Когда следует использовать голубой цвет? 2 страница

• Запустить работу и другие свои обязанности.

• Очень «стараться» при медитировании. В голове возникав внутренний диалог и не дает медитации осуществиться. Известен случай, когда одна такая горе-медитатор до тог боялась что-либо упустить и так истово пыталась медити­ровать «успешно», что, как она внезапно обнаружила, повто­ряла про себя: «Грудь поднимается, грудь упускается!»

71?

• Одна из величайших опасностей — это опасность быть сбитым с пути учителем — гуру. В наше время появилось так много людей, которые учат других медитации или достижению просветления, что мы настоятельно советуем вам остерегаться тех учителей, или гуру, которые:

1) назначают высокую плату за занятия и/или объявля­ют о своих необычайных способностях. «Ни один истин­ный учитель медитации не возьмет ни гроша за свои уроки. Ни один истинный учитель не заявит сам и не позволит заявлять от его имени никому другому о каких бы то ни было своих сверхъестественных возможностях или дости­жениях», — говорит К. Хамфрис, в течение многих лет возглавляющий Буддийское общество в Лондоне;

2) находятся в плохих отношениях с людьми, играющи­ми важную роль в их жизни; убеждены в том, что их путь является единственно верным, и дурно отзываются о дру­гих гуру;

3) наслаждаются чувством собственной значимости, тем, что они гуру и у них есть ученики;

4)- говорят вам, что передают некое тайное знание, предназначенное исключительно для посвященных (по­скольку сочли вас достойным такой чести), и берут с вас клятву хранить его в тайне. На самом деле все эзотериче­ские знания содержатся в книгах, доступных тем, кто за­хочет их прочесть;

5) пытаются сделать вас зависимым от них самих и от их советов. Хороший учитель — тот, который укрепляет вашу способность принимать решения самостоятельно и помогает вам найти внутреннего гуру в самом себе;

6) объявляют, что постигли все-все. Нет конца учению, нет точки, где можно остановиться; поэтому найдите такого учителя, который знает и признает, что он все еще учится. (Словосочетание «совершенный учитель» — это семантиче­ский нонсенс.) По словам Рамана Махариши, истинный гуру «не видит никакой разницы между собой и другими и совершенно свободен от мысли, что он Просветленный, или Освободившийся, в то время как окружающие томятся в оковах рабства или темноте невежества».

Мы убеждены: то, что К. Г. Юнг называл «тенью», имеет оборотную сторону в коллективном бессознательном каждого из нас. Это — Лучистость, или сияющая сторона человека. Если вы не соприкасаетесь с собственной добротой, состраданием, альтруизмом и всем прочим хорошим в себе, то вы будете проецировать эти качества на ближайшего кандидата в святые. Таким образом, вы можете произвести самых заурядных людей и даже жуликов в святые и гуру.

7/7

Вряд ли человек может распознать Лучистость в другом, если сам не обладает ею хоть в какой-то мере¹. Поэтому в завершение нам хотелось бы дать вам следующее упражнение.

Упражнение «Усиление Лучистости»

Войдите в особое состояние сознания.

Представьте себе кого-нибудь, кем вы восхищаетесь, кого почитаете, идеализируете.

Каковы его наиболее замечательные черты?

Вспомните какие-нибудь случаи, когда его поведение было особенно альтруистическим, особенно отвечало вашему пред­ставлению о святости.

А теперь «примерьте» на себя эти черты и это поведение. Насколько они вам впору? В какой степени вы обладаете подобными качествами?

¹ Как говорит Рам Дасс, «когда карманный вор видит святого, он не замечает ничего, кроме его карманов».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и по­знать безумие и глупость; узнал, что и это — томление духа...

Книга Экклезиаста

Мир будущего будет миром все более упорной борьбы за устранение барьеров, ограничивающих наш разум.

