БЕЗ ВАШЕЙ РЕГУЛЯРНОЙ ПОДДЕРЖКИ
Сергей Кремлев
"Великий
Сталин"
(отрывки из книги)
Вождь советских
Инженеров
Сталин – удивительно многогранный гений, и чтобы описать его феномен во всех его проявлениях, нужны толстые и – как ни странно – всё ещё ненаписанные тома. Ведь даже эта не тонкая книга – не более чем набросок, не более чем краткий и неполный очерк.
Сейчас же немного о Сталине – вожде советских инженеров…
Даже такой ненавистник новой России, как историкэмигрант Георгий Федотов, в своём «моментальном снимке России» – к 1 января 1936 года – сквозь зубы признавал:
«…Сталин широко распахнул дверь в жизнь практикампрофессионалам…
Подлинная опора Сталина – это тот класс, который он сам назвал «знатными» людьми… Партийный билет и прошлые заслуги значат теперь немного; личная годность… – всё. В этот новый правящий слой входят… чекисты, командиры Красной Армии, лучшие инженеры, техники, учёные и художники страны…
Новый советский патриотизм есть факт, который бессмысленно отрицать. Это есть единственный шанс на бытие России…»
Это писал враг! Но даже враг понимал, что в Советской России уже возник новый прочный патриотизм. Теперь в России чем более человек был образован, тем больше он любил Россию.
И тем больше он для неё хотел и мог сделать.
Это и была подлинная молодая гвардия Сталина! Хотя в ряды интеллектуальной гвардии Страны Советов во второй половине тридцатых годов вошли и многие старые специалисты, всё чаще называвшие себя беспартийными большевиками.
Кто-то из них – как старый академик Патон – потом стал большевиком и по официальной партийной принадлежности.
Сталин свою научно-техническую гвардию знал отлично, ценил её, уважал, выслушивал и поддерживал. Но для этого ведь надо было в её проблемах разбираться!
В том числе – в чисто профессиональных проблемах.
А формально у Сталина за плечами была лишь неоконченная духовная семинария.
Тем не менее вы не найдёте (то есть вообще не найдёте!) мемуаров тех, кто долгим, деловым образом сотрудничал со Сталиным (и нередко немало от него претерпел) и кто не отзывался бы о нём с глубочайшим уважением. Конечно, речь здесь не о Троцком или Хрущёве, а об организаторах промышленности, конструкторах, военачальниках, металлургах, энергетиках.
Один из малоизвестных мемуаристов, бывший сталинский нарком электростанций Жимерин, в 1931 году закончил Московский энергетический институт. Привычный к труду крестьянский сын и науку осваивал неплохо, почему и был зачислен в аспирантуру.
Вскоре, однако, пришлось заняться практической энергетикой и со временем войти в тот круг народнохозяйственных руководителей, который можно назвать «Большой командой Сталина» и в который входили сотни лично Сталину известных командиров экономики – от наркомов до директоров крупных предприятий.
Первая встреча Жимерина со Сталиным была не из самых удачных – изза перегрузки уральских заводов там наступил кризис электроснабжения.
Молодого наркома вызвали на совещание в сталинский кабинет, и там Сталин сообщил ему:
– На вас жалуются, что на Урале отключаются заводы, там падает… – со стороны подсказали: «частота», – да, падает частота. Что это, кстати, такое?
Уже сам такой вопрос в такой ситуации и на таком уровне может задать лишь абсолютно естественный, лишённый позы и самомнения человек! Не так ли?
Жимерин объяснил – что и к чему: мол, имеются чисто технические причины…
Сталина интересовали, конечно, не причины, а возможность их устранения, и он спросил:
– Что вы предлагаете?
Жимерин предложил решение, и Сталин тут же уловил суть, что Жимерина восхитило. Поражён он был и спокойным, вдумчивым стилем делового общения Сталина. И первое впечатление не обмануло наркома. За много лет общения и в личных встречах, и на заседаниях Политбюро Сталин был внимателен и терпелив.
Возразил он Жимерину один раз, уже после войны – в споре (!) по поводу сооружения Кременчугской ГЭС на Украине. Сталин, по воспоминанию Жимерина, встал тогда изза стола, подошёл к упрямцу и спросил его – на «ты», что позволяла и разница в возрасте, и давнее уже их знакомство:
– Ты долго ещё будешь спорить со мной? Это первое… И второе – почему не строишь малые ГЭС на притоках Днепра?
– Берега низменные, там станции строить нельзя, товарищ Сталин.
– А ты там был?
– Не был…
– А я там воевал. Вот поезжай, посмотри и тогда спорь.
Это – электроэнергетика…
Но Сталин прекрасно разбирался – во всяком случае, в рамках необходимой для главы государства компетенции – и в проблемах оборонной техники.
Авиаконструкторы дружно заявляют, что он выслушивал их с полным пониманием дела.
Но это же утверждают и конструкторы артиллерийского оружия!
И конструкторы танков…
И боеприпасов…
Сталин в период советскофинской войны 1939–1940 годов даже нашёл время – в отличие от генералов – обеспокоиться проблемой полевого питания бойцов в тяжёлых зимних условиях, и благодаря ему было быстро налажено промышленное производство армейских концентратов.
И Сталин лично – в отличие от генералов – проверил, сколько требуется времени на то, чтобы твёрдый брикет пшённого концентрата превратился в горячую кашу. Прямо у себя в кабинете, в том самом, в котором проводились важнейшие государственные совещания, залил брикет водой и засёк время.
Надо заметить, что тема, например, сравнительной компетенции профессионального высшего генералитета РККА и Сталина в вопросах военно-технического обеспечения современной войны – это отдельная и фактически неисследованная тема, начиная со времени задолго до начала Великой Отечественной войны.
Например, первоначальное техническое задание Наркомата обороны СССР на тяжёлый танк СМК («Сергей Миронович Киров») – прототип впоследствии знаменитого тяжёлого танка КВ («Клим Ворошилов») – предусматривало трёхбашенный вариант.
Конструкторы – они-то тоже что-то в принципах боевого применения разрабатываемой ими техники соображали – «втихую» прорабатывали и однобашенный вариант, но понимания у военных не находили.
Сталин же, знакомясь с новыми разработками, несуразный вариант трёх башен забраковал, и в результате был создан мощный однобашенный танк с непробиваемой бронёй. Причём Сталин в данном случае мыслил как настоящий, квалифицированный проектировщик. В ходе дискуссии в его кабинете между конструкторами и военными по поводу недостаточного бронирования он снял с макета башню с 45-миллиметровой пушкой и поинтересовался:
– А сколько она весит?
– Две с половиной тонны.
– Вот и снимите её, а резерв веса израсходуйте на броню.
И это было чисто инженерное, а не организационное решение!
Спору нет, подобные мысли конструкторам в голову приходили – они ведь своё дело знали отлично. Но если бы не инженерный образ мыслей Сталина, не доказать бы им свою правоту перед заказчиками в петлицах.
Так же недальновидно отказывались военные от среднего танка Т34, и роль Сталина в судьбе этого «стального рыцаря» Великой войны оказалась тоже решающей.
Я уже писал о том, как решительно поддержал Сталин молодого конструктора Грабина с его идеей специализированной дивизионной пушки, в то время как маршалы, включая Тухачевского, и генералы почти единодушно настаивали на некоей «универсальной» пушке, ссылаясь на информацию американских военных журналов (США так и не создали подобной пушки).
А положение с боевой авиацией, сложившееся в ВВС РККА к 1937 году? Ни главный инженер Главного управления авиационной промышленности Наркомата тяжёлого машиностроения СССР авиаконструктор Туполев, ни начальник вооружения РККА маршал Тухачевский не обеспечили к этому году разработки, например, ни одного перспективного проекта современного истребителя! Ни одного!
