НАЧАЛО ЗАПОРОЖСКОГО ВОЙСКА.

 

Несмотря на то, что Польша воевала с Россией, большинство днепровских казаков по-прежнему служило царя и выполняло его приказы тревожить южных врагов. Хан слал жалобы польскому королю, что «из года в год зимой и летом» они нападают на татар и турок, побивают их, угоняют коней, скот, громят купцов и даже послов, возвращающихся из Польши. Что окрестности Очакова, Бендер, Аккермана, Ислам-Кермена по 4—5 раз за год подвергаются набегам казачьих отрядов, а в Киеве, Черкасах, Каневе и Брацлаве содержится не менее тысячи мусульманских женщин и детей. А потом и жаловаться стало некому. Сигизмунд II умер и пресеклась династия Ягеллонов. В Речи Посполитой настало «бескоролевье». И казалось, что Россия одерживает верх. Паны запросили перемирия, согласившись за это, чтобы Иван Грозный выставил свою кандидатуру на польский трон. А туркам и татарам казаки житья не давали. Не прекращали морских рейдов, впервые появились у берегов Малой Азии, пограбив Трапезунд и Синоп. Учинили новую смуту в Молдавии, сажая на ее престол очередных самозванцев, сперва некоего Ивону, потом своего гетмана Подкову.

В ответ Девлет-Гирей нарушил союз с Польшей и начал набеги на Украину. Впрочем, это был предлог. Из-за поражения под Москвой и строительства пограничных оборонительных систем татары не рисковали идти на Русь. А значит, нужно было брать «ясырь» у других соседей. В 1575 г. состоялся большой поход. Киевский воевода Константин Острожский организовал оборону с помощью казаков, они на «чайках» спустились по Днепру, разбили крымские авангарды и сорвали переправу. Но хан выбрал другое место, переждал, пока недисциплинированная шляхта, мобилизованная Острожским, разойдется по домам, и нанес удар, прокатившись до Тернополя и захватив огромный полон. За это Ружинский «впал за Перекоп… учинив великие опустошения». Такие контрудары оказались самым эффективным способом противодействия набегам. Когда татары вздумали повторить рейд на Украину, они узнали, что и казаки готовят нападение на Крым, и от Днепра повернули коней обратно.

Однако польские паны надеждой на корону всего лишь морочили голову Ивану Грозному. Для них было важно перемирие. Королем был избран французский принц Генрих Валуа. Правда, вскоре сбежал — предпочел занять престол Франции. Тогда избрали трансильванского князя Стефана Батория, бывшего вассала Турции и врага России. Который возобновил курс на укрепление союза с Портой и Бахчисараем — против Москвы. Но помехой этому были казаки. На короля обрушился целый поток жалоб хана и султана о разорении их земель. Зимой 1575—1576 гг. Иван Грозный направил Ружинскому приказ опять идти «на крымские улусы и Козлов (Евпаторию)», прислал жалованье, отряды служилых казаков. И днепровские казаки обязались «государю крепко служити». В море снова вышли эскадры, а 3 тыс. казаков во главе с Ружинским осадили Ислам-Кермен. Подвели мину и взорвали башню. Но Ружинский неосторожно встал на «плохом месте» и при взрыве погиб. А хан прислал подмогу, перебившую многих казаков, ворвавшихся в город.

Смертью гетмана как раз и воспользовался Баторий. И сумел расколоть казаков. В 1576 г. он издал универсал о принятии их на службу. Вводился реестр на 6 тыс. человек, из них формировались 6 полков. Войску даровались официальные «клейноды» (регалии) — знамя, бунчук, печать. Гетман и старшина должны были утверждаться королем. Реестровым выплачивалось жалованье, им выделяли земельные наделы, разъясняли, что они вошли в воинское сословие Речи Посполитой, а значит со временем их уравняют в правах со шляхтой. Но те, кто не попал в реестр, теряли право называться казаками и обращались в крестьян. Однако подчинились универсалу далеко не все. Часть нереестровых отказалась повиноваться и составила Низовое Войско — которое впоследствии стало Запорожским.

И королю опять сыпались жалобы от хана и султана то на «низового гетмана» Шаха, то на других казачьих предводителей. В исторической литературе иногда приводится «грамота Батория» от 1576 г., коей он и запорожцам даровал войсковые права, земли с городами и селами. Но это фальшивка, составленная уже в XVIII в. Это однозначно доказали не только немецкий историк Г.Ф. Миллер, но и столь компетентный исследователь Сечи, как Д.И. Яворницкий [57]. В действительности даже термин «запорожцы» появился позже. В документах 1570-х гг. Запорожье еще не фигурирует. Баторий писал туркам, что «низовцы живут около московских границ за Днепром» [238] (Черниговщина и Северщина являлись в XVI в. российскими владениями). Свидетельство Батория вполне согласуется с преданиями запорожцев, согласно которым Сечь сперва располагалась в Седневке, недалеко от Чернигова. Однако казаки жили и в других местах. Резиденцией «низового гетмана» Шаха был Немиров. А к походам низовцов, по информации крымцев, примыкали люди из Брацлава, Черкас, Канева.

Но в лице Батория Польша получила прекрасного полководца и хитрого дипломата, он постарался и низовых казаков перетянуть на свою сторону. Их соблазняли высоким жалованьем, манили надеждами, что за усердную службу тоже сделают реестровыми. Хорошо потрудилась королевская агентура, подкупая атаманов, бочками выставляя вино. И низовым гетманом был избран ставленник Батория Зборовский. Предоставленное царем перемирие Речь Посполитая использовала в полной мере, восстановила боеспособность, Баторий реорганизовал и усилил армию. И если раньше Польша, Швеция и Крым действовали против России вразнобой, то стараниями нового короля между ними был заключен тройственный союз.

В 1579 г. враги обрушились с нескольких сторон. Хан возобновил атаки с юга. С севера развернули наступление шведы. А Баторий двинул войско на Полоцк. Причем был первым, кто использовал и идеологическое оружие. Объявил, будто воюет не против русских, а «за» них, ради их «освобождения» от «тирании» царя. Но его агитация успеха не имела. Полочане, в том числе белорусы, оказали жесточайшее сопротивление. На помощь им Грозный направил рать Бориса Шеина, в которую входил и отряд донцов Михаила Черкашина. Но подмога запоздала, уже не смогла пробиться к крепости. Полоцк был взят, а потом Баторий разгромил и Шеина. Уцелели только казаки — они сумели организованно отступить и пробиться на Дон.

В 1580 г. шведы взяли Карелу, поляки — Великие Луки. А казаки-низовцы сожгли Стародуб. Правда, вскоре они поняли, что их гетман Зборовский является агентом короля и скинули его, но Баторий был очень доволен. Считал, что Зборовский свое дело сделал — поссорил низовцов с Москвой. Россия же в долгих войнах начала выдыхаться. Но от предложений мира Польша теперь отказывалась. Рассчитывала захватить все западные русские области и готовила поход на Псков. Иван Грозный об этом узнал и усиливал гарнизон. Псковским воеводой был назначен опытный военачальник Иван Петрович Шуйский, к нему направили стрельцов, тысячу служилых казаков, 500 донцов во главе с Черкашиным. В 1581 г. вражеская армия обложила город.

Чтобы облегчить положение Пскова, оттянуть часть польских сил, царь организовал глубокий рейд на неприятельскую территорию. Возглавил его Дмитрий Хворостинин с корпусом конницы, служилых татар и казаков. Выступив из Смоленска, он напал на Дубровну, потом на Оршу, разбил литовцев под Шкловом, сжег посады в Могилеве, повернул на Радомысль и Мстиславль и вышел к своим. Комендант Могилева Стравинский составил отчет королю, и среди командиров сторожевого полка, чьи имена поляки узнали от пленных, названы «Василий Янов — воевода казаков донских и Ермак Тимофеевич — атаман казацкий». Янов известен и из других документов, он был служилым командиром, имел чин головы, а в походе возглавлял отряд из 500 донцов. Ермак Тимофеевич был вольным атаманом, нанявшимся на службу со своим отрядом. В донесении Стравинского он упоминается впервые [171].