И. Випер

Несмотря на большой объем материала, мы, заканчивая книгу, хотели бы все таки поставить не точку, а многоточие. К сожалению, по причине акцентированное™ на вопросах пси­хотерапии, а также имманентной сложности и многомерности самой темы, целый ряд вопросов остался вне пределов нашего внимания, обуславливая некоторую недоговоренность. Поэто­му в конце книги мы хотели наметить хотя бы штрихами, какие вопросы, касающиеся особых состояний сознания, на наш взгляд, требуют дальнейшего изучения.

1. Особые состояния сознания как общечеловеческий феномен (исторические парадигмы особых состояний сознания, соци­ально-психологические аспекты, кросскультурные исследова­ния, отражение в художественном творчестве и т. п.).

2. Эволюция особых состояний сознания (роль биологических и социальных факторов, особые состояния сознания у живот­ных, специфика особых состояний сознания на разных этапах жизненного цикла человека, взаимосвязь с ноосферой и т. п.).

3. Структура, механизмы и функции особых состояний сознания.

4. Особые состояния сознания, измененные состояния сознания и нарушения сознания (сопоставление особых состояний созна­ния с изменениями сознания при приеме психофармакологи­ческих препаратов, воздействии алкоголя и наркотиков, при работе с новыми технологиями (телевидение, виртуальные ре­альности) и нарушениями сознания при различной патологии).

5. Взаимодействие сознания и бессознательного (соотношение сознательного и неосознаваемого в особых состояниях сознания, особые состояния сознания как средство изучения бессознатель­ных психических явлений, искусственно созданные с помощью особых состояний сознания внуТриличностные феномены, сопо­ставительное исследование психических процессов в обычном состоянии и во время особых состояний сознания).

6. Особые состояния сознания и личность человека (генетическая и конституциональная предрасположенность, связь изменчивости

восприимчивости к особым состояниям сознания с типами харак­теров и темперамента, личностные различия, трансформация восприимчивости в разных состояниях организма, биографиче­ские исследования людей, обладавших необычными способно­стями, и т. п.).

7. Клинические и экспериментальные исследования особых со­стояний сознания (разработка методов определения глубин! особых состояний сознания, способов анализа характеристш восприимчивости у различных испытуемых, поиск оптималь­ных приемов индукции, физиологических и биохимичес! механизмов постгипнотической амнезии, феноменов искаже­ния параметров восприятия, анестезии и т. п.).

8. Духовные аспекты особых состояний сознания (исследова­ния взаимосвязи особых состояний сознания и эмоциональны состояний (любви, тревоги, депрессии, агрессии), экзистенци­альных кризисов, мистических традиций, ценностей религиоз­ного вспомоществования, паранормальных явлений и т. п.)

9. Особые состояния сознания и обучение (повышение твор­ческих свойств мышления, развитие способностей, актуализа­ция внутренних резервов, усиление интуиции и т. п.).

10. Экологические и этические аспекты особых состоянш сознания (использование особых состояний сознания в работ правоохранительных органов, для роста экологической ответст­венности, снятия политической напряженности, преодоление глобальных проблем, стоящих перед человечеством, этика ра­боты с особыми состояниями сознания и т. п.).

Прощаясь на этом с читателями, добавим только одно. Bet время, пока мы писали эту книгу, мы старались в явной, подчас и в скрытой форме провести одну мысль: нам не нужне искать «потерянный рай» где-то там, «где нас нет». Он сущест­вует и всегда существовал вокруг и внутри нас в виде множества возможных миров, зова которых мы не слышим исключительнс в силу нашей «душевной глухоты». Не задумываясь, мы еже­дневно соприкасаемся с ними в виде образов фантазий сновидений, необычных переживаний при погружении в гип­ноз, в одиночестве, во время духовных волнений, сталкивали со смертью... Нередко и в виде симптомов болезни... И стой! нам только сделать шаг навстречу и целенаправленно войти них, как мы приобретаем самую большую ценность — свобо; собственной жизни. Но сам шаг достаточно непрост... И mi будем рады, если данная книга хоть чуть-чуть поможет кому-т хотя бы попытаться сделать его.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Роза Парацельса

В лаборатории, расположенной в двух подвальных комнатах, Парацельс молил своего Бога, Бога вообще, Бога все равно какого, чтобы тот послал ему ученика. Смеркалось. Тусклый огонь камина отбрасывал смутные тени. Сил, чтобы подняться и зажечь железный светильник, не было. Парацельса сморила усталость, и он забыл о своей мольбе. Ночь уже стерла очерта­ния запыленных колб и сосуда для перегонки, когда в дверь постучали. Полусонный хозяин встал, поднялся по длинной винтовой лестнице и отворил одну из створок. В дом вошел незнакомец. Он тоже был очень усталым. Парацельс указал ему на скамью; вошедший сел и стал ждать. Некоторое время они молчали.

