ВНИМАНИЕ: ЭТО БЫЛА САМАЯ ИСКРЕННЯЯ И ОТКРОВЕННАЯ РАБОТА ЗА ВСЮ ИСТОРИЮ МИРОВОГО ИСКУССТВА 8 страница
— Папа думает, что я травы обкурился…
— А ты обкурился?
— Нет. Я не пробовал ни разу.
— Тогда где ты пропадал всю неделю?
— Я спал на помойке, Сара. О чём ты говоришь?
— Но Фрэнсис… Рори и Фрэнсис сказал, что ты жил с ними…
Давид уставился на меня, пока я не сообразила, что сказала чутка лишнего.
— Фрэнсис и Рори жили вместе?
— Так Рори сказала… Фрэнсис сказал, что ты жил с ним.
— Я не жил с ним! — возмущённо произнёс брат.
— То есть Рори жила с ним?
— Ты у меня пытаешься это узнать?
Было видно, что Давиду неприятен этот разговор, но я решила ещё помучить брата, чтобы он ни в чём не заблуждался, а был осведомлён о том, что происходит в реальности.
— Ты посмотрел, как Фрэнсис и Рори целуются?
— Что?
— Ну, то видео, где они целуются…
— Есть ещё одно видео?
— Зачем ещё одно? Там всё на одном.
— То есть она сначала целуется с одним, а потом с другим?
— Да почему же, Давид! Там Фрэнсис и Рори. И всё.
— Там нет Фрэнсиса…
— Что? Но Рори сказала…
— Мало ли что она сказала… Там нет Фрэнсиса!
— А что там за парень?
— Я не знаю.
— Что ты почувствовал, когда увидел это?
— Мне до сих пор неприятно об этом вспоминать.
— Ты ведёшь себя как девственник!
— Да… Наверное… Когда мы уже поговорим по душам, Сара?
— Я вернусь домой, и мы всё обсудим.
— А когда это случится?
Он так заботливо посмотрел на меня, что я просто растаяла; и мне даже стало не по себе, потому что в трусах было мокро; и я понять не могла: то ли я обоссалась, то ли потекла от возбуждения.
— А чём ты думаешь, Сара?
Я покраснела, улыбнулась и странно как-то хихикнула; и выдала ему:
— Кажется, я в Фрэнсиса влюбилась. Но Рори хочет, чтобы я помучилась и плетёт всякую чушь! Говорит, что спит с ним… Чёрт, Давид… Тебе, наверное, это неприятно слушать…
— Да уже нормально. Я начинаю привыкать, что влюбился в девушку, которая подаёт себя как шлюху.
— Девушки бывают разные.
— А мне попадаются такие!
Он смотрел в пол, а потом медленно перевёл взгляд на меня и расцвёл; мне тоже стало хорошо, и я продолжила:
— Фрэнсис такой милый парень! Оказывается, что он девственник!
— Что?
— Он сказал мне, что его секс вообще не интересует… Кроме онанизма! Или без онанизма… Я что-то запамятовала.
— Если это так, то они с Рори не спали…
— Выходит, что она не такая уж и шлюха! — игриво как-то заметила Сара.
— Я же не сказал, что она — шлюха; просто она даёт о себе знать таким образом…
— А что ты подумал о ней, когда впервые увидел?
— Я до сих пор не могу осознать это чувство. Идиот бы смог его описать, я думаю.
— Может быть, ей нравятся идиоты? Напиши ей о своих чувствах, Давид — ей понравится! Она такая ранимая…
— Я не знаю, Сара. После этого поцелуя…
— Он ведь был до тебя… Она тебя не знала тогда…
— Да. Наверное…
— Тем более, ты не девственник! Вот если бы ты был им, то можно было ещё повозмущаться! А теперь…
— Поезд ушёл! — хихикнул Давид и чихнул.
Я пригнулась от страха и зевнула; закрыла глаза — когда я открыла их, Давид смотрел прямо в мои глаза и цвёл.
— Ты о Рори думаешь?
— Что, Сара?..
— Ну… ты так смотришь… Это ты о Рори думаешь сейчас?
