ИлиГДЕ ОБИТАЮТ СКАЗОЧНЫЕ ПРИНЦЕССЫ? 2 страница

Неизвестно как они называли это свое перетолковывание слов Христа о мученической смерти — аллегорическим или духовным, скорее последним — но им не доставалось ничего и ни в каком смысле. Первой, доверившейся до конца, была сестра воскресшего Лазаря из Вифании — Мария.

Да, Мария из Вифании отнюдь не сказочная героиня, но она не единственная женщина, которая смогла разобраться с Божьей заповедью. “Последовали также и женщины, пришедшие с Иисусом из Галилеи, и смотрели гроб, и как полагалось Тело Его; возвратившись же приготовили благовония и масти; и в субботу остались в покое по заповеди" (Лук. 23:55, 56). Это — сверхсказка!! Это — сверхправда!!!

Сейчас мы вам рассказываем еще об одной женщине. Она родилась без малого две тысячи лет спустя после евангельских событий. Она не похожа на сестру Лазаря. Так получилось, что будущая Возлюбленная лишь в тридцать три года взяла в руки даже не Библию, а лишь катехизис той религии, признанные “отцы” которой внушают, что суббота — в воскресенье, и, найдя там заповеди Божьи , “неожиданно”, как это говорится в самых добрых сказках, обнаружила, что суббота должна быть в субботу !! И вот с этого-то все и началось!

Суббота в субботу — не отвлеченный богословский принцип. Это не просто тот день. Это принцип мышления. Нелукавого. Это принцип практического сотрудничества с Богом. Это уже больше, нежели сказочная принцесса — героиня обладает интеллектом большим, чем у окружающего населения.

Мы изучаем феномен половинок , которые, как мы постулировали, совпадают биоэнергоритмически, что можно рассмотреть еще и естественнонаучно. Кроме 90-минутного ритма смены активности правого и левого полушарий мозга, кроме годового ритма и ритма двенадцатилетнего (мы и это рассчитаем, но чуть позднее, — и расчет этот приведет к поразительным результатам) существует еще один — недельный. Так вот: совпадение с ним в важнейшей его точке — субботе — в феномене половинок — базовое. Поскольку именно это и только этосовпадение предполагает, что обе потенциальные половинки отвергли все некрофильские искажения Божьего принципа, что они Богу не предпочли обманы этого мира — пусть даже и убедительные, — что они ужес Богом. А ведь половинок не от Бога не бывает — это Его дар любящим Его. Это то, что не наследуется от рождения, а принимается (или отвергается) свободной волей. С этого-то ритма все и начинается! В том числе, как вы убедитесь, сексуальная революция!!!

Глава шестнадцатая.

ВЕСЫ И ОФИЦЕРСКИЕ ДОЧКИ

… В.: А он мне сразу: бух — предложение ! Замуж! И все, что у него есть, говорит, бери, твое, дескать. Хороший старичок…

П.: А я!.. А я!.. А в меня… А в меня тоже все время влюблялись! Но все время одни и те же! Например, дочки офицеров. Прямо наваждение какое-то! Если где-нибудь на горизонте замаячит офицерская дочь — все! Считай, уже размечталась и скоро в любви объясняться будет.

В.: А тебе нра-а-а-авится, что женщины тебе первые в любви объясняются!

П.: А что? Приятно. Тебе же приятно, что тот старичок о тебе размечтался.

В.: Но я же ведь никак не отреагировала.

П.: И я… не реагировал. Во всяком случае, не всегда. А потом, ты не представляешь, какие они все одинаковые, эти офицерские дочки!.. Скучно же! После второй-третьей все на одно лицо.

В.: А еще какие… какого типа в тебя влюблялись?

