Двойственная природа ренессансов

 

Профессор Кузищин из Московского университета — большой знаток и поклонник Древнего Рима — считает, что именно Рим впервые в истории создал то, что потом назовут городским образом жизни. Мне кажется, концентрированным воплощением этого является так называемая светская жизнь.

В полной мере она развернулась чуть позже — в эпоху Империи, но родилась в эпоху поздней Республики. Эпоха римского Ренессанса, римского Просвещения породила ее…

На великосветских раутах собирался весь высший свет. К которому теперь принадлежала не только аристократия. Знаменитые артисты, знаменитые гонщики (на колесницах), известные адвокаты тоже являлись персонажами этих тусовок — и по праву, ведь иной гонщик или артист был гораздо богаче многих известных латифундистов! Были целые актерские династии, когда папа тянул своих отпрысков на сцену, обещавшую любимцам публики роскошную жизнь. Черты Современности, столь милые моему сердцу…

«Странно видеть, — писал Плиний Младший, — как в Риме проходит время. Если взять каждый день в отдельности, то он окажется наполненным разными делами, если же их собрать все вместе, то удивишься, до чего они пусты. Спроси кого-нибудь: что ты делал сегодня? И он тебе ответит: я был у такого-то на облачении в мужскую тогу (на праздновании совершеннолетия отпрыска хозяина дома. — А. Н.) или на свадьбе; я должен затем пойти к такому-то, чтобы присутствовать в качестве свидетеля при составлении духовного завещания; этот просил сопровождать меня в суд, другой звал на совещание. Каждое из этих занятий кажется необходимым в тот самый день, когда их делаешь, но в итоге, когда подумаешь, что они отняли у тебя все время, то оказываются бесполезными. Особенно ясно сознаешь их никчемность, когда покинешь Рим».

А помимо всего перечисленного Плинием были еще тысячи важных дел и тусовок — модные спектакли, дни рождения друзей, собрания в термах, проводы должностного лица, отправляющегося в провинцию… А еще нужно сходить к знакомому, чтобы послушать его новую речь или лекцию, потому что обещал.

Настоящее суетливое безделье. Первоклассная светская жизнь!.. Один римский поэт чуть более позднего времени писал: «В Риме существует целый народ праздношатающихся, которые ничего не делают и всегда заняты, выбиваются из сил из-за пустяков, находятся в постоянном движении и никогда ничего не достигают…»

Сенека сравнивал этих праздношатающихся с муравьями. И зря: муравьи как раз бегают по делу. А римляне — в поисках того, как занять время.

Свободное время… Свободные деньги… Второе порождает первое. И заставляет задумываться — на что же потратить жизнь? Прежде состоятельные римляне об этом не задумывались, они тратили жизнь на общественную работу, которую выполняли за свой счет и посвящали величию Рима — нормативная социализация эпохи Республики. А потом наступила совсем другая эпоха. Всем известны бесконечные римские пиры с паштетами из соловьиных языков, гладиаторские бои с участием сотен гладиаторов, режущих друг друга на потеху публике, сексуальные оргии, в которых участвовали даже почтенные римские матроны… Куда же делся строгий римский характер? Почему столица мировой империи потонула в таком безудержном гедонизме?

Завоевания приносят богатство. Богатство приносит массу свободного от тяжких трудов времени. Которое можно занять пьянками, гулянками и развлечениями. А можно культурной программой. Если в Деревне работают и воюют все, потому что иначе не выжить, то Город (Цивилизация) впервые проводит черту, которая разделяет горожан, которые имеют свободное время и могут пользоваться плодами Цивилизации, на две неравные части — одни безудержно бухают и жрут из корыта, другие безудержно работают. Вторые — люди с идеями. Их труд уже не похож на отупляющий крестьянский. Это работа иного уровня. Первых, безудержно жрущих, больше. Но вторые двигают историю, и именно их я назвал бы цивилизаторами. А первых назовите сами, как хотите… Деление, конечно, грубое, и оно вовсе не означает, что цивилизатор (ученый, политик, художник, писатель, завоеватель, efc) непременно должен отказываться от лобстеров, это означает лишь, что лобстеры — только гарнир к их основной деятельности. Алмаз цивилизаторской личности огранен, а сама личность структурирована, ее животные инстинкты не выказывают себя в своей первобытности, их проявления принимают более сложные формы.

