ГЛАВА 7 Осознание настоящего 11 страница

менты девственной природы, золотые стены и дороги, вымо­щенные изумрудами.

Коран обещает правоверным «Джанну» («сад») — рай, отра­жающий вкусы мужской части арабского населения. Он пред­ставляет собой прекрасный оазис с садами. Там текут «реки из воды непортящейся и реки из молока, вкус которого не меня¹-ется, и реки из вина, приятного для пьющих, и реки из меду очищенного»; там «плоды и пальмы, и гранаты». Мужчины одеты там в шелковые одежды и возлежат на «ложах расшитых», наслаждаясь фруктами и вином. Им прислуживают «мальчики вечно юные».

Праведникам даны в супруги черноокие, большеглазые дев­ственницы-гурии, «которых не коснулся до них ни человек, ни джинн». Гурий описывают как существа различных цветов, созданные из шафрана, мускуса, амбры, имеющих прозрачную кожу и тело, усыпанное драгоценностями. На груди у гурий надписи с именем Аллаха и именем своего супруга. Удовлетво­рив сексуальные желания своих повелителей, они вновь обре­тают девственность.

Гурии встречаются главным образом в ранних частях Кора­на. Позже рядом с праведниками появляются их «чистые (точ­нее — очищенные) супруги», они же «девственницы, мужа любящие, сверстницы». Сообщается, что жены праведников вместе с ними попадут в рай. Чувственные образы гурий и супруг-девственниц, ублажающих праведников, — одно из ко­ренных отличий мусульманского рая от христианского, где все Души являются бесполыми.

Возраст всех обитателей рая согласно послекоранному пре­данию — 33 года.

Античные греки верили в существование островов Блажен­ных и Елисейских полей, находящихся по ту сторону Атланти­ческого океана, на краю земли. По их воззрениям, там прекрас­ный климат, не бывает дождя, снега или сильного ветра, а плодородная почва трижды в год рождает фрукты, сладостью подобные меду. Орфики, считавшие, что спасение заключается в освобождении от материи и земных оков, рассматривали Елисейские поля как место радости и отдыха для чистых духов. Вначале эти поля покоились в подземном мире, заполненном странным сиянием, а затем в верхних областях неба.

Ацтеки различали три разных рая, куда устремлялись души после смерти. Первым и самым низким из них был Тлалокан — страна воды и тумана, место изобилия, благословенности и Покоя. Счастье, испытываемое там, было весьма похоже на земное: мертвые пели песни, играли в чехарду и ловили бабочек; Деревья сгибались под тяжестью фруктов, на земле обильно

й маис, тыква, зеленый перец, помидоры, бобы и цветы.

Тлиллан-Тлапаллан был раем для посвященных, последовате­лей Кецалькоатля — бога-короля, символизирующего воскре­сение. Этот рай характеризовался как страна бесплотности предназначенная для научившихся жить вне своего физическо­го тела и не привязанных к нему. Высшим раем являлся Тонатиухикан, или Дом Солнца. Судя по всему, здесь обитали лица, достигшие полного озарения. Привилегированные, из­бранные ежедневными спутниками Солнца, жили полной на­слаждения жизнью.

В нордической традиции доступ в Валгаллу завоевывался воинской отвагой. Днем воины состязались в единоборстве, а ночью пировали, запивая свинину медом.

Согласно ведической мифологии Яма, вождь мертвых, пра­вил в царстве света, расположенном на внешнем небе. Пре­бывание там всех умерших героев было безболезненным и беззаботным. Они наслаждались музыкой, исполнением сек­суальных желаний и чувственными радостями. В индуизме заоблачные мифы являются областями красоты и радости, населены разнообразными божествами. Доступ сюда обретался соответствующим образом жизни и правильным выполнением ритуалов.

Буддийские концепции, касающиеся места отдохновения души, во многом базируются на индийской мифологии. В буд­дизме махаяны имеется строго разработанная иерархия райских областей, населенных божествами и духовными существами. Однако не эти небеса являются конечной целью буддийской религии и философии; они представляют собой временные места отдыха для тех, кто еще не готов отбросить свои желания, привязанности и достичь полного освобождения от оков лич­ности.

Так же повсеместны представления об аде или чистилище, то есть месте, где усопшие будут подвергнуты бесчеловечным пыткам.

