УВАЖЕНИЕ КО ВСЕМ ЖИВЫМ СУЩЕСТВАМ

 

Сохранилось одно древнее стихотворение, которое счи­тается единственным текстом, написанным самим Буддой:

Для безногих тварей есть место в моем сердце. И для тех есть место, у кого две ноги, и для тех, у кого множество ног. Пусть никогда ни одно жи­вое существо, каково бы оно ни было, не узнает горя. Пусть никогда его не коснется зло.

Интересно, что в том же столетии, когда Будда создал свое учение о созерцании и мирной жизни, те же самые идеи проповедовали Конфуций в Китае, Зороастр в Персии, Пифа­гор в Греции, Исайя в Иерусалиме, Махавира в другой части Индии.

В то время как на юге полуострова Индостан процветал буддизм, на севере развивался джайнизм, учение Махавиры.

Джайны так строго придерживались закона о неприкосновенности любой жизни, что тщательно осматривали всю свою пищу, боясь случайно проглотить червя или насекомое,— не ради собственного здоровья, а ради безопасности этих существ. И джайнистские, и буддийские монахи, прежде чем пить, процеживали воду, чтобы не проглотить какое-нибудь ма­ленькое создание вместе с питьем.

Вообще джайны традиционно более строго, чем буддис­ты, придерживаются принципа ахимсы и непричинения зла живым существам; однако нужно знать, каким образом в буд­дийской традиции появились послабления на этот счет. По­сле физической смерти Будды его первые последователи ре­шили, что в его учении важнее «намерения», а не «поступки». Практические исследования этого решения зашли очень далеко. Согласно этой трактовке, убежденный буддист мо­жет, к примеру, поесть мяса, если убил животное кто-то дру­гой. Тем не менее, сам Будда недвусмысленно осуждал мясоедение,— его первые биографы утверждают, что он считал желание есть мясо «прихотью невежд» (trishna)3.

Будда запрещал своим ученикам есть мясо в трех случа­ях: если ученик своими глазами видел убийство животного; если он согласился на это убийство; если он знал, что живот­ное убили специально ради него. Все основные направления буддизма признают это высказывание Будды.

Несмотря на то, что некоторые ветви буддийской общины сегодня считают, что законы о пище можно и смяг­чить, другие остаются непреклонны и говорят, что попра­ние плоти животных — деяние жестокое и потому недостой­ное буддиста. На протяжении веков вторую точку зрения отстаивали величайшие буддистские мыслители, такие как Ашока (268—223 до н. э.) и Харша (V в. н. э.) - оба убежден­ные вегетарианцы и влиятельные политические деятели. Император Ашока велел высечь на своей знаменитой Ко­лонне Указов: «Я ужесточил запрет на убийство некоторых животных. Величайший шаг к праведности будет сделан людь­ми, когда они станут исповедовать мирное отношение ко все­му живому и воздерживаться от убийства живых существ» 4.

Буддистское отношение к животным нагляднее всего проявляется в притчах Джатака, где рассказывается о прежних воплощениях Будды,— не только в человеческих телах, но и в телах животных. Традиционно эти притчи приписывают­ся самому Будде; смысл в том, что не только Будда, но и каж­дый человек в одном из своих воплощений был животным. Следовательно, у каждого существа есть возможность достиг­нуть просветления в одном из будущих рождений, поэтому убийство животного — такое же преступление, как убийство человека.

По мере распространения и роста буддийской религии, возникло менее строгое понимание ахимсы, которое потес­нило изначальное учение Будды о тайном духовном единстве всего сущего. Именно поэтому «намерения» стали считаться более важными, чем «поступки», и буддисты разрешили себе мясоедение.

«Было ли это животное убито ради меня? — мог спросить буддист.— Если нет, то я, конечно же, могу вкусить его мяса»,— рассуждал он далее.

У приоритета «намерений» над «поступками» в раннем буддизме были свои основания 5. Тем не менее, в той же традиции считается, что истинный буддист не должен иметь ни малейшего отношения к уничтожению каких бы то ни было живых существ. Особенно последовательна в этом смысле «Махаяна», что мы вскоре увидим. Так, например, даже если монах сам не убивает животное, согласившись съесть мясо (когда принимает подаяние), он, тем не менее, самым недвусмысленным образом поощряет при этом убий­ство. По крайней мере, он не осуждает поедание мяса, и ми­рянин, накормивший его, остается в неведении, вместо того чтобы получить от монаха нужные знания. Монах не гово­рит ему, что его долг — избегать убийства живых существ. Из-за своего невмешательства, своего внимания к «намерениям», а не «поступкам», даже монах становится соучастником убийства.

Дальнейшее объяснение того, почему мясоедение так широко распространилось в среде буддистов, заключает­ся в его внешнем соответствии идее «Срединного Пути», которая подразумевает равновесие между аскезой и чувст­венным удовольствием. Тот, кто ест мясо, не умерщвляет плоть суровым постом, но при этом не обязательно преда­ется чревоугодию.

Тем не менее следует отметить, что «Махаяна», наиболее влиятельное и широко распространенное учение современ­ного буддизма, включает в себя множество текстов, пропове­дующих вегетарианство как идеал. Считается, что некоторые произведения из «Махаяны» содержат подлинные высказыва­ния Будды. «Ланкаватара», «Сурангама» и «Брахмаяла», к при­меру, призывают к вегетарианскому образу жизни. Вот отры­вок из «Ланкаватары»:

Во имя любви к чистоте боддхисатва («человек, достигший просветления») должен воздержи­ваться от поедания плоти, рожденной из крови и семени... Дабы не внушать ужас живым суще­ствам, пусть боддхисатва, который стремится развить в себе сострадание, воздерживается от мясной пищи. ...Неверно, что мясо — достойная еда, и что оно дозволено, если не убивал живот­ное сам, не давал приказа убить его, и если оно не предназначалось именно для тебя... Может случиться, что в будущем некоторые люди из-за пристрастия к мясу попытаются придумать сложные оправдания, чтобы добиться разреше­ния есть его... Но... поедание мяса в любом ви­де, при любых обстоятельствах, в любом месте недопустимо и должно быть навсегда запреще­но... Я никому не дозволял есть мясо, не дозво­ляю и никогда не дозволю 6.

Кроме того, в «Сурангама Сутре» говорится:

Мы учимся дхьяне (медитации) и пытаемся до­стичь самадхи (мистического совершенства), чтобы уйти от страданий земной жизни. Но если мы сами стараемся избавиться от боли, почему же мы причиняем ее другим? Пока мы не на­учимся владеть собой настолько, что даже самая мысль о жестокости и убийстве станет нам нена­вистна, мы не сможем сбросить оковы земной жизни... После того как я достигну паринирваны (полного просветления) в последней калпе (эпохе), повсюду будут бродить духи и обманы­вать людей, и учить их, что можно есть мясо и все же стать Просветленным... Как может бхикшу (ищущий), который надеется стать изба­вителем остальных, жить за счет плоти существ, наделенных чувствами? 7.