Рейд продемонстрировал Баторию, что ресурсы России еще не исчерпаны, что она способна наносить удары. Тем не менее, положение оставалось тяжелым. Крымцы опять взбунтовали поволжские народы. Из-за Волги напали ногайцы. Шведы взяли Нарву, зверски вырезав, невзирая на пол и возраст, 7 тыс. русских, живших в городе (он принадлежал России уже 23 года). Но Псков держался. Осада длилась 147 дней. Пять месяцев жесточайших бомбардировок, штурмов, минных подкопов. Гарнизон и жители отбивали все атаки. Позади разрушенных укреплений возводили новые. Сами взорвали башню, захваченную врагом. Одним из героев обороны стал Михаил Черкашин. Он и среди псковичей славился в качестве «характерника». Летописец отмечал: «А заговоры были от него ядром многим». Здесь и сложил атаман свою буйну голову. Летопись сообшает: «Да тут же убили Мишку Черкашина, а угадал себе сам, что ему быти убиту, а Псков будет цел. И то он сказал воеводам».

Псков не только устоял. Его осада обернулась для Батория крупным поражением. 1 декабря, понеся огромные потери и отчаявшись взять город, король уехал. А защитники совершили вылазку, разгромив польский лагерь, захватили богатые трофеи. И Баторий согласился на переговоры. Война кончилась фактически «вничью». Поляки возвращали занятые ими русские города, а Москва уступала ливонские. Но для продолжения войны со шведами сил и средств у государства уже не было. В 1583 г. был заключен мир — Швеция удержала захваченные ею города, Россия лишилась выхода к Финскому заливу.

 

НАЧАЛО СИБИРСКОГО ВОЙСКА.

В Сибирь русские начали проникать еще с XI в. Сюда ходили новгородцы, при Иване III царские воеводы совершили четыре похода за Урал. Морские пути в Сибирь освоили поморы, регулярно бывали в устье Оби, торговали с местными племенами, и при Иване Грозном основали на р. Таз город Мангазею. Как уже отмечалось, после взятия Казани принес присягу о подданстве Сибирский хан Едигер. А земли по Каме и Чусовой царь дал промышленникам Строгановым, здесь выросли укрепленные городки, слободы, соляные варницы. Однако в Средней Азии усилилось Бухарское ханство. И сын хана Муртазы Кучум предпринял поход на север. Заключил союз с башкирами, ногайцами, и в 1563 г. разгромил и убил Едигера. Но и после этого ему пришлось воевать 7 лет, чтобы подчинить входившие в Сибирское ханство племена хантов, манси, сибирских татар. Кучум обложил их высокой данью, повел политику исламизации — из Бухары прислали мулл и шейхов. России завоеватель сперва побаивался и тоже признал себя вассалом Ивана Грозного. Но после сожжения Москвы Девлет-Гиреем счел, что русские слабы. Убил царского посла Третьяка Чебукова и начал набеги на Пермь, на владения Строгановых. Это и стало причиной похода Ермака.

Впрочем, хочу предупредить читателя, что всевозможные версии из области «желтых сенсаций» в этой книге рассматриваться не будут. Поэтому я, например, не стал повторять баек о том, будто герой Куликовской битвы Дмитрий Боброк был казаком (он был волынским князем). Точно так же я не собираюсь пересказывать «сенсаций» об отождествлении Ивана Кольцо и боярина Колычева или отождествлении Ермака с патриархом Гермогеном. Оставляю подобные домыслы журналистам соответствующего уровня. Однако история покорения Сибири и без дополнительных «наворотов» оказалась сильно искаженной. Первые исследования свершений Ермака велись в 1620-х — 1630-х гг., когда образовалась Тобольская епархия и составлялись сибирские летописи. С московскими архивами местные летописцы не сверялись, далековато было. Они опрашивали соратников Ермака, которые были еще живы, но они уже находились уже в ветхом возрасте, и воспоминания точностью не отличались. Дополнялись их сведения фольклором, преданиями. И возникла путаница, которая в более поздних источниках нарастала. События, даты совершенно не стыковались с данными, зафиксированными в документах столичных приказов. Самое полное и детальное исследование сибирской эпопеи провел академик Р.Г. Скрынников, сопоставивший все первоисточники, отделяя правду от наслоений. Поэтому данную главу я излагаю на основании его работы [171].

Ермак — это имя, Ермолай или Герман. А в документах Посольского приказа сообщается: «Прозвище ему у казаков было Токмак» (пест, колотушка). Известно, что атаманом он был заслуженным, один из подчиненных под его началом «на поле казаковал двадцать лет». Данных, в каких именно операциях и сражениях он участвовал, нет. Первое упоминание уже приводилось — в июне 1581 г. в рейде Хворостинина. Тем не менее, мы имеем доказательство, что он пользовался у казаков исключительным авторитетом. Ермак Тимофеевич — единственный атаман, которого называли по имени-отчеству! История о том, будто он разграбил на Волге персидских послов и царскую казну, за что на него были посланы войска — вымысел. Этот случай действительно имел место, но его дата зафиксирована в Посольском приказе — через несколько лет после смерти Ермака.

Царская опала коснулась не его, а других атаманов. Весной 1581 г. Ногайская орда, 15 тыс. всадников хана Уруса, выступила в набег. Момент был критическим — осада Пскова, Нарвы, восстания в Поволжье. Москва направила к Урусу посла Пелепелицына с богатыми дарами, чтобы любой ценой сохранить мир. Одновременно волжским казакам пошел приказ «промышляти» против врага. Дважды казаки разбили ногайцев на волжских переправах. И лишь в августе Урус (уже пограбив Русь) склонился к миру. В Москву поехал Пелепелицын с ногайским послом в сопровождении 300 всадников. Но казаки, не особо разбирая, что за отряд, напали на него у Соснового острова и разгромили — бегством спаслись лишь 25 человек. В Москве это вызвало негодование. И следствие установило, что послов погромил сводный отряд — казаки, живущие «на Тереке и на море на Яике и на Волге и казаки донские, пришедшие с Дону», а возглавляли их атаманы Иван Кольцо, Богдан Барбоша, Никита Пан и Савва Болдыря. Их было велено «промышлять» и при случае повесить.

А Ермак Тимофеевич оставался на царской службе до начала 1582 г., когда было заключено перемирие с Польшей. Часть его отряда вернулась на Дон. Часть осталась с атаманом — судя по тому, что некоторые были еще живы в 1630-х гг, с ним остались в основном молодые. Жалованья, видать, хватило ненадолго. И в поисках новых предприятий отправились на Волгу. Но тут происходили большие передвижки войск — полки, высвободившиеся на западе, правительство перебросило подавлять восстание черемисы и волжских татар. А здешние казаки, очутившиеся вдруг в опале, ушли на Яик. Ермаковцы тоже подались туда. На Яике казаки созвали общий круг, дабы решить, что делать дальше. Прибыл на круг и посланец Строгановых. Кучум тоже не преминул воспользоваться трудным положением России. В сентябре 1581 г. его вассал пелымский князь Аблыгерим с отрядом в 700 человек напал на владения Строгановых, взбунтовал местных вогуличей, разорил деревни. И промышленники обратились к казакам, приглашая их для охраны своих земель.

Часть казаков во главе с атаманом Барбошей отказалась от такой службы. А те, кто согласился, выбрали командование на «паритетных началах», от ермаковского отряда и от волжского. Большим атаманом стал Ермак Тимофеевич, его «сверстником» (со-руководителем) — Ивана Кольцо. Был и священностужитель. Имя его, к сожалению, неизвестно, в XVII в. старики-ермаковцы из всех соратников смогли поименно вспомнить лишь 37. Но помнили, что был некий старец, не отлучавшийся от атамана ни на шаг — что он «круг церковный справно знал», «правило правил», раненых исповедовал. А заодно вел счет припасам и «каши варил». И «ходил без черных риз» — то есть был либо уставщиком-самоучкой, либо священником, не имевшим прихода.

