Спиритизм - Религия Будущего

Дени Леон

 

Леон Дени

Спиритизм - Религия Будущего

Леон Дени (1847-192), благоговейно названный учениками "апостолом Спиритизма", - продолжатель фиософской линии Аллана Кардека в новых исторических условиях - в первой четверти ХХ века. Его труды переведены на все основные языки мира и десятки раз переиздавались во Франции. Читатель, на этих страницах ты найдёшь всю правду о жизни и смерти, и поймёшь, что смерти нет, а есть только бессмертие и вечная жизнь. Это не книга дурной и невнятной мистики, это книга великой радости и правды, которая заставит тебя посмотреть на мир совершенно другими глазами.

СОЧИНЕНИЯ ЛЕОНА ДЕНИ

APRES LA MORT. ПОСЛЕ СМЕРТИ. L'AU-DELA ET LA SURVIVANCE DE L'ETRE. ЗАГРОБНАЯ ЖИЗНЬ И ВЫЖИВАНИЕ ЛИЧНОСТИ. CHRISTIANISME ET SPIRITISME. ХРИСТИАНСТВО И СПИРИТИЗМ. DANS L'INVISIBLE! (SPIRITISME ET MEDIUMNITE). В НЕЗРИМОЕ! (СПИРИТИЗМ И МЕДИУМИЗМ). ESPRITS ET MEDIUMS. ДУХИ И МЕДИУМЫ. LA GRANDE ENIGME. ВЕЛИКАЯ ЗАГАДКА. LE GENIE CELTIQUE ET LE MONDE INVISIBLE. КЕЛЬТСКИЙ ДУХ И НЕЗРИМЫЙ МИР. LE MONDE INVISIBLE ET LA GUERRE. МИР НЕЗРИМЫЙ И ВОЙНА. LE POURQUOI DE LA VIE. ОСНОВАНИЕ ЖИЗНИ. LE PROBLEME DE L'ETRE ET DE LA DESTINEE. ЧЕЛОВЕК И СУДЬБА ЕГО В МИРЕ ЭТОМ И ИНОМ. POURQUOI LA VIE? В Ч_М СМЫСЛ ЖИЗНИ? LE SPIRITISME ET SES DETRACTEURS. СПИРИТИЗМ И ЕГО КЛЕВЕТНИКИ. SYNTHESE SPIRITUALISTE. СПИРИТУАЛИСТИЧЕСКИЙ СИНТЕЗ. LA VERITE SUR JEANNE D'ARC. ПРАВДА О ЖАННЕ Д'АРК.

"Человек, который начинает жить для души, подобен человеку, который вносит свет в тёмный дом. Темнота тотчас же рассеивается. Только упорствуй в такой жизни, и в тебе совершится полное просветление." Будда

"Твои тени живут и исчезают. То, что в тебе вечно, то, что разумеет, принадлежит непреходящей жизни. Это вечное есть существо, которое было, есть и будет и час которого не пробьёт никогда." Рамакришна

1 Славные города древности, я видел их лежащими в саване из камня и песка: Карфаген с его белыми отрогами, греческие города Сицилии, равнины Рима с обвалившимися акведуками и разверстыми могилами, некрополи, спящие двадцативековым сном под пеплом Везувия. Я видел последние останки древних городов, некогда человеческих муравейников, сегодня же пустынных развалин, которые солнце Востока обжигает своими знойными ласками. Я представил себе толпы, некогда суетившиеся и обитавшие в этих местах; оне проходили пред моим мысленным взором с раздирающими их страстями, с их любовью, ненавистью, рухнувшими честолюбивыми устремленьями, с их победами и пораженьями - дымы, унесённые дыханием времени. И я сказал себе: "Вот чем становятся великие народы, исполинские города: кучкой камней, мрачными курганами, могилами, затенёнными чахлой растительностью, листы и стебли коей со стоном колышет вечерний ветер." История отметила быстротечность их существования, кратковечность их величия, их конечное падение, а земля покрыла всё. А сколько других, коих неизвестны даже названья; сколько городов, рас, цивилизаций погребено навсегда под толщею вод, на поверхности затонувших материков! И я вопрошал самого себя, для чего она, вся эта суета народов Земли, для чего эти поколенья людей, сменяющие друг друга подобно слоям песка, непрестанно наносимым волною, дабы покрыть слои, им предшествовавшие; для чего все труды, всякая борьба, все страдания, если всё должно привести во склеп?! Века, эти мгновения вечности, вместили в себя народы и царства, а затем ничего не осталось и от них самих. Сфинкс поглотил всё. Куда же мчится человек в беге своём? В небытие или к неведомому свету? Улыбающаяся, вечная, Природа обрамляет своим великолепьем печальные обломки империй. В ней всё умирает для того лишь, чтоб вновь возродиться. Трудно постижимые законы и незыблемый порядок правят её движеньем. Неужели же один только человек вместе со всеми своими свершеньями предназначен небытию и забвению? Скорбное впечатление, произведённое зрелищем мёртвых городов, я нашёл его ещё более мучительным пред хладными останками моих близких, тех, кто разделил со мной мою жизнь. Умирает один из тех, кого вы любите. Склонившись над ним, со сжимающимся сердцем, вы видите, как по его чертам медленно разливается загробная тень. Внутренний очаг бросает всё меньше бледных и дрожащих отблесков, вот они ослабли ещё, а затем прекратились и вовсе. И ныне, всё, что в этом существе означало жизнь, - эти глаза, недавно блестевшие, эти уста, произносившие слова, эти подвижные и деятельные руки - всё подёрнуто дымкой, всё безмолвно, недвижно, безжизненно. На этом смертном одре остался один только труп! Есть ли человек, не вопрошавший у себя объясненья этой тайны и, во время мрачного бдения, этого торжественного уединенья со смертью, не думавший о том, что ждёт ещё его самого? Разгадка этой тайны волнует нас всех, ибо пробьёт час - и все мы покоримся неумолимому закону. Нам необходимо знать, действительно ли всё прекращается в этот миг, есть ли смерть всего лишь унылый отдых в уничтоженьи, в ничтожестве, в небытие, либо же, напротив того, вступленье в иную область ощущений.

2 В ту самую пору, когда материализм достиг своей наивысшей точки, распространив повсюду идею небытия, появляется новая наука, новое верование, основанное на действительных фактах. Наука эта дарует человеческой мысли прибежище, в коем та наконец обретает знание вечных законов прогресса и справедливости. И тогда происходит расцвет идей, идей, давно считавшихся мёртвыми и которые в действительности только дремали, ожидая своего часа; и расцвет этот возвещает человечеству умственное и нравственное обновление. Учения, бывшие душою прошлых цивилизаций, выступают вновь в ещё большем величии, и множество явлений, давно пренебрегаемых, но важность коих наконец узрели некоторые учёные, является подвести прочную основу доказательств и уверенности. Занятия магнетизмом, гипнотизмом, внушением; ещё более, исследования фактов психической природы, поставляют всё новые данные для решения великой проблемы. Открываются широкие горизонты и далёкие перспективы, формы существования обнаруживаются в таких условиях, в коих и не предполагали их увидеть. И из этих исследований, открытий и наблюдений выступает новое мировоззрение, новое жизнеистолкование, намечается познание высших законов, явствует торжество вселенской справедливости и порядка. И миропониманье это достаточно хорошо сделано, чтобы с более твёрдой и просвещённой верой в будущее пробудить в человеческом сердце глубокое чувство долга, неподдельную привязанность к своим ближним, что само по себе уже способно изменить лицо обществ.

