Один день Людовика XIV в Версале

Жизнь королей не блещет разнообразием; она всегда размеренна и монотонна. Если не принимать во внимание нескольких путешествий, охоту осенью в Шамборе и Фонтенбло, а также военные кампании, продлившиеся до 1693 года, то можно сказать, что жизнь Короля протекала без особых перемен. Каждая неделя, каждый день, каждый час были расписаны подобно нотной тетради. Для летописи настолько утомительны повторы, что Данжо в своем «Дневнике» 1684 года подводит итоги: «Все занятия короля в течение этого года». Из этого исторического документа можно заключить, что Людовик XIV совершенно не знал, что такое личная жизнь. Вся его жизнь, все его время отданы подданным и государственным делам. Его Величество принял на себя такую огромную работу, которая просто держит его в тисках. Людовик поздно встает, но ложится спать тоже очень поздно. Придворный церемониал соблюдается только в утренние и вечерние часы: в первые минуты пробуждения, вставания и во время утреннего приема; во время вечернего приема перед отходом ко сну и непосредственно перед тем, как окончательно отойти ко сну и скрыться за пологом алькова.

Информацию о дне монарха дают заметки библиотекаря Ашила Тафанеля, озаглавленные «Один день Людовика XIV» Версаль…С.158..

Уром, пока Его Величество еще в постели, коридоры уже полны толпой. У каждого свое место, свои функции. Иногда они очень просты: открыть дверь, склониться в реверансе, сказать несколько слов. Строжайшая иерархия людей и действий. Парикмахеры, часовщики, придворные, отвечающие за состояние гардероба. Один завязывает галстук, другой - держит пальто и трость, третий - ухаживает за собачками, четвертый хранит мячи для игры, пятый - подает полотенце после ванны. 198 человек обслуживали монарха Борисов Ю. В. Дипломатия… С. 54..

Наступает час подъема, накануне установленный королем. Входят члены королевской семьи. Начинается церемония вставания. На руки Его Величества падает несколько капель спирта. Они стекают в тарелку из позолоченного серебра. Затем Людовику дают чашу со святой водой. Он выбирает парик, надевает халат и садиться в кресло. Придворные разных рангов, сменяя друг друга, проходят через спальню. Король в это время продолжает свой туалет. Два пажа снимают ему туфли, два других - ночную рубашку. Взамен приносят рубашку из белой тафты. Ее вручают монарху «дети и внуки Франции» - поручение считается очень ответственным. Туалет заканчивается. Король молиться в алькове. Теперь считается, что он встал Там же. С. 55..

После этого Его Величество присутствует на заседании одной из секций своего совета. Заседание длится с половины десятого утра до половины первого. По воскресеньям король возглавляет заседания государственного совета, или совета министров, который иногда еще называется верхним советом. Этот совет - наиболее важный, так как именно здесь обсуждаются и принимаются самые серьезные и ответственные решения.

Один раз в две недели, в понедельник, снова проходит заседание совета министров. Во второй понедельник из этих двух недель созывается совет депеш. Здесь подробно разбирается переписка между правительством и интендантами; на основании полученных сведений делаются обобщения. Этот совет также проходит под председательством короля. Заседают в нем такие сиятельные лица, как наследник, Месье, канцлер, министры, государственные секретари, которые не являются министрами.

По вторникам проходят заседания королевского совета финансов, которые проще называют королевскими советами. Они достались в наследство от сюринтенданта Фуке.

По средам и четвергам вновь заседает совет министров. По утрам в субботу созывается второй совет финансов. В пятницу утро каждый раз проходит по-разному. Чаще всего в это время собирается совет совести. Он не является официальной секцией королевского совета. Здесь наименованание «совет» звучит как пережиток, доставшийся в наследство от времен Ришелье и Мазарини. Однако это не менее важная из всех форм работы короля. На совете совести Людовик обычно беседует о главных проблемах и делах церкви.

Как правило, при обычном расписании Людовик удаляется из кабинета совета около 12.30. Он распоряжается «предупредить супругу Монсеньора, что готов идти в церковь, и весь королевский дом шел вместе с ним к мессе, которая сопровождалась превосходной музыкой» Цит. по: Версаль… С. 160.. После службы Людовик XIV наносил визит своей возлюбленной маркизе де Монтеспан. После этого он направлялся обедать в переднюю гостиную супруги Монсеньора. За столом Его Величеству прислуживали дворяне. Сотрапезниками короля обычно являлись Монсеньор, сын короля, супруга Монсеньора, герцог Орлеанский с супругой, Мадемуазель и мадам де Гиз. Иногда за этим столом могли присутствовать принцессы крови. По окончании обеда король шел навестить на короткое время свою невестку, только потом ехал подышать свежим воздухом после столь долгих часов, проведенных в душном помещении.

