Затем он стал просматривать стопки книг, которые лежали на столе и на полках, выбирая нужные для работы.

Через несколько минут в дверь тихо постучали.

— Войди, — ответил он Гермионе и вытянул ещё две книги из стопки. — Почта, — добавил он и протянул Гермионе пергамент, не отрываясь от книг. Она должна была знать, что была возможность связи с внешним миром через хлебницу, даже если ей, скорее всего, не понравится, что Албус не сказал ей о другой возможности контакта, существующего до этого.

Вздох, который он услышал через несколько секунд, подтвердил его предположение.

— Это... он... — запнулась она, что заставило Северуса, наконец, обратиться к ней.

Сделай он это раньше, Северус повременил бы с письмом. Гермиона выглядела бледнее обычного и была, очевидно, совершенно измучена. Покрасневшие глаза свидетельствовали о бессонной ночи.

— У него была связь? Здесь? — Выпалила она, прежде чем он смог хоть что-то сказать. — Албус НАБЛЮДАЛ за нами? Он видел, что здесь... — Она запнулась снова, и у неё было такое лицо, как будто она съела что-то очень горькое.

— А ты ожидала, что Албус засунет тебя со мной в один дом, не имея возможности вмешаться в крайнем случае? — Северус приподнял бровь.

Гермиона недоверчиво смотрела на него и качала головой.

— Он должен был сказать мне об этом! Он не мог… Он не должен был оставлять меня в неизвестности! — Голос её становился всё громче, и она беспокойно расхаживала по комнате.

— Это бы что-то изменило?

— Конечно! — Она резко развернулась к нему. Лицо её раскраснелось. — Это бы всё изменило! Я бы тогда знала, что он контролирует всё, что здесь происходит. Что он может вмешаться, если мы не найдём общий язык. И я бы знала, что он доверяет МНЕ!

— Он тебе доверяет.

— Ах, правда? — Она фыркнула. — Это, — Гермиона указала на пергамент, лежащий на столе, — грандиозная возможность показать мне его доверие!

— Речь не о методе. Речь о том, что он согласился оставить нас без присмотра. Он доверяет нам, считает, что мы справимся и не выцарапаем друг другу глаза. Он взглянул на неё предупреждающе, так как от её бесконечного метания по комнате терпение его было на пределе. Злится на методы Албуса он перестал уже много лет назад. И особенно сейчас это не имело ни малейшего смысла.

— Мы, конечно, ещё не созрели настолько, чтобы контролировать себя самостоятельно, — выпалила Гермиона саркастически.

Северус усмехнулся.

— Что касается этого, я и сам не совсем уверен.

Это высказывание, казалось, потушило всю злость Гермионы. Она растерянно посмотрела на него и, еле сдерживая улыбку, поспешно опустила голову.

— Всё равно это нечестно.

— Тогда напиши ему ответ и положи в хлебницу. Албус обрадуется, получив от тебя весточку.

— О, конечно обрадуется, прочитав первые же строки.

— Даже если так. — Задумавшись, он перебирал книги на столе, краем глаза наблюдая, как Гермиона, немного успокоившись, оглядывается в комнате.

— Что ты собственно от меня хотела?

Она удивлённо приподняла бровь.

— Ты постучала в дверь.

— Ах, это. Я хотела поздороваться, и завтрак готов.

Северус кивнул.

— Я сейчас спущусь.

— Хорошо. Тогда до скорого. — Произнеся это и одарив письмо Албуса последним уничтожающим взглядом, она развернулась и покинула комнату.

Северус смотрел, как она с досадой хлопнула дверью. Затем он положил свою записную книжку на стопку книг, и, взяв всё в руки, отправился вслед за Гермионой вниз.

Гермиона сидела с недовольным лицом перед миской мюсли и задумчиво возила ложкой в молоке, ожидая, по-видимому, пока все хлопья не размокнут и не станут совсем несъедобными.

На столе помимо её чашки стояли тарелки с готовыми тостами, нарезкой, овсяной кашей и варёными яйцами. Северус скептически осмотрел стол. Было не похоже, что Гермиона собиралась попробовать хоть что-то из этого разнообразия. Гермиона провела рукой по лбу, выходя из глубокой задумчивости.

Можно было и не спрашивать подтверждения его догадки о бессонной ночи. Поэтому Северус сразу перешёл к следующему вопросу.

— Адиа?

Гермиона кивнула.

— Она хочет наружу. Такое впечтление, что в голове всё время кто-то зудит. — Так как он теперь всё знал, она просто отложила в сторону ложку и стала массировать себе виски.

— Тогда дай ей выйти. — Он взял тост и намазал на него толстый слой масла.