Первым заговорил учитель.

— Мне знаком и восточный, и западный тип лица, — не без гордости сказал он. — Но твой мне неизвестен. Кто ты и чего ждешь от меня?

— Мое имя не имеет значения, ~ ответил вошедший. — Три дня и три ночи я был в пути, прежде чем достиг твоего дома. Я хочу быть твоим учеником. Я взял с собой все, что у меня есть.

Он снял торбу и вытряхнул ее содержимое над столом. Монеты были золотые, и их было очень много. Он сделал это правой рукой. Парацельс отошел, чтобы зажечь светильник. Вернувшись, он увидел, что в левой руке вошедшего была роза. Роза его взволновала.

Он сел поудобнее, скрестил кончики пальцев и произнес:

— Ты надеешься, что я могу создать камень, способный превращать в золото все природные элементы, и предлагаешь мне золото. Но я ищу не золото, и, если тебя интересует золото, ты никогда не будешь моим учеником.

— Золото меня не интересует, — ответил вошедший. — Эти монеты — всего лишь доказательство моей готовности работать. Я хочу, чтобы ты обучил меня Науке. Я хочу рядом с тобой пройти путь, ведущий к Камню.

Парацельс медленно промолвил:

— Путь — это и есть Камень. Место, откуда идешь, — это и есть Камень. Если ты не понимаешь этих слов, то ты ничего пока не понимаешь. Каждый шаг является целью.

Вошедший смотрел на него с недоверием. Он отчетливо произнес:

— Значит, цель все-таки есть? Парацельс засмеялся.

— Мои хулители, столь же многочисленные, сколь и неда­лекие, уверяют, что нет, и называют меня лжецом. У меня на этот счет иное мнение, однако допускаю, что я и в самом деле обольщаю себя иллюзиями. Мне известно лишь, что есть

Дорога.

Наступила тишина, затем вошедший сказал:

— Я готов пройти ее вместе с тобой; если понадобится — положить на это годы. Позволь мне одолеть пустыню. Позволь мне хотя бы издали увидеть обетованную землю, если даже мне не суждено на нее ступить. Но прежде чем отправиться в путь, дай мне одно доказательство своего мастерства.

— Когда? — с тревогой произнес Парацельс.

— Немедленно, — с неожиданной решимостью ответил уче­ник.

Вначале они говорили на латыни, теперь по-немецки. Юноша поднял перед собой розу.

— Говорят, что ты можешь, вооружившись своей наукой, сжечь розу и затем возродить ее из пепла. Позволь мне быть свидетелем этого чуда. Вот о чем я тебя прошу, и я отдам тебе мою жизнь без остатка...

— Ты слишком доверчив, — сказал учитель. — Я не нужда­юсь в доверчивости. Мне нужна вера.

Вошедший стоял на своем.

— Именно потому, что я недоверчив, я и хочу увидеть воочию исчезновение и возвращение розы к жизни.

Парацельс взял розу и, разговаривая, играл ею.

— Ты доверчив, — повторил он. — Ты утверждаешь, что я могу уничтожить ее?

— Каждый может ее уничтожить, — сказал ученик.

— Ты заблуждаешься. Неужели ты думаешь, что возможен возврат к небытию? Неужели ты думаешь, что Адам в раю мог уничтожить хотя бы один цветок, хотя бы одну былинку?

— Мы не в раю, — настойчиво повторил юноша, — здесь, под луной, все смертно.

Парацельс встал.

