Дорнах, 13 января 1918 г., после обеда
Мы видели, что можно приблизиться к некоторым мировым загадкам, загадкам человечества, если заняться рассмотрением человека, причем рассматривать его так, чтобы в его форме, - в которой мы, прежде всего, обратили внимание на её двойственность, - видеть нечто от разрешения мировой загадки. Можно хорошо помочь себе, хорошо помочь на медитативном уровне в отношении всех этих вещей, если как можно глубже размышлять над такой формулой: мир как целое является загадкой, а сам человек, опять-таки как целое, является её разгадкой. Но, конечно, в этом случае надо отказаться от желания в один момент разрешить эту мировую загадку: ибо сама человеческая жизнь, причем всеохватывающая человеческая жизнь, то есть та, которую мы проживаем между рождением и смертью и новым рождением, является, в сущности, решением этой мировой загадки. Итак, очень полезной является формула: мир есть загадка, а человек есть её решение.
Мы видели, что рассматривая внешний физический облик человека, в нём следует различать головную часть и остальную часть. Голову, головную часть в её шарообразной форме мы можем рассматривать как отображение всего Космоса, причем рассматривать не просто сравнительным образом, но вполне конкретно. Мы можем прямо сказать, что все звёздное небо работает над тем, чтобы произвести форму, строение, внутреннее соотношение сил человеческой головы. С этим, конечно, связано и то, что, говоря тривиально, каждый имеет свою собственную голову. Это человек имеет. Ведь вы знаете: в зависимости от того, в каком определенном месте Земли находится человек, но и в зависимости от того, в какое определенное время он рассматривает звездное небо, конфигурация звездного небо всегда оказывается иной. Если звездное небо не рассматривается в общем, но учитывается особое построение звездного неба в том месте и в то время, когда человек родится, выявляется, что в соответствие с этим особенным построением звездного неба, каждый человек должен иметь свою особенную голову. Ибо не звездное небо в общем строит нашу голову, но данная конкретная, особая конфигурация звездного неба. (Гороскоп создается с учетом точного времени рождения и точного местоположения родившегося - примеч. перев.)
Итак, примем это к сведению, и из различных рассмотрений, уже проведенных нами, мы можем сделать вывод, что существенной частью задачи, поставленной человеку между смертью и новым рождением, является ознакомление с тайнами звездного неба. Ибо в известном смысле можно сказать даже так: когда нам дается голова человека, мы не остаемся исключительно пассивными, нет, мы делаем её сами. Между смертью и новым рождением мы знакомимся со всеми законами, господствующими в отдаленном мировом пространстве. Отдаленная Вселенная, мыслимая духовно, является местом нашего пребывания после смерти и до нового рождения. Как здесь на Земле мы знакомимся с законами, в соответствие с которыми строятся дома, с законами, по которым делается нечто другое, так во время между смертью и новым рождением человек вживается в законы Космоса, Вселенной. Он сам работает с Космосом и исходя из Космоса, будучи связан с чисто духовными существами, населяющими Космос; он работает, прежде всего, над своей головой, так что голова человека, когда он появляется здесь в физическом мире, лишь по видимости, кажущимся образом определяется посредством чистого наследования от предков.
Я говорил в открытых лекциях и повторяю здесь: каждый человек убежден в том, что магнитная стрелка (компаса) не сама по себе направлена на Север, а другим концом на Юг, но тут действуют космические силы, а именно действует Земля. Итак, в случае магнитной стрелки учитывают Вселенную, учитывают её участие со своими силами; лишь при возникновении живых существ сегодня ещё не желают видеть участия всей Вселенной, всего Мирового целого. У человека вся Вселенная участвует, по преимуществу, в построении его головы. Эта голова возникает не только посредством наследования от отца, матери, дедушки, бабушки и так далее: нет, в ней действуют силы Вселенной. И от членов тела, от частей человека силовая конфигурация Вселенной действует преимущественно на то, что находится в голове, в «кочане». Напротив, весь наш остальной организм, насколько он является физическим, мы на самом деле имеем благодаря своего рода наследованию от ряда предков.
Естественная наука современности очень близка к тому, чтобы со своей стороны открыть это. Естественная наука противится лишь той части истины, которая озвучивается в духовной науке. В иных пунктах естественная наука современности уже совсем близка к тому, чтобы встретиться с духовной наукой. Я уже говорил в Берлинских лекциях, и настоятельно говорю также и здесь, что, например, естественная наука уже приблизилась к открытию того, в связи с чем духовная наука подвергалась нападкам. Люди, которые читают мою «Теософию» («Духоведение»), часто находят особенно неприемлемой ту главу, где я говорю об ауре человека, говорю о том, что душевно-духовная силовая часть человека для ясновидящего сознания переживается в красной ауре, которая облекает человека. В новое время профессор Моритц Бенедикт (1835-1920, венский профессор криминалист-примеч. перев) в Вене, которого я неоднократно упоминал в другой связи, проделывал эксперименты с людьми, которые преимущественно подходили для того, чтобы использовать биолокацию, рудоискательную лозу. Профессор Бенедикт не проводил экспериментов с ясновидением, ибо он был совершенно не склонен соглашаться с чем-либо, связанным с ясновидением, однако он в затемненной камере проделывал эксперименты с теми людьми, которые, главным образом подходили для экспериментов с лозоискательством, людьми, которые сыграли большую роль в этой войне. Вы, возможно, знаете, что лозоискательство играло совершенно особенную роль в этой войне. Поскольку для солдат была необходима вода, в различных боевых частях были назначены люди, практиковавшие лозоходство, лозоискательство, чтобы найти источники, которые можно было раскрыть, раскопать, чтобы затем обеспечить солдат водой. В зоне южных боевых действий, а также в зоне галицийских боевых действий это в очень больших масштабах использовалось в течение этой войны. Вследствие естественной потребности надо было заниматься такими вещами. И вот профессор Бенедикт, в полном соответствие с методами естественнонаучного исследования, исследовал в темной камере тех людей, которые особенно подходили для того, чтобы с помощью лозоходства находить под землей источники или металлы.
Например, в случае одной дамы, которая была совсем маленькой, он, занимаясь с ней правильным образом в камере, обнаружил, как у неё появилась мощная аура, так что дама казалась великаном. Он даже смог описать, что правая сторона была синей, а левая сторона – желто-красной.
Всё это вы могли бы прочесть сегодня у профессора Бенедикта, который опубликовал эти вещи в своей книге о лозоходстве, как о результатах внешней науки. Та аура, которую таким образом наблюдал профессор Бенедикт, - я уже раньше упоминал об этом, - не была той же самой аурой, о которой говорим мы. Мы имеем в виду гораздо более духовные элементы в человеке, говоря об ауре, это не та наиболее низшая, почти физическая аура, которую, конечно, профессор Бенедикт мог обнаружить в своей темной камере. Но некое соприкосновение тут всё же имеет место, так что именно та часть моей «Теософии» («Духоведения»), которая больше всего подвергалась нападкам, которую больше всего ругали, теперь обнаруживает точки соприкосновения с внешней наукой. Эти вещи пойдут очень быстро.
Точно так же будет обстоять дело и с тем, чего я только что коснулся. В не столь отдаленном времени по чисто естественнонаучным причинам смогут утверждать, как то, что несет на себе человек, происходит от предков лишь настолько, насколько не является формой головы и внутренних силовых соотношений в голове. Смогут утверждать, что голова у человека на самом деле предопределяется из Космоса, что в голове у человека разыгрываются силы Космоса. Если бы мы следовали единственно нашим головам, мы никогда не обладали бы национальным началом. Голова совершенно не предназначена для того, чтобы быть национальной, так как небо не имеет национальности. Всё то, что играет роль в наших мыслях, вследствие участия людей в группах, происходит не из головы; оно происходит из того, благодаря чему мы связаны с общечеловеческим потоком наследования. Этот поток, конечно, играет роль и в голове, когда человек живет здесь между рождением и смертью, играет роль, поскольку остальной организм постоянно обменивается с головой своими нервными силами и силами крови.