Когда после разрушения Карфагена Рим стал владыкой мира и наконец осознал это, римский сенат послал Сципиона Младшего объехать ойкумену и просто осмотреться — обозреть хозяйским глазом все, что попало под римское влияние. Провести, так сказать, учет во вселенной. Первой страной, куда приплыл Сципион, был Египет.

После того как умер Александр Македонский, его огромную империю разделили между собой друзья-военачальники. Египет достался Птолемею. Династия Птолемеев с тех пор и управляла страной пирамид. Как писал Страбон, только первые три правителя Египта знали свое дело, потом династия выродилась — последующие Птолемеи проводили время в разврате, пьянках и обжорстве. Египтом реально управляли случайные люди, близкие ко дворцу — евнухи, любовники птолемеевских жен и их родственники.

Страбону вторит Полибий, рассказывая об одном правителе Египта, который «чуть не целые дни проводил за игрой в мяч… после игр тотчас же устраивал попойки, и в этом проходила большая часть его жизни». Последний Птолемей был уже совсем «беспредельщик» — прямо во время пира зарезал сына своей сестры. Ребенок пытался спрятаться за маму — не помогло. Через несколько лет, чтобы досадить матери, этот отморозок убил уже собственного сына, разрезал его на куски и послал матери в посылке, приписав, что это ей подарок надень рождения…

Римскую делегацию во главе со Сципионом поразила кухня пто-лемеевского дворца. На обед для двенадцати человек там жарили восемь кабанов, не считая прочих блюд. Дело в том, что, как объяснил Полибию повар, всякое блюдо нужно подавать именно в тот момент, когда оно вкуснее всего, поэтому готовится не один, а сразу много обедов — одного кабана приносят, когда ушки прожарятся, другого — когда ножки, третьего — когда потрошка …

Сципиону это все было дико. Как дико было бы, наверное, смотреть на своих потомков самому первому Птолемею, который прошел с Александром Македонским полмира в боях и потом воцарился в Египте… А вот римским патрициям времен Империи подобный образ жизни уже диким не казался. Они сами были как этот жирный Птолемей, погрязший в беспределе.

Почему так губительно сказывается на детях богатство родителей? Два-три поколения — и уже без слез на вырожденцев не взглянешь! А все потому, что лишения, запреты и ограничения формируют личность. Канализируют ее животную энергию. Личность, которая с детства ничем не ограничена, расползается, как квашня. Иначе и быть не может…

Представьте себе какое-нибудь животное, например, обезьяну. Теплокровное стадное млекопитающее — венец творения, очень сложная система. Единственная природная цель которой — сохранить себя для того, чтобы размножиться и тем самым помочь сохраниться виду — надсистеме. То есть задача — пожрать и размножиться.

Теперь посмотрите вокруг — вся человеческая система развлечений и праздников строится вокруг жратвы и секса. Юбилей? Гости пришли? Похороны? Все садятся за стол и начинают усиленно питаться. Центроосновой хорошего совместного времяпрепровождения всегда является стол с едой. Питание есть одно из главнейших развлечений. Что бы ни происходило, главное — попитаться. Нужно поговорить о деле? Пообедаем вместе в ресторане… Вторым пунктом сладкой жизни значатся длинноногие самочки. Ну а если перебор и жратвы, и самок (времени свободного очень много), в ход идет прямая стимуляция чувственной сферы — наркотики (водка, гашиш, грибы и пр.).