3 У всех великих религий было два лица: одно - видимое, другое - сокрытое. В последнем заключаются дух и суть, в первом - форма или буква. Под материальным символом скрывается глубокий смысл. Этой двойственностью обладали браманизм в Индии, герметизм в Египте, политеизм в Греции и само христианство при своём возникновении. Судить об этих религиях по внешней и обыденной стороне их - это всё равно что судить о нравственном достоинстве человека по его платью. Для того, чтоб познать их, надобно постичь их сокровенную идею, одухотворяющую их и являющуюся причиной их существованья; из плоти мифов и догм надобно выделить животворящую суть, сообщающую им силу и жизнь. И тогда вам откроется единое, высшее, незыблемое учение, коего человеческие религии являются лишь несовершенными и временными упрощеньями, соразмеренными с потребностью времени и среды. В наше время люди создают себе о мирозданьи и об истине крайне поверхностные и материалистические понятья. Современная наука в исследованиях своих ограничилась тем, чтоб накопить наибольшее число фактов и затем вывести из них соответствующие законы. Она таким образом добилась великолепных результатов; но что касается знания высших основоположений и первопричин, то оно навсегда останется для неё недоступным. Даже вторичные причины ускользают от неё. Невидимая область жизни более обширна, чем та, которую охватывают наши органы чувств; и именно в этой невидимой области царствуют те причины, коих нам видны только следствия. У античности было совсем иное видение вещей и иной способ их изучения. Мудрецы Востока и Греции не пренебрегали наблюденьем за внешней природой, но вечные основоположения они открывали как раз за исследованием души и сил ей внутренне присущих. Душа была для них словно книгой, в коей таинственными письменами были выписаны все факты и все законы. Сосредоточением своих способностей, созерцательным и глубоким изученьем самих себя, они поднимались вплоть до высот Самопричины, вплоть до Сути, из коей исходят все существа и вещи. Врождённые законы разума объясняли им порядок и гармонию Природы, тогда как изучение души давало им ключ ко всем вопросам жизни. Душа, помещённая, по их мнению, между двумя мирами - видимым и оккультным, вещественным и духовным, созерцающая и проникающая их оба, есть высшее орудие познания. Соответственно степени своей развитости и чистоты, она с большей или меньшей силою отражает лучи, исходящие из божественного источника. Разум и совесть не только управляют нашими сужденьями и действиями, они также суть самые верные средства к постижению истины и обладанию ею.

4 Жизнь есть не что иное, как развитие, во времени и пространстве, Духа единственной постоянной реальности. Материя есть её низшее выражение, её изменчивая форма. Собственно Сущее, источник всех существ, есть Бог, единовременно тройственный и единый - сущность, вещество и жизнь; в Нём воплощается вся вселенная, всё мироздание. Отсюда тройственный деизм, перешедший в образной форме из Индии и Египта в христианское учение, которое три составные части бытия обратило в трёх личностей. Душа человеческая, эта частица мировой души, бессмертна. Она развивается и восходит к своему Создателю посредством постоянного совершенствования, проходя при этом чрез бесчисленные существования, попеременно земные и духовные. В своих телесных воплощениях она является человеком, тройственная природа коего - тело, перисприт и душа - становится микрокосмом, или малой вселенной, уменьшенным подобием макрокосма, или Великого Целого. Вот почему мы можем найти Бога во глубине самих себя, вопрошая себя в одиночестве, изучая и развивая свои сокрытые способности, свой разум и свою совесть. Вселенская жизнь имеет две стороны: инволюцию, или схождение духа в материю чрез индивидуальное сотворение, и эволюцию, или постепенное восхождение по цепи существований к божественному Единству.

5 Иногда спрашивают себя, необходима ли религия1. Религия, надлежащим образом понятая, должна быть связующим звеном, объединяющим людей друг с другом и единой мыслью приобщающим их к Высшему Началу вещей.2 В душе есть некое естественное чувство, которое влечёт её к идеалу совершенства, с коим она отождествляет Благо и Справедливость. Если б оно было просвещено наукой, укреплено разумом и основано на свободе совести, то чувство это, самое благородное из тех, кои дано питать человеку, стало бы побуждающей силой к свершенью великодушных и благородных дел; но затемнённое, искажённое, пронизанное материалистическими идеями, оно усилиями духовенства слишком часто становилось орудием эгоистического господства. Религия необходима и неразрушима, ибо причину своего существованья она черпает в самой природе человека, возвышенные чаянья и стремления коего она выражает. Она также есть выраженье вечных законов, и, с этой точки зрения, должна соединяться с философией, которую она переводит из области теории в область свершения, наделяя её жизнью и деятельностью. Но для того, чтоб оказывать своё благотворное влияние, чтобы вновь сделаться побуждающей силой к возвышению и прогрессу, религия должна очиститься от бесчисленных искажений, скинуть с себя шутовские наряды, в кои она рядилась в течение стольких веков. Исчезнуть должна не сама суть её, но внешние и материальные формы вместе с тёмными мифами. Следует остеречься от смешенья вещей столь несхожих. Истинная религия - это не внешнее проявление, это некое чувство, идущее изнутри, и подлинный храм Всевышнего строится в сердце человеческом. Истинная религия не может быть сведена к узким рамкам установлений и обрядов. Ей нет нужды ни в словесных формулах, ни в образах; её не занимают видимость и формы, в коих выражается поклоненье, она судит догматы лишь по их влиянью на совершенствование обществ. Она охватывает все культы, все верованья, поднимается выше их и говорит им: "Истина больше, чем только это!" Следует однако понимать, что не все люди в состояньи достичь таких интеллектуальных высот. Именно поэтому необходимы терпимость и доброжелательность. Если долг зовёт нас отвлечь умы здравые и сильные от вульгарных сторон религии, то так же необходимо воздержаться и от того, чтоб бросать камни в души страждущие, рыдающие, неспособные усваивать абстрактные понятия и находящие в своей наивной вере поддержку и утешенье. Как бы то ни было, но число искренно-верующих уменьшается день ото дня. Мысль о Боге, некогда бывшая в душах простой и великой, претерпела вырожденье из страха перед адом и, как следствие, потеряла своё могущество. Из-за невозможности подняться к Абсолюту, некоторые люди сочли необходимым приспособить к себе и к своей мерке всё то, что они желали понять. Именно таким образом они принизили Бога до своего собственного уровня, наделив его своими страстями и слабостями, преуменьшив Природу и Вселенную, разложив на разные цвета в призме своего невежества золотой луч Истины. Ясные понятия естественной религии были произвольно затемнены. Вымысел и фантазия породили заблужденье, и оно, застыв в догме, встало препятствием на пути народов. Свет был заслонён теми, кто почитал себя его хранителями, и потёмки, в кои они желали погрузить остальных, сделались в них самих и вокруг них. Догмы извратили религиозное чувство, а сословные интересы исказили чувство нравственное. Отсюда скопище предрассудков, суеверий, злоупотреблений, идолопоклоннических ритуалов, вид коих вверг стольких людей в отрицание.

6 Согласно Пифагору, материальная эволюция миров и духовная эволюция душ происходят параллельно, согласованно и объясняют друг друга. Великая Душа, разлитая во всей Природе, оживляет материальную субстанцию, вибрирующую под её воздействием, и производит все формы и все живые существа. Разумные существа, посредством длительных и сосредоточенных усилий, высвобождаются из-под власти материи, над коей они, в свою очередь, начинают господствовать и управлять ею, они добиваются свободы и совершенствуются, переживая бесчисленную последовательность существований. Таким образом, невидимое объясняет видимое, и развитие материального мира есть проявление Божественного Духа. Как и египетские жрецы, его учителя, Пифагор знал, что планеты порождены Солнцем и что оне вращаются вокруг него, что каждая звезда есть солнце, освещающее другие миры и входящее вместе со своей планетной свитой в одну из звёздных систем, в коих бесчисленно множество миров, управляемых теми же законами, что и наш. Но знания эти никогда не вверяли письменам. Они составляли предмет изустного обучения, передаваясь в строжайшей тайне. Обыватель бы их не понял; их сочли бы противоречащими мифам и, следовательно, кощунственными. Потайная наука учила также тому, что некий неуловимый флюид разлит повсюду и проникает собою все и вся.3 Эта действующая сила самого тончайшего свойства, под влиянием воли, изменяется и преобразуется, разрежается и сгущается соответственно силе и степени возвышения душ, пользующихся ею и ткущих себе звёздные одежды из её вещества. Она как бы соединительная чёрточка между духом и материей, и всё - мысли, события - запечатлевается в ней, отражается в ней подобно тому, как предметы отражаются в зеркале. Свойствами этого флюида. действием, оказываемым на него волей, объясняются, например, такие явления, как внушение и передача мыслей на расстояние. Древние аллегорически называли его "таинственным покрывалом Изиды" или "мантией Кибелы", коия окутывает всё живущее. Этот же самый флюид служит средством общения между миром видимым и невидимым, между людьми и бесплотными душами пространства.

