Глава 3. Надежды на двоих.
Название: Remember me
Рейтинг: R
Жанр: Драма /Любовный роман /Angst
Размер: макси || Глав: 19
Статус: Закончен
Саммари: Сиквел фанфика "Роза пустыни". Повествование дальнейшей судьбы героев, после страшных событий декабря. Понравился тот фик, вот решила попробовать написать продолжение. Надеюсь вам понравится.
_____________________________________________________________________________________
Пролог. Плач Гермионы.
***Февраль 2000***
Солнце почти закатилось за линию горизонта.
Воспоминания терзают меня, опустошают... холодят мою душу.
Еще недавно смерть была так желанна...
Все равно какая — мучительная или мгновенная.
А теперь...
Теперь что—то не дает мне покоя.
Ни ночью, ни днем.
Ничего нет страшней неизвестности...
Я на миг закрываю глаза, достаю из кармана письмо. Руки дрожат, разворачивая скомканный лист. Слезы застилают глаза.
Знакомые до боли буквы, слова, строчки... Это то, что я предвидела, чего опасалась?..
Почерк, пусть немного более прямой, чем обычно... но настолько похожий... Или нет?..
Холодность слов, выражений... Странное послание бередит мне душу... вызывает вереницу чувств... боль... надежду...
Ослепляет вспышками воспоминаний.
Меня пугают слухи о прекрасном гордом ангеле смерти во главе кавалерии Темного Лорда.
Его так нарекли за жестокость и беспощадность.
Очень долго я не верила слухам... в силу многих причин...
Сомневалась, пока не прочла эти строки, подарившие мне каплю надежды...
Если он не убит, это он?
Сломлен...
Потерян...
Закрываю глаза, чтобы не видеть лучей заходящего солнца. Призываю к себе его мысленный образ. Образ Драко.
Может, он изменился, но я помню, каким он был раньше.
Мой дракон жаждал воли. Хотел улететь...
Обещаю, что найду его и верну ему крылья.
Отомщу всем виновным, где бы те ни скрывались.
Уничтожу всех, кто лишил нас свободы.
Кто лишил меня любви.
Золотая монетка зажата меж пальцев. Ее магия еще не совсем иссякла. Наш портключ. Меня тянет туда, но как трудно решиться...
Пусть у меня отняли сердце и душу, но не сломили. Я выстою, несмотря ни на что.
Буду жить, ждать, надеяться до последней минуты.
И настанет тот день, когда я найду верный путь к свободе...
Как бы ни было трудно, я не сдамся. Ведь я не такая, как все...
Как насмешка природе, я живу в жестоком и чуждом мире.
Чтобы быть сильной и стойкой... для него.
Он нарек меня розой...
Его розой пустыни.
Глава 1. Отчаяние.
***Июль 2000***
С того злополучного дня прошло полгода. Мучительных полгода. Многое за это время изменилось, но некоторые вещи остались незыблемыми.
Первые числа июля выдались очень жаркими. За все лето на землю не упало и капли дождя. Листья на деревьях начали желтеть и сворачиваться в трубочки от недостатка живительной влаги. Иссохшая земля пошла глубокими трещинами. Казалось сама природа начала сдаваться на милость врагу. Так же как и у природы, у Сопротивления иссякали силы. Уже мало кто надеялся на победу, на обретение долгожданной свободы. С каждым новым нападением становилось все больше жертв. Люди устали сопротивляться.
В поселениях устанавливались все более строгие запреты. Для всеобщей же безопасности. Никто не рисковал выходить из дома в одиночку и надолго. Как только солнце заходило за горизонт, улицы в считанные секунды пустели. Даже бродячие собаки, казалось, чувствовали в горячем, сухом воздухе напряжение, и запах опасности.
Отменные Авроры без пятнадцати восемь начинали свой последний обход, удостоверяясь в том, что никто не задержался на улице после наступления комендантского часа. Они убеждали людей не зажигать свет, а если и разрешали держать горящей всего одну свечу, предупреждали, чтобы хозяева плотно занавешивали шторы на окнах. Не следовало привлекать к себе лишнее внимание. Хотя каждый знал, что не сегодня—завтра, кто—то может оказаться следующим.
Пожиратели смерти особенно любили нападать ночью. Когда люди были более уязвимыми. Им не могло помешать ничто. Ни закрытые на крепкие засовы двери, подкрепленные защитными заклинаниями, ни сторожевые существа, которых в наступившие времена, стремились завести все жители.
Обстановка в окрестностях Хогвартса была особенно накалена. Так как там до сих пор находилась штаб—квартира Сопротивления, Пожиратели смерти чуть ли не ежедневно штурмовали каменные стены замка. Слава Мерлину, Аврорам удавалось отбивать нападения, но с каждым разом это становилось все труднее.
Надо отметить, что все же находились добровольцы, которые все еще вступали в ряды Сопротивления, не теряя надежды на светлое будущее, а кто—то просто хотел отомстить за своих погибших родственников и друзей, или им просто уже было не чего терять.
Однако и в рядах Пожирателей смерти постоянно были пополнения, и, казалось, они намного превышали Авроров. Кто бы мог сомневаться в этом. В сложившейся ситуации уже мало кто верил в победу добра над злом, и для сохранения собственных жизней и жизней родных, многие предпочитали принять сторону медленно одерживающих победу Пожирателей.
Казалось, что совсем недавно Темный Лорд мог пасть, всего каких—то шесть месяцев назад все могло закончиться победой Сопротивления. Но … всегда есть хотя бы одно «но». И этим единственным «но», которое помешало той светлой победе был Ангел Смерти, как его теперь называли в народе. Хотя нет, не совсем он. Причиной всего как всегда был Темный Лорд, и то, как он обошелся со своим слугой—предателем. Но исходом всего этого стали многие смерти невинных людей, павших от руки этого гордого и жестокого Ангела Смерти. Темный Лорд обрел еще одного, по—настоящему, до фанатизма верного слугу. Слугу, который теперь всецело принадлежал ему, исполнял любой его приказ. Если бы Лорд велел ему убить своих родных, он бы сделал это, не задумываясь, если бы он сказал умереть за него, Ангел непременно исполнил бы и этот приказ. Этот молодой Пожиратель смерти стал его личной марионеткой, которую он непременно использует по своему прямому назначению, но потом … не сейчас. Сейчас главной его целью было ослабить своего противника, чтобы потом добить его окончательно своим секретным и очень опасным оружием. Но опять же, это потом … не сейчас.
Мерлин, как был идеален его план! Не зря он добился всего того, что имел сейчас: всеобщий страх перед ним и где—то даже уважение. Хотя страха было больше. Собственно, ему и не нужно было ничего, кроме страха. Ведь именно он самый лучший способ управлять людьми. Страх за свою никчемную шкуру способен развязать язык любому, заставить сделать все что угодно, «лишь оставьте мне мою жалкую жизнь!» — Темный Лорд буквально читал это в глазах многих своих «преданных» слуг. Он смеялся над ними. Он искренне презирал их! Всех! Но без них, увы, его гениальный план было не возможно воплотить в жизнь. Но он клянется самому Мерлину, что как только мир покорится ему, он оставит возле себя только поистине преданных и сильных волшебников, его последователей и единомышленников.
