Типовые особенности нервной системы

Как известно, классификация темпераментов, данная Гипо-кратом 2000 лет назад, нашла в учении И. П. Павлова свое фи­зиологическое обоснование. Исследуя причины разной общей реакции подопытных собак на те задания, которые ставились перед их нервной системой в эксперименте, И. П. Павлов на­шел, что в основе лежит неодинаковая сила возбудительного и тормозного процессов, их равновесие и подвижность.

В результате тех сложных нервных задач «на выносливость мозга», которые ставились в экспериментах перед нервной сис­темой собак, «одни животные заболевали серьезно и надолго, другие легко и кратковременно, а третьи почти без следа пере­носили те же самые воздействия». «...Это разнообразие,—пишет далее И. П. Павлов, — очевидно, было связано с разницей ха­рактеров, типов нервной системы у разных животных...»².

Тип нервной системы зависит от свойств возбудительного и тормозного процессов. «Эти свойства суть; во-первых, сила

основных нервных процессов — раздражительного и тормоз­ного, — постоянно составляющих целостную нервную деятель­ность; во-вторых — равновесие этих процессов; и, наконец, в-третьих, подвижность их... Значение силы нервных про­цессов ясно из того, что в окружающей среде оказываются (бо­лее или менее часто) необычные, чрезвычайные события, раздражения большой силы, причем, естественно, нередко воз­никает надобность подавлять, задерживать эффекты таких раздражений по требованию других, таких же или еще более могучих, внешних условий. И нервные клетки должны выносить эти чрезвычайные напряжения своей деятельности. Отсюда же вытекает и важность равновесия, равенства силы обоих нерв­ных процессов. А так как окружающая организм среда постоян­но, а часто сильно и неожиданно, колеблется, то оба процесса должны так сказать, поспевать за этими колебаниями, т. е. должны обладать высокой подвижностью, способностью быстро, по требованию внешних условий, уступать место, давать пре­имущество одному раздражителю перед другим, раздражению перед торможением и обратно» ¹. \

Найденные типы деятельности нервной системы у собак И. П. Павлов считал возможным перенести на человека. «Мы с полным правом,— пишет он, —• можем перенести установлен­ные на собаке типы нервной системы (а они так точно харак­теризованы) на человека. Очевидно, эти типы есть то, что мы называем у людей темпераментами. Темперамент есть самая общая характеристика каждого отдельного человека, самая ос­новная характеристика его нервной системы, а эта последняя кладет ту или другую печать на всю деятельность каждого индивидуума»².

Подробнее вопрос о темпераментах мы будем разбирать в следующей главе при описании психических качеств личности ученика. Здесь же заметим, что он обязательно должен учиты­ваться в педагогике, где он определяет вместе с другими факто­рами принцип индивидуального подхода к ученику.

Однако было бы неверным ставить полный знак равенства между силой, подвижностью и равновесием возбудительного и тормозного процессов у человека и типичными особенностями поведения того или иного индивидуума. Особенности силы, под­вижности, равновесия нервных процессов представляют собой лишь фон, физиологическую базу, на которой проявляются те или иные особенности поведения человека. Во-первых, нервная система чрезвычайно пластична, способна к приспособлению, перестройкам и развитию недостающих качеств, в зависимости от воздействий, которым она подвергается. Во-вторых, на общем

 

224

¹ И П П а в л о в, т. III, кн. 2-я, стр. 243—244.

² И. П. Павлов, т. IV, стр. 299—300.

¹ И. П. Павлов, т. III, кн. 2-я, стр. 267—268.

² Т а м ж е, стр. 85.

8 Основы вокальной методики

поведении человека сказывается его индивидуальный опыт, его характер.

«Образ поведения человека и животного, — пишет И. П. Павлов, — обусловлен не только прирожденными свойст­вами нервной системы, но и теми влияниями, которые падали и постоянно падают на организм во время его индивидуального существования, т. е. зависит от постоянного воспитания или обучения в самом широком смысле этих слов. И это потому, что рядом с указанными выше свойствами нервной системы непре­рывно выступает и важнейшее ее свойство — высочайшая пла­стичность. Следовательно, если дело идет о природном типе нервной системы, то необходимо учитывать все те влияния, под которыми был со дня рождения и теперь находится данный ор­ганизм» '.

Пластичность нервной системы И. П. Павлов счи­тал фактом необычайно важным для педагогики, ибо педаго­гическим воздействием мы можем направленно менять свойства нервной системы индивидуума. Пластичность нервной системы позволяет при правильном выборе воздействия ослабить отри­цательные качества и усилить, вызвать к жизни недостающие положительные. Нерациональная обстановка может усилить от- , рицательные стороны нервной системы. Общеизвестно, как ме­няется реакция человека в зависимости от воспитания, от среды, в которой ему приходится жить, от режима, дисциплины и т. п.

Основной признак, по которому И. П. Павлов разделил всех животных и людей, — сила возбудительного и тор­мозного процесса. Сильный тип нервной системы ха­рактеризуется чрезвычайной устойчивостью даже к сильным раздражителям. Нервные клетки людей этого типа способны к сильному, длительному возбуждению, т. е. хорошо работоспо­собны. Они так же хорошо, глубоко тормозятся. Поскольку, как мы помним, в основе образования условных рефлексов лежит возбудительный процёёё,' то у этого типа сильное возбуждение обеспечивает быстрое и прочное образование связей, у них так же хорошо возникают дифференцировки, так как тормозной. процесс протекает столь же полноценно. Потому у людей, от­носящихся к этому типу нервной деятельности, хорошая память,, хорошая цепкость. Им не надо повторять что-либо несколько раз, так как связи возникают сразу достаточно прочно. В жизни мы их называем способными людьми, «мастерами на все руки». У них все получается быстро и сразу.