7 Оккультная наука составляла одно из важнейших направлений тайного обучения. Из всей совокупности явлений она сумела вывести всеобщий закон отношений, связующих воедино мир земной с миром духов. Обладая собственным методом, она развивала высшие способности человеческой души, что делало для той возможным и чтение мыслей и виденье на расстоянии. История подтверждает факты ясновиденья и пророчества, исполненные оракулами греческих храмов, сибиллами и прорицательницами. Многие скептически настроенные умы склонны считать эти факты подложными. Несомненно, следует отдать дань преувеличеньям и вымыслу, но недавние открытия экспериментальной психологии показали нам, что во всём этом было нечто большее, чем пустые суеверия и досужие домыслы. Открытия эти возлагают на нас обязанность с большим вниманием изучить совокупность фактов, кои в античности основывались на твёрдоустановленных правилах и являлись предметом глубокой и пространной науки. Способности эти встречаются, как правило, лишь у людей с необычайно чистыми и возвышенными чувствами; оне требуют длительной и тщательной подготовки. И Дельфы обладали людьми, наделёнными такими способностями. Оракулы, о которых сообщает Геродот по поводу Крёза и сраженья при Саламине, являются тому подтверждением. Позднее злоупотребленья вкрались в оракульское искусство. Редкость лиц с необходимыми данными вынуждала жрецов быть менее тщательными в их подборе, и постепенно прорицательская наука выродилась и вышла из употребления. По свидетельству Плутарха, исчезновенье её переживалось всем античным обществом как величайшее несчастье. Вся Греция верила во вмешательство духов в дела человеческие. Так у Сократа был свой "демон", или дружественный гений.4 И когда при Марафоне и Саламине греки с оружием в руках отбросили назад ужасающее нашествие персов, их вдохновляло при этом убежденье в том, что невидимые силы поддерживают их усилия. Афиняне утверждали, будто при Марафоне они видели двух светозарных ратников, сражавшихся в их рядах. Десятью годами позже, пифия, вдохновлённая духом, с высоты своего треножника, указала Фемистоклу средства к спасению Греции. И это неслучайно, ведь победа Ксеркса означала бы завоеванье и порабощенье Эллады варварской Азией, истребленье созидательного греческого духа, что, быть может, на две тысячи лет отодвинуло расцвет мысли в её идеальной красоте.5 И греки, эта горстка людей, разгромили на голову огромную армию персов, и, сознавая поддержку оккультных сил, они воздавали им почести в храме своей хранительницы богини Афины, коий являлся символом духовной мощи, возвышаясь на скале афинского акрополя, обрамляемого ослепительным морем и грандиозными силуэтами Пентеликона и Гимета.

8 Материя, когда её изучают пристально, рассеивается словно дым. Реальность её лишь мнимая, и материя не может дать нам никакого основания для уверенности. Постоянная реальность и уверенность есть лишь в духе. Лишь ему одному мир открывается в своей живой целостности и в своём извечном великолепии. Лишь он один может вкусить и понять гармонию этого мира. Именно в духе Вселенная познаёт себя, отражает себя и обладает собой. Дух есть более того, он - сокрытая сила, воля, правящая материей и движущая её - Mens agitat molem - и сообщающая ей жизнь. Все молекулы, все атомы, как мы сказали, непрестанно движутся и обновляются. Тело человеческое словно жизненный поток, в коем воды сменяют друг друга. Каждая частица замещается другими частицами. Самый мозг подвержен этим изменениям, и всё наше тело полностью обновляется за несколько лет.6 Стало быть, неточно сказать, что мозг производит мысль. Он всего лишь орудие, инструмент её. Наша личность сохраняется через все изменения, неустанно происходящие в теле, и вместе с ней сохраняются наша память и наша воля. В человеческом существе наличествует разумная и сознательная сила, правящая гармоничным движением материальных атомов согласно потребностям существованья; некая суть, некое начало, возвышающееся над материей и переживающее её. То же самое и со всей совокупностью вещей. Материальный мир есть лишь внешний облик, изменчивая видимость, проявленье вещественной и духовной действительности, обретающейся внутри его. Так же как человеческое "я" заключено не в переменчивой материи, но в духе, так и "Я" Вселенной заключается не в совокупности планет и звёзд, её составляющих, но в сокрытой Воле, в невидимой и нематериальной Силе, правящей её скрытыми пружинами и определяющей её развитие. Материалистическая наука видит лишь одну сторону вещей. В бессилии своём определить законы Вселенной и Жизни, она, однажды изгнавшая всякое предположение и строящаяся лишь на голых фактах, также оказалась вынужденной выйти за пределы ощущения и опыта и прибегнуть к предположенью, для того чтоб дать какое-то объясненье природным законам. Именно это она и сделала, приняв за основу физического мира атом, не восприемлемый нашими органами чувств.7

9 Если б мир был всего лишь смешеньем материи, упрвляемой слепою силою, то есть случаем, то тогда не было б этой равномерной, постоянной последовательности тех же самых явлений, совершающихся по установленному порядку; не было б этой искусной приспособляемости средств к цели, этой гармонии законов, сил, соотношений, проявляющейся во всей Природе. Жизнь оказалась бы случайностью, исключительным фактом, а не явлением общего порядка. Нельзя было б объяснить этого стремленья, этого побужденья, во все века, с мига появленья изначальных простейших существ, направляющего жизненный поток по лестнице эволюции к формам всё более совершенным. Слепая, бессознательная, лишённая цели, как бы материя могла разнообразить себя, как бы могла она развиться во вселенском масштабе, необъятные черты коего вырисовываются всякому внимательному наблюдателю? Как бы могла она согласовать частицы свои, свои молекулы друг с другом таким образом, чтобы те составили все чудеса Природы, начиная от миров, населяющих бесконечное пространство, и кончая органами человеческого тела: мозгом, глазом, слуховым аппаратом; кончая насекомым, птицей, цветком? Успехи геологии и предъисторической антропологии пролили новый свет на историю первоначального мира; но надеждам материалистов найти себе точку опоры, поддержку своим теориям в законе эволюции существ не суждено было оправдаться. Из исследований этих проступает идея самая главная, и это - уверенность в том, что слепая сила нигде не господствует безусловным образом. Напротив того, именно ум, воля, разум повсюду торжествуют и царствуют. Одной только грубой силы не хватило бы для того, чтоб обеспечить сохраненье и развитие видов. И среди живых существ обладателем Земли и покорителем природы стал не самый сильный, не самый физически вооружённый, но наиболее одарённый в умственном отношении. Мир, с самого своего возникновения, ступает ко всё более высокому состоянью вещей. Закон прогресса проступает чрез все эпохи, как в последовательных преобразованьях Земли, так и в этапах развития человечества. Некая цель угадывается во вселенной, цель, к коей всё движется, всё развивается, как живые существа, так и неодушевлённые предметы; и цель эта есть Благо, Добро. История Земли наиболее красноречивое тому свидетельство. Нам, без сомненья, возразят, что за всем стоят борьба, страданье и смерть. На это мы ответим, что усилие и борьба являются самими условиями прогресса. Что же касается смерти, то она не есть небытие, как мы докажем в дальнейшем, но вступление живого существа в новую фазу развития. Из изучения природы и анналов истории рельефно выступает тот основательный факт, что есть единая Причина всему сущему, и, чтоб познать эту причину, нужно подняться выше материи, вплоть до разумной сути, до этого живого и сознательного закона, объясняющего нам строй Вселенной, как опыты современной психологии объясняют нам проблему жизни.8