А ведь от замысла до массового серийного производства боевой техники обычно проходит не менее четырёхпяти лет! То есть, если бы в авиапромышленности попрежнему всё решал Туполев, а в РККА попрежнему командовал бы Тухачевский с начальником ВВС Алкснисом, то Россия встретила бы войну не только с исключительно устаревшими боевыми самолётами, но и без маломальски современного конструкторского задела, позволившего бы быстро ликвидировать провал!
Ни больше и ни меньше…
Лишь когда в суть ситуации вник Сталин, всё изменилось за годдва, и к началу войны ВВС Красной Армии уже имели на вооружении новые истребители Яковлева – «Як», Лавочкина и Горбунова с Гудковым – «ЛаГГ», Микояна и Гуревича – «МиГ», а в ходе войны эти молодые конструкторы – в полном смысле слова питомцы Сталина – дали новые конструкции, обеспечившие Победу.
Сталин же поддержал авиаконструктора Ильюшина с его «летающим танком» Ил2 – грозой немцев в будущих боях.
И так же внимателен был Сталин к конструкторам авиационных двигателей, миномётов, стрелкового вооружения… И не только перед войной и во время войны, но и все годы после войны – вплоть до самой своей смерти. Ведь эрудиция и компетенция Сталина в специальных вопросах научно-технического прогресса постоянно возрастали, поэтому он был всё более способен принимать инженерно обоснованные государственные решения.
Да, в предвоенные годы сталинской эпохи у советских инженеров, особенно у тех из них, кто находился на переднем крае инженерной работы – в конструкторских и проектных бюро, в научно-исследовательских институтах, не было более влиятельного и заинтересованного в их работе сторонника, чем Сталин. Он действительно был вождём передовых советских инженеров и конструкторов и при этом воспитывал новые кадры руководителей промышленности и экономики.
Молодые наркомы Тевосян, Устинов, Паршин, Ванников, Малышев и другие их коллеги, их молодые заместители и начальники главков – все они знали Сталина, и всех их знал лично Сталин.
Это ведь он сказал: «Кадры решают всё!» И это премиями его имени награждались наиболее талантливые и успешные учёные и инженеры России.
По необходимости Сталин больше внимания уделял оборонным отраслям – во всяком случае, эта сторона его руководства научнотехническим прогрессом в СССР наиболее известна. Но в предвоенные годы в оборонных отраслях по необходимости концентрировались наиболее передовые инженерные силы России, и, развивая их, Сталин развивал вообще весь научно-технический потенциал державы.
Однако ещё до окончания войны Сталин начал ориентировать наших «оборонщиков» на грандиозные мирные проекты. Так, уральский «Танкоград» вскоре должен был стать мощным центром мирного тяжёлого и транспортного машиностроения. И стал.
То, что уже сказано о Сталине как техническом вожде страны, может кому-то показаться чуть ли не панегириком ему. Но ведь выше сказана лишь голая правда о его роли и участии в развитии отечественной науки и техники. Да к тому же сказано – чтобы не утяжелять книгу – и далеко-далеко не всё.
Но ещё о нескольких моментах не сказать нельзя… Нельзя и потому, что, например, в книге братьев Медведевых «Неизвестный Сталин» сказано: «Репрессии среди учёных, гибель важных научных школ, выдвижение карьеристов, фанатичных догматиков или шарлатанов – этим чаще всего кончалось вмешательство Сталина в научные дискуссии…»
Здесь явно усматривается намёк на поддержку Сталиным Трофима Денисовича Лысенко, провозглашённого «демократами» величайшим «квазиучёным» мира. В этой книге не место подробному анализу феномена Лысенко, однако небольшая информация к размышлениям на тему – такого ли уж безнадёжного «шарлатана» много лет поддерживал «невежда» Сталин – нам, уважаемый читатель, вряд ли помешает…
Во-первых, «неуч» Лысенко к 1925 году – к 27 годам – успел окончить Полтавское училище садоводства, Киевские двухгодичные курсы селекции и Киевский сельскохозяйственный институт, поработав при этом в деле селекции реально и став автором раннеспелого сорта помидора эрлиан 17 (впоследствии Лысенко дал ещё ряд ценных сортов различных культур).
Во-вторых, лишь два современных советских селекционера удостоились отдельных статей в третьем и последнем издании БСЭ, и оба – верные соратники и ученики Лысенко, почему-то не отрёкшиеся от него до конца жизни. Я имею в виду дважды Героя Социалистического Труда Павла Пантелеймоновича Лукьяненко, автора и соавтора 15 (пятнадцати!) районированных сортов пшеницы (в том числе – знаменитой Безостой I), члена Европейской ассоциации селекционеров, члена Королевской академии сельского хозяйства и лесоводства и прочая, и прочая, а также – Василия Николаевича Ремесло, Героя Социалистического Труда, автора сортов пшеницы Мироновская 808, Мироновская юбилейная и других.
Этим двум соратникам Лысенко Россия обязана своим основным зерновым фондом, но с каким трудом хрущёвско-брежневская Академия наук СССР избрала Лукьяненко лишь в 1964м, а Ремесло даже в 1974 году своими действительными членами… Жорес Медведев называет Ремесло «беспринципным и активным сторонником Лысенко» и радостно сообщает в своей книге о Лысенко, что в 1964 году за Ремесло биологическое отделение голосовало три раза – и все три раза он тогда не прошёл. А ведь все «передовые генетики» СССР ни к тому времени, ни позже не дали стране ни одного путного сорта какой-либо сельскохозяйственной культуры! За несколько десятилетий они фактически уничтожили русскую практическую селекцию, былым лидером которой – Иваном Мичуриным – восхищался когда-то весь мир…
В-третьих, Лысенко, как и Мичурин, призывал рассматривать живой организм, не отрывая его от условий его развития, а сегодня ряд исследователей фактически доказал правоту Лысенко! Изменяя условия жизни, в частности – кормление, экспериментаторы выводят новые виды животных – над чем и работал Лысенко! И выводят не методами генной инженерии, а методами научной селекции – как это делали Мичурин, Лысенко, Лукьяненко, Ремесло…
Что же до «передовой» генной инженерии, то сегодня в любом супермаркете, присмотревшись, покупатель может прочесть уверения производителей различных продуктов, что для их производства ГМкомпоненты не использовались.
«ГМ» – это как раз и есть «генетически модифицированные», по поводу чего можно вспомнить не очень хорошо пахнущую, но точную присказку о том, что «ГМ…» двух сортов не бывает.
Как, замечу к слову, и «демократов».
Наконец, сообщу уж читателю и то, как закрывали «антинаучную» экспериментальную программу Лысенко в 1965 году.
Началось с того, что инспектировать экспериментальную базу Лысенко приехал журналист (!) Аграновский из «Литературной газеты», не имеющий никакого специального образования. После его статьи и ряда других статей в таких «научных» изданиях, как «Комсомольская правда», была образована уже Государственная проверочная комиссия, итоги работы которой были рассмотрены 2 сентября 1965 года на совместном (!) заседании Президиума АН СССР, коллегии Министерства сельского хозяйства СССР и Президиума ВАСХНИЛ (Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им. В.И. Ленина).
В итоге Лысенко как учёный был уничтожен.
Но кто же входил в высокую академическую комиссию?
А вот кто: один директор непрофильного НИИ, один провинциальный профессор, два рядовых зоотехника, один рядовой агроном, два рядовых чиновника и – я не ошибся, уважаемый читатель, – один бухгалтер.