П.: Разные-разные, голубые и красные. Шучу-шучу. “Влюблялись” — это не совсем корректное слово. Скорее подходит слово “размечтаться”. Отличие принципиальное. Размечтаться — это нет болезненной зависимости. Поэтому, не получив предмета, меня то есть, легко и быстро успокаивались. От невротической же влюбленности так легко не откажешься… Я, собственно, до встречи с тобой, как мы стали во всей этой железной канители травм разбираться, не мог понять, почему меня так моментально забывали. Обидно даже. В кино — такие страсти, с ума сходят, всю жизнь помнят, а я что, недостоин? Глупо, но когда не понимаешь , даже глупость может надолго отравить существование… Да… Так вот, по моему поводу очень даже часто размечтовывали… размечтыва… размечтой… — слова-то даже такого нет! — в общем, как бы влюблялись, кроме офицерских дочек, еще Весы и старшие сестры. Точно-точно! Девять из десяти были Весами.

В.: Как раз мой случай: Весы и старшая сестра.

П.: Ты — совсем другое дело.

В.: Сочиняешь. Я — такая же, как все. Сочинитель.

П.: Это ты — сочинитель. Что я, старших сестер не видел?! Или Весов?! Оно конечно, у Весов есть нечто общее: пока-а-а-а они в равновесие придут… Кстати, по гороскопам женщины-Весы — самые красивые женщины из всего Зодиакального круга. Знаешь?

В.: Знаю. Гурман.

П.: А что я? Они все сами.

В.: “Не виноватая я!” Сочиняй!

П.: Не смейся. Правда. А потом, надо бы еще разобраться: в каком это смысле Весы — самые красивые? Может…

В.: Ага! Женщины бывают или красивые, или умные. Это вспомнил?

П.: Нет.

В.: Лукавишь?

П.: Нет. Во-первых, женщины чаще всего бывают и некрасивые, и глупые, а, во-вторых, если нечто такое и пришло на ум, то для меня это уже не главное. Я, все-таки, смотрю по-научному. Или стараюсь смотреть. А Весы…

В.: С Весами все понятно: ты — Водолей. Об их взаимном притяжении во всех астрологических пособиях говорится. А вот почему — старшие сестры?

П.: А это тоже какая-то закономерность. Только в этом клубке столько разных концов, что даже не знаю, с которого начинать распутывать. Начало, естественно, в семье. У матери моей детей двое: я и сестра. Сестра моя — старшая сестра . Но ведь и моя мать тоже старшая сестра , и у нее тоже только один брат. Кстати, и у моей сестры тоже двое детей: старшая — девочка, младший ребенок — сын.

В.: Цепочка получается.

П.: Совершенно верно. Мать моя в точности воспроизвела семью своей матери, а моя сестра — своей, или, что то же самое, — бабушки. Неслучайность этого “совпадения” можно даже рассчитать математически. Вероятность того, что первым ребенком будет девочка, а не мальчик — 1/2. Вероятность того, что случайным образом и у бабушки, и у матери, и у сестры родятся первыми девочки, равняется 1/2x1/2x1/2=1/8. Обе мои бывшие жены тоже старшие сестры , причем из двух детей. Это еще 1/4.

В.: Я тоже — старшая.

П.: Еще 1/2. Итак, 1/8x1/4x1/2 = 1/64. Обе мои жены первыми родили девочек. Это 1/2x1/2x1/64 = 1/256.

В.: У меня — дочка.

П.: 1/512. Будем продолжать? Девушка (у которой, помнишь, рассказывал, подсознательный образ: я — солнце за морем, а жених — серая стена) — тоже старшая из двух детей. Это 1/1024. Потом…

В.: Не надо. Боюсь как бы слишком много не получилось. Все понятно. Никакой случайности. Закономерность.

П.: Да. Из этой закономерности следует многое и не только давным-давно известное, что-де люди непроизвольно, но всеми силами стремятся воспроизвести семью детства. Что проявляется даже в том, что половая принадлежность родившегося ребенка явление отнюдь не статистическое, как о том пишут в учебниках, а результат реализации психических установок… Отсюда следует, что то ли я выбирал, то ли меня выбирали — не знаю. Только старшие сестры — не случайность.

В.: А чем старшие сестры отличаются от прочих?