— А где же мы тогда? Неужели ты думаешь, что Всевышний мог создать что-то, помимо рая? Понимаешь ли ты, что грехо­падение — это неспособность осознать, что мы в раю?

— Роза может сгореть, — упорствовал ученик.

— Однако в камине останется огонь, — сказал Парацельс.

— Стоит тебе бросить эту розу в пламя, как ты убедишься, что она исчезнет, а пепел будет настоящим.

— Я повторяю, что роза бессмертна и что только облик ее меняется. Одного моего слова хватило бы, чтобы ты ее вновь увидел.

— Одного слова? — с недоверием переспросил ученик. — Сосуд для перегонки стоит без дела, а колбы покрыты слоем пыли. Как же ты вернул бы ее к жизни?

Парацельс взглянул на него с сожалением.

— Сосуд для перегонки стоит без дела, — повторил он, — и колбы покрыты слоем пыли. Чем я только ни пользовался на своем долгом веку; сейчас я обхожусь без них.

— Чем же ты пользуешься сейчас? — с напускным смире­нием спросил вошедший.

— Тем же, чем пользовался Всевышний, создавший небеса, и землю, и невидимый рай, в котором мы обитаем и который сокрыт от нас первородным грехом. Я имею в виду Слово, познать которое помогает нам Каббала.

Ученик сказал с полным безразличием:

— Я прошу, чтобы ты продемонстрировал-мне исчезновение и появление розы. К чему ты при этом прибегнешь — к сосуду для перегонки или к Слову, — для меня не имеет значения.

Парацельс задумался. Затем он вымолвил:

— Если бы я это сделал, ты мог бы сказать, что все увиден­ное — всего лишь обман зрения. Чудо не принесет тебе искомой веры. Поэтому положи розу.

Юноша смотрел на него с недоверием. Тогда учитель, повы­сив голос, сказал:

— А кто дал тебе право входить в дом учителя и требовать чуда? Чем ты заслужил подобную милость?

Вошедший, охваченный волнением, произнес:

— Я сознаю свое нынешнее ничтожество. Я заклинаю тебя во имя долгих лет моего будущего послушничества у тебя позволить мне лицезреть пепел, а затем розу. Я ни о чем больше не попрошу тебя. Увиденное собственными глазами и будет для меня доказательством.

Резким движением он схватил алую розу, оставленную Пара-цельсом на пюпитре, и швырнул ее в огонь. Цвет истаял и осталась горсточка пепла. Некоторое время он ждал слов и чуда.

Парацельс остался невозмутим. Он сказал с неожиданной прямотой:

— Все врачи и аптекари Базеля считают меня шарлатаном. Как видно, они правы. Вот пепел, который был розой и который ею больше не будет.

Юноше стало стыдно. Парацельс был лгуном или же фанта­зером, а он, ворвавшись к нему, требовал, чтобы тот признал бессилие всей своей колдовской науки.

Он преклонил колени и молвил:

— Я совершил проступок. Мне не хватило веры, без которой для Господа нет благочестия. Так пусть же глаза мои видят пепел. Я вернусь, когда дух мой окрепнет, стану твоим учени­ком, и в конце пути я увижу розу.

Он говорил с неподдельным чувством, однако это чувство было вызвано состраданием к старому учителю, столь почитае­мому, столь пострадавшему, столь необыкновенному и поэто­му-то столь ничтожному. Как смеет он, Иоганн Гризебах, срывать своей нечестивой рукой маску, которая прикрывает

пустоту?

Оставленные золотые монеты были бы милостыней. Уходя, он взял их. Парацельс проводил его до лестницы и сказал ему, что в этом доме он всегда будет желанным гостем. Оба прекрас­но понимали, что встретиться им больше не придется.

Парацельс остался один. Прежде чем погасить светильник иудобно расположиться в кресле, он встряхнул щепотку пепла в горсти, тихо произнеся Слово. И возникла роза.

