Не рубили бы вас на дрова,

Не чернели бы пни

Как прошедшие дни.

Дерева, вы мои, дерева.

Друзья уходят как-то невзначай …

Вадим Егоров

Друзья уходят как-то невзначай,

Друзья уходят в прошлое, как в замять.

И мы смеемся с новыми друзьями,

А старых вспоминаем по ночам.

А мы во сне зовем их, как в бреду,

Асфальты топчем юны и упруги,

И на прощанье стискиваем руки,

И руки обещают нам: "Приду".

Они врастают, тают в синеву,

А мы во сне так верим им, так верим,

Но наяву распахнутые двери

И боль утраты тоже наяву.

И гарь утраты тоже наяву.

Но не прервать связующую нить.

Она дрожит во мне и не сдается.

Друзья уходят - кто же остается?

Друзья уходят - кем их заменить?

Друзья уходят - кем их заменить?..

Друзья уходят как-то невзначай,

Друзья уходят в прошлое, как в замять,

И мы смеемся с новыми друзьями,

А старых вспоминаем по ночам,

А старых вспоминаем по ночам.

Дяденька Канашин

Михаил Шнейдер (выпуск ФТФ 1980)

Светлой памяти Юрия Павловича Канашина (Замдекана по младшим курсам ФТФ в семидесятых годах ХХ века)

Кирпич за кирпичем, ряд за рядом

Проспишь обед, в штаб за нарядом

Что это за жизнь, песок из волос

Дяденька Канашин, забери нас в Свердловск

Дожди день и ночь, дороги раскисли

И даже усы у «Ларионыча» обвисли

Что это за жизнь, спим день и ночь

Дяденька Канашин, больше спать не в мочь

Подушка как кирпич, матрац очень плоский

От долгого сна стал я весь плоский

Храп стоит такой, что только держись

Дяденька Канашин, ну разве это жизнь?

Дьявол раздери, опять уже будят

Тащят на ужин бессердечные люди

Ну что это за жизнь, жрать надоело

Дяденька Канашин, ну разве это дело?

И так день за днем, неделя за неделей

От жизни такой мы совсем обалдели

Что это за жизнь, больше мы не будем

Дяденька Канашин, забери нас отсюда,

Забери нас отсюда.

P.S. «Ларионыч» - это я, Ларионов Юрий, хотя усы у меня никогда не обвисали –это всё «происки» Михаила Шнейдера, дай бог ему доброго здоровья!

Ёксель-моксель

С деревьев листья опадают[ёксель-моксель]
Пришла осенняя пора[грязь и слякоть]
Ребят всех в армию забрали [хулюганов]

Пришла…[Настала] очередь моя [главаря]

И вот приходит мне повестка в восемь-тридцать
Явиться в райвоенкомат [чёрти куда]
Мамаша в обморок упала [с печки на пол]
Сестра сметану пролила [коту на рыло]

Мамашу с полу поднимают[взад коленом],
Сестра, говорю, сметану подлижи[языком] [у кошки с рожи].
А я мальчишка несмышленый лет семнадцать
[двадцать, тридцать, сорок, может больше, пятьдесят… был когда то, щас не помню].
На фронт германский подался [просто так, из интересу], [один пешком].

И вот нарыли мы окопов сикось-накось, накось-сикось, [накось – выкусь!]
Подходит ротный командир, [дядя Вася, морда клином вся в прыщах…]
И говорит: А ну ка, братцы-новобранцы,
Матерь вашу, [вашу так же]
Давай, говорит, в атаку побегим! [Беги один!]