Я не шучу – состав комиссии приведён в книге Жореса Медведева «Взлёт и падение Лысенко». Главный публичный хулитель Т.Д. Лысенко сообщает об этом так:
«Государственную проверочную комиссию создали в конце января (1965 года. – С.К.). Её председателем назначили директора Института экономики сельского хозяйства ВАСХНИЛ А.И. Тулупникова. Наиболее компетентным зоотехником в комиссии был киевский профессор Н.А. Кравченко. В ее составе были зоотехники Э.К. Гунеева, Ю.М. Крынкина, агроном Д.С. Лесик, бухгалтер И.Л. Попок и два работника аппарата Президиума АН СССР…»
Даже сам Медведев – стыдливостью вообще-то не отличающийся – стыдливо признал: «Состав комиссии не был достаточно представительным… Ни генетика, ни агрохимика в её составе не оказалось, хотя проверялись, по существу, работы по прикладной генетике».
Не знаю – достаточно ли я привёл информации для того, чтобы читатель мог по крайней мере усомниться в справедливости послесталинских оценок Лысенко, но, так или иначе, на этом я тему генетики заканчиваю и скажу уже о другом…
ПОСЛЕ войны Сталин исключительно много сил и внимания отдал нескольким научно-техническим проблемам, которые имели тогда (как, впрочем, и сейчас) для России жизненно важное значение.
Это прежде всего – Атомная проблема.
Справедливо считается, что в том, что Россия так быстро ликвидировала атомную монополию США, а с ней – и угрозу атомного уничтожения американскими атомными бомбами, наибольшая личная заслуга принадлежит Лаврентию Берии и Игорю Курчатову. И это так.
Однако можно не сомневаться, что если бы у них обоих – у Куратора и у Научного руководителя советского Атомного проекта – спросили бы, кому здесь надо отдать первенство, они бы, не сговариваясь, назвали Сталина.
И дело было бы не в лести. Никто не знал о советских атомных работах так много, как знали о них Курчатов и Берия. Никто – кроме ещё Сталина. В критические периоды он вникал даже в мелкие, казалось бы, детали.
При этом Сталин, конечно, не имел никаких специальных знаний в области физики ядра…
Я написал это, но тут же подумал: «А впрочем, кто сейчас может сказать, что знал и чего не знал Сталин, каким был его подлинный образовательный кругозор?» Чтобы разговаривать с тем же Жимериным, Сталин – когда увидел в том необходимость – знакомился с основами электротехники по учебнику для электромонтёров. Поэтому он мог и какую-то литературу по атомной физике подчитать, чтобы в чем-то разобраться.
Сталин, к слову, когда ему докладывали о наработанном плутонии для нашей первой бомбы РДС1, поинтересовался у физиков – а нельзя ли из этого плутония сделать не одну, а две бомбы, но меньшей мощности?
Учёные дали ему тогда отрицательный ответ, сославшись на «законы природы», на что Сталин заметил, что законы природы, мол, тоже не догма…
Позднее этот сталинский ответ его хулители приводили как доказательство якобы «ограниченности» «тирана», которому и законы природы не писаны. Но Сталин был – кроме прочего – ещё и выдающимся философомдиалектиком и всего лишь имел в виду, что люди познают законы природы в некоем приближении и то, что сегодня воспринимается как непреложный закон, завтра может оказаться лишь частным случаем более общего закона.
И Сталин оказался прав – пришло время, знания расширились, и из того количества плутония, которое содержалось в РДС1, стало возможным делать не две даже, а три и больше бомб.
Сталин был внимателен также к ракетной проблеме, и так же обстояло дело с вопросами развития реактивной авиации…
Но и вопросами радиолокации и развития радиоэлектроники Сталин тоже интересовался не формально.
И мирными атомными работами – тоже.
Наконец, в этой книге – последнее на тему о Сталине как о вожде научно-технического прогресса в России…
Не кто иной, как Сталин стоял у истоков создания отечественной электронной вычислительной техники. То есть того, что сейчас называют компьютерами.
9 июля 1952 года вышло совершенно секретное Постановление Совета Министров СССР, подписанное Сталиным, относящееся к перспективным работам «атомного» Первого Главного Управления при СМ СССР. В приложениях к этому Постановлению имелось и описание первого советского компьютера «Стрела»:
«Автоматическая быстродействующая машина «Стрела» предназначена для численного решения широкого круга математических задач. Предусматривается проведение работ, связанных с окончанием технорабочего проектирования машины, изготовлением, монтажом и наладкой работы машины в 1952 г., сдача машины «Стрела» специальной комиссии на 2й квартал 1953 года».
Когда первый русский компьютер – второй в мире и первый в Европе – начинал расчёт первой в мире водородной бомбы РДС6с, Сталина уже не было в живых.
Однако в том, что уже в 1954 году Россия могла сама делать весьма совершенные по тем временам атомные бомбы и рассчитывать водородные, тоже была прямая заслуга Сталина.
А «демократы» сегодня гнусно утверждают, что мы отстали от Запада в компьютерных разработках потому-де, что «тиран» Сталин запрещал как «лженауку» кибернетику. Хотя «отец кибернетики» Норберт Винер в своих воспоминаниях назвал лишь одного учёного, который всю жизнь наступал ему «на пятки», – Андрея Колмогорова.
А вот что сообщает о нём советский «Энциклопедический словарь» за 1954 год:
«КОЛМОГОРОВ Андрей Николаевич (р. 1903), советский математик, академик, лауреат Сталинской премии. Колмогорову принадлежат исследования по теории вероятности и теории функций, а также по топологии, геометрии и математической логике. Награждён 3 орденами Ленина».
К слову, советская математика как раз в эпоху Сталина получила такой могучий государственный подпор, что жила на «проценты» со сталинской поддержки почти до самого развала русской науки Горбачёвым, Ельциным и ельциноголовыми ельциноидами…
Но и тут удивляться нечему! Сталин потому так мощно поддерживал науку, что и сам был одним из образованнейших людей своего времени. В его рабочей библиотеке было более 20 (двадцати) тысяч книг. И почти все они носили следы его работы – пометки, отчёркивания и т. д.
Это вам не царь Николай Кровавый, который всерьёз занялся чтением лишь после отречения и ареста, и не нынешние безграмотные «президенты».
Кстати, о книгах…
В 1947 ГОДУ издательство «Молодая гвардия» выпустило в свет книгу Льва Гумилевского «Русские инженеры». 57летний автор (умер он в 1976 году на 86м году жизни) не был инженером. Он был писателем, ещё в конце двадцатых годов по приглашению Горького принимавшим участие в работе над книгами из серии «Жизнь замечательных людей», но с тех пор занявшимся историей науки и техники всерьёз.
Предисловие к книге написал Герой Социалистического Труда, вице-президент Академии наук СССР академик И.П. Бардин, и оно начиналось так:
«Предлагаемая советской молодёжи книга Л. Гумилевского «Русские инженеры» посвящена очень важной и сейчас более чем когда-либо актуальной теме о высоком достоинстве русской научно-технической мысли, о смелой творческой инициативе в инженерном деле, столь присущей деятелям русской техники в прошлом и настоящем…»
Академик Бардин писал в предисловии:
«Деятелям русской науки зачастую приходилось работать в тяжёлых условиях: они должны были бороться за своё дело против бюрократического равнодушия царских чиновников, против косности правящих классов России…»
И Иван Павлович Бардин знал, что писал. Родившись в 1883 году, он вначале учился в Ново-Александрийском сельскохозяйственном институте, но в 1910 году окончил Киевский политехнический институт по химическому отделению. И затем работал рабочим на заводах в Чикаго, в стране, как он позднее вспоминал, «дорогих машин и дешёвых человеческих жизней»… Вернувшись в 1911 году на родину, он быстро занял видное положение в металлургии Юга России, а после революции стразу встал на сторону Советской власти, с 1929 года руководил строительством Кузнецкого металлургического комбината, в 1932 году был избран академиком, руководил Уральским филиалом АН СССР.
