];

· уничтожать границы различных понятий[151].

Такого рода процессы «управления понятиями» могут быть весьма масштабными. Примером такого рода творчества является возникновение языка «эсперанто». Марксизм, хотя и не создал своего языка, но вторгся во все языки со своим безмерным (по отношению к Предопределению бытия) блудом философии (что характеризовало “советский образ жизни” употреблением множества слов в неопределённом и в переносном смысле) и метрологически несостоятельной политэкономией, потому тоже может быть отнесён к психотехникам, действующим на основе «управления понятиями».

На такого рода психотехниках «управления понятиями» в современной политической жизни толпо-“элитарной” цивилизации строится «пиар»[152] как «чистый», так и «грязный». «Грязный пиар» такого рода описан и в сказке Г.Х.Андерсена “Голый король”, которая имеет определённое сходство сюжета с продолжением приводившейся ранее русской пословицы «про горшок и печку».

Хотя некоторое время общество может жить в сказке о голом короле, называя «горшком» что-то другое, однако не помещая этот ненастоящий “горшок” в печку, но вероятностно предопределённо най­дётся кто-то, кто заявит о том, что «король — голый», и это будет благом освобождения от наваждения; или кто-то ненастоящий “горшок”, не предназначенный для того, сунет в печку, что способно в принципе повлечь последствия, далеко выходящие за пределы фантазий сценаристов фильмов-ужасов и фильмов-катастроф. В том, что кто-то заявляет «король голый!» проявляются физические основы «магии слова», о чём речь шла в разделе 1.2. А если кто-то суёт ненастоящий “горшок” в печку, — то через это общество получает воздаяние за злоупотребление языком и извращение миропонимания.

Но любители манипулировать толпой посредством психотехник, действующих на основе «управления понятиями», были во все времена истории нынешней глобальной цивилизации, и они прилагали немалые целенаправленные усилия к тому, чтобы установить и поддерживать своё безраздельное господство над обществом в пределах Божиего попущения. Поэтому следы их деятельности присутствуют в той или иной форме в культурах всех народов настоящего и прошлого.

Всё это говорит о том, что связь образных представлений о Жизни в психике человека и языковых форм, объединяющих людей в общество, хотя и представляет собой многовариантную возможность, но среди этого множества вариантов всегда есть некий наилучший вариант субъективного миропонимания, достижение которого разными людьми обеспечивает им наилучшее взаимопонимание.

При рассмотрении же вопроса о наилучшем миропонимании в границах общества (условно изолированной и условно самодостаточной системы), выяснится, что миропонимание, наилучшее по отношению к одной концепции, может оказаться наихудшим по отношению к другой[153]. Но споры об объективно наилучшем и наихудшем миропонимании на основе «Я-центричного» мировоззрения, а тем более калейдоскопического — безплодны.

Иными словами, наилучшее мировоззрение и выражающее его миропонимание не может быть Я-центричным или калейдоскопическим.

Мировоззрение же триединства материи-информации-меры относит языковые средства культуры к Мhре — Божиему Предопределению бытия Мироздания. Вследствие этого и в границах общества вопрос о наилучшем, — но уже в абсолютном смысле осуществления Божиего Промысла, — миропонимании оказывается связанным с вопросом о Различении. Совокупность образов, лежащая в основе мировоззрения, возникает в процессе Различения, даваемого каждому непосредственно Богом. Мировоззрение — как система взаимосвязей и преобразований различных образов — нравственно обусловленный продукт образного мышления индивида. Язык — фрагмент Мhры, Предопределения бытия, системы кодирования информации; в данном случае — кодирования субъективных образов индивида, которые являются или отображениями образов Объективной реальности или прообразами[154] того, возникновение чего возможно в Объективной реальности.

Соответственно имеет место алгоритмика — спиральный процесс преобразования объективной информации в Жизни Объективной реальности, частью которой является каждый человек:

* * *

1. Образы Объективной реальности в даваемом Богом Различении преобразуются в субъективные различные образы индивида.

2. Субъективные образы выстраиваются в нравственно обусловленную систему — мировоззрение субъекта.

3. Субъект кодирует свои образы в языковые средства, в каком процессе возникает его миропонимание. Миропонимание возникает в результате совместной работы процессно-образного и дискретно-логического мышления[155] и также нравственно обусловлено. При этом языковые средства:

Ø во-первых, более или менее объединяют множество субъектов в общество[156] во взаимопонимании на основе сходства их миропонимания;

Ø а во-вторых, будучи фрагментом общевселенской Мhры, они, выражая миропонимание субъектов (как персонально, так и обществ), непосредственно управляют частными матрицами-предопределениями бытия, возможностью или невозможностью (в том числе и НЕТЕХНОГЕННОГО[157]) осуществления тех или иных событий в Объективной реальности; управляют энергетической накачкой эгрегоров, действующих на основе соответствующих матриц.

Тем самым 3е завершает виток спирали, и открывается возможность перехода к началу последующего витка: образы Объективной реальности в даваемом Богом Различении преобразуются в субъективные различные образы индивида…

* *
*

В этом же процессе, который индивид обуславливает своими нравственными мерилами, управляющими всею алгоритмикой его психической деятельности, он или удаляется, или приближается к наилучшему в смысле Божиего Предопределения миропониманию — установлению совокупности взаимосвязей мировоззрения и языковых средств их выражающих.

О том, удаляется он от него или приближается, он может судить сам на основе устойчивости по предсказуемости тех процессов управления и самоуправления, в которых он соучаствует в жизни: если его деятельности сопутствуют внезапные непредсказуемые неприятности, то у него есть проблемы в организации психики в целом, и в частности проблемы — в нравственности, мировоззрении, миропонимании.[158]

Этот процесс установления наилучшего соответствия мировоззрения (его тоже надо собрать из различных разрозненных образов) и языковых средств (которыми необходимо грамотно владеть, чтобы соответствовать внутренней мере-логике языка как такового) можно уподобить сборке «кубика Рубика»[159]:

· наилучшее «мировоззрение» — одна правильно сложенная грань кубика.

· наилучшая «ладность языка» («изящество» потока слов) — противоположная ей правильно сложенная грань кубика.

· но есть ещё четыре грани, которые могут оставаться более или менее безпорядочными и при правильно собранных гранях, названных «мировоззрение» и «ладность языка».

Однако в любом из вариантов, всегда присутствуют какие-то связи между как-то выстроенным мировоззрением и как-то освоенными навыками употребления языковых средств.

И потому наилучшее миропонимание можно уподобить «кубику Рубика» с 6ю одноцветными гранями: правильно сложенные одноцветные грани «мировоззрение» и «языковые средства», соединённые правильно собранными четырьмя другими одноцвет­ными гранями-связями.

Соответственно:

· Кто-то сможет собрать наилучшим образом грань «мировоз­зре­ние», не сумев привести в соответствие с ним всё остальное — этих почитают невыразимо мудрыми, «себе на уме».

· Кто-то сможет собрать наилучшим образом грань «лад­ность языка», не сумев выстроить ни мировоззрение, ни понятийный аппарат — этих называют пустобрёхами.

Но человеку необходимо собрать наилучшее мировоззрение, выразить его в наилучшей ладности слов, т.е. стать, по-русски говоря, краснобаем, какое слово утратило свой истинный смысл и стало синонимом пустобрёха.

Тем более человеку нельзя уподобляться упомянутой ранее реальной (либо выдуманной) горилле из зоопарка, в раздражении разбившей о стенку данный ей кубик Рубика.