— Ааа… А что, счастлив?
— Очень сильно… Тебя, походу, поцелуй совсем не расстраивает!
— Ещё бы!.. — вскрикнул Давид и стал самым грустным человеком на всей планете.
— Надо ещё пожить…
— Надеюсь, что я смогу принять это… и мы с нею будем вместе, — сказал Давид и стал ещё грустней, чем был прежде.
— Что-то не так?
— Да вроде бы всё так, Сара… Кажется, что Рори хочет быть со мной. Но иногда я ощущаю себя неловко рядом с нею.
— А что тебя беспокоит?
— Не могу сейчас сказать, потому что мы не говорили с ней с тех пор, как ты… Ну… ты понимаешь?
— Ааа… — я хлопнула рукой по пузику и расхохоталась.
— Да. После этого ещё не виделись…
— Тогда тебе повезло, ведь она жаждала с тобою встречи!
— Да? Она хочет меня увидеть?
Давид засиял, и я почувствовала в нём ребёнка; если все эти чувства создаются по отношению к одной и той же женщине, то я перестаю даже сама понимать своё несчастье и, кажется, чувствую себя намного лучше; и, честно говоря, я чувствую себя растерянной и виноватой из-за того, что сама заставила его посмотреть это видео; с другой стороны, он всё равно рано или поздно бы его увидел; хотя я могла бы его удалить… и теперь мне стало не по себе, ведь если бы я удалила видео, то фактически я могла бы соврать Давиду; однако я соврала ему о нашей родственной связи и теперь ему сложно будет поверить, а тем более, принять правду.
Отца и матери дома не было; Сара должна была подойти с минуты на минуту — она решила прогуляться в парке и послала меня домой; я ходил по первому этажу, как вдруг услышал скрипы, доносящиеся со второго и смутился. Я взял в руки вилку — это первое, что я нащупал — и медленно начал передвигаться в сторону лестницы на второй этаж; я услышал там вздохи — это меня вообще смутило! кто-то страстно кричал, да так, что у меня просто всё тело было на взводе; я подошёл к двери от комнаты Сары и понял, что звуки оттуда. Я резко ворвался в дверь и увидел, что Рори смотрит порнуху и хрустит чипсами.
— Ты вилкой что ли решил меня захуярить? Это из-за той сосни на видео, которое снимала твоя сестра? — произнесла Рори, и я заметил, что у неё стоят соски.
— Твои соски…
— Не видел стоячих сосков?
— Нет.
— Тебе показать их поближе?
— Я не знаю…
— Ну, раз ты не знаешь, то, стало быть, и не нужно!
Она сделала странные движения верхней частью корпуса: что-то похожее на знак: ну а что я могу поделать? и повернулась к фильму, который она смотрела. Я старался не смотреть на экран, а Рори начала:
— У тебя странное воспитание, Давид.
— Почему ты так считаешь?
— Я жопой чую, что у тебя охуевшее лицо сейчас — меня тошнит от твоей странной мнимой чистоты восприятия этого жестокого и безумного мира.
— Как ты можешь рассуждать под такие звуки?
— А что, ты завёлся? Я могу тебе отдаться, если хочешь… Ты рассчитываешь на меня в этом плане?
— В каком смысле, рассчитываю?
— Ты хочешь потерять свою целку со мной? — сказала она, повернулась ко мне и осторожно выдала: — Ааа! Так ты уже её потерял!
— Когда? — ошарашенно заметил я.
— Вчера! Мне рассказала эта девушка. Ты нашёл потрясающего дилера и сразу потерял его! Она сказала, что ты кончил ей в глаз!
— Что? — визгливо полуохуевшим голосом заметил я.
— В глаз девчуле кончил! Придурок! — она встала и подошла ко мне; она замахнулась рукой, а я закрыл глаза; ничего не произошло — только звуки исчезли — когда я открыл глаза, Рори стояла на коленях и смотрела на меня.
— Ты извиниться решила?
— Ты чо, охуел? Я просто хочу у тебя отсосать! Она сказала, что такого вкусного члена в жизни не пробовала! Я тоже захотела!