Бардин мог компетентно сравнивать условия работы в старой России, в США и в новой России, и заканчивал он своё предисловие к книге Л.И. Гумилевского следующими словами:
«Сегодня, в годы четвёртой сталинской пятилетки, необходимость ряда мероприятий для поднятия инженерно-технической культуры в нашей стране на ещё более высокую ступень не вызывает сомнений. Мы должны приветствовать всё, что может помочь нам в этом хорошем деле…»
Гумилевский же в авторском предисловии писал:
«Великая Октябрьская революция, победа социализма в нашей стране высоко подняли в советских людях чувство национального самосознания, национальной гордости.
В наше время восстанавливается историческая справедливость. Мы, советские люди, наследники лучшего, что дала культура русского народа, говорит о ней ту правду, которая на протяжении многих лет извращалась и попиралась в угоду правящим классам старой России, преклонявшимся перед всем иностранным… Это раболепие и связанное с ним неверие в творческие силы народа отражали экономическую зависимость царской России от капиталистов Запада…
Развиваясь в… условиях… засилья иностранцев, реакционного самодержавия и экономической отсталости, русская наука и техника вносили в сокровищницу знаний всего человечества огромный, зачастую решающий вклад…»
В авторском предисловии к книге говорилось и о том, что иностранцы без стеснения присваивали себе русские открытия, что итальянцы приписали изобретение радио Маркони, американцы славят Эдисона, не упоминая о первой лампе накаливания А.Н. Лодыгина, «да и сейчас придуманную русскими инженерами электросварку рассматривают как безыменное достижение американской техники…».
Гумилевский писал:
«Замалчивая приоритет русских изобретений и открытий, иностранцы не встречали должного отпора со стороны раболепствующих перед ними кругов старой России. Так творилась лживая легенда об отсталости и несамостоятельности русской инженерно-технической мысли. Насколько такое представление о русской инженерии противоречит действительности, читатель увидит с первых же страниц этой книги»…
Внимательный современный читатель с первых же страниц книги – начиная с предисловия И.П. Бардина – может увидеть, насколько лживо утверждение насчёт того, что в СССР Сталина нельзя было трёх строчек опубликовать, чтобы в одной не прославлялся Сталин.
Так, в предисловии Бардина присутствие имени Сталина ограничивалось упоминанием в вышеприведённой цитате задач четвёртой сталинской пятилетки.
В предисловии же самого Гумилевского Сталин был упомянут тоже один раз. Да и то косвенно: когда Гумилевский писал о том, что его в работе над книгой о русских инженерах особо «привлёк огромный материал об особенном, неповторимом национальном характере русской творческой мысли», он очень к месту привёл цитату о сути национального характера из классической работы Сталина «Марксизм и национальный вопрос».
«Никогда не бывавший за границей» Сталин написал её, к слову, в Вене в январе 1913 года.
Причём и далее, в тексте книги, даже когда речь шла о советском периоде, никаких славословий Сталина у Гумилевского не наблюдалось… Он писал об изобретателе дуговой сварки Бенардосе, об учителе Менделеева, Бекетова, Меншуткина Воскресенском – «дедушке русской химии» – и о самом Менделееве, о кораблестроителе Крылове и авторе Шаболовской радио, а позднее и телебашни Шухове, о самоучке Кулибине и учёном-мостостроителе Журавском, о советском конструкторе авиадвигателей Микулине, строителе Военно-Грузинской дороги Статковском и о многих других – всего в книге рассказывается о деятельности 96ти русских учёных«прикладников» и инженеров…
Но в адрес Сталина – великого вождя советских инженеров – автор книги «Русские инженеры» никаких дифирамбов не допускал. И это предметно доказывало: людям, занятым нужным и конкретным делом, людям дела в СССР не было нужды захваливать Сталина. Это болтунам, чтобы скрыть своё ничтожество, приходилось курить «вождю» фимиам, отыскивать «восторженные» эпитеты и т. д.
Сталину это было не нужно – он ведь и сам был человеком дела. Отсутствие же его имени уже в авторском предисловии было тем более показательным, что Сталин принял в судьбе книги Гумилевского самое прямое участие.
Впрочем об этом – в своё время.
-------------------------------------------
В.С. Бушин
СПАСИТЕЛИ И
ПРЕДАТЕЛИ
Один государственный Оратор, будучи изменником и предателем как партии, членом коей состоял лет двадцать, так и профессии, пристрастился изображать изменниками и предателями большевиков, которые, даже по словам Николая Бердяева, противника коммунизма, в 1917-1922 годы спасли Россию от развала и гибели. Оратор шьёт большевикам дело о развале царской армии в 1917 году, хотя генерал Деникин, получше этого Оратора знавший сей вопрос, однажды в присутствии Керенского и других членов Временного правительства внятно заявил: «Когда на каждом шагу повторяют, что причиной развала армии послужили большевики, я протестую». И повторил это в своих «Очерках русской смуты», добавив, что одной из главных причин развала послужил знаменитый приказ №1 от 14 марта 1917 года Петроградского Совета, подписанный неким Н.Д.Соколовым. А ведь Деникин до конца своих дней оставался твердолобым антисоветчиком: живя в США, в 1947 году, перед смертью, написал американскому президенту Трумэну докладную записку, как, используя опыт Гражданской и Отечественной войны, успешней разгромить нашу страну.
Да и без него ясно, что немногочисленная партия, не имея ни радио, ни телевидения, как ныне имеют подручные Оратора и он сам, не могла разложить 10-миллионную армию, занимавшую фронт в полторы тысячи верст. Её разложили главным образом и сильнее всего бессмысленность войны, отвратительное снабжение и оружием, и снарядами, и питанием, а также многочисленные неудачи в сражениях и окопные тяготы.
Но недавно в связи со столетием Первой мировой войны сей Оратор с высокой трибуны заявил: «Мы (ораторы - В.Б.) дали новые, достаточно объективные оценки событиям войны и результату, который был трагическим для России». Ну, во-первых, результат был трагическим для всех реальных участников войны, ибо итогом её было 9,5 млн. убитых и 20 млн. раненых и калек. А во-вторых, что такое «новые оценки» - не развитие ли это горбачевского «нового мышления», состоявшего в том, что белое объявлялось черным, а черное - белым? Очень похоже. Судите сами.
«Почему результат был трагическим? Откуда он взялся? Ведь нас на фронте никто не победил?» Не ведает Оратор и его свита, что только в самом начале войны 2-я армия генерала Самсонова вторглась в Восточной Пруссии, и это привело к гибели армии и к самоубийству командарма. Все остальное время бои шли на территории Российской империи, в результате которых немцы оттяпали всю Польшу с Варшавой, всю Прибалтику с Ригой и немалые земли белорусские и украинские. Так кто же побеждал в этих сражениях? Ну да, до капитуляции дело не дошло. О нем дальше:
«Нас развалили изнутри – вот что произошло». Кто же развалил-то? Молчит, осторожничает. А прежде прямо голосил: большевики! Да ведь слишком малой, говорю, силой они были и никаких важных постов ни в Петербурге, ни на фронте не занимали, чтобы развалить такую огромную страну и её армию. Нет, ваше степенство, страна под руководством царя и его чиновников сама разваливалась и, может быть, ещё долго это продолжалось бы, но тут подоспела бессмысленная и неудачная война. Союзники обещали России Дарданеллы, а солдаты и не знали, что это такое, с чем едят.
