Граф М. В. Толстой Рассказы из истории Русской Церкви 21 страница

Мирные занятия иноческие, сродные душе блаженного Фотия, может быть, отвлекали его от церковных дел юго-западного края. Множество дел и забот удерживало первосвятителя в Москве, а между тем церковными делами Литовских епархий заведовал наместник митрополичий, живший в Киеве, хотя состояние Церкви Православной при государях иноверных могло требовать более близкого и непосредственного надзора самого митрополита [34].

Для митрополии Русской готовилось новое бедствие - разделение. Оно истекало из давнего желания великих князей Литовских образовать у себя самостоятельное церковное управление, независимое от Москвы. Витовт созвал к себе подручных ему русских князей и объявил, что нужно отнять у Фотия управление юго-западными епархиями и иметь особого митрополита. По общему решению [35] отправили посольство в Царьград, чтоб испросить согласие императора [36] и Патриарха на разделение Русской митрополии. Но ни тот, ни другой не нашли нужным исполнить желание Витовта, и Григорий Симвлак, которого желали видеть митрополитом, возвратился без успеха.

Тогда Витовт в 1414 году созвал епископов и архимандритов своей области на Соборе в Новогродке-Литовском, изложил им свои намерения, обвиняя императора и Патриарха в корыстолюбивых целях, а Фотия - в небрежении о Церкви и обременении южных епархий пошлинами, которые отсылаются в Москву. Как видно из летописи, некоторые епископы и тогда не соглашались посвятить Григория без патриаршей воли [37]. Витовт настоял, и Григорий был посвящен в Новогродке 15 ноября 1415 года. В оправдание свое Собор епископов [38] издал грамоту, в которой изобразил все невыгоды, какие терпела кафедра Киевская от пребывания митрополитов в Москве, жаловался на незаконное вмешательство греческого императора в дела Русской Церкви, ссылаясь на правила апостольские, на поставление митрополитов Илариона и Климента в Киеве [39] и на примеры Болгарии и Сербии, где епископы сами издавна избирают и поставляют себе первосвятителя. Чтобы устранить от себя обвинение в измене Православию, епископы пишут: "Мы храним правила святых отцов, клянем ереси, чтим Патриарха Константинопольского и других и имеем с ними одну веру, но отвергаем беззаконную в церковных делах власть, присвоенную царями греческими".

Витовт, со своей стороны, издал грамоту, в которой высказал резкие жалобы на императора, Патриарха и Фотия, уверяя, что он действовал единственно для чести и пользы Русской Церкви [40].

Блаженный Фотий желал предупредить бедствие личным объяснением с великим князем Литовским, но по дороге в Литву был ограблен на границе и принужден возвратиться в Москву. Узнав о посвящении Григория, святитель не замедлил ответить на грамоту епископов Литовско-Русских. Он не опровергал обвинений, возводимых лично на него (замечательная черта смирения пастырского), не обвинял Витовта, но всю вину сложил на Григория и на епископов, посвятивших его, осудил своевольное нарушение церковных правил и внушал всем верным, чтобы прекратили всякое общение с нарушителями древнего порядка церковного, изменившими своему клятвенному обещанию. Епископам Литовским блаженный Фотий напоминает, что каждый из них при своем поставлении давал пред алтарем Господним обещание не принимать иного митрополита, кроме присланного из Царьграда, и церковными правилами доказывает, что приемлющие власть не от законного чиноначалия церковного и самовольно поставляющие себе пастыря сами себя подвергают извержению из сана [41]. Это определение первосвятителя и все дело о Григории было рассмотрено Собором великорусских епископов, созванных в Москву в марте 1416 года по случаю посвящения Новгородского владыки. Святители произнесли соборное осуждение на незаконно поставленного митрополита Киевского [42]. Замечательно, что в это смутное время, когда оспаривались права митрополии Московской на Киев, в особенном изобилии открылись знамения от мощей почившего в Москве первосвятителя всея Руси святителя Петра. Первый из митрополитов Киевских, перенесший свою кафедру в городок святого князя Даниила, свидетельствовал чудесами о неизменности своего благоволения к Москве и утешал своего преемника, незаконно отвергаемого самовольными [43].

Впрочем, на этот раз разделение Русской митрополии не было окончательным. По смерти или удалении митрополита Григория [44] Витовт согласился, чтобы Фотий снова принял в свое заведование епархии юго-запада [45], а блаженный святитель поспешил посетить города, возвращенные в его паству [46].