Слабый тип нервной системы характеризуется большой чув-, ствительностью и малой работоспособностью клеток. Они быст-; ро возбуждаются от слабых раздражителей и быстро «устают», переходят в тормозное состояние. В жизни эти люди труднее справляются со сложными и часто весьма интенсивными раз-

дражениями. Поскольку возбудительный процесс у них слаб и предел работоспособности невелик, связи у таких людей уста­навливаются труднее, нужно больше повторных сочетаний, повторений, только тогда связи образуются достаточно хорошо. Такие индивидуумы должны долго учить, чтобы запомнить, много работать, чтобы успеть. Мы в жизни их считаем вообще малоспособными.

Конечно, между этими крайними типами есть много пере­ходных. Вопрос о пригодности слабого типа для творческой, исполнительской деятельности, как и для других видов работы более сложен, о чем мы скажем немного познее. Жизнь пока­зывает, что и люди со слабым типом нервной системы весьма успешно овладевают многими сложнейшими деятельностями.

Среди сильной группы И. П. Павлов выделил еще подгруппы по свойству так называемой «уравновешенности» возбу­дительного и тормозного процессов. У уравновешенных сильных типов в равной степени хорошо выражены и возбудительный и тормозной процессы. У неуравновешенных отмечается сильное преобладание возбуждения, иррадиация его по коре и относи­тельная недостаточность тормозных процессов. ,У индивидуумов с неуравновешенной нервной системой в силу преобладания возбуждения и его интенсивности нервные клетки весьма рабо­тоспособны, хорошо образуют условнорефлекторные связи, весьма выносливы даже к сильным раздражителям. Но возбу­дительный процесс у таких людей легко иррадиирует, вовлекает в возбуждение всю кору, и концентрация его, связанная с тор­мозным процессом, затруднена. Поэтому для таких людей ха­рактерна легкая общая возбудимость, выражающаяся и в боль­шом количестве лишних движений, общей суетливости, и в трудности концентрации своего внимания на чем-нибудь одном. У таких людей протекание тонко координированных двигатель­ных актов может легче нарушаться вследствие легкой иррадиа­ции процесса возбуждения.

Однако, как и другие свойства нервной системы, природная неуравновешенность в известной мере поддается исправлению благодаря свойству пластичности, которому И. П. Павлов при-' давал столь большое значение. На основании своих наблюдений он писал: «... мы уже имеем довольно резкие и нередкие приме­ры, где первоначальная неуравновешенность с течением времени посредством медленных и повторных упражнений могла быть в значительной мере выровнена. Вот опять случай, что природный тип нервной системы под влиянием жизненного воспитания в большей степени был замаскирован» '.

Другим свойством, по которому среди уравновешенного сильного типа И. П .Павлов выделил две подгруппы, явилась подвижность, быстрота смены возбудительного и тормозно-

И. П. П а в л о в, т. III, кн. 2-я, стр. 273.

¹ Т а м ж е, стр. 269.

го процессов. У одних людей возбуждение легко переходит от одного очага к другому и на месте бывшего очага возбуждения легко возникает тормозной процесс. У других, наоборот, эта смена осуществляется трудно, т. е. сильно развита инертность, способность оставаться в раз достигнутом состоянии. Как воз­буждение, так и торможение имеют большую склонность со­храняться. Это находит свое выражение в поведении животных. Согласно И. П. Павлову: «Одни из них в высшей степени реак­тивны, подвижны и общительны, т. е. как бы чрезвычайно воз­будимы и скоры. Другие совершенно наоборот: мало реактивны, мало подвижны, мало общительны, т. е. вообще как бы мало возбудимы и медлительны. Этой разнице общего поведения, конечно, должно отвечать и особенное свойство нервной систе­мы; всего ближе свести указанное различие на подвижность нервных процессов» ⁱ.

Если представить в виде схемы ту классификацию типов нервной системы, которую дает И. П. Павлов, то мы получаем:

ПОДВИЖНЫЙ

сильный

уравновешенный

\

^чинертный

\неуравновешенный (возбудимый)

слабый

Наиболее продуктивным из всех типов И. П. Павлов считал сильный, уравновешенный и подвижной «...это, — писал он,— | и есть совершеннейший из всех типов, так как им обеспечено точное уравновешивание всех возможностей окружающей среды, как бы ни были сильны раздражители, как те, ответом на которые должна быть положительная деятельность, так и те, эффекты на которые должны быть заторможены, и как бы I быстро ни сменялись эти различные раздражители»². Естест­венно, что люди, имеющие этот тип нервной системы, находятся | в более благоприятных условиях для достижения поставленных | себе в жизни целей.

Однако следует сразу предупредить от представления, что | сильный тип — это всегда хорошо, а слабый —это плохо. «Преж­де всего, — отмечает А. Г. Иванов-Смоленский, — значение силы нервной системы в человеческом обществе в значительной мере | отступает на задний план по сравнению со значением социаль­ной ценности личности, а оба эти понятия — нервной силы и со­циальной ценности — далеко не всегда совпадают и далеко не во J всех случаях консонируют. Следовательно, не отрицая положи- { тельного значения сильной и в особенности уравновешенной

¹ И. П. Павлов, т. III, кн. 2-я, стр. 275.

² Т а м ж е, стр. 273.