В еврейской традиции мертвецы идут в Шеол, являющийся колоссальным городом или ямой, окруженной стенами и состо­ящей из семи кругов, «страной забвения», «страной молчания». Там они живут в темноте и невежестве, окутанные пылью, покрытые червями и забытые Иеговой. Особенно ужасна Геен­на — глубокая долина, заполненная полыхающим огнем, где грешники мучаются в пламени¹.

¹ Слово «геенна» — греческая форма еврейского слова «гехенна» или «Ге-Хинном», что означает «Енномова долина». В Енномовой долине к югу от Иерусалима находилось место, называемое Тофет, где идолопоклонники евреи сжигалив честь Молоха своих детей. Царь Иосия с целью искоренить идоло­поклонство превратил эту долину в свалку нечистот. Смрад, шедший И³ долины, сделал ее впоследствии символом ада.

Христианская картина ада включает в себя иерархию злоб­ных чертей, подвергающих проклятых пыткам физической болью, удушением и жарой. Ад расположен глубоко под землей. Входы в него находятся в темных лесах, вулканах, куда ведет также разинутая пасть Левиафана. В Апокалипсисе упоминается озеро, горящее огнем и серой, — последнее местопребывание «боязливых и неверных, скверных и убийц, любодеев и чароде­ев, идолослужителей и всех лжецов*. Реже в качестве орудий пытки описываются холод и лед, что соответствует средневеко­вым представлениям о холодном аде, а также последним кругам ада Данте.

Пронизывающий холод также характерен для Нифльхейма, нордического подземного мира, управляемого свирепой и без­жалостной богиней Хель.

Картина ада в исламе соответствует аналогичным образам иудео-христианской традиции, из которой она и возникла. Одно из основных названий Ада в исламе — джаханнам (от древнеев­рейского Ге-Хинном, геенна). Синонимы джаханнама — «огонь», «пламя», «пропасть» и т. д., поэтому жертвы горят в огне. «Всякий раз, как сготовится их кожа, мы заменим им другой кожей, чтобы они вкусили наказание», — говорится в Коране (4:59). Грешники в джаханнам связаны цепями. Они едят плоды дерева заккум, подобные головам шайтанов, пьют кипяток, который «рассекает их внутренности», и гнойную воду. Другой вид адских мук — жгучий холод.

Разные категории грешников помещают в разные слои ада. Джаханнам охраняет ангельская стража, «грубые и сильные», число которых — девятнадцать. Их возглавляет ангел по имени Малик.

В Коране обнаруживаются элементы двух представлений о природе ада. Согласно одному это нечто вроде страшного, рычащего, «готового лопнуть от гнева» животного, поглощаю­щего грешников. Согласно другому представлению это глубо­кая пропасть, куда ведут семь ворот. Такой образ ада восходит к древневосточной традиции и в мусульманской форме он оказал влияние и на средневековые европейские представления о структуре ада, в частности на те, которые отразились в «Бо­жественной комедии» Данте.

Греческий подземный мир Аид (в римской мифологии — Оркус или Орк) расположен либо глубоко под землей, либо на крайнем западе и представлялся темной областью бестелесных Парообразных духов. Гомер описывал его как «ужасную обитель запустенья, которой страшатся сами боги»¹.

¹ Недаром тень Ахилла, вызванная Одиссеем из подземного мира, говорит*что лучше быть последним батраком на земле, чем иарем в царстве Аида.

Мрачные реки текут в Аиде, Там протекает все леденящая священная река Стикс, водами которой клянутся сами боги. Катят там свои волны Коцит и Ахеронт; души умерших оглашают своим стенанием, полным печали, их мрачные берега. В подземном царстве струятся и дающие забвение всего земного воды источни­ка Леты. Души умерших, хлебнувшие лишь один глоток из Леты, забывают о своей прошлой жизни (отсюда выражение: «кануло в Лету», то есть забыто навсегда).

По печальным полям царства Аида, заросшим бледными цветами дикого тюльпана асфодела, носятся бесплотные тени умерших. Они сетуют на свою безрадостную жизнь без света и без желаний. Тихо раздаются их стоны, едва уловимые, подоб­ные шелесту увядших листьев, гонимых осенним ветром. Нет никому возврата из этого царства печали. Трехголовый бессон­ный адский пес Кербер (Цербер) сторожит выход из Аида. С каждой из трех шей этого пса спадает вниз густая грива из страшных ядовитых змей. Вместо хвоста у Кербера растет свирепый дракон, который свивается в кольца, высовывает острое жало и шипит.