Но если мы говорим об том, что унаследовано, то есть о той части человека, которая находится вне головы, сохраняя свои силы от предков, мы, по существу, должны говорить лишь о физическом, ибо с духовной частью остального человека дело обстоит иначе. Тут очень важно то, чтобы хотя бы сейчас приняли к сведению факт, который может открыть только духовная наука: влияние на голову оказывается потому, что она находится под действием того, что унаследовано остальным организмом. Это тоже будет открыто естественной наукой, как открыла она ауру. То, что человек родственно связан со своими предками только своим остальным организмом, будет также открыто естественной наукой. Но другое касается области, в которую естественная наука без дальнейшего проникнуть, конечно, не может. Это следующее: когда мы рождаемся, мы несём в нашей голове силы Вселенной; они формируют нашу голову. До некоторой степени это можно констатировать даже на внешнем уровне. Кто наблюдает детей в их развитии, тот, может быть, знает, что в самом начале, в самое первое время часто спрашивают: на кого же, собственно, похож ребенок? Часто сходство сильно выступает лишь в более позднем детском возрасте. По крайней мере, некоторые из вас будут наблюдать или уже наблюдали это. Это происходит оттого, что голова вообще, - если мне будет позволено так выразиться, - является нейтральной по отношению к земным условиям, земным отношениям; остальной организм должен сперва оказать свое воздействие на голову. Это воздействие может быть оказано также в течение эмбрионального периода, но остальной организм должен сначала оказать своё воздействие на голову, выявить его, и тогда человек становится похожим на своих предков в отношении черт лица и тому подобном.
Итак, благодаря этим вещам, человек сам может внешним образом наблюдать истину, лежащую в этой области, если он имеет соответствующие воспринимающие органы чувств для этого. Но дело имеет более глубокий характер. То, что дано в качестве посредника между духовной Вселенной, - ибо Вселенная наполнена духом и духовными существами, - и Землей, где мы живём, не находится в покое; тут постоянно струится некая тонкая субстанция, которую нельзя произвести в химической лаборатории, поскольку она не имеет отношения к химическим элементам. Эта тонкая субстанция постоянно втекает из далекой Вселенной на Землю. Так что если мы хотим изобразить это схематически, можно сказать так: если здесь находится Земля в мировом пространстве, (см. Рисунок 1), то со всех сторон на Землю притекает мировая материя, тонкая мировая субстанция (входящие стрелы); эта тонкая мировая субстанция проникает даже под землю. Так что постепенно происходит следующее: из всего мирового субстанция погружается в Землю. Это, в сущности, не физическая субстанция, это не какой-либо химический элемент, это нечто духовное, но это настоящая аурическая субстанция, которая проникает вниз под почву Земли. В этой субстанции заложены силы, которые мы используем, когда мы из духовного мира сходим вниз на Землю, чтобы найти себе место в физическом человеческом теле.
Рис. 1
Значительно то, что эта субстанция, которая течет к Земле и снова утекает прочь от Земли, эта субстанция, если она утекает от людей, когда они умирают, используется, чтобы снова найти силы для входа в духовный мир. Эта материя, которую я здесь обозначил на подходе к Земле как входящую, доходит до известной глубины в земной почве, а затем снова струится прочь (см. рис.1 стрелы наружу). Так что человек может постоянно воспринимать своего рода вдыхание эфира или аурической субстанции в Землю, и снова выдох.
Проделать такое наблюдение совсем не так легко. Но если человек проделал это однажды, если он однажды пришел к тому, что Земля, в сущности, постоянно вдыхает и выдыхает духовную субстанцию, тогда он узнает, как при всех обстоятельствах и для всех вещей использовать её, использовать в человеческой жизни то, о чем я сейчас сказал. Итак, с тем, что я здесь на рисунке обозначил входящими стрелками, мы входим в нашу телесность; с тем, что я обозначил стрелками, выходящими наружу, мы снова выходим при смерти.
Будучи между нами, мне нет необходимости скрывать, сдерживаться относительно некоторых вещей. Вот почему я в данном случае хочу рассказать вам о том, как я несколько лет тому назад впервые пришел к этому факту. Силы, играющие здесь роль, входящие и выходящие силы имеют дело не только с человеческой жизнью, но и со всевозможными другими обстоятельствами. Особенной загадкой для меня было то, как обстоит дело с майскими жуками. Именно майские жуки чрезвычайно интересны, поскольку, как вы, возможно, знаете внешним образом, что если в какой-нибудь год здесь появляется довольно много майских жуков, то от трех до пяти лет здесь находится довольно много личинок, личинок майского жука и эти личинки майского жука очень сильно портят урожай картофеля. Получают очень плохие урожаи картофеля, если тут много личинок. И человек, имеющий дело с картофелеводством знает, что урожай картофеля будет плохим от трех до пяти лет, если в какой-либо год было слишком много майских жуков. И вот я, наблюдая этот интересный факт, открыл, что жизнь майских жуков связана с втекающей субстанцией, а жизнь личинок майского жука – с вытекающей субстанцией. Я только хочу подчеркнуть это, как нечто, откуда вы видите, как можно подойти к такому делу совсем с другой стороны. С наибольшей надежностью к такому делу подходят, если рассматривают его не на непосредственном объекте, но если рассматривают его на сравнительно безразличном объекте, к которому можно легко относиться нейтрально. Но отсюда вы видите, что та субстанция, о которой я говорил, проникает и даже некоторое время остается под Землей. Субстанция, которая втекала в этом году, только через некоторое время устремится назад. Это также связано с тем, что, в общем, истекающая субстанция является более инертной, вялой, нежели втекающая субстанция. Втекающая субстанция более жизненна, она втекает быстрее; истекающая субстанция более инертна, она вытекает медленнее.
Если интимно наблюдать человеческую жизнь, можно увидеть, как человек, когда он идет из Вселенной к рождению, на самом деле нуждается в силах, которые находятся во втекающей субстанции. Затем, в более позднем возрасте он теряет связь с этой втекающей субстанцией. Как вы видели из этого рассмотрения, голова по преимуществу является тем, что имеет дело с этой втекающей субстанцией. Но человеческая голова является жестким шаром. Она представляет собой жесткий шар и из всех, находящихся рядом наших органов она в наибольшей степени подвержена окостенению. Поэтому она относительно рано, - не в детском возрасте, но относительно рано, - теряет связь с этими втекающими силами. Поэтому также её формирование, её развитие рано завершается.
В детском возрасте человек также ещё продолжает поддерживать связь с этими втекающими силами, но затем они прекращают оказывать на него свое влияние; по крайней мере, в нашем цикле времени это обстоит так. Не всегда на Земле было так, - об этом я буду говорить сразу же после, - но в нашем цикле времени это так. Однако в то время, когда человек живет тут на Земле, его остальным организмом, помимо головы, овладевает истекающая субстанция, силы истекающей субстанции. Ими проникается этот остальной организм. Эти силы таковы, что если принимать их во внимание, они могут, действуя извне, омолаживать остальной человеческий организм, как я указывал на это вчера. Они являются омолаживающими силами, которые воздействуют на эфирное тело, которое действительно, - как об этом было сказано вчера, - становится всё более и более «толстощёким», хотя внешне, физически мы становимся старыми. Для тех наших иностранных друзей, кому непонятно слово «pausbackige», толстощекий, я хочу заметить, что такие щёки бывают у детей, они округляются так, как у дующих Ангелов, которых вы видите на картинах. Итак, человек, как эфирный человек становится толстощеким. В этом процессе, которому подвергается связанное с остальным телом эфирное тело, действуют истекающие от Земли силы. В них мы нуждаемся также и тогда, когда проходим через врата смерти, чтобы снова вернуться назад в Космос, вступить в духовный мир.