Во владения Строгановых казаки прибыли вовремя. Набег пелымцев в прошлом году был всего лишь разведкой боем. А летом 1582 г. Кучум направил на Пермь большое войско во главе с царевичем Алеем — бухарскую гвардию, ногайцев, башкир, отряды своих мурз. И первое сражение казаки выдержали у Чусовского городка, отбив врага. А Алей, получив здесь крепкий отпор, повернул на север, на Соль-Камскую. Враги ворвались в посад, учинив бойню, подожгли город, (после этого в Соли-Камской 200 лет устраивали крестный ход к братским могилам). Отсюда Алей двинулся еще севернее и осадил Чердынь, главную русскую крепость в Пермском крае. И вот этим-то воспользовался Ермак Тимофеевич. Нет, не Строгановы организовывали поход. Для них главным была защита своих владений. Это была истинно казачья тактика — пока главные силы сибирцев бродили по Пермскому краю, представилась уникальная возможность нанести смертельный удар прямо в сердце их ханства! Сохранились сведения, как Кольцо и другие казаки угрозами вытрясли из Максима Строганова припасы и снаряжение. Взяли местных проводников и 1 сентября выступили. Отряд насчитывал 540 человек, имел на вооружении 3 малокалиберных пушки и 300 пищалей.

Чердынь еле отбилась. И воевода Пелепелицын, тот самый, что уже пострадал от казаков, послал в Москву донос. Мол, Строгановы не помогли, вместо этого отправили казаков в Сибирь. Царь осерчал. В этот момент правительство всеми мерами старалось не спровоцировать новых войн, и на Каму пошла гневная грамота. Строгановым нагорело за то, что они призвали «воров», которые «преж того поссорили нас с Ногайской ордой, послов ногайских на Волге на перевозех побивали». Но о том, чтобы их перевешать, уже не упоминалось — царь приказывал под страхом «большой опалы» вернуть казаков и использовать «для оберегания пермских мест». И именно эта грамота, датированная 6 декабря 1582 г., принята для определения старшинства Сибирского Войска.

Впрочем, грамота опоздала. Когда она писалась, Кучум уже был разгромлен. Не было трехлетнего похода на Кашлык с зимовками, многими сражениями и поочередным прогрызанием линий обороны. Такой поход, воспетый потом в легендах, оказался бы не по силам никаким героям. Был стремительный рейд. Очень тяжелый и напряженный. Нужно было и опередить Алея с его ратью, и успеть до ледостава. С Чусовой флотилия поднялась по ее притоку, Серебрянке. Здесь, на перевале Уральских гор, пришлось бросить несколько тяжелых стругов. Легкие перетащили волоком в р. Журавлик. А дальше сплавлялись уже по сибирским рекам: Баранчук, Тагил, Тура, Тобол. Были стычки с противником у «Епанчиной деревни», в юрте Карачи, и Кучум узнал о появлении казаков. Но не придал этому должного значения — ну пограбят и уйдут. Что может сделать горстка людей против целого царства? Но они быстро приближались, и хан принялся собирать войско, поручив командование брату Маметкулу. Столица ханства Кашлык не являлась в полном смысле слова городом. Это было небольшое укрепление на холме, где располагались ставка царя. Поэтому оборону организовали у подножия холма, на Чувашевом мысу. Соорудили засеку, построили воинов.

Когда струги Ермака вышли на Иртыш к Кашлыку, казаки увидели огромную рать, и многие невольно оробели, «восхотеша в нощи бежати». Атаман велел отойти в безопасное место и провел круг. Отступление было, в общем-то, уже невозможно. Стояла поздняя осень. Вот-вот сибирские реки начнут замерзать, и отряд не успел бы уйти за Урал. Оставалось победить или погибнуть. Круг решил атаковать. 26 октября, в день св. Дмитрия Солунского, струги ринулись на штурм. Противников и впрямь было очень много, но это были не лучшие дружины Кучума — они еще не вернулись с Руси. Это было наспех собранное ополчение разных племен. Огнем казаки отогнали врагов, высадили десант. У засеки атака захлебнулась, штурмующих засыпали стрелами. Казаки остановились, стали откатываться к воде. Но не исключено, что это делалось нарочно — Маметкул велел делать проходы в засеке и контратаковать. А как только враги высыпались из-за укрытий, они стали хорошей мишенью. Получили несколько залпов, и разношерстная рать побежала. Маметкул, пытаясь навести порядок, был ранен, что усилило панику. А казаки ринулись в новую атаку. Кашлык был взят.

Кучум бежал. Но уступать не собирался. Он сохранил свои главные силы, подошло войско Алея. Захваченную столицу окружили, скрытно наблюдали за ней. А казакам требовалось пополнить припасы. Они узнали о хороших рыбных ловах на оз. Абалак, и туда отправился отряд под предводительством Богдана Брязги. Неприятели напали на него и истребили полностью. Получив об этом сведения, Ермак немедленно вывел всех казаков. Это был рискованный, но единственно верный шаг — иначе кучумовцы, ободрившись победой, блокировали бы Кашлык. 5 декабря у оз. Абалак произошло тяжелое и кровопролитное сражение, «брань велия на мног час». Подробностей мы не знаем. Известно лишь, что казаки понесли серьезные потери, но победили.

И вот после этого держава Кучума посыпалась, как карточный домик. Местные племена вышли из повиновения узурпатору. Некоторые перешли на сторону русских, повезли в Кашлык дичь, рыбу, ясак — дань мехами. Против Кучума выступил Сеид-хан, племянник свергнутого Едигера. От царя отпадал его визирь Карача. А казаки на кругу решили — обратиться в Москву и передать Сибирь царю. По весне выехала станица из 25 человек. Вопреки легендам, возглавил ее не Иван Кольцо. В Посольском приказе и записях Чудова монастыря, получившего вклады казаков, зафиксированы имена атаманов посольства: Александр Иванов по прозвищу Черкас и Савва Болдыря. Возвращаться прежней дорогой значило 1200 км грести против течения, и от местных жителей узнали более легкий обратный путь, вниз по Иртышу и Оби, а «через Камень прошли Собью же рекой в Пусто-озеро».

В Москву прибыли летом или осенью 1583 г. Иван Грозный высоко оценил победу казаков, все «вины им отдал», наградил. Но о царских панцирях для Ермака столичные документы не упоминают нигде. Перечисляется, что Грозный жаловал казаков «деньгами и сукнами», а Ермака и атаманов «золотыми». Царь собирался немедленно послать подмогу, но убедился, что зимний поход через горы нереален и отложил его на весну. А в марте он умер. И все пошло через пень-колоду. Черкаса и Болдырю правительство задержало в Москве как консультантов по сибирским делам. А за Урал направило Семена Болховского, Ивана Киреева и Ивана Глухова, выделив им всего 300 стрельцов, да и то две сотни предписывалось набрать самим. Это были не профессионалы, а новобранцы из крестьян и посадской голытьбы.

Тем временем казаки Ермака «гуляли» по Сибири, «приводя под государеву руку» племена. Свою базу они перенесли из тесного Кашлыка на Карачин остров в устье Тобола. Отсюда на лошадях и стругах совершили походы по Иртышу, Тавде. Одни племена присягали добровольно. Другие, хоть и вышли из-под власти Кучума, но и казакам покоряться не желали. Их приходилось подчинять с боями. В схватках погибали казаки, пал атаман Никита Пан. Но одерживались победы. На Вагае был еще раз разгромлен и взят в плен Маметкул. Однако и трудностей не убывало. Летом 1584 г. не удалось запасти достаточно продовольствия. О причинах остается лишь догадываться — то ли погодные условия выпали неблагоприятные, то ли враги отогнали дружественные племена, снабжавшие казаков. А отряд Болховского прособирался долго, выступил поздно. И дорога для воинов, набранных с миру по нитке, оказалась слишком тяжелой. Все грузы, в том числе продовольствие, они бросили на перевалах. Прибыли к Ермаку в ноябре. И такая подмога обернулась бедствием.

Зимой в лагере настал голод. Первыми начали умирать самые слабые — стрелецкие новобранцы, измученные дальним переходом. Умер и Болховский, да и казаков поубавилось. Едва спали морозы, Ермак отправил на Русь Киреева, который повез пленного Маметкула и донесение с просьбой о помощи. С началом весны казаки смогли выходить на рыбалку, положение немного улучшилось. Однако и враги не дремали. Первый удар нанес Карача. Явились его гонцы с известием, что влиятельный мурза признает себя русским вассалом, но за это умоляет о защите от теснящих его казахов. К нему отправился Кольцо с отрядом в 40 человек. В их честь был устроен пир, голодные казаки набросились на еду и питье, а когда захмелели, были подло вырезаны. Ермак, обеспокоенный отсутствием вестей от них, послал на разведку отряд Якова Михайлова. Его тоже уничтожили. И вскоре местные сообщили о приближении войска Карачи.