Через воды священного Стикса на ладье души умерших перевозит суровый старый Харон. Платой за перевоз служит мелкая медная монетка обол, которую вкладывали в рот умер­шему¹. Но ни за какие сокровища Харон не повезет ни одну душу обратно, туда, где ярко светит солнце жизни.

В персидском зороастризме ад расположен на крайнем се­вере, в глубинах земли. Это грязное, вонючее место, кишащее демонами. Там души проклятых, «последователей лжи», должны пребывать после смерти в мучениях и горе, пока не будет уничтожен сам Ариман, Владыка Мрака.

Подземный мир ацтеков — Миктлан являлся царством аб­солютной тьмы, управляемым ужасным владыкой мертвых Миктлантекутли. Его лицо закрывалось маской в форме чело­веческого черепа; черные кудрявые волосы были усеяны глаза­ми, подобными звездам, а из уха торчала человеческая кость. В ацтекской традиции судьба индивида после кончины предоп­ределялась не его поведением, а занимаемым положением и характером смерти. Те из умерших, которые не попадали ни з один из видов рая, подвергались в Миктлане ряду магических судилищ. Они должны были пройти через девять видов ада перед достижением последнего прибежища. Эти разновидности ада не следует рассматривать как места, куда грешники попада-

¹ Интересно, что этот древний обычай, пройдя через два тысячелетия хрис­тианства, все-таки кое-ще сохранился. Известный русский историк М. И. Пы-ляев свидетельствует: «В старину существовал еще остаток язычества, который, кажется, у некоторых купцов в Петербурге существует посейчас. В рот умершего кладут мелкие деньги, будто бы для издержек в дальней дороге».

ли для наказания, так как они считались необходимым промеж­уточным этапом в цикле творения. Сам космический процесс предопределял погружение всех созданий в материю и затем возвращение к свету и творцу.

В индуизме и буддизме области ада, подобно райским, являются не областями, где умершие остаются навеки, а просто переходными стадиями в цикле рождения, смерти и возрожде­ния. Однако пытки, переживаемые в этих преисподнях, столь же ужасные и изобретательные, как и в других традициях.

Еше одной повторяющейся темой в эсхатологической мифо­логии является Суд над мертвыми.

Согласно христианскому вероучению о посмертной судьбе души она продолжает жить после смерти и помнит все, что с ней было. В течение первых двух дней после смерти душа наслаждается относительной свободой и может вместе с находящимися при ней ангелами посещать на земле те места, которые ей дорога. Поэтому душа, любящая тело, скитается иногда около дома, в котором разлучилась с телом, иногда около гроба, в который положено тело, и таким образом проводит два дня как птица, ища себе гнездо. В третий же день Господь повелевает вознестись всякой христианской душе на небеса.

В это время (на третий день) душа проходит по пути к небу через легионы злых духов, которые преграждают ей путь и обвиняют в различных грехах. Это испытание называется «воз­душными мытарствами» души. В нашем понятии слово «мытар­ство» обычно связано с такими понятиями, как «скитание», «мучение». Однако это не совсем так. Вспомним евангельские притчи о мытарях. Кто такой «мытарь» — сборщик податей? В болгарском языке, сохранившем в отличие от русского го­раздо больше старославянских корней, «митница» означает таможню. Итак, мытарства души можно рассматривать как прохождение ею своеобразных таможенных кордонов на пути к небу. Согласно различным откровениям святых существует Двадцать таких препятствий, «мытарств», на каждом из которых испытывается тот или иной грех: празднословия; лжи; осуж­дения и клеветы; чревоугодия; лености; кражи; сребролюбия и скупости; лихоимства; неправды; зависти; гордости; гнева и ярости; зла на ближнего; убийства; чародейства; блуда; прелю­бодеяния; содомии; ересей; жестокосердия. Пройдя одно мы­тарство, душа приходит на следующее, и только пройдя успешно все их, может продолжить свой путь, не будучи немедленно

ввергнутой в ад.