 

Хорхе Луис Борхес

Приложение 1

Сознание человека и его нарушения

Одно из существенных отличий человека как вида от живот­ных состоит в способности рассуждать и мыслить абстрактно, критически размышлять о своем прошлом и думать о будущем, разрабатывая и реализуя те или иные планы и программы. Все это вместе взятое связано со сферой человеческого сознания.

Сознание является высшим уровнем отражения человеком действительности, если психику рассматривают с материалисти­ческих позиций, и собственно человеческой формой психиче­ского начала бытия, если психику трактуют с идеалистических позиций. История психологии демонстрирует, что понимание сознания является, наверное, самой трудной проблемой, которую до сих пор так и не удалось разрешить ни с материалистических, ни с идеалистических позиций. Именно по этой причине область психологической науки, касающаяся понятия о сознании, до сих пор остается одной из наименее разработанных.

Каких методологических или философских позиций ни при­держивались бы исследователи сознания, они неизбежно свя­зывали с ним так называемую рефлексивную способность, то есть готовность сознания к познанию других психических явлений и самого себя'.

Психологическими характеристиками сознания человека яв­ляются: ощущение себя познающим субъектом, способность мысленно представлять действительную и виртуальную реаль­ности, контролировать собственные психические и поведенчес­кие состояния и управлять ими, способность видеть и воспри­нимать в форме образов окружающую действительность.

Первая психологическая характеристика сознания — ощущение себя познающим субъектом. Это означает, что человек осознает себя как отделенное от остального мира существо, готовое и способное изучать и познавать этот мир, то есть получать более или менее достоверные знания о нем. Человек осознает эти зна­ния как феномены, отличные от объектов, к которым они отно­сятся, может сформулировать эти знания, (выразив их в словах, понятиях или разнообразной символике), передать их другим людям и будущим поколениям, а также хранить, воспроизводить и работать со знаниями как с особым объектом.

¹ Наличие подобной способности у человека является основанием для существования и развития психологии, ибо без рефлексии данный класс фе­номенов был бы закрыт для познания. Наверное, без нее человек не смог бы даже иметь представление о том, что у него есть психика.

77 7

Мысленное воображение реальности — вторая характеристика сознания. Она, как и сознание в целом, тесным образом связана с психической функцией воли¹. О сознательном управлении представлениями и воображением говорят обычно тогда, когда они порождаются и изменяются усилием воли человека. Когда же воображение и представления выходят-из-под сознательного волевого контроля, возникает так называемый поток сознания (спонтанное течение мыслей, образов и ассоциаций), который является одной из существенных характеристик особых состо­яний сознания, но в своих крайних формах может быть прояв­лением психической патологии.

Представляя же виртуальную реальность (грезя, мечтая, фан­тазируя), человек произвольно, то есть сознательно, отвлекается от восприятия окружающего и сосредоточивается на какой-ли­бо идее, образе, воспоминании и т. п., рисуя и развивая в своем воображении то, что в данный момент он непосредственно не воспринимает или вообще не в состоянии воспринять.

Кроме того, сознание теснейшим образом связано с речью и без нее в своих высших формах не существует. В отличие от других познавательных процессов (ощущения, восприятия, памяти), сознательное отражение характеризуется рядом спе­цифических свойств. Одно из них — осмысленность осознава­емого, то есть его словесно-понятийная означенность (семио-тичность), нацеленность определенным смыслом, связанным с человеческой культурой (семиосферой).

Другое свойство сознания состоит в его интенциональности (направленности): в нем отражаются не все (и не случайные), а только основные, сущностные характеристики объектов, событий и явлений, то есть то, что характерно именно для них и отличает их от других, внешне похожих на них объектов и явлений. При этом сознание почти всегда связано с употреблением для обозна­чения осознаваемого слов-понятий, которые, по определению, содержат в себе указания на общие и отличительные свойства отражаемого в сознании класса объектов.

Третья характеристика человеческого сознания — его спо­собность к коммуникации, то есть передаче другим лицам того, что осознает данный человек с помощью языка и других зна­ковых систем. Коммуникативные возможности есть и у мно­гих высших животных, но от человеческих они отличаются тем, что с помощью языка человек передает другим предста­вителям своего вида не столько сообщения о собственных внутренних состояниях (именно это является главным во вза­имодействии животных), сколько то, что знает, видит, пони-

¹ Не случайно, что в старых учебниках по психологии темы «Сознание» и «Воля» почти всегда соседствовали друг с другом и обсуждались одновременно.