Но несмотря на радость, доставленную старцу митрополиту прекращением разрыва между двумя половинами Русской Церкви, последующие годы были скорбны для попечительного пастыря. Три года сряду был неурожай, и во многих местах появился голод. Моровая язва свирепствовала в разных краях Русской земли и особенно во Пскове. Святитель рассылал послания и поучения, призывая к покаянию нераскаянных и утешая унылых. Впрочем, сам Господь посылал утешение верному рабу Своему [47].

В 1425 году открылся новый источник тяжких забот для блаженного Фотия: в Москве скончался великий князь Василий Дмитриевич [48], оставив по себе малолетнего сына Василия. Трудно было надеяться, чтобы братья умершего великого князя добровольно согласились подчиниться младенцу-племяннику. И действительно, старший из них, Юрий Дмитриевич, не согласился на завещание умершего брата, не поехал в Москву, куда звали его от имени племянника, и начал собирать полки в своем обширном княжестве. Влекомый желанием мира, маститый первосвятитель сам отправлялся в северный Галич и убеждал Юрия прекратить притязания на великокняжеский престол и заключить вечный мир с племянником; Юрий не согласился. Тогда святитель расстался с ним, не дав благословения ни князю, ни народу. Немедленно губительная болезнь начала свирепствовать в Галиче, где прежде ее не было. Народ пришел в ужас, а князь догнал блаженного Фотия, умолил его воротиться в город и согласился на мир, но с условием, чтобы спор о престоле предоставлен был решению хана [49]. Так первосвятитель успел остановить, хотя бы на время, кровавые междоусобия!

Исполнилось 20 лет архипастырского служения блаженного Фотия в Москве. Рано утром в четверток Пасхальной недели (20 апреля 1430 года) святитель увидел пред собою светоносного мужа с венцом на голове и с посохом в руке. В трепете Фотий спросил: "Кто ты и как явился сюда, когда двери заперты?" "Я не из числа людей, - отвечал посетитель, - но ангел Божий, послан к тебе от Господа Вседержителя. Господь повелел сказать тебе слово для утверждения твоего. Внимай себе и стаду твоему. Христос Бог дает тебе время на рассмотрение жизни твоей и на распоряжение о пастве". Услышав эти слова, святитель в трепете пал к ногам посланника Божия, но тот стал невидим. После того блаженный Фотий успокоился, предоставил себя воле Божией и продолжал свое пастырское служение. Он еще раз предпринял путешествие в западную Русь, был вместе с юным великим князем Василием в Вильне у Витовта, который хотел короноваться королем Литовским, но тщетно ждал венца из Рима. Отпущенный с ласкою, митрополит в Новогродке узнал о кончине престарелого Витовта [50] и там же увиделся с преемником его Свидригайлом.

Исполнился срок, данный блаженному Фотию для приготовления к вечности: он мирно почил 1 июля 1431 года [51], оставив своим преемникам Церковь Русскую умиренною и воссоединившеюся под властию одного иерарха. Пред смертию он написал, подобно предшественнику своему Киприану, завещательную грамоту, в которой, сказав о своей прежней спокойной жизни в Греции и внезапном избрании на престол Русской митрополии, потом о своих многоразличных скорбях в России по случаю постигавших ее бедствий и особенно по случаю церковного мятежа, испрашивает себе прощения у всех и сам преподает прощение всем, благодарит тех, кто содействовал воссоединению Церкви, умоляет соблюдать неприкосновенными все церковные имения, приобретенные им в России и Литве, поручает молиться о душе своей и преподает всем последнее благословение [52].

После святителя Фотия сохранилось много посланий и поучений. В одном из них он обращает внимание пастырей на важность служения, к которому они призваны.

"Как небо отстоит от земли, - говорил он, - так наш сан выше всякого мирского, так Христово священнодействуемое таинство выше всего в мире. Христос сам священнодействовал, дав нам тело Свое и кровь Свою в пищу и питие, и завещал чрез апостолов творить то же самое. Превыше всего рука священническая: она касается Божественного угля. Приняв человека смрадного и мертвого, силою благодати Христос сотворил его яко Бога, поручил нам дело, которое принадлежит единому Богу, - прощать грехи человеческие [53].