Вы видите, что Земля участвует в нашем теле, участвует внутренне, интимно. И со всем тем, что я сейчас сказал, связано нечто, что можно очень легко свести к формуле, к важной существенной формуле: мы долгое время являемся душами, живя между смертью и новым рождением, перед тем, как через это рождение вступаем в физическую жизнь; мы снова являемся душами, когда живем, пройдя через врата смерти до нашей следующей мировой инкарнации. Умершие живут духовной жизнью. Эта духовная жизнь имеет свою связь со звездами так, как здесь мы имеем свою связь с физической материей. В то время как наша голова является оформлением, выявлением сил, которые мы изживаем между смертью и новым рождением, в то время как мы строим нашу голову из мировых сил, наше существо, наше собственное существо, наше душевно-духовное существо относительно рано находит в нашей голове свою духовную могилу. Силы нашей головы, которые у нас есть здесь на Земле, мы имеем вследствие того, что наша голова, в сущности, является могилой нашей душевной жизни, как мы вели её перед рождением и, следовательно, перед зачатием. Наша голова является могилой нашего духовного бытия. Однако, когда мы опускаемся на Землю, наш остальной организм годится для того, чтобы снова сделать нас воскресшими, когда он вбирает силы, струящиеся от Земли назад в мировое пространство, вбирает, чтобы построить своё духовное начало. И в то время, как наш физический организм отпадает от нас, наше духовное начало с нашими силами, которые струятся наружу от Земли, идёт через мировое пространство в духовное бытие.
Это та удивительная полярность, которая по отношению к человеку господствует во Вселенной. Мы становимся физическим из духовного, когда наше духовное погребаем в голове; в голове наше духовное бытие перед рождением кончается. Здесь на Земле происходит обратное: физическое мы отпускаем назад, физическое во время жизни постепенно погибает, а духовное восстает. Так что мы можем сказать: рождение означает воскресение физического с преображением духовного в физическое; смерть означает рождение духовного, причём физическое передается в Землю точно так же, как духовное передаётся Вселенной. Вследствие того, что мы рождаемся, мы предаем наше духовное Земле; вследствие того, что мы умираем, мы предаём Земле наше физическое. Вследствие того, что мы благодаря рождению отдаём наше духовное Земле, мы являемся земными людьми. Вследствие того, что мы благодаря смерти предаём наше физическое Земле, мы являемся духовными людьми во время между смертью и новым рождением. Такова эта полярность, эта противоположность. И наша жизнь здесь состоит в том, что мы образуем наш духовный организм. Но для нашего современного земного цикла мы можем образовать его правильным образом лишь в том случае, если будет учтено то, что я изложил вчера: если человек достигнет того, что оба раздвоенных члена человеческой природы вступят друг с другом в настоящую корреспонденцию, в реальное общение, что жизнь головы и жизнь сердца вступит в отношения друг с другом. Что более короткая жизнь головы будет реально вживлена в человека в целом, так что этот человек в целом, весь человек, сможет в течение жизни омолаживаться, что он должен будет переживать это, когда его голова, в сущности, уже давно потеряет подвижность и внутреннюю способность к развитию.
Задачей, особенно для педагогики, для искусства воспитания в будущем станет: сделать антропософски ориентированную духовную науку столь плодотворной, чтобы человек благодаря всевозможным рассказам, благодаря всяким вещам, которые подходят для молодежи, - но подходят так, что во всяком возрасте можно сохранить интерес к ним, - чтобы у человека возникало ощущение того, как он построен, сформирован из всего Космоса, и как он реально отключил себя от Космоса и как он снова отдаёт Вселенной то, чем овладел здесь на Земле. Я прошу вас хорошенько прочувствовать только одно, - я не говорю «обдумать», ибо для этого многого не требуется, но я говорю: прочувствовать, ощутить. Здесь тоже имеется пункт, где естественная наука сегодня уже соприкасается с тем, что может исследоваться на духовнонаучном уровне. Я уже упоминал, как вдумчивая геология высказывается о том, что Земля находится в стадии отмирания. Земля уже перешагнула ту точку, когда она, как земное существо было в середине своего жизненного пути, своего возраста жизни. В отличной книге Эдуарда Штисса (Эдуард Штисс,1831-1914,австрийский геолог примеч. перев.) «Лик Земли» вы можете прочесть, как геолог, чисто материалистический геолог Штисс сообщает, что если сегодня пройти по пашне, рассмотреть комок пахотной земли, то мы будем иметь дело с чем-то отмирающим, с тем, что раньше было другим. Пашня отмирает. Земля отмирает. Мы знаем это из духовной науки, поскольку знаем, что Земля преобразуется в другое планетарное состояние, которое мы называем состоянием Юпитера. Итак, как таковая, Земля должна отмереть. Но человек, точнее говоря, человеческий род как сумма духовных существ не умирает с Землей, но переживает Землю, живет вне Земли таким же образом, как жил он перед тем, как Земля стала Землей: это описано в моём «Очерке тайноведения». Так можно проникнуться, - как говорилось, не на мысленном, рассудочном уровне, но на уровне ощущения, чувства, - проникнуться представлением: я стою здесь, на этой земной почве, но эта почва, на которой я стою, в которой я обрету свою могилу, эта почва является чем-то прошедшим, прошлым в Космосе.
Отчего возникает из этой Земли следующая Земля, некая новая планета, которую будет населять человечество в будущем? Откуда она возникает? Она возникает вследствие того, что мы сами часть за частью вносим нечто в это новое планетарное бытие. Мы как люди, - животное царство тоже отчасти участвует в этом, - подготавливаем здесь, в течение нашей физической жизни, - неся на себе то, что, в сущности, предназначено для следующей жизни, - подготавливаем в течение физической жизни следующую планету, которая примкнет к бытию Земли. В силах, снова возвращающихся назад, заложено то, что является будущим Земли. Мы живём не только в настоящем времени Земли, в современности Земли, мы живём и в будущем; мы должны только снова вернуться в нашу инкарнацию, снова инкарнировать, поскольку нам надо завершить разные вещи на Земле, пока она ещё существует. Но мы живем вместе с будущим Земли. Земля, - как мы сказали, - вдыхает и выдыхает духовную субстанцию. Во вдыхаемой субстанции мы носим прошлое и законы прошлого, силы прошлого. В выдыхаемой субстанции, в том, что Земля снова возвращает назад, мы несем в себе будущее. Будущее Земли покоится в самом человеческом роде.
Представьте себе это на действительно эмоциональном уровне, как нечто оплодотворенное полнотой любви, представьте себе это вместо всех тех глупых вещей, которые сегодня сообщают молодежи, подумайте о том, как в сотнях, но именно в сотнях живых рассказов, парабол, иносказаний оживить это и передать юношеству, молодежи. Затем представьте себе, что за чувства развивает человек по отношению к Вселенной, и что надо делать. Что надо делать, чтобы наша культура продвигалась вперед, что надо делать конкретно. Рассматривать это очень важно. Как можно больше надо обращать внимание на связанное с тем, что я назвал омоложением человека. То, что нынешнее человечество испытывает такие бедствия, связано с тем, что оно утратило тайну, как обращать жизнь головы в жизнь сердца. Мы подчас почти не имеем никакой настоящей жизни сердца. То, исходя из чего обычно говорят, есть жизнь инстинктов, влечений, жизнь вожделений, только это, а не духовное начало, о котором мы говорим. Сегодня человека не заботит то, что струится вовне, во Вселенной, спокойно струится наружу. Человек не придает этому значения.