нервной системы для человеческой личности, никогда нельзя забывать о ведущем значении социальной ее ценности, что, ко­нечно, полностью относится и к оценке представителей слабых типов высшей нервной деятельности» *.

Правильнее думать, что при всех типах нервной системы человек может достигнуть высоких показателей в жизни, если среда будет благоприятствовать выработке нужных, но недо­статочно выраженных качеств.

Психолог Б. М. Теплов считает, что слабость и инертность клеток не всегда отрицательное свойство, что слабость — это повышенная чувствительность, реактивность их, а инертность — причина образования очень устойчивых, прочных связей и ста­бильности реакции на изменение окружающей среды. Он счи-« тает, что «...ни подвижный, ни инертный типы нельзя считать просто «хорошим» или «плохим». Это — типы, характеризующие разные способы уравновешивания организма со средой, а не разные степени совершенства нервной системы»². «Чистые» типы нервной системы встречаются редко, большинство — это смешанные, «промежуточные» типы.

Следует отметить еще некоторые особенности высшей нерв­ной деятельности наряду с разобранными. Как оказалось, свой­ства одних областей коры могут быть развиты сильнее, чем дру­гих. Как отмечает В. Мясищев, «...двигательная подвижность характеризует лишь активность, силу, возбудимость, перевес раздражительного процесса, подвижность процессов в двига* тельном анализаторе, но не характеризует ни подвижность, ни активность в высших процессах второй сигнальной системы, т. е. «подвижность ума», которая может быть и при малой подвиж­ности в моторике»³. Так же, например, не существует паралле­лизма в интеллектуальной и эмоциональной подвижности или в общей подвижности и подвижности речедвигательного анали* затора. Это объясняется тем, что в процессе развития того или иного индивидуума некоторые анализаторы получают особенно сильное развитие, являются ведущими. Например — у спортсме­на или балерины — двигательный анализатор, у музыкантов — слуховой, у художников — зрительный и т. п. Потому и особен­ности протекания возбуждения и торможения у них могут оказаться в разных анализаторах — разными.

Тип нервной системы, понимаемый как сочетание природных свойств вместе с приобретенными, должен всегда учитываться в педагогике. Построение работы со студентом следует органи­зовать помня о высокой способности нервной системы к приспо-

¹ А. Г. И в а н о в-С моленский. Очерки патофизиологии высшей нерв­
ной деятельности. М. ,Медгиз, изд. 2-е, 1951, стр. 185.

² Б. М. Теплов. Проблемы индивидуальных различий. М., АПН, 1951,
стр. 445.

³ В. Н. Мясищев. Ученые записки ЛГУ, № 185, 1954, стр. 49, «Проб­
лемы психического типа в свете учения Павлова».

соблению. Она должна быть направлена на воспитание полно­ценного деятеля в области вокального искусства.

В учете индивидуальных типологических свойств нервной системы находит свое обоснование принцип индивидуального подхода к ученику.

В связи с индивидуальным подходом к ученику следует вспо­мнить, что И. П. Павлов делил всех людей на типы, связанные не только с особенностями течения возбудительного и тормоз­ного процессов, а и с манерой восприятия внешнего мира. «...Благодаря двум сигнальным системам и в силу давних хрони­чески действовавших разнообразных образов жизни, — пишет И. П. Павлов, — людская масса разделилась на художествен­ный, мыслительный и средние типы»¹. Одни воспринимают мир главным образом посредством первой сигнальной системы, т. е. непосредственно, при помощи наших органов чувств целиком, как он дается в ощущениях. Других характеризует склонность к анализу и осмыслению явлений, к сопоставлениям, логическим построениям, выявлению причинно-следственных связей и дру­гим мыслительным операциям, т. е. опосредование познания действительности при помощи второй сигнальной системы. (Как мы помним, мышление всегда протекает в речевой форме.)

«Жизнь, — пишет И. П. Павлов, — отчетливо указывает на две категории людей: художников и мыслителей. Между ними резкая разница. Одни —художники, во всех их родах: писате­лей, музыкантов, живописцев и т. д. — захватывают действи­тельность, без всякого дробления, без всякого разъединения. Другие —мыслители — именно дробят ее и тем как бы умерщв­ляют ее, делая из нее какой-то временный скелет, и затем только постепенно как бы снова собирают ее части и стараются их таким образом оживить, что вполне им все-таки так и не удается» ².

Разумеется, большинство людей соединяет работу обеих систем, т. е. «художники» — осмысливают, а «мыслители» не только пользуются логическими абстракциями. Все же для людей художественного типа характерным остается образно-эмоцио­нальное восприятие действительности, основанное главным об­разом на деятельности первой сигнальной системы, а для людей мыслительного типа — отвлеченное мышление, опосредованное восприятие действительности.

Важность этих положений в педагогике очевидна. Вряд ли удачна будет работа с учеником «художественного типа», если педагог будет настойчиво и упорно идти путем дробления, бе­сконечного анализа техники, выделения из нее отдельных при­емов. Это будет лишь путать ученика, создавать внутренние тормозы. Значительно большего можно добиться в этом случае

¹ И. П. Павлов, т. III, кн. 2-я, стр. 346.

² Т а м ж е, стр. 213.

методом показа, копировки. Есть ученики, которые так и гово­рят: «Вы лучше не объясняйте, не говорите, а покажите». Для других анализ — очень существен, они любят все понять, уло­жить в голове и легко выполняют различные приемы. Для таких учеников плохо, если педагог не умеет объяснить то или иное явление, истолковать его, доказать, логически объяснить. Обыч­но эти ученики любят упражнения и могут легко перенести свои достижения с упражнений на произведения. Между тем для «художников» это — большая трудность.