Ермаковцы перебрались из лагеря в укрепленный Кашлык. Но Карача на штурм не полез. Обложил крепость со всех сторон, надеясь выморить голодом. Блокада продолжалась с Великого поста до «пролетия». Заметив, что бдительность противника ослабла, Ермак выслал самых крепких и умелых бойцов под командованием Матвея Мещеряка. Ночью они пробрались мимо караулов и напали на ставку Карачи. Погромили, убили двоих его сыновей. Татары, опомнившись, стали окружать смельчаков, они отбивали атаки. А Ермак из крепости пошел на вылазку. Ошеломленные и растерявшиеся неприятели ринулись в бегство.

Казалось, все беды позади. Но подмоги из России все еще не было, и Ермак не знал, когда она придет. А местные жители жаловались, что Кучум, обосновавшись в южных степях, не пропускает бухарских купцов. Роль торговли со Средней Азией была в Сибири очень велика. Оттуда в обмен на меха поступали ткани, хлеб, рис. И Ермак, оставив в Кашлыке Глухова с уцелевшими стрельцами, предпринял свой последний поход, к верховьям Иртыша. Опять с боями, приводя в подчинение здешних князьков. Казаки осадили крепость Кулары, но взять не смогли. Ермак ободрял соратников, ничего, мол, на обратном пути «приберем». Дошли до Шиш-реки, но возвращались уже «прогребаючи все городки и волости». Не исключено, что у казаков кончались боеприпасы.

А Кучум и Карача, вновь объединившись, подняли все силы. И выслали агентов, сообщивших Ермаку, будто видели бухарских купцов на Вагае. Не дойдя всего 100 верст до Кашлыка, казаки повернули в эту реку. Прошлись по ней впустую, никого не нашли. И остановились на ночлег в устье Вагая. Измученные скитаниями, казаки утратили бдительность. На руку Кучуму сыграло и ненастье. Ночью 5 августа 1585 г. татары скрытно подобрались к лагерю и ударили. В более поздних хрониках возникла версия, будто вся дружина полегла, но ранние источники показывает, что часть казаков спаслась [171]. О том же говорят татарские предания. А версий гибели атамана несколько. По одной он прикрывал отход — главное было столкнуть струги на воду и отчалить от берега. Ермак был тяжело ранен богатырем Кучугаем, и, бросившись вплавь за судами, утонул. По другой, он отбивался уже на стругах и, будучи раненым, упал в реку… Казаков осталось всего 90. Их возглавил Мещеряк. На общем совете со стрельцами Глухова решили — уходить на Русь. Но и Кучуму победа впрок не пошла. Кашлык захватил его соперник Сеид, на сторону которого перекинулся Карача.

А на Руси тем временем кончились неурядицы, связанные со смертью Ивана Грозного. При новом царе Федоре Иоанновиче власть крепко взял в руки Борис Годунов. И вести, привезенные Киреевым, его встревожили. Годунов забил тревогу, была срочно собрана рать воеводы Мансурова из 700 стрельцов и служилых казаков. Но, как уже отмечалось, в Сибирь и из Сибири вели разные пути. Мансуров опоздал всего чуть-чуть и разминулся с Мещеряком. Увидел Кашлык в руках татар. Попытался догнать ушедших казаков, поплыл вниз по Иртышу до Оби, но не догнал. Наступали холода, реки стали замерзать. И рать Мансурова остановилась у устья Иртыша, срубив Обский городок, стала объясачивать местных хантов.

Мещеряк же с казаками встретил в Москве прохладный прием. Царь «на них не опалился», но и наград не последовало. А Годунов стал снаряжать новое войско. Во главе были поставлены Василий Сукин и Иван Мясной. В состав рати вошел и отряд Мещеряка, и прежние посланцы Ермака, все еще находившиеся в Москве, Черкас Иванов и Болдыря «со товарищи». В наказе воеводам предписывалось не ввязываться в сражения и закрепляться в Сибири строительством крепостей. В 1586 г. воины Сукина и Мясного перешли Уральские горы и заложили г. Тюмень. В 1587 г. в Сибирь прибыли еще 200 стрельцов и казаков Данилы Чулкова. Под его начало перешли и ермаковцы. Отряд основал г. Тобольск всего в 15 верстах от Кашлыка. Сеид-хану и Караче такое соседство, конечно, не погравилось. Они напросились на переговоры, но привели 500 воинов. И встреча вылилась в столкновение. В жестоком бою погиб Мещеряк, однако врага разгромили. Победителям достался и Кашлык, но он был уже не нужен — новой столицей Сибири стал Тобольск.

 

ЗАПОРОЖЦЫ И УНИЯ.

 

Две славянских державы, сложившихся в Восточной Европе, Россия и Речь Посполитая, отличались, как небо и земля. Одна была православной монархией, где сильная власть царя опиралась на устои Православия и дополнялась широким земским самоуправлением народа. Другая — оплотом католицизма. И аристократической республикой, где магнаты и шляхта ставили во главу угла собственные «свободы». Заседая в сенате и сейме, выносили постановления, выгодные им самим, всячески ограничивали власть монархов. После смерти Сигизмунда II паны сделали пост короля выборным и ввели право «вето». Достаточно было одному депутату сейма крикнуть: «Не позволям!» — и решение не проходило. С этого времени короли стали полностью зависеть от магнатов, способных заблокировать любой их шаг.

Но простонародье никаких прав не имело вообще. Подати были самыми высокими в Европе. В 1566 г. был принят Статут, согласно коему владеть недвижимостью могла только шляхта. А крестьяне, не только крепостные, но и свободные, должны были арендовать землю у дворян, попадая при этом в их полную юридическую власть. Суды осуществляли помещики. И любой шляхтич мог безнаказанно ограбить, изувечить, убить простолюдина (в России право жизни и смерти принадлежало одному лишь царю). Для «хлопа» добиться справедливости было невозможно.

Что же касается казаков, то обещания, которые им надавали, остались пустым звуком. Реестровых так и не уравняли в правах со шляхтой. Правда, допустили, что реестровые могут владеть землей, но без закрепления этого в законе. Юридический статус казаков остался неопределенным. А низовцов не уравняли в правах с реестровыми. Ну а после сожжения ими Стародуба о том, чтобы базироваться возле Чернигова, разумеется, не могло быть речи. И в 1580-х гг. возникла Запорожская Сечь. Впрочем, термин «Сечь» не географический и не организационный. Запорожское Войско называло себя Кошем. А Сечь означает засеку, укрепление. Она несколько раз меняла свое место, а в конце XVI в. расположилась возле устья р. Чертомлык. Внутри укрепления строились курени — казармы. Впоследствии их количество было традиционным — 38. Каждый курень являлся самостоятельной общиной, выбирал куренного атамана. Каким образом сложилась такая структура, представляется очевидным — если на Дону разные отряды селились отдельными городками, то в Запорожье они объединились, став куренями, об этом свидетельствуют и названия куреней — Донской, Каневский и т.п.

В Сечи жило около 3 тыс. казаков. Ежегодно 1 января проводилась рада — круг, где выбирали кошевого атамана и старшин: судью, писаря и есаула. По жребию распределяли между куренями реки для рыбных и звериных ловов. Вырабатывали совместные предприятия. Быть запорожцем — значило принадлежать к какому-нибудь куреню. Но прием был легким. Задавалось всего два вопроса. Верует ли человек в Господа Иисуса Христа и Пресвятую Богородицу, и желает ли биться с басурманами. Два «да» — и ты казак. Принимали и поляков, русских, белорусов, даже татар и турок (но при условии перехода в христианство). Почему так просто? Потому что никаких благ и выгод звание запорожца не сулило. Зато лишений и опасностей — хоть отбавляй. Из походов нередко возвращалась половина, а то и меньше. Не по нутру такая жизнь, ну и иди себе, никто не держит. Погиб — Царствие Небесное. А из тех, кто оставался и приживался, выковывались настоящие казаки.

