Пикап будущего — загипнотизирую тебя и трахну! 11 страница

Сейчас я сижу в своей одинокой комнате с зелёным потолком, который должен вроде бы меня настраивать на позитивный лад, но стоит лишь одной негативной мысли промелькнуть в моей голове, как на стене обязательно что-то вырисуется; конечно, можно попытаться закрыть глаза, но и галлюцинации с закрытыми глазами меня мучали уже ни раз. Я боюсь того, что вся моя жизнь это лишь видеоизображение, которое проецируется прямо на мою сетчатку перед смертью, и сделать уже ничего нельзя, чтобы предотвратить её завершение или хотя бы как-то изменить. Боже… Это так знакомо, что я начинаю в это верить.

Ёбаное дежавю!

Следующие ночи я просто засыпаю в этой белой квартире, которую считаю своей. Осталось ждать того момента, когда я свихнусь окончательно. Хорошо, что здесь есть огромные железные шторы, которые могут закрыться и не показывать мне то, что происходит на улице. Чем меньше людей я сейчас увижу, тем будет лучше и мне, и людям!.. Один раз в неделю, правда, приходила уборщица, которая была тоже когда-то наркоманкой. Её приносило сюда, а потом она часами не могла уйти, говоря со мной о своих проблемах. Обычно я просто закрывался от неё: она была не очень милой, и даже, скажу честно, отвратительной. Вены на её левой руке впивались в моё сознание, которое пыталось вырваться наружу, чтобы задать ей жару. После этого я обычно начинал галлюцинировать. Поэтому, в последствие, я попросил её больше не раздражать мой разум, просто стараясь быть более молчаливой. Однако со временем я уже привык к постоянным отключениям, поэтому большинство времени проводил лежащим. Иногда, конечно, бывало, что я шёл по комнате, а потом просыпался с синяками на полу.

На моих окнах всегда висят шторы, но сегодня шторы были раскрыты, поэтому я сначала даже немного испугался. Однако потом я закрыл эти шторы, но одним глазом всё равно увидел этот прекрасный мир: эти машины, которые летят на большой скорости, этих людей, которые перебегают дорогу на красный свет, были даже животные, они стояли и ждали зелёного. А небо, оно чудесное… оно прекрасное, волнительное. А деревья… эти их лапы-ветки, которые пытаются ухватить ветер, но у них не получается ухватиться за него, словно у умирающего не получается вдохнуть ещё раз этот свежий воздух, поэтому он начинает медленно болтать руками. Или это происходит не так? Я вот не помню что-то.

Но как бы ни было там красиво, мне пришлось закрыть окно, потому что эти образы могут быстро вывести меня из себя. Я запросто перепутаю реальность с вымыслом. Слава богу, что ключ от квартиры всего один, и он всегда находится у уборщицы. Она мне много раз называла своё имя, но почему-то я его не запоминаю, а лицо её туманно — я его стараюсь не видеть.

Голова жутко болела, а сам я не ел уже около трёх дней. Я не знал, где эта сраная уборщица, которая должна была прийти в эту среду. Мой рацион питания составила вода из-под крана, до которого и без того было страшно дойти; включать было ещё страшней — звуки воды глушили напрочь моё сознание, и я переставал понимать реальность. Я налил воду в какой-то огромный стакан, который не успел разбить в прошлом — сегодня у меня будет такая возможность.

Вторым элементом рациона была трава, которую я запрятал ещё в первый приезд. Мне нужно было найти её — я забыл, куда её дел.

Вода на некоторое время погасила мою жажду, желудок же скверно заурчал; любой звук сейчас меня жутко смущал. В моей комнате закладки явно не наблюдалось, поэтому нужно было выйти в коридор… Страшно. Там всё так необычно. До кухни я хожу всегда с закрытыми глазами — перед выходом из кухни стоит мойка и холодильник; смотрю я лишь на них, да и то, когда уже вплотную нахожусь.