П.: Помнишь “Укрощение строптивой” Шекспира?

В.: Помню. А там о чем?

П.: Хочешь сказать, что не знаешь?

В.: Кино смотрела, а книгу — нет. У Шекспира-то о чем?

П.: Мы с тобой еще почитаем. Вслух прочту. Там старшая дочь — злыдня, а младшая — якобы милашка, женихи вокруг нее так и вьются. А старшей никак не могут дурака найти, чтобы взял. А может, никак не влюбится. Я Шекспира только потому вспомнил, что давно замечено: характер у старших сестер иной, чем у младших.

В.: А почему?

П.: Дело, разумеется, не в том, что — сестра , а в том, что старшая . Считается, что сначала он, старший ребенок, чувствует себя центром вселенной — он так живет по той простой причине, что все вокруг него скачут: соску поднести, игрушку подать, с рук не спускают. Но вдруг катастрофа: рождается другой ребенок — и все разом меняется. Теперь все скачут вокруг этого нового, неизвестно откуда взявшегося, ребенка. Теперь центр вселенной — он. А старший? Он же ничего не понимает! Он же ничего плохого не сделал, чтобы все так вдруг его разом предали и перестали замечать. Он же ни в чем не провинился! А кто, с его точки зрения, виноват? С чьего появления все началось? Естественно, что с того маленького красного уродца. Который украл папу и маму. Естественно, что к этому новенькому — ненависть, ярость, злость. А ненависть обладает тем свойством, что для нее все равно, на ком тренироваться — на случайном ли прохожем или на родном брате. Злость в старшем тренируется дольше, потому и достигает большей зрелости и более заметна, чем у младшего… Это, конечно, при прочих равных условиях, как в случае с двумя сестрами в “Укрощении строптивой”. А когда брат и сестра… Я не знаю: я никогда этим вопросом не занимался. Хотя интересно… Но и так понятно, что если брат младший и сестра чувствует себя брошенной, то это может стать важнейшим психологическим конфликтом, и все остальные события жизни будут восприниматься постольку, поскольку они связаны с “разборкой” с братом. Скажем, меня выбирали в качестве заместителя брата, заинтересовывали, а потом, когда я раскрывался, — казнили. Их ко мне “любовь” была на самом деле ненависть, “сильное чувство”.

В.: Но ты у меня с братом никоим образом не ассоциируешься.

П.: И прекрасно. Может быть, никаких казней не будет.

В.: Не знаю, я своего младшего брата всегда очень любила. Так хорошо стало, когда его принесли: появилось, с кем повозиться. Играли вместе. Я и сейчас его люблю. Он мне, может быть, ближе всех на свете.

П.: А тебе что, ни разу из-за него не попадало? Набедокурит он, но с маленького что возьмешь — мать злость на тебе срывает. Бывало такое?

В.: Как не бывать? Бывало. И сколько раз. Но брат -то тут при чем?

П.: Так, значит, рассуждаешь?.. Редкий, однако, способ мышления! Прямо-таки не верится! То есть, ты на него не обижалась?

В.: Нет, я его очень любила.

П.: Так… Хотя… Странно… Впрочем, тебе уже шесть лет было, когда он родился, но… Но… Что-то я очень сомневаюсь, чтобы у тебя к нему, когда он у тебя мать отнял, не было совершенно никаких отрицательных чувств. Скорее всего, ты о них воспоминания просто вытеснила.

В.: Ничего я не вытесняла! У меня прекрасные с ним были отношения. Он вырос — кто меня одевал? С дочкой одна осталась, он что-нибудь купит то ей, то мне. Если бы не он, она бы фруктов вообще не видела.

П.: То, что ты это все ценишь — прекрасно. Но это ничего не меняет. Вытеснение в том и состоит, что на логическом уровне человек ничего не помнит. А поступает, руководствуясь неосознанным, оставшимся в подсознании… Хотя, кто знает, может, и не было у тебя отрицательных чувств… А может, сейчас исчезли. Ведь, если вспомнить то же самое “Укрощение строптивой”, то, в конце концов, именно старшая переменилась и стала покорной женой. А младшая как была балованным ребенком, так, выйдя замуж, женщиной в психологическом смысле стать не сумела.