Запорожцы объявляли себя «лыцарским братством». И законы их в целом были такими же, как у других вольных казаков. Единство, взаимовыручка, равный раздел добычи, смертная казнь за предательство, убийство товарища, воровство, мужеложство и прочие тяжкие преступления. Но была и особенность — безбрачие. Женщины в Сечь не допускались под страхом смерти, а за «блуд» били киями. Легенда гласит, что подобные правила ввел Вишневецкий по образцу Мальтийского рыцарского ордена. Так это или нет, но правила были вполне рациональными. Народ в Сечи собирался разношерстный, и наличие женского пола запросто могло разложить «лыцарство». Были и женатые запорожцы. Но их семьи жили в городах или на хуторах, на зиму мужья возвращались к ним, а весной приходили в Кош для участия в походах. Сечевики к таким относились свысока, презрительно именовали «сиднями», «гнездюшниками». А постоянным ядром была безбрачная «сирома» («сиромаха» — волк).

Поэтому применительно к запорожцам говорить о какой-то генетической преемственности не приходится. Преемственность шла сугубо на уровне традиций. А само слово «казак» на Украине приобрело три значения. Первое — реестровые днепровские казаки. Второе — разноплеменные запорожцы. Наконец, и крестьяне всеми правдами и неправдами стремились обозначить себя «казаками», потому что только в этом случае могли быть свободными землевладельцами. Если ты не казак, то «хлоп» со всеми вытекающими последствиями. Иной градации польское право не знало. Кстати, и термин «Украина» по смыслу отличался от нынешнего, он применялся только в прямом значении, «окраина». В документах того времени фигурируют Польская Украйна, Московская Украйна (южное порубежье), Сибирская Украйна.

По окончании войны с Россией казаки принесли Баторию массу хлопот. От хана и султана опять пошел дождь жалоб на них. Украинский историк С.А. Лепявко просуммировал цифры, и оказалось, что только по данным, попавшим в эти жалобы, казаки в 1570—1580 х гг. совершили более 40 нападений на турок и татар, угнали 100 тыс. быков и овец, 17 тыс. коней, взяли 360 тыс. злотых деньгами. Баторий же вел себя хитро. Реагировал так, как ему выгодно. Когда казаки поймали и выдали ему молдавского господаря Янку Саса, бежавшего от турок со своими богатствами, король его убил, а казну присвоил и султану не вернул. Но когда казаки разрушили Бендеры, и турки грозили войной, Баторий ради примирения казнил 31 казака и возвратил захваченные ими пушки.

Казаки по-прежнему пользовались покровительством украинских магнатов, в их предприятиях участвовали Вишневецкие, Острожские, Збаражские, Заславские. Панам это было выгодно. Ну куда, спрашивается, казакам было девать 10 тыс. овец, угнанных от Аккермана? А магнату скупленные подешевке стада и отары оказывались очень кстати. А из внутренних областей Речи Посполитой крестьяне вовсю бежали от шляхетского гнета и произвола. Устремлялись на пустующие земли Поднепровья и Приднестровья — под защитой казаков эти территории стали более безопасными, чем раньше. Но этим пользовались и местные паны, приманивая беглецов к себе. Давали льготы на 5, 10 лет. Не мешали новым подданным и «оказачиваться», пусть обороняют хозяйские земли, пусть ходят в набеги, умножают скот и добро. В результате именно украинские магнаты стали в Польше самыми богатыми.

У короля на панов управы не было никакой. Но и с казаками он сладить не мог. В 1585 г. хан Ислам-Гирей опять прислал жалобу на нападение, угрожая набегом. Баторий послал в Сечь дворянина Глембовского, чтобы вернуть татарам награбленное, однако казаки возмутились и посланца утопили. Впрочем, когда Ислам-Гирей выступил на Украину, казачьи челны встретили его на переправе у о. Таван, вступили в бой на воде, перебили 3 тыс. татар, захватили их лодки с седлами и припасами и сорвали набег.

Но в 1587 г. Баторий умер. И на престол был избран шведский принц Сигизмунд III Ваза, хотя и выходец из протестантской страны, но ярый католик. Ближайшим его советником стал папский нунций, страну наводнили иезуиты. Если многие украинские и литовские паны еще сохраняли православную веру, то иезуиты принялись переманивать в католицизм их сыновей. Открыли сеть своих школ. Сигизмунд покровительствовал и подыгрывал им, давал католикам преимущества при выдвижении на важные посты, так что сменить веру становилось выгодно. Во внешней политике Польша стала вернейшей опорой Рима и германских Габсбургов, под влиянием папы и императора Сигизмунд втянулся в антитурецкую коалицию. Но расплата была суровой. Хан Кази-Гирей в 1589 г. двинул всю орду на Украину. Своевольная шляхта приказ о мобилизации проигнорировала. Татары докатились до Львова, встали лагерем у Тернополя и разослали загоны, опустошая страну.

Достойно проявили себя только запорожцы. Выступили из Сечи на перехват и встретили татар, когда они уже уходили, на Днестре. Напали на один из загонов и разгромили. Кази-Гирей, услышав шум боя, поспешил на выручку и окружил казаков. Но они устроили табор, заслонившись возами, и отбивались. Хан бросал на них все новые отряды. Как писали потом запорожцы, «враг на нас потопом пошел, чего мы перед тем в битвах никогда не видели». Отбили несколько атак, а затем вышли из табора и ударили прямо на ханскую ставку. Кази-Гирей был ранен, погиб его двоюродный брат, несколько мурз. И татары отступили. В битве они потеряли 9 тыс. воинов, был освобожден огромный полон.

И, тем не менее, несмотря на столь явные заслуги, почти сразу же начались… репрессии против казачества. Потому что король поспешил замириться с турками, а султан выставил требование уничтожить и разогнать запорожцев, «чтоб и имени их не осталось». Однако наложился и другой фактор — менялась позиция украинских магнатов. Старые рубаки, добывавшие саблей свои владения и богатства, сходили со сцены. А их наследники уже не были заинтересованы в альянсе с казаками. Для них были важнее стабильность и покорность подданных. В том же 1589 г. сейм принял постановление, запрещавшее отлучаться из заселенной Украины «на низ». Предписывалось казнить таких беглецов, как и тех, кто будет возвращаться из «диких полей» с добычей или принимать их добычу. Для контроля назначались особые «дозорцы», обязанные проверять приграничные города и местечки. Простолюдинам запрещалось продавать оружие и боеприпасы.

В 1590 г. последовало второе постановление: казачьи гетман и старшина должны были избираться из польской шляхты, утверждаться королем, предписывалось проверить реестр, сведя число казаков до ранее установленной цифры в 6 тыс. То есть исключить вольных крестьян, которые, назвав себя казаками, заводили хозяйства, и запорожцев, имевших семьи и дома в украинских городах и селах. Те и другие превращались в «хлопов». О казачьих правах на поднепровские земли, дарованные прежними королями, было забыто. Сигизмунд указывал: «Государственные сословия обратили наше внимание на то обстоятельство, что ни государство, ни частные лица не извлекают никаких доходов из обширных, лежащих впусте наших владений на украинском пограничье за Белой Церковью. Дабы тамошние земли не оставались пустыми и приносили какую-нибудь пользу, мы… будем раздавать эти пустыни по нашему усмотрению в вечное владение лицам шляхетского происхождения за заслуги перед нами и Речью Посполитой». Территории, освоенные казачьей кровью (и отнюдь уже не пустынные), раздавались панам, получая тот же гнет, что внутренние районы Польши.

В ответ в 1591 г. полыхнуло первое восстание. Возглавил его шляхтич Кшиштов Косинский, которого запорожцы избрали гетманом. Повстанцы захватили Белую Церковь, войско их достигло 20 тыс. Но поляки сумели нанести им ряд поражений, после чего предложили заключить мир. Косинский был приглашен для переговоров в Варшаву, вероломно схвачен и казнен. Правда, с запорожцами королю все же пришлось мириться. Потому что мир с Крымом был слишком ненадежным. Татары не преминули воспользоваться смутой в Речи Посполитой и в 1593 г. прокатились по ней так, что даже 8 лет спустя в Луцком повете насчитывалось 269 опустошенных селений. А западные «друзья» Сигизмунда, папа и император Рудольф, как раз затевали новую войну против Турции. Польша вступила в союз с ними. К участию в коалиции Рудольф хотел привлечь и Россию, просил Федора Иоанновича прислать ему 8—9 тыс. казаков, они в Европе уже тогда славились как непревзойденные бойцы. Посол императора Эрих Лясота посетил Сечь. Причем посетил вместе с московским послом. И любопытно, что запорожцы все еще считали царя «своим» монархом. Просили, чтобы и он прислал для операций против турок российских воинов.