Я очнулся в коридоре. Что я искал здесь?.. Как долго я был в отключке?.. Руки. Шрам на правой руке — любовь ли это была?.. Не важно. Обернулся: справа дверь, слева торчит холодильник; есть дверь в ванную. Сзади — комната.

Я неожиданно вспомнил, что мои родители должны приехать в ближайшие дни — я не был готов к этой встрече, однако выбора у меня не было. Или это всё неправда? Как я выберусь из квартиры? Да и голос матери я не слышал уже около года…

Сегодня должна приехать моя мама с отцом в старую квартиру, поэтому, проснувшись утром, я незамедлительно заказал такси на двенадцать — они должны были приехать к часу — и пошёл в душ. Трубы, как и всегда, были холодными, поэтому моё тело тут же завозмущалось этой атмосфере, а мой разум опять начал вытворять свои фокусы. Повторяя своё имя, дату рождения и сегодняшний день с годом я попытался отвлечься от холода, и залез в горячую ванну. Я не буду говорить о том, что чуть не откинулся от этого удовольствия и потери ориентации в пространстве, ведь около двух недель я не доходил даже до двери своей комнатки. Блаженство… Главное, не забыть о том, кто я и что я должен сделать.

— Пятница, пятница, пятница, пятница…

Испарины на зеркале скатывались, выдавая в эту тонкую линию — часть моего лица, на которое я и смотреть-то не хотел. Мне не было противно, я не был уродом, но я не знал, как к себе относиться — ненавидеть ли или жалеть себя, или презирать… Эту чудовищную реальность, такую, какой я её вижу сейчас создал-то сам я. А теперь что? Теперь она мне уже не нравится, а ту, реальную реальность, да что за бред?.. Её не вернуть уже… Наверное.

Звонок от таксиста прозвучал ровно в двенадцать, а я, оказывается, заснул в душе.

— Сейчас, я спущусь! — крикнул я в трубку и так быстро вытерся и оделся, что даже не понял, каким образом я уже оказался в подъезде, и даже спустился и сел в машину.

Ехали мы довольно быстро, поэтому я не успевал расслабляться, повторяя про себя своё имя, дату рождения, сегодняшний день и год. Город совсем не изменился, казалось: всё те же говяные памятники, хуёвые вывески, реклама, реклама, реклама…

— Мы доехали, друг. С тебя… — пока таксист что-то говорил, я быстро достал деньги, и вылетел из машины — на часах была уже половина. Скоро должна звонить мама, поэтому мне бы добраться до этого сраного шестого этажа. И про сраный я был очень даже прав, ведь зайдя за дверь, я сразу же почувствовал блевотный запах дерьма, и обблевал стену… Заткнув нос я медленно начал подниматься по этим бесконечно-длинным и кривым ступенькам, попутно обходя чужие следы блевотины — как же теперь я их понимаю, этих людей — и везде ссанины. Где-то в углу толпились бутылки с недопитым пивом и водкой, а с другой стороны, как соперники, стояли банки ягуара и страйка; а между стеной и батареей я видел своё несбывшееся будущее — тонкие шприцы и какие-то таблетки, неаккуратно запакованные — часть из них валялась прямо на полу. Стены были разукрашены писаниной и ссаниной наших современников, о которых никто не знает, а двери некоторых квартир были чуть выбиты и тоже разукрашены. Чем выше я поднимался, тем всё более пахло дерьмом и прокисшими продуктами, которые, возможно, были тем же самым дерьмом.

Когда я поднялся до своего этажа и вставил ключ в свою замочную скважину, ко мне подошёл какой-то человек, и что-то спросил. Однако запах от него, из его рта и вообще этот запах уже не давал мне ни на чём сосредоточиться, и поэтому я просто вбежал в дверь и захлопнул её.

Мне казалось, что самое страшное позади… Однако я оказался там, где свихнулся когда-то. Так долго я не видел этой квартиры, а теперь я был как будто во сне. Этот пол, этот ковёр, эта кухня… О боже.