«Когда мир покорится ему» …эти слова грели его душу. Хотя, может ли у такого человека быть душа? И можно ли его вообще назвать человеком? Темный Лорд никогда не задумывался о том, кто он сейчас на самом деле. Человек? Дьявол воплоти? Или же никчемное низшее существо? Нет, таким он был когда—то, после той первой встречи, если это можно так назвать, с этим невыносимо отважным мальчиком – Гарри Поттером. Но потом, со временем все изменилось. Он несомненно стал сильнее, чем был тогда, когда потерял все. И даже возможно еще сильнее. Неважно, как он выглядел, главное у него была мощь, сила, власть! А совсем скоро ему будет принадлежать и весь мир! Осталось только раздавить эту кучку тараканов под его ногами. Этих жалких Авроров. Какие же они все—таки глупые! Было глупо сопротивляться его силе. Теперь же у них не было выбора, в конце они все непременно погибнут! Постойте, а был ли у них вообще выбор? Темный Лорд никому не дает право выбора! И эти никчемные Авроры не исключение. Даже если бы они сдались, он все равно бы их убил. Рано или поздно они отправятся на тот свет! Им не избежать своей участи! У них нет выбора!
Сегодня было третье июля. Шесть месяцев назад все казалось хоть и не белым, но хотя бы и не черным. Сейчас же над ней нависла темная пелена, которая отчаянно не хотела растворяться. Пелена, которая окончательно захватила ее в свой плен.
После того рокового письма, внутри Гермионы будто что—то оборвалось. Она больше не ощущала окружающий мир. Она погрузилась глубоко в себя.
Пустой невидящий взгляд карих глаз пугал. Бледность почти никогда не сходила с ее исхудавшего лица. Каштановые локоны беспорядочно свисали ей на лоб. Губы были постоянно плотно зажаты. В минуты особо глубокой задумчивости, они сжимались до такой степени, что становились пепельно—белыми, с синим отливом. Друзьям приходилось долго трясти ее за плечи, чтобы вывести из состояния забвения. Первые два месяца девушка ни с кем не разговаривала. Она больше времени проводила около озера, под тенью древнего дуба. Никто не знал, о чем думала Гермиона в эти минуты. Но никто не осмеливался мешать ей. Всем казалось, что если она побудет первые дни после известия одна, то в скором времени придет в себя, вернется к ним, своим друзьям, которые все еще оставались с ней, ждали ее возвращения. Но шло время, а Гермиона, казалось, наоборот все больше отдалялась от них. Они теряли ее.
Как то в один из последних дней февраля Авроры собрались в одной из комнат Хогвартса за ужином. Впервые за несколько месяцев им удалось собраться всем вместе. Измотанные, уставшие они поудобнее устраивались в мягких продавленных креслах и вспоминали былые времена, когда они учились в этих стенах, а не воевали. Впервые за эти годы на их лицах, испещренных ранними морщинками появлялись легкие улыбки, в глазах загорался огонек теплых воспоминаний. Заботливые девушки Аврората Джинни, Полумна и Парвати суетились с последними приготовлениями, как неожиданно кто—то из собравшихся опомнился:
— А где Гермиона?
Все встревожено огляделись по сторонам и не обнаружили девушку в пределах комнаты. В сердце Джинни закралось непроизвольное чувство тревоги за драгоценную подругу. Вокруг стояла гробовая тишина, когда ее разрезал резкий звук бьющегося стекла. Джинни не заметила, как из ее рук выпала тарелка и со звоном разбилась о каменный пол. Она тут же рванула с места и стрелой вылетела из помещения. Аврорам хватило секунды, чтобы последовать ее примеру.
— Рон! Немедленно достань карту и посмотри где она! – прокричал Гарри через плечо своему лучшему другу.
Тот незамедлительно достал из кармана мантии ветхий кусок пергамента, коснулся его волшебной палочки, что—то прошептал и тут же лихорадочно начал искать маленькую точку с именем «Гермиона Грейнджер».
— Она около озера! Бежим туда! Джинни! Она у озера! – применив к своему голосу заклинание Сонорус, прогремел Рон.
Юноши только и видели, как мимо них пронеслась фурия с огненно рыжей гривой волос.
Весь путь до озера казался ей целой вечностью. Ноги подкашивались от невообразимо быстрого бега, в боку начало сильно колоть, дыхание давно сбилось. Но все это было пустяками. Самое главное быстрее найти Гермиону! Джинни сердцем чувствовала, что подруга не просто так решила прогуляться к озеру. Вот, преодолев последний поворот, Джинни среди кромешной тьмы различила такой знакомый и родной силуэт. Девушка стояла в двух шагах от кромки озера. Ее тонкая фигурка неимоверно сотрясалась крупной дрожью. Расширенными от ужаса глазами Джинни видела, как подруга медленно заносит ногу над водой, вот—вот готовая шагнуть в холодную бездну.
— Гермиона! Н—е—е—т! – ночную тишину разорвал истошный вопль страха, отчаяния и боли.
Девушка от неожиданности вздрогнула и поскользнувшись упала на землю. Джинни еще быстрее понеслась к подруге. Краем уха она слышала отдаленные голоса других Авроров, которые с палочками на изготовке, бежали следом.
В следующее мгновение рыжеволосая девушка обнимала трясущиеся в истерике плечи шатенки. Она, сама не выдержав напряжения, тоже начала рыдать.
— Глупенькая! Ты понимаешь, что ты сейчас только что чуть не натворила?! Гермиона, а ты подумала о нас?! Мы тебя все так любим! Как бы мы были без тебя! А Рон!? Ты о нем подумала?! Он уже однажды потерял тебя, а это бы его добило окончательно! – всхлипывания и неровное дыхание – А я! Ты же знаешь, что ты у меня единственная и самая лучшая подруга … — Джинни больше не могла говорить, сейчас она с силой впилась в плечи обессиленной девушки и резко потряхивала ее.
Гермиона подняла свои заплаканные глаза на подругу и ощутила сильную волну стыда. Какой эгоисткой она была! Последние два месяца она думала только о себе. Как ей тяжело, как ей невыносимо жить, когда тот, кого она любила, умер.
