Она нахмурила лоб, как будто обдумывая его слова.

— Прежде всего будет лучше, если вы не будете разговаривать со мной так высокопарно — ответила она, наконец, и покраснела.

— И вообще я бы сказала, что со мной можно разговаривать в любое время дня, если только это не шесть утра и не после одиннадцати вечера. В это время я не очень хорошо соображаю.

Северус кивнул.

— Хорошо. Я запомню.

— А когда мне лучше не мешать вам?

Северус взял яйцо и стал стучать по нему ложечкой.

— Нежелательно, когда я нахожусь в моей комнате, и дверь в неё закрыта. Но если же дверь открыта или только прикрыта, то вы можете в любое время войти. Как я уже сказал, с утра голова моя наиболее светлая, однако, я смею утверждать, что до позднего вечера могу вести связный разговор, в крайнем случае, я могу потерять терпение.

В этом месте Грейнджер вставила тихое «О, да!», что заставило Северуса улыбнуться. Улыбку он, однако, совместил с предостерегающим взглядом.

— Кроме того, я бы хотел обсудить время, когда мы будем пользоваться лабораторией. До сегодняшнего дня у меня особой возможности поработать не возникало, но сейчас я бы с удовольствием провел несколько экспериментов.

Гермиона кивнула.

— Конечно. Вы можете пользоваться лабораторией по вечерам. Действие зелья должно заканчиваться примерно к восьми часам. С моей стороны нет никаких возражений, чтобы вы после этого пользовались лабораторией, сколько вам это необходимо.

Северус согласно кивнул.

— Прекрасно. Главные вещи мы обсудили. — Он поднял свою чашку с кофе, мгновение скептически рассматривал её, как будто решая, подойдёт ли она для такой цели, и придя к положительному выводу, протянул её Гермионе.

— За мирное сосуществование, — сказал он, и когда она, наконец, поняла, что Северус имеет в виду, торопливо схватила свою чашку с чаем и коснулась его чашки.

Пока Северус пил своё кофе, он смотрел Гермионе прямо в глаза. И он был доволен, что она не отводила взгляд.

— — -

В этот вечер Северус неторопливо вошёл в лабораторию. День выдался напряжённым, но воспоминания, которые перерабатывало сегодня его подсознание, были достаточно терпимыми. Белатрикс Лестранж была у него в гостях, и даже если он не мог бы утверждать, что она снисходительно обращалась с ним, другого он и не ожидал. Любовь мучить его — была в генах у всех Блэков.

Чтобы отвлечься от этих мыслей, Северус, несмотря на ещё не законченный план, решил начать с первыми экспериментами. Было около семи, и когда он открыл дверь в подвал, то сразу заметил, что Гермиона ещё работает в лаборатории.

Он выпрямился, теперь ему это было гораздо легче, и плавно направился вниз по ступеням.

— Добрый вечер, — он поздоровался, чтобы обратить на себя её внимание.

Гермиона оторвалась от котла, над которым нависала, и взглянула на него. На лице громоздились большие защитные очки, которые странным образом подчёркивали её глаза, делая их ещё более интенсивного карего цвета. Фартук, облегающий её тело, подчёркивал её тонкую талию. Северусу было тяжело оторваться от этой картины.

— Добрый вечер, — ответила она, наконец, и сняла защитные очки. Тыльной стороной руки она провела по вспотевшему лбу и откинула назад выбившиеся волосы.

— Я могу поработать ещё пять минут? Тогда я могу оставить зелье, без того, чтобы оно испортилось.

Северус кивнул и направился к шкафу, где хранились травы. Он взял поднос и стал складывать на него ингредиенты, необходимые ему для собственного зелья. Белладонна, розмарин, драконий рог, сухие незабудки... на них он замер, рассматривая невинные фиолетовые цветения в стеклянной банке.

Наконец, он несколько раз моргнул и поставил банку на поднос. Через несколько минут он вернулся к большому столу в центре лаборатории и краем глаза стал наблюдать, как Гермиона накладывает на котёл защитное заклинание, консервирующее зелье на некоторое время.

— Попробуйте как-нибудь "Obtego"*. Оно менее вредно для отдельных субстанций, — сказал он, как бы между делом, продолжая раскладывать на столе отдельные компоненты.