Я проснулся от звонка домофона: каким-то чудесным образом я оказался на постели. Я медленно поднялся и подошёл к двери, и нажал на кнопку. Удивительно, но казалось, что я выспался и очень хорошо себя чувствую. Мои родители уже поднимались. Я открыл окно, чтобы проветрить комнату: пахло немного затхло. И дверь открывается… Теперь я должен стать милым сыночком.

— Привет! — радостно произнесла мама, а отец, будто недовольный чем-то, стоял в стороне. — Ну как? Рассказывай.

Мне было сложно сосредоточиться, а шумы этих сумок и пакетов, и их голосов… Этот ковёр… Чёрт. Господи.

Я что-то отвечал, но в точности я не понимал, что происходит. Иногда я отключался, а потом мама хлопала меня по плечу:

— Что с тобой? Ты не выспался что ли? — с улыбкой говорила мама. Отец же сидел и смотрел куда-то в сторону.

— Плохо сплю в последнее время. А как доехали вы? Нормально?

— Вы? — рассмеялась мама. — Да нормально. Таксист хороший попался. Помог дотащить сумки до верха.

— Да уж, — я грозно посмотрел в сторону отца. Тот медленно поднялся, и ушёл в комнату. — Что с ним?

Видать мама прослушала вопрос и продолжила что-то говорить. Я же поднялся и пошёл в комнату, следом за отцом. Он рассматривал мои книги, они были все в пыли.

— Не читаешь? — наконец-то произнёс он.

— Нет. Такой же тупой, как и ты.

— Ясно. Ну и грязнота у тебя, — спокойно сказал он и пошёл в сторону окна. — А вид-то у тебя неплохой!

— Да. Плохой у меня только отец.

— Какой сын, такой и отец.

— Очень поэтично. И что ты, пудришь ей мозги? — я посмотрел на кухню. Мама что-то делала и что-то говорила, думая, что я слышу её.

— Ей?.. А ты кому пудришь?

— Наверное, только себе.

— Возможно, это семейное.

— Ещё бы ты входил в эту семью. Тебя, считай, нет даже! — повысил я тон.

— Что там? — крикнула мама с кухни, но не стала идти в комнату, шебурша пакетами.

— Просто говорю с ним!

— С кем? — в этот момент она пошла в сторону комнаты, а отец резко встал на подоконник, открыл окно и прыгнул вниз.

— Нет! — крикнул я и заплакал так сильно, что упал и начал колотить руками о пол.

— Что с тобой, сыночек?

— Папа прыгнул! — я бился в истерике, а она меня пыталась обнять.

— Папа?..

— Да! В окно! Сейчас! — я оторвался от её рук и побежал к окну.

— Сыночек, стой! Его же здесь не было!

Я посмотрел вниз — мёртвого тела не было.

— Что со мной? Мама? Мама???

Я опять оказался в своей белой комнате, не понимая, что вообще творится. Что вообще происходит? Какого вообще хрена, блять? Какого вообще блять хуя??? Сука! Что не так со мной?

Я пробежался пальцами по журнальному столику — пусто. В желудке пусто тоже. Хотелось жутко жрать — уборщица запаздывала. Именно она покупала мне еду, однако сегодня, в тот день, когда она обычно приходит, её не было у меня в квартире. Я заглянул под стол…

Кажется, я нашёл что-то похожее на травку или же это были какие-то личинки, только очень мелкие. Мне было всё равно!.. Хотелось жутко жрать, и был лишь один способ остановить этот позыв желудка — выпить тёплой воды, но поиск травы мне казался наиболее увлекательным за весь сегодняшний день. На дворе садилось Солнце — в подъезде заходили соседи, я их слышал. Решил обыскать все четыре угла.