Она все думала, как же ей избавиться от этого, для нее слишком тяжкого, бремени. И решение буквально осенило ее. Самоубийство! Не было ничего проще этого. Лишить себя жизни, забыть навсегда, что такое чувство боли, страха, отчаяния, любви … только как именно все это проделать? В запретных заклинаниях она не была сильна, да и вряд ли бы у нее это получилось. Что же делать? Она никогда раньше не задумывалась над тем, а как же волшебники совершали самоубийства?! И тут она подумала, зачем ломать себе над этим голову, когда она – маглорожденная ведьма знала наверняка хотя бы один способ лишить себя жизни … по—маггловски. Как на зло в голову ничего путного не приходило, пока она однажды не наткнулась взглядом на гладь Черного озера. Ну конечно! Вот оно – решение. Вечером тайком выбраться из замка и утопиться. В голове тут же начали появляться картины того, как она теряя сознание становится легкой добычей для кальмара. Невеселая усмешка появилась на ее губах и тут же погасла. Она вновь вспомнила Драко. Не может быть … она до сих пор не верила, что он мертв. Этого просто не может быть! Они же были так счастливы! Относительно, конечно, но у них все было впереди! У них был шанс выстоять, вытерпеть, выжить … теперь ни его, ни ее не будет на этом свете. Больше ее ничто не держит здесь. Зачем за что—либо бороться, если потом она останется одна. Свободная, выигравшая, но одинокая … девушка занесла ногу над пропастью, как услышала вопли младшей Уизли. При виде девушки, которая за все эти годы ей стала ближе чем родная сестра, Гермиона не выдержала и упав на заиндевевшую землю разрыдалась.
Почти сразу к ним поднеслись запыхавшиеся, ужасно бледные Гарри и Рон. За ними следовали еще какие—то черные фигуры. Но Гермиона их уже не видела. Она провалилась в кромешную тьму забытья.
Позже девушка очнулась в Больничном крыле. Белые стены, потолок и пол должны были успокаивать, но Гермиону они почему то сильно раздражали. У нее было ощущение, что она все—таки умерла, утонув в озере, и находится где—то на небесах. Но эти догадки тут же исчезли, по не имению на их существование веских причин, когда больничную тишину нарушил недовольный голос мадам Помфри:
— Ее сейчас нельзя волновать! Девочка столько пережила за эти три дня! Вы знаете, что ей снятся кошмары? Вот уже третий день она мечется во сне, и все время кричит о том, чтобы кто—то прекратил над кем—то издеваться! Я не позволю Вам травмировать и без того расшатанную психику мисс Грейнджер!
— Я уверен, что ей необходимо знать эту новость! И немедленно! Пока она опять что—нибудь с собой не натворила!
— Вам не удастся это совершить!..
— Мадам Помфри, я очень уважаю Вас, но если Вы мне помешаете …
— Вам не удастся это совершить, потому что мисс Грейнджер сейчас спит!
— Я не сплю … — словно не своим голосом просипела Гермиона.
На нее тут же были обращены две пары сверкающих глаз. В одних читался праведный гнев, в других приглушенная ярость и решительность.
— Мисс Грейнджер, как хорошо что Вы очнулись. Мне необходимо с Вами поговорить …
— Профессор Снейп, если Вы думаете, что я позволю Вам вот так сразу обрушиться со своими новостями на мою подопечную, то Вы глубоко ошибаетесь …
— Мадам Помфри!.. – проревел, еле сдерживаясь, профессор Снейп, но его прервал очень слабый, но уверенный голос:
— Мадам Помфри, я чувствую себя достаточно хорошо, чтобы выслушать профессора.
— Но … — пыталась возразить врачевательница.
— Честное слово, мне намного лучше … — Гермиона постаралась, как можно мягче улыбнуться женщине.
— Ну, раз так … но только на 10 минут! Ни секунды дольше! – Поджав губы, отчеканила мадам Помфри и стремительно удалилась в свой кабинет, громко хлопнув дверью напоследок.
В палате повисла давящая тишина. Первой решилась ее нарушить Гермиона:
— Профессор, кажется, у Вас была какая—то новость для меня.
— Да мисс Грейнджер. Я только что получил очень важное и срочное письмо. Не буду больше ничего говорить, Вам лучше самой его прочесть. – С этими словами профессор Снейп протянул девушке немного помятый конверт.
Конверт был подписан очень ровным и аккуратным почерком, который до боли в груди напомнил Гермионе об одном человеке. Как подозрительно похожи были их почерки … тут Гермиона увидела фамилию отправителя и чуть не упала в обморок. Малфой! Но, прочитав инициалы, тут же немного успокоилась, но только немного. «Л.Малфой». Люциус. Отец … Драко.
— Вы уверены, что мне следует читать его? Оно адресовано Вам … — еле слышно проговорила Гермиона.
— Я никогда не был так уверен, как сейчас. Читайте.
Дрожащими руками, предчувствуя какую—то беду, Гермиона вытащила кусок пергамента. Перед глазами тут же замелькали ровные строчки, в одном месте немного дрогнувшие. На мгновение, прикрыв глаза, девушка распахнула их как можно шире и начала читать.
Дорогой Северус!
Писать тебе в сложившейся ситуации крайне опасно, но все же то, ради чего я все это затеял, того стоит. Не буду медлить, это все же не светская переписка, а срочные известия, которые мне необходимо тебе передать. Заранее прошу прощения, за то что не смог написать об этом еще два месяца назад. За нами идет слежка, после того ужасного инцидента с моим сыном.
Приступлю к самому главному.
Во—первых, мне бы хотелось исполнить последнюю волю моего сына. Перед заклятьем, он пытался мне передать имя предателя, который скрывается в Ваших рядах. Само имя он не смог произнести, но сказал, что этот человек совсем близко. Как я понял, он находится в ближайшем вашем окружении. Будьте осторожны! Не показывай этого письма никому! Как только прочтешь его, тут же сожги.
Во—вторых, мне бы хотелось известить тебя, так как ты все—таки являешься крестным отцом Драко, о том, что он жив. То в каком состоянии он сейчас находится трудно назвать прежним, но все же Темный Лорд не убил его тогда, два месяца назад. То письмо, что прислал Хвост абсолютная ложь. Я не могу понять, почему Лорд так поступил, возможно, чтобы сломить Грейнджер, тем самым на время, ликвидировав ее из действующей армии Сопротивления. Однако факт остается фактом. Он жив. Но будто находится где—то далеко от нас. Он очень сильно изменился после того проклятья. Возможно ты слышал о нем. Оно называется проклятье «Амнезия». Он ничего не помнит из того, что с ним произошло в прошлом. Он находится под полной властью Темного Лорда. Мы с Нарциссой в отчаянии. Он стал таким жестоким. А бедная Наталья вообще последнее время находится в полуобморочном состоянии. Она ужасно боится его. И всей душой хочет отменить свадьбу. Но на ней как раз таки настаивает Темный Лорд. Он объясняет это тем, что Драко пора бы уже задуматься о наследниках. Ситуация крайне щепетильная. Надеюсь я хоть как то успокоил тебя этой новостью. Она не совсем радостная, но все же это лучше, чем смерть. Хотя … как сказать. По—моему мы его все равно потеряли. Нам остается только надеяться на чудо.
Не могу больше ничего писать, с наилучшими пожеланиями, Л.Малфой.