Успешно пройдя через мытарства и поклонившись Богу, ду­ша еще на протяжении 37 дней посещает небесные обители и адские бездны, не зная, где она останется, и только на сороковой День назначается ей место до воскресения из мертвых. Согласно

откровению ангела преподобному Макарию Александрийскому особое церковное поминовение усопших на девятый день после смерти связано с тем, что до сего времени (с третьего по деся­тый день) душе показывали красоты рая и только после этого (с девятого по сороковой день) ей показывают мучения и ужасы ада. Поэтому, по православному христианскому канону, для под­держания души необходимо совершать поминания на третий, девятый и сороковой дни после смерти.

В преддверии вселенского Страшного суда, знаменующего конец света, воскресение из мертвых и окончательное и вечное осуждение грешников, в христианских догматах существует и определение частного суда, помещающего души до Страшного суда в ад или в рай.

Отсюда христианское искусство изобилует образами дьяво­лов и ангелов, сражающихся за душу умершего, а также изобра­жениями Страшного суда с праведниками, поднимающимися в небеса, и проклятыми, опускающимися в пасть ада.

В греческом царстве, до которого не доходят ни свет, ни радости, ни печали земной жизни, правит брат Зевса Аид (Плутон). Он сидит на золотом троне со своей женой Персефо-ной. Ему служат неумолимые богини мщения Эринии. Грозные, с бичами и змеями, преследуют они преступника, не давая ему ни минуты покоя и терзая его угрызениями совести.

У трона Аида сидят судьи царства умерших — Минос, Радамант и Эак. Сыновья Зевса и смертных женщин, будучи мудрыми правителями на Земле, после смерти сделались судья­ми загробного мира. Согласно Платону Эак судил европейцев, Радамант — азиатов, а Минос решал сомнительные случаи.

Здесь же, у трона Аида, находится бог смерти Танат с мечом в руках, в черном плаще, с громадными черными крыльями. Могильным холодом веют эти крылья, когда прилетает Танат к ложу умирающего, чтобы срезать своим мечом прядь волос с его головы и исторгнуть душу. Лишь единственному из смерт­ных, хитроумному царю Коринфа Сизифу, удалось обмануть Таната. Почувствовав приближение бога смерти, Сизиф ковар­но заковал его в оковы. Перестали тогда на земле умирать люди, нигде больше не совершались пышные похороны, перестали приносить жертвы богам подземного царства — нарушился на земле порядок, заведенный Зевсом. Тогда Громовержец послал к Сизифу могучего бога, войны Ареса, который освободил Таната из оков. Танат исторг душу Сизифа и отвел ее в царство теней, где она была осуждена вечно вкатывать на высокую крутую гору громадный камень, который никогда не удается закатить на вершину.

Рядом с Танатом в Аиде находятся и мрачные Керы. На своих крыльях носятся они, неистовые, по полю битвы. Керы ликуют,

видя, к^ак °Д^{ИН за} Другим падают сраженные герои; своими кроваво-красными губами припадают они к ранам, жадно пьют горячую кровь сраженных и вырывают из тела их души.

В исламе ангел смерти Израил (Азраил), один из четырех главных ангелов, знает судьбы людей, но не знает сроки кон­чины каждого. Когда этот срок наступает, с дерева, растущего у трона Аллаха, слетает листок с именем обреченного, после чего Израил в течение сорока дней должен разлучить душу и тело человека. Человек может различными способами сопро­тивляться Израилу, но тот всегда побеждает.

После этого два ангела — Мункар и Накир¹ — приходят в могилу испытать и допросить усопшего². Те, кого сочтут пра­выми, освежаются воздухом и благовониями, для них откры­ваются врата рая. Порочные же облекаются в одежды ада, и перед ними распахиваются двери преисподней. Их охватывают жара и тлетворные испарения; могила закрывается над ними, круша ребра. Они обречены пребывать там в муках вплоть до дня воскресения из мертвых. Мусульманская традиция описы­вает также Сират — мост над преисподней, «тоньше волоса и острее клинка», по которому должны пройти все отошедшие. Верные способны удержать равновесие и успешно миновать его, неверные же обязательно поскользнутся и упадут в адскую бездну.

Переход по мосту играет важную роль также и в зороастриз­ме. Божество по имени «праведный Рашну» взвешивает дурные и праведные дела умерших. После этого душа умершего прохо­дит особые испытания: она должна попытаться пересечь Син-вато Парату, или «Мост Разделения». Праведные легко перехо­дят по мосту к вечному блаженству, а грешников хватает демон Визарщ.