Передо мной лежала приличная горка с мусором: с волосами и частичками кожи, с засохшим хлебом, а также несколькими засохшими листочками травки и голов тараканов. Всё это лихо поместилось в центр дырявой фольги, которая возникла однажды во времени на согнутой бутылке: «Поджигаю». Дым улетел в мои лёгкие. Сижу, жду эффекта…

Неожиданно всё изменилось. Мои мысли стёрлись как будто, а желание что-то менять, исчезло. Я остановился на какой-то точке во времени и постоянно ощущал только её. Вокруг всё белое… Есть не хочется…

О чём мне думать?.. О чём говорить?.. Неужели всё уже сказано? Так зачем я живу?.. Неужто из меня должен был вырасти плагиатчик? А что с нашим миром?.. Он тоже не обновляется, а лишь лжёт нам в лицо? Куда сливать злость? На него?! И почему она появляется, эта злость? Кто её нам даёт? Наши эмоции. Наши инстинкты. Эмоции однажды победили в борьбе с инстинктами, немного их спутав и ослабив. А что сейчас? Нам нужно, может быть, ослабить и эмоции? Но ведь эмоции же нас развивают?!.. Или я говорю вообще не так? Тогда лишнее отсеется! Я вас не путаю. Я не лгу вам. Я лишь выражаю свои мысли в той системе, которую мы сотворили. Моё мировосприятие, израненное наркотиками, сильно далёкое, скорей всего, от вашего, чистого, простодушного.

Несогласные, останьтесь!.. Эта книга для вас.

Нужны ли вообще такие разговоры с будущими читателями, когда ты сидишь один в белой комнате, думающий лишь о своей жизни? Я лишь переживаю о том, что из-за своих проблем я не создам новых творений, не создам новых рассказов, повестей, стихов, которых и писать-то не умею. Я сам разрушил свою жизнь и сам её рушу дальше, однако… Это моё решение. Другим бы я посоветовал делать то, что они умеют делать хорошо. Как бы мне было ни стыдно это писать, но: лишь с нами страна поднимется, а вместе и с ней поднимемся и мы. Во взглядах, естественно. Я бы вообще хотел отменить эти деньги. Но я не разбираюсь в подобных темах, поэтому пока и писать-то об этом не буду.

Откровения с читателями всегда сближали, поэтому…

Какими читателями? Их же не будет!!! Никто этого не увидит… Саша, никто этого не увидит…

Сильно заболела голова: «Видимо тот мусор был слишком непонятным для моего организма». Я закашлял. Недалеко от кушетки стоял небольшой таз, в который я срыгнул всё, что не съел сегодня. Моё тело задрожало, а я сам упал недалеко от тазика. Я видел лишь руки свои, которые куда-то тянулись, а потом перевернули тазик, и вся эта жидкость потекла к моему лицу. Я попытался увернуться, однако, вместо этого, упал лицом прямо в эту лужу: «Кому-то удосужилось смешать меня с дерьмом!» После этих отчуждённых мыслей я вырубился и уснул.

— Что случилось? — тыкая меня под бок, спросила уборщица. Я слышал её, но не мог ничего сказать, да и вообще пошевелиться, моё тело просто онемело.

— Мне вызвать скорую?!

После этих слов она быстро убежала, создавая шум в подъезде. Мне не было уже неловко, а было, скорей, просто ужасно плохо. Я не мог шевельнуться, я ничего не понимал. Я ничего…

— Ничтожество.

Я родился в тысяча девятьсот восемьдесят девятом, благодаря выкидышу из-за стресса, пока мама находилась в автобусе. Стресс был вызван моим ближайшим дядей, которого я недолюбливал всю прошлую жизнь, а сейчас простил его, и люблю его, и радуюсь, что он был в моём детстве и есть сейчас в этом мире. Я люблю свою маму, тётю и бабушку, а также сестру. Вообще у меня две сестры (как их называют, двоюродные), но одну из них я не знал, и в памяти я помню лишь один раз, когда её видел. Можно ещё, конечно, много кого вспомнить, но здесь мы не для этого.