Его Величество всю жизнь чрезвычайно любил природу и предпочитал как можно больше времени про водить на открытом воздухе. Он просто нуждался в длительных прогулках по своим паркам, которые часто совершал в сопровождении своих дам и принцесс. Он мог также поехать на охоту.

Людовик редко охотился с ружьем, больше любил псовую охоту на ланей или оленей верхом на лошади. Но с течением времени это случалось все реже, так как со здоровьем у Его Величества не ладилось, поэтому случалось, что он выезжал не на лошади, а в мягкой коляске, когда вдруг разыгрывался очередной приступ подагры. Монарху были необходимы подобные послеобеденные выходы. Однако на самом деле они являлись только коротким антрактом. Вторая часть послеполуденного времени короля снова отводилась правительственным заседаниям.

Главной особенностью французского двора было неотъемлемое присутствие в его жизни советов. Беседы с глазу на глаз монарха с каким-нибудь министром или первым начальником отдела нельзя считать нововведением. Однако несомненной заслугой Людовика XIV явилось то, что он сумел превратить в институт этот обычай и при этом остался хозяином положения. Любая форма работы с королем, как и всякая другая привилегия, воспринималась как милость. Она предоставлялась в порядке чисто индивидуальном, а значит, могла быть в любой момент отменена.

Институт апартаментов, который созывался трижды в неделю, придавал времяпровождению при дворе исключительно приятный характер. Создание института апартаментов наглядно продемонстрировало, с каким талантом и виртуозностью монарх использовал даже развлечения в интересах политики и поддержания собственной славы.

После того как Людовик XIV устроился в Версале окончательно, он устраивал приемы по вторникам, четвергам и субботам. В такие дни двери салонов Его Величества отворялись в семь часов вечера. Король просто обожал бильярд, и бывало, часто проводил время за игорным столом до девяти часов вечера.

После окончания игры на бильярде король навещал маркизу де Ментенон и оставался в ее обществе до ужина. Затем начинался бал. В этом Людовик XIV был похож на своего прадеда Филиппа II: безусловно, он отдавал приоритет делам государства, но не превращал двор в подобие ханжеского сообщества, решительно отвергающего всякое веселье. Причем все представления отличались небывалым размахом. Театралы пользовались возможностью посмотреть великолепно поставленные спектакли, маскарады блистали искрометным весельем. Как часто бывает, многие простые и полезные изобретения кажутся привычным делом. Так и версальские приемы сегодня никого больше не удивляют. Впрочем, современнику очень трудно даже вообразить, насколько на таких приемах все было удивительно и поистине восхитительно организовано. В честь этих приемов в 1683 году отчеканили медаль с датой на ней и надписью «Приветливость и щедрость короля. Дворец короля открыт для развлечений подданных» Версаль… С. 165..

Для Его Величества королевское представительство - всегда служба. Когда в 1686 году у короля открылся свищ, Людовик, несмотря на это, продолжал поддерживать введенный им самим обычай, хотя в это время присутствие на развлечениях могло сравниться с самым настоящим героизмом. Как-то раз, когда Его Величество дольше, чем обычно, терпел пытки от своих хирургов, супруга Монсеньора не выдержала и, плача, умоляла отменить прием в апартаментах в этот вечер. Она говорила, что будет не в силах танцевать, так как ее мысли постоянно будут заняты здоровьем Его Величества. Несмотря на это, король ответил со всей твердостью: «Мадам, Я хочу, чтобы этот прием состоялся, и чтобы вы на этом приеме танцевали. Мы ведь не частные лица, мы полностью принадлежим обществу. Идите и делайте все, что надо, и будьте бдительны» Цит. по: Версаль… С. 167..

Случались дни, когда не было приема в апартаментах. В такое время Его Величество проводил самое начало вечера, от восьми до десяти часов, у мадам де Ментенон. После этого он оставлял в одиночестве свою тайную супругу и отправлялся на ужин к супруге Монсеньора. Затем Людовик навещал мадам де Монтеспан. Возможно, это выглядело несколько жестоко - ухаживание сразу за несколькими фаворитками, но королю казалось, что в этой тактике содержится некая гарантия соблюдения тайны. Ровно в полночь король входил в свои апартаменты, и начиналась церемония отхода ко сну. Маркиз де Данжо писал: «Совершение туалета перед сном длилось от полуночи до половины первого, самое позднее оно заканчивалось в час ночи» Дюма А. Ук. Соч. Т. 1. С. 344..