Отдельные люди придают этому значение инстинктивно. В эти дни я, например, сообщал, как отдельные люди инстинктивно обращают внимание на это, вследствие чего, однако многократно отличаются от других. Вспомните, как я недавно проводил сравнение между Целлером и Михелетом, двумя берлинскими профессорами. Вспомните, я говорил, как вместе с Эдуардом фон Гартманом я беседовал с обоими господами в тот момент, когда Целлер хотел выйти на пенсию, поскольку ему было семьдесят два года и он уже не чувствовал себя способным читать свои университетские лекции. Но Михелету было почти девяносто лет. И Гартман рассказывал: сейчас тут был Михелет и он сказал мне: я не понимаю Целлера, которому сейчас всего семьдесят два года, который говорит, что не может читать лекции. Я же готов ещё хоть лет десять читать лекции! - При этом он подпрыгивал по всей комнате и радовался тому, что весь следующий год он будет читать лекции, и он не мог понять, как этот «мальчик» Целлер, этот семидесятидвухлетний Целлер претендует на то, чтобы стать пенсионером и больше не говорить со студентами.
Это сохранение молодости как раз и есть то, что связано с наличием правильного обмена между головой и сердцем. Это как раз может происходить у отдельного человека; но в целом, даже у отдельного человека это может происходить правильным образом только в том случае, если это перейдёт в культуру, если вся наша культура проникнется принципом; иметь не только головную жизнь, но иметь также и жизнь сердца. Но, чтобы заполучить жизнь сердца, надо иметь большое терпение; хотя это и плодотворно, хотя это и несет омоложение в жизни, это требует терпения больше, нежели для обладания головной жизнью. Головная жизнь: вы видите, как человек сидит и что-то «зубрит». В юности мы, несмотря на все разглагольствования педагогов, по преимуществу становимся «зубрилками», придерживаемся «зубрёжки». Ибо из более ранних времен, когда эти вещи были известны на атавистическом уровне, сохранились отдельные традиции, хотя с такими традициями люди уже не связывали их истинного смысла. Я хотел бы упомянуть для вас об одной из таких традиций.
Всё, сохранившееся от не столь уж древних времен, до того, как материализм достиг совершенства, имело некий глубинный смысл. Только в последние десятилетия эти вещи были забыты, - тогда, например, в гимназии было правило, в начальной гимназии во втором классе проходить древнюю историю; затем в пятом классе снова проходили древнюю историю, историю древних веков. Те, кто тогда устанавливал подобные правила, больше уже не знали, почему поступают именно так, и учителя, которые вели этот предмет, вели его действительно не так, как если бы у них имелось осознание разумности такого дела. Ибо, если бы кто-то осознавал это, он бы сказал: если я преподаю историю ребенку, который учится во втором классе, он всё «вызубривает»; но то, что ребенок получает при этом, требует ещё пары лет, пока оно вживется в его организм. Вот почему хорошо в пятом классе снова давать то же самое, ибо только тогда то, что проникло в эту бедную голову три, или четыре года назад, принесет хорошие плоды.
Вся структура старой гимназии была, по существу, построена на этих вещах. Средневековые монастырские школы всё ещё во множестве имели традиции, происходившие из древней мудрости, традиции эти не наши, но они были на атавистическом уровне сохранены из древности. Затем они реализовались в правилах и учреждениях, которые были различны. Именно принцип терпения необходим, если надо головную жизнь перевести в жизнь сердца. Ибо жизнь головы, головная жизнь соединяется с человеком быстро, а жизнь сердца идет медленнее, она протекает более вяло, тут надо выжидать. А ведь сегодня хотят понять всё сразу. Представьте себе, что человек сегодня должен предаться ощущению: он учит нечто, и затем, чтобы понять это в совершенстве, он должен ждать пару лет. Да, едва ли в нашу эпоху можно соединить этот принцип с ощущениями людей.
Зато с ощущениями человека в настоящее время соединяется нечто другое. Это можно пережить на одном примере, и это хорошо, когда указывают на такие примеры.
В Цюрихе два человека, близких нашему Обществу поставили сейчас одну пьесу, причем неоднократно указывалось, что эти лица имеют отношение к строительству в Дорнахе, к духовной науке и так далее. В данном случае надо сказать, чтобы быть полностью справедливым: это цюрихское представление, предпринятое Пульвером (Макс Пульвер, 1889-1952, «Христос в Олимпе») и Рейнхартом (Ганс Рейнхарт 1880-1963, «Райский сад») в Швейцарии, было очень хорошо поставлено. Но нечто достойное внимания можно было пережить в связи с корреспонденцией, исходящей из Швейцарии. Иностранные корреспонденты вели себя, скажем, менее, менее интересно, нежели, - в данном случае, - сами швейцарские наблюдатели. Так мне попалась газета, в которой обсуждались эти два дебюта Пульвера и Рейнхарта; в ней корреспондент не смог удержаться, чтобы не обратить внимание на то, что данные лица поддерживают отношения с нашим движением и кое-что черпают из нашего движения. Но сегодня люди имеют не только страх, - не так ли, - перед «ложными внушениями гнозиса», - о чём я упоминал вчера, - но имеют страх перед духовной жизнью вообще. Если где-либо разыгрывается что-то касающееся мировоззрения, - о, это же страшно! И связано это именно с тем, что у людей совершенно отсутствует ощущение этого соотношения жизни головы и жизни сердца. Сегодня вся жизнь, осуществляемая человечеством вне головы, является жизнью инстинктов, или жизнью вожделений: это не духовно. Вот почему жизнь вожделений и инстинктов конфликтует с чисто головной жизнью, задевает её. Головная жизнь сегодня очень духовна, она очень спиритуальна; но она постоянно и напрочь, - не знаю, можно ли так сказать, но всё это всё же верно, - она постоянно загрязняется жизнью влечений и жизнью инстинктов. Поэтому мысли приходят курьёзным образом. Судить о сконфуженной вследствие инстинктов голове этого корреспондента, о котором я сообщал, вы могли бы наилучшим образом, если я зачитаю вам его фразу об его опасениях, его страхе по поводу того, что в этой пьесе эти господа обыгрывают «вопросы мировоззрения». Представьте себе, этот человек дошел до того, чтобы написать следующее:
«Однако вера во Христа у Пульвера должна была бы пробудиться из глубины страданий и отчаяния, если уж он хотел со сцены вербовать молодежь. Звёздный цветок, который рейнхартовский искатель рая сразу же в первой картине срывает на окне своей учебной комнаты, должен был бы расцвести лишь в конце, из окровавленного сердца». Затем следует и та фраза, которую я имел в виду: «Оба поэта имели своё мировоззрение в готовом виде, в голове, когда они только начинали писать поэму; для их драмы было бы лучше, если бы они только в процессе написания достигли своей религии».
Итак, представьте себе: сегодня человек готов считать главной ошибкой, что некто, имеющий мировоззрение, начал писать! Итак, надо поставить себя по отношению ко всему миру подобно маленькому сиротке (Иванушке-дурачку), надо расписывать, размазывать эту тему, и, наконец, из этой размазни выпрыгнет мировоззрение. Тогда вещь несут в театр, и затем она должна нравиться людям! Представьте себе, такой дурацкий вздор фактически распространяется сегодня по миру; и ведь многие люди этого не замечают, не замечают, что такой дурацкий вздор распространяется в мире.