В.: Как в жизни: редко кто меняется.

П.: Редко — не значит никто .

В.: Да… Так говоришь, старшие сестры, они же офицерские дочки?..

П.: Да. Офицерские дочки — кто? Правильно: все, во всяком случае, которых до сих пор встречал, яркие садо-мазо. Подавляющие, если можно их так назвать, натуры . Отличаются, разве, только тем, насколько та или иная выучилась свой садо-мазохизм от окружающих скрывать.

В.: А почему они такие?

П.: Причин — море. Наследственность. Ближайшая и — вплоть до Адама. Дети, которые во дворе. Среда. Родителей — и энергетика, и формы поведения. У дочки кумир — папа, а тот себя как ведет? На работе — царь и бог, с подчиненными творит, что хочет. А придет домой — наоборот, абсолютное ничтожество, жена ноги об него вытирает.

В.: Что военные так живут, я тоже замечала. И почему только так получается?

П.: А это и есть некрофилия. Он — добровольное звено иерархии. Звено цепи — с двух сторон скован. У папы всего лишь два положения: или он сверху, или — снизу, или приказывает, или — подчиняется. А близости общения нет. Такой стиль общения ему нравился и прежде, а со временем от подчинения и властвования и вовсе получает сверхудовольствие. Но, непременно, и от того, и от другого вместе. Садо и мазо одно без другого не бывает… Это я тебе что-то вроде бихевиористского объяснения дал, на самом же деле все сложнее.

В.: Я понимаю, что сложнее. Итак, офицерские…

П.: Или им подобные: дочки больших начальников, партийных работников, на худой конец, бригадиров. Я, помню, вижу: пялится на меня одна в Доме кино, глаз не отрывает, я к ней подхожу и спрашиваю: у вас отец, случайно, не партийный работник? У нее аж челюсть отстегнулась: откуда вы знаете? Закономерность очевидная: дочь опередившего в иерархической конкуренции. Следовательно, подавляющего. И сама подавляющая.

В.: Так, если по-твоему, дочь всегда стремится в мужчине увидеть отца, то получается, что дочки подавляющих в тебе подавляющего и видели?

П.: Как бы . Они себя видели. Я, как и ты — зеркало. Тебя очень разной видят даже наипризнаннейшие специалисты, меня — тоже. Посредник в наркобизнесе во мне разглядел посредника того же уровня, жмот — жмота. Кого во мне только не узнавали! И еврея, гордость нации, и типичного былинного русского богатыря, и молдаванина, и даже — типичного представителя Клуба Любителей Пива. Хотя пиво я последний раз пил лет, наверное, десять назад. А один пастор, который не последнюю роль сыграл в той подлости, что меня в Церкви ни за что на замечание поставили, разглядел, что я жене изменяю.

В.: Это когда тебя от церкви отлучили?

П.: Нет, до того. Отлучение — подлость была еще большая, там другие действовали. Тоже поперек “Церковного руководства”. Ведь как положено? Если человека обвиняют, так его самого надо спросить, правду говорят или врут? Нет, не спросили. Отлучили и даже в известность не поставили, что отлучение состоялось! Я, правда, в той общине за три года, может, раза четыре появился, но они знали и телефон мой, и адрес, и то, что мне в соседней общине поручили вести субботнюю школу! Да плевать мне на их отлучение: меня тут же в другой общине приняли. Но сейчас я не про отлучение. Сначала было замечание, тоже безосновательное. Там главный, в отличие от меня… Ты знаешь, что женщины обожают мне свои секреты исповедовать?

В.: Это уж точно. На себе испытала.