Заключение

Пение, как и другие виды сознательной деятельности орга­низма, управляются мозгом. Важнейшие механизмы в его ра­боте— это механизм образования условнорефлекторных связей и механизм анализаторов. Весь индивидуальный опыт человека сосредоточен в коре мозга и закладывается в форме условно-рефлекторных связей. Условием выработки связи является повторность и одномоментность действия раздражителей, поэто­му для запоминания и обучения надо повторять материал мно­гократно. Условнорефлекторные связи вырабатываются на основе деятельности первой и второй сигнальных систем. Вторая сигнальная система (слово) в выработке условнорефлекторных связей у человека играет первенствующую роль. Когда имеется последовательная упорядоченная система действия раздражите­лей (внешний стереотип) и она многократно повторяется, то это приводит к образованию упорядоченной системы течения нерв­ных процессов в коре мозга — к образованию стереотипа дея­тельности. Обучение профессиональному пению связано с вы­работкой певческих двигательных стереотипов. Динамические стереотипы, когда они выработаны, облегчают деятельность организма.

Для выработки рефлекса, во время деятельности мозга, нервные клетки находятся в состоянии активности, возбужде­ния, которое затем сменяется отдыхом — торможением. Перио­дическая смена этих процессов — залог длительной работоспо­собности мозга. Сила, равновесие и подвижность возбудитель­ного и тормозного процессов у разных людей не одинаковы. Это определяет различие типов высшей нервной деятельности (тем­пераментов), которые встречаются у различных людей. Возбу­дительный и тормозной процессы присутствуют в мозгу одновре­менно, образуя своебразную меняющуюся мозаику возбужден­ных и заторможенных участков. Возбуждение и торможение связаны между собой законами иррадиации и концентрации, а также взаимной индукции, позволяющими объяснить ряд осо­бенностей поведения человека. Важнейшим свойством нервных клеток является инертность их, потому всякое раздражение

оставляет в коре мозга свой след. Хотя свойства нервной систе­мы в целом определяются природными особенностями течения возбудительного и тормозного процессов, они способны изме­няться под влиянием внешних воздействий. Такая пластич­ность—важнейшее свойство нервной системы. Оно должно учи­тываться в педагогике.

НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ВОКАЛЬНО-ПЕДАГОГИЧЕС­КОГО ПРОЦЕССА В СВЕТЕ УЧЕНИЯ И. П. ПАВЛОВА

О СВЯЗИ ТЕХНИКИ И ИСПОЛНИТЕЛЬСТВА Пение — один из видов мышечного движения

Всякое музыкальное исполнение всегда про­текает в форме ряда эмоционально окрашенных движений. И. М. Сеченов очень точно заметил, что «все бес­конечное разнообразие внешних проявлений мозговой деятель­ности сводится окончательно к одному лишь явлению — мышеч­ному движению» '. В другом месте, проводя ту же мысль о зна­чении двигательной функции, он пишет: «Да и может ли быть в самом деле иначе, если мы знаем, что рукой музыканта выры­ваются из бездушного инструмента звуки полные жизни я страсти, а под рукой скульптора оживает камень. Ведь и у му­зыканта и у скульптора рука, творящая жизнь, способна делать лишь чисто механические движения...»².

Техника пения и ее связь с исполнительской задачей

Технику пения следует рассматривать как результат об­разования многочисленных связей в речедвигательном анализа­торе, связей, возникающих для осуществления какой-либо исполнительской задачи. Во всяком искусстве ремесленная тех­ника является той базой, на которой проявляется творчество. Известен афоризм: «Ремесло является подножием к искусству». Однако в совершенном искусстве ремесло исчезает и становится незаметным.

Нам всем приходилось видеть и слышать некоторых испол­нителей, у которых подчиненность техники исполнительской за­даче настолько абсолютна, совершенна, что эта техника со­вершенно не замечается. Воспринимается непосредст­венно только образ, переживание, а техника «растворяется в

¹ И. М. Сеченов. Избранные произведения, изд. АН СССР, М., 1952,
т. I, стр. 9.

² Т а м ж е, стр. 10.

исполнительстве». Это всегда находит свою оценку в отзывах публики, и после концерта такого пианиста трудно услышать восхищение октавной техникой, техникой perle, чеканностью ритма и т. п., что часто приходится слышать после концерта других блестящих виртуозов. Замечательной в этих случаях является незаметность всех тех технических элементов, которые у других воспринимаются совершенно отчетливо и своим совер* шенством способны вызывать восхищение.

Когда танцует Г. Уланова, мы не замечаем тех элементов техники, которые всегда, как и у других исполнительниц, при­сутствуют в ее танце, а видим образы, переживания, выражен­ные в совершенной пластической форме. Когда играет С. Рихтер, мы также не слышим никаких отдельных технических элемен­тов, мы воспринимаем музыку, которая нам рассказывает, соз­дает образы.