Людовик начинал и заканчивал свой день молитвой. Также он никогда не пропускал мессу в час дня. Пожалуй, он даже чересчур подчеркивал свои религиозные обязанности. Подобно монастырской жизни, в расписании дня Людовика гармонично сочетались духовность, физический и интеллектуальный труд. Причем интеллектуальным трудом чаще всего были отмечены государственные заботы.

Участие дам при версальском дворе, несколько чопорном и старающемся проповедовать строгую мораль, придавал ему галантную окраску. Ведь, если предоставить мужчин самим себе, то они скоро эту черту потеряют. Дамы часто сопровождают Его Величество во время прогулок. С 1683 года в Версальском дворце больше нет королевы, и король уверен в целесообразности того, что он всячески поддерживает такое тройное женское главенство. Этими тремя персонажами являются супруга Монсеньора, мадам де Ментенон и маркиза де Монтеспан.

Впрочем, только мадам де Ментенон занимает в Версале особое положение. Она - некоронованная королева Версаля. В 1683 году Франсуаза была еще достаточно молода. В то время ей 48 лет, тогда как королю 45. Она считается одной из самых привлекательных женщин королевства. Подобно своей подруге, знаменитой куртизанке Нинон де Ланкло, ее прелесть, кажется, не подвержена разрушительному влиянию времени. В 1702 году никто не смог бы уже узнать Луизу де Лавальер, которой исполнилось 57 лет. Атенаис де Монтеспан 60 лет, ее лицо красное и покрыто сетью морщин. Маркиза де Ментенон старше своих соперниц: ей 66 лет, но выглядит она как тридцатилетняя. Она следует моде и предпочитает голубые платья. Эта честолюбивая и волевая женщина отвлекает внимание короля от молоденьких фавориток, однако не все на свете можно свести к одному Эросу.

Для короля гораздо важнее живое духовное общение. Потому так долго пользовалась королевскими милостями мадам де Монтеспан. Потому совсем не было соперниц у мадам де Ментенон. С остроумной Атенаис де Монтеспан можно было посмеяться, поговорить о комедиях Мольера, обсудить трагедии Жана Расина. Шоссиан-Ногаре Ги. Повседневная жизнь… С. 152.

В покоях мадам де Ментенон можно было слушать, обсуждать проблемы, спрашивать, беседовать. Мадам де Севинье говорила, что их беседы «были так длинны, что могли довести всех до галлюцинации: они длились от шести до десяти часов». И еще: «Она открыла ему новую страну, неведомую ему, страну дружбы и непринужденной беседы, не омрачавшейся никакими препирательствами; и всем этим он кажется очарованным» Цит. по Версаль… С. 168.. Они говорят о строительстве (именно для мадам Ментенон король приказал выстроить Большой Трианон), спектаклях, религии, о самых разных персонах.

В таких условиях необходимо было найти соответствующее помещение и установить приличное расписание. Сложности в этом не было никакой. Как только двор обосновался в Версале, королева скромно уступила свое место. С 1684 года истинной королевой великолепного большого дворца выступила мадам де Ментенон. Король разместил ее на королевском этаже, где находились его новые апартаменты, так удачно расположенные: в самом центре мраморного двора, выходящие на королевский двор, непосредственно к Лестнице королевы. Из малой приемной король мог пройти через зал Охраны и сразу же попасть в покой своей «тайной королевы» Саваренская С. С. Западноевропейское градостроительство XVII-XIX вв. М.: Стройиздат, 1993, с.210..

Для этого надо пройти только две небольшие приемные, обитые красной дамасской тканью. Вообще-то маркиза предпочитла голубой цвет, но в этом случае все решает Людовик.

Комната мадам де Ментенон была расположена в самом конце анфилады комнат короля. Она выходит на угол королевского двора. Покои маркизы превратились в самый настоящий мозговой центр королевства. Возле ложа маркизы находится рабочий стол короля, да к тому же «королевский стул - туалет с дыркой»! Версаль… С. 170.53. Здесь же практически каждый день проходят совещания Людовика с одним или двумя главами министерств в присутствии женщины, которая каких-то двенадцать лет назад была только вдовой представителя сословия «судейских крючков» и гувернанткой королевских бастардов.