П.: Так вот, этот пастор, тайную пассию которого я знаю, и которая мне кое-чего о нем рассказывала, пальцем в небо угадал мою жене неверность. Которой я, естественно, не изменял, но изменяла она мне. Да и развелась потом. Внимательно-внимательно так на меня посмотрел, пока не убедился, что увидел — и начинает строить свою речь так: дескать, как вы относитесь к исполнению заповеди: “не прелюбодействуй”? Ну и так далее в том же духе. А я, между прочим, ни в одном браке не изменял.

В.: А пастор в городке, куда ты хочешь на лето меня отвезти, которого за воровство выгнали, наверное, тебя за вора считал?

П.: Пастор Жорик? Нет, с пастором Жориком мы практически не общались. Мы друг другу не понравились сразу. Как, впрочем, и членам его общины. А вот им пастор Жорик нравился. И если бы они не уличили его в торговле продуктами из гуманитарной помощи, которую он должен бы был раздавать бесплатно, он бы, верно, по церковной иерархической лестнице до сих пор вверх карабкался.

В.: Точно. Взять хотя бы его беспардонность. После того, как за руку взяли, уехать на другой конец страны и опять устроиться работать в Церковь! Пастором!

П.: Это не беспардонность, это уровень следующий, это — наглость. И ориентирование в реальных закономерностях существования церковной иерархии. Но интересно не столько то, что он опять решил обеспечивать себя материально способом, ему уже известным, сколько то, что его взяли ! Взяли поперек совершенно отчетливых на сей счет инструкций “Церковного порядка”, — должно быть переводное письмо! Представляешь, приезжает в Сибирь неизвестно кто и его тут же берут пастором. Поверили ! Такой Жорик, что мог заставить поверить! А может, своего угадали. Как-никак — иерархия ! И выше бы забрался, если бы те, которые на ту самую гуманитарную помощь жертвовали, не принудили церковное руководство вора разыскать.

В.: Хоть разыскали. Хоть какая-то справедливость.

П.: Да. Но из того, что я Жорику не понравился, кстати, может следовать, что он меня оценил верно: что я не такой как он.

В.: А что былое вспоминать? Буквально вчера Конкордия, трясясь от злобы, визжала, что ты злобный, злобный, злобный!!!

П.: Она, к счастью, рядовой член общины. Пока. Потому, что в Церкви без году неделя. А вот когда несколько раз на меня визжали церковные начальники, то потом объясняли причину своей ко мне антипатии совсем иным. Тем, что для работы в Церкви я не подхожу .

В.: Почему?

П.: Очень просто. Во время коммунистического режима все без исключения церкви, даже так называемые катакомбные, подпольные, которые заявляли, что государство их контролировать не в силах, — все были под колпаком Комитета госбезопасности. Слышала об этом?

В.: Слышала что-то. А каким образом контролировали?

П.: Самым простым: во главе церквей ставили своих людей . Это же маятник садо-мазохизма! Если человек — мразь, подхалим, друга за грошь продаст, то он вполне справится с ролью руководителя. Любого ранга: от руководителя общины до руководителя Церкви в республике. И наоборот, если церковная община на самом деле построена не на божественном основании, а на принципах авторитаризма, то она сама главным выберет подхалима из подхалимов. Скрытого. С инверсированным поведением. А они всегда фискалы, и этим их свойством КГБ всегда пользовалось. Ведь чаще всего наушников вербовали из уже состоявшихся начальников. Начальник и наушник психологически один и тот же тип.

В.: Как же они могли? Совмещать? И такое ?

П.: Да так и могли. Как Иуда мог. Годы ходил у Христа в учениках, а потом предал. Мог же он в Гефсиманском саду подойти к Нему и поцеловать ?! Мог же он, задумав предательство, позволить Учителю омыть себе ноги? А во время вечери принимать знаки уважения: хлеб из Его рук принимать, возлежать рядом? Мог! Люди все что хочешь выучились совмещать. Признанные в особенности.

В.: А что они в церквах делали? Эти… Как их?..