27 июня 2012 года мы услышали от Оратора: «В советской время Первую мировую войну, нашу войну с Германией называли империалистической». И это, мол, оскорбительная ложь. Ну, вы подумайте! Была Российская империя во главе с императором Николаем, была Германская империя во главе с императором Вильгельмом. Какая же война могла быть между этими странами, как не империалистическая?
«Чем Вторая мировая война отличалась от Первой по сути, непонятно.». Да где ж тебе понять! Позвал бы Диму, что ли, на помощь. «Никакой разницы, говорит, на самом деле нет». На самом деле разница огромная: эти войны отличаются друг от друга хотя бы размахов, масштабом, количеством жертв, разрушений – как можно этого не знать, не соображать! Отличаются ещё и хотя бы тем, что в 1914 году война началась с того, что Россия первой объявила мобилизацию и, даже не завершив её, вторглась в Германию, а в 1941-м Германия, несмотря на два договора между странами, исключавшие возможность всякого конфликта, напала на СССР. Для нашей страны эти войны отличались друг от друга и тем, что в 1941 году война сразу обрела характер оборонительной, Отечественной, чем война 1914-1918 годов за Дарданеллы не могла быть. Но еще важнее то, что в Первой мировой капиталистические страны победили такую же по общественному строю капиталистическую Германию и её капиталистических союзников, а во Второй решающую роль в победе над капиталистически-фашистской Германией и её союзниками сыграл социалистический Советский Союз. Сечешь?
В этом выступлении Оратор раз пять повторил, что Первую мировую в Советское время у нас замалчивали. Что за чушь! Это напоминает мне когда-то популярную эстрадную певицу Изабеллу Юрьеву. Дожив до глубокой старости, она уже в перестроечное время плакалась по телевидению: «Ужасное было время! Петь о любви было совершенно не возможно!» Сразу, дескать, хватали и волокли на Лубянку. А сама лет 50-60 Советской эпохи только о любви и верещала.
Так и здесь. В Советское время о Первой мировой речь шла не только в исторических трудах советских ученых, но и в школьных учебниках, и в таких книгах, как «Тихий Дон» Шолохова, и в изданных у нас книгах иностранных писателей - «На Западной фронте без перемен» Ремарка, «Огонь» Барбюса и др. Правда, бодрых песен об этой войне не пели.
Но Оратор продолжает гнуть своё: «Мы почти не задумываемся над тем, что тогда произошло». Он призадумался и был потрясен: «Наша страна объявила себя проигравшей эту войну проигравшей стороне». Где, мол, это видано! «Уникальный случай в истории человечества! Мы проиграли проигравшей Германии, капитулировали перед ней, а она через некоторое время сама капитулировала перед Антантой…Бред какой-то!». А летом прошлого года на Поклонной горе еще и поддал жару: «Победа была украдена! Украдена теми, кто призывал к поражению своего Отечества, своей армии, сея распри внутри России, рвался к власти, предавая национальные интересы». Караул, обокрали!... Трудно поверить, что это голосит живой человек с высшим образованием, а не запрограммированный кем-то, скорей всего, Николаем Сванидзе щедринский «органчик».
Идея поражения не армии, не отечества, а своего правительства принадлежит не Ленину, не большевикам. Она была выдвинута и принята незадолго до войны на Базельском конгрессе социал-демократических партий европейских стран. Было решено, что в условиях того времени, когда на Балканах война уже шла, это самый эффективный и, может быть. единственный способ предотвращения надвигавшейся мировой войны. В самом дело, как она может начаться, если все партии будут за поражение своих правительств, подвергнут их беспощадной критике, станут голосовать в парламентах против военных ассигнований и т.д. Тогда против этого выступил Троцкий, и Ленину пришлось вправлять ему мозги. Кажется, на сей раз вправил. А теперь вслед за Троцким семенит наш кремлевский Оратор. Но Ленина, увы, давно нет…
Ещё и распри сеяли большевики? Ну, что ж толковать о делах столетней давности. Посмотрите, что ныне-то творится. Взять хоть одно это: 22 миллиона соотечественников живут на 8-10 тысяч в МЕСЯЦ, а кучка мерзавцев гребет по 2 миллиона в ДЕНЬ. Что может быть эффективней такой сознательно насаждаемой распри?
Большевики рвались к власти? Как говорится, чья бы корова мычала… Отбыл один срок в Кремле – мало, идет на второй; отбыл второй – мало, идет на третий…Кончается третий. Наверняка пойдёт на четвертый. И так уже лет пятнадцать. Это дольше, чем шесть российских императоров после Петра Первого.
А что касается помянутых «уникальных случаев в истории человечества», то их было немало. Ну, хотя бы такой близкий нам пример: в 1905 году царская Россия капитулировала перед Японией, которая «через некоторое время сама капитулировала» перед Советской Россией. Но вот факты поближе. В 1939-1941 годы многие страны Европы «объявили себя проигравшими войну» - Польша, Дания, Норвегия, Бельгия, Голландия, даже Франция, которая уже давно была полностью готова к войне да и превосходила противника численностью войск. Кому же все эти страны проиграли? Германии, которая, представьте себе, Оратор, «через некоторое время» сама проиграла войну! Как может не знать этого столь высокопоставленное лицо, просто загадка.
Такую историческую ситуация Пушкин на примере отношений России и Польши выразил кратко:
Не раз клонилась под грозой
То их, то наша сторона.
Неужели для Оратора и это новость? Тогда еще приведу парочку примеров из близкой ему области.
Он – большой любитель спорта. Так ведь и там сколько угодно таких «уникальных случаев». Не могу привести пример из истории любимого им дзюдо, но вот из истории шахмат: в 1921 году Эмануил Ласкер проиграл матч на первенство мира Хосе Раулю Капабланке, который «через некоторое время», в 1927 году сам проиграл Александру Алехину. Или: Василий Смыслов проиграл Михаилу Ботвиннику, который «через некоторое время» сам проиграл Михаилу Талю и т.д.
Что же касается Первой мировой войны, то, конечно, было бы каким-то бредом, если Россия признала бы себя побежденной Германией ПОСЛЕ ТОГО, как та в Компьенском лесу подписала акт о капитуляции перед союзниками. Но Советское правительство предложило союзникам заключить мир без аннексий и контрибуций. И после того, как получило отказ, подписало похабный Брестский мир. Это произошло 3 марта 1918 года, когда немцы были уже под Псковом и нацеливались на Петроград, а война-то продолжалась ещё целых восемь месяцев – до 11 ноября. За это время у немцев хватило сил предпринять несколько совсем небезуспешных наступательных операций – в Пикардии, во Фландрии, на реках Эна и Марна. И Антанте удалось одолеть немцев только после того, как в мае вступили в сражения американские войска. Как же не знать это государственному Оратору!
Но Оратор, говорю, неколебим, и нечто поистине совершенно уникальное продолжается. Имея в виду Брестский мир, заключенный большевиками с немцами и их союзниками, он вопиет: «Россия потеряла огромные территории…» Какие? Как уже сказано, Польшу, самую большую часть территории Российской империи, немцы захватили ещё при царе; почти всю Прибалтику – тоже; Финляндия получила независимость от Временного правительства, при большевиках это было только законодательно оформлено.
Будучи уверен в невероятности, бредовости исхода той войны, Оратор убежден, что это не могло быть результатом естественного хода вещей. Нет! «Это результат национального предательства тогдашнего руководства страны», т.е. коммунистов, которых он с чего-то вдруг застыдился назвать, хотя прежде поносил то и дело даже персонально и Ленина и Сталина. «Это очевидно, говорит, что измена». Нет, дядя, здесь очевидно совсем другое. Да разве в окружении царя были большевики? Разве они были министрами или командующими фронтами?