10 О философском учении судят прежде всего по его нравственным выводам, по тому влиянью, коие оно оказывает на общественную жизнь. И с этой точки зрения, теории материалистические, основанные на фатализме, не способны служить побуждающей силой к нравственной жизни, освященьем законов совести. Чисто механическое понятье, которое оне дают о мире и жизни, уничтожает идею свободы и, следственно, ответственности. Из борьбы за существованье оне делают непреклонный закон, согласно коему слабые должны пасть под ударами сильных - закон, навсегда изгоняющий из жизни царство мира, общности интересов и братства людей. Проникая в умы, теории эти могут вызвать у счастливых лишь безразличие и эгоизм, у обездоленных - отчаянье и жестокость, и безнравственность - у всех. Несомненно, есть честные и порядочные материалисты и добродетельные атеисты, но всё это отнюдь не из-за строгого следованья своим учениям. Если они таковы, то лишь вопреки своим мнениям, а не благодаря им; причиной тому тайное побужденье их природы, а также то, что совесть их сумела устоять перед всевозможными софизмами такой философии. Из всего этого неизбежно следует, что материализм, отрицая свободу воли, делая из интеллектуальных способностей и моральных качеств лишь следствие свойств химических комбинаций, секреции серого вещества мозга, рассматривая гениальность как невроз, тем самым унижает человеческое достоинство, отнимает у жизни её высокий смысл и возвышенный характер.9

11 Проникшись убежденьем, что за пределами текущей жизни нет ничего, что нет справедливости иной, кроме справедливости людей, каждый может сказать самому себе: "Зачем бороться и страдать? Для чего жалость, смелость, прямота? Чего ради сдерживать себя и обуздывать свои аппетиты, свои желанья? Если человечество предоставлено самому себе, если нигде и ни в чём нет разумной, беспристрастной власти, коия судит его, направляет, поддерживает, то какой помощи может ожидать оно? Чья поддержка облегчит ему тяжесть испытаний?" Если во Вселенной нет ни разума, ни справедливости, ни любви, ничего, кроме слепой силы, давящей и сжимающей живые существа и миры в тисках бессмысленной, бездушной, бессознательной судьбы, то идеалы, благо, нравственная красота суть всего лишь иллюзии и ложь. И тогда уже не в них, но в скотской действительности, не в долге, но в наслаждении должно человеку видеть цель жизни, и чтоб достичь её, он должен пройти поверх всякой пустой чувствительности. Если мы приходим из небытия, чтобы вернуться в небытие, если та же участь, то же забвенье ожидает преступника и мудреца, эгоиста и любящего, если, по прихоти случая, одним на долю выпадают исключительно страданья, а другим достаются радости и почести, тогда позволительно провозгласить надежду химерой и оставить страждущих без утешенья, а жертв судьбы без справедливости. Человечество вращается, влекомое движеньем земного шара, без цели, без ясности, без нравственного закона, постоянно обновляясь рожденьем и смертью, двумя крайностями, между коими человек мечется и исчезает, оставив после себя след не больший, чем искра в ночи. Под влиянием таких учений, совести остаётся только умолкнуть и уступить место грубому инстинкту; дух расчёта должен заместить энтузиазм, а любовь к наслаждению - благородные устремленья души. И тогда каждый будет думать лишь о самом себе. Несчастных будут осаждать отвращенье к жизни и мысль о самоубийстве. У обездоленных не будет ничего, кроме ненависти к имущим, и в своей ярости они разнесут в куски эту грубую и материальную цивилизацию. Но нет, мысль, разум с трепетом и дрожью восстают и протестуют против этих учений одиночества и отчаянья. Человек, говорят они нам, борется, трудится, страдает не для того, чтоб исчезнуть в небытии; материя - это ещё не всё; есть также законы, стоящие выше её, законы порядка, строя и гармонии, и вся Вселенная не есть всего лишь бездушный и лишённый сознанья механизм.10

12 Как бы слепая материя могла управлять собой по умным и мудрым законам? Как бы лишённая разума, чувства, смогла она произвесть существ, наделённых разумом и чувством, способных отличать добро от зла, справедливое от несправедливого? Как! душа человеческая, способная любить вплоть до самопожертвованья, душа, в коей запечатлено чувство прекрасного и доброго, и она вышла из стихии, не наделённой этими качествами ни в коей мере? Мы чувствуем, любим, страдаем, и мы происходим от причины, коия глуха, бесчувственна и нема? Мы, стало быть, совершеннее и лучше, нежели она сама? Рассуждать таким образом, значит оскорблять логику. Невозможно предположить, чтоб часть была больше целого, чтобы рассудок мог произойти от причины, начисто лишённой рассудка, чтобы мёртвое порождало живое и чтобы Природа, лишённая всякой цели, могла породить существ, способных преследовать какую-либо цель. Напротив того, здравый смысл говорит нам, что если рассудок, любовь к добру и красоте есть в нас, то лишь потому, что они происходят от первопричины, обладающей ими в большей степени. И если во всём проявляется порядок, если некий план угадывается во всём мироздании, то это значит, что их разработала некая мысль, что их задумал некий разум.

13 Но если идея небытия подчиняет нас себе, если мы верим в то, что у жизни нет завтрашнего дня и что со смертью кончается всё, то тогда, чтобы быть логичными, мы должны признать, что надо всеми прочими чувствами должны главенствовать заботы материального существования и личная выгода. И что нам в таком разе за дело до будущего, коего нам не суждено знать?! Как можно тогда говорить нам о прогрессе, реформах, о жертвах, коих от нас ожидают? Если существованье наше всего лишь короткое мгновенье, то нам остаётся только пользоваться наличествующей минутой, вкушать её радости и оставить в стороне страданья и обязанности. Таковы выводы, к коим неизбежно приводят материалистические теории, выводы, которые мы постоянно слышим вокруг себя и коих примененье мы видим ежедневно. Каких только злодейств и опустошений ни следует ожидать от эдаких доктрин, распространившихся на лоне богатой цивилизации, уже и теперь очень развитой в смысле роскоши и физических наслаждений?

14 Ещё выше, нежели проблемы жизни и судьбы, проступает вопрос о Боге. Если мы изучаем законы Природы, если мы ищем идеальную красоту, коей вдохновляются все искусства, то повсюду и всегда, надо всем и по ту сторону всего, мы встречаем идею о высшем, необходимом и совершенном Существе, извечном источнике добра, красоты и истины, с коим отождествляются закон, справедливость, высший разум. Мир, физический и нравственный, управляется законами, и законы эти, установленные по некоему плану, позволяют обнаружить глубокий ум в вещах, ими управляемых. Законы эти не исходят из какой-то слепой причины, лишённой сознанья и цели: хаос и случай не смогли бы произвесть порядка, строя и гармонии. Законы эти не исходят от людей: существа мимолётные, ограниченные во времени и пространстве, не в состоянье создать постоянные и вселенские законы. Чтоб логично объяснить их, нужно подняться ввысь, вплоть до Высшего Существа, создателя всех и вся. Мы б не смогли помыслить и понять разум, не олицетворив его в некоем существе, но существо это не является ещё одним среди прочих ему подобных существ. Оно есть Отец всех остальных, самый источник жизни. Личность не должна пониматься здесь в смысле некоего существа, наделённого формой, но скорее как совокупность способностей, составляющих сознательное целое. Личность, в самом высоком значении этого слова, это сознание, это совесть, и именно в этом смысле Бог является лицом, или, вернее, абсолютной личностью, но не существом, имеющим форму и поставленные ему пределы. Бог бесконечен и не может быть индивидуализирован, то есть быть отделён от мира или существовать обособленно.11 Касательно же того, чтоб не интересоваться изученьем первопричины, считая, как выражаются позитивисты, изученье это бесполезным, а первопричину непознаваемой, давайте зададимся вопросом, в самом ли деле позволительно уму серьёзному довольствоваться незнанием законов, кои управляют условиями его существования? И необходимость Богопознания возникнет перед нами сама собой. Богопознание есть не что иное, как изученье Великой Души, первоосновы жизни, одушевляющей Вселенную и отражающейся в каждом из нас. Всё становится второстепенным, когда речь заходит о первооснове вещей. Мысль о Боге неотделима от идеи закона, и в особенности нравственного закона, и ни одно общество не может ни жить, ни развиваться без знания нравственного закона. Вера в некий высший идеал справедливости укрепляет совесть и поддерживает человека в его испытаниях. Она есть утешенье, надежда страждущих, надёжнейшее прибежище угнетённых, покинутых и одиноких. Подобно утренней заре освещает она ласковыми лучами души несчастных. Без сомненья, существованье Бога нельзя доказать прямыми и осязаемыми доводами, поскольку Бог не подпадает под восприятие наших органов чувств. Божество сокрылось под таинственным покровом, быть может, для того, чтоб заставить нас искать Себя, в чём заключается самое благородное и самое благодатное упражненье для нашей мысли, а также для того, чтоб заслуга отыскания его целиком досталась нам. Но в нас есть некая сила, некий верный инстинкт, влекущий нас к Богу и подтверждающий нам его существованье убедительней всех доказательств и всевозможных анализов.12