П.: Агенты КГБ? А что прикажут, то и делали. Изящно выражаясь, ставили органы в известность о том, что происходит в общинах. Кто чем живет, кто чем дышит. Что им члены Церкви доверительно рассказывают. Мне один пастор рассказывал, как его КГБ вербовал. Вызвали, говорят: ты во главе Церкви какой республики хочешь быть? Выбирай. Мы все можем! Мы видим, что ты парень способный, тебе и наверху быть. Будешь большим пастырем. Ты только с нами сотрудничай. И делай, что скажем… Вот такая, как выясняется, скрываемая жизнь верхушки иерархии.

В.: А что этот пастор? Наверное, не согласился, раз тебе рассказывал?

П.: Не согласился. Но изящным способом. Его за это даже не посадили. Вывернулся. Пришел домой и пошел по соседям всем рассказывать, куда вызывали, зачем и что спрашивали. Естественно, что его больше не вызывали! Что можно иметь общего с человеком, который язык за зубами держать не умеет? Даже ради своего же счастья?!

В.: Молодец! Вот молодец!

П.: Вот он-то, кстати, посмотрел на меня и говорит: “С тобой, вижу, можно честно! Никому не рассказывал, столько лет молчу — а тебе, вижу , можно”. И стал рассказывать. Про деятельность КГБ в церкви. Он знал так много, так много мне рассказал и объяснил, что я потом, когда из его дома вышел, оглядывался, все боялся пулю в спину от какого-нибудь пастора получить. Ушел в заброшенное лесничество и там все записал. Кстати говоря, это сотрудничество касается не только высшего звена Церкви, что, казалось бы, естественно, но и руководителей местных общин. Там духовные учителя тоже назначались или по указанию КГБ, или с его одобрения. Духовные учителя…

В.: Слов нет!..

П.: Конечно, периодически видя отражение своей физиономии в стеклах комитетовских дверей, проповедовать с кафедры про Суд Божий трудно. Надо искать какое-то решение. Психологическое же приспосабливание заключалось в том, что эти агенты на логическом уровне вынуждены были убедить себя, что это их холуйство на самом деле есть не прислуживание, а, наоборот, высочайший нравственный подвиг. Что это — самопожертвование, самоотречение, отказ от себя во имя людей…

В.: Что-то это зловоние мне целительский Центр напоминает. И вообще, такое ощущение, что судьбы у нас симметричные — только названия разные. У меня это называлось Центром биоэнергетического целительства. Ты книги богословские переводил, а я импотентов лечила. Но, в сущности, одно и то же. На удивление.

П.: Естественно. Одна порода. На уровне логическом они не могут себе позволить думать иначе, что без их “самопожертвенного” акта Церковь при коммунистах не выжила бы. Время-то какое было… Иными словами, Церковь держится на фундаменте их подвига.

В.: Неужели? Вот глупость-то!

П.: А что? В результате они могут, забравшись на церковную кафедру, совершенно серьезно проповедовать о смирении перед Богом, доверии Богу во Святом Духе. И никакой клоунады. Выполнение распоряжений перепачканных офицеров КГБ — нравственный подвиг.

В.: А Иуда — лучший из двенадцати учеников.

П.: Да, вечный характер. Предавая Христа, он, как ему рационализировалось, тем исполнял предреченное пророками, а следовательно, совершал акт высшего послушания Богу.

В.: Ужасно. Как там в Библии? “Горе тому, через кого придут в мир искушения?” Есть там такое?

П.: Есть. И весьма близко к тексту. Ты у меня уже почти богослов. Я сам не помню точно, кажется “… горе тому человеку, через которого соблазн приходит…”

В.: И как они не понимают?

П.: А в твоем Центре, что, понимают? Ты же им пыталась объяснить!

В.: Там ученые, артисты, политики, — всего лишь. А тут — богословы… Впрочем…

П.: …это одно и то же. Не понимают и не поймут. Такие люди, такая направленность души. Но что бы они ни вытворяли, дело Божье все равно не остановить. Ни пасторам, ни епископам, ни даже папе римскому — признанному из признанных .

В.: Агентов-то этих, наверное, как только КГБ разогнали, вышибли?

