У подружки звездного квотербека «Тайд» произошел выкидыш в самом разгаре скандала вокруг отмывания денег кампанией «Принс Ойл». 2 страница

 

Глава 2

 

– Напомните мне, какого черта я расхаживаю в простыне, которая едва прикрывает мою грудь и зад? – спросила я немного громче, чем следовало, пока мы с подругами направлялись на ужасный вечер посвящения в выбранное «нами» сестринство.

Лекси остановилась и развернула меня к себе лицом.

– Потому что я наконец-то могу стать чирлидершей, черт побери, а это самый легкий способ! Главная сучка-чирлидерша руководит этим сестринством, я собираюсь сблизиться с ней и использовать ее в своих целях. Я пробовалась три года подряд, но без членства в сестринстве – nada[1]. Этот год – моя последняя надежда, так что закрой рот и вперед!

– Я это уже говорила, но скажу еще раз. Мы слишком стары для этой хрени! Мы на старшем курсе, какого черта они хотят, чтобы мы к ним присоединились?

– Потому что, – раздраженно бросила она. – У них квоты для старшекурсниц и студентов по обмену, а это как раз мы! – Ее бледное лицо приняло мрачный вид.

Лекси была готессой пяти футов ростом, с очень стройной фигурой, черными волосами, стрижкой пикси, выбеленным лицом и черной подводкой на глазах и губах. Она была полной противоположностью типичной чирлидерше, но имела безумную мечту однажды встать на верхушку пирамиды на футбольном матче.

А я, ее соседка по комнате, была для поддержки. Ну, я и Кэсс – огромная, как скала, весом приблизительно сто тридцать килограмм блондинка из Техаса, которая тащилась сзади, высматривая жертву на сегодняшнюю ночь. Как обычно, на Кэсс был ее белый стетсон[2] и черные кожаные ковбойские сапоги вместе с туго натянутой тогой, которую требовало сестринство – выглядело так, будто она застряла в наволочке.

Глядя на нас троих, я не могла отделаться от мысли, что мы вряд ли вольемся в компанию спортивных южных красавиц, которая ожидала нас по ту сторону больших белых дверей.

В первую неделю моего пребывания здесь, когда братства и сестринства рекрутировали студентов, нас взяла на карандаш – в смысле, записала – сверхактивная брюнетка. И вот, после долгих недель отбора, нам сказали прийти сегодня вечером на официальное посвящение.

Лекси узрела в этом знак свыше от ее обожающего чирлидинг всемогущего Бога.

Я же видела в этом странное и жестокое наказание.

Кэсс встала перед нами и спросила:

– Ну че, сучки? Мы идем или как? Хочу посмотреть, какое мяско сегодня в меню. Мамочкино тако нужно хорошенько начинить. – И она хлопнула себя по промежности, подтверждая эту мысль.

Месяц назад по приезде меня немедля поселили в кампусе, а единственной свободной комнатой оказалась та, в которой жили эти две девчонки. Я сразу же их полюбила – никакого гонора и гарцевания, зато абсолютная гордость за свою личность. Они взяли меня под свои южные крылышки, и мы в момент подружились. Хотя, знакомясь с этими милыми дамами, я не осознавала, что девиз «один за всех и все за одного», который мы приняли, приведет меня к маскараду с оборачиванием в дешевый хлопок из «Уолмарта» с целью помочь своей эмо-подружке реализовать ее фантазии с помпонами.

От жизни в одиночестве, восемнадцатичасовых занятий в библиотеке и чопорных ужинов в Оксфорде я докатилась до ношения простыни, которая должна была напоминать одеяние древнего Рима.

Но не напоминала.

Даже близко.

Кэсс достала флягу с самогоном откуда-то из складок своей обтягивающей тоги и сделала большой глоток.

– Воу! Вот это огонь, подруга! – пропела она и, снова глотнув, хлопнула себя по мясистому бедру. Она провела языком по губам, слизывая последние капли, и передала флягу сперва Лекси, которая, глотнув, с визгами и потрясыванием рук затанцевала на месте, а потом мне. Я лишь слегка пригубила и тут же почувствовала, как глаза вылезают из орбит.

– О боже, Кэсс! Как ты это пьешь? – выпалила я, хватаясь руками за горло, чтобы смягчить жжение. Кэсс переделала часть своей ванной под самогонный аппарат. Она его обожала.

– Прикалываешься? Это как пить мамочкино молочко, я обожаю этот драаайв, – она растянула последнее слово и изобразила, будто через нее пустили ток, затем достала жевательный табак из припрятанной сумочки и сунула его за нижнюю губу.

Я закатила глаза в ответ на ее выходки и вернула флягу. Мы взялись за руки и направились прямиком в огненное жерло ада.

 

* * *

 

Фойе «Дельта Эпсилон Ню Омега… Бета… Пи… Каппа» – кто придумывает эту хрень? – было огромным. Большая лестница из дуба броско выделялась в этой комнате внушительного особняка из красного кирпича, а люстры на потолке выглядели так, словно их место в Версале.

Нас сразу же, как стадо, погнали в широкую дальнюю комнату сестринства. Новички дрожали от предвкушения, заслышав о скорой встрече с неуловимым президентом общества. Меня поражало, как один человек может вызвать такой ажиотаж.

Сестры велели нам замолчать, и под барабанную дробь, любезно исполненную одной из сестер стуком ладоней по столу, президент вошла через двойные двери, напуская драматизма перед началом вечера.

И я тут же напряглась. Это была Шелли, разодетая как кукла – в туго обтягивающее, короткое, желтое платье.

– Добро пожаловать, новички. Сегодня вы здесь для последнего этапа посвящения в это уважаемое и первоклассное сестринство. Все в этой комнате станут частью сестринства и членами семьи не только до окончания университета, но и на всю оставшуюся жизнь. – Она принялась расхаживать перед толпой. – Сегодня мы будем веселиться. Но перед началом вечеринки мы решили дать вам одно маленькое задание… чтобы вы доказали, как сильно хотите быть здесь.

При виде ее самодовольной ухмылки в моем животе возникло плохое предчувствие.

– Задание очень быстрое и легкое, – заявила она, подходя к столу, накрытому черной тканью, и с хихиканьем отбросила материю, открывая сюрприз, спрятанный под нею – множество повязок на глаза.

Шелли прошлась перед каждым из нас, оценивающе разглядывая своими глазками-бусинками каждую жертву. А дойдя до меня, прищурились.

– Боже, Молли. Что я вижу? Я думала, тебе не по душе такого рода веселье? Хм? Может, ты считаешь, что, присоединившись к сестринству, сможешь лучше понять природу человека, а?

Я закрыла глаза и медленно вдохнула через нос, игнорируя вопросительные взгляды Кэсс и Лекси.

Меня реально бесила эта девка.

Надменно усмехнувшись, Шелли продолжила:

– С выполнением задания посвящения нам помогут парни из дружественного братства. С завязанными глазами вы должны будете поцеловаться – с языками – с парнем из братства и угадать, что он недавно ел. Это лишь небольшое доказательство вашей преданности, и мы хорошенько посмеемся. – Она тряхнула волосами, достойными съемок в рекламе шампуня, в сторону остальных сестер, и те захихикали в ответ.

Вот черт!

Мне совсем не нравилась эта затея.

Я схватила Лекси за руку и наклонилась к ней.

– Ты сказала, что дедовщина запрещена из-за какого-то недавнего скандала? Посмотри на эти повязки. Все идет к тому, что нас конкретно унизят, а это и есть чертова дедовщина! Я не стану этого делать, Лекси. Я выхожу из игры.

Лекси посмотрела на меня щенячьими глазами.

– Пожалуйста, Моллз. Ради меня? Не такая уж это ужасная дедовщина. Ради бога, это всего лишь поцелуй с парнем!

Я опустила голову и застонала. Бороться с ней было бессмысленно. Она снова пустит слезу, чтобы я почувствовала себя виноватой.

– Ты моя должница!

– Подойдите к столу и возьмите по повязке. Мы поставим вас в линию, после чего зайдут парни, – пропела Шелли с издевкой в голосе.

Мы сделали, как было велено, и через несколько минут я услышала звук открывающейся двери и шарканье ног по полу. Я почувствовала, как кто-то встал напротив меня и чуть не блеванула от вони. Он весь провонял алкоголем и потом.

Отвратительно.

– Когда я похлопаю вас по плечу, начинаете целоваться: правильно угадаете еду, вы приняты – все просто, – ликующе проинформировала нас Шелли.

Я догадалась, что стояла последней, так как не нащупала никого сбоку от себя.

Меня оставили напоследок.

Комнату заполнили характерные звуки причмокивающих языков и догадок, которые делали девушки, а со всех сторон то и дело раздавался хор злобно хихикающих сестер.

Мой пульс ускорился в нервном ожидании, а руки начали подрагивать, выдавая растущую панику.

Время словно замедлилось, когда подошла моя очередь. Парень из братства пах… отвратно. Но я сделаю это ради Лекси.

Легкое касание сзади сигнализировало, что настал мой черед. Я собралась и наклонилась вперед, но ощутила лишь порыв воздуха перед лицом. Что-то грохнулось в стороне, и вокруг меня разнесся мужской смех.

– Сгинь, Макмиллан. Похоже, ты занял мое место, – протянул голос.

– Ох, н-нет… П-пуля! Шелли сказала… сказала, – раздалось невнятное и бессвязное бормотание Макмиллана откуда-то с пола.

– Да мне насрать, что она сказала. Иди, бля, напейся, вырубись или еще что. Усек? – Можно было безошибочно распознать угрозу в голосе этого «Пули».

– Я п-понял. Понял тебя, мужик.

Я понятия не имела, что происходит и кто бьется за возможность меня поцеловать. Этот день с каждой секундой становился все более странным.

– Подожди! Мак должен… – закричала Шелли.

– Заткнись на хер, Шел. – Его тон не оставлял шанса на спор, и Шелли умолкла.

Я была занята пожевыванием ногтя на большом пальце – нервная привычка, проявляющаяся в неловких ситуациях, – когда новый парень из братства встал передо мной. Пах он гораздо приятней предыдущего: летом, мылом и мятой. Аромат был знакомым. Успокаивающим. Соблазнительным.

Большая мозолистая рука отняла мой палец ото рта и прижала к накаченному торсу. Мои пальцы сжались на хлопковой ткани, покрывающей его тело, ощущая рельеф твердых мышц и очерчивая кубики брюшного пресса. Завязанные глаза определенно обостряют чувства: ты осязаешь, ощущаешь запахи и слышишь гораздо острее.

Его руки обхватили мое лицо, и я почувствовала момент, когда он начал приближаться. Парень лишь слегка приласкал мои губы, мягко подразнивая своими.

А затем без предупреждения мой захватчик издал голодный стон и отбросил всю нежность. Его стремительный, влажный язык ворвался в рот, сражаясь с моим языком и отвоевывая контроль. И я с радостью его отдала. Другого выбора просто не было.

Я в жизни такого не чувствовала.

С каждой секундой поцелуй становился все неистовее, интенсивнее, и я ясно чувствовала прохладный привкус мяты. Пища или вкус, который мне нужно было распознать – это мята. Я ощущала ее в каждом уголке его рта и на полных губах.

Внезапно путы дикого желания ослабли, и я вспомнила, где нахожусь – в комнате, полной людей, – и пока полностью не растворилась в его прикосновениях, собралась с мыслями и неохотно прервала связь.

Первой убрав язык, я взялась за его запястья, но его руки остались на моем лице. Мои губы оторвались от его, и я облизнула их, смакуя остатки сладкого вкуса, и заработала этим довольный рык.

Пытаясь восстановить дыхание, я заметила, что комната погрузилась в абсолютную тишину.

Руки захватчика напряглись на моем лице в непреклонной, доминантной хватке, а его горячее, сладкое прерывистое дыхание обжигало щеки.

Я прочистила горло и тихонько объявила:

– Это мята. Вкус у него во рту – это…

Мой ответ прервал низкий стон, и губы парня из братства вновь обрушились на мои – с еще большим напором, чем прежде. Его язык немедля проник обратно в мой рот.

Мягкие волосы с ароматами древесины и леса щекотали мне нос, пока его лицо почти до боли прижималось к моему. Он стонал с каждым движением языка и погружался все глубже, словно поедая самый вкусный десерт в мире. Мне оставалось только ответить взаимностью.

Я запустила пальцы в его длинные, мягкие волосы и сжала их в кулаках, контакт стал еще более тесным, и мой захватчик издал свирепый тяжелый рык.

Не знаю, как долго мы целовались, но чем дольше это продолжалось, тем больше казалось, что мое сердце просто выскочит из груди.

Он контролировал, я подчинялась, и мы оба наслаждались теплом наших объятий.

Как только его рука начала медленно скользить вниз по моей шее, кто-то отдернул меня за плечо, и парень ослабил хватку на моем лице.

– Хватит! Какого черта, Роум? Сейчас же отвали от нее! – Голос Шелли был весьма похож на скрежет ногтей по классной доске.

Мою повязку стянули с глаз, и когда темнота рассеялась, я увидела перед собой Роума, реально прямо перед собой, кончики наших носов практически соприкасались. Одет он был в ту же одежду, что и прежде. Полностью игнорируя скачущую вокруг нас Шелли, он смотрел на меня с неприкрытым желанием.

– Привет, Мол, – прохрипел он, переводя взгляд с моих глаз на опухшие губы и обратно.

– И тебе привет… – прошептала я в ответ, не сумев найти других слов в своей опустошенной голове.

Роум снова потянулся ко мне, словно нас притягивала друг к другу гравитация, и мой подбородок инстинктивно приподнялся в ответ. Шелли дернула Роума за руку, оттаскивая на несколько шагов, но он так и не прервал нашу странную битву взглядов.

– Эй! – громко завопила она и залепила ему довольно сильную пощечину. Это привлекло его внимание и вызвало шокированные вздохи у всех присутствующих в комнате.

Убрав руки с моего лица, Роум схватил ее за запястье – осторожно, но сильно – и с жуткой усмешкой на лице процедил сквозь зубы:

– Бля. Никогда. Больше. Не смей меня бить.

Глаза Шелли расширились от его жесткого и грозного предупреждения, а все остальные в комнате уставились на меня, словно я была неудачным научным экспериментом.

– Это была мята, – ляпнула я, и Шелли резко повернулась ко мне. – У Роума был вкус мяты. Таково ведь было требование в этом нелепом задании посвящения, не так ли? – Даже по мне слова прозвучали холодно, в это время я смотрела на Шелли, пытаясь рассеять напряженную атмосферу, повисшую в комнате.

Жесткий и злой взгляд Роума зафиксировался на мне, и у меня тут же сбилось дыхание. Никто раньше не вызывал у меня таких эмоций, и я начинала паниковать от незнакомого чувства притяжения к этому парню.

Его рот сошелся в тонкую линию, а ноздри раздулись, словно он учуял мое острое влечение.

– Она права. Я только что жевал жвачку.

Вырвав руку из крепкой хватки Шелли, Роум оттолкнул ее, развернулся и покинул комнату с громким хлопком двери.

Через несколько напряженных секунд остальные парни из братства тоже вышли, остались только ошарашенные новички и сестры, одаривающие меня смесью удивленных ухмылок и пораженных выражений на лицах.

Широко улыбаясь от возбуждения, ко мне подошли Лекси и Кэсс. Лекси взяла меня за руку и пропищала:

– Молли, ты знаешь, кто это был?

– Да, Роум. Я познакомилась с ним сегодня на занятии по этике и философии.

Кэсс фыркнула.

– Да уж, блин, это Роум, но он больше, чем просто студент, Моллз.

– И? – ответила я в замешательстве.

Лекси наклонилась ближе.

– Молли, он выпускник и, к твоему сведению, абсолютно недосягаем. Он весь в себе, мраченый и суровый, но, что более важно, он чертов звездный квотербек «Тайд»!

– Официальная статистика: сто девяносто сантиметров и сто килограмм сплошных мускулов! – восторженно добавила Кэсс.

– Он кто? Кого?

Кэсс отпрянула и сложила руки на своей выдающейся груди, словно я только что ругнулась при Папе Римском.

– Он звездный квотербек «Кримсон Тайд».

– О, это было написано у него на футболке. Это американская футбольная команда, да?

– Да? ДА?! У вас что, в Англии нет футбола?!

– Есть, но в него играют круглым мячом. Вы его соккером называете. Еще есть регби, крикет, теннис. Мы не играем в американский футбол, во всяком случае, профессионально.

– Господи Исусе… я не представляю жизни без футбола. Ни тебе пикника на багажнике, ни барбекю, ни хот-догов. Жизнь была бы невыносима.

– Меня воспитывала бабушка в маленьком шахтерском городке на севере Англии. Для нее весельем было вязание шарфов и игра в шахматы. Когда я поступила в Оксфорд, то училась на бакалавра двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Уж простите, что футбол не играл большой роли в моей жизни! – попыталась отшутиться я, взамен почувствовала возрастающую тревогу от упоминания моей старой жизни. Но успела подавить ее, пока та не захлестнула меня целиком.

Лекси небрежно махнула рукой.

– Ладно, мы тебя просветим. Ромео Принс начинающий квотербек «Тайд», здешней американской футбольной команды, и он наверняка попадет в Национальную футбольную лигу в конце года. Его уже дважды приглашали играть профессионально, но он почему-то решил остаться и окончить университет перед тем, как взойти на звездный Олимп. Ты, Молли Шекспир, только что прилюдно целовалась с самым желанным парнем в кампусе. С парнем, который никогда никому не принадлежал. С парнем, которого до чертиков боятся другие ребята, а девушки готовы отдать за него почку.

– Да ты счастливая сучка! – добавила Кэсс, легонько ударив меня по руке.

Отсутствие эмоций на моем лице, видимо, выдало то, что я до сих пор не понимала реального значения произошедшего.

Кэсс драматично закатила глаза.

– Давай-ка я объясню тебе попонятней. Ты, Кейт Миддлтон, только что поцеловала принца Уильяма Алабамского университета и, возможно, всего американского студенческого футбола.

Наконец до меня дошло.

– Так Роум здесь типа крутой парень?

Их широкие ухмылки показали, что мое определение было огромным преуменьшением.

– Ромео Принс. Он довольно пылкий, верно? – тихонько сказала я, вспоминая его необычайную притягательность, его властные руки на моем лице и его низкие рыки удовлетворения.

– Чертовски пылкий! Ты бы видела его на футбольном поле… Боже, это что-то! Он отбрасывает свою холодность и просто выбивает всю дурь из соперников, преграждающих ему путь. Девчонки без ума от этих его смен настроения, да и вообще, он просто ходячий секс: резкий, прекрасный, загорелый. Черт, я почти кончила, только подумав о нем! – Я скривилась от грубости Кэсс. Она же просто беззаботно тряхнула головой. – Но он не мог насытиться тобой, подруга! Я думала, он прямо тут сорвет с тебя одежду! Он Маку чуть голову не оторвал, когда тот направился целовать тебя. Толкнул его на пол с жутким, убийственным взглядом. У меня аж мурашки! – В демонстрацию она вытянула руку и потерла ее.

Я нахмурила брови, обдумывая сказанное.

– Ромео Принс, – в забытье пробормотала я. Он целовал меня с таким отчаянием, таким диким желанием, пробуждая во мне что-то неведомое.

– Ага, и Молли Шекспир… Эй! Ромео и Шекспир! Разве не смешно? – с таким восторгом прощебетала Кэсс, что ее тога чуть не слетела и не открыла больше, чем я была готова увидеть.

– Боже мой! Вам суждено быть вместе! – засмеялась Лекси, прикрывая рот своей маленькой ладошкой.

И в этот момент ко мне впритык подошла Шелли и цепко уставилась на меня своими голубыми глазами.

– Сейчас же покинь этот дом, ты… ты… шлюха! – рявкнула Шелли, брызгая слюной.

Я сняла очки и вытерла их краешком тоги.

– С удовольствием. Мне все это в любом случае не нужно. Прийти сюда было огромной ошибкой. Кэсс, Лекси, извините, но весь этот «праздник сестринской любви» не для меня. Увидимся дома.

Мне хотелось уйти подальше от этой ужасной девки и перестать притворяться тем, кем не являюсь. Я пришла сюда только ради подруги, мой долг выполнен. Мне просто нужно, чтобы этот день поскорее закончился. А завтра все вернется в норму.

Кэсс свистнула с помощью пальцев, привлекая всеобщее внимание.

– Она прошла, Шелли. Она поцеловала парня и угадала, что он ел. И не спорь со мной, все это видели. Черт возьми, Моллз вообще в повязке была! Она его не домогалась. – Сказав это, она с угрожающим видом скрестила руки на груди.

Маска бравады Шелли дрогнула на секунду. Не могу винить ее за это, я бы тоже дрогнула, обрати Кэсс свой гнев на меня.

– Она не должна была его целовать! Он предназначен мне! – завопила Шелли подругам по сестринству, которые наградили ее равнодушными взглядами в ответ.

– Думаю, ты сама понимаешь, что это он поцеловал ее… дважды, – заметила роскошная брюнетка, которая подмигнула мне, выходя из дальнего угла комнаты.

Она положила руку мне на плечо.

– Она принята. Не спорь, ты проиграешь, Шелли, – заявила она с довольной ухмылкой на милом личике. – Ты сама виновата в том, что заставляешь новичков проходить это идиотское задание каждый год, чтобы позабавиться со своими прислужницами. А теперь это обернулось против тебя. Какая досада.

Шелли ткнула пальцем мне в грудь.

– Держись от него подальше или нарвешься на неприятности, слышишь? Ты понятия не имеешь, с кем связалась, ни одного гребаного понятия! – После этих слов она пронеслась мимо и захлопнула за собой дверь.

Наступила мертвая тишина.

– Поздравляю! – обратилась брюнетка к новичкам. – Теперь вы все часть этого фантастического сестринства, повезло вам! Выпивка во дворе. Наслаждайтесь.

Новички со счастливыми улыбками начали выходить из комнаты, оставляя меня, Лекси и Кэсс с длинноногой красоткой в коротком красном летнем платьице. У нее была загорелая кожа оливкового оттенка, длинные темные волосы до середины спины и темно-карие глаза. Она выглядела потрясающе. Как супермодель.

Девушка подошла ко мне и, сияя улыбкой, заговорила:

– Извини за Шелли. Ей всегда сносит крышу на таких мероприятиях, а тут еще ваше публичное проявление страсти с моим кузеном. Она просто в ауте.

– Кузеном? – пискнула я.

Она хихикнула.

– Да, Роум мой кузен, скорее даже брат. Я Элли Принс. Шелли хотела быть его девушкой лет так с десяти. Просто игнорируй ее, как я.

– Да, она вела себя немного по-собственнически по отношению к нему.

Теперь уже Элли загоготала.

– И я не знаю почему. Они никогда официально не были вместе. Раньше они иногда тусили, но Шелли так и не смогла уяснить, что между ними все кончено. Роум не отличается моногамностью, он обращает на нее внимание только потому, что их отцы являются бизнес-партнерами. Родители Роума выбрали ее на роль его будущей жены. Деньги идут к деньгам. Их родители уже ведут себя так, будто они обручены.

От этой информации мое сердце ухнуло вниз. Он должен обручиться с ней?

Элли протянула руку и коснулась моего плеча, на ее лице отразилась радость.

– Детка, я никогда не видела, чтобы он так себя вел. И Шелли тоже. Вот почему она вне себя от злости. К твоему сведению, даже я подумала, что это было весьма возбуждающе, а я его кузина и уж точно не за инцест! – подразнила она.

Элли взяла меня под руку.

– Пойдем выпьем пива. Вижу, мы с тобой подружимся, мисс Молли, хотя бы ради того, чтобы я могла понаблюдать, как ты мучаешь Шелли. Плюс, я выдвину вас с подругами в кандидаты на комнаты в этом доме. У нас их осталось всего несколько, но если ты переедешь, то Шелли будет беситься постоянно, а мой год здесь станет гораздо интереснее.

 

Глава 3

 

Двумя часами позже я, Кэсс, Лекси и Элли сидели за столиком для пикника на роскошном газоне. Лекси подлизывалась к Элли как могла, зная, что та была на хорошем счету в команде чирлидеров, она расспрашивала ее о пробах и о том, что они ищут для своих новых выступлений. Кэсс, попивая свое контрабандное пойло, строила глазки огромного игроку «Тайд» (как она мне сказала), который в полной ковбойской экипировке стоял справа от нее.

Я не вникала в суть разговора, моя голова была занята лишь одной мыслью: о Роуме. Он не вернулся после поцелуя. По крайней мере, я не видела его на вечеринке, потому предположила, что он ушел домой. К сожалению, мне пришлось признать, что я была немного разочарована его отсутствием. Он не выходил у меня из головы из-за своего странного отношения ко мне. И я до сих пор не могла оправиться от того поцелуя. Он заставил задуматься о необычном для меня modus operandi[3], включающим в себя наготу, кровать и чертовски много пота.

Снова сосредоточившись на разговоре, я услышала, что девушки перешли от темы чирлидинга к семейным историям, и занервничала. Думаю, сейчас самое время взять передышку.

– Эй, Элли, а где тут ванная? – резко спросила я.

– Можешь воспользоваться моей, дорогая. Верхний этаж, третья дверь справа. – Элли вынула ключ из сумочки и вложила его мне в руку. – Я ее запираю на таких вечеринках, чтобы народ там не трахался.

– Хорошо придумано. Спасибо. Я мигом.

Я ускользнула через двери патио, подошла к главной лестнице и быстро поднялась на третий этаж, стараясь не обращать внимания на стоны и хрипы, доносящиеся из-за закрытых дверей. Элли была права, что запирала свою комнату. Все это звучало так, будто на каждом этаже засела стая брачующихся волков.

Я добралась до нужной комнаты, повернула ключ в замке, вошла внутрь и, захлопнув за собой дверь, для безопасности снова защелкнула замок. Не хотелось бы, выйдя из ванной, увидеть секс-шоу в исполнении горячих первокурсников на кровати новой знакомой.

Комната была красивой. Белоснежные стены, огромная двуспальная кровать с красным постельным бельем, большой антикварный стол в углу. Хотя настоящей изюминкой был ее личный балкон. Красные марлевые занавески раздувались легким летним ветерком из открытой двери, а серебряные нити, искусно вплетенные в ткань, мерцали отблесками звезд.

Я покачала головой, осознавая, что она имеет все это, будучи еще студенткой. Некоторым людям вообще не доводится познать такой роскоши – мои папа и бабушка всю жизнь прожили в четырех маленьких комнатах. Я представила, как дорого стоит проживание тут. Эта мысль вывела меня из оцепенения, и я начала искать ванную, как и намеревалась.