Сердце Гермионы бешено заколотилось. Он не умер! Он жив! Но потом в ее воспаленном мозгу всплыли строчки: «Он жив. Но будто находится где—то далеко от нас. Он очень сильно изменился после того проклятья.» Проклятье … «это лучше, чем смерть. Хотя … как сказать. По—моему мы его все равно потеряли.» Что с ним сделало это чудовище! – последние слова Гермиона нечаянно произнесла вслух.
— Это древнее проклятье вечного забвения. Жертва напрочь забывает почти все события из прошлой жизни. Оно необратимо. – Зачем то добавляет профессор.
Последние слова больно впились Гермионе в сердце.
— Что же Вы хотите от меня? – прошептала девушка.
— Я просто хотел дать Вам знать, что он жив.
— Но Вы же сами только что сказали, что это проклятье необратимо …
— «Авада Кедавра» раньше тоже считалось смертельным, пока не столкнулось с одним хорошо нам обоим известным человеком.
Наступила пауза. Гермиона тяжело вздохнула, а потом сказала:
— Спасибо, что сообщили мне об этом. А сейчас я хочу побыть одна. Мне необходимо все обдумать.
— Как скажете мисс Грейнджер. – профессор Снейп поднялся со стула и уже направился к выходу, когда неожиданно повернулся и добавил совершенно спокойным тоном:
— Нужно всегда надеяться на чудо, мисс Грейнджер. Однажды это самое чудо и спасет весь наш мир. – И не сказав больше ни слова, профессор вышел прочь из Больничного крыла.
Было довольно странно слышать подобные речи из уст этого человека. Но после первого удивления, к Гермионе пришло чувство того, что он прав. Не нужно так сразу сдаваться. Почему она раскисла? Она сдалась? Нет! И еще раз нет! Драко не для этого рисковал своей жизнью, чтобы она, Гермиона Грейнджер, которая безумно его любила, так просто сдалась! Она будет бороться! За свою жизнь, за жизни своих друзей, за его жизнь … за их жизнь!
Глава 2. Другая жизнь.
В этом чертовом мире он был один. Его обрекли быть одиноким среди этих страшных смертей, ужасающих разум мук и непроглядной тьмы. Для него существовал только лишь Темный Лорд. Быть одним из его приближенных, для всех Пожирателей смерти было большой честью. Многие только спят и видят, тот момент, когда к ним подходит Лорд и благосклонно произносит:
— Ты наконец—таки смог меня обрадовать. Я доволен, что в моих рядах еще есть стоящие слуги.
Скажете, что это за слова благодарности? Вы просто не видели, как обращается Темный Лорд с теми, кто не смог выполнить свое задание … Он же ежедневно наблюдал за этим. Ему отводилась почетная обязанность наказывать провинившихся. Он не помнит, всегда ли был таким, но теперь, когда ему приходилось поднимать палочку на человека, который совсем недавно был его союзником, Драко Люциус Малфой не чувствовал ничего, кроме отвращения к павшему в глазах повелителя слуге.
Его рука ни разу не дрогнула при выполнении приказа. Даже тогда, когда перед ним на коленях стояли испуганные женщины и маленькие дети. Для него не было разделения населения на пожилых и молодых, женщин и мужчин. Для него существовали только грязнокровки, не заслуживающие право на жизнь и предатели крови, которые так же должны были быть преданы смерти. Сам он никогда не думал об этом. Так считал его Хозяин. А то, что думает и делает Темный Лорд всегда безоговорочно верно.
Не проронив и лишнего слова, Ангел Смерти верно служил Господину. Все приказы выполнялись безукоризненно и довольно—таки быстро. И все же Драко не мог понять, за что же Темный Лорд его так наказал? Лишил его воспоминаний о прошлом. Неужели когда—то давно, он делал что—то не правильно? Неужели он мог ослушаться приказа? Или же просто отказался выполнять его? Тогда почему Темный Лорд оставил ему жизнь … нынешнюю. Ведь других, при подобных обстоятельствах, непременно ждала жестокая расправа. Лорд не оставлял в живых тех, кто однажды подводил его. Значит впереди Драко ждет что—то более ужасное, чем … смерть? Он старался не думать об этом. Он просто жил, исполнял волю Господина и не задавал лишних и не нужных вопросов.
В светлое время суток он был именно таким. Но как только на землю опускалась ночь, его разум проживал другую, прошлую жизнь. Порой ему снились отрывки воспоминаний, как он мог потом судить о них. Было в них что—то светлое, не такое ужасное, как его настоящее. Он видел, как ему казалось, самые прекрасные на свете глаза цвета осенних листьев. Они ласково смотрели ему прямо в душу, исцеляя ее от глубоких ран. Погружаясь в их омут, он мог расслабиться. Хоть несколько минут побыть обычным человеком, а не машиной для убийств. Просыпаясь утром, он много думал о них. Но никак не мог припомнить хотя бы одного человека, с таким же пронзительным взглядом.
Это не могла быть Наталья. У нее были глаза нежного василькового цвета. Несомненно, их можно было считать красивыми, но они были пустыми, холодными, чужими. Они не могли согреть душу, так же как те глаза из сна.
Драко даже мог с уверенностью сказать, что эти глаза будто покрывались тонкой коркой льда, как только она встречалась с ним взглядом. Он чувствовал, что она боялась его. Другим она весело улыбалась, шутила, ее глаза сверкали чистотой. Но в них все же не было живой искры. С ним же, она было сдержанно веселой, пыталась казаться неприступной. Может быть она пыталась этим завоевать его? Драко не думал над этим. Ему было абсолютно все равно. Он не пытался быть для нее принцем на белом коне, никогда не говорил ей о бесконечной любви и преданности. Он по—прежнему встречался с другими девушками. Как это обычно бывало каждый вечер — новая.
Днем он убивал, ранний вечер проводил в компании невесты, а рассвет встречал с очередной пассией. Так и протекали для Драко последние шесть месяцев.
После очередного трудного боя, в котором получил незначительное ранение, Драко Малфой как обычно утолял свою жажду в объятьях очередной красотки. После бурной ночи, он обессилено устроился рядом с девушкой, которая не преминула тут же лечь ему на плечо, задев при этом рану. Глухая боль прокатилась волной по всему телу, и в затуманенном сознании Драко предстала картинка, до этого момента ни разу не появлявшаяся у него в голове.
Перед ним стояла девушка с длинными каштановыми локонами, беспорядочно свисавшими на ее красивое лицо. Ее щеки пылали, она смущенно потупила взгляд. Драко отчетливо видел карие глаза, кротко смотрящие на него сквозь паутину волос. Затем она робко подняла голову и тихо вздохнула.
— Я... извиняюсь, — почти неслышно пролепетала девушка.
Что произошло потом, он не понял. Голову тут же наполнил шипящий голос, произносящий заклинание «Амнезия!»
Драко очнулся в холодном поту. Новое воспоминание тут же начало улетучиваться из его головы. Там остались лишь те карие глаза.
После увиденного, Драко уже не мог спокойно уснуть. Он пытался вспомнить то, что только что видел. Но каждый раз висок пронзала острая боль, а в голове гремело это проклятое «Амнезия!»