В этой войне запорожцы в очередной раз проявили себя с лучшей стороны, предпринимали рейды на Очаков, Крым, Молдавию, Валахию… Но тем временем король и иезуиты уже готовили православным подданным новый страшный сюрприз. Унию. Надо сказать, это была не первая попытка римских пап уничтожить Православную Церковь и стать единовластными хозяевами «христианского мира». Когда Византия совсем ослабла, ее императоры в надежде на помощь Запада заключали Лионскую унию в 1274 г. и Флорентийскую — в 1439 г. Но Рим в эпоху Возрождения превратился в настоящий гнойник, на папском престоле оказывались взяточники, убийцы, развратники, гомосексуалисты. Православные об этом знали, и оба раза большинство из них унию отвергло. Униатского митрополита Исидора, прибывшего в Москву, князь Василий II арестовал и выслал вон. Ну а для помощи Византии Запад пальцем о палец не ударил. И после падения Константинополя греческое духовенство унию осудило.

Однако в Риме о ней помнили и сочли, что в Польше представился удобный случай восстановить ее. Не только для того, чтобы залучить под власть «святого престола» украинцев, белорусов, литовцев, но и создать юридический прецедент для дальнейшей католической экспансии — на Россию, Балканы, Ближний Восток. Для иезуитов были разработаны особые инструкции, как обрабатывать православное духовенство. Им удалось перекупить Луцкого епископа, от его имени развернулась кампания по подчинению Риму. И в 1596 г. по указу Сигизмунда в Бресте был созван церковный собор. Сразу же он разделился на две партии, они заседали отдельно и вынесли противоположные решения. Одна, во главе с Киевским митрополитом Рагозой, постановила принять унию и прокляла ее противников. Другая постановила лишить сана Рагозу и просила короля не чинить насилия в делах веры.

Да уж куда там! Конечно, Сигизмунд поддержал первую партию. Начались захваты имущества Православной Церкви, погромы униатами и католиками храмов и монастырей. Доходило до того, что луцкий староста Симашко в Страстную субботу и Св. Воскресенье устроил в православном храме танцы, приказывал солдатам стрелять в иконы, а упорствующим православным выкалывал глаза… И в 1596 г. казаки вновь восстали. Возглавил их Наливайко. Он был из мелкой украинской шляхты, участвовал в подавлении восстания Косинского. Но в то самое время, когда он сражался за короля, магнат Конецпольский убил его отца. И Наливайко ушел к запорожцам. Отличился в войне с турками и был избран гетманом.

Лозунгом повстанцев стала защита православия, причем казакам покровительствовал князь Острожский. Наливайко базировался в его владениях, совершая набеги на униатов. Но и этот мятеж подавили. Наливайко и его полковников Лободу и Мазепу взяли в плен и подвергли в Варшаве особо изощренной казни, изжарили в медном быке. А против казаков вводились дополнительные меры. Шляхте Киевского, Брацлавского и Волынского воеводств был поручен надзор за казаками, приказывалось арестовывать всех подозрительных, разгонять любые группы, хотя бы и по 5-6 человек, прекратить всякие сношения Украины и Запорожья. Но выступления против унии не прекращались, были бунты в Добровнице, Остре, Брацлаве, Корсуни. Сейм издал постановление «О своеволии Украины», предписывая «беспощадные кары» за любые «эксцессы». И Сигизмунд решил покончить с казачеством. Издал указ об уменьшении реестра до 1 тыс. человек. Планировалось направить войска и разорить Сечь. Но неумная политика короля перессорила Польшу со всеми соседями — Турцией, Швецией, Крымом, Россией, вызвала оппозицию знати. И проект уничтожения Сечи остался не реализованным.

НАЧАЛО УРАЛЬСКОГО ВОЙСКА.

 

Многие историки допускают серьезнейшую ошибку, рассматривая казаков в XVI—XVII вв. как какую-то одну категорию людей. Но, как уже отмечалось, на Украине в ту эпоху слово «казак» имело три значения. А на Руси…четыре! Были «природные» казаки: донские, терские, волжские, яицкие. Но издавна многие казаки осели в русском приграничье, да и у природных казаков основным заработком была военная служба. И постепенно термин «казак» распространился на любых вольных людей, нанимающихся в царское войско или гарнизоны городов — если они служили не в стрелецких частях. В документах такую категорию выделяли как «служилых» или «городовых казаков», что, по сути, было синонимом слова «солдат» (напомню, этого термина в России еще не существовало). Служилыми казаками становились выходцы не только из казачьей среды, но и из крестьян, горожан. Они получали жалованье 4—5 руб. в год (сумма немалая, корова стоила 2 руб.), 12 четвертей ржи и столько же овса, участок земли, освобождались от налогов. Служба их была пожизненной и потомственной. Они сводились в десятки, сотни. И командный состав имел чины десятников, пятидесятников, сотников, голов. Позже чин головы сохранился только у стрельцов и дворянской коницы, а у служилых казаков был заменен на «атаман». Но это был не выборный пост, а воинское звание, означавшее командира пяти сотен (и жалованье 9 руб.) Слобода, где жили служилые казаки, существовала и в Москве, ее следы сохранились в названиях нескольких Казачьих переулков.

Французский капитан Маржерет, служивший в России, писал о служилых и природных казаках: «Лучшая пехота… состоит из стрельцов и казаков… они есть в каждом городе, приближенном на 100 верст к татарской границе, смотря по величине имеющихся там крепостей по 60—80, более или менее, и до 150, не считая приграничных городов, где их вполне достаточно. Затем есть казаки, которых рассылают зимой в города по ту сторону Оки, они получают равную со стрельцами плату и хлеб, сверх того император (царь) снабжает их порохом и свинцом. Есть еще другие казаки, имеющие землю и не покидающие гарнизонов. Их наберется от 5 до 6 тыс. владеющих оружием. Затем есть настоящие казаки, которые держатся в татарских равнинах вдоль таких рек, как Волга, Дон, Днепр и другие, и часто наносят гораздо больший урон татарам, чем вся русская армия. Они не получают большого содержания от императора, разве только, как говорят, свободу своевольничать, как им вздумается. Они располагаются по рекам числом от 8 до 10 тыс., готовясь соединиться с армией… Половина из них должна иметь аркебузы (пищали), по 2 фунта пороха, 4 фунта свинца и саблю. Остальные… должны иметь лук, стрелы, саблю или нечто вроде рогатины… когда зовут на войну, шлют им порох, свинец, жалованье 7—10 тыс. руб. Они приводят первых пленников, за что награждаются сукном на платье или деньгами…»

Природные казаки являлись не только воинами, но и отличными корабелами, моряками, чем также нередко подрабатывали. Отсюда третье значение — «кормовые казаки». Так стали называть матросов на речных судах (термина «матрос» в русском лексиконе тоже еще не было). А «кормовые» — не от слова «корма», а от «корм». То есть оплата, которую они получали. Наконец, всякая вооруженная вольница, то бишь разбойники, тоже величала себя казаками. Это были «воровские казаки». Следует помнить, что данные четыре категории были совершенно различными. И когда мы ведем речь о современном казачестве, то оно формировалось в основном из природных и служилых. Но были и добавки из двух других категорий.

Первые политические шаги Федора Иоанновича (точнее, правительства Годунова) были направлены на закрепление мира со всеми соседями. На Дон, Терек, Волгу пошли приказы казакам «жить смирно» и «не чинить задору» с соседями. Но на самом деле это было нереально. Работорговый промысел стал главной специализацией Крыма. Причем определяющую роль в этом играли не сами татары и турки. Торговля в Османской империи всячески поощрялась, находилась под личным покровительством султана, но турки и татары ею не занимались, считали ее недостойной профессией. Купцами были греки, армяне, арабы, евреи. В Крыму работорговлю монополизировала еврейская купеческая община. (Обратите внимание, на Украине жило много евреев, но ни в одном документе вы не найдете, чтобы их захватывали в полон, продавали в неволю — выходит, крымцы знали, кого брать, а кого не стоит. А может быть и так, что крымские и украинские соплеменники обменивались информацией о предстоящих набегах, а то и наводили их.)

