Часть II. Психические процессы

 

интеллектуально перерабатывать информацию. По мнению автора данной теории, детское спонтанное словотворчество является подтверждением существования у ребенка интеллектуальной способности перерабатывать информацию. Поэтому развитие речи связано с развитием мышления. Установлено, что первые высказы­вания ребенка относятся к тому, что он уже понимает, а прогрессирующее раз­витие мышления в период от одного года до трех лет создает предпосылки для успешного освоения ребенком речи.

Другая теория рассматривает развитие речи с психолингвистических позиций. С данной точки зрения, процесс речевого развития представляет собой цикличе­ски повторяющиеся переходы от мысли к слову и от слова к мысли, которые ста­новятся все более осознанными и содержательно богатыми. Вначале мысль фор-

Глава 13. Речь • 343

Это интересно люди объединяют слова в предложения. Так, люди не только могут объединить какие-либо слова, но и объединить эти же слова в другом порядке, создав предло­жение с другим смыслом. Проведенные иссле­дования показывают, что даже простейшие зна­ки обезьяны не могут объединить так, как это делают люди. По мере накопления данных ста­ло очевидным, что в отличие от человеческих предложений выражения обезьян часто имеют высокую повторяемость. Так, выражение «Ты мне банан мне банан ты» типично для обезьян, владеющих знаками, но оно было бы крайне необычным для человеческого ребенка. Когда выражения обезьяны напоминают предложе­ние, может оказаться, что обезьяна просто под­ражает последовательности знаков, созданной ее учителем-человеком. Так, некоторые из вы­ражений Уоши, более всего похожие на пред­ложения, появлялись тогда, когда она отвечала на вопрос; например, учитель делает знаки «Уоши ест?», а в ответ Уоши делает знаки: «Уоши ест время». Здесь сочетание знаков, созданное Уоши, может быть частичным под­ражанием знаковой комбинации ее учителя. В свою очередь, человеческие дети совсем не так учатся сочетать слова. Таким образом, мож­но полагать, что животные не могут овладеть языком человека. Однако одно относительно недавнее исследование на первый взгляд ставит этот вывод под сомнение. Исследователи работалис новым типом испытуемого — карликовым шимпанзе, чье пове­дение, как они полагают, более сходно с чело­веческим, чем поведение более широко изучав­шихся обычных шимпанзе. Испытуемый семи лет по имени Канци общался путем манипуля­ции символами, обозначавшими слова. В отли­чие от предыдущих исследований Канци учился манипулировать этими символами относительно естественным образом, например слушая своих опекунов, в то время как они произноси­ли английские слова и одновременно указывали на символы. Что самое важное, после несколь­ких лет обучения языку Канци проявлял некото­рую способность к изменению порядка слов с целью изменить смысл сообщения. Напри­мер, если Канци собирался укусить свою еди­нокровную сестру Мулику, он подавал сигнал «кусать Мулика»; но если сестра кусала его, он сигнализировал «Мулика кусать». Так что Кан­ци, видимо, обладал некоторым синтаксиче­ским знанием, примерно соответствовавшим знанию двухлетнего ребенка. Это интригующие результаты, но относиться к ним надо с осто­рожностью. Во-первых, Канци до сих пор один из немногих шимпанзе, проявлявших какие-либо синтаксические способности; значит, остается вопрос, насколько общими являются эти резуль­таты. Во-вторых, хотя Канци, возможно, и име­ет языковые способности двухлетнего ребен­ка, ему потребовалось гораздо больше време­ни, чем человеку, чтобы достичь этого; кроме того, мы еще не знаем, может ли Канци или какой-либо другой шимпанзе продвинуться зна­чительно дальше этой точки. Но, пожалуй, ос­новную причину скептического отношения к то­му, чтобы у любой обезьяны развились рече­вые способности, сравнимые с человеческими, назвал Н. Хомский: «Если бы какое-нибудь жи­вотное обладало столь биологически совершен­ной способностью, как речь, но по какой-либо причине не использовало ее до сих пор, это было бы эволюционным чудом вроде открытия острова, жителей которого можно было бы научить летать». По; Аткинсон Р. Л., Аткинсон Р. С., Смит Э. Е. и др. Введение в психологию: Учебник для университетов /Пер. с англ. под. ред. В. П. Зинченко. — М.: Тривола,1999

 

мируется в слово, которое одновременно выступает и как фраза, и как предложе­ние. Затем осуществляется разворачивание данного слова в целые фразы. В ре­зультате одна и та же мысль может быть выражена и словом, и целой фразой.

Поскольку речь зашла о взаимосвязи мышления и речи, нельзя не остановиться на исследованиях, проводившихся Л. С. Выготским. Мы уже говорили о значении речи для мышления и пришли к выводу о том, что речь является инструментом мышления. Проблема взаимосвязи речи и мышления постоянно интересовала и продолжает интересовать многих ученых. Выготский внес существенный вклад в развитие данной проблемы. Он показал значение слова для психического разви­тия человека и его сознания. Согласно его теории знаков, на более высоких ступе­нях развития наглядно-образное мышление превращается в словесно-логическое