722

мает, представляет, то есть объективную информацию об ок­ружающем мире.

С этим связано и наличие в человеческом сознании интел­лектуальных схем (определенных когнитивных структур, в со­ответствии с которыми человек воспринимает, перерабатывает и хранит информацию об окружающем мире и о самом себе). Такие схемы включают понятия, логические операции, правила, используемые людьми для приведения имеющейся у них ин­формации в определенный порядок, включая отбор, класси­фикацию информации, отнесение ее к той или иной категории.

Обмениваясь друг с другом разнообразной информацией, лю­ди выделяют в сообщаемом главное, совершая процесс абстраги­рования (отвлекаясь от всего второстепенного) и сосредоточивая сознание на самом существенном. Откладываясь в общественной лексике и семантике в понятийной форме, это главное затем становится достоянием индивидуального сознания человека по мере того, как он усваивает язык и научается пользоваться им как средством общения и мышления. Такая система значений состав­ляет пласт общественного сознания, которое в знаковых системах языка существует независимо от сознания каждого отдельно взя­того человека. Это служит основанием говорить о том, что без языка сознание человека немыслимо.

Однако сознание существует не только в словесной, но и в образной форме. В этом случае оно базируется на использова­нии второй сигнальной системы, вызывающей и преобразую­щей соответствующие образы. Наиболее ярким примером об­разного человеческого сознания служат искусство, литература, музыка. Они также выступают как формы отражения действи­тельности, но не в абстрактной, как это свойственно науке, а в образной форме.

Таким образом, понятно, что сознание человека могло воз­никнуть и развиваться в общественный период его существова­ния, поэтому история становления сознания, вероятно, не выходит за рамки тех нескольких десятков тысяч лет, которые принято относить к истории человеческого сообщества. В оте­чественной психологии принято считать, что главным условием возникновения и развития человеческого сознания являлась совместная продуктивная, опосредованная словом орудийная дея­тельность людей, то есть такая деятельность, которая требовала общения и кооперации людей друг с другом. Подобный вид деятельности предполагал создание продукта, который всеми участниками совместной деятельности сознается как цель их сотрудничества, поэтому индивидуальное сознание на заре ис­тории человечества, вероятно, выступало как необходимое ус­ловие организации коллективной деятельности: ведь для того, чтобы людям вместе заниматься каким-то делом, каждый из них

7? ?

должен ясно представлять себе цель совместной работы, причем эта цель должна была быть означенной, то есть определенной и выраженной в слове¹.

По-видимому, в онтогенезе точно так же возникает и начи­нает развиваться индивидуальное сознание ребенка. Для его становления также необходимы совместная деятельность и ак­тивное общение взрослого с ребенком, выделение, осознание и словесное обозначение цели взаимодействия. С самого начала фило- и онтогенетического возникновения и развития челове­ческого сознания его субъективным носителем становится сло­во, которое вначале служит средством общения (сообщения), а затем становится средством мышления (обобщения).

Прежде чем стать достоянием индивидуального сознания, слово и связанное с ним содержание должны получить общее значение для пользующихся ими людей. Это впервые и проис­ходит в совместной деятельности. Получив свое всеобщее зна­чение, слово затем проникает в индивидуальное сознание и становится его достоянием в форме значений и смыслов. Сле­довательно, вначале появляется коллективное, а затем индиви­дуальное сознание, причем такая последовательность развития характерна не только для филогенеза, но и для онтогенеза сознания. Индивидуальное сознание ребенка формируется на базе и при условии существования коллективного сознания путем его присвоения (социализации путем интериоризации).

Г. К. Ушаков выделяет пять этапов (периодов) формирова­ния человеческого сознания:

1) бодрствующее сознание (у детей до 1 года),

2) предметное сознание (от 1 года до 3 лет),

3) индивидуальное сознание (от 3 до 9 лет),

4) коллективное сознание (от 9 до 16 лет),

5) рефлексивное, высшее общественное, социальное созна­ние (у молодых людей от 16 до 22 лет).