В природе ничего даром не дается, там идет жесточайшая конкуренция за свободные ресурсы. Львиная доля времени любого животного занята целенаправленным добыванием пищи — либо тупым жеванием травы, либо более интеллектуальной охотой. Увидел, нашел, поймал, обрадовался, съел… Эволюция, ведущая к усложнению живых организмов, — сплошная гонка вооружений. Растет автономность системы, повышается ее быстродействие (теплокровность); увеличивается сложность программного обеспечения (интеллект); возникает негенетическая трансляция накопленного опыта (обучение в процессе игры)… И все это, вся хитрость, изворотливость, приспособляемость, весь интеллект зверя, весь его колоссальный энергетический и психический потенциалы посвящены одной цели — добыть ресурс, топливо. И на его основе размножиться.

Вопрос: куда уйдет вся эта огромная куча энергии, если ресурсы достаются животной системе просто так, даром? На что будет направлен такой великолепный приспособительный механизм, как интеллект? Система, словно двигатель, оставшийся без нагрузки, просто пойдет вразнос, если запитать ее по полной, но не нагрузить задачами. Например, какой-нибудь идеологемой.

Обезьяны, слоны и медведи в зоопарках от нечего делать тупо раскачиваются, расковыривают болячки, скучают — страдают, в общем. Системы с более примитивной организацией — змеи, насекомые, членистоногие и прочие — скучать не умеют даже в террариуме. Но с них какой спрос, они же не венцы эволюции…

А вот венцы идут вразнос. Египетские Птолемеи пошли вразнос… Римские патриции времен Империи пошли вразнос… Много кто пошел вразнос, не будучи обязанным добывать себе хлеб насущный в поте лица. Богатый Рим породил массу людей, похожих на последнего Птолемея — инфантильных, зажравшихся, капризных, жестоких… Золотая молодежь сорока-пятидесяти лет. Абсолютно неканализированные личности.

Англичане, кстати, это понимают, поэтому английская элита сдает своих отпрысков в школы с очень жесткой дисциплиной и отсутствием излишеств. Формируют характер, не допуская его бесформенного медузьего расползания. Гранят алмазы.

Слушайте, вы, наверное, подумали, что я сторонник теории, будто Рим сгубила роскошь? Вот и ошибаетесь! Следите за нитью…

Если нужда заставляет всех работать в поле, все люди получаются примерно одинаковые. Это строгая Деревня. А Город людей дифференцирует, делает более разнообразными — по специальности, по мироощущению, по знаниям, по приверженности к религии и философии, по социальному положению. Но главное, у горожан вместе с деньгами появляется свободное время. А внутренняя свобода — оружие обоюдоострое. Как, впрочем, и любое достояние цивилизации: одним и тем же ножом можно резать хлеб, а можно — чужое горло. Свободное время можно посвятить наукам, а можно — исключительно блеванию от портвейна. Но для того чтобы науки развивались, пьесы писались, Леонардо творил, а цивилизация, соответственно, росла, нужно, чтобы технический уровень цивилизации позволял ее носителям иметь свободное от каторжного труда время. Другими словами, чтобы росла культура, помимо творцов, должны появиться бездельники, которые покупают картины, пьесы, автомобили, яхты, книги, путешествия и искусства, достижения науки — вкладывая тем самым деньги в развитие экономики и искусства, создавая новые рабочие места, платя налоги. А уж последние идут на науку, культуру и строительство инфраструктуры… Цивилизации нужен Потребитель.

Это меня уже в современность куда-то вынесло… Ну ничего. Даже хорошо для разнообразия… Раз уж попали в современность, скажу, что сегодняшний мир не делится по черно-белому признаку на тех, кто целиком отдается созиданию и цивилизаторству, и на тех, кто исключительно жрет да блюет. Подавляющему большинству приходится делать и то, и другое. Заслуга Современности, на которую так наезжают традиционалисты, в том, что она создала Средний класс и создала досуг для большинства населения. Досуг, который превратился в одну из богатейших сфер экономики. Жизнь современного горожанина протекает так: сначала он по мере сил цивилизаторствует у себя на работе, а потом по мере сил развлекается, тем самым цивилизаторствуя своими деньгами на ниве развития экономики. Потребитель в обществе Запада значит не меньше, а то и больше, чем Производитель. Производить любой дурак может, это показала многотысячелетняя история человечества. А вот грамотно продать и грамотно потребить произведенное — помучаешься. Одних кнопок у меня, например, на видеокамере — 21, да плюс куча программ!..