Самые ранние описания суда над мертвыми обнаружены в погребальных текстах, известных как «Египетская книга мерт­вых», датируемая приблизительно 2400 годом до нашей эры. Сцена суда, психостасис, происходит в Зале Двух Истин, или Зале Маат. Сердце умершего помещают на чашу точнейших весов, на другую кладут перо богини Маат, символ истины и справедливости. Весами управляет бог Анубис с головой шака­ла, а рядом бог мудрости и небесный писец Тот с головой ибиса записывает, подобно бесстрастному судье, приговор. Трехчлен­ное чудовище Амемет (крокодил — лев — гиппопотам), Пожи-

¹ Иногда их считают идентичными ангелам-хранителям, сопровождающим каждого человека, так как их имена упоминаются только в преданиях, в Коране не называются.

Поэтому могила у мусульман делается по возможности просторной, обычно с нишей в боковой стене или углублением на дне, чтобы умерший мог *сесть» при появлении этих двух ангелов смерти.

ратель Душ, стоит здесь же, готовый проглотить осужденного. Праведных Гор представляет Осирису, допускающему их к бла­гам своего царства.

В тибетском варианте сцены суда держатель истины и спра­ведливости называется Дхарма Раджа, «Царь Истины», либо Яма Раджа, «Царь Мертвых». На нем висят людские черепа, человеческая кожа и змея; в правой руке меч разделения, а в левой — зеркало кармы. Оно отражает каждый добрый или злой поступок усопшего, символизируемый белыми и черными кам­нями, помещенными на разные чаши весов. Из суда ведут шесть кармических путей, каждый — в свою локу (область, где умер­ший будет рожден заново в зависимости от добродетелей и проступков). Обычными наказаниями в различных преиспод-ниях нижнего мира являются пытки жарой и холодом, разруба­ние на куски, накалывание на древо с шипами, заливание расплавленного металла в отверстия тела или заключение в страшный ад Авичи, где виновные в страшных грехах подвер­гаются наказаниям в течение неисчислимых лет.

Судьба, ожидающая умерших, часто выражается в категори­ях дороги, пути, конкретной последовательности событий.-Не­которые из этих описаний кажутся несколько наивными, тогда как другие представляют собой усложненную и изощренную картографию необычных субъективных переживаний. Индейцы племени гуарайо, живущие в Боливии, верят, что после смерти душа должна сделать выбор между двумя дорогами. Одна из них — широкая и удобная, а другая — узкая и опасная. Душе следует удержаться от искушения и, не прельстившись легким путем, выбрать трудный. Ей приходится пересечь две реки, одну на спине гигантского аллигатора, другую — на стволе дерева. Во время путешествия душу подстерегают и другие опасности: ей надо пробираться через темную местность при свете горящей соломинки и пройти между двумя сталкивающимися скалами. После успешного преодоления всех опасностей душа достигает прекрасной страны, где цветут деревья, поют птицы и где она вечно будет пребывать в счастье.

Согласно традиционным представлениям индейцев племени уичоли, живущих в Мексике (в том виде, в каком эта традиция устно передается из поколения в поколение и запечатлена на тканевых рисунках, называемых неарикас), путь души в мир духов схож с описанным- выше, хотя и более сложен. Первая часть пути проходит по прямой дороге, но около места, назы­ваемого «Место Черных Скал», находится развилка. Здесь ин­деец уичоли, у которого чистое сердце, избирает правую тропу, а совершивший кровосмешение либо имевший сексуальную связь с испанцем или испанкой, должен отправляться налево. На левой дороге согрешившие индейцы уичоли переживают ряд

жутких испытаний. Они протыкаются огромной колючкой, их избивают души людей, с которыми они предавались при жизни запретным наслаждениям, их сжигает очищающий огонь, дро­бят сталкивающиеся скалы, они принуждены пить горячую, дурно пахнущую воду, кишащую червями и наполненную гря­зью. Затем им позволено вернуться к развилке у «Черных Скал» и продолжить свое путешествие по правой тропе, которая приведет к предкам. На этой части пути они должны символи­чески ублажить собаку и ворону, двух животных, с которыми уичоли традиционно плохо обращаются. Потом души встретят опоссума и должны доказать ему, что не ели его мяса — священного для уичолей. Затем они столкнутся с гусеницей, символизирующей первый сексуальный опыт. У дикого фиго­вого дерева души избавятся от гнета сексуальных органов, получив взамен плоды дерева. После крупного празднества с фигами, маисовым пивом и пейотом все души объединятся и затанцуют вокруг Татевари («Наш Дед-Огонь»).