Драко старался не думать о причинах того, почему Господин лишил его прошлого. Но сейчас, хотел он этого или нет, мысли лезли ему в голову. Он сделал что—то страшное тогда. Что—то, из—за чего поплатился своей памятью.
Нервно вздохнув, Драко выбрался из объятий любовницы и подошел к проему окна. Вытащив из кармана мантии портсигар, Драко закурил сигарету, и молча смотрел на звездное небо.
Было где—то около часа ночи. Луна сияла высоко в небе, заливая своим светом ухоженный парк поместья Малфоев. Драко не помнил, любил ли он раньше прогуливаться по этим аллеям, но сейчас, после особенно сложных заданий, он бросал все и уходил в глубь высокой рощи, лишь бы забыться. Остаться в тишине и покое.
Вот и сейчас у него было такое желание. Он раздраженно посмотрел в сторону спящей девушки, и бесшумно покинул комнату. На пути ему никто не попался. Да и не должны были. Весь дом спал. Выйдя на улицу, Драко поглубже вдохнул морозную свежесть и неторопливо направился в сторону аллеи.
Как же странно и обидно не помнить абсолютно ничего, вплоть до прошлого декабря. Он даже не помнил своего детства. Каким оно было? Веселым и беззаботным? Или тяжелым и … взрослым? Что—то внутри подсказывало ему, что последнее более вероятно.
Его родителей невозможно было отнести к числу добродушных и мягкосердечных людей. Они оба были крайне сдержанны, скупы на проявление эмоций. Находясь рядом с ними, хотелось и самому быть таким же. Соответствовать им. Так что Драко не ждал чего—то светлого и беззаботного от своего детства.
Нарцисса как—то пыталась рассказать ему про его прошлое, но в тот день их прервали – Темный Лорд зачем—то вызвал Нарциссу к себе — а потом у матери никак не находилось свободного времени продолжить беседу. Первое время она даже не спускалась к трапезе. Драко забеспокоился, но стоило ему показать это в присутствии отца, как он одернул его:
— Малфои не показывают свои эмоции. Держи себя в руках. С твоей матерью все прекрасно, просто у нее появились срочные и неотложные дела.
После этого они не возвращались к этой теме. Позже Нарцисса вновь стала появляться в столовой и гостиной, но была с сыном сдержанна и даже холодна. А Драко, визуально удостоверившись в том, что с матерью действительно все прекрасно, больше не искал с ней встреч, и все реже появлялся в родном поместье, предпочитая проводить свободное время либо в гостях у своей невесты, либо в объятьях страстных любовниц.
Он ведь даже и не мог вообразить, что эта холодность не ее прихоть, а приказ Темного Лорда. В тот день, когда она попыталась поговорить с ним о его прошлом, в гостиную неожиданно ввалился перепуганный до смерти домовой эльф, и сообщил, что Темный Лорд хочет видеть миссис Малфой у себя и немедленно. Ничего не подозревающая женщина извинилась перед сыном и тепло распрощавшись с ним, направилась на встречу с Темным Лордом. Хоть она никогда и не была Пожирателем смерти, все ждали от нее не меньшего повиновения.
Когда она, постучавшись в большие дубовые двери, вошла в кабинет своего мужа, Темный Лорд уже был там и ждал ее прихода.
— Вы хотели о чем—то со мной поговорить? – Сдержанно холодно поинтересовалась миссис Малфой.
В ответ она услышала лишь шипящий смех, и увидела кровавые глаза, направленные на нее. Испугавшись их красного блеска, миссис Малфой стала чуть заметно бледнее, чем обычно. Но, не поведя и бровью, прошла дальше и устроилась в кресло для посетителей. Лишь идеально прямая спина могла выдать в ней еле уловимый страх. Темный Лорд при этом еще раз усмехнулся.
— Вы правы, дражайшая миссис Малфой. Я хотел бы с Вами поговорить о … Вашем сыне.
В комнате повисла мертвая тишина. При этих словах Лорда, зрачки миссис Малфой чуть расширились, но она продолжала все так же спокойно сидеть на месте и неотрывно смотрела в ненавистные красные глаза.
— Скажите мне, миссис Малфой, Вы любите своего сына? – Якобы добродушно поинтересовался Темный Лорд.
— Без малейших сомнений я отвечу Вам, да, я очень люблю Драко. – Спокойно ответила Нарцисса, хотя уже чувствовала ловушку.
— И Вы, несомненно, желаете ему только … хм … добра? – Продолжал издеваться Волдеморт.
— Да.
— Тогда примите мой маленький совет. Не вмешивайтесь в его нынешнюю жизнь. Не нужно бередить прошлое. На то оно и зовется прошлым. Ему ни к чему вспоминать ТО, что ОН забыл. – С нажимом ответил Темный Лорд.
Обогнув стол, он устроился напротив Нарциссы. Женщина была как белое полотно, но продолжала сохранять спокойствие.
— Надеюсь, Вы поняли без лишних слов, к чему может привести Ваше вмешательство. Нет, дорогая Нарцисса, я не запугиваю Вас. Я просто предупреждаю.
Опять тишина.
— Да, я поняла Вас. – Чуть дрогнувшим голосом все—таки сказала Нарцисса.
— Я рад. Вы можете идти.
Женщина незамедлительно поднялась с кресла и быстро покинула кабинет, не попрощавшись. На что Темный Лорд в третий раз усмехнулся.
Нарцисса бежала по темным коридорам, плохо разбирая дорогу, но ноги сами принесли ее в хозяйскую спальню. Только вплотную закрыв дверь, женщина позволила эмоциям вырваться наружу. Две кристально чистые слезы скатились по ее бледным щекам. Без сил она осела на пол, продолжая бесшумно оплакивать свое горе.
У нее отняли ее единственного ребенка, а теперь еще и запрещают общаться с ним. Немая ненависть и отчаяние сверкали в ее серых глазах. Когда—то не выплаканные слезы, теперь ручьями текли по прекрасному лицу, закатываясь куда—то за воротник дорогого платья.
Перед глазами проплывали картинки из прошлого.
Вот Драко нет и полутора лет, а он уже вовсю бегает по своей детской, периодически спотыкаясь о ворсистый ковер и падая на него коленками. Нарцисса обеспокоено подбегает к нему, удостовериться, что с малышом все в порядке, как мальчик начинает заразительно смеяться, смотря на перепуганное, но от этого не менее прекрасное лицо матери. Понимая, что для сына это всего лишь игра, и он не ушибся, Нарцисса тоже начинает смеяться и щекотать свое дитя …
Тут Драко садится на свою первую в жизни метлу. На глаза Нарциссы наворачивались слезы радости, при виде восхищенного личика сына. Через несколько лет он уже станет прекрасно летать, станет одним из лучших игроков в квиддич среди всех школьных факультетов.