Община работорговцев являлась вернейшей опорой ханов. Но она влияла и на политику. От денег купцов зависели придворные, мурзы. В результате Крым стал главным поставщиком рабов в страны Востока. Но и для самого ханства захват «ясыря» стал основой политики и экономики, без этого оно существовать уже не могло. Крупнейший оптовый рынок был в Перекопе — тут работорговцы скупали полон у воинов. Вторым центром была Кафа. Здесь «оптовики» перепродавали «товар», и он развозился в Стамбул, Малую Азию, Африку. Еще один центр работорговцы устроили в Азове. Он был удобнее Перекопа, отсюда невольников не требовалось гнать через степи Крыма, а можно было везти морем. В «выгоды» работоргового промысла втягивались и азовские жители, черкесы, ногайцы.

И если правительство в Москве из политических соображений порой закрывало глаза на эти безобразия, то для казаков они были не безликими сведениями из воеводских донесений. Они воочию видели вереницы связанных мужиков, баб, телеги с пленными девчатами, корзины с маленькими детьми, притороченные к коням. У них по соседству шумели рынки, где помосты переполняли тысячи голых людей, а покупатели щупали их мускулы, заглядывали в зубы, оценивали телесные прелести женщин и мальчиков. И царские дипломаты оправдывались в Стамбуле, что «азовские люди и Казыева улуса и Дивеевых детей с крымскими и ногайскими людьми ходят на государевы украйны войною и многих русских людей емлют в полон и ведут в Азов, и казаки, того не мога терпети, на них приходят».

Впрочем, и правительство на самом-то деле хорошо понимало, что мир со степняками — понятие условное. И Годунов продолжил мероприятия Ивана Грозного по укреплению границ. Южнее Большой засечной черты стала строиться еще одна система крепостей — Ливны, Курск, Рыльск, Воронеж, Оскол, Валуйки, Белгород. Они составили передовую цепь укреплений, выдвинутую вглубь степи. Крепости строились и на Волге для предотвращения бунтов местных племен, защиты от ногайцев. В 1586 г. была возведена Самара, где поселили 200 семей казаков. Следом за ней выросли Царицын, Царево-Кокшайск, Царево-Санчурск, Уржум, Саратов.

К данному времени относится и первая достоверная информация о яицких казаках. Как уже говорилось, при уходе Ермака к Строгановым атаман Барбоша с соратниками остался на Яике. Он построил городок в урочище Коловратное, в 60 верстах от будущего Уральска. Эта река была еще совсем «дикой», никаких иных населенных пунктов тут не существовало. И на Яик стекались самые отчаянные головушки. В 1586 г. к ним обратились астраханские воеводы, приглашая на службу. 150 казаков согласились. Но атаманы Богдан Барбоша, Нечай Шацкий, Якбулат Чембулатов, Якуня Павлов, Никита Ус, Первуша Зея и Иван Дуда отказались. С ними осталось 250 казаков.

Россия укрепляла позиции и на Кавказе. Терский городок, восстановленный в 1577 г., тоже был разрушен. В 1588 г. его отстроили заново, но теперь он располагался в устье Терека. Сюда переселился кабардинский князь Мамсрук со своими подданными и частью гребенцов, на службу привлекались и нижнетерские казаки. А в устье Сунжи был возведен Сунженский острог. Но в Дагестане шамхал Тарковский вел себя враждебно, сносился с турками и Крымом, предпринимал набеги на казаков и кабардинцев. И в 1591 г. против него был организован поход. Участвовали стрельцы, князья Кабарды, к экспедиции правительство привлекло гребенских, терских и яицких казаков. Шамхала быстро вразумили, он принес присягу о подданстве царю. А для защиты от врагов попросил, чтобы ему тоже построили русскую крепость. И на его землях возник Койсинский острог.

А поскольку сохранилась грамота об участии в походе яицких казаков, то как раз с 1591 г. принято считать старшинство Уральского Войска. Но в данном случае дата тоже условна, хотя по другим причинам, чем с Донским или Оренбургским Войсками. Казачья община на Яике в это время на службу России еще не перешла. Рейд на Дагестан стал разовым мероприятием — сулил хорошую добычу, жалованье, вот и сходили. А дальше яицкие казаки продолжали жить сами по себе, изрядную долю среди них составляли «воровские», и о контактах с правительством они знать не желали. Вместо этого предпочитали выйти на Каспий или на Волгу и грабануть персидских купцов.

При Федоре Иоанновиче были достигнуты новые успехи в освоении Сибири. Воевода Горчаков с казаками разгромил давно досаждавшее России Пелымское княжество. Росли новые города — Березов, Верхотурье, Обдорск, Кетский острог, Сургут, Тара. Годунов обратил внимание и на Мангазею. Поморы тут действовали сами по себе, торговали с местными и даже «дань с них имали воровством на себя». Царь взял этот город под контроль, направив своих воевод. А Кучума еще долго не могли одолеть. Он оставался вассалом Бухары, получая от нее помощь. Но Бухара воевала и с Казахским ханством. И вместе с Кучумом стеснила казахов с двух сторон, их хан Тевеккель обратился за подмогой в Москву.

Начались переговоры о том, что Тевеккель примет подданство царю, а за это получит «много рати с огненным боем». И хан соглашался, но погиб в бою, а затем ситуация изменилась. В Бухаре был убит заговорщиками свирепый хан Абдулмумин, началась гражданская война.. От Бухары отделилась Хива, казахи захватили Ташкент. И Кучум лишился главной поддержки. Стал терпеть поражения. От него отпали ногайцы, башкирские и татарские мурзы переходили под власть русских. В 1598 г. против Кучума выступил воевода Воейков с отрядом из 400 бойцов, в который входили и ермаковцы под командой Черкаса Александрова. Войско Кучума обнаружили на Черных водах. Скрытно приблизившись, отряд на рассвете 20 августа атаковал хана и разгромил наголову. После этого Кучум скитался по степям с горсткой людей и погиб в стычке с ногайцами.

Ну а Яицкое казачество к концу XVI в. значительно выросло — за счет притока беглых, перехода «воровских казаков» с Волги, которую все сильнее брали под контроль царские воеводы. Да и за счет естественного прироста. Но Яицкое Войско само подорвало свои силы. Решило воспользоваться раздорами в Средней Азии и предприняло два похода на Хиву. В 1600 г. отправился Нечай Шацкий с тысячей казаков. Сумел достичь Хивы, захватить и пограбить ее — поскольку хан с войском отсутствовал. Но на обратном пути ханская конница настигла казаков у Аму-Дарьи и почти всех перебила. В 1605 г. на Хиву отправился атаман Шамай с отрядом в 500 казаков. Однако Шамай был захвачен в плен калмыками, а казаки двинулись дальше без него, сбились с пути и очутились на берегу Аральского моря. Многие погибли от голода и жажды. Оставшихся захватили хивинцы и увели в рабство.

КАТАСТРОФА СМУТЫ.

Могущество России росло. В 1590 г. она начала войну против Швеции, одерживая победы. Враги России попытались было разыграть прежний сценарий — воспользоваться отвлечением царских войск на запад и ударить в спину. В 1591 г. крымский хан Кази-Гирей двинул на Москву всю орду, сумел прорвать пограничные линии. Но правительство смогло собрать к столице сильную рать. Федор Иоаннович вспомнил и о Донской иконе Пресвятой Богородицы, принесенной казаками на Куликово поле. После крестного хода вокруг города икона была поставлена в походной церкви. Всю ночь царь молился перед ней и получил известие, что одержит победу. 19 августа татары атаковали. И вдруг в их рядах возникло замешательство. Они начали отступать — и отход превратился в бегство [58]. Это чудо Пресвятая Богородица совершила через тех, с кем оставалась незримо связана икона, через донских казаков. Когда хан вышел к Москве, они ударили по второму эшелону орды, двигавшемуся следом. Разбили, взяли 7 тыс. пленных, 17 тыс. лошадей и двинулись на Крым. Известия об этом и вызвали среди татар панику [35]. В память о случившемся чуде был основан Свято-Донской монастырь — на том месте, где находилась икона во время битвы.

Шведов тоже разгромили, к России вернулись Карелия и утраченные земли возле Финского залива. Рос авторитет Москвы на международной арене. Через Константинопольского патриарха, получавшего от царя денежную помощь, удалось добиться учреждения Московской партиархии. Но… в стране стали нарастать и противоречия. Годунов был одним из первых в нашей истории «западников» и принялся проводить «европейские» реформы.