Летят по небу самолёты [мессершмиты-бомбовозы, бомбоплюи, вентиль сзаду]
Хотят засыпать нас землей [чернозём, а фиг не выйдет]
А я молоденький мальчишка лет семнадцать
[двадцать, тридцать, сорок, может больше, пятьдесят, был когда то, щас не помню]
Лежу с оторванной ногой [одной-другой, головой, челюсть рядом,
Глаз в кармане, маскируюсь, притворяюсь, что живой]

Ко мне подходит санитарка [сама татарка, звать Тамарка]:
«Давай, говорит, тебя перевяжу» [бинтом, грязным бинтом сикось-накось]
И в санитарную повозку – «студе-беккер» [довоенный трёхколёсный восьмиосный, два цилиндра, три сломатых, вентиль сзаду «типа «танка»]
С собою, говорит, рядом положу[Только тихо, третьим трупом мордой к стенке, чтобы не было соблазну] [носом к носу — так приятней].

И повезла меня машина – «студе-беккер» [довоенный трёхколёсный восьмиосный, два цилиндра, три сломатых, вентиль сзаду «типа «танка»]
Через поля, через луга…

А через поле шла Аксинья в юбке синей [морда тоже – с перепою]
В больших кирзовых сапогах [сорок пятого размеру стоптанных назад,
чтоб не жало]

За нею гнался Афанасий [семь на восемь, восемь на семь, во мужчина, вентиль сзаду «типа танка»]
С большим хренометром в руках [скорость мерил, зря старался, не догнал], [просто так, на всякий случай].

С тех пор прошло годов немало (лет семнадцать, двадцать,
двадцать, тридцать, может, сорок),
В колхозе сторожем служу (не тужу).
Ращу картошку-скороспелку (поросятам, людям тоже),
Жену Тамарку сторожу (от соседа и туристов, чтоб не съели,
а ведь могут, в наше время).

На юг вороны полетели (ёксель-моксель!),
Пришла осенняя пора…

За окном моим идет снег

Михаил Басаев

За окном моим идет снег,
На плечах моих тепло рук,
И бубенчиком звенит смех
Где-то взявшихся зимних вьюг.

Уронив на грудь тоски крест,
Раздвигая суеты плен,
Ухожу я от себя в лес,
От холодных и пустых стен.

Чтоб с друзьями ни о чем петь,
За удачу в пути пить,
Чтобы сердце у костра греть,
Чтоб хотелось без тоски жить.

И гитары перебрав строй,
Грубым пальцем извлекать звук.
Ты слезинками дождя смой
Мой забытый у двери стук.

Задраены верхние люки

Юрий Визбор

Задраены верхние люки,
Штурвала блестит колесо.
Ввиду долгосрочной разлуки
Всем выдан Абрау-Дюрсо.

Припев:
Прощайте, красотки, прощай небосвод,
Подводная лодка уходит под лед,
Подводная лодка - морская гроза,
Под черной пилоткой стальные глаза.

Под грустную музыку Верди,
Компасы дают перебой,
Голодные бродят медведи
У штурмана над головой.

По многим известным причинам
Нам девушки все хороши.
Стоят на сугробе мужчины,
На полюсе нет ни души.

Припев:
Прощайте, красотки, прощай небосвод,
Подводная лодка уходит под лед,
Подводная лодка - морская гроза,
Столичная водка, стальные глаза

Звездочка

Ольга Фокина

Песни у людей разные
А моя одна на века
Звездочка моя ясная
Как ты от меня далека.

Поздно мы с тобой поняли
Что вдвоем вдвойне веселей
Даже проплавать по небу
А не то что жить на Земле.

Облако тебя трогает,
Хочет от меня закрыть...
Чистая моя, строгая,
Как же я хочу рядом быть

Поздно мы с тобой поняли
Что вдвоем вдвойне веселей
Даже проплавать по небу
А не то что жить на Земле.

Знаю - для тебя я не бог,
Крылья, говорят, не те...
Мне нельзя к тебе на небо,
О-о-о прилететь...

Поздно мы с тобой поняли
Что вдвоем вдвойне веселей
Даже проплавать по небу
А не то что жить на Земле.

Иволга

Иволга поет над родником,