П.: Что ты! Все на своих местах остались. Они же признанные. Они те, кого религиозная толпа считает замечательными проповедниками. Осененными, просветленными, убеленными и обращенными. Кто их вышибет — они же гипнотизеры! Но даже если кто и ушел по старости, опять-таки на церковную пенсию, то детки их остались. Плоть от плоти. Теперь евангелизацией занимаются.

В.: Они?

П.: А то кто же? Кому как не им, с точки зрения иерархии, быть евангелистами? Именно после их выступлений больше всего фамилий “новообращенных” вносится в списки. Помню, одного замореокеанского принюхивающегося проповедника, ну о-очень популярного, так он себе в помощники выбрал не кого-нибудь, а одного из этих агентов КГБ. Я этого деятеля давно наблюдал. Стали его на кафедру выпускать — все, за немногим исключением, в полном восторге. Я попытался было пару раз поспорить, дескать, что он говорит, ведь это же явная логическая бессмыслица, сеанс гипноза, стилизованный под проповедь! Как же на меня женщины завизжали! Слюной брызжут, дескать, ничего ты не понимаешь, от него Святой Дух исходит! Ладно, спорить перестал. А между тем, финны, видя бедственное экономическое положение рушащейся Империи, решили кому-нибудь помочь. Естественно, выбрали его, Л. Ф. Он в Финляндию с приятелем отправился. Там им автомобиль подарили, нагрузили его шмотками и Библиями для раздачи. Эти друзья вернулись, но денег за проданный автомобиль — а тогда это были большие деньги! — показалось мало, и Л. Ф. ловят на том, что он дареными для раздачи Библиями торгует. Ловят, он отбалтывается, дескать, стоял с пачкой Библий на книжном рынке и просто спрашивал: сколько они могут стоить. Иерархия счастлива была поверить. Но это не единственный случай, когда его на воровстве ловили. Один пресвитер его за руку поймал, когда тот у него на книжном складе книги крал. Спрашивает: “Ты что, друг, делаешь?” А тот: “А что? Я для того, чтобы подарить”… У того же пресвитера история с этим Л. Ф. вышла. На проповеди-сеансе он видит: бабульки плачут. А этот пресвитер никак не может понять: почему? Вроде, Л. Ф. ничего особенного не говорит, пустяки какие-то общеизвестные. О пище и питании, кажется. А публика в слезах восторга. Спрашивать стал: чего, дескать, плачете?

В.: Ну и что?

П.: Да ничего. Посмотрели как на идиота бездуховного.

В.: А что с этим пресвитером?

П.: Сняли, конечно. Правда, позднее. Таких прозрений ни в одной авторитарной секте не прощают. Вмешательство начальства было минимальное — хватило энтузиазма низов. Кстати, это тот самый пресвитер, который психокатарсис изобрел. То есть, как бы изобрел. Еще в детстве. Сон ему снился: ворона его мучает. И так из ночи в ночь. Так он что придумал? Днем придумывал, как эту ворону уничтожить — подстрелить, сжечь, — а ночью, во сне, это и происходило. Кстати, он изобрел еще ребенком, что от проблемы даже точки не должно оставаться — иначе вновь вырастет.

В.: Молодец! Как все, однако, целостно в этом мире!

П.: Да. Жаль, я с его идеями поздно познакомился. Когда к тому же самому другим путем подобрался. Более долгим. Да… Но я прервался. Начал-то про этого воришку Л. Ф., про историю с машиной. Потом его приятель начинает требовать честного дележа денег за машину — поровну. Отказ. Драка, с битьем стекол, мордобоем и воплями: “Чтоб у тебя ребенок коростой покрылся!” Словом, дело опять доходит до церковного совета, но исключают не Л. Ф., а того, другого, что попорядочней. А Л. Ф. рукополагают в сан. Дальше — больше. Как лучшего из лучших, отправляют его на учебу в Америку, за церковный счет, разумеется, и он добивается, чтобы разве что не голодающая церковь оплатила перелет за океан еще и его жены и двоих детей. Руководство иерархии, естественно …

В.: Понятно.