— Что ты несёшь? Это юмор такой?
— Ты ебанись! Какой ещё юмор… Снимай свои брючки пидорские!
— Ещё рано нам…
— Ты целку вчера сломал! Уже поздно, Давид! Уже блять сука поздно!
Она встала и подошла к окну; закурила.
— Это трава? — спросил тихо я.
— Да. Это говно Фрэнсиса; вчера я хотела поцеловать его, а он мне дымом в рот захуярил — будешь плакать из-за этого?
— Нет! — возмущённо заметил я.
— Тогда нахуя я это сказала? Всё бессмысленно, Давид — мы теряем связь — ты перестал ревновать меня.
— Я нихуя не понимаю, чо ты несёшь!
— Мне кажется, что наши отношения дали трещину…
— У нас не было никаких отношений!
— Чёрт. Тебя точно Давид зовут?
— Хватит, Рори!
— Ебанись! Как ты кричалкой своей орудуешь! А вчера почему так не пищал?
— Ты ревнуешь что ли? Меня?
— Та девушка давала отличные косяки, Давид — после вчерашнего она сказала, чтобы я больше не приходила, потому что считает, что ты — мой парень. Где моя трава, Давид? Верни блять мою ёбаную траву!
— Что?
— Хули ты штокаешь, придурок?
— Это всё из-за травы?
— Господи, Давид… — она присела и стала унылой. — Говно Фрэнсиса меня не прёт, Давид. Что я буду теперь делать?
— Может быть, тебе стоит завязать?
— Боже мой, ты что, ебанутый что ли? — она подняла руки и попыталась себя защитить.
— Нахрена ты там вчера вообще оказался? — спросила Рори и уронила косяк на пол; раздавила его и харкнула в окно.
— Сложно сказать… Я увидел поцелуй… Я пошёл до Фрэнсиса… Рядом стоял какой-то парень, который мне посоветовал обратиться к этой девушке…
— Она женщина, Давид! Она уже женщина!
— Но она такая молоденькая…
— Да ей лет тридцать, Давид! Ты малолетку от старой пробляди не можешь отличить?
— Боже, что из тебя льётся, Рори?
— Ты мне дико испортил настроение, Давид. Сара сказала, что видела, как мы с тобою целовались…
— Я знаю, Рори. Я знаю… Она и мне сказала… Ещё она сказала, что ты жила с Фрэнсисом…
— Что? Это глупости!
— Но ты же ей так сказала…
— Но это не значит, что так и было! Зачем мне жить у Фрэнсиса? У меня есть и свой дом… И вообще! Стоп! Ты сказал, что у нас нет никаких отношений! Хули ты доёбываешься со своими тупыми расспросами? Ты ещё не установил за мною слежку?
— У меня и денег таких нет! О чём ты говоришь?
— И славно. Выходит, что тебя оттрахал дилер? — сарказмично заявила она и надула губы; я такой прелести в жизни не видел — её губёнки были такими огромными, что я просто был где-то высоко.
— Нихуя себе ты расцвёл! Ты сука трахался с ней, а теперь вспоминаешь об этом, да ещё и цветёшь, как ёбаный сука, ландыш!
— Я совсем не об этом думал! Я думал о твоих губах!
— О каких нахуй ещё губах? — начала она жёстко, а потом остановилась и прищурилась; она подняла руку вверх и поднесла её к нижней губе и тихонько скользнула по ней: — Ты говоришь об этих губах?
— Да, Сара...
Она закрыла глаза; я легонько выдохнул и успокоился; Рори была чрезвычайно красива и так тяжело вздыхала, что я даже возбудился; я мечтательно посмотрел на неё и что-то ощутил.
— У тебя штаны зашевелились, Давид… Ты произнёс имя своей сестры и у тебя штаны… короче, у тебя встал, Давид.
— Что? Сестры?..
Чёрт. Я произнёс имя своей сестры?