А потом они стали видеться все реже и реже. По традиции с шести лет воспитанием сына стал заниматься Люциус. Все реже в стенах их древнего замка слышался детский смех. Каждый день к Драко приходили разные преподаватели. Он начал изучать историю своего рода, историю всего магического мира, занимался фехтованием, музыкой, иностранными языками и этикетом. С каждым годом он все тщательнее пытался спрятать свои чувства и эмоции. Он хотел походить на своего отца. И это у него получалось с блеском. От того трогательного и прекрасного мальчика почти ничего не осталось. На его месте появился сдержанный, хорошо воспитанный, умопомрачительно красивый молодой человек. Круг его интересов кардинально изменился. Нарцисса стала замечать в своем доме каких—то девушек, не менее прекрасных чем ее сын. Детство прошло. Он больше не нуждался в своей матери. В глубине души она знала, что он ее любит, но визуально этого не показывал.
С каждым новым воспоминанием горечь потери удержать внутри становилось все труднее. Нарцисса уже начала всхлипывать, а потом и вовсе во весь голос разрыдалась.
Она прекрасно поняла, что имел ввиду Темный Лорд. Если она еще хоть раз попытается помочь ему вспомнить свое прошлое, Темный Лорд накажет, вот только не ее, а … Драко. Если бы наказание коснулось исключительно ее, она бы рискнула, воспротивилась приказу. Но она безумно любила сына, и не могла допустить, чтобы ее единственному ребенку сделали больно, по ее же вине.
Не переносившая до этого ничего подобного, Нарцисса не выдержала напряжения и на несколько дней слегла. Люциус был в курсе причины ее недомогания. Однако сыну миссис Малфой велела сказать, что у нее появились неотложные дела, поэтому она не может с ним повидаться.
Колдмедик, навестивший ее в день срыва, настоял на том, чтобы миссис Малфой какое—то время соблюдала постельный режим, а в будущем пыталась сдерживаться и беречь себя от всевозможных переживаний.
А в то же время внутри Нарциссы поселилось тяжелое чувство пустоты. Единственное ее утешение – сын – был потерян, казалось, окончательно.
Но Драко ведь ничего этого не знал. Ни про тяжелый разговор матери с Темным Лордом, ни про нервный срыв, ни про истинные чувства матери к своему чаду. Он думал, что его никто никогда не любил. Ни в детстве, ни сейчас. Как же он ошибается, ведь так, друзья?
А сейчас, стоя под открытым ночным небом его, мучили тяжелые мысли о его забытом прошлом, тяжелом настоящем, непонятном и неопределенном будущем. Этой ночью его окружала сплошная неопределенность.
Глава 3. Надежды на двоих.
Она будет бороться. С этими мыслями Гермиона Грейнджер проснулась на следующее утро. Она чувствовала себя намного лучше, и решилась отпроситься у мадам Помфри домой. Дом. Как давно она там не была. Наверно с того самого дня, когда они виделись последний раз. Ее сердце больно сжалось при воспоминании о том замечательном дне … нет, ночи. Она была уверена, ТАКИХ ночей у нее не будет никогда. Ее любимый был сейчас далеко от нее. Он не мог вспомнить ничего. Где—то в глубине души она думала, что если бы он ее увидел, то старинное проклятье непременно бы раскололось пополам, освобождая разум из клетки. Но как она могла увидеть его сейчас? Когда в самом разгаре идет жестокая война? И тут ее озарила безумная мысль.
Следующие четыре месяца Гермиона неустанно работала над собой. Она начала посещать все собрания Авроров. Внимательно вслушивалась в суть дела, углубляясь, все дальше и дальше в стратегии боя. Экстерном закончила школу Авроров, и стала одной из них. Она больше не отсиживалась за спинами друзей. Хватит. Больше она не будет слабой и беззащитной девчушкой, коей ее считали многие. Она была сильной, отчасти смелой, в глубине души. Ведь не зря в свое время она попала на Гриффиндор!? А туда попадают только смелые сердцем и душой волшебники. Все чаще она отправлялась на патрулирование ночных улиц. Первое время она делала над собой большое усилие. Страх все же сковывал ее сердце. Но со временем оно покрылось толстой броней, которую уже было невозможно разрушить. Она отгородилась ею от жестокого окружающего мира.
За эти четыре месяца Гермиона сильно изменилась. Порой Гарри задавался вопросом, а куда делась прежняя, очень ранимая и нежная Гермиона, которую он знал? Теперь на ее месте была собранная, не выражающая лишних эмоций, сильная, а главное, взрослая женщина. Куда—то делся теплый свет из ее карих глаз. Больше не было той детской наивности в чертах лица. Губы почти не улыбались, как в прочем и глаза. Глаза стали холодными. Она больше не боялась идти в бой. Смело встречалась лицом к лицу со смертью.
Каждый раз сердце Гарри замирало, когда он видел, как отчаянно она бросалась в схватку. Как отдавала себя до последней капли. Она совсем не жалела себя. Будто от количества пораженных ей противников, зависело что—то очень важное для нее. В эти мгновения ее глаза загорались недобрым огоньком. Загораживая других своей грудью, она будто становилась диким зверем, готовым растерзать нападающего.
Чудом она возвращалась после каждого боя живой. Были ранения, но она не придавала им особого значения. Тут же, едва подлатавшись, Гермиона как сумасшедшая рвалась снова в бой. Друзей это даже пугало. Такие резкие перемены были не подвластны их пониманию.
Гермиона и сама удивлялась себе. То она хандрила два месяца, погруженная в себя. А сейчас была словно торнадо, так и норовила оказаться в самом эпицентре заварушки. Ей наверно просто хотелось мстить. Всем, без разбору. За ее сломленную жизнь, за своих друзей, которые страдали не меньше. И за него, у которого не было ни прошлого, ни настоящего. Были только лишь надежды на будущее. И то, каким будет это самое ЕГО будущее.
Все это время Гермиона не разрешала себе думать об этом. Не хотелось в это верить. Но когда—то же все равно придется принять это, не правда ли?
Он скоро женится. Люциус в письме говорил про свадьбу. И явно не про свою. Наталья. Кто она была такая? Таинственная избранница Драко. Неужели он любил ее? А как же Гермиона? А что Гермиона … она осталась в его прошлой жизни, которую безжалостно вычеркнули из его памяти. Возможно, ему даже внушили, что он всегда любил ту … другую.
Чувство собственного достоинства было сильно задето этой новостью, но сердцем Гермиона понимала, что если это невозможно изменить, то пусть будет, так как есть. Пусть он будет счастлив, даже если не с ней. Да и было ли у них это самое будущее? Смешно надеяться на это. Она грязнокровка, это не изменить. Как и Люциуса Малфоя – ярого сторонника чистоты крови. Если бы не потерянная память, их бы разлучило еще что—нибудь. Драко не стал бы противиться воле отца, и пренебрегать мнением высшего общества. Он стал бы изгоем. Как и она. Нет, не этого она хотела для него.