1 Отказываться от религии вообще потому только, что современные формы её, как например, христианство или ислам, зашли в тупик и претерпели вырождение, так же глупо, как отказываться есть яйца вообще только потому, что яйцо попавшееся вам сегодня за завтраком, оказалось тухлым. (Й.Р.) 2 В церквах не учили почти ничему дурному: там лишь очень дурно учили хорошему. (Й.Р.) 3 Йоги называют этот чистейший вид энергии, источник всех остальных проявлений её санскритским словом "прана". (Й.Р.) 4 О знаменитом "демоне" Сократа говорится во многих работах, Сократу посвящённых; немало упоминает о нём в своих диалогах и Платон; особо затронут этот вопрос в его диалоге "Феаг", ставящем по этой причине всех критиков в крайне затруднительное положение. Но Вл.С.Соловьёв справедливо указывает, что для Сократа и Платона природа этого "демона" выражала некую основную истину, именно то, что "всякое дело внутреннего усовершенствования человека зависит не от людского произвола, не от преходящих добрых желаний, а от чего-то более важного и глубокого, чем мы не можем распоряжаться, а с чем должны сообразоваться. Есть более важный, чем мы сами хозяин в нашем внутреннем дому, есть у всех, хотя явственно он говорит только таким исключительным людям как Сократ - для блага их собственного и чужого." (Й.Р.) 5 В самом деле, в ту пору, о которой идёт речь, Греция была факелом человеческой мысли, воплощением человеческого прогресса, ибо культура греков значительно опережала степень развитости остальных народов Европы, и в человеческой истории уничтожение Греции означало бы трудно обратимый шаг назад. (Й.Р.) 6 Это замечание совершенно справедливо. Например, Йога всегда учила, а данные современной науки подтверждают это, что материя, составляющая наше тело, целиком и полностью обновляется за определённый промежуток времени. Так атомы молекул, составляющих кровь, замещаются за период от нескольких мгновений до нескольких дней; молекул, составляющих различные ткани - за период от нескольких дней до нескольких месяцев; всего дольше поддерживается материальный состав костных тканей, на полное обновление которых требуется от нескольких месяцев до нескольких лет. Таким образом, выходит, что материя, составляющая тело человека, обновляется целиком и полностью за средний срок в полтора года, т.е. за это время в его тканях не остаётся ни одного атома, бывшего в них эти полтора года назад. И если допустить, что человек есть тело, а этому и учит современная материалистическая наука, то получится, что за средний срок в полтора года человек перестаёт быть самим собой, превращается в совершенно другого человека, в другую личность. Неверное допущение в начале приводит материалистов к абсурдным выводам, впрочем сами до последних они не доходят, поскольку просто не думают над такими вещами. Возвращаясь к нашему предмету: хотя материя в человеке всецело обновляется, замещаясь другой, он тем не менее продолжает оставаться самим собой, ощущая себя некой постоянной личностной целостностью, что опровергает все теории материалистов и убедительно показывает, что дух независим от материи и что он стоит выше её. Всякий детский лепет материалистов о так называемой "постепенной адаптации" атомов, молекул и клеток к общей системе организма наивен и неуместен, поскольку он не может объяснить сохранение индивидуальности человеческого "Я". (Й.Р.) 7 Неделимость атома спокон веку была сутью всего материализма ("атомос" по-гречески значит "неделимое"), и поэтому, с той поры, как наукой было доказано, что и этот кирпичик мироздания также, в свою очередь, делится и подразделяется на ещё более мелкие элементы, материализм и строящиеся на его основе теории потеряли под собою всякую почву, свой raison d'etre, и остаётся только удивляться их упрямой живучести после нанесённого им смертельного удара, тем более ужасного, что сделан он был совершенно неожиданно и рукою своих же друзей-естествоиспытателей. Если при этом материалисты надеются парировать сыплющиеся на них новые удары шпагою диалектики, то им следует знать, что у шпаги этой - клинок обоюдоострый. И поэтому им, отбиваясь от ударов в тумане, напущенном ими на понятье материи, следует быть готовыми к тому, что они не поранят никого, кроме самих себя. (Й.Р.) 8 Всякий раз, как мыслитель-материалист говорит о существовании у жизни, жизни в смысле самом общем и отвлечённом, цели, и тем более, разумной цели, он тем самым контрабандой и под вымышленным именем протаскивает в свою систему идею о Боге, ибо у неразумной и никем не управляемой материи не может быть ни цели, ни разумности. (Й.Р.) 9 "Быть материалистом - значит считать, будто тело и есть сам человек, и сводить человека единственно к телу. Тому, кто придерживается такого взгляда, не избежать и соблазна смешать человека с содержимым его кишечника, что многие и делают. Воистину ассенизаторская философия! Каких только скотств и преступлений ни ожидать от неё! Позор вам, материалисты!" Свами Анантананда. /Примеч.Й.Р./ 10 Материализм - это ограничение, ограничение зрения зрителя и ума мыслителя, но воспринимаемое им не как собственный недостаток, а как реальная граница внешнего. Это - очки, о которых он забыл и забыл, что они сидят у него на носу, но думает, будто они - оболочка внешнего мира, на который он смотрит. Как только материалист снимет эти очки, устранит это ограничение, т.е. перестанет отрицать реальность мира духовного и действительность вещей духовного порядка, материализм сразу исчезнет, а все достижения его науки органически вольются в то цельное знание, от которого их искусственно отделили. Противопоставлять Демокрита Платону, или наоборот, значит не понимать ни Платона, ни Демокрита. В морали они совершенно тождественны, а в остальном - Платон занимается изучением мира идей, а Демокрит - мира материи. Ни одно, ни другое не исключают друг друга, но лишь дополняют, ибо стоят они на разных иерархических уровнях. (Й.Р.) 11 Бог - это душа, воля, информация и музыка Вселенной. Но это не определение, это всего лишь попытка к пониманию: Бога нельзя определить: Он безграничен. (Й.Р.) 12 И теист, и атеист - оба верующие. Разница между ними та только, что один верит в существование высших сил, а другой верит в их несуществование, но ни тот, ни этот тезис своей доказать не может. Это под силу лишь тому, кто знает, а не верует; но тот, кто знает, никогда не стоит по ту или иную сторону болтливой баррикады. (Й.Р.) ----------------------------------------------------------------- 15 Быть может, нам возразят, указав на то, как зловеще религия пользовалась идеей о Боге. Но какое значенье имеют различные формы, коими люди наделяли Божество? Ныне боги эти для нас лишь иллюзия, порождённая немощным разумом в пору общественного детства, поскольку формы эти - поэтичные, прекрасные или безобразные - соответствовали вполне тому сознанию, которое их помыслило. Более зрелая мысль человеческая отдалилась от этих устаревших понятий; она позабыла этих призраков и совершённые во имя их злоупотребления, чтобы в более стремительном порыве унестись к Вечному Разуму, к Богу, Мировой Душе, вселенскому очагу Жизни и Любви, в коем мы ощущаем себя живущими подобно тому, как птица живёт в воздухе, как рыба живёт в океане, и чрез коий мы связаны со всем, что есть, что было и что будет.