То же самое можно сказать о пении Шаляпина. Если у мно­
гих исполнителей мы обращаем внимание на общую красоту
голоса, на совершенно и правильно поставленную, в меру при­
крытую ноту, на блеск пассажа и т. п., то у Шаляпина мы
слышим скорбь Бориса, язвительную насмешку Мефистофеля,
глупость и хвастливость труса Фарлафа и т. п. Про таких акте­
ров говорят: «ну, ведь это таланты, у них само собою все легко
получается, им нечего и учиться»! Между тем всякий, кто зна­
ком с биографиями больших исполнителей, знает, какой ежед­
невной, кропотливой и целеустремленной работой наполнена вся
их жизнь начиная с детства. Однако в рассматриваемом нами
вопросе упорный труд, хотя он и занимает большое место, не
является основным. Весь вопрос заключается в том, как рабо­
тать. В приведенных выше примерах мы имеем дело с людьми,
одаренными высшей музыкальностью, высшим артистизмом,
попавшим и с раннего возраста в достаточно благоприятную
атмосферу для развития своей природной музыкальности. Пото­
му вся техника, которая осваивалась ими на протяжении дли­
тельного пути в искусстве, вырабатывалась в связи с вырази­
тельными задачами, как выражение внутренних музыкальных
образов. Отсюда и ее высшая подчиненность задачам вырази­
тельности. Этот путь выработки техники имеет прочное физио­
логическое обоснование. <

Как мы уже знаем, основным в физиологическом учении И. П. Павлова является принцип причинной обусловленности всех реакций организма — принцип детерминизма. «Та или другая деятельность организма есть закономерный ответ на тот или иной внешний агент,..»¹ — пишет И. П. Павлов. Наши мыс­ли, образные представления он считал такими же реальными условными раздражителями, как и внешние факторы.

И. П. Павлов писал: «Ваши собственные мысли, или немые

18.

¹ И. П. П а в л о в, т. IV, стр.

слова, и слова, которые падают на вас от других,— это тоже раздражители разной силы и качества, похожие на наши услов­ные раздражители»¹. Условными раздражителями процесса ис­полнения, который, как мы уже писали, всегда протекает в двигательной форме, служат музыкальные мысли, звуковые образы, возникшие в результате постижения разумом и чувст­вом музыкального содержания произведения. И. П. Павлов пишет: «Возбуждение по нервным волокнам, как проводам, — бежит в центральную нервную систему и оттуда, благодаря установленным связям, по другим проводам приносится к рабо­чему органу, трансформируясь в свою очередь в специфический процесс клеток этого органа. Таким образом тот или дру­гой агент закономерно связывается с той или другой деятель­ностью организма, как причинз со следствием»². В нашем слу­чае музыкальные образы — причина, я чх техническое вопло­щение— следствие. Они должны находиться в рефлекторной связи. Таким образом, именно звуковые образы должны дикто­вать исполнителю приемы, технические средства для их звуко­вого воплощения, тогда вся его техника будет строиться как выражение определенных музыкально-исполнительских задач.

Роль развития музыкальности. Музыкальный язык

Из сказанного выше следует важнейший для педагогики
факт, что развитие музыкальности должно предшествовать раз- |
витию вокальной техники, что техника должна строиться на '
музыкальном материале, который доступен для понимания
ученика. ,_я

Бессмысленно учить вокальной технике человека, у которого 1 не развита музыкальность. Его техника будет образована как | следствие каких-то побочных моментов. Это будет мертвая техника, не рожденная музыкой, не связанная с ней. Научить ученика верно пропеть технически правильно поставленным го­лосом нотный текст — еще не значит научить его пению. В нотах ] не все записано. Это только схематизированное безжизненное изложение музыкальной мысли композитора. Эти мысли долж­ны вновь ожить. Они оживают тогда, когда исполнитель, прочтя произведение, воссоздает их в своем воображении вновь в фор- ,| ме ярких образов и затем воплощает их в звуках. Это воссозда­ние— творческий процесс, он всегда индивидуален. Один и тот же нотный текст у разных исполнителей вызывает различные i образы. Даже слабое произведение под влиянием творческой i фантазии талантливого исполнителя может восприниматься как значительное, производя большое впечатление.

¹ «Павловские среды». М.—Л„ изд. АН СССР, т. II, стр. 151.

² И. П Павлов, т. IV, стр. 22.

Задача педагога — развить у ученика музыкальность и ар­тистизм. Его надо научить понимать музыкальный язык, разбу* дить его творческую фантазию. Развитие музыкальности, му* зыкального мышления, творческой фантазии позволит ему вести необходимый отбор исполнительских приемов, выработку тонких приспособлений, нужных для выражения его творческого за* мысла.

Различные звуковые явления, и в частности музыка, в тече­ние всей жизни улавливаются нашим слухом и по системе слухового анализатора поступают в мозг, где в соответствую­щих отделах коры происходит обработка этих сигналов, «откладывание» их в звуковой памяти. Человек накапливает звуковой опыт. На этой основе происходит развитие внутреннего слуха, музыкальных представлений, музыкального мышления.

Однако сам по себе музыкальный звуковой опыт еще не ведет к развитию музыкального чувства, музыкальности. Музы­кальные построения тогда превращаются в язык, когда они связываются с определёнными явлениями, предметами внешнего мира, с различными состояниями человека, с его переживания­ми. Когда звуки начинают обозначать эти явления и служить средством передачи определенного сообщения, они становятся языком. Обыкновенно с детства ребенок в той или иной степени постигает этот язык. Засыпая под колыбельную песню, припля­сывая под танцевальный напев, он начинает понимать что раз­личная музыка обозначает разные явления. Освоив речь, он по словам песни начинает понимать ее музыкальное содержание и включать в свою деятельность — в игры, в танец, т. е. активно пользоваться этой музыкой. Так постепенно у ребенка родятся определенные музыкальные образы, музыка начинает обозна* чать для него те или иные явления, входить в его мышление. Чем чаще определенные музыкальные построения, звучания на­чинают обозначать понятные ребенку явления, чем чаще он ими пользуется в своих занятиях, играх, тем прочнее эти музыкаль­ные образы входят в его жизнь, тем активнее он ими оперирует, развивая и обогащая свое образное музыкальное мышление, свою музыкальную фантазию. Потому условия, в которых вос­питывается ребенок, имеют такое большое значение для разви­тия музыкальности. Когда ребенок освоил нотную грамоту и читает нотные знаки, если произведение посильно его понима­нию, — он быстро перестает видеть эти нотные знаки и начинает оперировать музыкальными образами, которые у него при этом возникают. Как правило, музыкальные произведения, которые пишутся для детей, имеют названия, подсказывающие то со­держание, которое в них заключено. Если ребенок систематиче­ски занимается музыкой, общается с ней часто, постепенно ему становятся доступными все более и более сложные произведе­ния, его музыкальное мышление, его фантазия и образное ви­дение развиваются все больше и больше. Подобно тому как