В послании к литовцам святитель Фотий, упомянув о совершившемся воссоединении Русской митрополии, говорит, что он с теплою любовию духовною пришел к их любви, чтобы сеять между ними семя слова Божия; объясняет притчу "о человеке-царе, состязавшемся с рабами своими", прилагает ее к тем страшным казням Божиим, которые тогда поражали Литву и всю Россию; убеждает всех покаяться и исправиться, угрожая гневом Божиим, и, в частности, дает наставления князьям, вельможам и богатым. "Вы, благородные князья и вельможи, - говорит он, - которым поручен народ христианский, молю вас, непрестанно оказывайте всякое благодеяние и заступничество и помощь Христовым людям, по природе родственной вам и присной братии, от которых и вы сами произошли. И за них Христос пролил кровь свою, и вас поставил над ними владельцами. Посему умоляю вас, чада мои, призирать и блюсти их в соблюдении заповедей Христовых и во всем содержать нелицемерный суд Божией правды. Так, чада мои, немилостивым владельцам предлежит тяжкий суд, державных и сильнейших ожидает грозное испытание от праведного Судии. Ибо, как правосудие, так и правомерие любит Бог, будучи праведен и промышляя о праведных. В постановлениях касательно торжищ не делайте ничего вопреки правды Божией и узаконенного вам, не обижайте и не корыствуйтесь излишним несправедливо насчет братии вашей. Ибо неправильно собранное во зле погибнет и приобрящет вам вечную душевную тщету; а сеющие с благословением с благословением и пожнут и в тишине снедят труд плодов своих. И так молю вас, будьте довольны оброками вашими... Богатые! Стяжите милосердие и человеколюбие и оказывайте нищим щедрое подаяние... Сам Бог убожает и богатит, смиряет и возносит, возводит от земли убогого и воздвизает от гноища нищего" [54].

Особенно назидательны послания блаженного святителя во Псков по случаю моровой язвы. "Изначала, - пишет митрополит, - Творец наш Христос Владыка наказывает нас, свое достояние, многоразличными наказаниями и болезнями к нашему исправлению, требуя обращения нашего, а не погибели. Посему, многократно всячески претит нам, щадя корень, да сохранит плоды. Вот и на нас, возлюбленные, последовало такое Божие наказание, на Москву и на иные окрестные грады и на Тверь и на другие страны. Мы за то только благодарим глубину судеб Божиих и неизреченную пучину человеколюбия Господа, что Он не внезапно и не горько взимает Свои создания, а дает вполне приготовиться к христианской кончине с чистым покаянием и исповеданием, с елеосвящением и причащением честнаго животворящего Христова тела и божественной и животворящей Его крови; а многие отходят к Богу и в подобии великого ангельского одеяния. И я имею надежду на человеколюбие Божие об отходящих таким образом к вечной жизни. Молюсь также человеколюбцу Богу и надеюсь, ожидая, что Он праведный гнев Свой обратит в прежнее милосердие к нам, своему достоянию. Страшась же и трепеща постигших нас Владычних наказаний, все мы, православные, вместе должны внимательно испытать себя и познать, за что мы так страдаем, и не уклонились ли с правого пути. А затем со слезами да потщимся снова вступить на правый путь, прибегнем к Богу, чистосердечно исповедуясь Ему во всем, и отступим от всех нечистот и страстей" [55].