— Я даже не хочу тебя ударить, Давид. Я просто уйду сейчас. Ты и твоя сестра мне безразличны! То, что я говорила тогда… Это не имеет значения. Единственное, о чём я сейчас жалею, это то, что не могу насрать прямо посередине этой комнаты и обоссать компьютер Сары. Ты мне не нравишься — не пытайся меня искать. Ты белый; я чёрная; мы не пара. Хотя дело не в цвете, а в том, что ты полнейший долбоёб! Единственное, чего я хочу… Я хочу тебе отсосать на прощание, Давид. Сними свои штаны…
Не знаю почему я так сделал, но почему-то я начал стягивать с себя штаны и спустил трусы. Рори посмотрела на мой член и дико захохотала.
— Ты что, младенец?
И она вышла из комнаты.
— О господи, Давид! Я вижу твою голую жопу!
— Сара?
— Хули ты делаешь в моей комнате голым… Там на экране порно? Чо за хуйня, Давид? Вчера тебя чуть не изнасиловали, а сегодня ты решил подрочить в моей комнате?
— Нет, Сара… Я не… Стой…
— Ты штанишки-то надень, самец!
— Хорошо… Боже… Мои ноги… Они затекли…
И он упал на спину; трусы он так и не надел.
Я дико испугалась и побежала к двери; закрыла её и медленно повернулась обратно.
— Давид? Ты слышишь меня? Боже…
Я не стерпела и подбежала к нему, стараясь не пялиться на его причиндалы, хотя, конечно, мне было любопытно. Я прислонилась ухом к его рту и сосредоточилась на звуках: выдохнул — я зацвела от радости и упала на спину.
— Ты ему отсасывала? — прозвучал голос отца.
— Как ты открыл дверь?
— Ты закрыла её, я услышал и поднялся…
Он посмотрел на Давида и осторожно заметил:
— Похоже, Давид в экстазе?!
— Что ты говоришь?
— А где?.. Боже… Ты проглотила?
— Что? — охуевшим голосом заявила я.
— Он в рот тебе кончил что ли? Давид! — крикнул он имя брата.
— Он без сознания, пап!
— Нихуя себе! Твоей матери есть чему поучиться! Бля… А у вас с Давидом всё серьёзно?
— На что ты намекаешь, папа?
— А что, ты была бы не против?
— Не против чего я была бы?
— Мы никому об этом не расскажем, милая…
— Ты отвратителен!
— Я вот, например, сперму своего брата не глотал! — заметил отец и подошёл к нам поближе.
— Я тоже её не глотала…
Это папу напугало, и он начал смотреть на пол.
— Что ты ищешь там?
— Сперму, Сара… Если ты её не проглотила, выходит, она на полу…
— Папа… её нет на полу! — сказала я, но у меня изо рта выпала слюна и потекла по подбородку. Папа стал весьма озадаченным и очень тихо спросил:
— Как ты это делаешь, Сара?
— Делаю что? — уже начало злить меня издевательство отца.
— Ты говоришь со спермой во рту…
— Блять, да нет у меня во рту никакой спермы!
Я открыла рот и начала издавать звук «А».
— Ничего не понимаю…
Он вдруг сделал глаза испуганным и стал казаться извиняющимся.
— Неужели я вам помешал?
Он посмотрел на член Давида; на который я тоже автоматически обратила внимание и застыла на нём.
— Мне уйти? — сладко заметил отец и улыбнулся; я подняла взгляд на него и заорала:
— Надень на него трусы лучше! Ты — идиот, папа! Тут не было ничего плохого!
— Сара, милая, успокойся… Я не думаю, что в этом есть что-то плохое… У меня тоже была очень красивая сестра, и я всегда мечтал, чтобы она сделала мне минет…
— Папа, это ужасно слушать!
— Странная ты девушка, Сара… Ты в своём глазу бревна не замечаешь!
— Ты издеваешься что ли?
Отец подошёл к Давиду и наклонился.
— Слюни так быстро высохли…
Я отвернулась и поняла, что на компьютере торчит голая баба, в жопу которой пихают твёрдый член. Я повернулась к отцу — он смотрел на Давида и что-то шептал. Я села на стул и расслабилась.