Коммунисты пришли к власти, когда царский режим и Временное правительство войну уже проиграли. В армии не было дисциплины, страна голодала, в промышленности, на транспорте – разруха. 16 октября 1917 года – большевики-то ещё только «рвутся к власти» - на заседании так называемого Предпарламента министр продовольствия С.Н.Прокопович потребовал немедленно сократить армию – её нечем кормить. Во фронтовых пекарнях мука нигде не превышает запаса на 6-8 суток. От бескормицы начался падеж лошадей, игравших в той войне важную роль.
И не большевики первыми заговорили о мире с Германией. Через несколько дней после Прокоповича военный министр Временного правительства генерал А.И.Верховский на совместном заседании комиссии того же Предпарламента по обороне и иностранным делам тоже потребовал сокращения армии с 10 млн. 200 тысяч до 7 млн. О положении на фронте он сказал: «Ни один офицер не может быть уверен, что его приказание будет исполнено, и его роль сводится к уговариванию. Но никакие убеждения не способны подействовать на людей, не понимающих, ради чего они идут на смерть и лишения». Ну, просто не министр буржуазного правительства, а большевистский агитатор-ленинец!
И агитатор добавил совершенно в ленинском духе, что «война нужна только союзникам, но для нас не представляет никакого интереса». Его вывод был такой: «Единственная возможность спасти положение - самим немедленно возбудить вопрос о заключении мира» Самим! «Речь идет о спасении государства, т.е. о сохранении из него всего того, что возможно по реальному соотношению сил. Надо решать, что нам по карману, а что нет. Если нет средств для лучшего мира, надо заключать тот, какой сейчас возможен. В противном случае положение только ухудшится» (Цит. по «Улики», 29 окт.2015, стр. 2-3). Так, повторяю, говорил военный министр, который тоже, как Деникин, знал положение в стране и на фронте несколько лучше, чем наш говорливый Оратор спустя семьдесят лет.
И сказано это было 20 октября 1917 года. Через пять дней большевики взяли власть. Ноябрь... декабрь… январь… февраль… И положение действительно, как предрекал Верховский, только ухудшалось, в кармане у нас оставалось все меньше и меньше. И послали, наконец, Троцкого на переговоры с немцами, а он, как наш Оратор, не понимал положения страны, ему, ждавшему мировой революции, было наплевать на Россию. И он вдруг откалывает фортель: «Ни мира, ни войны, а армию распускаем». В ответ на это 18 февраля немцы возобновили наступление на петроградском, центральном (московском) и киевском направлениях. И если первоначально они хотели получить 150 тыс. кв. км. нашей территории, то теперь требовали почти 1 миллион. И с великим трудом 3 марта Ленину удается заключить мир по реальному соотношению сил, т.е. это был, как сам он сказал, похабный мир во имя спасения государства.
«Да ведь и цена какая этого поражения!- продолжает Оратор - Сколько мы потеряли после того, как капитулировали! Огромные территории, огромные интересы страны были отданы, положены непонятно ради каких интересов…» До чего ж бесстыдное жульничество! Он делает вид, что эти огромные территории и огромные интересы так и были навсегда потеряны. Но не могут же не знать его советники и спичрайтеры, хоть один из них, что да, 3 марта 1918 года огромные территории по Брестскому миру были потеряны, а 13 ноября этого же года после революции в Германии ВЦИК аннулировал договор, к февралю 1919 года немецкие войска были изгнаны, и все территории возвращены. Какой яркий образец лжи посредством умолчания. А между тем, есть все основания считать, что, идя на похабный мир, Ленин предвидел скорую революцию в Германии, как Сталин, спустя двадцать лет, предвидел разгром Третьего рейха.
И ведь кто говорит-то, Господи! Да, в 1918 году большевики в результате тяжелых военных поражений их предшественников у власти и под реальной угрозой полной потери государства утратили около миллиона квадратных километров российской территории, но через восемь месяцев всё вернули, а в последующие годы существенно приумножили. Но вот учителя и воспитатели Оратора безо всяких военных поражений, без малейшей угрозы государству и без всякого сопротивления позволили оторвать от страны, отдали 5 миллионов кв. км. нашей территории. Они совершили величайшее предательство в истории. И наш Оратор чтит этих предателей, награждает их высочайшими орденами, ставит им памятники, их именами называет города, а большевиков, спасителей родины, объявил изменниками.
Конечно, Оратор произносит такие речи после консультаций со своими советниками, экспертами, вроде академика Пивоварова, но хоть бы раз посоветовался с грамотным человеком.
---------------------------------------------
Андрей Ваджра
ПОТРЕ-БЛ…СТВО
Западное общество потребления…
Не без иронии можно констатировать, что в итоге долгих и кровавых потуг «гора родила мышь» — Запад пришел к тотальному господству филистерского, обывательского, мещанского, жлобского «смысла жизни», чьи незатейливые аксиомы оказались в логическом ряду между понятиями «хорошая работа» и «хороший достаток. Все это было обобщено категорией «нормальная жизнь». Естественно, что любая другая жизнь в массовом сознании автоматически становилась «ненормальной», любой другой «смысл жизни» в лучшем случае, — глупым эпатажем, желанием уйти от «реальной жизни», в худшем - извращением и/или преступлением.
Итак, в чем круглые сутки убеждает западная пропаганда весь мир? В том, что главной целью жизни человека является достижение возможности максимального (как в количественном, так и в качественном плане) потребления материальных благ, и, во-вторых, в том, что для этого индивид должен отдать всего себя без остатка работе, т. е. производству этих материальных благ. В целом в итоге западное общество оказалось в состоянии тотальной трудовой мобилизации, направленной на создание максимально эффективной экономики. При этом современная пропаганда утверждает, что подобное массовое жертвоприношение имело место во все времена и у всех народов, а создание условий, благоприятствующих максимальному потреблению, было изначально главной целью экономической деятельности человека. Но так ли это?
В том-то и дело, что это не так. У разных народов и разных культур цели экономической деятельности, т.е. то, ради чего работал человек, были несхожими. Более того, даже в Европе в докапиталистические времена экономическая деятельность не определялась стремлением к максимальному, уходящему в бесконечность потреблению.
«Докапиталистический человек — это естественный человек, — писал В. Зомбарт. — Человек, который еще не балансирует на голове и не бегает на руках (как это делает экономический человек наших дней), но твердо стоит на земле обеими ногами и на них ходит по свету. Найти его хозяйственный образ мыслей поэтому нетрудно: он как бы сам собою вытекает из человеческой природы.
Само собою понятно, что в центре всех страданий и всех забот стоит живой человек. Он «мера всех вещей»… Но этим уже определяется отношение человека к хозяйству: оно служит человеческим целям, как и всякое другое создание рук человеческих. Итак, вот основное следствие такого понимания: исходной точкой всякой хозяйственной деятельности является потребность человека, его естественная потребность в благах. Сколько благ он потребляет, столько и должно быть произведено; сколько он расходует, столько он и должен заприходовать. Сначала даны расходы, а по ним определяются доходы».