Концепция посмертного путешествия уичолей имеет кое-что общее с описаниями древних ацтеков. Согласно ацтекской религии мертвые проходили ряд испытаний: они должны были переправиться через глубокую реку, охраняемую желтой соба­кой, пройти между двумя сталкивающимися горами, перебрать­ся через обсидиановую гору, попасть под воздействие ледяного ветра, быть пронзенными острыми стрелами и подвергнуться нападению диких зверей, пожирающих человеческие сердца. Ацтеки прибегали к сложным обрядам, чтобы облегчить по­смертные путешествия своих покойных.

Две культуры в истории человечества проявили особое вни­мание и выказали особое знание, касающееся процесса умира­ния: египетская и тибетская. Их священнослужители исполняли сложные ритуалы для облегчения последнего перехода и разра­ботали сложнейшие карты, служащие инструкциями в посмерт­ном путешествии души. В письменной форме данные руковод­ства стали известны на Западе под названиями «Египетская книга мертвых» и «Тибетская книга мертвых».

«Египетская книга мертвых» — заглавие собрания погребаль­ных текстов, которые древние египетские писцы составляли на благо знатного покойника¹. Они состоят из заговоров, заклина-

' В некотором смысле название «Египетская книга мертвых» обманчиво. Тексты, входящие в нее, не составляют всеобъемлющей и связной работы и не принадлежат _к одной исторической эпохе, охватывая несколько тысячелетий. Данное заглавие фактически представляет собой перевод названия, даваемого египетскими грабителями свиткам исписанного папируса, который они нахо-Дили рядом с мумиями: «Китаб аль майшпун»,что означает «Книга мертвых Людей». Древнеегипетское же заглавие было «Перт адг хру», переводимое как •проявление света» либо «наступление дня».

ний, гимнов, плачей, магических формул и молитв. «Книга мертвых» была следствием длительного развития религиозных верований и ритуальной практики. Многие из ее частей могут быть прослежены до ранних собраний погребальных текстов, высеченных иероглифами на внутренних стенах некоторых пи­рамид, расположенных в Сахаре («тексты пирамид»), а позже — на стенках деревянных гробов («тексты саркофагов»). Первые возникли между 2350 и 2175 годами до нашей эры и являют­ся наиболее древними памятниками письменности не только Египта, но и всей истории человечества. Однако содержащийся в них материал указывает на еще более древние источники.

От первой до последней строки в текстах проявляется непо­колебимая вера египтян в воскресение и бессмертие души. Однако египтологи указывают на наличие явного противоречия в этом неоднородном материале. С одной стороны, значительно акцентирована роль бога Солнца и его божественного окруже­ния (предположительно, данные тексты являлись магическим средством, облегчающим путь умерших на небо, где они будут вечно наслаждаться благословенной загробной жизнью, сопро­вождая бога Солнца на солнечной барке). Но тексты пронизы­вает и другая, более старая традиция, связанная с древним богом погребения Осирисом¹. Мертвец, которого обычно отождест­вляли с этим богом, мог быть снова пробужден к жизни. Таким образом, сюда включены ритуалы, исполняемые в процессе бальзамирования и погребения, а также гимны, заклинания, мифы, молитвы и магические заговоры.

Согласно египетской мифологии бог Солнца Атум-Ра днем проплывает в ладье по небу.- В час заката солнечная ладья проходит через горную цепь на западе и ночью продолжает путь через Туат, потусторонний мир и обитель мертвых. Область Туат, называемая Секхет Аару (Тростниковые Поля), является царством Осириса, где он живет со своим окружением. Сюда допускались только те, кто благополучно прошел через судили­ще в Зале Маат. Туат подразделялся на двенадцать областей по числу часов, которые солнечная барка проводила в потусторон­нем мире ночью. Перед входом в каждую из них находились врата, охраняемые тремя божествами-стражами и представляю­щие особые опасности для обитателей солнечной ладьи. Спут-

¹ Осирис, один из четырех божественных отпрысков египетского пантеона, был убит и расчленен своим злым братом Сетом. Его сестра Нефгида вместе с другой, сестрой, Исидой, которая была его женой, нашли разбросанные и дельте Нила части тела, собрали их в сыромятную кожу и воскресили Осириса с помощью его сына Гора. В последовавшей затем яростной битве Гор убил Сета и отомстил за отца. Легенда о смерти и воскресении Осириса является ключом для понимания его роли в древнеегипетской мифологии, связанной со смертью, и в мистериях смерти-возрождения.