— А если включить порнуху, интересно, у него встанет? — неожиданно раздался голос отца.
Я посмотрела на него возмущённо, показала средний палец и отвернулась; сзади что-то происходило. Я стала гладить рукой свои брови и просто смотрела куда-то, даже не понимала, что вижу; мысли бегали, но я не обращала на них внимания; Давид был рядом, поэтому я не особо беспокоилась о том, где он…
Фрэнсис!
Моя ладонь оказалась на щеке и погладила её; почему-то я улыбнулась, когда вспомнила, что именно Давид посоветовал это сделать — посмотрела вверх и ужаснулась — Рори!
Выключила порно и начала искать то видео; включила и перемотала — фух! — это не Фрэнсис.
«Удалить его?»
Я выделила его курсором и открыла меню; добралась до слов: «Удалить» и…
Давид кашлянул так сильно, что я напугалась и промахнулась; я затряслась от странного страха и почему-то просто закрыла папку — я подумала, что если Давид сам захочет уничтожить это видео, он это сделает. Я повернулась и увидела, что Давид лежал в трусах; папы уже не было. Я подошла к Давиду близко и присела на свою жопку — я была в позе Будды и положила ладони на коленки; глазами своими я исследовала лицо Давида.
Несколько дней назад он мне казался жутко красивым и сказочным даже каким-то, однако сейчас — после того, что я увидела между Давидом и Рори — он мне казался ужасающим и отталкивающим, каким-то ехидным, злым и отчаявшимся куском плоти на поверхности черепа; небольшие мешки под глазами, которые раньше украшали моего брата, стали для меня нелепыми, комичными и тошнотными — я смотрела на них и думала о том, что если бы он сам на них так сильно обращал внимание, как и я, то понял бы, что у него нерешаемые проблемы с лицом; и желудком, по видимому… Или он нервничает много? Как он сам отреагировал на поцелуй Рори и этого парня? Зачем я вынудила её пойти на это? Это моя месть такая правила мной тогда? Сейчас я смотрела на Давида и жалела его, потому что мои причуды заставили его переживать так сильно и, быть может, страдать из-за увиденного.
Давид стал сопеть и его крылья носа расширились; передо мной возник образ Рори — она иногда так делала, когда хотела напасть на меня и съесть с потрохами — это было так сексуально, но так неестественно, потому что её взгляд в этот момент упирался в стену, за которой находился Давид. Рори была помешана на Давиде; такое чувство, что она была ещё больше помешана лишь на своих ощущениях по поводу его жизни, его действий и… глаз, которые, бывало, ударялись о поверхность её кожи. Она однажды призналась, что если бы не его бегающие глазки, то она, быть может, сочла бы его чудаком, который слабо понимает, что происходит вокруг; взгляд уверенно устремлённый на человека говорит о том, что тебя изучают; когда глаза бегают, кажется, что этот человек уже изучил тебя и просто с тобой играет… Мне казалось это абсурдным, но довольно трогательным, если учесть, что Рори действительно что-то ощущала по отношению к брату — иногда она рассказывала мне такие истории, что мне сложно было принять в расчёт её дальнейшее поведение перед братом — её рассказы и она — это были разные люди; иногда мне казалось, что она много сочиняет и больше надеется заинтриговать меня или моего брата.
Однажды я ушла в комнату брата и решила посмотреть, что будет Рори делать одна; она начала танцевать и показывать средний палец куда-то вверх с криком: «Подавитесь!» Я сочла, что это — её экспрессивность и не обратила особого внимания, ведь Рори и со мной вела себя довольно странно — мы часто танцевали голыми; вероятно, мы обе надеялись, что Давид подглядывает за нами. Как я теперь буду жить с этим человеком?
— Рори?
— Фрэнсис? — язвительно заметил женский голос; кажется, это была Сара.
Я открыл глаза и увидел потолок, мигающий, яркий, цветастый; зачем потолок такой? Эта огромная люстра; а что, если она упадёт? Я улыбнулся — не знаю, чему именно… Сейчас ей поздно падать. Тем более, она прямо надо мной. С другой стороны, если бы она упала — этих мыслей и не было бы вовсе! Такая огромная люстра может сделать так, чтобы мыслей во мне больше не осталось.