В общем, Возрождение, на которое так пеняют все катоны и дугины, подарило миру не только удушающую роскошь и легкую потерю ориентации, но и расцвет науки, техники, культуры, то есть собственно взлет цивилизации.

«А что же тогда сгубило Рим, если он был такой цивилизованный?» — спросит нетерпеливый читатель, уже подуставший от заумных рассуждений.

«И разве роскошь, уход в гедонизм, потеря цели в жизни не сломали хребет основной миссионерской идее Рима? — спросит другой читатель. — Разве не прав был Сулла, боявшийся внутреннего распада Рима (в головах), за которым неминуемо последует внешний?»

Да, торопясь, отвечу я читателю: после того, как у римлян «кончились» сопоставимые по значимости конкуренты, римская идентичность, то есть самоощущение римлян, изменилась. Ничто так не сплачивает друзей, как общие враги… И эта потеря идентичности была, несомненно, одним из зерен грядущего распада. Но отнюдь не главным.

 

Последняя лекция

 

— В курсе о Древнем Риме я читаю студентам много лекций о периоде Республики и всего одну о периоде Империи, — сказал мне как-то один историк. — Потому что после воцарения императоров перипетии партийной политической борьбы сменились историями обычных человеческих страстей и дворцовыми интригами. А это уже не так интересно.

Да, возможно, возможно… Но и в эпоху Империи у Рима было множество взлетов и неудач. Среди его императоров была куча сущих слизняков, бездарей и мерзавцев. О таких я здесь говорить не буду, о них пусть снимает фильмы Тинто Брасс. Но были и настоящие высокие люди. О них поговорить стоит. Рассказ о них, правда, не входит в задачи этой книги, но я опять не могу удержаться, что тут поделаешь!.. Пойдем на компромисс. Сделаю лишь несколько мазков. Порой одна-две детали характеризуют момент лучше долгих и нудных исторических описаний.

Первый-второй века нашей эры. Последние завоевания империи. Император Траян присоединяет к Риму Дакию. Эта война давалась страшным напряжением сил. В одном из ожесточенных боев против даков количество раненых у римлян было так велико, что закончились все запасы перевязочных материалов, и император снял и приказал разорвать на ленты свои одежды — перевязывать солдат.

Парадоксы истории… Эта самая провинция Дакия, присоединенная к Риму в жесточайшей войне одной из последних, оказалась и самой благодарной. Уже после крушения Великого Рима именно она отреклась от собственного названия и взяла себе название исчезнувшей империи. Эта страна по сей день гордится близостью своего языка к латыни и своим названием — Romania.

Историки относят это время к началу заката Римской империи. Думаю, Марк Ульпий Траян так не считал. Траян — настоящий солдатский император, блестяще владевший мечом, жравший солдатскую кашу. Он был совсем не похож на римлян, вкушавших нежнейшие паштеты в столице. Он вообще был провинциалом. Родился в Испании, командовал там легионом, помнил по имени всех своих солдат… Его кредо: «Хочу стать таким императором, какого сам желал бы для себя». Иногда с друзьями Траян любил выпить лишнего, но строго-настрого запретил исполнять свои приказы, отданные под хмельком.

Ему было уже за шестьдесят, когда он завоевал Месопотамию и объявил ее римской провинцией, взял Вавилон, позже захватил столицу Парфии — Ктесифон, где возложил корону на своего человека — местного аристократа Партамаспата. Далее Траян спустился вниз по Тигру и сделал то, чего никогда не удастся сделать привыкшему к нежным паштетам патрицию Жириновскому, — омыл сапоги в Индийском океане. Траян был первым римлянином, ноги которого ощутили теплоту этих вод. Глядя на торговый корабль, который отплывал в Индию, Траян с горечью воскликнул: «Будь я моложе, отправился бы завоевывать Индию!»