16 Повсеместно, плодовитость, не знающая границ, вершит сотворенье новых существ. Природа пребывает в постоянных родах. Точно так же, как будущий колос таится в зерне настоящего, дуб - в жёлуде и роза - в бутоне, так и созиданье грядущих миров непрестанно свершается во глубине звёздных небес. Повсюду жизнь порождает жизнь. Со ступени на ступень, от вида к виду, путём непрерывной связи и развития, она поднимается от простейших, самых рудиментарных организмов вплоть до мыслящего и наделённого сознаньем существа, одним словом, до человека. Некое мощное единство правит миром. Одна единая субстанция - эфир или мировой флюид - образует в своих бесконечных преобразованиях бесчисленное разнообразье тел. Элемент этот вибрирует под действием космических сил. Соответственно быстроте и числу своих вибраций он производит теплоту, свет, электричество и магнетический флюид. Стоит этим вибрациям сгуститься, как сразу же образуются физические тела. И в извечных обменах все формы эти увязываются друг с другом, все силы эти уравновешивают одна другую, сочетаются друг с другом в некоторую тесную общность. Очистка, утончение материи, восхождение силы и мысли совершаются в гармоническом ритме от минерала к растению, от растения к животному и человеку. Верховный закон управляет по единообразному плану проявлениями жизни, тогда как невидимая связь соединяет в одно целое все миры и все души. Из трудов существ и вещей проступает некое единое стремленье - стремленье к бесконечности, к совершенству. Все действия, кажущиеся расходящимися, в действительности сходятся в одном центре, все цели совпадают друг с другом, составляют единое целое и развиваются к единой великой цели - к Богу! Богу, коий есть средоточие всякой деятельности, конечная цель всякой мысли и всякой любви. Изученье природы повсеместно обнаруживает пред нами действие некой скрытой воли. Повсюду материя повинуется некой силе, которая над ней господствует, организует её и направляет. Все космические силы сводятся к движенью, и движенье - это Бытие, это Жизнь. Материализм объясняет сотворенье мира слепым танцем атомов и их случайным сближеньем. Но разве кто-нибудь когда видел, чтоб буквы алфавита, брошенные наугад, сами выстроились в поэму? И в какую поэму! в такую как вселенская жизнь! Видел ли когда кто-нибудь, чтоб скопленье строительных материалов само по себе построило зданье внушительных размеров или же сложную машину со множеством деталей? Предоставленная самой себе, материя не может ничего. Лишённые сознанья и слепые, атомы не смогли б устремиться ни к какой цели. И гармония мира может быть объяснена лишь вмешательством некоей воли. И воля эта проявляется в строе Вселенной именно посредством действия на материю сил, посредством существованья мудрых и глубоких законов.

17 На это часто возражают тем, что не всё гармонично в Природе. Говорят, что если она и творит чудеса, то она же порождает и чудовищ, производит уродов. Добро повсюду бок о бок соприкасается со злом. Если медленная эволюция вещей, повидимому, и подготовляет мир к тому, чтоб он стал театром жизни, то не следует всё же упускать из виду напрасную трату жизней и ожесточённую борьбу существ между собой. Не следует забывать, что землетрясения, изверженья вулканов временами опустошают нашу планету и в несколько мгновений разрушают труды многих поколений. Да, бесспорно, и в творчестве природы есть пробелы - несчастные случаи, но пробелы эти никоим образом не исключают идеи порядка, конечной цели; напротив того, они приходят на помощь нашим положениям, ибо мы можем спросить, почему тогда всё не есть пробел, всё не есть несчастный случай? Связь причин и следствий, приспособленье средств к цели, согласованность работы органов тела, их адаптация к среде, к условиям жизни - очевидны и явны. Деятельность Природы, во многом сходная с деятельностью человека, но в то же время бесконечно превосходящая её, доказывает существованье некоего плана, по коему всё развивается, а примененье средств, которые способствуют его осуществлению, недвусмысленно указует на некую оккультную причину, беспредельно мудрую и всесильную. Что касается возраженья о врождённых уродствах, то оно вызвано просто недостатком наблюдательности. Уроды суть не более как ростки, сбившиеся с истинного пути. Если человек, упав, сломал себе ногу, то позволительно ли ответственность за это возлагать на Природу и Бога? Точно так же, вследствие каких-то несчастных случаев, потрясений и нарушений, происшедших в пору вынашивания, с зародышами могут произойти какие-то отклонения от нормы ещё в утробе матери. Мы привыкли отсчитывать жизнь с мига рожденья, то есть появленья человека на свет, но в действительности жизнь имеет свою точку отсчёта много раньше того. Довод, выведенный из существованья жизненных бедствий, основан на ложном истолковании смысла жизни. Последняя отнюдь не предназначена для того, чтоб доставлять нам одни только приятности: полезно, просто необходимо, чтоб она выдвигала пред нами также и трудности. Все мы рождены для того, чтоб умереть, и всё же мы удивляемся, что некоторые умирают из-за несчастных случаев! Существа мимолётные в этом мире, из коего мы не уносим ничего с собой в мир иной, мы сетуем об утрате благ, кои потерялись бы сами собой в силу природных законов! И все эти ужасные события, эти катастрофы, эти бедствия несут в себе некий урок. Они напоминают нам о том, что не столько приятностей следует ожидать нам от Природы, сколько в основном вещей полезных для нашего духовного роста и продвиженья; о том, что мы пришли в этот мир не за тем, чтоб наслаждаться и дремать в праздности и покое, но для того, чтоб бороться, трудиться, биться за прогресс миров и людей. Они говорят нам, что человек не создан единственно для Земли, но что ему следует смотреть выше, привязываться к вещам материальным лишь в должную меру и понимать то, что жизнь его не будет разрушена смертью.1

18 Ученье об эволюции не исключает ученья о первичных и конечных причинах. Самая возвышенная идея, какую только можно помыслить о Творце, это предположить Его создавшим такой мир, коий способен развиваться своими собственными силами, а не с помощью непрестанных вмешательств и нескончаемых чудес. Наука по мере своего продвиженья в познании Природы смогла отодвинуть Бога на задний план, но Бог, отодвинувшись, стал только ещё величественней. Вечное Существо, с точки зренья теории эволюции, стало по-иному великим, нежели фантастический Бог "Библии". Что наука навсегда уничтожила, так это понятье о человекоподобном Боге, созданном по образу и подобию человека и внешнем по отношению к физическому миру. Понятье более высокое, нежели это, пришло на смену ему: и это понятие об имманентном, т.е. пребывающем в самом себе Боге, постоянно присутствующем внутри вещей. Идея о Боге сегодня не выражает для нас более идею какого-то неопределённого существа, но Существа, коие содержит в себе все остальные существа. Вселенная больше не есть сотворение, о котором говорят религии, не произведенье, извлечённое Создателем из небытия. Вселенная - это безмерно-огромный организм, одушевлённый вечной жизнью. Так же как наше с вами тело управляется некоей центральной волей, коия руководит его движеньями и действиями; так же как каждый из нас чрез все измененья, происходящие в его теле, ощущает себя живущим в некоторой постоянной целостности, коию мы называем "душою", "сознанием", "личным Я", так и Вселенная, сквозь все изменчивые, бесконечно разнообразные, бесчисленные формы, познаёт себя, отражает себя, обладает собой в некой живой целостности, в неком разуме и сознании, коий и есть Бог. Высшее Существо находится не вовне этого мира; оно есть неотъемлемая, важнейшая часть его, и потому Оно внутри его. Оно есть центральная целостность, к коей приводят все отношения и в которой они гармонизируются; Оно - основа общности и любви, чрез коию все существа суть братья. Оно есть очаг, из коего исходят и распространяются в бесконечность все нравственные силы: Мудрость, Справедливость, Доброта! Нет, стало быть, самопроизвольного, чудесного сотворения; сотворение постоянно, без начала и конца. Вселенная существовала всегда; она обладает в себе самой принципом силы и движения; она в себе самой несёт цель свою. Мир неустанно обновляется в своих частях; в своей же целостности он вечен. Всё преобразуется и развивается в постоянной смене жизни и смерти, но ничто не погибает. Тогда как в небесах меркнут и угасают солнца, тогда как старые миры распадаются и исчезают, в других местах пространства в то же самое время создаются новые солнечные системы, зажигаются звёзды, нарождаются на свет миры. Бок о бок с дряхлостью и смертью, новые человечества расцветают в вечном обновлении. Великое дело продолжается в бездне пространств и времён трудом всех существ, объединённых общностью интересов на благо каждого из них. Вселенная являет собою захватывающее зрелище непрестанной эволюции, в коей участвуют все. Незыблемый закон правит этим великим свершеньем, и это - вселенское единство, божественное единство, коие обнимает, связует, направляет все индивидуальности, все отдельно взятые деятельности, устремляя их к общей цели, которая есть совершенство в полноте существования.