Я протёр глаза, и всё замигало; я ещё раз обратил внимание на потолок и сузил глаза — есть вообще вероятность, — подумал я, — что конструкция не выдержит и обвалится? В этот момент что-то проскрипело. Я прислушался — что-то на потолке; или кажется? Я начал облизывать губы, а потом случайно откусил с нижней кожицу и пожевал её, о чём-то размышляя; фотографии Рори у меня не было, но я жутко пугался и радовался одновременно, когда её лицо оказывалось у меня в сознании. Иногда я видел, как она целуется с тем парнем и не мог понять, как мне принять эту ситуацию… Злиться на неё было бы бессмысленно и даже странно — к чему хорошему это может привести? Злиться на него тоже не имеет смысла — быть может, у них был роман? Злится на себя? Но только какое отношения я к этому имею? Однако я это увидел и должен был как-то реагировать; я отреагировал как-то и теперь мечтаю забыть то, что я видел — мне не по себе от увиденного… Правда есть одна проблема: Рори больше не хочет видеть меня. Тогда почему я беспокоюсь о том, что я увидел? Что мне делать с этим беспокойством, если Рори всё равно не хочет больше подпускать меня… И из-за чего? Эта стерва ей солгала! Зачем она соврала Рори? Это несправедливо… Но если бы она ей не соврала, то мы сейчас были бы, возможно, друг напротив друга… А что бы я чувствовал, если бы в голову мою врезался снова этот поцелуй? Как я смотрел бы на эти губёшки? Я ненавидел бы их? Есть шанс, что я их полюбил бы? Снова. Рори не предавала меня; но я почему-то считал это предательством. Я начинал злиться… Но на что мне было злиться? Ведь она не знала, что мы встретимся… Быть может, если бы не было этого поцелуя, то мы бы и не увиделись вовсе…
Я услышал, как Сара кашлянула.
— Ты долго здесь валяться будешь?
Я не стал отвечать; поднялся и, не глядя на неё, пошёл к двери, со всей силы пнул дверь
— Козёл! — крикнула Сара.
Я не стал ничего говорить в ответ; пошёл по коридору и вошёл в свою комнату. Я посмотрел на свои руки — они дрожали. Нехватка еды? Нервы? Сзади меня кто-то обнял — я резко повернулся и увидел Рори.
— Рори? — закричал я от страха и закрыл глаза, упал.
Открыл глаза — никого.
— Чёрт… Надо…
Я резко поднялся и пошёл по коридору, вниз по лестнице; чуть не упал; дошёл до входной двери и выбежал во двор.
Смотрел я только вниз; не обращал внимания ни на людей, ни на бегающих дворняг; шёл или бежал, этого не понимал я; я даже не врубался, день сейчас или ночь; капли пота бежали по лбу — но было ли жарко? Какие-то шумы, звуки; вся эта бессмысленность обрушилась на мои уши.
Через час я оказался возле этого дома. Я огляделся, словно за мной кто-то следит — посмеялся этому, ведь было нелепо; увидел ссущую на дерево собаку и двинулся к двери; постучал.
— Что? — послышалось.
— Нужен товар! — крикнул я.
— Деньги при себе?
— Иначе зачем я здесь?
— Секунду…
Ждал целых минут десять. Псины уже не было, зато там оказался какой-то кот; он понюхал мочу и начал в ней валяться — я зевнул, и меня затошнило — я понял, что давненько не ел, и меня стало тошнить ещё сильнее — так сильно, что я начал блевать.
Дверь открылась.
— Ого! — отреагировал кто-то. — Плохо тебе?
Голос какой-то странный; я повернулся и увидел лысого мужика.
— А девушка? Она раньше продавала.
— Моя жена?
«Блять!» — подумал я; нахер она ко мне тогда приставала?
— Ну так что… Сколько отсыпать? Сколько у тебя денег?
Я автоматом достал купюры из кармана и положил ему в руки; он взял их и исчез за дверью.