Святитель Фотий ревностно боролся с ересью, или, лучше сказать, расколом стригольников, возникшим во время "церковной смуты". Это лжеучение появилось в Пскове. Расколоучители - Карп-стригольник и Никита-диакон [56] - нападали сначала на беспорядки духовенства, а потом стали отвергать самую иерархию Церкви, утверждая, что епископы и священники поставляются и поставляют "на мзде" (т. е. за плату). Отвергая священство, они с тем вместе отвергали и Таинства, совершаемые освященными лицами, отвергали и поминовение умерших, толкуя его, как источник доходов для духовенства: они сами поставляли себе учителей по выбору народа и без всякого посвящения. Церковное отлучение, произнесенное владыкою Новгородским стригольникам, снятие диаконского сана с расколоучителя Никиты и самая смерть Карпа и Никиты, убитых народом в 1376 году [57], не прекратили лжеучения. К несчастию, самые обстоятельства благоприятствовали беспорядкам: Псков, враждуя с Новгородом, тяготился властию владык Новгородских, которые, со своей стороны, также тяготились зависимостию от митрополитов, пребывающих в Москве; Русская Церковь, раздираемая "церковною смутою", или вовсе оставалась без иерарха, или управлялась часто сменяемыми митрополитами. Наконец, дело о лжеучении дошло до Царьграда. Патриарх Нил поручил святому Дионисию, архиепископу Суздальскому, бывшему в Царьграде в 1387 году, посетить лично новгородскую паству и употребить ревностное попечение об истреблении пагубного учения стригольников. Патриарх прислал с ним две увещевательные грамоты, в которых объяснял заблуждающимся необходимость священноначалия, несправедливость пренебрежения к священству вообще на основании недостойных примеров некоторых духовных лиц и, наконец, пояснил различие между мздою за посвящение и вознаграждением необходимых расходов [58]. По свидетельству одной летописи [59], святой Дионисий совершенно прекратил мятежи и соблазны в Новгороде и Пскове; но они прекратились, как видно из последующих событий, только внешне и на некоторое время, потому что действия стригольников продолжались еще долго. После обличительной грамоты, присланной в Новгород Патриархом Антонием (преемником Нила [60]), митрополит Фотий в 1416 году написал послание псковитянам. Он выражал свою глубокую скорбь о пагубной ереси; ободрял православных мыслию, что сколько ни было еретиков и раскольников, как не нападали они на Церковь Божию, но сами все погибли, а Церковь оставалась непоколебимою и сияет, как солнце. Приводил целый ряд правил, строго запрещающих производить раскол в Церкви и отделяться от епископа или священника, каковы бы они ни были, пока тот и другой по законному суду не будут лишены своего сана. Наконец, убеждал православных псковичей, чтобы они и сами поучались Божественным заповедям, а стригольников старались вразумлять и наставлять на путь истины. "Если же они не обратятся к истинному пути и останутся бесчувственными, - присовокуплял митрополит, - то отжените их от своей православной веры, да не будут они посреди вас, как плевелы среди пшеницы". Прошло уже более десяти лет, и тот же первосвятитель вновь писал псковитянам, как прискорбно ему, что между ними доселе остаются еретики, отвергающие священство и иночество. "Благословляю вас, детей моих, - говорил он, - не сообщайтесь с ними ни в пище, ни в питии, да не осквернитесь, пока не покаются. А я по Божественным Правилам сотворю суд на таковых и осуждение" [61].

Увещания митрополита не остались без действия. Псковитяне ревностно принялись за стригольников, стали отыскивать их и казнить. Некоторые из заблуждающихся обратились, другие упорствовали в заблуждении, а иные бежали. О всем этом псковитяне дали знать митрополиту. Фотий хвалил усердие их и советовал и вперед так поступать, но не одобрял того, что они наказывали еретиков смертной казнью. Тех, которые не обратились, велел, как и прежде, увещевать - если не послушают, не принимать в общение с собой, даже наказывать, но только умеренными наказаниями и заточением. Псковитяне переменили образ своих действий. Благомыслящее гражданское начальство по предварительном сношении с духовною властию положило, захватив всех державшихся мнений стригольников, заключить их на всю жизнь в темницу. Мера эта приведена была в исполнение и послужила к уничтожению лжеучения, о котором с того времени ничего уже не известно [62].

Пагубное учение стригольников, распространявшееся в продолжение 50 лет, было плодом своего времени, произведением той почвы, на которой появилось и развилось. Резкие примеры симонии, или святокупства, случавшиеся тогда в самом Царьграде при поставлении митрополитов Русских (напр., Романа и Пимена), очень естественно могли возбуждать многих против самих патриархов. В Новгороде ересеначальники могли указывать на поборы митрополитов при месячном суде, а в Пскове - на пошлины, собираемые в пользу Новгородских владык их наместниками. Укоры пастырям Церкви и инокам за соблазнительную и нетрезвую жизнь подтверждались грамотами самих святителей Алексия и Фотия, обращенными к духовенству. Сверх того, при духе вольности, или, лучше сказать, необузданного своеволия, каким постоянно отличались новгородцы и псковитяне, они постоянно вмешивались в церковные дела, сами избирали и при первом неудовольствии сменяли владык своих. При таком порядке вещей здесь легче, нежели в другом месте, могло образоваться восстание против духовенства, открытое неповиновение и, наконец, отложение от самой Церкви [63].