Такие вещи связаны с тем, что жизнь головы не прорабатывается со стороны человека в целом, всего человека. Ведь, само собой разумеется, что даже автор статьи, написавший это, очень «умный человек». Не подлежит сомнению, что он очень умный человек, но нет проку быть умным, если этот ум является чисто головной жизнью. Важно то, что надо открыть глаза на это, вот что чрезвычайно важно.
Здесь мы затрагиваем некий фундамент, который необходим для нашей современной культуры. Можно на каждом шагу, - я бы сказал, - проделывать такие наблюдения. Логический крах сегодня будет постигать не от того, что у людей нет логики, но потому, что одной логики недостаточно. Можно быть удивительно логичным парнем, великолепно сдавать свои экзамены, быть блестящим университетским профессором по национальной экономике или по другому предмету, и можно, несмотря на то, что человек – весьма умный тип и в голове владеет всяческой логикой, подвергаться, тем не менее, одному крушению за другим. Можно подвергаться крушениям, не будучи в состоянии осуществить то, что связано с реальной жизнью, если данный человек не обладает терпением, чтобы внедрить в человека в целом то, что схвачено головой, если у него нет терпения, чтобы апеллировать в человеческой природе к омолаживающим силам. Вот то, о чём идет речь. Кто действительно имеет дело с настоящей наукой, какой является духовная наука, кто сотрудничает с ней, тот знает, что ему было бы стыдно завтра же сразу докладывать о том, что он открыл или совершил сегодня, так как он знает, что это совсем не имеет цены. Оно приобретает цену только через годы. Совестливый духовный исследователь не может докладывать, преподнося то, что он изучил лишь в самое последнее время. Нет, он обязан все эти вещи всё снова и снова обновлять в своей душе для того, чтобы они созрели. По крайней мере, он должен, если сообщает о недавно достигнутом, особо отметить это, чтобы тот, кто слушает, принял это к сведению. Однако действительно увидеть то, что необходимо современности, можно только тогда, если увидеть эту потребность в природе человека. Ибо то, что необходимо для современности, заключено не в том, где его обычно ищут, но оно заключается в более тонких структурах, образованиях, которые, однако, распространены по всему миру. Действительно нет необходимости касаться политики, если, например, обращают внимание на следующее. Есть сегодня множество людей, - их, во всяком случае больше, чем это было бы целительно для мира, - которые придерживаются такого мнения: надо продолжать эту войну как можно дольше для того, чтобы эта война сменилась всеобщим миром, примирением. Если же войну окончить быстро, то услуги миру, примирению, мы тем самым не окажем! Я не хочу высказывать суждения о ценности или бесполезности вынашиваемых переговоров о мире между центральными силами и Россией, (15 декабря 1917 перемирие между австрийско-германскими силами и Россией и 3 марта 1918 заключение мирного договора в Бресте) однако всё же интересно, что за курьёзная логика может развиваться при этом. Мне дали статью, которая действительно чрезвычайно интересна в этом направлении, ибо автор, - имя данного господина в данном случае не относится к делу, - обращается против так называемого сепаратного мира по той причине, что он находит, будто бы сепаратный мир не привел бы к всеобщему примирению. Прямолинейное мышление, причем такое мышление, немного углубив которое можно было бы сказать: а может быть мы всё-таки сможем чуть-чуть продвинуться вперед, если, по крайней мере, в одном месте перестанем рубить себе головы? – Возможно, это прямолинейное мышление. Но не прямолинейное мышление говорит себе: нет! не надо прекращать войну ни в каком месте, ибо ко «всеобщему мировому примирению» тем самым придти нельзя. – Этот господин делает интересные выводы, то есть интересные для него полемические выводы о том, как люди спорят о словах. Он полагает, что люди, говорящие, что надо одухотворяться ради мира, ради примирения, даже если это будет только сепаратный мир, будто бы загипнотизированы словами. Ибо надо не зависеть от слов, но исходить из сути дела, а суть в том, что сепаратный мир, - якобы, - вреден для всеобщего мира, всеобщего примирения.
Среди различных обоснований, приведенных данным господином, содержатся также и такое в следующей фразе. Интересная фраза, фраза, столь характерная для современности! Где же следует начать, чтобы в это дело не слишком вовлекалось в личностное, субъективное? «Кто честен, должен будет признать, что это является мотивом многих, - но не всех, - которые среди нас так рады «сепаратному миру, рады Ленину и Троцкому» - автор считает, что причиной, мотивом будто бы является воодушевление в связи со словами «мир», - «в то же самое время они у нас неустанно пишут против антимилитаризма и оказывают мало благосклонности нашим Лениным и Троцким». Данный господин говорит о Швейцарии.
Однако мы, те, кто, подобно дуракам, не ведется на одно слово, но хочет дела самого по себе, мы тоже не желаем немецкого мира, сепаратного мира, но хотим всеобщего мира. Для нас слово «сепаратный» стоит в противоречии со словом «мир»». Глядя на это дело, надо тщательно различать между «миром» и «миром»! Статья даже озаглавлена «Мир и мир». (Имеется в виду мир сепаратный и мир всеобщий - примеч. перев.)
Итак, господин, который на протяжении всей статьи ругает идолопоклонство по отношению к словам, внизу приписывает следующую фразу: «Для нас слово «сепаратный» противоречит слову «мир» (примирение). Сепаратизм является принципом раздора, а не принципом мира. Мы требуем от этой Мировой войны мирового мира, при котором все народы одновременно вместе придут к великому взаимопониманию. То, что мы видим в Брест-Литовске (имеются в виду переговоры о мире в Бресте – примеч. перев.), это игра между кастой омытых всеми водами изощренного лукавства, рафинированных дипломатов и представителями нового порядка, наивными, идеалистичными и догматичными - представляет собой зрелище, которое не может обрадовать никого, кто желает сохранить идеалы в чистоте. Надо опасаться того, что мы получим дьявольский мир, который породит войну ещё более страшную, вместо того божественного мира, который положит конец всякой войне».
Тут, несомненно, есть логика, ибо вся эта статья написана очень остроумно; она весьма остроумна. Эта статья «Мир и мир» написана даже смело и мужественно по отношению к предрассудкам множества людей; однако эта логика свободна от всякой связи с действительностью. Ведь связь с действительностью поддерживается посредством лишь той корреспонденции, о которой мы говорили: благодаря дозреванию знания, благодаря дозреванию соображений, - дозреванию того, что может изживаться в голове, - дозреванию в остальном человеке. И это дозревание является тем, чего в современности больше всего не хватает самым разумным людям. Это нечто, связанное с самыми глубокими потребностями, самыми глубокими импульсами современности. Современность совершенно не склонна заниматься изучением таких вещей. Само собой разумеется, я не считаю, что каждый отдельный человек может пуститься в изучение таких вещей, но те люди, чьей профессией является изучение, должны был бы заняться такими вещами. Тогда они смогли бы перейти во всеобщее сознание, в сознание всего человечества. Ибо журналисты, - с позволения будь сказано, - пишут то, что кажется им мнением, имеющим всеобщую ценность, не так ли. Если бы вместо вильсонизма или чего-то ему подобного наиболее популярным, поддерживаемым образом мыслей оказалось магометанство, то именно европейские журналисты стали бы писать как магометане. Если бы духовная наука уже прижилась в человеческих душах на бытовом уровне, то те же самые журналисты, которые сегодня ругают духовную науку, стали бы весьма браво писать в смысле духовной науки. Но сегодня именно те, чьей задачей это является, не склонны вдаваться в подобные вещи.