каждый человек по-разному воспринимает одну и ту же книгу
в зависимости от жизненного опыта в разные периоды своей
жизни, так и содержание музыкальных полотен раскрываете^
с той или иной полнотой в зависимости от развития музыкаль|
ного мышления. ,

Вокальному педагогу приходится часто иметь дело с учений ками, не попавшими с детства в благоприятные условия музы­кального окружения и потому имеющими недостаточное музы­кальное развитие.

Однако развитие музыкальности возможно в любом возрасте. Любая способность может быть при определенных условиях развита. Нервная система способна к различным видоизмене­ниям и развитию под влиянием требований окружающей среды. Такая .способность, как музыкальность, т. е. умение понимать музыкальную речь, постигать ее содержание, может быть освое­на в большей или меньшей полноте любым человеком при вер­ном подходе к этой задаче. В равной степени можно развить элементы музыкальности, из которых она складывается: звуко-высотный слух, чувство ритма, ладовое чувство, гармонический слух и т. п.

Как иностранный язык усваивается лучше всего в живом общении, когда человек живет в стране, где говорят на этом языке, где каждое слово, фраза, выражение непосредственно евязывается с окружающим миром, говорит о тех или иных яв­лениях, так и музыкальный язык постигается быстрее всего, когда он в живом исполнении рассказывает своим языком о явлениях действительности, отраженных в нем. При­общение ученика к.музыке и умение раскрыть ее содержание, если оно недостаточно глубоко им осознается, является важней­шей педагогической задачей, которая должна предшествовать или по крайней мере идти в ногу с развитием технических умений.

Следует подчеркнуть важность развития музыкальности не столько путем изучения теоретических основ музыкального язы­ка, сколько путем возможно большего общения с музыкой, осо­бенно с музыкой высокого качества, которая посильна для понимания ученика. Повседневные занятия музыкой развивают музыкальность значительно быстрее и полнее, чем изолирован­ное освоение отдельных элементов музыкального языка. Это не значит, конечно, что «анатомирование» музыки, т. е. изучение принципов построения музыкального произведения, анализ его, как и развитие тех элементов, из которых складывается музы­кальный язык, т. е. совершенствование слуха, ритма, не играют здесь роли. Разумеется это тоже важно, ценно и нужно, но прежде всего сама музыка должна стать для .чело­века живым языком, который говорит ему о чувствах, пе­реживаниях, образах действительности.

Чем талантливее композитор, тем более ярко, глубоко и

своеобразно говорит он о явлениях жизни языком музыки. По­тому подбор репертуара, на котором происходит развитие му­зыкального чувства, имеет чрезвычайно важное значение. Как и во всех случаях, доступность понимания и постепенность ус­ложнения репертуара является существенным моментом разви­тия музыкальности. Важно, чтобы музыка всегда была понят­ной и вызывала определенные представления, образы действи­тельности. Тогда музыкальные мысли произведения не явля­ются чужеродными, а превращаются в своеобразный язык. Если музыка не вызывает определенных образов, представлений, не говорит о переживаниях, она становится как для самого певца, так и для слушателей мертвой, непонятной.

Отбор исполнительских приемов и его связь с развитием музыкального мышления

Чем богаче внутренний музыкальный ,мир исполнителя, чем лучше развито его музыкальное мышление, тем многообразнее задачи, которые оно ставит перед голосовым аппаратом в про­цессе воплощения музыкальных мыслей композитора. Произ­ведение, которое надлежит исполнить, рождает у исполнителя внутреннее представление о том, какими исполнительскими сред­ствами надо воспользоваться для его звуковой реализации. Отбор исполнительских приемов идет путем развития нужных связей в голосовом аппарате и уточнения движений. В основе этого процесса, как мы уже знаем, лежит процесс развития диф-ференцировочного торможения. Создавая желаемое звучание и сравнивая получившийся звуковой результат, певец ищет соот­ветствия между задуманным и получившимся звучанием, все время, от попытки к попытке, уточняя получившийся результат. Певец производит этот отбор на основе того двигательного во­кального опыта, который образовался у него в процессе обуче­ния. Определенному звучанию соответствует двигательный на­вык его воспроизведения. Чем больше, обширнее этот опыт, тем больше возможностей имеет певец для воплощения своих музы­кальных образов. В процессе осуществления отбора нужных средств воплощения большая роль принадлежит системам ана­лизаторов, сообщающих о качестве полученного звучания. Раз­витие слуха и других систем контроля — необходимо для тон­кого развития процесса отбора нужных приспособлений. Не меньшее значение в этом процессе имеет накопление многочис­ленных двигательных певческих навыков, которые являются базой для отбора и уточнения. На вопросе развития слуха и других ощущений певца, как и выработки профессиональных певческих навыков, мы позволим себе специально остановиться в последующих разделах. Но если исполнителю удалось достиг­нуть нужного звукового результата и произведение получается