никам бога Солнца приходилось пробиваться сквозь места, озаряемые огнем, где жара, клубы дыма и ядовитых испарений обжигали ноздри и рты. Ужасные существа, фантастические создания и чудовищные змеи подстерегали их по пути. Самой страшной из опасностей был брат Осириса Сет в образе Аапепа, гигантского змея, пытающегося пожрать солнечный диск. Еже­дневно Афу-Ра завершает путешествие через Туат, преодолевает все опасности, с помощью богини-кошки Бастет убивает Аапе­па и поднимается над восточными горами, даруя тепло, свет и жизнь. Египтяне полагали, что души умерших проходят через ту же борьбу и превращения, что и Афу-Ра.

«Бардо Тедолъ»^х, или «Тибетская книга мертвых», относится к гораздо более позднему времени, чем ее египетский аналог, и, судя по всему, обладает большей логичностью и согласован­ностью (С. Гроф, Дж. Халифакс, 1996). Впервые она была записана в восьмом веке Великим Гуру Падмасамбхавой, при­несшим в Тибет тантрический буддизм. Однако она включает в себя куски значительно более древней устной традиции.

«Бардо Тедолъ» является руководством для умирающих и умерших, наставлением, помогающим отправившимся в путь определять различные фазы промежуточного состояния между смертью и новым рождением и достичь освобождения. Всего тибетцы различают шесть так называемых промежуточных со­стояний, или бардо.

Первым является естественное бардо — период внутриутроб­ного существования.

Вторым — бардо, в котором пребывают во время сна.

Третье бардо достигается в состоянии экстатического равно­весия во время глубокой медитации.

Оставшиеся три бардо, детально описанные в «Тибетской книге мертвых», связаны со смертью и новым рождением: бардо момента смерти; бардо, когда в состоянии, подобном сну, наступающему за смертью, переживаются кармические иллю­зии; и, наконец, бардо процесса возвращения в существование в сансаре путем устремления к новому рождению.

Первая часть «Бардо Тедоль» — «Чикай бардо» — описывает события, происходящие на психическом плане в момент смер­ти. Три главных признака возвещают о наступлении смерти: телесное чувство давления («земля погружается в воду»), пре­вращение сковывающего холода в лихорадочную жару («вода погружается в огонь») и возникновение ощущения, словно тело разрывается на мельчайшие частицы («огонь погружается в воздух»). В момент кончины умирающие видят «Изначальный

¹ «Бардо Тедоль» дословно означает: «Освобождение, достигаемое слуша­нием о посмертной стадии существования».

ясный свет», или «Чистую реальность». Если они не охвачены всепоглощающим напряжением, то могут мгновенно достичь освобождения. Если же замешкаются, — позже им снова пред­ставится подобная возможность, в тот момент, когда над ними засияет второй источник ясного света. Упустив и эту возмож­ность, они должны будут проходить через трудную для понима­ния последовательность духовных событий, в ходе которых их сознание постепенно все более отдаляется от освобождающей истины по мере приближения к новому рождению.

В «Чениид бардо», или «Бардо испытания реальности», опи­сывается обозрение умершими целых пантеонов озаренных разноцветным сиянием мирных божеств, стражей дверей, ярост­ных божеств, хранителей знания и йогинь четырех центральных точек. Одновременно с поглощающим все внимание умершего присутствием данных божеств он воспринимает тусклые раз­ноцветные источники света, указывающие на отдельные локи, или миры, в которых может произойти новое рождение: мир богов (девалока), мир титанов (асуралока), мир людей (манака-лока), мир животных (тирьякалока), мир голодных привидений (преталока), мир преисподней (наракалока). Притяжение к этим тусклым источникам света способно помешать духовно­му освобождению и указать на склонность к повторному рож­дению.