Человек, как он предстоит здесь, на этой Земле, действительно связан со всей Вселенной. Я только что говорил: то, что ценно сегодня, конечно, не всегда ценилось на Земле. Чтобы в первую очередь информировать нас, по крайней мере, о самых важных вещах, мы преимущественно говорили сейчас об эпохе после великого атлантического потопа, можно сказать всемирного потопа; геология называет это эпохой оледенения. Мы знаем, что в это время с человечеством происходили изменения, но до этого времени на Земле тоже существовало человечество, хотя и в другой форме. В моей книге «Очерк тайноведения» вы можете прочесть о том, как жило человечество тогда. Современному развитию предшествовало атлантическое развитие. На том месте Земли, например, где теперь находится Атлантический океан, была суша. Большая часть нынешней Европы была тогда морем. В период этого атлантического человечества отношения, условия на Земле были совсем другими. Древняя атлантическая культура погибла; на её место выступила послеатлантическая культура. Но атлантическая культура последовала за так называемой лемурийской культурой, в ней тоже имелось много отрезков, периодов. Так что мы можем сказать: сейчас мы имеем послеатлантическую культуру, не так ли, которая имеет первый, второй, третий, четвертый и пятый период, в котором мы теперь находимся. Этой послеатлантической культуре предшествовала атлантическая культура с её семью периодами (см. рисунок 2). Перед ней шла лемурийская культура, опять-таки с семью временными промежутками, семью периодами. Рассмотрим седьмой период лемурийской культуры. Он примерно на от 25900 лет отстоит от нашего периода (1413-3573 по Р.Х) Прошло от 25000 до 26000 лет с тех пор, как истек на Земле этот седьмой период лемурийской эпохи.
Как бы странно это ни звучало, есть известное сходство между этим седьмым лемурийским периодом и между нашим собственным периодом. Между следующими друг за другом периодами всегда снова обнаруживается сходства, сходства различного вида. Наиболее близлежащее сходство мы имеем между нашим периодом и египетско-халдейским периодом. Теперь же мы хотим говорить об одном из более отдаленных периодов. Сходство имеется даже на внешнем космическом уровне. Вы знаете, что наш нынешний период, начавшийся примерно в 15 столетии христианского летоисчисления, связан с Космосом тем, что с того времени Солнце имело свою точку весеннего равноденствия, точку весны в Рыбах, в созвездии Рыб. Ранее Солнце в течение 2160 лет имело точку весеннего равноденствия в созвездии Овна. (Вращение земной оси относительно звезд по направлению от Полярной звезды к Веге вызывает смещение точек равноденствия относительно Зодиакальных созвездий со скоростью 1 градус за 72 года. Цикл составляет 25920 лет - Платоновский год. Переход точки весеннего равноденствия из одного Зодиакального созвездия в другое вызывает постепенное изменение сознания человека, смену культурных эпох. При этом нельзя путать астрономическо-астрологическую эпоху и эпоху культурную: первые опережают вторые на 1200 лет: астроявление лишь постепенно проявляется в человеческой земной сфере, при этом должен осуществиться пентаграммический цикл конъюнкций Солнца и Венеры - его период 1199 лет (по Паувелю). И астроэпохи, и культурные эпохи продолжаются по 2160 лет - одну двенадцатую часть Платоновского года, или Зодиака.
Например:
Астроэпоха Культурная эпоха
ОВЕН 946 до н.э.-215 н.э. 747 до н.э.-1413 н.э.
греко-римская
РЫБЫ 215-2375 н.э. 1414 – 3573
германо -европейская
ВОДОЛЕЙ 2375 - 4535 н.э. 3574 - 5734 н.э.
русско-славянская
КОЗЕРОГ 4535 - 6695 н.э. 5734 - 7894 н.э.
американская
Начало астроэпохи совпадает с вступлением точки весны в 30-градусное Зодиакальное созвездие. Начало соответствующей культурной эпохи отстоит от этого момента на 1200 лет.- примеч. перев.)
Здесь, в этом седьмом лемурийском периоде (слева на рисунке 2) были подобные соотношения; двенадцать периодов назад Солнце находилось в тех же условиях. То есть тогда, в конце лемурийской эпохи были соотношения подобные нынешним.
Рис.2
Лемурийская эпоха Атлантическая эпоха Послеатлантическая эпоха
(примечание переводчика)
Наряду со сходством, однако, имеется и одно значительное различие. То, чем мы владеем сегодня как внутренней духовной силой, как головным переживанием, - как мы это уже описывали в данном рассмотрении, - тогдашний лемурийский человек тоже переживал, но переживал он это в ином виде. Лемурийский человек был совершенно другим, нежели современный человек, как вы можете прочесть в моей книге «Очерк тайноведения». То, что могло внедряться в него из Космоса, действительно проникало в него, так что лемурийский человек тоже получал примерно ту же мудрость, которой нынешний человек овладевает посредством своей головы, но она тогда втекала в него из Космоса; в этом отношении она была иной. Его голова ещё была открыта, его голова была ещё восприимчивой в отношении связи с Космосом. Поэтому в древности существовали силы ясновидения. Человек объяснял себе вещи не посредством логики. Он не изучал её, но он созерцал её, поскольку она из Космоса входила в его голову, в то время как сейчас она больше не может входить. Ибо то, что входит, прекращается в относительно ранней юности, как я это уже говорил; голова больше не находится в столь интимно-внутренней связи со Вселенной. В нынешний период это так. Но тогда это не было так; тогда голова человека находилась в гораздо более интимно-внутреннем отношении к Вселенной, тогда голова ещё принимала в себя мировую мудрость; от неё не приходила та логика, которая сегодня приходит туда, чем человек овладевает сам. Та древняя мудрость действительно была инспирированной, она подступала к человеку извне, происходила из божественных миров. Сегодня человеку антипатично, неприятно рассматривать это, ибо сегодняшний человек верит, - простите меня за слишком меткое, сильное выражение, - он верит, будто бы с тех пор, как он находится на Земле, всегда имел такой же твердый череп, как сегодня. Это, однако, неверно. Человеческие головы закрылись в относительно позднее время, человеческая голова была в древности восприимчивее к космическим входящим, втекающим потокам. Сейчас от этого сохранился лишь атавистический остаток. Каждый человек знает, что когда он разглядывает голову ребенка, - настоящую детскую голову, а не такую, какой она становится у взрослых, - то там одно место (родничок) остается мягким. Это последний остаток того открытого Космосу бытия, когда, сходя из Космоса в голову, космические силы в древности действовали определенным образом и давали человеку космическую мудрость. Тогда человек ещё не нуждался в той корреспонденции с сердцем, ибо тогда он имел малое сердце в голове, которое сегодня атрофировалось, стало рудиментарным.
Так изменяется человек. Но когда условия на Земле изменяются, человек должен понять это и изменить самого себя, чтобы самому приспособится к измененным условиям. Мы бы навсегда остались на помочах у Космоса, если бы наша голова не окостенела. Вследствие этого мы закрылись по отношению к Вселенной и можем развивать в себе самостоятельное «я». Важно обратить на это внимание. Мы можем развивать в себе самостоятельное «я» вследствие того, что мы на физическом уровне получили этот жесткий череп. Когда же, в сущности, исчез у человечества последний остаток от воспоминаний, живых воспоминаний о древней прамудрости? Он исчез только в тот период, который предшествовал нашему, в четвертый послеатлантический период, во времена греко-римской культуры. Во всяком случае, люди уже давно имеют закрывшийся череп, однако в Мистериях ещё всегда имеется сохраненная древняя мудрость, которая происходит из совсем древних времен, из того периода времени, который предшествовал тогдашней лемурийской эпохе Рыб, из лемурийского периода Овна.