Суммируя общий взгляд на события, которые мы описали выше: от нашествия татар до разделения Русской митрополии на две отдельные половины, - мы могли убедиться, что ни угнетения полудиких завоевателей, ни беспорядки гражданского быта при жалкой неурядице удельного правления, ни местные проявления лжеучений, ни самые церковные смуты не могли ослабить или поколебать твердой привязанности русского народа к Церкви Православной, основанной на краеугольном камне - Самом Господе и Спасителе нашем Иисусе Христе.

Ему единому, Царю веков, нетленному, невидимому, премудрому Богу [64], честь, слава и поклонение во веки веков. Аминь.

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Об этих происшествиях мы упоминали выше, в VI и VII главах, при описании жизни преподобного Никона Радонежского, святого Феодора, основателя Симонова монастыря, преподобного Афанасия Высоцкого и святителя Дионисия Суздальского.

[2] Не допущенный в Москву Митяем по преставлении святителя Алексия, Киприан писал обширное послание к преподобному Сергию и племяннику его Феодору Симоновскому. Здесь он изложил искреннюю любовь свою к великому князю и несправедливости Димитрия в отношении к управлению Церкви и низкие поступки Митяя, а в заключение произнес пастырское осуждение против тех, которые оскорбили в лице его сан святительский. "Не ищу я ни славы, ни богатства, - писал святитель, - ищу своей митрополии, которую даровала мне святая Великая Церковь; желаю тишины и единения церковного между югом и севером" (Три послания блаженного Киприана к игуменам, писаны в 1378 г. и напечатаны в Православном Собеседнике 1860 года). Прибыв в Москву после смерти Митяя-Михаила и желая утешить тех, которые оплакивали недавно павших в Куликовской битве, святитель Киприан установил ежегодное поминовение убиенных на брани за веру и отечество - в субботу Димитриевскую, то есть в ту субботу, которая бывает перед 26 октября, днем великомученика Димитрия.

[3] Упорство новгородцев в отделении от суда митрополичьего было в связи с ересью стригольников, о которой мы будем говорить особо; они не хотели также платить великому князю народной дани. Василий ополчился против Новгорода, и новгородцы уступили, исполнив волю государя и первосвятителя.

[4] В Твери митрополит Киприан по жалобе князя предал соборному суду епископа Евфимия, который был признан виновным и лишен престола, а на место его посвящен блаженный Арсений, прославившийся впоследствии богоугодною жизнию и нетлением мощей. Святой Арсений преставился 2 марта 1409 года; мощи его открыто почивают в соборной церкви основанного им Желтикова монастыря, близ Твери, на берегу реки Тмаки.

[5] Витовт был сын Кестутия и внук Гедимина.

[6] Тесть Донского Димитрий Константинович Суздальский скончался схимником; сыновья его и брат Борис Городецкий спорили о наследстве и судились в Золотой орде; но Тохтамыш легко примирил их, отдав все их владения великому князю. Тогда же присоединены к великому княжению Таруса и Муром - древние уделы Черниговских князей, никогда не принадлежавшие роду Мономаха.

[7] Степенная Книга, I, 554. Никоновская летопись, IV, 259-264.

[8] Святитель Киприан не советовал инокам владеть селами, как видно из послания его к игумену Афанасию, духовному его другу: "Владеть селами и людьми неприлично инокам, и не предано святыми отцами. Как можно отрекшемуся от мира и всего мирского снова связывать себя мирскими делами и быть нарушителем своих обетов? Древние святые отцы не приобретали ни сел, ни богатства... Ты спрашиваешь, что тебе делать с селом, которое князь дал в монастырь? Вот мой совет: если ты с своею братией уповаешь на Бога, если Бог доныне пропитывает вас без села, да и впредь пропитает, то для чего связывать себя заботами житейскими?.. Если бы можно было, хорошо было бы устроить так: пусть будет село близ монастыря, но инокам никогда в нем не бывать, а отдать его в заведование какому-нибудь богобоязненному мирянину, и ему заботиться о всех делах с тем, чтоб он доставлял в монастырь все готовое, жито и другие потребности. Ибо вредно инокам владеть селами и часто ходить в них" (Акты Исторические, I. 149, 480) Но положение митрополита было совершенно иное: он наследовал от своих предшественников земли и волости, приписанные к кафедре и к монастырям, зависевшим от нее непосредственно. Великий князь грамотою на имя Киприана освободил живущих в вотчинах митрополичьих и монастырских от своего суда, таможенных сборов и княжьих податей, исключая те случаи, когда придется платить дань орде.