Ничуть не хуже по своим человеческим качествам оказался наследник Траяна — император Адриан. Он был натурой вполне канализированной. Даже чересчур. Будучи в войсках, питался простой лагерной пищей — творогом, салом, пил поску (солдатский напиток — воду с добавлением винного уксуса и, предположительно, белков сырых яиц). Его оружие и одежда не были изукрашены драгоценными камнями — простой железный меч, простое полотно. Адриан сам с войсками совершал двадцатикилометровые марш-броски. Именно в правление Адриана римское войско, и без того считавшееся самым дисциплинированным в мире, стало ставить храмы новой богине — Дисциплине. Но если вы думаете, что Адриан был воинственным императором, то сильно ошибаетесь.

Адриан продолжил политику императора Августа — политику мира. Расширяться далее империя была уже не в состоянии: война на Востоке оголила северные границы, из-за чего участились грабительские набеги северных варваров. В этой ситуации удержать побежденную Парфию, мечтающую о реванше, Рим не мог. Поэтому Адриан решил, что достаточно и того, что Рим уже имеет. Он вернул Парфии все завоеванные Траяном земли за Ефратом и Тигром… Понимаю, что жалко, но деваться было некуда… Адриан превратил Армению из провинции в самостоятельное, хотя и зависимое от Рима царство. Он даже задумывался о том, чтобы уйти из Дакии. Он отказывал тем племенам и народам, которые хотели добровольно присоединиться к Риму… И, в общем, адриановская политика обороны была не самым худшим выбором, она обеспечила Риму долгий мир и экономическое процветание.

Но мне все-таки кажется, что эта мирная политика была обусловлена не столько военно-политической необходимостью, сколько внутренними качествами Адриана: шибко он был культурный. С детства увлекался греческим искусством, за что парня даже дразнили «гречонком» (современный аналог — «ботан»). Адриан меценатствовал, покровительствовал философам, художникам, поэтам и писателям. Больше того, он сам писал стихи и занимался научными исследованиями по математике, увлекался медициной. Что ж, невеликий научный багаж тогдашней цивилизации вполне допускал подобную разносторонность…

Адриан, словно Путин, любил путешествовать — везде сам ездил, во все вникал. При нем Рим окружил себя Великой Некитайской Стеной — сетью оборонительных сооружений, выстроенных в Германии, Британии, Африке… Это была большая системная работа по укреплению границ. Самое впечатляющее сооружение — вал Адриана — построили в Британии. Представьте себе стену высотой в 4,5 метра, толщиной до 3 метров и длиной 130 километров.

Естественно, с воротами, сторожевыми башнями — все, как положено. С севера, то есть со стороны варваров, перед стеной был ров шириной около 10 и глубиной более 3 метров. Не знаю, сколько строили свою стену китайцы, а железные легионеры Рима возвели это циклопическое сооружение всего за три года. Да, совсем забыл… Стена — ничто без дорог. Вдоль стены были протянуты рокадные и фронтовые дороги для быстрого маневрирования.

После Адриана почти четверть века правил Антонин. Неплохой, в принципе, парень. При нем тоже в Империи были мир и процветание. Ну только немножко придушил он северных варваров по мелочи, а так — полный покой…

Следующим был Марк Аврелий. Тоже превосходный человек. Прекрасно образованный философ-стоик. Спал на голой земле. Совершенно не воинственный, добрый дядька, книги писал. Про гуманизм, между прочим. Рассуждал о природе добра и зла. Вот характерный отрывочек из его книги «Размышления»: «Паук изловил муху и горд, другой кто — зайца, третий поймал сетью рыбешку, четвертый — одолел вепря, а иной — сарматов. Но разве не разбойники все они, если разобрать?» Прямо Блаженный Августин какой-то…

И надо ж такому случиться, что именно на правление этого императора пришлась огромная военная нагрузка. Началось, как всегда, с мелочей — волнений варваров на западных границах. Они были подавлены. Не впервой. Затем возбудился парфянский царь — напал на дружественную Армению. А затем — чего уж мелочиться! — вторгся и в римскую провинцию Сирия. Пришлось открывать восточный фронт, объявлять мобилизацию, перебрасывать на Восток войска. После серии тяжелых боев разгромили парфян, освободили Армению.