Европеец докапиталистической эпохи, подчиняющийся традиционным представлениям своей культуры о целях труда, руководствовался «идеей пропитания», т. е. идеей создания материальных условий своего полноценного физического существования без излишеств «переедания» (во всех смыслах этого слова). Ему не были известны искусственно созданные потребности, не вытекающие из естественной природы человека и, по сути, отрицающие ее. В те времена царили простота и здоровая жизнь, основанные на том принципе, что «ремесло должно кормить своего работника», и не более того. «Он (работник. — Авт.) хочет работать столько, чтобы заработать свое пропитание; он, как те ремесленники в Иене, о которых нам рассказывал Гете, «большей частью обладают настолько здравым смыслом, чтобы не работать... больше того, сколько необходимо для зарабатывания на веселое житье», — писал В. Зомбарт. При этом он подчеркивал, что «хозяйственная жизнь в докапиталистическую эпоху действительно находилась под воздействием принципа покрытия потребностей, что крестьянин и ремесленник в своей нормальной хозяйственной деятельности искали себе пропитания и ничего больше».
То есть в понимании человека Традиции всякая экономическая деятельность имела свои пределы, точно так же, как и человеческие потребности. Лишь человек Модерна, а затем и Постмодерна, утратив свою природную естественность, утратил во всем меру, и прежде всего меру в труде и потреблении.
Ничем не сдерживаемое стремление к обладанию, однозначный выбор между «иметь или быть» в пользу «иметь», привели к тому, что индивидуальная жизнь современного западного обывателя оказалась в жестких рамках трудовой деятельности, поглотившей практически без остатка все его свободное время.Человек Традиции был мудр, он жил размеренно, без спешки, смакуя жизнь как дорогое вино, стараясь по возможности получить от нее максимальное удовольствие. Труд он рассматривал как досадную необходимость, и когда перед ним стоял выбор — «работать или не работать», он, не задумываясь, выбирал праздность, так как считал ее действительной свободой.При этом необходимо учитывать, что благодаря наличию у европейца докапиталистической эпохи свободного времени он развивался духовно и интеллектуально (а не бесперебойно, до отупения функционировал в механизме глобальной производственной системы, как это делает современный индивид), он созерцал и творил, вследствие чего возникло соцветие европейских культур.
С началом капиталистической эпохи и постепенным формированием тоталитарной экономической системы,целиком подчинившей целям своего существования современное общество, трудовая деятельность человека теряет свою естественную самодостаточность, индивид становится системным элементом, функционирующим по законам глобальной производственной мегаструктуры. В данных условиях смысл и цель его труда определяются не им самим, а неведомыми ему факторами, труд становится следствием внешнего принуждения, что приводит к его отчуждению. Наиболее емко об этом писал молодой Маркс в своих «Экономическо-философских рукописях 1844 года»: «В чем же заключается отчуждение труда? Во-первых, в том, что труд является для рабочего чем-то внешним, не принадлежащим к его сущности; в том, что он в своем труде не утверждает себя, а отрицает, чувствует себя не счастливым, а несчастным, не развивает свободно свою физическую и духовную энергию, а изнуряет свою физическую природу и разрушает свои духовные силы. Поэтому рабочий только вне труда чувствует себя самим собой, а в процессе труда он чувствует себя оторванным от самого себя. У себя он тогда, когда он не работает; а когда он работает, он уже не у себя. В силу этого труд его не добровольный, а вынужденный; это — принудительный труд. Это не удовлетворение потребности в труде, а только средство для удовлетворения всяких других потребностей, но не потребности в труде. Отчужденность труда ясно сказывается в том, что, как только прекращается физическое или иное принуждение к труду, от труда бегут как от чумы. Внешний труд — труд, в процессе которого человек себя отчуждает, есть принесение себя в жертву, самоистязание. И наконец, внешний характер труда проявляется для рабочего в том, что этот труд принадлежит не ему, а другому, и сам он в процессе труда принадлежит не себе, а другому».
Не осознавая того, индивид отдает большую часть своей жизни тому, что лично для него лишено всякого смысла и имеет значение лишь для чуждой ему и довлеющей над ним экономической системы. Таким образом, современный человек перестал принадлежать самому себе. Достигнув вершины своего развития, западный капитализм приобрел форму нового рабовладельческого строя, при котором рабы (индивиды, включенные в торгово-производст-венные отношения) являются собственностью безликих сил, воплотивших свою суть в финансово-экономической системе западного типа.
Главная трагедия современного человека состоит в том, что не только смысл его индивидуального существования оказался сведенным к набору жестких императивов метапротестантской трудовой этики, но сама его жизнь стала изнурительным трудом, обессмысленным тоталитарной экономической системой (NB).
Что же такое ценное получил западный обыватель, утратив возможность самостоятельно формулировать смысл своей жизни и отказавшись от личной свободы? Если говорить коротко — огромную массу ненужных ему вещей, которые, как оказалось, не способны сделать его счастливым.
Джон де Грааф, Дэвид Ванн и Томас X. Нейлор по этому поводу заметили, что «в глубине души большинство из нас знает об этом. Ричард Харвуд установил это в 1995 году, когда проводил для «Фонда Мерк Фэмели» (Merck Family Fund) социологический опрос, касающийся отношения американцев к проблеме потребления. «Люди говорят, что мы расходуем и покупаем много больше, чем нам нужно. Что наши дети приобретают очень материалистический взгляд на мир и что за свои сиюминутные желания мы платим ценой жизни следующих поколений и ценой собственного будущего». Харвуд поясняет: «Это ощущение не зависит от религиозных, возрастных, национальных различий, от разницы в уровне доходов и в образовании. Это общее для всей нашей нации чувство, что мы стали слишком материалистами, слишком жадными, слишком эгоцентричными и эгоистичными и что нам необходимо уравновесить создавшееся положение возвращением вечных ценностей...».
Что, по сути, представляет собой так называемый «американский образ жизни», который отважные и бескомпромиссные янки готовы защищать до последней капли крови в джунглях Вьетнама, равнинах Югославии, горах Афганистана, пустынях Ирака и т.п.? Этому святому, с точки зрения граждан США, феномену можно дать очень лаконичное определение: американский образ жизни есть неограниченное потребление.Причем не просто потребление, а потребление с самой большой буквы, потребление как изысканное искусство, как утончённая философия, как универсальная религия. Если во времена Традиции по выходным народ посещал в массовом порядке церковь, то теперь — супермаркеты. «В век синдрома потреблядства (как, по нашему мнению, в конце концов будут называться десятилетия, примыкающие к границе между вторым и третьим тысячелетиями) торговые центры заменили собой церкви как символ культурных ценностей, — констатирует Де Грааф. — Действительно, семьдесят процентов наших граждан еженедельно посещает торговые центры, и это больше, чем число людей, регулярно бывающих в церкви». Причем необходимо подчеркнуть, что еженедельный уик-энд, посвященный шоппингу, это не дань необходимости сделать нужные покупки, а некий ритуал, форма времяпрепровождения, когда обыватель часами бродит по огромным мегамаркетам без определенной цели, покупая в итоге то, о чем он до этого момента даже не думал. Можно сказать, что если блуждания по торговым центрам это своеобразное сакральное действо, вводящее сознание адепта в определенное психологическое состояние, то сам акт покупки — катарсис, его завершающий (со всем спектром сопутствующих ему эмоциональных переживаний). Желание купить становится непреодолимым. «Это побуждение охватывает их, как волны прилива, — констатирует психотерапевт Оливия Мелан. — Они впадают в некое подобие транса, своеобразный наркотический экстаз, где почти уже не имеет значения, что именно они покупают».