Мама жила с Отчимом, который регулярно её избивал. В это время я спал за стеной (он делал это в душе). Мне с тех пор начали сниться кошмары, в одном из которых огромных размеров слон шёл по тонким-проводам ступенькам куда-то вверх, а потом оступался и падал. Помню, однажды мама ушла провожать подругу, — было ночью это, — я засыпал, а потом мне стало страшно. Я сразу заплакал и побежал к соседям. Но никакой другой сон так противно не вспоминается, как тот, который приснился, когда я жил у бабушки. Я спал тогда в комнате, а не, как обычно, в спальне, — да и в спальне, помнится, после кошмаров я прыгал на ковёр, прибитый к стене, — а тут я был в комнате, перед спальней, и увидел, будто, рядом с дверным проёмом была тень от Бабы Яги. Причём не той, доброй, в одной из детских мультиков про летающие корабли или про олимпиаду, а страшная Баба Яга! Я даже не смог зареветь, потому что мне было очень страшно. Я лишь плакал. Как плакал и в ту ночь, — мне было не больше 9-ти лет, — когда мамы рядом не было, и я предположил, возможно, впервые, что она когда-нибудь умрёт. Мне тяжело было признать это, поэтому я плакал до ночи, а потом благополучно уснул.

Я мог бы рассказать вам и другие сцены из своей жизни, но не хотелось бы всё это расписывать и вспоминать, захламляя целые страницы. По правде говоря, из раннего детства я вообще ничего не помню: помню однажды: «Кадр в голове: моя детская ручка крадёт игрушечный грузовик. Эти машинки в детстве мне очень нравились, и я строил из книг шоссе для моих тачил. Однажды появилась машинка с открывающимися дверями. Бля, я реально охуел!.. Не знаю, как передать детские мысли того времени, поэтому пишу языком, которым говорю в обычной беседе.

Мат, предположим, реакция обширная и покрывающая огромную площадь вокруг себя. Матами выражают обычно слова, яркие и те, которыми можно не повышая голоса высказать своё отрицательное мнение так, чтобы оно дошло до собеседника. Тут нет уклонов. Есть лишь одна точка!

Правда, некоторые количество дам и господ могут понимать маты, как что-то двусмысленное. Реально, ебанутые. Неужели кто-то может обидеться и довести физику до лица после таких слов?.. Это полная хуйня!

Блять. И блядовка, лично для меня, разные вещи. «Блять» — одно из моих любимых слов, поэтому простите. Зато «блядью» я мало кого бы назвал. Слишком твёрдо это говорится. Возможно, лично мне не хватает твёрдости, но в моих рассказах герои слегка радикальны и весьма изысканы: они танцуют и бегают, а площадка — ваши нейроны. Я с ними говорю.

;)

Сами тела бессмысленны: вы кушайте, делайте свои дела, гладите, едите в автобусе, в проезде, в любом другом транспорте, в чайнике. Оп.

Сценка:

«Чайник едет в метро»

Оператор, сценарист и режиссёр —

(написано белым)

УТВЕРЖДЕНО!

И вот опять. Новый кадр.

Ну что сказать? Ну что сказать?

Простите.

Хлеб оказался жутко плохим. А потом я перевернул его — плесень. Почувствовал вкус. Ох, это невразумительное отвращение, окрашенное в сладость хлеба.

Блюю.

Обижен.

Мне стало холодно. Хочется ласки.

Сжался.

Как будто член! Ха!

Простите.

Вызов (вымогательство и что-то крайне запутанное)

Строчка (завуалированная стыдоба природной ущербности)

Дочка (всякие муравьиные проблемы)

Выход

МОЙ ЗРИТЕЛЬ НЕ УНИМАЛСЯ, А Я КРИЧАЛ И ПАДАЛ.

Я УМОЛЯЛ, НО ИМ КАЗАЛОСЬ, БУДТО Я КЛОУН. И ПРАВДА…

КЛОУН.

