Модернизм в изучении социальной структуры

Для социального познания и конкретной социальной деятельности модернистский проект представлял собой как бы масштаб, согласно которому должны происходить культурная и технологическая модернизация, секуляризация, выделение новых и реорганизация старых социальных сфер. Основанием культурной, экономической и политической модернизации должны были стать фундаментальные институты 'конкурентной демократии', социального рыночного хозяйства и постоянно растущего (или приближающегося) на их базе общества всеобщего благосостояния, которое своим благосостоянием обязано массовому потреблению и социальному государству. На уровне индивидов и малых групп развитие модернизационного проекта мыслилось как возникновение во все увеличивающемся, никогда прежде в истории не виданном масштабе новых жизненных шансов, возможностей, возникновение новых общественных связей, которые обеспечит модернизированное общество.

В этом движении к равенству концепции социальной структуры играли важнейшую роль. Изучение социальной структуры выполняло, так сказать, диагностические функции, обнаруживая расхождения между идеалом и реальностью, между утопией равенства и фактическим неравенством в обществе.

Исследования в области классового членения общества, социального расслоения и мобильности преследовали три цели:

1) обнаружить и описать неравенство в распределении, то есть неравное распределение недостаточных, но крайне желаемых ресурсов, таких, как доход, образование, власть, престиж;

2) поскольку в формулировке первой цели имелось в виду не чисто статистическое распределение, а распределение по личностным категориям, возникала цель - выявить основанные на распределительном неравенстве статусные группы;

3) исследовать, как и в какой мере образование статусных групп ведет к формированию ранжированной системы социальных слоев - страт [150, S. 19; 181].

Результатом анализа этих трех взаимосвязанных и взаимообусловленных процессов становилось описание социального строения общества. Изучение процессов социальной мобильности, как внутрипоколенческой, так и межпоколенческой, исследование участия в этих процессах таких традиционных институциональных областей, как семья, образование, занятость, позволяли формировать образ социальной системы.

Это дополнялось исследованиями в следующих сферах: идеологическое осмысление и интерпретация, культурная семантика, процессы формирования классификаций и культурных кодов, которые в комплексе создавали то, что в предыдущих главах мы назвали репрезентативной культурой.

Все вместе: описание социального строения, его системного характера и культурного осмысления этих феноменов, а также объяснение причин социального неравенства - мыслилось как социологический диагноз социальной ситуации, или как диагноз времени. Этот диагноз выполнял критическую функцию, ибо позволял противопоставить реальное состояние дел идеальному состоянию равенства и справедливости, которое трактовалось как цель общественного развития. Социологический диагноз поддерживал притязания на равенство со стороны общественных групп, проигрывавших в социальной конкуренции, и одновременно служил основой суждения о необходимости и направленности реформ, то есть основой планируемых социальных изменений.

В этом смысле исследование социальной структуры было насквозь идеологизированным, так как оно, во-первых, идеологически мотивировалось, во-вторых, служило обоснованием изменений, которые были нормативно ориентированы, то есть ориентированы на модернистский идеал равенства и справедливости.

Если отвлечься от чисто теоретических особенностей и научно-организационных принципов, то иногда очень трудно найти различия в идеологических функциях изучения социальной структуры в марксистско-ленинской и так называемой буржуазной социологии. И в той, и в другой подход был нормативным, высшей ценностью считались равенство и справедливость, образ идеального состояния и конечные ценности следовали из одного и того же источника - духа Просвещения и Великой французской революции.

 

8.6. Экскурс: российская реидеологизация

На первый взгляд, современные грандиозные общественные трансформации в СССР и в странах Восточной Европы должны были привести к исчезновению идеологических различий между, условно говоря, восточными и западными социологиями, тем более, что эти различия носили, как я пытался показать выше, вторичный характер и по сути дела являлись конкурирующими версиями одного и того же модернистского проекта установления справедливости и равенства.

Собственно говоря, социологическое развитие в трансформирующихся обществах движется именно в направлении снятия различий, а по существу - в направлении усвоения западной версии модернистского проекта. Об этом свидетельствует множество фактов, в частности издание западных учебников социологии прошлых десятилетий, воспроизведение как конкретных западных теорий (и определений), так и целых систем мышления в новейших учебниках социологии, издаваемых отечественными авторами.

Дело выглядит так, будто трансформирующиеся общества Восточной Европы (прежде всего нас интересует Россия) в состоянии адекватно описать и понять себя при помощи стандартных учебников и стандартных социологических схем, разработанных на Западе в 60-е - 70-е годы и описывающих западное общество того времени.

Это представляется коренной ошибкой, чреватой большими опасностями. Какие опасности здесь таятся? Первая опасность заключается в консервировании социологических методологий советского времени. Практически современная российская социология, как показывает опыт истекших лет, может пользоваться той же фразеологией и сохранять тот же идеологический пафос, что и советская социология двадцати-тридцатилетней давности. Надо просто не упоминать некоторые одиозные имена и термины. Это происходит не потому, что социологи идеологически перекрашиваются. Наоборот, даже отказавшись от марксизма и перейдя на позиции структурализма, системного подхода, теории обмена и т.д., они сохраняют свою идеологическую - на высшем уровне -самотождественность, сохраняют верность модернистскому проекту осуществления равенства и справедливости (хотя в пору их молодости они осмысливали этот проект как проект построения социализма и коммунизма).

Вторая опасность заключается в консервировании социологического познания на уровне западных теорий и методологий двадцати-тридцатилетней давности. Понятно, что нашим социологам удобны и понятны эти теории, идеологически и теоретически хорошо знакомые. Марксизм и западные теории общества системно-структурного направления родственны не только идеологически, но и теоретически. Они зиждутся на общих объективистских и натуралистских предпосылках, что обеспечивает их быстрое и успешное восприятие в постсоветской социологической среде.

Опасность консервации вполне конкретных идей и идеологий, а следовательно, и консервации отсталого состояния отечественной социологии объясняется в первую очередь тем, что само западное общество постепенно отказывается как от устаревающих диагностических инструментов, так и от нормативных определений, скажем условно, здоровья общества, то есть от традиционных представлений о социальном идеале.

Старые теории и старые учебники не пригодны для описания сегодняшнего состояния общества. Они не пригодны и для описания нашего общества, ибо более чем наивно пытаться приспособить российские реалии к общественному идеалу Запада двадцатитридцатилетней давности.

И западное общество, и российское изменились, причем не в последнюю очередь под воздействием модернистского проекта. И западное общество, и российское почти одновременно пришли к необходимости коренной когнитивной переориентации. В России когнитивная переориентация (или переопределение ситуации, если использовать терминологию, предложенную в главе 1), совпала с разрушительными реформами и полным отказом от приобретенного ранее знания. Поэтому оно, это переопределение, практически не состоялось. Сейчас мы живем не своим знанием, а идеологией западного модерна тридцати - сорокалетней давности. Вместе с идеологией усваиваются и социологические теории, и методологии, тем более что духовная 'почва' для этого заботливо подготовлена модернистским марксизмом.

Поэтому переводные учебники социологии, выпускаемые нынче в России, описывают не то общество, в котором живет студент. Общественные изменения должны повлечь за собой и изменение социологии, в частности представлений о социальной структуре, о целях и задачах социоструктурного исследования.