19 Если б человек обладал уменьем сосредоточиться и изучить себя, если б он отдалял от души своей всякую тень, коию накопляют в ней страсти; если б, прорвав толстый покров, коим окутали его предрассудки, невежество и софизмы, он спустился во глубь своей совести и своего разума, то он нашёл бы там внутреннее жизненное начало, противостоящее жизненному началу внешнему. Внутренняя жизнь эта позволила б ему вступить в отношенья со всей природой, со вселенной и Богом и дала б ему вкусить от той жизни, что уготована ему загробным будущим и высшими мирами. Там же есть таинственная книга, в коей все деянья его, добрые и злые, записываются невидимой рукою, в коей все факты жизни его запечатлеваются в неизгладимых буквах, чтоб возникнуть пред ним с ослепительной ясностью в час смерти. Порою некий могучий и властный голос, какое-то строгое и серьёзное пенье исходит из этих глубин существа, раздаётся посреди легкомысленных занятий и забот нашей жизни, чтоб напомнить нам о долге. И горе тогда тому, кто откажется ему внять! Настанет день, когда угрызенья совести научат его тому, что нельзя безнаказанно пренебрегать её предупрежденьями. В каждом из нас есть сокрытые источники, из коих могут брызнуть воды жизни и любви, добродетели, силы, коим несть числа. И именно там, в этом внутреннем святилище следует искать Бога. Бог внутри нас, или, по крайней мере, внутри нас есть отраженье Его. А то, чего нет, не смогло б отразиться. Души отражают Бога подобно каплям утренней росы, отражающим солнечный свет, каждая согласно степени своей чистоты. Именно чрез это внутреннее восприятие, а не чрез опыт органов чувств, гениальные люди, великие миссионеры, пророки познали Бога и законы Его и поведали их народам земли.

20 Можно ли ещё далее, чем мы сделали, продолжать определенье Бога? Определить значит ограничить. Пред лицом сей великой проблемы слабость человеческая проступает со всей явностью. Бог является нашему уму, но ускользает от всякого анализа. Существо, наполняющее время и пространство, никогда не может быть обмерено существами, ограниченными временем и пространством. Желать определить Бога - это значило бы желать Его ограничить и тем самым - почти что отрицать Его. Вторичные причины вселенской жизни объясняются, но первопричина остаётся неуловимой в своей необъятности. Постичь её нам удастся лишь после того, как мы многократно пересечём порог смерти. Всё, что мы можем сказать, подводя итог, это то, что Бог есть Жизнь, Разум, Сознание, Совесть во всей их полноте. Он вечно действующая сила всего сущего, вселенская общность, в коей каждое существо черпает своё существование, для того чтоб впоследствии, по мере возрастающих своих способностей и своего возвышенья, содействовать гармонии Целого. Вот мы уже и далеко от Бога всех религий. Бога "сильного и ревнивого", окружающего себя громами и молниями, требующего кровавых жертв и наказующего до скончания вечности. Человекоподобные боги отжили свой век. Ещё говорят о некоем боге, коего наделяют человеческими слабостями и страстями, но царство этого бога уменьшается день ото дня. До сих пор человек видел Бога лишь сквозь своё собственное существо, и идея, которую он себе о Нём составлял, изменялась в зависимости от того, какою из способностей своих он Его созерцал. Рассматриваемый сквозь призму чувств, Бог множествен; все силы природы суть боги; так родился политеизм. Видимый рассудком, Бог двойствен: дух и материя, отсюда дуализм. Чистому разуму Он представляется тройственным: душа, дух и тело. Такое понимание дало рожденье тройственным религиям Индии и христианству. Но постигнутый волей, воспринятый извнутренним постиженьем - качество это, как и все духовные способности, приобретается лишь медленно и постепенно - Бог Един и Абсолютен. В Нём три основополагающих начала Вселенной соединяются, чтоб составить живую целостность. Таким вот образом объясняется разнообразье религий и систем, коие были тем более возвышенны, чем чище и чем просвещённей были умы, их задумавшие. Когда вещи рассматриваются с высоты, противостоянье идей, религий и исторических фактов объясняется само собой и они примиряются в высшем слиянии.

21 Существо, бесконечное и абсолютное само по себе, делается относительным и конечным для существ, Им порождённых. Оно непрестанно раскрывается им во всё новых видах по мере того, как души их продвигаются и возвышаются. Бог пребывает в постоянной связи со всеми существами. Он проникает их духом Своим и объемлет их любовью Своей, дабы соединить их воедино и тем самым помочь им осуществить Его замыслы. Откровение Его, или, вернее, воспитанье и поученье, коие Он даёт человечествам, происходит постепенно и с нарастающей силой чрез посредство великих духов. Вмешательство Провидения проявляется в истории появленьем в соответствующие эпохи среди этих человечеств избранных душ, коих задача заключается во введении в мирах, в которых оне родились, новшеств и открытий, призванных ускорить прогресс этих человечеств, и в преподании им правил нравственного порядка, необходимых для возрождения обществ. Что касается конечного растворенья всех существ в Боге, то друидизм, например, ускользал от него, делая из "кевганта", самого верхнего и внешнего круга, опоясывающего все остальные круги, исключительное обиталище Божества. Зволюция и прогресс душ, продолжаясь в смысле бесконечного, не может иметь конца.

