Институт священства в Церкви не есть человеческое изобретение, но Божественное установление. Сам Господь
«поставил одних Апостолами, … иных пастырями и учителями, к совершению святых, на дело служения…» (Еф. 4, 11 — 12).
«поставил одних Апостолами, … иных пастырями и учителями, к совершению святых, на дело служения…»
Избрание на священническое служение также не есть дело человеческое, но предполагает избранничество свыше:
«Не вы Меня избрали, но Я вас избрал и поставил вас…» (Ин. 15, 16).
«Не вы Меня избрали, но Я вас избрал и поставил вас…»
«И никто сам собою не приемлет этой чести, но призываемый Богом, как и Аарон» (Еф. 5, 4).
«И никто сам собою не приемлет этой чести, но призываемый Богом, как и Аарон»
Рукоположение, возведение человека на иерархическую степень, — это не только видимый знак поставления на служение, как полагают протестанты, считающие, что между мирянином и клириком нет никакой принципиальной разницы. Священное Писание не оставляет сомнения в том, что в таинстве священства преподаются особые благодатные дары, отличающие клирика от мирянина.
Ап. Павел писал своему ученику Тимофею:
«Не неради о пребывающем в тебе даровании, которое дано тебе по пророчеству с возложением рук священства» (1 Тим. 4, 14).
«Не неради о пребывающем в тебе даровании, которое дано тебе по пророчеству с возложением рук священства»
«…напоминаю тебе возгревать дар Божий, который в тебе через мое рукоположение» (2 Тим. 1, 6).
«…напоминаю тебе возгревать дар Божий, который в тебе через мое рукоположение»
В Православной Церкви три необходимых степени священства: епископ, пресвитер и диакон.
«Диакон служит при Таинствах; Пресвитер совершает Таинства, в зависимости от Епископа; Епископ не только совершает Таинства, но имеет власть и другим через рукоположение преподавать благодатный дар совершать оные» [446].
Кроме того, только епископу принадлежит право освящения храма, антиминса и св. мира.
Для нормального функционирования церковного организма необходимы все три иерархические степени. С древнейших времен это считалось необходимым условием жизни Церкви. Сщмч. Игнатий Богоносец писал:
«Все почитайте диаконов, как заповеди Иисуса Христа, епископов, как Иисуса Христа, Сына Бога Отца, пресвитеров же, как собрание Божие, как сонм апостолов — без них нет Церкви» [447].
Таинство брака
«Брак есть Таинство, в котором, при свободном пред Священником и Церковью обещании женихом и невестою взаимной их супружеской верности, благословляется их супружеский союз, во образ духовного союза Христа с Церковию, и испрашивается им благодать чистого единодушия, к благословенному рождению и христианскому воспитанию детей» [448].
О том, что брак действительно является Таинством, свидетельствует ап. Павел:
«…оставит человек отца своего и матерь и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть. Тайна сия велика…» (Еф. 5, 31—32)
«…оставит человек отца своего и матерь и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть. Тайна сия велика…»
В христианском понимании брак не есть средство для достижения некоторых целей, например, продолжения человеческого рода, но цель в себе. Брак в христианстве имеет и особое религиозное измерение. По воле Творца человеческая природа разделена на два пола, две половины, ни одна из которых в отдельности не обладает полнотой совершенства. В браке супруги взаимно обогащают друг друга свойствами и качествами, присущими своему полу, и таким образом обе стороны брачного союза, становясь «одной плотью» (Быт. 2, 24; Мф. 19, 5-6), то есть единым духовно-телесным существом, достигают совершенства.
«одной плотью»
Христианскую семью называют «малой Церковью», и это не просто метафора, но выражение самой сущности вещей, ибо в браке имеет место тот же тип единства людей, что и в Церкви, «большой семье», — единение в любви по образу Лиц Пресвятой Троицы.
Основная цель жизни человека — услышать обращенный к нему призыв Божий и ответить на него. Но для того чтобы ответить на этот зов, человек должен совершить акт самоотречения, отвергнуться своего эгоизма, научиться жить ради других. Этой цели и служит христианский брак, в котором супруги преодолевают свою греховность и природную ограниченность «ради того, чтобы жизнь могла осуществиться как любовь и самоотдача» [449]. Поэтому христианский брак не удаляет человека от Бога, а приближает к Нему. Брак в христианстве рассматривается как совместный путь супругов в Царствие Божие.
Но христианство, которое высоко ценит брак, в то же время освобождает человека и от необходимости брачной жизни. В христианстве существует и альтернативный путь в Царство Божие — девство, представляющее собой отказ от естественного самоотречения в любви, каковым является брак, и выбор более радикального пути через послушание и аскезу, на котором обращенный к человеку призыв Божий становится для него единственным источником существования [450].
«Девство лучше супружества, если кто может в чистоте сохранить оное» [451].
Однако путь девства доступен не для всех, ибо требует особого избранничества:
«…не все вмещают слово сие, но кому дано… Кто может вместить, да вместит» (Мф. 19, 11-12).
«…не все вмещают слово сие, но кому дано… Кто может вместить, да вместит»
При этом девство и брак в христианстве нравственно не противопоставляются. Девство выше брака не потому, что брак как таковой заключает в себе нечто греховное, а в силу того, что в существующих условиях жизни человека путь девства открывает большие возможности для всецелой отдачи себя Богу:
«Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене» (1 Кор. 7, 32—33).
«Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене»
Церковные каноны (правила 1, 4, 13 Гангрского Собора, IV в.) предполагают строгие прещения по отношению к тем, кто гнушается браком, то есть отказывается от брачной жизни не ради подвига, а потому, что считает брак недостойным христианина [452]. В христианстве и девство, и брак равно признаются и почитаются как два пути, ведущие к одной цели.
Елеосвящение
«Елеосвящение есть Таинство, в котором при помазании тела елеем, призывается на больного благодать Божия, исцеляющая немощи душевные и телесные» [453].