А тут еще чума разразилась. Как всегда, она пришла с востока. И, прокатившись по империи, унесла больше жизней, чем война. На ослабленную войной и чумой империю, через ее северные границы, оголенные перебросками войск, напали варвары. Причем напали все сразу. Началась трудная 15-летняя война, которую античные авторы даже сравнивали с Пуническими войнами. Варвары прорвались в северную Италию, угрожая Риму. Ситуация была настолько тяжелой, что образованный Марк Аврелий даже вспомнил о религии — как Сталин, когда немец стоял под Москвой. Марк собрал в Риме жрецов из разных стран и принимал личное участие в обрядах и жертвоприношениях. Окунал копье в кровь жертвенного быка и швырял его в сторону врага — обычай, пришедший из каменного века, когда люди в звериных шкурах перед охотой около костра танцевали… На любую глупость шел человек — так хотел спасти Рим.

За религию и прочую потусторонность люди хватаются, только когда приспичит. Атак вообще-то, при нормально налаженной жизни бог людям не нужен. Лично я — за нормальную жизнь без эксцессов. Собственно, к тому и ведет нас научно-технический прогресс — чтобы процессы шли штатно, в полном соответствии с техникой безопасности, все крутилось, и комфорт достигался… Для того и интеллект у людей. Сами справимся, без туземных обрядов…

Со страху римляне принесли в жертву такое количество несчастных, ни в чем не повинных быков, что некоторые столичные жители отправили императору письмо, якобы от имени быков. «Быки» просили без фанатизма относиться к древним ритуалам, проводимым ради победы. А то эта победа обернется для них, быков, полным поражением… Римлян всегда отличало хорошее чувство юмора.

Естественные причины всех этих тяжелых для Рима событий — войны, чумы, нашествия варваров — я рассмотрю в следующей книге, посвященной влиянию климата на историю человечества. А сейчас скажу лишь, что этот страшный натиск дикарей на приличных людей, который пришелся на время правления замечательного Марка Аврелия, был первой волной Великого переселения народов…

Однако помимо глупостей с религией Марк Аврелий занимался и нормальными оборонными мероприятиями — в армию стали подгребать рабов, гладиаторов. В общем, тащили все, что шевелится… Мирные жители копали окопы… или что они там тогда копали — рвы… Благородный Марк Аврелий даже начал распродавать личное имущество, чтобы обеспечить армию. Все для фронта, все для победы! У Марка тогда умер семилетний сын, но император ни на минуту не прервал подготовки к обороне. Рим важнее.

На протяжении всей книги я постоянно пишу «тяжелые бои», «трудная война»… Что же делать, если это действительно так. Вот вам освещенный ударом молнии маленький момент только одного из боев с варварами. Отрезанные противником в горах от источников воды римляне долгое время терпели жажду, густая кровь плохо текла из ран. А когда наконец началось генеральное сражение, хлынул страшнейший ливень, черное небо резали молнии. Римляне рубились мечами и одновременно пили, открывая рты текущей сверху воде. Кто-то срывал с головы шлем, переворачивал его и набирал живительную воду, не переставая защищаться. Римский историк Дион Кассий рисует эту картину в цвете: «…И некоторые из раненых жадно глотали кровь, которая текла в их шлемы вместе с водой. Сильный град и множество молний обрушились… так, что в одном месте можно было видеть и воду, и огонь, падающие с неба, и в одно и то же время одни утоляли жажду и мокли под дождем, другие гибли от огня и умирали». Они победили…

И даже расширили пределы империи. Марк Аврелий планировал раздвинуть границы Рима аж до Северного моря, чтобы навсегда обезопасить Цивилизацию от набегов варваров, но не успел, умер. Тем не менее его победы обеспечили империи мир еще на полвека.

…В общем, дела шли вроде бы неплохо. А вскоре Империя рухнула. И на городских форумах, где раньше толпились пикейные жилеты, теперь паслись крестьянские козы, поедая пробивающуюся в стыках каменных плит траву.

 

 

Часть 4