Комната мадам де Ментенон была обита красной и зеленой с золотом дамасской тканью. Кровать находится в алькове, надежно скрытая тканью. Чтобы было удобнее работать с министрами, в эту комнату поставили множество столов и небольшое бюро Саваренская С. С. Западноевропейское… С. 134..

Казалось бы, ничего необычного. Вот только все в этом помещении оборудовано таким образом, чтобы маркиза могла слышать все, о чем идет речь на советах, в то же время, создавая видимость полной непричастности к ним. Она скрыта от глаз министров шторами, которые к тому же надежно защищают ее от сквозняков (мадам де Ментенон всегда мерзнет). Некоронованная королева во время совещаний сидит в большой нише. В нише, или алькове, находится кровать для отдыха с множеством подушек. Ложе скрыто от посторонних глаз красной и зеленой с золотом дамасской тканью, которую украшает рельефный рисунок ваз с цветами. Волей-неволей министрам приходилось смиряться, приспосабливаться к обстановке комнаты и молчаливому присутствию маркизы. Не всем это было по душе. Так, маркиз де Торси, в ведении которого находилось министерство иностранных дел, решительно отказывался работать в комнате мадам де Ментенон Версаль... С. 172.. Конечно, неудобства были достаточно ощутимы: ведь каждый министр должен был взвешивать свои слова, помня о том, что маркиза слушает его из своей ниши.

Обычно маркиза занималась вышиванием, и страшно представить - в любой момент она может на мгновение отвлечься и потерять нить разговора. А в этом случае какая-нибудь фраза, вырванная из общего контекста, способна подорвать авторитет того или иного министра, которому принадлежало высказывание.

Таким образом, неверно было бы считать, будто политическая область занятий короля ограничивается заседаниями совета, министерскими или дипломатическими встречами.

Даже скрупулезное соблюдение придворного церемониала, как, к примеру, утренний подъем, посещение церкви, трапеза Его Величества в присутствии приглашенных, отход ко сну, - все для Людовика было слитым с его представлениями о роли монарха, с заботами о стране и государственными обязанностями. Именно по этой причине монарх устраивал три раза в неделю приемы.

Главное - везде требовалось наблюдать за знатью, всячески ее поощрять, если надо, не забывать выказывать благодарность, беседовать с ней время от времени, поддерживать ее рвение к службе и, конечно, не забывать создавать своеобразное соревнование. Каждый день король был вынужден снова и снова завоевывать верность, поднимать двор на престижный уровень и дарить свои милости тем, кто проявил усердие на службе и верность хозяину.

Весь этикет и придворный церемониал имел своей целью убедить подданных в божественном происхождении королевской власти. Все, что было связано с его жизнью, должно было служить одной цели: утверждению величия и исключительности монарха.

Символика Версаля

18 августа 1649 года «по возвращении принца де Конде в Компьень двор принял решение вернуться в Париж и объявил о нем. Короля встретили так, как в Париже всегда встречали и будут встречать королей. То есть восторженными криками», - писал кардинал де Рец Рец Н.Ф. Мемуары… С. 189.. В «Королевском триумфе» (памфлете, написанном по случаю этого возвращения десятилетнего монарха в столицу) Людовик - «это яркое светило, лучезарное Солнце, это день без ночи, это центр круга, откуда расстилаются лучи» Цит. по: Версаль… С. 31.. Это был первый случай, когда Людовика XIV сравнили с Солнцем.

Что люди XVII столетия понимали под символом - Солнцем? Что оно означало для них? Сравнение со светилом - не плод простой лести, которую расточали услужливые подданные в адрес монарха. С древних времен Солнце, превосходящее остальные небесные династии, представлялось ярким, сияющим, героическим началом. В Древнем Египте Солнце отождествляли с богом Ра, в Древней Греции - с Аполлоном. Оно - родной сын и наследник небесного бога. Оно наследует одно из высших качеств этого божества. Оно все видит и знает.

Как пишет Старшая мадемуазель, Людовик XIV «прекрасно знает историю. Рассуждая на исторические темы, всегда, кстати, хвалит то, что надо хвалить в своих предшественниках, и берет на вооружение то, что необходимо использовать при подходящем случае». Людовик не случайно избрал именно Солнце своей эмблемой. Миф о короле создавался и оттачивался во Французском королевстве на протяжении нескольких веков. Король Франции представал перед своими подданными либо лоцманом, управляющим кораблем - государством, либо врачом, который перевязывает раны и лечит болезни, либо Солнцем, которое светит и греет.