р ажнение

так, как оно было задумано, процесс отбора и уточнения на этом не кончается. У певца в процессе исполнения появляются новые требования, диктуемые реакцией публики, акустикой зал и другими моментами, которые вносят в исполнительские за¹ дачи свои коррективы. Кроме того, со временем произведени переосмысливается, «вынашивается», что также требует беско нечного изменения и уточнения выразительных средств. У ма • стера произведение никогда не застывает, оно бесконечно уг­лубляется, его интерпретация меняется, и поиск новых вырази­тельных средств никогда не прекращается. Чем взыскательнее художник, тем богаче его звуковая палитра, тем большее колШ-чество навыков ему надо образовать для этого. Поэтому мастер учится всегда, постоянно шлифуя свою технику. Он всегда в поиске новых исполнительских возможностей. Так богатство внутреннего музыкального мира исполнителя ведет к образова­нию бесконечного множества исполнительских приемов, необхо­димых для его выражения.

Выработка техники в ответ на музыкальное представление — это альфа и омега всех видов музыкального искусства. Однако для певцов этот вопрос выглядит сложнее.

Практика работы по связи техники и исполнительства у певцов

Воспитание певца как правило требует одновременного ре­шения двух задач, которые тесно связаны между собой: постро­ить исполнительский аппарат — выработать профессиональный певческий голос — «инструмент» певца, и научить его «играть» на нем. В этом принципиальное отличие и сложность воспитания музыканта-певца, по сравнению с инструменталистами, где за­дача состоит в том, чтобы научить игре на готовом инструмен­те. Потому на первых этапах обучения у большинства певцов превалирует основная задача так называемой «постановки го­лоса», т. е. создания «инструмента» певца. Когда основные необходимые стереотипы правильного голосообразования и го­лосоведения выработаны, внимание переносится на умение поль­зоваться ими для осуществления различных исполнительских намерений.

Эти две задачи должны решаться одновременно и в тесной связи. Во всех случаях, даже на первых этапах выработки эле­ментарных навыков образования звука, которые обычно ведутся на упражнениях, лишенных образного музыкального содержа­ния, музыка должна присутствовать как необходимый отправной момент. Всякий, даже самый простой, навык должен увязы­ваться с элементарной исполнительской задачей. Хотя основное внимание ученика занято поисками нужного звучания, требуе­мой согласованности в работе голосового аппарата, эти поиски | полезно сочетать с задачами музыкальной выразительности.

Каждое упражнение можно спеть как формальную последова­тельность нот, а можно — как музыкальную попевку, как фраг­мент музыкальной мысли. На вокализах и произведениях ис­полнительский момент, музыкальный образ должен занимать первенствующее место. Таким образом, вокальная техника пев­ца от первых упражнений до совершенного овладения голосом должна строиться в связи с определенными музыкальными представлениями.

I Мы уже писали, что не случайно, когда в нотах, написанных для детей, будь то упражнения или пьесы, как правило, дается название этих пьес, подсказывающее ребенку тот образ, кото­рый ему следует выразить тем или иным техническим приемом. Так например, в «Фортепианной азбуке» Е. Ф. Гнесиной уп-

А | , имеющее целью отработ-

ку техники смены staccato и tenuto носит название — «Кукуш­ка». В исполнение автор сразу хочет ввести изобразительный элемент, передающий содержание этой попевки. Ребенок рабо­тает не над staccato и tenuto, а этими приемами изображает ку­кование кукушки в лесу. Таким образом, сразу устанавливается связь между музыкальным образом кукушки, пусть очень при­митивным, и его, воплощением в виде определенных двигатель­ных приемов.

Между тем можно было бы в воспитании приема исходить из простого его показа или рассказа о том, как его надо вы­полнить. Ученик усвоил бы этот прием, т. е. сделал бы те мышечные движения, которые следовало сделать, и получил бы нужный звуковой результат. Исходным побуждением, т. е. раз дражителем в этом рефлекторном мышечном акте, явились бы зрительные впечатления, если приемы ученику были показаны, а также тактильные и мышечные ощущения — если педагог водит руку ученика своей рукой в процессе обучения. Здесь исходным моментом является подсказ, формаль­ное требование педагога усвоить то или иное движение, но не музыка. Этот подход принципиально отличается от выра­ботки двигательного рефлекса как движения, изображающего те или иные музыкальные впечатления.

Итак, мышечные движения, при помощи которых осущест­вляется музыкальное исполнение, могут быть образованы как двигательные реакции, вызванные определенным музыкальным содержанием, как изображение каких-то представлений, ассо­циаций, вызванных музыкой, а могут быть выработаны как абстрактно верные движения, формально правильные коор­динации.

Эти два пути, в основе которых лежит все тот же услов­ный рефлекс, принципиально различны, и каждый педагог

Wi

должен ясно представлять себе, во что может вылиться разви­тие ученика по тому или другому пути. Разумеется, редко кт> из педагогов придерживается только требования образована формально правильного звука, не несущего выразительной за­дачи. Все же каждый должен знать, что двигательные рефлек­сы, образованные таким образом, не могут легко и в полно! мере быть подчинены позднее выражению музыкальной задач!. Хотя они и входят в палитру приемов исполнителя, но они т так непосредственно связаны с исполнительской задачей, ках те навыки, которые сразу формируются в виде двигательные рефлексов на музыкальное содержание. Той, высшей степени подчиненности музыкальной задаче, слитности с ней, в этой случае не достигается. Думать, что можно сначала поставите голос, т. е. выработать необходимый комплекс двигательные рефлексов и тонких дифференцировок движений в отрыве о" исполнительских задач, а потом уже заниматься исполнитель^ ством, является ошибкой с физиологической точки зрения!