— Кто там? — послышался женский голос.
Я жутко перетрухал и отвернулся.
— Клиент! Иди в постель — я щас приду!
— Котик, давай быстрее!
— Приду щас… Потерпи, дорогая.
Он вынес бумажный конверт и потянул мне.
— Ааа… — начал я неуверенно.
— М?
— Негритоска… — очень тихо сказал это.
— Поподробней можно?
— У вас товар раньше покупала…
— У нас много негритосок товар покупает… Имя есть у неё?
— Рори.
— Рори? Роори… — трёт свой подбородок. — Какая-то Рори… Что-то не помню… — трёт брови.
— Ладно.
— Эй! Рори знаешь? — кричит в комнату.
— А кто там?
— Белый парень.
Слышу шаги; трясусь. «А если она что-то расскажет?»
— Ладно, — говорю. — Мне нужно идти.
Он берёт меня за плечо; очень сильно — не двинуться.
— Ты на героине сидишь что ли? Чо дрожишь так?
— Не ел…
— Я могу и героин тебе дать?!
— Пока не надо.
— Могу бесплатно дать… Если понравится, заплатишь за вторую дозу…
— Боже… Давид?!
— Ты знаешь его?
— Да… Я рассказывала тебе про него. Помнишь?
— Ааа… Это ты? — посмотрел он на меня и засмеялся.
Я реакции не понял, но в глаза ему смотреть было не по себе; ждал его удара.
— Этот сыкунишка не решился трахнуть меня!
— А что так, Давид? — с удивлением заметил муж.
— Я влюблён был…
— Был, значит? А сейчас?
— Сложно сказать…
— Ну если сказать сложно, то… — она посмотрела как-то жалобно мужу в глаза; он подмигнул ей и вышел из дома, спустился и исчез за домом.
— Куда он пошёл? — спросил я и положил конверт себе в карман.
— Пусть погуляет полчасика, — сказала она и схватила меня за шкирку, потянула на себя, и я снова оказался на ней. Она начала облизывать мою щёку; я охуел и начал сопротивляться, что-то кричал; её это радовало; я так сильно разозлился, что, — не знаю, как так получилось, — двинул ей ладонью по щеке.
— Какого хера? — прокричала она.
— Это я какого хера? Это ты какого хера?!
— Тебе не нравится?
— Я ещё в прошлый раз тебе вроде бы сказал всё!
— Я думала, что это шутка! Ты точно мужчина?
— Ты ебанутая что ли?
— Покажи свой член, и я поверю!
Я показал ей средний палец и поднялся.
— Дай мне руку, пупсик!
— Хуюпсик! Почему перестала продавать наркоту для Рори?
— Я перестала продавать? Это она перестала приходить сюда! Припёрлась, накричала на меня! И ушла…
— Что? Она сказала, что ты ей перестала продавать… Ты ей сказала, что мы с тобою трахались!
— Я сказала, что мы потёрлись с тобой; я сказала, что ты был на седьмом небе от счастья; ну сказала, что ты хотел меня отъебать, сказал, что мы с тобой ещё увидимся…
— Это… какой-то… бред!
— Ну, может быть, то, что я сказала… Быть может, не всё из этого правда! Но! Ты же сам мне на что-то намекал! Я тайных знаков не понимаю…
— Я тебе прямо сказал, что мне от тебя ничего не нужно!
— Тогда зачем ты сидел у меня?
— Я ждал наркотиков!
— Ну вот ты их дождался! А всё равно здесь! Зачем ты не уходишь? Моя киска уже такая мокрая!
— Да мне плевать!
— Нравится мучить женщин?
— Причём тут это? Я не управляю твоей киской!
— И я тоже с нею справиться не могу… — сказала она изящно, ласкова и посмотрела на меня уж больно странно.
— Мне не это было интересно; ты испортила мои отношения с Рори…
— Если вы любите друг друга, то вам ничего не сможет помешать! — она сказала это и харкнула в мою сторону; слюна упала прямо перед моей ногой. — Чёрт! — произнесла она тихо. — И долго ты будешь стоять здесь? Долго ты будешь издеваться надо мной?