ЗАПИСКИ СУМАСШЕДШЕГО

В моём горле накопилось куча соплей и какой-то отвратительной каши. Я ощутил это утром, когда только открыл глаза. Напротив меня, в окне, шатались те же самые, уходящие вверх, тонкие ветки деревьев, на которые я очень любил смотреть при свете Солнца; ночью их не было видно. Обводя и пытаясь окутать взглядом каждую веточку, каждое неожиданное русло, разделяющее течение этой толстой коры, под которой всё же есть жизнь…

Я очень сильно закашлял: моё горло терзали потоки этого отвратительного воздуха, колебание связок делали больно; я не мог дышать — нос был заложен. В комнате уже было немного прохладно, а воспоминания о ней всё же остались. В прошлый раз, когда она уходила, я забыл о ней через секунду, сейчас же она меня волновала.

Грязное полотенце быстро впитало в себя вязкий поток моих соплей; когда-то мне это полотенце подарила бабушка…

Я не гений.

Я открыл окно, за которым уже многие годы мелькала жизнь. Я не мог поверить, что когда-то меня здесь не было. Не было здесь не только меня, но и этих сильных деревьев, которые лишь под напором ветра казались живыми. Когда-то их было тут сотни, тысячи, а сейчас… Десять их тут? Двадцать?.. Это не важно.

Под напором воды, падающей на дно моей ванны, где постоянно мелькают какие-то узоры, а брызги создают образы в моей фантазии, которая, отчаявшись, однажды перестала следить за собой, позволив мне свихнуться. Но об этом позже…

Моя писанина, мои мысли однажды умрут, но не вместе со мной. Меня сочтут гением некоторые, некоторые же меня сочтут ничтожеством. Последний раз один из рассказов сравнили с Дарьей Донцовой; намекнули, что мои повторы служат для набора страниц. Нужно ли говорить, что я смеялся?.. Нет.

Эти сны бились о моё бессознательное, которое выплёскивало, обычно в конце дня, вечером, свои подростковые поллюции на моё восприятие мира, которое давно уже стало не таким, как у многих живущих на нашей планете людей. Я не шизофреник, конечно, но и считать меня полностью здоровым тоже не следует.

Мне снилось моё счастье с ней и в первый день, когда мы были под наркотиками, и этой ночью, когда я был просто болен, а она была влюблена. Когда сон таял на глазах в этой реальности, где комната казалась параллелепипедом, а углы этого вытянутого куба были под девяносто градусов, я вспоминал, что любил в этой жизни только себя. Это неправда, кстати. Однако другого я сказать не в силах сейчас. Я никогда не хотел, чтобы моя жизнь осталась для кого-то загадкой, однако никто кроме меня не сможет понять то, что я чувствую; забываю, что умру однажды; чувствовал. Мною быть никто не способен. Чем длиннее абзац, тем будет сложней уследить за мыслью. Но кому?.. Мне.

Друзья, не слушайте какого-то психа, который даёт советы о том, как правильно вам жить. Свой голос внутренний, пожалуйста, усмирите! Слушайте только меня! Я не бог, я всего лишь отголосок начала точки отсчёт появления нашей Вселенной, которая может быть одинокой, а может таковой и не быть. Я не узнаю этого! И это для меня великая печаль, которая, однако, не будет волновать меня однажды.

Только в России гений может посчитать себя долбоёбом.

Не только в России. Гений находится вне времени. Его восприятие этой реальности просто не поддаётся граням того параллелепипеда, в котором находятся сотни людей постоянно. А замкнутый круг или овал, который даёт надежду на бесконечность бытия, вылетает из бессознательного всего лишь, как и всё вокруг. Нет ничего внешнего — эти слова не мои, но лишь их я не понимаю. Выверните душу наизнанку, а тело и череп ваш, и мозги, в которых нейроны мелькают подобно точкам, прыгающим в ярком квадрате окна моего воображения, ветки же играют роль тех самых дендритов и аксонов, связывающихся с землёй, с Землёй.

Так люблю ли я её? Это не важно, на самом деле, ведь важно то, что мои знания, возможно, могут дать много ответов, много рассуждений, много загадок, много мыслей, много идей, много… Много…

Очередная порция соплей была спущена в то полотенце, которое подарила мне бабушка. На самом деле, я его купил сам. Или же его купила одна из моих бывших?.. А будущая… Та, что снится… Она будущая? Нет. Или да?.. Хочу ли я быть с ней?..