По примеру Польши он решил подмять казаков, обратить их в обычных подданных. В 1593 г. на Дон был направлен приказ «жить в мире с азовцами», отпустить пленных. А управлять казаками отныне должен был царский уполномоченный, на этот пост назначался дворянин Петр Хрущев. Круг возмутился и дал Хрущеву от ворот поворот. Годунов осерчал. И от имени царя послал с князем Волконским вторую грамоту. За конфликты с Крымом правительство угрожало опалами, казнями, обещало послать войска и согнать казаков с Дона, причем действовать против них вместе с турками. Правда, угрозы дополнялись и обычными приказами по службе — сопровождать посла в Азов, выслать разведку «на Арасланов улус добывать языков», «про ханское умышление проведать». И некоторые казаки соглашались исполнить повеления. Но в это время прибыл из Москвы казак Нехорошко Картавыйи сообщил, что власти прижали донцов, которые находились на царской службе, перестали платить жалованье, «корму не дают», но и на Дон не пускают, «а иных в холопи отдают». Тут уж казаки совсем оскорбились, «показать службу» отказались и даже охраны Волконскому не дали.

Годунов попытался силой принудить Дон к покорности. Запретил казакам появляться в русских городах, где у многих были семьи, и где они торговали. Воеводам предписывалось сажать их в тюрьму, кого поймали — казнили. Против казаков началось строительство крепости Царев-Борисов на Северском Донце. Кроме того, стали создаваться отряды добровольцев, чтобы нападать на Дон и отлавливать казаков, для этого привлекались даже волжские «воровские» банды. Так, некий атаман Болдырь совершил несколько рейдов на Медведицу, хватая казаков, за что получил награду. Но карательные акции вызвали вовсе не ту реакцию, на которую рассчитывал Годунов. В ходе борьбы против турок и татар у донцов установились прочные связи с запорожцами. Несмотря на разное подданство, те и другие казаки считали себя братьями. Помогали друг другу, предпринимали совместные походы. Теперь и на донцов, и на запорожцев катились гонения, и они заключили договор «стоять за един». А на нападения донцы ответили адекватно, ударили на Воронеж и сожгли его. Фактически началась война.

Однако Годунов испортил отношения не только с казаками. Он ухитрился нагадить всем слоям населения. Крестьяне на Руси были вольными. Но по образцу Польши, Прибалтики, Германии правительство решило закрепостить их, в 1593 г. отменило право ухода от помещиков на Юрьев день, а в 1597 г. учредило сыск беглых. Мало того, был принят закон, что любой вольный человек, проработавший полгода по найму, превращался в потомственного холопа. Начались страшные злоупотребления. Царские приближенные, бояре, дворяне заманивали мастеровых, даже хватали людей на дорогах, вымогая кабальные записи.

В 1598 г. умер Федор Иоаннович. Пресеклась династия Рюриковичей, и Годунов через Земский Собор обеспечил свое избрание царем. Но чувствовал себя на троне непрочно и развернул репрессии против возможных соперников. Главные из них, бояре Романовы, были арестованы по клеветническим обвинениям. Федора Романова постригли в монахи под именем Филарета, остальных сослали, многие умерли в заточении. Опалам подверглись и другие знатные роды — Нагие, Бельские, Черкасские, Сицкие, Шестовы, Репнины, Карповы, Шуйские, Мстиславские, Воротынские… Пострадало и дворянство. Опасаясь заговоров, Годунов внедрил повальное доносительство — холоп, донесший на дворянина, получал его поместье. Города наводнили шпионы… Пострадали и купцы, посадские. Годунов увеличил налоги и ввел западную систему, отдавать их на откуп частным лицам. Этим тоже пользовались его клевреты, обирая народ и разоряя торговцев.

А в 1601—1602 гг. случился двухлетний неурожай. Начался голод. В одной только Москве в общих могилах погребли 127 тыс. умерших. Хозяева распускали крепостных, которым нечем было кормить, другие разбегались сами, погибали, бродяжничали. Но когда положение стало выправляться, власти взялись сыскивать беглых. Вспыхнуло восстание Хлопки Косолапого. Его удалось подавить. Но главная гроза собиралась на юге. В тех самых городах-крепостях, которые понастроили по татарской границе. Они служили местом ссылки для опальных дворян. Именно сюда (а не к казакам) устремлялись беглые крепостные: людей здесь не хватало, и на происхождение смотрели сквозь пальцы. Юг не поразили стихийные бедствия, сюда шли голодающие. А потом побежали и остатки повстанцев. Рядом было враждебное Годунову казачество. Словом, юг превратился в пороховую бочку. И хватило одной искры…

Кем был в действительности Лжедмитрий I, доподлинно не известно до сих пор. Конечно, он не являлся «истинным царевичем». Но факты, приводимые современниками, ставят под сомнению и версию насчет расстриги Отрепьева. В России заметили, что он прикладывается к образам и творит крестное знамение не совсем так, как природный «московитянин». А это вырабатывалось с детства, отвыкнуть за 3 года бывший монах не мог [90]. Заметили, что он не ходит регулярно в баню — а русские, в отличие от редко мывшихся западноевропейцев, были весьма чистоплотными. Да и речи самозванца по стилю и цитатам выдают следы польского воспитания. Скорее всего, он происходил из русских эмигрантов, живших в Польше, и был «троянской лошадкой», специально подготовленной иезуитами. Хорошо известно, что покровителями его стали папа Павел V, Сигизмунд III, иезуиты, авантюристы Адам Вишневецкий и Мнишек (который и в Польше имел репутацию подлеца). Сам Лжедмитрий был человеком храбрым, не злым, но абсолютно беспринципным. Тайно принял католичество, обязался распространить его на Руси, королю дал расписку уступить Смоленск, Северщину, Мнишеку обещал жениться на его дочери, отдать Новгород, Псков.

Предприятие сперва выглядело несерьезным, в 1604 г. на Русь выступили 3 тыс. шляхты и 2 тыс. запорожцев. Но едва Лжедмитрий перешел границу, на его сторону стали переходить города — Моравск, Чернигов, Путивль, Кромы, Рыльск, Севск, Белгород, Курск… Поддержало и казачество. Впрочем, при описании Смуты часто бывает неясно, о каких именно казаках идет речь. Историки нередко относят всех русских казаков к «донским», а украинских к «запорожцам». Это неверно. Сторону Лжедмитрия приняли и служилые казаки, и вооруженные крестьяне тоже именовали себя «казаками». Например, к самозванцу пришли 12 тыс. конных «запорожцев» — цифра абсолютно нереальная. Сечь вместе с женатыми «зимовыми» выставляла лишь 6 тыс., из них 1,5 — 2 тыс. конных. Очевидно, это были обычные поселяне. На Украине многие из них имели оружие для защиты от татар. А узнав об успехах самозванца, хлынули к нему в надежде на добычу и награды. И в январе 1605 г. в битве у Добрыничей эти самые «запорожцы» при первом же натиске царских войск кинулись наутек, воеводам осталось только гнать и рубить их. Но донские казаки Лжедмитрию I помогли крепко. Оставались его опорой даже тогда, когда после поражений от него разбежались поляки. Атаман Карелас отрядом из 4 тыс. ополченцев, из них всего 600 донцов, в крошечной крепости Кромы связал всю царскую армию и несколько месяцев выдерживал осаду.

Тем не менее, успех самозванца определили не казаки, а то, что вся страна ненавидела Годунова. Ратники геройствовать и погибать ради него не стремились. А 15 апреля царь умер, оставив престол сыну Федору. Тут же среди войска и бояр возникли заговоры, ставившие целью с помощью Лжедмитрия избавиться от Годуновых. Армия перешла на его сторону, Федор был свергнут и убит. И самозванец торжественно воцарился в Москве. Он щедро наградил и обласкал донцов, допускал атаманов к руке прежде бояр, сажал рядом с собой за столом. Реабилитировал всех пострадавших при Годуновых. В частности, вернул из ссылок Филарета Романова с женой, тоже насильно постриженной, и сыном Михаилом. Филарета, который должен был бы приходиться «царю Дмитрию» дядей, поставил митрополитом Ростовским.