[9] Он перевел с греческого Требник, разные каноны и молитвы (Обзор Русской Духовной Литературы, параграф 75) и исправил славянский Служебник, сличив его с греческим (Прибавления к Творениям Святых Отцов, VI, 357). Ему же приписывается включение в наши святцы имен сербских святых.

[10] Вероятно, здесь разумеются жития, помещенные в Степенной книге.

[11] Степенная книга, 1, 422-424.

[12] Исторические Акты, I, 481-482.

[13] Степенная книга приведена в полный состав митрополитом Макарием при царе Иоанне Грозном.

[14] Мы не имеем отдельного изложения Соборов русских с именем Киприана; но в XVI веке сохранялся в Успенском соборе Номоканон, переведенный Киприаном. На этой рукописи были приписаны им и определения русских Соборов (Русские Святые. Сентябрь, с. 93).

[15] Окончание этого последнего труда, для которого собрано было множество книг, святитель поручил Спасскому архимандриту Игнатию.

[16] Мощи святителя Киприана, обретенные в 1472 году, почивают в юго-западном углу Московского Успенского собора, под спудом. Память его празднуется в день преставления. Загородное жилище святителя находилось не в самом селе Троицком-Голенищеве, но ближе к селу Волынскому, на горе, которая и теперь зовется Трехсвятительскою, по имени крестовой (опричной) церкви святителя Киприана.

[17] Мощи мученицы целомудрия по наступлении весны найдены в реке, положены в каменную раку и погребены в соборном храме города Торжка, где и ныне почивают под спудом. При них совершилось более 50 исцелений. В одной рукописи сохранился тропарь святой Иулиании. В соборном Синодике записаны для поминовения имена двух невинных жертв вместе с именем убийцы. Юрий, гонимый своею совестию и ненавистию народной, бежал в Орду и на обратном пути умер в области Рязанской, в пустынном Веневском монастыре (Карамзин, V, прим. 196. Русский временник, I, 220).

[18] Этот храм построен в 1393 году; стены его были расписаны знаменитыми в то время иконописцами: Феофаном Греком и Даниилом Черным. В 1480 году упали своды церкви, но были складены вновь Алевизом. В этом виде церковь, соединенная переходами с теремным дворцом, сохранилась доныне.

[19] Димитрий Донской, разделив волости детям своим, говорит в завещании: "Вы, дети мои, живите заодно, а матери своей слушайтесь во всем. Если кто из сыновей моих умрет, то княгиня моя наделит его уделом остальных сыновей моих: кому что даст она, то тому и есть; дети мои из воли ее да не выйдут. Если у кого из сыновей моих уменьшится отчина против того, чем я благословил ею, то княгиня моя наделит из уделов прочих сыновей моих; а вы, дети мои, слушайтесь матери. Если Бог возьмет к себе сына моего, князя Василия, то удел его идет к следующему за ним сыну, а уделом последнего княгиня поделит сыновей моих; а вы, дети мои, слушайтесь своей матери; что кому даст она, то того и есть... Который сын не станет слушаться матери своей, на том не будет моего благословения".

[20] Храм Вознесения Господня, заложенный блаженною великою княгиней Евдокией, существует доныне; в нем погребены до 35 цариц и царевен. Московский Вознесенский монастырь занимает первое место в числе первоклассных девичьих монастырей.

[21] Горицкий Переяславский монастырь, сначала мужской общежительный, а потом с 1744 года кафедральный Переяславских епископов, упразднен в 1783 году и приписан к городскому собору. Здания его стоят теперь в развалинах, кроме огромной Успенской церкви, которая построена епископом Амвросием Зертис-Каменским и отличается превосходным зодчеством.

[22] Мощи блаженной княгини-инокини Евфросинии почивают под спудом в соборной церкви основанного ею монастыря.

[23] В Морее немало было и славян. Фотий мог иметь понятие о нашем языке, мог знать дух и обычаи славян. Он взял с собою близких к нему: иеромонаха Пахомия, из болгар, и иерея Патрикия Грека (первого из них не надобно смешивать с известным жизнеописателем сербом Пахомием Логофетом).