Этап бодрствующего сознания характеризуется первыми реак­циями ребенка на внешний мир и изменения внутреннего состо­яния организма. Предметное сознание проявляется в известной активности отражения, то есть в дифференцированном выборе отражаемых объектов. Индивидуальное сознание характеризует­ся выделением себя из объектов внешнего мира. Этап разви­тия коллективного сознания — формирование взаимоотношений между личностью и коллективом (семья, школа). Социальное сен знание — это осознание своей социальной роли в обществе.

' Возможность речевого общения с другими людьми в ходе совместной деятельности вела и к формированию аутокоммуникации — внутреннего диа­лога с самим собой, что, по мысли М. М. Бахтина, является основным механиз-. мом сознания: «где начинается сознание, там начинается и диалог* (1979).

724

Особенно важное значение для развития человеческого созна­ния имеет продуктивный, творческий характер человеческой де­ятельности. Сознание предполагает осознание человеком не толь­ко внешнего мира, но и самого себя, своих ощущений, образов, представлений и чувств. Иного пути осознания этого, кроме получения возможности «видения» собственной психологии, оп-редмеченной в творениях, для человека нет. Образы, мысли, предсташтения и чувства людей материально воплощаются в пред­метах их творческого труда и при последующем восприятии этих предметов, именно как воплотивших в себе психологию их твор­цов, становятся осознанными. Поэтому творчество есть путь и средство самопознания и развития сознания человека через вос­приятие им своих собственных творений.

В начале своего развития сознание человека было направле­но на внешний мир. Человек осознавал, что находилось вне его благодаря тому, что с помощью данных ему от природы органов чувств воспринимал этот мир как отделенный от него и суще­ствующий независимо от него. Позднее появилась рефлексив­ная способность, то есть осознание того, что сам человек для себя может и должен стать объектом познания. Такова после­довательность стадий развития сознания в фило- и онтогенезе. Данное направление в развитии сознания можно обозначить как рефлексивное.

Второе направление связано с развитием мышления и посте­пенным соединением мысли со словом. Мышление человека, развиваясь, все больше проникало в суть вещей. Параллельно с этим развивался язык, используемый для обозначения добывае­мых знаний. Слова наполняются все более глубоким смыслом и наконец с развитием научного знания трансформируются в поня­тия. Слово-понятие и есть единица сознания, а направление, в русле которого оно возникает, можно обозначить как понятийное.

Совершенно естественно, что каждая новая историческая эпоха своеобразно отражается в сознании ее современников и с изменением условий существования людей меняется и их сознание'. Таким образом, филогенез его развития можно пред­ставить в историческо-диалектическом ракурсе. То же самое

¹ В русском языке есть дна различных слова — «сознание» п «совесть», происходящие от квазисинонимичных слов «знать» и «ведать». Слово «созна­ние»было введено Карамзиным как калька при переводе латинского conscien-cia. В дальнейшем синонимичные слова «сознание» и «совесть» приобрели различные значения: в первом выделяется скорее познавательный аспект («со­знание»), а во втором — чувства и переживания. В большинстве европейскихязыков такое различие отсутствует, и можно предположить, что в какой-то мере пафос французского Просвещения, связанный с представлением о том, что человеку достаточно объяснить этические нормы, чтобы он принял их и им следовал, обусловлен неразведением сознания и совести (знания и чувства).

70^е,

справедливо и в отношении сознания человека в ходе его онтогенетического развития, если благодаря произведениям культуры, созданным людьми, индивид все глубже проникает в психологию живших до него народов. Это направление в раз­витии сознания еще обозначают как историческое.

На данном историческом этапе сознание людей все еще про­должает развиваться, причем, по мнению многих исследователей, это развитие идет с известным ускорением, вызванным темпами духов?гого и научно-технического прогресса.

В структуру сознания, выделяемую в общей психологии, входят: