У подружки звездного квотербека «Тайд» произошел выкидыш в самом разгаре скандала вокруг отмывания денег кампанией «Принс Ойл». 7 страница
Он медленно поднялся со своего места и, пока шел ко мне, пару раз тяжело сглотнул. Теребя ручки белого пакета, я опустила голову. Его потертые коричневые ковбойские сапоги остановились прямо передо мной, и Роум пальцем приподнял мой подбородок. Я посмотрела на него, его полные губы приоткрылись со вздохом, и он улыбнулся.
– Ты очень красивая, Мол.
Я покраснела и опустила глаза.
Его палец снова приподнял мой подбородок.
– Нет. Не прячься от меня. У тебя самые сногсшибательные глаза. Ты просто сводишь меня с ума.
– Спасибо, – прошептала я, ощущая краску на щеках.
Он взял меня за руку.
– Пошли.
– Куда теперь? – спросила я, смеясь из-за того, как спешно он потянул меня за собой из магазина.
– Я хочу показать тебе одно место… и нам нужно добраться туда побыстрее.
Глава 10
Мы ехали минут тридцать, и я понятия не имела куда. Никогда не была сильна в топографии, так что просто устроилась поудобнее и наслаждалась видом. Поля ярких зеленых и желтых оттенков мелькали за стеклом, большинство из них были заняты кукурузой и пшеницей. Голубое небо простиралось на мили вперед, а белые пушистые облачка лениво плавали в свете вечернего солнца. Зрелище было захватывающее.
Рука Роума лежала у меня на коленке, он положил ее туда, как только мы сели в пикап. Время от времени я чувствовала на себе его взгляд и гадала, о чем он думает. Надеюсь, только о хорошем.
Он включил поворотник, и мы свернули на длинную дорогу.
– Почти приехали, – сказал он.
– Куда?
– Туда, куда я приезжаю, чтобы побыть одному.
На полпути по дороге Роум резко свернул налево на ухабистую гравийку. Мы проехали примерно еще две мили, и перед нами предстала широкая речка с кристально чистой водой в окружении высоких деревьев и ярких цветов. Это место было просто волшебным.
– Боже, Роум, это потрясающе, – сказала я, восхищаясь открывшимся видом.
Погладив меня по ноге, он остановился за большим дубом, открыл водительскую дверь и, обойдя машину, помог мне выйти. Спрыгнув, я приняла его протянутую руку, и мы пошли на звук плещущейся воды. Он усадил меня рядом с собой на мягкой траве у самой кромки речки.
Высоко в кронах деревьев пели птицы, вокруг стрекотали сверчки, а воздух был теплым и спокойным. Не думаю, что когда-нибудь чувствовала себя более умиротворенно. Роум с довольным видом наблюдал за моим восхищением.
– Ладно, теперь ты точно должен сказать мне, где мы. Это, возможно, самое красивое место на Земле.
Он замялся.
– Это речка находится за домом моих родителей.
– Домом твоих родителей?
Сжав челюсти, он коротко кивнул.
Я покрутила головой, рассматривая акры и акры буйной растительности, и, повернувшись обратно к Роуму, спросила:
– Им принадлежит все это?
Он лег на траву и, проведя руками по лицу, пробормотал:
– Это плантация, Мол.
Я замерла.
– Плантация? У твоих родителей целая плантация? – Я поискала глазами дом, но его даже отдаленно не было видно.
Роум приподнялся на локте и покрутил в пальцах сухую травинку.
– Расслабься, они даже не узнают, что мы здесь. Я все время сюда приезжаю, Мол. Здесь я прячусь от всего.
Я немного расслабилась и, вздохнув, покачала головой.
– Что? – нахмурившись, спросил Роум.
– Это. Ты. Плантация. Мы из совершенно разных миров. – Я указала на раскинувшиеся бело-розовые хлопковые поля, в уме сравнивая их с узкими, мощеными улочками из своего детства.
Роум взял мою руку и поднес ее к своим теплым губам.
– Это не мое, поверь. Если бы ты только знала… Все это принадлежит не мне, а моим родителям. Я – всего лишь я, а ты – просто ты, Ромео и Молли Джульетта. – Он склонил голову набок. – Иди ко мне. – И потянул меня за руку.
Я легла на живот, опершись на руки, и Роум принялся меня разглядывать.
– Поверить не могу, как прекрасно ты выглядишь с этими линзами. Твои глаза невероятного золотистого цвета… мне адски тяжело не касаться тебя так, как мне хочется.
Я покраснела и поднесла большой палец к губам. Он следил за каждым движением.
– Можешь касаться, если хочешь, – нервно сказала я.
В его темных глазах сверкнуло вожделение, и он опустил веки.
– Не играй с огнем, Шекспир. Миленькой маленькой англичанке будет слишком тяжело с этим справиться.
– Что я могу сказать?.. Я рисковая.
– Мол… – угрожающе буркнул он.
Я медленно подползла к нему, хрустя руками и коленями по сухой траве.
Чем ближе я подбиралась, тем более дикими становились его глаза.
– Мол… – Угроза в голосе на сей раз была сильнее. Но это меня не остановило. Я чувствовала себя дерзкой.
Я вплотную придвинулась к нему и заглянула в глубину его темных глаз, оковы моего самоконтроля пали, и я отдалась темной и опасной воле Ромео.
Умелые руки скользнули по моим оголенным бедрам, дойдя до подола зеленого платья всего в нескольких сантиметрах от моих трусиков. Его мозолистые ладони ходили вверх-вниз по моим ногам, с каждым разом поднимаясь все выше, а я, наклонившись, нежно ласкала его губы своими. Ромео позволил мне установить ритм – покусывать и ласкать языком его нижнюю губу.
Я знала, что испытываю его выдержку, наблюдая, как далеко он позволит мне зайти. Он зарычал и надавил на мои бедра, немного раздвигая их, все ближе подбираясь к цели. Я сильнее впилась в его губы, но все еще не так, как бы ему того хотелось, и мучала медленными ласками. Он позволял мне играть, дразнить и соблазнять.
Осмелев, я прижала ладонь к груди Роума – он вздрогнул – и стала выводить небольшие круги, потом позволила своим пальцам забраться под его тонкую футболку к напряженному прессу. Скользнув к поясу джинсов, я лишь слегка задела нежную кожу под ними.
Через секунду Ромео крепко обхватил мои бедра руками и с пылким рыком широко раздвинул ноги, его возбужденная плоть оказалась прямо у моего трепещущего естества.
Я оторвалась от его губ и попыталась восстановить дыхание. Глаза Ромео были дикими, его черные зрачки расширились, практически полностью затмив шоколадно-карюю радужку, и я инстинктивно поняла, что высвободила его сокрытое желание, лишила его самообладания.
Теплые руки обвили мою шею, и губы Роума впились в мои. Его язык преодолел преграду моих губ и наполнил рот вкусом мяты, и я позволила ему. Полностью капитулировала. Я была абсолютно пленена и в тот момент не желала ничего другого.
Его руки скользнули с моих волос вниз по шее и к груди, пальцы нашли чувствительный сосок и принялись поглаживать затвердевшую плоть, от чего мои бедра подались вперед. Его язык ласкал мой, а стоны желания становились все отчаяннее.
Поласкав мою грудь, Роум оставил ее и, перейдя к подолу короткого платья, пробрался к краю черных хлопковых трусиков. Я едва не обезумела от желания, он отстранился и, изучив мои полные страсти золотистые глаза, усмехнулся.
– Ромео… – застонала я и от досады закрыла глаза. Я так сильно в нем нуждалась.
– Мол… я… я…
Я резко открыла глаза и впилась в него взглядом.
– Пожалуйста, – взмолилась я, отчаянно желая ощутить его прикосновения, настоящие прикосновения.
– Мол… боже… ты сводишь меня с ума…
Я видела, что он пытается совладать с собой.
– Роум… давай! – практически прокричала я.
Он отодвинул трусики в сторону, коснулся моей плоти и, как только его губы вновь накрыли мои, ввел в меня свой длинный средний палец. Пара нежных поглаживаний, и вот мое дыхание уже прерывается с каждым его движением.
– Никогда не указывай мне, что делать. – Ромео согнул пальцы, продвигаясь дальше и заставляя меня извиваться. – Слышишь?
– Да, да, – быстро ответила я. Мне нравилось, как он меня контролировал, и мое тело дрожало от удовольствия после каждого приказа.
Ромео подвинулся, чтобы устроиться поудобнее, и я запрокинула голову от неописуемого удовольствия, разбивающего всю мою защиту. Я обняла его левой рукой за шею, пока он клеймил меня страстными, пульсирующими движениями руки. Мне тоже нужно было его удовлетворить. Мне этого хотелось, поэтому я расстегнула пуговицу на его джинсах и, соблазнительно прикусив губу, потянула язычок молнии вниз.
Ромео замер.
– Мол, нет, ты не…
– Позволь позаботиться о тебе. Позволь дать тебе то, что нужно. Пожалуйста…
Шоколадные глаза Роума закрылись, как только я обхватила его большую горячую плоть и начала медленно двигать рукой. Он тяжело вдыхал в ответ на каждое поглаживание. Наши движения ускорились, так как мы оба жаждали разрядки, и я поерзала у него на коленях, едва во мне стало зарождаться это сладкое напряжение. Не в силах сконцентрироваться, я прижалась своим лбом к его и застонала, когда он ввел еще один палец.
– Ох, Роемо… я... – У меня не было слов.
Крепкие бедра Ромео яростно двигались в моих руках.
– Давай, Мол…. бля, давай, – прорычал он, и с последним толчком меня затопил оргазм, мои стоны были пойманы его губами. Его рука не останавливалась и освобождала каждую каплю наслаждения из моего распаленного тела.
Я продолжала ласкать его, и он с утробным стоном повернулся и кончил, длинными сильными толчками изливаясь на траву.
Мы оба постепенно замедлили свои движения, я обняла его за шею обеими руками, и наше дыхание смешалось, рука Роума все еще была во мне.
Ромео лениво ласкал мое лоно и покусывал кожу на изгибе моей шеи, я в ответ постанывала у его щеки. Подняв голову, я слегка отстранилась и заглянула в его глубокие карие глаза.
– Привет, Мол, – прохрипел он, его грудь все еще тяжело вздымалась от сбившегося дыхания.
Я покраснела.
– И тебе привет.
– Ты в порядке? – спросил он, что-то выискивая в моих глазах. Только я не могла понять, что именно.
Я опустила взгляд и кивнула.
– Более чем.
– Посмотри на меня, – строго приказал он.
И я охотно подчинилась.
– Тебе понравилось? Понравилось, как я с тобой разговаривал, как приказывал? – Он казался нервным и обеспокоенным, как будто ожидал, что я буду злиться.
Но мне понравилось. У меня было мало опыта в сексе, но то, как он мной командовал, что-то во мне пробуждало. Я чувствовала себя свободной на каком-то новом уровне.
– Мол, тебе ведь понравилось… не так ли? – Нотки уязвимости появились в его обычно грозном тоне.
– Мне понравилось, Ромео. Я-я не думала, что мне понравится… такое… но… полагаю, мы оба знаем, что мне понравилось.
Легкая улыбка преобразила его обычно жесткие черты лица. Он взял мою руку и провел ею по своим ребрам.
– Все на месте?
Я нахмурилась.
– Что?
– Мои ребра? Может, одного не хватает?
Я нежно провела ладонью по его ребрам.
– Ладно, кажется, я немного запуталась. Ты думаешь, у тебя не хватает ребра?
Он тихонько хохотнул.
– Просто подумал, что Господь взял одно, когда создавал тебя.
Несмотря на то, что он шутил, его слова растопили мою душу.
– Ромео. Иногда ты бываешь просто душкой, знаешь это?
Он подмигнул.
– Только для тебя.
Я поцеловала его ладонь в благодарность за то, что произошло между нами. Мне стало не по себе от того, насколько правильным это казалось – его приказы, требования, указания, – но погружаться глубже в эту тему я не хотела. Я могла отдать контроль Ромео, но не переходя за грань.
– О чем ты думаешь? – Роум обхватил мое лицо ладонями.
Я потянула большой палец в рот.
– Когда ты говоришь, что любишь приказывать, как далеко заходит это желание доминировать?
Он усмехнулся.
– Я не садист, так что убери это выражение со своего милого личика. Мне просто нравится контролировать… не знаю… я просто такой. В моей жизни достаточно паршивых вещей, над которыми я не властен, поэтому мне нужно контролировать то, в чем я силен. Мне нужно знать, что я главный. Я хороший квотербек, потому что мне нравится лидировать, управлять процессом. Так же и в сексе.
Это имело смысл, ему нужен был контроль. Не в плохом смысле, а как необходимость, чтобы не сойти с ума.
– Мне понравилось, как ты взял контроль в свои руки. Мне постоянно приходится полагаться только на себя, все делать самостоятельно, всегда принимать решения, я это ненавижу. И это было… освобождением – отдаться тебе, передать бразды правления.
Странное выражение появилось у него на лице, его неистовость практически лишила меня равновесия. Но он крепко держал меня в своих объятиях.
– Ты теперь моя, Мол. Ты же это знаешь, верно? Мне никогда ни с кем не было так хорошо – каждое движение, поцелуй, ласка, – ты полностью и безоговорочно отдаешься мне. – Его пальцы, до сих пор прижатые к моей разгоряченной плоти, задвигались все быстрее.
Я всхлипнула и прикусила ноготь на большом пальце, чтобы сдержать крик.
– Да, я твоя.
Роум отнял мой палец ото рта.
– Ты с ума меня сведешь этой привычкой, Мол. Я бы положил туда кое-что поинтереснее, если тебе не с чем поиграть.
Я рвано вдохнула.
– Я… я…
– Всему свое время. Не сейчас, – уверил он меня, слегка развеселившись.
Мои глаза невольно закрылись.
– Ромео… твоя рука…
– Я снова удовлетворю тебя. И буду смотреть, как ты сходишь с ума. Буду смотреть, как ты растекаешься в моих руках и наслаждаться этим, Мол. Понимаешь? Я буду контролировать каждое твое желание, – прошипел он сквозь зубы, пока его пальцы погружались в меня все глубже.
– Да… да…
И он это сделал. Превосходно справился, как по нотам.
Задрожав, я пронзительно вскрикнула и упала ему на грудь. Мы пролежали так достаточно долго, и в конце концов он вынул из меня пальцы, застегнул джинсы и притянул меня к себе на колени. Я закрыла глаза и задремала на его теплой груди, наслаждаясь его легкими поглаживаниями моей щеки и будучи полностью изнуренной.
Я медленно проснулась от того, что Ромео аккуратно перевернул меня и уложил спиной к себе на грудь.
– Солнце садится. Я подумал, ты захочешь посмотреть закат со мной.
Волна счастья затопила мое сердце.
– Да, захочу.
Небо было кроваво-красным, солнечное тепло от заходящего полукруга разливалось оттенками розового и желтого, придавая широкой речке сияние раскаленного золота.
Дыхание Ромео ласкало мне ухо.
– Расскажи о своей семье, Мол.
Я содрогнулась от укола паники в груди и немного подвинулась, пытаясь расслабиться. Почувствовав мою реакцию, Ромео, взял меня за руку и сжал в своих объятиях. В теплых, безопасных объятиях.
– Расскажи мне, Мол. Расскажи о своей семье. Почему тебе так больно?
Наблюдая, как последние проблески оранжевого солнца пропадают за горизонтом, я сделала глубокий вдох, чтобы набраться смелости.
– Если честно, даже не знаю, с чего начать.
– С начала. Я хочу узнать о тебе все, все подробности. – Благоговение в его голосе отдалось дрожью в моем теле.
– Хорошо.
Я устроилась поудобнее, положив голову ему на грудь и слушая утешительное биение его сердца.
– Моя мама умерла, когда рожала меня. Я была единственным ребенком. Она умерла из-за осложнений. – Я крепко зажмурила глаза, концентрируясь на объятиях Роума, потом снова открыла их и посмотрела на спокойную речку, позволяя умиротворяющей глади воды себя успокоить. – У меня есть ее фотография. Я так на нее похожа.
– Значит, она тоже была красавицей? – спросил он и поцеловал мое оголенное плечо. Я расцвела от таких слов и еще крепче прижалась к его груди.
– У моего отца не было родственников, кроме моей бабушки. Она тоже жила с нами. Когда мне было шесть, папа умер. – Я подобрала длинную травинку и покрутила ее в пальцах. – Я помню все, как будто это было вчера. Я вернулась домой из школы, а бабушка сидела расстроенная в гостиной. Она сказала мне, что папу забрали на Небеса. – Я покачала головой, невесело рассмеявшись. – Тогда мне казалось, что меня наказывают за то, что я плохо себя вела. Вскоре выяснилось, что умер он не от какой-то болезни и не потому, что Бог наказывал меня, он просто проснулся, как обычно, проводил меня, свою маленькую девочку, до двери, а потом залез в ванную и перерезал себе вены бритвой.
Ромео тихо выдохнул, и его теплое дыхание защекотало волосы у меня на затылке.
– Черт, детка. Я не думал… мне так жаль.
Именно его сострадание дало мне силы впервые заговорить с кем-то об этом дне.
– Я никогда не могла понять, почему папа так поступил. Знаю, он не мог жить без мамы, но у него была я. Он был мне нужен. Почему он не мог быть сильным ради меня? Ради бабушки? В своей предсмертной записке он сказал, что однажды я пойму, но я не знаю, как отец может оставить свою дочь совершенно одну.
Я чувствовала, как во мне растет раздражение, горечь от каждого воспоминания. Роум все так же крепко и беззвучно меня поддерживал.
– Единственным положительным моментом во всей этой гребаной ситуации было то, что я всегда была умной. Когда мне было семь, моя учительница предложила пройти тестирование в Менса[9]. Я прошла и узнала, что у меня необычайно высокий уровень интеллекта, вот так я и справлялась со всем – расширяла и преумножала знания. Я стала одержима религией и философией, пытаясь найти причину смерти папы и выяснить, почему плохие вещи происходят с хорошими людьми. Но ответа так и не нашла. Потом, когда я только начала нормально жить, у бабушки диагностировали рак, и три долгих месяца я ухаживала за ней, пока она слабела день ото дня, только чтобы в конце концов умереть у меня на руках, мы жили вдвоем в нашем маленьком домике и не к кому было обратиться за помощью.
Я глубоко вдохнула, наблюдая, как птицы возвращаются в свои гнезда у речки на ночевку.
– И что потом? – поднажал Ромео.
– После того, как ее не стало, меня отдали под опеку. К счастью, это была хорошая семья, недалеко от моего дома. Они не пылали любовью и явно делали это ради денег, но там было безопасно, большего я и просить не смела. Я поняла, что жить сложно и пыталась дистанцироваться от всех, чтобы мне больше не причинили боль. Мне было одиноко, но я просто… продолжала жить. Опять же, я продолжала учиться и знала, что это мой билет из приемной семьи и от всех воспоминаний, которые преследовали меня в родном городке. Мне просто нужно было уехать.
Ромео нежно поцеловал мое оголенное плечо.
– В семнадцать лет я досрочно сдала экзамены в университет, и мне предложили место в Оксфорде. Я получила степень и попала сюда. Для докторской поеду куда-нибудь еще.
Ромео резко выдохнул.
– Значит, ты бежишь.
Я напряглась и попыталась отодвинуться подальше от озвученной стратегии моей жизни, но Ромео сжал меня крепче.
– Не сопротивляйся. Отвечай на вопрос.
– Ты не представляешь, какой была моя жизнь! Не тебе судить!
Его командный голос стал ниже:
– Я тебя не сужу. Но ты ведь бежишь от своих проблем, не так ли?
– И что? У меня нет дома, нет семьи. Почему бы и нет?
– Так было раньше, но теперь есть люди, которым ты небезразлична, действительно небезразлична. Я не позволю тебе сбежать от меня.
Мои глаза наполнились слезами. Слова Ромео были такими успокаивающими, мне так сильно хотелось ему верить.
– Я не позволю тебе меня оставить, – твердо повторил он.
Что-то во мне сломалось, и я, уронив голову на руки, заплакала, заплакала впервые за много лет. Ромео гладил мои волосы, не выпуская меня из комфорта своих объятий, потому что таким он и был – моей безопасностью… моим миром.
Когда все слезы иссякли, он спросил:
– Почему ты сбежала из Оксфорда сюда?
Сокрушенно вздохнув, я решила быть честной.
– Оливер хотел от меня большего. Он остался там дописывать свою докторскую и хотел продолжать отношения. А я не хотела – он ничего обо мне не знал. Я ему не рассказывала. После того, как мы переспали, я поняла, что больше не могу этого делать. Я думала, что интим с ним поможет нам стать ближе, что мои стены падут. Но я ощутила лишь удушливое разочарование. Мне казалось, я никогда больше не смогу испытать близость с другим человеком. В итоге я испугалась. И сбежала. Вот так просто. Он проснулся, а меня не было. После этого я с ним не разговаривала.
С наступлением темноты сверчки застрекотали громче, а в кристально-чистом небе начинали мерцать звезды.
– Это было до тебя. Ты мне близок. Я тебе доверилась. Возможно, я не такая сломанная, как думала.
Я услышала, как он громко сглотнул.
– Ты не единственная, кто хочет бросить все, когда становится тяжело, детка, но отныне я не позволю тебе убегать, только если вместе со мной.
Я повернула голову к нему, и его губы нежно накрыли мои. Когда мы прервали поцелуй, я обхватила его лицо руками и сказала:
– Расскажи о себе.
Глаза Ромео вмиг похолодели, он вздернул плечами и отвел взгляд – его одеревеневшее тело явно служило молчаливым отказом.
Неожиданно в ночной воздух ворвался холодный ветерок, и мои оголенные руки и ноги покрылись мурашками. Ромео это заметил.
– Нам пора возвращаться.
Я сильнее прижалась к нему.
– Я пока не хочу уходить. Хочу узнать о тебе.
Он в недоумении наклонил голову.
– Мне тоже не хочется уходить. Но уже поздно и холодает. Давай, детка. Пора закругляться.
Роум помог мне встать и, держа за руку, повел меня к пикапу. О своем прошлом он так ничего и не рассказал.
Когда мы ехали по шоссе, я заметила, что Ромео находится в глубокой задумчивости. Я потянулась и взяла его за руку.
– Ты в порядке? Кажется, ты где-то не здесь.
Он нервно сглотнул. Я еще не видела его таким неуверенным.
– Все в порядке.
Я не поверила.
– Ты уверен? Я бы так не сказала.
Его пальцы сжали мои, и он с робостью во взгляде посмотрел на меня.
– Роум, в чем дело? – не отступала я.
И кашлянув, он сознался:
– До сегодняшнего вечера я не знал, каково это, когда меня хотят… только потому, что я – это я.
Его слова ударили сильнее, чем если бы мне в грудь угодил огромный булыжник, я едва не заплакала.
– За что я тебе нравлюсь, Мол? Я пытаюсь понять.
Я подвинулась к нему и, переплетя наши пальцы, поцеловала его руку.
– Ты мне просто нравишься.
– Вот этого я и не понимаю. Почему тебе нравлюсь я, просто я? Больше никому не нравлюсь. Я зол двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Я слишком властный и не очень хорош в отношениях, чем же я тебя привлекаю?
– Значит, я буду первой, ты мне нравишься, и мне ничего не нужно взамен. Почему людям нравятся другие люди? Мое тело признает, что ты мне нужен. Ум понимает, что ты мне подходишь, а душа чувствует, что ты мне предназначен.
Призрачная улыбка тронула его губы, и его напряженные плечи расслабились.
– Мы чертовски глубоко увязли, не так ли, Шекспир? – тихо спросил он, его тело излучало мирное счастье.
Чувство удовлетворенности окутало нас обоих.
– Думаю, это преуменьшение.
– Иди сюда. – Он обнял меня за плечи и нежно поцеловал, пока огни города проносились мимо.
* * *
Роум высадил меня у главного входа дома сестринства, и я ринулась вверх по лестнице, довольная тем, что было тихо, а дверь в общую комнату закрыта.
Я приняла долгий горячий душ. Запрокинула голову назад, позволяя теплой воде стекать по волосам и коже. Я чувствовала себя иначе. Не могу описать, как именно. Я просто… изменилась на молекулярном уровне. Моя рука скользнула к животу, и когда я вспомнила ощущение его пальцев во мне, мне пришлось подавить стон. Он был таким уверенным и серьезным, дирижируя нашими движениями, создавая симфонию из наших криков и стонов. Я никогда раньше не чувствовал ничего подобного.
Я вышла из душевой кабинки, пока еще могла стоять на ногах, вытерлась, надела лиловую ночнушку и устроилась на кровати.
Через пару минут раздался стук.
Отбросив одеяло, я выбежала на балкон и глянула вниз, где Ромео встретил меня широкой улыбкой. Он взобрался по шпалере и, едва ли прыгнув в мои объятия, одобрительно ухмыльнулся моему выбору ночнушки.
– Я вернулся в дом братства и сразу же подумал: а чем сейчас занимаешься ты. Решил перестать гадать и просто прийти узнать.
– Ты просто хочешь снова здесь остаться, верно? Ты планируешь делать это постоянно?
– О, можешь на это рассчитывать, крошка. После сегодняшнего я получил право на определенные привилегии.
– Правда? И какие же?
– Скоро узнаешь, Шекспир. А теперь тащи свою прекрасную попку в кровать, давай уложим тебя в мои объятия.
Я зашла в комнату и игриво оглянулась через плечо.
– Не помню, чтобы Ромео так давил на Джульетту!
Он многозначно вскинул брови.
– И посмотри, к чему это их привело. Мой способ лучше – меньше смертей, больше оргазмов.
Я попыталась изобразить шок, но в итоге лишь рассмеялась.
– Ты. В кровать. Живо, – приказал он, избавляясь от одежды и оставляя на подтянутом теле только низко сидящие черные боксеры.
Я все еще хихикала, следуя его приказу, когда он запрыгнул в кровать. Но мои смешки быстро сменились стонами, поскольку его пальцы немедля нырнули под ночнушку и погладили меня между ног.
– А теперь о привилегиях…
Глава 11
Я проснулась и потянулась руками вверх, разминая затекшую спину. Скользнула ладонью на другую сторону кровати к Ромео, но там было пусто. Он ушел. По привычке метнулась к очкам на тумбочке, позабыв, что они мне больше не нужны.
Я села и нахмурилась из-за отсутствия Ромео – он никогда не уходил, не попрощавшись. На его стороне простыни были смяты и уже успели остыть, но на подушке лежала записка. Я взяла ее и прочла:
Ранняя утренняя тренировка.