В лемурийскую эпоху человеку раскрывалось из Космоса то, что он мог тогда иметь от своего «я»; его наиболее внутренние душевные силы раскрывались ему, входя из Космоса. Это прекратилось только в четвертом послеатлантическом периоде, в греко-латинскую эпоху. Небо закрыло перед человеком свои последние двери. Но зато оно послало вниз своего великого посланца именно в то время, для того, чтобы человек мог найти на Земле то, что раньше он получал с неба; найти Христа. В этом отношении Мистерия Гоглофы тоже является космическим фактом, когда для человека было утеряно то, что раньше, уже в лемурийскую эпоху раскрывалось ему с неба, раскрывалось на космическом уровне. Тут явился тот импульс, который мог раскрыться человеку от Земли. Только человек должен был мало помалу вырабатывать, образовывать то, что раскрывалось от Земли в импульсе Христа, образовывать благодаря вхождению в тот процесс омоложения, о котором мы говорим сейчас.
С этим развитием человека связано то, что сегодня мы, в сущности, носим в себе нечто, можно сказать весьма удивительное, чудесное. Во вчерашних рассмотрениях я указывал: знание нашего времени является наиболее спиритуальным из всего, что может быть; однако человек этого не замечает, поскольку он не дает этому знанию дозреть. То, что сегодня могут знать о природе, гораздо духовнее, чем то, что знали до сих пор. То, что знали до сих пор, было принесено известными воздействиями из Космоса. Я упоминал, что в звездах средневековая схоластика видела ангельскую интеллигенцию, ангелический разум. Новая астрономия никакой ангельской интеллигенции не видит, но видит только то, что рассчитывают с помощью математики или механики; однако, - как я бы сказал, - то, что видели раньше, при этом оказывается совершенно отсеянным, отсеянным вплоть до последней духовности. Потребовалась вся достойная любви гениальность Новалиса для того, в этом пункте видеть правильно. В афоризмах Новалиса вы найдёте прекрасное выражение, я уже часто упоминал о нём: «Математика, в сущности, является великой поэмой». Но для того, чтобы увидеть, как математика, посредством которой рассчитывают звездные миры в их движении, является великой поэмой, человек сам должен быть поэтом, не как нынешние натуралисты, но таким поэтом как Новалис. Тогда он с удивлением встанет перед поэмой - математикой. Ибо математика является фантазией. Математика не имеет дела с тем, что наблюдается органами чувств, она является фантазией. Однако она есть последний продукт фантазии, который ещё имеет связь с непосредственной внешней действительностью. Математика не является целиком просеянной майей. И если человек знакомится с нею, не только с тем шульмейстерским смыслом, который мастерит сегодня мир, но знакомится с математикой в соответствие с её субстанцией, знакомится с математикой в том, что она может раскрыть, тогда он знакомится с тем, что имеет столь же мало реальности, как отражение в зеркале, отражение, в котором мы видим в зеркале самих себя, и которое, однако, говорит нам кое-что, а при некоторых обстоятельствах говорит очень многое. Несомненно, однако, что если человек рассматривает отражение в зеркале как последнюю реальность, то он просто глуп. И если бы человек начал беседовать с отражением в зеркале, перепутав его с реальностью, то он искал бы этой реальности не в том месте. Столь же мало можно в том, что рассчитывает в астрономии математика, найти действительность. Но действительность тут всё же имеется. Как зеркального отражения не может быть без действительности, реального объекта, так и тут существует всё духовное бытие, будучи рассчитано чисто математически. Оно лишь всецело «просеяно» и должно снова проникнуть назад к действительности. Именно тогда, когда наше время стало абстрактным, стало формироваться на чисто головном уровне, оно имеет огромное духовное содержание. В сущности, нет ничего, что было бы так тонко духовно, как наша современная наука; только человек не знает об этом и не признает это по достоинству. Во всяком случае, доходит до смешного, когда человек на фоне современной науки является материалистом. Он, в сущности, является странным обособленным спутником жизни, если с современной наукой остается материалистом, однако почти все ученые – такие спутники жизни. Когда человек, с тем, что может развивать на понятийном уровне современная наука, утверждает, будто бы существует только материальное бытие, это выглядит комично; ведь если бы существовало одно только материальное бытие, человек никогда не смог бы утверждать, что это материальное бытие. Ведь, выдвигая утверждение: имеется одно только материальное бытие, - совершают тем самым акт, действие души, которое само является наиболее тонкой духовностью, какая только может быть. Этот акт доказывает единственно то, что существует не одно только материальное бытие! Ибо ни один человек не смог бы утверждать, будто существует одно материальное бытие, если бы имелось лишь одно материальное бытие. Можно утверждать всякие другие вещи, но нельзя ни в коем случае утверждать, что существует одно лишь материальное бытие, если человек воспринимает лишь материальное бытие. Когда утверждают, что существует лишь одно материальное бытие, доказывают тем самым бессмысленность того, что говорят. Ибо если бы было правдой то, что утверждает такой человек, если бы существовало одно материальное бытие, то из этого материального бытия никогда не смогло бы возникнуть что-то такое, что где-либо в человеке стало утверждением: «имеется одно материальное бытие», ибо утверждение является чисто духовным процессом.
Отсюда вы видите: в сущности, никогда не может быть приведено более логичного доказательства, что мир состоит из духа, как в наше время благодаря науке, которая в это не верит, - это значит, не верит в действительность самой себя, - и благодаря эпохе в целом, которая тоже не верит в саму себя. Лишь благодаря тому, что человечество от эпохи к эпохе всё больше и больше спиритуализировалось, что мы, наконец, дошли до того, чтобы иметь такие тонкие понятия, какие имеем мы в современности; лишь благодаря этому человечество пришло к тому, что оно видит совершенно «просеянные» понятия и по собственной воле может соединять их с силами сердца. Однако это обнаруживается правильным образом во внешней жизни, это также выявляется в великих катастрофических событиях.
Ибо существует большая разница, если действительно изучают историю, разница между тем, что сейчас называют современной Мировой войной, которая, собственно, никакая не война, но нечто другое, - я уже часто говорил об этом, - разница между современной Мировой войной и более ранними прежними войнами. Сегодня на такие вещи не обращают внимания, однако во всем те вещи, которые разыгрываются сейчас, выявляется эта разница. Многое можно было бы привести в доказательство того, что это выявляется. Но сейчас очень много людей, которые в неясной форме с позиции весьма особенного остроумия высказывают нечто, как тот человек в статье, фразу из которой я вам зачитывал. Ибо это современное остроумие направлено на то, чтобы снова и снова отстаивать странный тезис: надо продолжать эту войну как можно дольше для того, чтобы заключить по возможности наилучший мир. – Так никто не стал бы говорить по отношению к прежним войнам; так никогда не говорили. В некоторых других отношениях тоже никогда не стали бы говорить так, как говорят сегодня. Ибо, как сказано, люди не принимают это к сведению, но это, тем не менее, так: если вы возьмете все прежние войны, то вы всегда будете обнаруживать, - я могу привести сотни примеров, которые это доказывают, но я приведу только два примера, - вы всегда будете обнаруживать, в случае прежних войн, что, в сущности, люди так или иначе могли высказать, почему ведется война. Они хотели чего-то определенного, остро очерченного, четко описанного. Могут ли это современные люди? И, прежде всего, делают ли они это? Большая часть тех, кто принимает исключительное участие в этой войне, этого не делает. Ни один человек не знает, что, собственно, стоит за этими вещами. И если каждый говорит, что он хочет того или иного, то обычно он формулирует это так, что другие совсем не знают, чего же он хочет.
В случае прежних войн это было совсем не так. Можно просмотреть всю мировую историю, и вы такого не найдете. Вы ещё можете в более раннее время взять такие смутные события, - я хочу назвать татаро-монгольское нападение на Европу, - но вы и там всегда найдете: это были вполне определенные вещи, их нужно было только сформулировать, их надо было понять, из них самих можно было определить, что же происходит. Но где сегодня действительно ясное определение того, что, собственно, происходит, где действительно ясное описание?