Тогда для чего она заварила все это? Зачем стала Аврором? Разве не для того, чтобы вырвать его из цепких рук Волдеморта? Если Темный Лорд будет побежден, то им почти ничто не помешает быть вместе. Ярых противников грязнокровок и полукровок точно больше не будет. Никто не посмеет сказать что—либо неопрометчивое в ее адрес. Они смогут зажить спокойно … так по—крайней мере хотелось думать.
Время безжалостно убегало. Дни сменялись один за другим. Наступило жаркое лето. Шел июль. Гермиона стояла у открытого окна и вдыхала легкими сухой воздух. Солнце медленно уходило за горизонт. Скоро она пойдет патрулировать доверенный ей участок в Хогсмиде. Девушка подняла взгляд на часы. Семь вечера. Еще есть немного времени, можно заняться своим любимым делом – почитать. Усталая улыбка коснулась губ девушки. Она уверенным шагом прошла вглубь комнаты и зажгла несколько свечей. Устроившись поудобнее в кресле, она взяла первую попавшуюся книгу. Это оказались «Сказания о рыцарях древности». Подумав, что это будет вполне увлекательно, девушка углубилась в чтение. Усталость и стресс сказали свое веское слово, и сама того не замечая Гермиона задремала с книгой в руках. Голова с растрепанными каштановыми волосами упала на спинку кресла, веки закрывшихся глаз беспокойно подрагивали. Гермиона оказалась во власти сна.
Незнакомая девушка стояла посреди пустынного поля. Солнце давно скрылось за горизонтом, но вокруг было светло от бесчисленного количества костров. В первые секунды казалось, что это костры, но если приглядеться, то можно было различить развалины домов, объятые Адским пламенем. Сердце Гермионы зашлось, когда она поняла ЧТО именно горело. Она тут же перевела взгляд на девушку. Та продолжала молча стоять, совсем не шевелясь. Было похоже, что та находится в глубоком шоке. «Не удивительно», — подумала Гермиона, осмотревшись по сторонам. Все было покрыто толстым слоем пепла. От огня ничто не смогло спастись – сделала вывод Гермиона. Тут, зловещую тишину нарушил сумасшедший вопль мужчины. Запоздалые мародеры только что выбежали из последнего, еще целого дома. Но тут же прозвучало знакомое заклинание, и дом охватили языки пламени. Из груди Гермионы вырвался вопль ужаса, но она не услышала собственного голоса. Схватившись за горло, Гермиона так и продолжала стоять с полуоткрытым ртом, и слезами в глазах. В этот же миг около нее оказался всадник на черном коне. Казалось, он только что прибыл из преисподнии. На его лицо падала тень от ближайшего дерева, но Гермионе показалось, что она знает кто это. Надолго не задержавшись здесь, всадник припустил коня в сторону горевших домов. В следующую секунду над домами появилось странное черное облако, которое почти моментально обрело очертания. Это была Метка. Озноб пробил Гермиону при виде этого зловещего знака Темного Лорда. Понимание всей этой ситуации нахлынуло на нее только через мгновение. Она не смогла остановить этих грязных убийц. Пока она стояла тут, другие беззащитные люди страдали, умирали. Гермиона дернулась с места, но ее кто—то схватил за плечи и хорошенько встряхнул.
Рон возвращался с дежурства порядком уставший и голодный. Но перед тем как идти к себе, ему обязательно нужно было составить отчет о прошедшем патрулировании. Вспомнив о куче бумажек, Рон нахмурился. Не любил он эту бумажную часть своей работы. Вот Гермиона другое дело. Она могла до бесконечности рыться в этих громадных пергаментах. Хотя и это уже не так. Многое изменилось за это время. Гермиона определенно изменилась. Теперь она больше предпочитала сражаться, чем сидеть за книгами круглые сутки. Воспоминания о подруге ничуть не улучшили настроение Рона. Решив отвлечься от грустных мыслей, он начал оглядываться по сторонам.
Коридоры школы были пустыми и немного заброшенными. В связи с обострившейся ситуации на фронте, школу временно закрыли. Родители не хотели отдавать своих чад в самое пекло. А Хогвартс отныне мог вполне претендовать на звание самой горячей точкой. Чаще всего нападали именно на замок. Гарри, конечно, беспрерывно искал новое убежище для Сопротивления, но все никак не мог найти подходящего места. Хотя, если бы не постоянное присутствие Авроров, то школы возможно сейчас вообще не было бы. Волдеморт наверняка захотел бы заполучить эту древнюю школу, что бы там выпускать как по конвейеру все новых темных волшебников, ненавистников грязнокровок, ценителей исключительно чистой крови.
Да … что—то сегодня у него не получалось хорошенько отвлечься. Что не мысль, то мрачнее предыдущей. Тряхнув рыжеволосой головой, Рон вошел в комнату, которая служила залом заседания Авроров. Когда он оказался внутри, то сразу же заметил девушку, которую до сих пор любил. Гермиона полулежала в стареньком кресле. Ее волосы разметались по спинке кресла и лицу. Веки легонько вздрагивали, густые черные ресницы оставляли тени на порозовевших щеках. Она была такой трогательно нежной, когда спала. Сейчас он видел ту прежнюю Гермиону, четырехлетней давности, в которую влюбился окончательно и бесповоротно. На полу, около изящно вытянутых ног валялась раскрытая книга. Рон весело ухмыльнулся. «Хоть что—то в тебе осталось от прежней Гермионы – любовь к книгам». Он неслышно подошел к девушке, наклонился и поднял книгу. «Сказания о рыцарях древности». «Легкое чтиво», — вспомнил фразу из прошлого Рон, и по—идиотски заулыбался своим мыслям. Как же он любил эту заучку Грейнджер. Невыносимую всезнайку, как ее однажды назвал в порыве ярости Снейп. При этих воспоминаниях Рон вспыхнул волной негодования в адрес бывшего профессора. Он любил ее. Эту заучку Грейнджер. ЕГО заучку. В сердце она навсегда останется ЕГО, даже не смотря на то, что ЕЕ сердце уже давно принадлежало другому.
О том, другом, Рон старался не вспоминать. Но как этого не сделаешь, если в каждом новом бою фигурировал этот Ангел Смерти. Казалось, он был везде. От его точных выстрелов из палочки не мог увернуться никто. Много же неприятностей пришлось им пережить из—за него. Профессор Дамблдор и профессор Снейп пытались объяснить всем остальным причины его поступков, ссылаясь на то, что ему просто стерли память, и что если бы не это обстоятельство, он бы никогда не принял темную сторону. Он уже был на светлой. До определенного момента. Потом ему навязали новую роль. Жестокого убийцы. Многие согласились принять все это на веру, но не Рон. В нем кипела ненависть к этому хорьку. Он ненавидел его за то, что тот воюет на стороне Волдеморта, что он не щадит никого, будь то ребенок или женщина. В конце—то концов, он ненавидел его, потому что тот отнял у него самое дорогое – любимую девушку.