[24] Нашествие Эдигея описано в VI главе этой книги, в жизни преподобного Никона.

[25] Вслед за разорением от татар города и селения, лежащие близ Москвы, страдали от губительной болезни. Мор повторялся несколько лет сряду в разных краях России и сопровождался иногда неурожаем и голодом. Все эти бедствия привели современников к мысли о приближении конца мира; большая часть грамотеев ожидала Второго Пришествия Христова к концу седьмой тысячи лет (то есть в 1492 году). Только до этого срока доходила и Пасхалия, составленная в 1408 году. Впрочем, некоторые считали конец мира еще более близким: они полагали, что Страшный Суд наступит тогда, когда Пасха случится в один день с Благовещением. Один летописец даже внес это предсказание в свою летопись, но, дождавшись 1459 года (когда случилось сказанное сближение праздников), приписал, что предсказание не сбылось потому, что написано было неразумно.

[26] Степенная книга, II, 30-33. Соборная Летопись, V, 256.

[27] Этот брачный союз был бесплоден и непродолжителен: Анна спустя три года скончалась в Цареграде от морового поветрия. Памятником брака русской княжны с византийским царевичем сохранился в Патриаршей Синодальной ризнице саккос, присланный блаженному Фотию из Константинополя с изображениями молодой царственной четы, великого князя Василия, супруги его Софии Витовтовны и самого Фотия; по переднему краю саккоса вышит золотом Символ Веры на греческом языке.

[28] Дополнения к Актам Историческим. Т. I, № 181, с. 325. Акты Археографической Комиссии. Т. I, № 369, с. 462.

[29] Впрочем, сам святитель должен был отступить от строгости этого правила, когда при губительной болезни открылась большая нужда в священниках, и между ними вдовые оказались более свободными для подвигов любви и самоотвержения.

[30] Говоря о сквернословии, святитель замечает, что этого зла в такой степени не встречал он ни в каком христианском народе.

[31] Дополнения к Актам Историческим, I, № 181, с. 328, 329, и Акты Археологической Экспедиции. Т. 1, № 369, с. 461-462.

[32] Однажды святитель Фотий, посетив Симонов монастырь, нашел в пекарне монастырской молодого инока Иону спящим; на лице его видно было изнурение от трудов души и тела, а правую руку держал он на главе "согбену, яко благословяше ею". Святитель сказал окружавшим: "Знайте, дети, сей инок будет великим святителем царствующему граду Москве" (Степенная книга, 2, 69-71).

[33] Преподобный Савва, игумен Сретенского, иначе Саввина, монастыря, по свидетельству преподобного Иосифа Волоколамского, проводил высокую духовную жизнь и удостоен был дара чудес. "Мы видели, - пишет Иосиф, - блаженного Савву, который настоятельствовал в Саввином монастыре, в Тверской стороне, более 50 лет. Он так заботился о своей пастве, что всегда стоял в церковных дверях с жезлом в руке: если кто-либо из братии не приходил к началу служения в церковь или выходил прежде отпуска, или во время пения разговаривал, или переходил с своего места на другое, то Савва никак не молчал о том, а запрещал так, что не опускал без внимания и малых проступков. А тех, которые вступали в спор и бесчинствовали, иногда бил жезлом, а иногда сажал в затвор; когда нужно, бывал он строг, а когда надобность была, бывал и милостив. Раз он, строго вразумляя бесчинного брата, положил бороду на окно; а этот, по внушению бесовскому, схватил обеими руками бороду его и едва не всю вырвал. Братия схватили его, привели к блаженному Савве и спрашивали: как велит наказать его? Он отвечал им: "Я бью жезлом и сажаю в затвор за бесчинства и оскорбления братии; но за свою обиду не могу наказывать, а должен все терпеть". Когда же увидел он брата кающимся в своих грехах, то вскоре простил его, и прощенный брат пребывал в монастыре до смерти, в покаянии и умилении (Чтения Московского Исторического Общества, 1847, № 7: "О святых отцех в монастырех Рустех"). Преподобный Савва был игуменом Саввиной пустыни с 1417-го и преставился около 1467 года. Обитель его, в 20 верстах от Твери давно уже не существует; там теперь село Саввино (Русские Святые. Март, с. 23-28).