Но что происходит потом, когда счастливый обладатель еще одной купленной вещи возвращается в привычную, тусклую, унылую, изнуряющую обыденность своего повседневного существования, лишенного непрерывного, яркого, шумного праздника торговых стеллажей? Вот как это описывает американский социолог Джеральд Селен: «От многих людей мы постоянно слышим одно и то же: я не вижу жизни. Я просыпаюсь утром. У меня впереди повседневные заботы, забота о престарелых родственниках, 40 минут я добираюсь до работы. Я должен работать допоздна. Поздно вечером я возвращаюсь домой, где меня ждет стирка и счета на оплату. Я запихиваю что-нибудь в микроволновую печь. Затем, усталый до изнеможения, я отправляюсь спать. Утром я просыпаюсь, и все повторяется с самого начала». Таким образом, по сути, ежедневная «битва» за удовлетворение новых потребностей превращается в изнурительное, продолжающееся в течение всей жизни мучение. По данным службы «Gallup», у 48 % американцев хронически не хватает времени, чтобы заниматься ежедневными делами. Три четверти жителей США, как минимум, раз в день переживают состояние стресса, в том числе треть американцев подвержены влиянию стрессов несколько раз в день.
Субъективные ощущения американцев подтверждаются официальной статистикой. Используя данные Департамента труда, экономист из Гарварда Джульет Скор констатировал, что американцы с полной занятостью работают в среднем на 160 часов (а это целый месяц) больше, чем в 1969 году. «Это не только люди с высокими доходами, которые, между прочим, всегда тратили на работу гораздо больше времени, — утверждает Д. Скор. — Это также представители среднего класса, нижнего класса и просто бедные люди. Все теперь работают дольше». Действительно, согласно данным Международной организации труда, в октябре 1999 года Соединенные Штаты превзошли Японию как современное индустриальное государство с самым длинным рабочим днем. Сорок два процента работающих американцев утверждают, что к концу дня чувствуют себя выжатыми как лимон. Шестьдесят процентов говорят, что хотели бы снизить темп жизни и жить менее напряженно.
Работа изнуряет и поглощает практически без остатка все свободное время западного человека. Он теряет эмоциональную связь с окружающими и близкими ему людьми, превращаясь в функциональный элемент некой глобальной системы. Личная и семейная жизнь сводятся к предельному минимуму. «Результаты некоторых исследований показывают, — пишет Де Грааф, — что на протяжении жизни последнего поколения время, которое родители проводят со своими детьми, уменьшилось аж на сорок процентов. Одно исследование установило, что американские семейные пары в наше время находят только двенадцать минут в день, чтобы поговорить друг с другом.
К тому же еще призывы не отставать от Джонсов побуждают многие семьи делать долги, а возникающие из-за этого и постоянно кипящие конфликты на денежные темы часто заканчиваются разводом».
Существование в едином ритме работы и потребления изолирует людей, отчуждает их практически от всего, что их окружает, убивает всякий интерес к жизни, лишает человеческое бытие его действительного смысла, не искаженного культом труда и вещизма. Вот что по этому поводу пишет доктор Ричард Свенсон из Меномони, штат Висконсин: «Отягощение собственностью — это проблема, возникающая, когда у тебя такое количество вещей, что ты вынужден постоянно заниматься ими, заботиться о них, а не о близких тебе людях... Все, чем я владею, владеет мной. Что делают люди, когда им становится грустно? Они идут в торговый центр, делают покупки, и это улучшает их самочувствие, но лишь ненадолго. Потребительство вызывает привыкание. Но оно и не оказывает нужного действия. Люди приобрели все эти вещи и по-прежнему чувствуют себя опустошенными. Все, что у них остается, — это стресс, изнеможение, ощущение какой-то выжжености внутри, а их отношения с окружающими куда-то испаряются. Люди окружены всеми видами приносящих удовольствие предметов, но смысл обладания ими утрачен. «Трагедия, — отмечает Свенсон, — это когда чего-то очень хочешь, получаешь желаемое, а оно оказывается пустым. Я думаю, что произошло именно это».
Итак, что же получается в итоге? Сотни миллионов людей посвящают свою жизнь обеспечению возможности на выходные всецело предаться шоппингу, сделать очередную покупку, дабы вновь насладить душу ощущением обладания, чувством того, что не зря прожил еще одну неделю... Но, покинув супермаркет, они понимают, что счастье в очередной раз от них ускользнуло. Вроде бы сделан еще один шаг к заветной цели – куплена новая вещь, личное пространство стало более наполненным, а ощущение пустоты только усилилось.
Когда Мать Тереза приехала в Соединенные Штаты для получения почетной ученой степени, она сказала: «Это самое бедное место из всех мест, где я когда-либо была», — рассказывает Роберт Сейпл, директор благотворительной христианской организации «Видение мира». — Она говорила не об экономике, взаимных фондах, Уолл-стрит и покупательной способности, — добавляет он. — Она говорила о нищете души».
Если бы человеческое счастье можно было измерять размером собственности, количеством ку пленных вещей, то американцы были бы самыми счастливыми людьми. В США на данный момент построено 30 тыс. складов для хранения личных вещей, которые уже давно не помещаются в домах. Их общая площадь составляет более миллиарда квадратных футов. С 1960 года масштаб складского бизнеса в Соединенных Штатах увеличился в четыре раза, принося ежегодно прибыль в размере 12 млрд. долл.
А что в итоге? Дома и склады ломятся от барахла, а состояние счастья не возникает, ведь несмотря на небывалые достижения в накоплении материальных благ, желание покупать, обладать еще большим количеством вещей не пропадает. Наоборот, оно только усиливается. Заветная удовлетворенность не наступает. Западный обыватель — как наркоман, который постоянно ищет новую дозу наркотика, избавляющего его на время от мучительного психосоматического состояния, дающего мимолетное облегчение, приносящего отупляющее забытье, но отнюдь не счастье. Его неудержимое стремление к потреблению по своей сути идентично стремлению осла к морковке, которая висит на палке у него перед носом. Бедное животное тянет тяжелую тележку, выбивается из сил, пытаясь дотянуться до вкусного лакомства, не понимая того, что его цель недостижима. Точно так же и западный обыватель: он всю свою жизнь «тянет» на себе гигантскую экономическую систему, выбиваясь из последних сил, и не ведает того, что все его усилия напрасны, ведь набитый барахлом до самой крыши склад, счет в банке, последняя модель автомобиля, новейший мобильный телефон и т.п. изначально не способны сделать человека счастливым, так как их предназначение — быть связующим звеном между экономикой и питающими ее своей энергией человеческими массами. Запад не смог разгадать великую тайну человеческого счастья, гармонию духа он отождествил с набитым желудком.
Дэвид Майерс, социальный психолог из Hope College, в своей книге «Американский парадокс: духовный голод в век изобилия» исследовал вопрос взаимосвязи материального достатка и ощущения счастья у людей. В итоге он пришел к выводу, что психологический комфорт человека усиливается лишь в процессе достижения уровня удовлетворения основных, насущных потребностей в пище, отдыхе, жилье и в некотором чувстве контроля над собственной жизнью. Как только человек всего этого добивается, ощущение счастья проходит, а дальнейшее усиление материального достатка его не восстанавливает.
В странах с высоким уровнем жизни связь между богатством и субъективным ощущением благополучия «удивительно слаба», отмечает психолог Рональд Инглхарт. «В среднем люди, едущие на работу в автобусе, будучи одеты в рабочую форму, столь же счастливы, как и те, кто разъезжает в костюме на «мерседесе», — говорит Дэвид Ликен, подводя итог своим исследованиям счастья. Даже очень богатые — например, 100 самых богатых американцев, согласно опросу, проведенному в 1980-х годах психологом Эдом Динером и его коллегами по программе Форбса, лишь немногим счастливее людей среднего достатка. Получение наследства, экономический рост, выигрыш в лотерею действительно вызывает кратковременную вспышку радости. Но эйфория идет на убыль по мере привыкания к новому богатству.