22 Ну, а нравственное зло, скажут нам, порок, преступленье, невежество, торжество дурных и пораженье справедливых, как их объясните вы?2 Прежде всего, на какую точку зрения вы становитесь для того, чтоб судить об этих вещах? Ведь если человек видит лишь тот незначительный клочок земли, на коем он обитает, если он рассматривает лишь своё скороспешное прохожденье в этом сегодняшнем мире, то откуда ему тогда знать вечный и вселенский порядок? Для того, чтоб взвесить добро и зло, правду и ложь, справедливость и несправедливость, надобно выйти за узкие рамки нынешней своей жизни и рассмотреть всю совокупность наших судеб. И тогда зло представится как состоянье переходное, присущее нашему земному миру, как одна из низших ступеней на лестнице эволюции существ, восходящих к добру. И не в нашем мире, не в наше время следует искать совершенный идеал, но в необъятности миров и вечности времён. Однако, если наблюдать за медленной эволюцией видов и рас на протяженьи разных эпох; если рассматривать человека доисторических времён, эту человекоподобную обезьяну, жившую в пещерах, наделённую дикими и свирепыми инстинктами, и условия её жалкой жизни, а затем сравнить эту исходную точку с результатами, достигнутыми современной цивилизацией, то тогда будет ясно видно постоянное стремленье живых существ и вещей к идеалу совершенства. Сама очевидность доказывает нам это: жизнь постоянно улучшается, преобразуется и обогащается, сумма добра непрестанно возрастает, а зла - уменьшается. И если в этом продвиженьи к лучшему состоянью вещей и наблюдаются порой периоды спада, остановок и иногда даже отступлений назад, то не следует забывать, что человек свободен, что он по собственному усмотрению может направить себя в ту или иную сторону. Совершенствование его возможно, лишь когда воля его согласуется с законом. Зло, как противопоставленье божественному закону, не может быть созданьем Бога: оно, стало быть, созданье человека, следствие его свободы. Но зло, как и тень, не имеет собственно бытия: оно есть скорее эффект контраста. Тьма рассеивается пред светом; точно так же и зло исчезает, лишь только появляется добро. Зло, темм самым, не что иное, как просто отсутствие добра. Порою говорят себе, что Бог мог бы создать души совершенные и тем избавить их от пороков и нечистот земной жизни. Не распространяясь о том, мог ли бы Бог создать существ, подобных Ему, мы ответим на это тем, что в таком случае жизнь и деятельность во Вселенной, разнообразье, труд и прогресс не имели б больше ни смысла, ни цели; мир застыл бы в своём неподвижном совершенстве. И разве достойная восхищенья эволюция существ во времени не предпочтительней унылого и вечного покоя? И благо, коего мы не заслужили и не завоевали собственными силами, будет ли оно для нас действительно благом, и, достигнув его без усилий, сможем ли мы оценить его по достоинству? Пред просторной перспективой наших существований, каждое из коих есть борьба за приближенье к божественному свету; пред этим грандиозным восхожденьем существа, поднимающегося с круга на круг к совершенству, проблема зла исчезает. Выйти из низших областей материи и пройти по всем ступеням иерархии духов, освободиться от ига страстей и завоевать одну за другой все добродетели, все науки - такова цель, ради коей Провидение создало души и построило миры, эти театры, предназначенные служить сценой для наших битв и трудов. Так будем же верить в Него и благословлять Его! Будем верить в это великодушное Провидение, всё сделавшее и создавшее к нашему благу; будем помнить о том, что там, где мы усматриваем пробелы в его творении, там в действительности всего лишь мненье, порождённое нашим невежеством и недостаточностью нашего разума. Уверуем же в Бога, великого Духа Природы, коий правит окончательное торжество справедливости во Вселенной. Будем доверять мудрости Его, уготовляющей возмещенья всем страданиям, радости всем печалям, и будем с твёрдым сердцем ступать к судьбам, коие Он для нас предназначил. Прекрасно, утешительно и приятно мочь итти по жизни, подняв чело к небесам и зная, что даже в бурю и в ураган, среди самых жестоких испытаний, в глубине карцеров как и на краю пропастей, Провиденье, Божественный Закон парит над нами и руководит нашими действиями; что из нашей борьбы, наших мук, наших слёз Оно произведёт нашу подлинную славу и наше счастье. Именно в этой мысли вся сила человека доброго.3

23 Изученье Вселенной ведёт нас к изученью души, к исследованью начала, одушевляющего нас и направляющего наши действия. Физиология учит нас, что различные части человеческого тела обновляются за период нескольких лет. Под действием двух великих жизненных токов, в нас совершается непрерывный обмен молекул; те, коие исчезают из организма, замещаются, одна за одной, другими, поставляемыми питанием. От мягчайших тканей мозга и до самых твёрдых частей костного остова, всё наше физическое существо подвержено непрестанным изменениям. За время нашей жизни тело наше распадается и вновь составляется бесчисленное множество раз. И всё же, несмотря на эти постоянные преобразования и им вопреки, чрез все изменения материального тела, мы всегда остаёмся всё той же самой личностью. Материя нашего мозга может обновляться, но мысль наша сохраняется, а вместе с ней и наша память, это воспоминанье о прошлом, в коем наше нынешнее тело никоим образом не участвовало. В нас, стало быть, есть некое начало, отличное от материи, некая неделимая сила, сохраняющаяся и продолжающаяся посреди всех непрестанных изменений. Мы знаем, что материя не может сама собой сорганизоваться таким образом, чтоб произвести жизнь. Лишённая связующего единства, она распадается и разделяется до бесконечности. Внутри же нас, наоборот, все способности, все умственные и нравственные силы составляются и объединяются в некую центральную целостность, единство, обнимающее, связующее, освещающее их все; и эта целостность есть сознание, личность, Я; одним словом, душа. Душа есть жизненное начало, причина ощущений; это невидимая, нерасторжимая сила, правящая нашим организмом и поддерживающая согласье между всеми частями нашего существа. Свойства души не имеют ничего общего с материей. Ум, разум, сужденье, воля не могут быть смешаны с кровью наших артерий или мясом наших мышц. То же самое и с сознаньем, совестью, этим исключительным преимуществом, позволяющим нам взвешивать свои поступки, отличать добро от зла. Эта задушевная речь, обращённая к каждому человеку, к самому приниженному как и к самому вознесённому, этот голос, шёпот коего может смутить блеск самой великой славы, не имеет в себе ничего материального.

24 Как только существованье души установлено, тотчас встаёт вопрос о бессмертьи. Это и есть вопрос наибольшей важности, ибо бессмертье есть единственное освящение нравственного закона, единственное объясненье, удовлетворяющее нашим взглядам на справедливость и отвечающее самым высоким надеждам рода человеческого. Если наша духовная целостность сохраняется и продолжается чрез непрестанное обновленье молекул и все преобразованья нашего материального тела, то, стало быть, так же и их разобщенье, их конечное исчезновенье не смогут её как-то затронуть в её существовании.4 Мы видели, что ничто не уничтожается во Вселенной. Когда химия и физика доказывают нам, что ни один атом не теряется, что ни одна сила не исчезает бесследно ни в чём, как можно поверить тому, что эта целостность, к которой сводятся все интеллектуальные силы, это сознательное "я", в коем жизнь освобождается от цепей рока, от фатальной неизбежности, может распасться и уничтожиться? Не только логика, нравственность, но, как мы покажем далее, и сами факты, факты чувственного порядка, одновременно физиологические и психические, всё спешит представить нам свои доказательства тому, что сознательное существо сохраняется и после смерти, убедить нас в том, что душа, по ту сторону могилы, находит себя такой, какой она сама себя сделала своими поступками и трудами за время своей земной жизни.5 Если б смерть была последним словом всего, если б наши судьбы ограничивались лишь этой мимолётной жизнью, то разве б были у нас эти устремленья к лучшему, к совершенному состоянью, о коем ничто на земле не может нам дать никакого понятья? Разве была б у нас эта жажда знаний, коию ничто не может утолить? Если б всё прекращалось в могиле, для чего тогда все потребности, все мечты, все необъяснимые влечения? Этот могучий крик человеческого существа, раздающийся сквозь столетья, эти бесконечные надежды, неудержимые порывы к прогрессу и свету, и они - всего лишь принадлежность мимолётной тени, едва успевающего составиться пред распадом своим скопленья молекул? И что тогда есть земная жизнь, столь короткая, что даже при своей наибольшей длине она не позволяет нам достичь пределов науки; настолько исполненная бессилием, горечью, разочарованьем, что ни в чём не может дать нам полного удовлетворения? И после того, как нам показалось, будто мы наконец достигли предмета наших ненасытных желаний, что тогда вновь и вновь влечёт нас к какой-то всегда далёкой и всё так же недоступной цели? Та настойчивость, с какой мы продолжаем искать, всем разочарованьям вопреки, некий идеал, не существующий в этом мире, некое счастье, постоянно от нас ускользающее, является достаточным указаньем на то, что есть нечто иное, помимо настоящей жизни. Природа никогда не даёт живому существу напрасных стремлений и несбыточных надежд. Беспредельные потребности души необходимо и неизбежно зовут к беспредельной жизни.6