— Я ухожу.
— Постой же! У нас целых полчаса… Рори всё равно не заходит больше сюда; она ни о чём не узнает!
— А не о чем узнавать!
— Но ты до сих пор не уходишь… Конверт же у тебя; я тебе не нужна… Почему ты стоишь здесь, Давид?
— Я пошёл.
— Постой же!
— Всё.
Я медленно пошёл к двери; только начал открывать её, как понял, что на моей спине кто-то появился.
— Ты висеть на мне будешь?
— Тебе придётся тащить меня до самого своего дома! Это весь город увидит! Вряд ли тебе тогда светит вообще когда-то встреча с твоей любимой Рори! Оттрахай меня, Давид; об этом никто не узнает…
Я крепко стоял возле двери и думал, что мне делать; я повернулся и увидел стену; со всей силы я побежал к ней спиной и ударился об неё; девушка ослабила руки и свалилась с меня. Я повернулся к ней:
— Жива?
Молчит.
Я послушал дыхание — есть. Жива значит.
Я взял её на руки — лёгонькая; потащил к постели и положил. Послушал ещё раз дыхание — дышит.
Я смотрела в окно: на улице было пусто, даже пакеты не летали, деревья не двигались, листья не падали, облака стояли на месте, звёзды ещё не появились, Солнце пропало, а Луна… я её не видела. Отец и мать были дома, но я их абсолютно не слышала; животных у нас не было, да мы и не стремились их завести; может быть, когда-нибудь?
Я так задумалась, что испугалась, когда услышала стук двери под полом. «Давид?» — произнеслось мною, и я улыбнулась; подумала об этом, и на мне появилось отвращение; я смутилась и начала ощущать гнев; стало мрачновато, и я испугалась, погрустнела, а потом услышала звук шагов.
«Зайдёт ко мне?» — подумалось, и я снова улыбнулась; мне это не понравилось, я почесала бровку и бросила строгий взгляд на дверь; но он прошёл мимо — я жутко так посмотрела в пол и услышала, как его дверь закрылась; мой взгляд оказался на дыре — я улыбнулась; снова почувствовала себя дурочкой и прикоснулась к губам; однако, когда начала щупать губы, то поняла, что я щупаю свой сосок — он встал, а за стеной я услышала хрип Давида; это всё меня слегка напрягло — я включила на всю громкость музыку.
Сначала я просто слушала, но эта дыра манила меня и жутко соблазняла, я возбуждалась и расслаблялась; может быть, он смотрит? Я слетела со стула и начала танцевати! Танцевала я смешно, наверное; но смеха я не слышала, поэтому стала танцевать ещё энергичней: прыгала во всю, крутила руками, шевелила своей жопкой, и надеялась, что отец не войдёт! Поэтому я повернулась к двери; чтобы вовремя остановиться, если вдруг что.
Силы стали исчезать, поэтому я ещё добавила жару со стороны моих двигающихся частей тела, обратила внимания на то, как трясутся мои груди, и мне стало не по себе от того, что это может кто-то не увидеть; я разозлилась и подбежала к глазку, посмотрела в него и увидел, что Давид спит!
— Какого хера? — закричала я и ударила со всей силы стену; посмотрела в дыру — Давид спит!
Я побежала к двери, открыла её, добежала до комнаты Давида, подошла медленно к постели и со всей силы уебала ему по животу — он проснулся и ошарашенными глазами посмотрел на меня.
— Я тебя слабо ударила что ли? — удивилась я, встала на постель между его ног и замахнулась своей ногой, чтобы ебануть ему по животу; он закрыл живот рукой. — Ты спал что ли?
— Как можно уснуть под такой шум? — закричал Давид, всё ещё держа руки над животом.
— Ты смотрел, как я плясала? — с улыбкой смотрела я ему в глаза.
— Нахуя?
— Как это нахуя? Как это нахуя? Тебе разве неинтересно, что происходит за твоей стеной?
— А должно быть?
— Такая классная девчонка учится танцевати! Как это не должно быть интересно?