П.: Через полгода он присылает на восьми страницах письмо, все в цитатах из Библии, что, находясь в Штатах, он прозрел и ему свыше открылось , что место его здесь, что только он может помочь определенному контингенту американцев обрести Христа, и он меняет гражданство. Порученное же служение, естественно, оставляет. О компенсации затраченных на него средств, естественно, и не заикается. Церковная публика читает это письмо, копирует, женщины умиляются. Правда, чуть позже выяснилось, что квартиру свою он еще до того, до отъезда за церковный счет, пристроил… И тут, про просветление, тоже вранье. Вранье, в которое все верят. А начнешь говорить, как на самом деле, так…

В.: Понятно.

П.: В Америке его, как и у нас, на руках носят, но он почему-то ссорится с начальством, ему перестают платить пасторское содержание, и тут он внезапно прозревает , оставляет христианство и переходит в иудаизм на еще более высокооплачиваемую работу. Теперь учит евреев, как надо жить. Тут, в Москве, заодно и выясняется, что он — агент КГБ. Стукач, попросту. У меня не зря опыт сыскной работы — свои каналы есть, а тут еще его закадычный друг подвернулся, который все подробности про его с КГБ сотрудничество рассказал… Но самое интересное, что, несмотря на все это, та публика, которая на евангельских кампаниях от его “духовности” входила в транс, до сих пор ни во что не хочет верить, а только повторяют: “Л. Ф. себя еще покажет! Еще как покажет!” Словом, очень все это напоминает историю с Учителем Мирзой, про которого его ученики и пациенты не могли поверить , что он, убив человека, поступил нехорошо!

В.: Да…

В.: Так вот этот-то самый Л. Ф. и был самым популярным человеком на евангельской кампании! Что закономерно, как закономерно и то, что самого популярного телепроповедника Штатов сфотографировали, когда он расплачивался с проституткой. Пастор Жорик, не добейся жертвователи его удаления, тоже мог бы быть результативным евангелистом. Собственно, можно предречь, что если историки когда-нибудь займутся изучением евангельских кампаний в посткоммунистическую эпоху, то выяснится, что лучшие евангелисты — бывшие агенты КГБ и их детки. А самые малоуспешные — те, которые, наоборот, честь свою не роняли. Словом, в церковных иерархиях наверху одни и те же. По причине, естественно, своей особенной “духовности”, о которой можно сделать вывод по тому, что именно у них, когда они евангелизируют, наилучший в штуках результат . Куда там до них Христу. Да Он просто жалок в своем дилетантском проповедовании: всего 120 человек за 3,5 года работы. 3,5 года! А тут у деток — сотни, тысячи людей — и всего за несколько часов говорения в микрофон! И все это называется — “служение Богу”, “души приведены ко Христу”, “дело Божье”, “жизнь во Святом Духе”… Так что, архивы КГБ еще пригодятся для научных изысканий.

В.: И это такая твоя адвентистская Церковь?!!

П.: Да, моя. А что, думаешь, Православная Церковь лучше? Патриарх-то, между прочим, в номенклатуру Политбюро ЦК КПСС входил, то есть, его кандидатуру на Политбюро атеистической организации утверждали! Весь Синод и высшие иерархи — агенты, чьи клички и гонорары также хорошо известны. Так было во всех церквах, во всех деноминациях. И есть. Те же самые закономерности проявляются вообще в любой иерархии. Где один под другим — и наоборот. А что, сам КГБ разве не то же самое? Не та же самая Иерархия? Не та же ли самая Государственная Церковь? Те же некрофилы, гипнотизеры и нюхачи. И чем выше, тем к испражнениям ближе… А народ в восторге — духовность ! Способ существования на выбравшей грех планете. И, насколько я знаю, своему верховному духовному под зад пинка дали только мусульмане. Муфтию. Не помню только, в котором из направлений. А у всех остальных — на месте.