Только всестороннее развитие музыкально-исполнительских) способностей, развитие музыкального мышления, способно ста­вить перед голосовыми органами те тонкие задачи, которые им надлежит выполнить в процессе воплощения образа. Исполни­тельская техника должна базироваться на развитом музыкаль­ном мышлении.

Практически важно добиваться, чтобы представление о звучании, связанное с музыкальным образом, всегда предшествовало его воспроизведению. Важно прежде всего внутренним слухом очень ясно и четко представить себе тот музыкальный образ, который предстоит воспроизвести. Этот принцип сначала думать, ставить себе исполнительскую задачу, представлять звучание, а потом уже его выполнять, следует неукоснительно проводить в педагоги­ческом процессе. Он — непременное условие образования связи между исполнительской задачей и ее техническим воплощени­ем. Необходимо строить занятия так, чтобы весь урок проходил в атмосфере музыки, чтобы не было формального звучания* формального аккомпанемента, формального выпевания нот.

Заключение

Исполнение певца — это двигательная реакция, вызванная иузыкальными представлениями. Звучание голоса, вызываемое определенным характером двигательной работы голосового ап­парата, должно быть связано с музыкальным образом как при­чина со следствием. Для этого при выработке вокальных навы­ков необходимо всегда сначала ясно представить себе звучание, соответствующее музыкальной задаче, а потом его воспроизво­дить голосом. Потому развитие музыкальности всегда должно-предшествовать развитию техники. Живое общение с музыкой —

лучшее средство научить понимать музыкальный язык. Музыка становится языком, когда она начинает обозначать явления внешнего и внутреннего мира. Потому развитие техники сле­дует строить на доступном для понимания музыкальном мате­риале. Развитие вокальной техники вне связи с музыкальными выразительными задачами делает исполнение мертвым. У боль­шого художника высокому развитию его музыкального мышле­ния соответствует богатейшая палитра выразительных средств. Процесс углубления образа и вместе с этим совершенствования технических средств у него никогда не прекращается.

РАЗВИТИЕ ПЕВЧЕСКИХ НАВЫКОВПевческий голос и музыкально-исполнительская одаренность

Под пением в широком смысле этого слова следует по­нимать способность голоса выражать музыкальные мысли. С этой точки зрения каждый человек с достаточно развитым му­зыкальным чувством может петь. Однако пение может быть весьма различным как по красоте и силе звука, так и по силе воздействия, т. е. по выразительности пения. Общеизвестно, что между этими качествами нет параллелизма. Можно быть исключительно выразительным, эмоциональным, талантливым исполнителем, но не иметь профессиональных вокальных дан­ных, т. е. не обладать «инструментом» для качественного испол­нения. С другой стороны, есть неодаренные певцы, с плохим слухом, немузыкальные люди, у которых имеется певческий-голос отличного качества.

Очевидно, в первом случае мы имеем людей с высокой сте­пенью музыкальной одаренности, с отличными музыкальным» и исполнительскими способностями, у которых в исполнитель­ном аппарате — в системе органов, входящих в состав голосо­вого аппарата, не возникают такие акустические качества, ко­торые определяют хороший, профессиональный певческий: голос. Профессиональный певческий тембр, достаточная сила,, возможности диапазона и т. п. отсутствуют у таких певцов, у них нет природного певческого голоса.

Как и все функции, пение у человека, не имеющего при­родных вокальных данных, может быть усовершенствовано,, развито, и в некоторых случаях до уровня, достаточного для профессиональной работы. Однако это бывает сравнительно-редко. Обычно развитием профессиональных певческих навы­ков занимаются люди, у которых от природы имеется доста­точно выявленный певческий голос. Очевидно, в этом случае анатомо-физиологические особенности голосового аппарата позволяют проявляться таким основным акустическим качест-

 

24»

вам, которые характеризуют певческий голос и дают надежду развить данные до профессионального уровня. Существуют и «от природы поставленные» голоса, позволяющие без поисков специальных приспособлений получать все акустиче­ские качества профессионального звучания. Их следует рас­сматривать как редкую способность, определяющуюся особен­ностями строения, хорошими природными приспособительным?; возможностями голосового аппарата и естественным совершен^ ством той части центральной нервной системы, которая участ-» вует в осуществлении певческой функции.

Известны «голосистые» семьи, где имеется несколько поко­лений певцов или у нескольких детей сразу имеются профес­сиональные певческие голоса. Вспомним семью знаменитого тенора М. Гарсиа (отца), у двух дочерей которого были выдаю­щиеся певческие голоса (Полина Виардо и Мария Малибран — певицы мирового класса) и только посредственный голос у сына (Мануэля Гарсиа — знаменитого педагога пения), или русскую семью Пироговых, где у Григория, Александра и Алек­сея были замечательные голоса и все они стали известными артистами Большого театра. Можно напомнить, что сестра В. В. Барсовой М. В. Владимирова — обладательница выдающе­гося голоса (профессор Московской консерватории), у сестры К- Г. Держинской был голос не менее замечательный, чем у нее самой, и т. п.

Несомненно, что здесь действуют, с одной стороны, благо­приятные природные конституциональные фак­торы, с другой стороны — на них с детства влияет бла­гоприятная музыкальная среда, помогающая про­явиться этой природе.