Я уже зашла вглубь комнаты, когда с балкона послышался голос:

– Эл, это ты?

Я подпрыгнула и схватилась за грудь, мое сердце бешено забилось от испуга. Обладатель голоса вошел в темную комнату, и я тут же прислонилась к столбику кровати.

Роум.

Я подняла глаза и увидела, что он смотрит на меня, явно озадаченный моим присутствием.

– В эту комнату нельзя заходить, Мол, – сухо сказал он, отхлебнув пива из коричневой бутылки.

Мол. Мне нравилось, как двигается его язык, проговаривая мое имя. Никто никогда не называл меня Мол, но, как только это слетело с его губ, я была готова сменить имя.

Дыхание замерло от его грубого голоса. Я нервно выпрямилась и покрутила ключом в лучах лунного света.

– Да, я знаю. Элли дала мне ключ, чтобы воспользоваться ее ванной.

Облизав губы и не сказав ни слова, он босиком пошагал обратно на уединенный балкон. Проводив его взглядом, я поспешила в ванную. Быстро справилась с нуждой и, уставившись в зеркало, заставила взять себя в руки.

Одолжила гребень Элли с туалетного столика и прошлась им по своим вьющимся волосам, укладывая массу каштановых кудрей в узел на макушке. Выдавила немного зубной пасты на палец и пробежалась им по зубам. Поправила перекрутившуюся тогу, натягивая ее на грудь третьего размера и округлую попу. К большому облегчению, тату на бедре не было видно. Наконец, пригладив брови и слегка пощипав щечки, я покинула безопасность ванной комнаты.

Осторожно открыв дверь, я на носочках направилась к выходу. И была уже почти у двери, когда Роум резко крикнул:

– Мол?

Я замерла на месте.

– Да?

– Не хочешь немного побыть здесь… со мной? – Его голос звучал напряженно, как будто он боролся с собой, задавая этот вопрос. Что ж, я тоже боролась с собой. Я не была уверена, что могу доверять себе рядом с ним.

– Мол?

– Да… хорошо.

Когда я вышла на открытый балкон, то увидела, что Роум сидит за столом в белом кресле и со скучающим видом смотрит вниз на лужайку перед домом сестринства.

Я отодвинула кресло напротив и опустилась в него, пытаясь понять, что же так увлекло парня. Роум никак не показывал, что замечает мое присутствие, пока не придвинул ко мне бутылку «Будвайзера» и не отхлебнул из своей. Он сидел в развалку, занятый своими мыслями.

Я осмотрела балкон, подмечая, как красиво он был оформлен яркими цветами в горшках, а когда повернулась к Роуму, встретилась с пристальным взглядом его глубоких темно-карих глаз, и на его полных губах впервые с момента моего прихода заиграла легкая улыбка.

Я глотнула из бутылки, просто чтобы чем-то себя занять. Продолжая молчать, Роум подпер голову рукой, которая покоилась на подлокотнике кресла.

– Как долго ты носишь очки? – спросил он, только чтобы завязать разговор.

– Примерно c трех лет. Что-то около того. У меня всегда было хреновое зрение, – ответила я. Он отвернулся и снова тупо уставился на толпу внизу.

Где-то там разбилась бутылка, и Роум перегнулся через перила, чтобы посмотреть.

– Там становится шумно, – обыденно пробормотал он.

– Да. Ну, попробуй пройтись по коридорам. Звуки как в борделе. Я и не думала, что студенческая жизнь может быть такой… активной.

Он тихо усмехнулся и приподнял бутылку, изображая тост.

– Добро пожаловать в сестринство.

Я улыбнулась и тоже приподняла бутылку, а затем одним долгим глотком осушила ее наполовину, чтобы успокоить разбушевавшиеся нервы.

Я поставила бутылку на стол, и Ромео вопросительно вскинул бровь.