Не хотел тебя будить, ты была так красива.
Твой Ромео x
Улыбнувшись, я уткнулась лицом в подушку, как вдруг раздался стук в дверь. Я открыла ее – за ней, скрестив руки на груди, стояла Элли с выражением «не связывайтесь со мной» на лице и многозначительно приподнятой бровью.
Она прошла мимо меня и, захлопнув за собой дверь, села на край незаправленной кровати.
– Итак… не хочешь мне рассказать, почему я видела Роума, спускающегося с твоего балкона этим утром? – Ее голос был обманчиво спокоен.
Я подошла к ней, заламывая руки, и, сев рядом, невидящим взглядом уставилась на белые стены.
– Он провел ночь со мной.
– Я так и поняла. И как давно это продолжается?
– Что именно? Совместные ночи или наши встречи?
Она удивленно тряхнула головой.
– Да уж, дела зашли дальше, чем я полагала. Я догадывалась, что что-то происходит по тому, как он постоянно на тебя смотрит, а ты в ответ краснеешь, еще, конечно же, поцелуи. Это у вас серьезно?
Я кивнула, нервно покусывая ноготь на большом пальце.
– Так вы официально вместе?
– Да.
Она широко улыбнулась и толкнула меня в плечо, в ее карих глазах заплясали искорки.
– У моего кузена настоящие отношения! Не думала, что застану этот день, но я так рада! – Элли похлопала меня по коленке и, склонив голову набок, внимательно рассмотрела мое лицо. – А где твои очки, дорогая?
Я заправила волосы за ухо.
– У меня теперь линзы.
Ее лицо просияло.
– Работа Роума? Чтобы Шелли к тебе больше не цеплялась?
– Ага.
– Да чтоб меня! Роум проявляет привязанность и сострадание к девушке! – Она в неверии рассмеялась.
И я, смутившись, опустила голову.
– Он очень мил со мной.
После моих слов ее глаза чуть не выпали из орбит.
– Мой кузен и слово «милый»не могут стоять в одном предложении, хотя с тобой он вел себя совершенно иначе с самого первого дня. Сначала это меня настораживало, но теперь нравится! Ты ему подходишь, подруга.
Элли встала и пошла к двери, но, перед тем как выйти, повернулась и серьезно посмотрела на меня.
– Моллз, ты должна понимать, что Роум может быть довольно непростым парнем. Ему крепко досталось от родителей за эти годы, и это сильно на него повлияло. Ты должна дать ему время и простить, если он будет слишком настойчив. Я вижу, как он к тебе относится, и могу сказать, что для него ты особенная. Думаю, если ваши отношения продолжат развиваться, ты можешь оказаться именно той, кто окончательно его сломает, если что-то пойдет не так. Будь с ним терпелива, заботься о нем, цени его… он этого заслуживает.
И с этими словами она ушла.
* * *
День вдался жарким, поэтому Кэсс, Лекси, Элли, Джимми-Дон и я решили съесть ланч на обширной лужайке кампуса. Похоже, все остальные тоже так решили, людей было море.
– Итак, Джимми-Дон, расскажи о себе, – попросила я, когда мы сели в кружок на свежепостриженном газоне. Я обожала запах скошенной травы. Он напоминал мне о тех летних днях из моего детства, когда я просыпалась рано утром и слышала, как папа стрижет газон в нашем крошечном дворике. Я улыбнулась. Это было одним из немногих счастливых детских воспоминаний.
– Ну, я техасец из Хьюстона и играю в защите «Тайд». Мне двадцать один, после окончания университета со степенью специалиста по окружающей среде я вернусь в Хьюстон и буду работать на скотоферме своего отца.
– Ты тоже не хочешь профессионально играть в футбол?
– Хотел бы, но не попаду в отбор НФЛ, ну и ладно. Я вернусь домой, разведу скот и буду надеяться, что эта малышка последует за мной, – сказал он, обнимая Кэсс и целуя ее в щеку.