Королевское Солнце - совсем не языческий символ, доставшийся христианскому миру со времен древних мифов, а в первую очередь образ божественного права, божественной передачи власти. Так и сам Людовик XIV понимал идею Королевского Солнца: «В самом деле, Солнце освещает так же, как разум просвещает, Солнце греет, символизируя заботу о благосостоянии, заботу о счастье народов, порождая беспрерывно и везде жизнь, радость, движения». Идея монархического устройства по принципу Солнечной системы, связанная крепкими узами с идеологией католицизма в период контрреформации, предвещает эпоху, которую через сто лет назовут «просвещенным деспотизмом»Лысяков В.Б. Людовик XIV о государстве и монаршей власти // http://infrancelove.narod.ru/monarchy.html.

Еще за двадцать лет до переезда двора в Версаль двадцатитрехлетний король выбрал своей эмблемой солнце. Он и предположить не мог, что за ним навсегда закрепится прозвище «Король-Солнце», за которое потомки будут осыпать его упреками и которое к нему прилипнет, как отравленная туника кентавра Несса.

Все началось во дворце Тюильри, во время «грандиозного и красивого конного турнира, который удивил публику количеством упражнений на этих состязаниях, новыми костюмами и эмблемами, - рассказывает король в «Мемуарах». - Я выбрал эту эмблему для турнира, с тех пор ее использую. Я подумал, что, если не обращать внимания на некоторые мелочи, она должна была символизировать в какой-то мере обязанности короля и постоянно побуждать меня самого их выполнять. За основу выбирается Солнце, которое по правилам эмблематики считается самым благородным и по совокупности присущих ему признаков уникальным светилом, оно сияет ярким светом, передает его другим небесным светилам, образующим как бы его двор, распределяет свой свет равно и справедливо по разным частям земли; творит добро повсюду, порождая беспрестанно жизнь, радость, движение; бесконечно перемещается, двигаясь плавно и спокойно по своей постоянной и неизменной орбите, от которой никогда не отклоняется и никогда не отклонится, -- является, безусловно, самым живым и прекрасным подобием великого монарха. Те, кто наблюдали, как я достаточно легко управляю, не чувствуя себя в затруднительном положении из-за множества забот, падающих на долю короля, уговорили меня включить в центр эмблемы земной шар - державы и написать «Nes pluribus impar»; считая, что мило польстили амбициям молодого монарха; что раз я один в состоянии справиться с таким количеством дел, то смог бы даже управлять другими империями, как Солнце имело бы и другие миры, если бы они подпадали под его лучи» Цит. по Блюш Ф. Людовик… С. 182..

Часто толкование девиза «Nes pluribus impar» звучит как «Выше всех людей на свете» или «Не многим равный» Версаль… С. 31.. Но отечественный историк В. Н. Малов в примечаниях к русскоязычному изданию монографии Ф. Блюша «Людовик XIV», дает совершенно иной перевод. Он пишет, что не надо забывать о том, что в латинском языке два отрицания равны одному утверждению. А в девизе их как раз два: частица «nes» и приставка «im» в слове «impar» (мы переводим это слово как «неравный» и используем значение, на которое опирается переводчик, - «стоящие ниже»). После их «взаимного сокращения» получаем «pluribus par», т.е. «И для многих равное (равный)». Что означает одинаково благодетельный и одинаково справедливый. И уже говорится не о вышестоящем положении монарха, а о его справедливости. Да и сам Людовик XIV подтверждает эту версию, говоря об управлении другими империями. В итоге более точный перевод звучит так: «И для многих равный». Блюш Ф. Людовик… С. 7.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({}); И действительно, Король-Солнце видел в великом светиле пример для подражания: Солнце - неустанный труженик и источник справедливости. И может быть, неожиданно, но для Людовика XIV отсутствовал мотив Солнца, сжигающего непокорных, мотив разящего Аполлона - стреловержца. Идеал Людовика XIV - это спокойное, уравновешенное правление. Но, как показала история со всеми войнами, жестокими расправами над взбунтовавшимися крестьянами, Людовик XIV разил как Аполлон.

В чем-то история права, закрепив за ним это прозвище, для верности необходимо только правильно поставить акценты. Людовик XIV - Король-Солнце не потому, что ему это льстило, не потому, что его окружение было блистательным, - нет, а потому что его государство и система управления были построены по принципу Солнечной системы. Он правил как Солнце, находясь в центре этой огромной, необъятной, но целиком подчиненной ему машины. Его лучи, его влияние пронизывали систему, не оставляя ни одного уголка, ни одной области нетронутыми.