Эти сны настолько загадочны. Я в них с нею счастлив. Под светом луны она выглядит прекрасно, возбуждающе мило. Я способен ей посвятить один из романов, которые, возможно, не напишу в будущем или небольшой рассказ, который опять никто не поймёт. Я не делаю что-то необычное, поймите! Я всего лишь хочу быть полезным. Эгоистично ли это? Или это уже стало нормальным? Моя миссия — спасти мир. А нуждается ли этот мир в спасении? Иногда я думаю, что мир нужно спасать только от меня. Однако потом я понимаю, что слишком самолюбиво ставлю выше всех жизней свою важность. Я не так важен. Однако мои мысли должны быть важными! Иначе я делаю что-то бессмысленное. Жаль, что смысл я придумываю сам, ведь если бы за меня его придумали, я смог бы ограничить свои потребности ради того, чтобы быть роботом.

Люди не готовы раздвинуть рамки своего сознания. Я быстро утомляюсь. Вижу летающий череп Дали. Схожу с ума, в общем. Кашляю. Голова опять нагрета, как под той скоростью, что бродила по носовой полости. Я не хочу не употреблять наркотики, я хочу быть зависимым! Только счастье ли это? Необходимо доказать всем свою важность, прежде чем сдохнуть от очередной дозы.

«Мы однажды умрём от наркотиков…» — написал я другу.

«Мы однажды умрём от наркотиков, в будущем, но не сейчас!»

Такие люди как мы и не должны жить долго, не должны иметь детей, а детей я очень хочу. Иметь. Я такой грустный. Но почему?.. Нужно ли мне признание?.. Пользу я оцениваю сам для себя, а мнение других людей, якобы, не должны иметь значения. Какие дураки так считают? Без людей и творчество было бы бессмысленным, а наука?.. Вся наша жизнь подстроена под нас самих: эти невысокие двери около двух метров высотой, эти дороги, рассчитанные на наши машины, которые, надеюсь, однажды всех нас испепелят. Кто-то дал нам жизнь однажды, и мы его убили, пережив его и вытеснив из нашего мира. Вряд ли где-то в космосе есть душа умершей молекулы первого репликатора. Вряд ли где-то в космосе вообще есть что-то связанное как-то каким-то образом с людьми, с деятельностью людей, с их жизнью. Но есть ли то, что можно утверждать точно? Наверное, лишь то, что я действительно гений.

Та, которая не должна оставаться загадкой.

Любовь — это чувство или всего лишь ощущения, что ты живой?

Польза.

В чём польза такого чувства?..

Искренность.

Я максимально искренен. Я не боюсь говорить то, о чём думаю, зная, что она это прочтёт. Значит она может быть той... Сложно об этом говорить, пока жизнь незакончена.

«Мы не попадаем в ад после смерти из-за всех наших нехороших поступков, поэтому не нужно ни к чему стремиться и не нужно задаваться огромной целью; кому нужна эта гадость? какой от неё толк? ты же в конце жизни всё равно сдохнешь, а если уже сделал много плохих дел, то ты всё равно попадаешь в ад, так что же нам терять-то?»

Этот маленький отрывок я назвал бы «Что представляет собой религия, и какие она задаёт вопросы?» Мне кажется, подобную книгу нужно будет читать в школах и на семинарах крупных учреждений. И пока я пишу эту белиберду, а вы её читаете — проходит ваше время, не моё! Моё время прошло именно в те моменты, когда вот вы сейчас читаете, только в прошлом (простите, что я вас запутал, но не извиняйте, если не запутал совсем, чёртов умник!). Представьте, что я смеюсь, ведь вы впервые услышали чувства настоящего автора. У вас появился шанс услышать мои откровения, но не все секреты, я конечно, открою. Я не наркоман, я не девственник, я живу на средства своей мамы. Но мне не стыдно, потому что у меня есть шанс стать писателем. Если у меня не получится сейчас, то я предприму все силы, чтобы писать дальше и совершенствоваться. Я боюсь ставить своё имя, и подумываю вместо него написать эту книгу под псевдонимом. Ребят, и я боюсь, что возможен конец света, ведь жизнь — это самое прекрасное, что есть. Цените её и забудьте о наркотиках. Однако делайте то, что считаете нужным. Не доверяйте всем, особенно мне. Половина из того, что я пишу — неправда. Другая — ложь. Спасибо, иногда я себя чувствую гением, и сейчас думаю, гений ли я? Конечно, я гений. Не вы, а я и точка. Тсс… Проснитесь новыми людьми. Нельзя оставлять всё, как раньше. Хорошо подумайте, чего вы хотите! Нужно менять многое, но не начинать с таких масштабов, как Вселенная. Менять нужно себя, а потом общество. Мне нравится эта страна, потому что она меня таким сделала. Я верю в то, что Россия сможет добиться чего-то лучшего. Я верю, что мы не будем задумываться о деньгах и, наконец-то, сможем жить в другом мире. Но иногда я думаю, что такое возможно лишь после смерти. После смерти, которая символизирует точку в сознании, где жизнь делает стоп-паузу. И что там? Наверное, такой же чёрный экран, как и в жизни. Только есть ли там титры? А концовок несколько, ведь ещё же есть режиссёрская (подправленная) версия, и она гораздо длиннее?! Это всё такие глупые мечты, что я боюсь… они не сбудутся. Мой мозг становится борцом за энергию, прося мой живот попросить меня покушать. Живот не соглашается, ведь время полночь, а мой живот совсем недавно пил. Почитайте книгу «Эгоистичный ген» Докинза, интересная и полезная. Возможно, вы перейдёте и к другим книгам этого автора, такие как, «Бог как иллюзия» и перестанете верить. А хорошо ли это? С одной стороны, да. С другой стороны, жизнь без веры будет напоминать что-то циничное, и шутки будут не о расизме и сжигании евреев на кострах, а о мёртвых родственниках и еблях в жопу. А такой мир будет напоминать чистилище. Кстати, такое чувство, что мы живём как раз в таком мире. Пошли на хуй вместе со своей религией!

— Когда я давал обещание, мне никто не сказал, что всё будет зависеть лишь от меня и моих данных!

— Во-первых, никакого обещания ты не давал. Во-вторых, с какого хрена Я буду тебе помогать, а? Кто ты для меня? Подарок Господа. Нахрен мне такие не нужны!

— И что же мне делать? Я поставил подпись…

— Что тебе делать? Работать! Работать! Жертвовать собой, своим временем; другими.

— Другими?

— Конечно. Ведь их временем ты тоже теперь будешь распоряжаться. Их привычками. Их жизнью! Судьбой… Вы дохрена для всего придумали словечек…

— … которые ничего не значат.

— Но что-то же ведь они значат?! Вложили вы в них смысл, теперь вот отдувайтесь! Он всё равно вам не будет помогать. Тут я давлю на ваши черепушки.

Ты сам себе цензор и сам себе критик. Только ты знаешь самую жуткую правду о себе или что-то такое, что хочется скрыть. Единственное, что делает человека человеком — это оставшееся в памяти прошлое и вера в будущее. И не обязательно светлое, ведь мы всего лишь люди, и мы можем себе позволить делать то, что нам хочется. А хочется нам многого. Правда, в основном это мысли об удовольствии, что, конечно, немного скверно. Единственное, что отделяет нас от реальности, это память о прошлом. И таинство будущего, которое нам просто невозможно предугадать. Конечно, кто-то угадывает концы света или же точно помнит о том, кто именно станет будущим президентом страны, но мои мысли витают лишь в стороне обычных людей, которые гораздо интересней, чем всякие экстрасенсы и другие личности сродни сумасшедшим или гениальным. В чём вы находите своё счастье? И почему вам так просто удаётся это сделать?