Рон прекрасно помнил то, как себя чувствовала подруга после известия о том, что Малфой умер. Она сама после этого хотела умереть. Как же сильно она его любила?! И почему?! За что, этому хорьку, такая честь!? Рону было больно признавать то, что причина всему просто любовь. Большая, чистая, искренняя любовь, которая не замечает никаких недостатков и плохих качеств. Для нее не существовали такие мелочи, как плохой характер, наследственность и все в этом же роде.
И вот сейчас, смотря на Гермиону, внутри Рона вновь поднялась волна нежности к этой сильной и в то же время беззащитной девушке. Он хотел уже было взять и поцеловать ее, не смотря ни на что, но девушка вдруг вздрогнула, и из—под опущенных век потекли слезы. Она начала метаться по креслу, оставаясь во власти страшного кошмара. Из груди вырвался слабый вопль, резко оборвавшийся. Рон перепугавшись не сразу сообразил что ему следует сделать. Не выбрав ничего более правильного, он схватил девушку за плечи и хорошенько встряхнул. Глаза девушки тут же распахнулись.
— Милая, успокойся, это был всего лишь плохой сон. – Мягко успокаивал девушку Рон.
Она дрожала всем телом, а из глаз продолжали течь слезы.
— Гермиона, все хорошо. Ты в безопасности, я рядом. Ничего плохого не случится.
— Рон … ты просто не видел того, что сейчас видела я … все было настолько реально. Будто это не сон вовсе, а как будто я была там. Только что. – Севшим от напряжения голосом проговорила Гермиона.
— Успокойся, это был сон. – Уже более твердым голосом произнес парень. – Ты просто наверно книжек начиталась. Все эти всадники, сражения … Гермиона, тебе нужно отдохнуть. – Забеспокоился Рон, увидев как девушка начала стремительно бледнеть. От прежнего румянца не осталось и следа. – Значит так. Все решено. Сегодня на дежурство ты не пойдешь.
— Но …
— Никаких «но». Сейчас ты отправишься к себе домой, заваришь себе травяной чай, успокоишься, выпьешь его, и ляжешь спать!
— А как же …
— Я пойду вместо тебя.
— Но ты только что вернулся …
— Ничего страшного. Я совсем не устал. – Соврал Рон, и почувствовал, как начинают краснеть уши.
— Ты никогда не умел врать … — обреченно вздохнула девушка. – И все же я пойду на дежурство, и не спорь. Тем более я вот уже немного поспала …
— Не поспала, а помучилась. Гермиона, без разговоров сейчас же берешь свои вещи и идешь домой. Сейчас позову Джинни, она тебя проводит.
— Не нужно. Она наверняка сейчас с Гарри. Они так скучают друг по другу … мало видятся. Я то их понимаю … не нужно им мешать. – Под конец совсем замолкла Гермиона.
Рон осторожно присел рядом с ней и провел кончиками пальцев по ее щеке.
— Ты была так прекрасна во сне … ты всегда прекрасна. Как белая лилия … — прошептал Рон, приближаясь к девушке.
Гермиона вздрогнула. Она не была лилией, никогда. Однажды ее нарекли розой, ей она и останется до конца своих дней. Погруженная в размышления, Гермиона слишком поздно заметила, что Рон находился очень близко от нее. Она было попыталась отстраниться, но сильные руки Рона обвили ее вокруг талии. Одна рука так там и осталась, а вторая переместилась на затылок, медленно приближая лицо девушки к парню. Она уже чувствовала горячее дыхание на своей шее, когда устало прикрыла глаза. Только сейчас она поняла как она устала. Устала сражаться, бороться, надеяться. Все эти месяцы она думала только об одном человеке. И считала, что после его ухода она осталась совершенно одна. Но сейчас она осознала, как глубоко ошибалась. Все это время рядом был Рон. Он все еще любил ее, она видела это в его глазах, когда он мельком кидал на нее взгляд. Ей самой не хватало любви, нежности и … страсти. Было глупо отрицать это. Она молода, красива и заслуживает всего этого. Не может быть такого, чтобы не заслуживала.
Одна частичка разума говорила ей «Нет! Не делай этого! Потом ты сделаешь ему больно», а другая эгоистично перебивала первую, говоря «Но он же сам этого хочет. И ты этого хочешь. Хочешь почувствовать себя любимой и желанной. Потом – будет потом. Живи сегодняшним днем». И устав сопротивляться своим собственным мыслям, Гермиона сдалась. Она позволила Рону привлечь ее к себе и безропотно отдалась поцелую.
По телу тут же пробежала волна тепла и нежности. Но в этих прикосновениях, в этих ласках и поцелуях чего—то не хватало. Во всем этом не было зажигающей искры, которая пробегала по ее телу, когда ее целовал ТОТ, другой. Она тут же отогнала от себя эти мысли. Было кощунственно целовать одного, а думать о другом. И тут на смену этим мыслям пришли другие. Она чувствовала себя виноватой перед этим парнишкой. Ее когда—то самым лучшим другом, ее любимым … Она любила его, но скорей как брата. Потом она это поняла. Он был ей очень дорог, она боялась сделать ему больно. Но однажды все же это сделала. И возможно сейчас делает тоже самое. Чувство вины окатило девушку с ног до головы, и она, пытаясь загладить это чувство, вложила в поцелуй всю ту нежность, какую только могла отдать. Его требовательные руки еще сильнее прижали девушку к разгоряченному телу парня. Она даже не заметила, как оказалась на полу рядом с Роном.
Его руки метались по всему ее телу, неистово лаская каждую клеточку, исцеляя внешние и внутренние раны. Тихий стон наслаждения все же сорвался с ее губ, и это послужило толчком Рону для более решительных действий. Тяжело дыша, парень повалил девушку на ковер и прижался к ней всем телом. Ее щеки раскраснелись, она вся пылала. Продолжая целовать девушку в шею, висок, губы, он вдыхал ее сладкий аромат кожи. Но пахла она точно не как лилия, … а как … дальше он не стал вдумываться в это, он просто наслаждался ей.
Он опустил руку девушке между бедер и попытался раздвинуть их, но в этот момент в голове Гермионы что—то щелкнуло, вернув ее одурманенный разум обратно в голову, и она резко остановила его. Все еще тяжело дыша, она прошептала:
— Рон, кажется, мы немного переборщили. Ты знаешь, мне все таки стоит пойти домой. Ты был прав.
Недоумевающий Рон пару минут просто смотрел на девушку, а потом осознав, что продолжения не будет, нехотя отодвинулся от нее и сел рядом. Поднявшись, девушка начала поправлять спутавшиеся еще сильнее волосы, отвернувшись от Рона к окну. Она была обескуражена своим поступком. Она до сих пор не могла понять, как она позволила ему так далеко зайти. Ей следовало ограничиться простым братским поцелуем в щечку или лоб, но не так же …
Нависшую тишину разрезал надорванный голос Рона. От неожиданности девушка вздрогнула, и тут же замерла не дыша, когда услышала ЧТО именно сказал парень.
— Гермиона, выходи за меня замуж.