Это первое. Однако надо сказать и о другом. Что в более раннее время было обычным следствием войн? Можно привести сотни вещей, но я хотел бы привести только две: что бывало следствием войн в прежнее время? Посмотрите, где хотите: следствием были некоторые территориальные изменения, которые затем принимал люди. - Какую позицию занимают люди сейчас по отношению к этим вещам? Все они заявляют: территориальных изменений быть не должно. – Но тогда спрашивают снова: для чего же всё это в целом? В сущности, по сравнению с тем, что было прежде, дело обстоит так, что люди не могут вести войну ради того, ради чего всегда велись войны прежде: ибо этой причины может совсем не быть. В тот момент, когда что-либо такое должно появиться, тотчас заявляют: «этого недолжно быть». – Итак, никогда, - в соответствие с господствующими импульсами, - мира не будет никогда: ведь если всё оставить по-прежнему, то совсем не надо было бы начинать. Но поскольку дело начали и, тем не менее, всё хотят оставить по-старому, то и дело, само собой разумеется, не могут прекратить, ибо иначе не было бы надобности начинать!
Эти вещи абстрактны, парадоксальны, но они соответствуют в глубине идущим реальностям; они соответствуют реальным условиям, которые следовало рассматривать заранее. Так что уже можно сказать: то, что обсуждается здесь как недостаточная корреспонденция между человеком головы и человеком сердца, является сегодня всемирно историческим событием. – А с другой стороны можно сказать: люди сегодня находятся на совершенно особенном отрезке пути развития, они не могут по-человечески овладеть своими мыслями. – Это и есть наиболее значительная характеристика нашего времени. Люди не могут по-человечески овладеть своими мыслями. Всё стало другим, но люди не хотят обращать внимание на то, что всё стало другим.
Итак, избегают иметь дело не только с чем-либо, имеющим значение в связи с вопросами мировоззрения, но и с тем, что действительно протекает в глубинах событий наших дней, столь всеохватывающих и столь тягостных для человечества. Люди больше не могут установить контакт между своей душой и своими собственными мыслями. Это указывает нам на то, как не только отдельный человек, но и человечество в целом в известной степени разучилось апеллировать к силам омоложения. Человечеству будет нелегко снова выйти из такого состояния. Оно сможет это только тогда, если оно поверит в силы омоложения, если будет искоренено многое из того, что уже не подлежит омоложению. Рассматриваем ли мы отдельного человека, или рассматриваем то, что происходит вокруг нас, мы повсюду найдем то же самое. Мы найдём просеянную сквозь сито головную мудрость, просеянную сквозь сито головную жизнь, без воли дать этим вещам дозреть посредством жизни сердца. Но это настолько сильно связано с всеобщими потребностями общечеловеческой эволюции, что человек в современности и в ближайшем будущем должен был бы совершенно добровольно направить на это самое пристальное внимание.
Об этом мы уже не раз упоминали с самых разных точек зрения. Именно это может указать нам на то, что духовная наука должна выступить в мире, во всяком случае, сегодня, - я бы сказал, - пусть даже как нечто абстрактное; однако она является плодотворной, она может преобразить мир, если сможет посылать свои импульсы в реальные, конкретные жизненные отношения. Человек шел бы навстречу печальному будущему, если бы и дальше продолжалось неверие в старение, если бы человек хотел остаться при том, что может переживать эта, так сказать, коротко живущая голова. Ведь я уже говорил: наиболее крайним экстремумом того, что может заполучить эта недолговечная кратко живущая голова, является тот абстрактный социализм, который происходит не из конкретных отношений. Но единственно в него и только в него верят по существу. Философ раз за разом утверждает, будто бы существует только одна материя и делает это вследствие своей утонченной спиритуальности. Только он должен был бы сразу отказаться от такого суждения, ибо оно бессмысленно. Во всеобщих мировых отношениях приходят к движущим пружинам современной так называемой войны, из которых нет выхода, точно так же как нет выхода из тезиса: существует только материя. – Ибо современность как раз является спиритуальной, и эта спиритуальность требует уплотнения она нуждается в усилении для того, чтобы ею можно было охватить реальность, чтобы спиритуальность могла вторгаться в действительность. В ином случае она останется всего лишь зеркальным отражением. Человечество, как работает оно сегодня, работает так, как если бы в какой-либо мастерской хотели бы работать не с реальными людьми, но как будто бы верили в то, что можно в мастерской работать с зеркальными отражениями.
Так обстоит дело в случае наиболее крайнего проявления головного мировоззрения, в случае социализма, который столь убедителен для массы людей потому, что является логическим головным переживанием, чисто логическим головным переживанием. Но если это логическое головное переживание не сходится с духовностью другого человека, с чем же оно тогда сходится? Мы часто упоминали это, причем, даже сегодня; тогда оно сходится, соединяется со слепыми влечениями и инстинктами, тогда происходит нечистое смешение между головным переживанием, которое, в сущности, является всецело спиритуальным, и наиболее слепыми инстинктами и влечениями. На Востоке (в России) это сейчас хотят соединить друг с другом на всемирно историческом уровне. (см. также лекцию «Имагинация об Европе» о соединении люциферических голов и ариманических медвежьих остовов, т.225 л.7 а также т. 346 – примеч. перев.) Социалистическая теория есть исключительно головное переживание, которое не имеет ничего общего с реальными, конкретными отношениями на Востоке. Это то, что выдумано, измышлено такими людьми как Ленин и Троцкий - это ничего общего не имеет с тем, что развивается как конкретные потребности на Востоке. Ведь если бы Ленин и Троцкий вместо России, в результате какого-либо странного стечения обстоятельств были бы заброшены в Австралию, то и там они точно так же верили, что надо вводить те же самые отношения, которые они хотят ввести в России. Эти отношения подходили бы к Австралии, к Южной Америке точно так же хорошо и точно так же плохо, как и для России. Они так же хорошо подходили бы на Луне, ибо ни к каким реальным, конкретным условиям они не подходят. Но почему? Потому, что они явились из головы, а голова появилась не от Земли. Возможно, именно поэтому они для Луны подходили бы лучше, поскольку произошли они исключительно из головы. – А голова не от Земли. Их убедительность строится на том, что они очень родственны голове. Однако здесь, на Земле надо основывать то, что родственно Земле, надо находить духовность, которая связана с земным будущим так, как мы это отображали сегодня.
Это вводит весьма значительные, глубинные вещи. Раздумывая над ними, увидят, как, в сущности, мало склонен современный человек входить в такие вещи. А они необходимы так же, как и повседневный хлеб, ибо иначе общечеловеческая эволюция или попадет в западню, волчью яму, или зайдёт в тупик, - если не будет найдено то, что ведет к омоложению.
Это обширная тема. На все эти вещи можно лишь намекать. Боюсь, что сегодня я говорил слишком долго, но мне хотелось сказать о разном.
Для пары дней, которые мы сможем провести вместе, мне, можно сказать, потребуется разное: мне ещё хотелось бы как-нибудь поговорить об иллюстративном искусстве. Затем я бы хотел, - поскольку я считаю, что в современности многое могло бы быть понятнее, могло бы быть намного понятнее, если рассматривать кое-что из прошлого, - я бы хотел дважды поговорить с вами на исторические темы. Мне даже хочется обсудить отношения в Европе в 9 веке (по Р.Х.) поскольку я мог бы коснуться многого, знать о чём, было бы важно для вас. И затем я хотел бы во второй лекции говорить об эпохе Христиана Розенкрейца.
ПЯТНАДЦАТАЯ ЛЕКЦИЯ
Дорнах, 14 января 1918 г.