Борьба культур - борьба религий? 3 страница

Независимо от финансовых последствий войны в Ираке, ее последствия в конфессиональном плане имеют более важное значение. Агрессия против Ирака была вызвана не только желанием США взять под контроль естественные ресурсы этой страны, но и стремлением всемерно ослабить, а в дальнейшем и полностью лишить атрибутов государственности мощнейшую - наряду с Израилем - страну арабского мира (об этом было заявлено отцом нынешнего президента еще в ходе первой иракской кампании). В последнее время благодаря целому ряду публикаций стало понятно, что уже до событий 11 сентября «неоконсерваторы» требовали проведения силовых акций не только в отношении Ирака, но и в отношении Сирии и Ирана.

Понятие «неоконсерваторы» употребляется этими деятелями по отношению к самим себе: делается это, очевидно, с тем, чтобы отвлечь наше внимание от их истинных намерений. В действительности, речь идет об иудо-сионистских идеологах Америки (таких как Перл и Вулфовиц) работающих редакторами авторитетных журналов, окопавшихся в стенах Государственного департамента и главного военного ведомства США. Их цель - вывести Америку на тропу военной экспансии - далеко не всегда находит отклик в традиционно консервативных кругах этой страны, которые не рассматривают удовлетворение имперских амбиций Америки в качестве приоритетной задачи. В отличии от последних, «неоконсерваторы» видят своей целью распространение американского влияния на весь мир, проще говоря, речь идет о всемирной гегемонии США и тех сил, которые определяют курс американского империализма. При Клинтоне их милитаристским амбициям не суждено было сбыться: войны, о необходимости которых они говорили, не были начаты.

Буш - христианский фундаменталист, каждое утро полчаса уделяющий молитве, в курсе, разумеется, основных положений Старого Завета, в соответствии с которыми библейский Бог - Бог иудеев и христиан - завещал своему избранному народу под заселение не только всю Палестину, но и значительную часть Иордании, Сирии и Ирака. Вот почему США оказывают финансовую помощь Израилю (многие миллиарды долларов год за годом), которая идет на обустройство еврейских поселений в оккупированной более сорока лет назад Палестине; на этнические чистки, которые проводит правительство Израиля, убийства палестинцев и их лидеров Америка смотрит сквозь пальцы, без осуждения, а вот при обсуждении резолюций ООН по этим вопросам США регулярно использует право вето, тем самым блокируя их принятие. Правоверные христиане Америки вызывают к себе ненависть уже не только у арабов, которые каждый день становятся свидетелями преступлений израильтян, но и у мусульман во всем мире. США (как и Израиль) обладают мощным военно-техническим потенциалом - победа над ними в ходе «обычной войны» вряд ли возможна. Арабы в этой ситуации используют ту тактику борьбы, которую всегда применяли народы, находящиеся под гнетом завоевателей: ударить там, где противник менее всего защищен, а количество жертв с его стороны значительно превзойдет собственные потери. Когда народы Африки вели борьбу за независимость, структуры, которые занимались этой борьбой профессионально, именовались на Западе не террористическими организациями, но движениями за независимость. И так было везде: в Кении, Родезии, Алжире, Южной и Юго-Восточной Африке.

Чем же занимались эти структуры? В общем-то тем, что сейчас повсеместно принято обозначать словом «терроризм»: уничтожением белого гражданского населения. Так Всемирный Совет Церквей (включая и церкви Западной Германии) оказывал значительную финансовую помощь организации СВАПО, которая истребляла семьи немецких колонистов на территории сегодняшней Намибии (бывший германский протекторат). Не секрет, что черному населению, которое стонало под пятой колониализма, в целом жилось лучше тогда, а не теперь, когда оно свободно. И это несмотря на многомиллионные вливания, которые осуществляли отцы церкви в «освободительное движение». То же самое можно сказать и о сегодняшнем дне Палестины, которую оккупировали израильтяне: коренному населению там приходится не сладко. Для достижения своих целей террористические организации Африки не использовали смертников - по сравнению с палестинцами, положение негров было недостаточно отчаянным. И все-таки, палестинских боевиков называют террористами, а не участниками освободительного движения. Почему? Очевидно, дело тут в том, что теперь под ударом оказался такой народ, который с точки зрения церкви обладает особым статусом: богоизбранных нельзя критиковать. Все, что они делают - правильно, имеет божественное оправдание и предопределено свыше. Палестинцы же обязаны терпеть и грабежи, и насильственные переселения, и лишение гражданских прав, и массовые убийства, и этнические чистки - ведь в Старом Завете есть предсказания на этот счет.

Предвзятость христиан Запада ведет к тому, что ненависть, направленная в первую очередь против Израиля, распространяется и на Америку, руководимую иудо-христианами с их ментальностью крестоносцев; а в широком смысле - и на всех тех, кто словом и делом содействует воплощению в жизнь их планов. Громкие заявления испанского премьер-министра Азнара о необходимости войны в Ираке (и отправка туда оккупационных войск) привели к тому, что по Испании прокатилась волна терактов. Легко представить, что если Германия так же рьяно поддержит курс Соединенных Штатов, эта волна докатится и до нас. Вот почему нам следует раз и навсегда уяснить: те, кто для одних террористы, для других - борцы за свободу; невозможно победить терроризм, не устранив корни этого явления. Причина террора - это не Аль-Каида, не организация ХАМАС. Даже если полностью разгромить эти структуры, на смену им придут другие. Причина террора в преступной, человеконенавистнической политике, которую сионисты проводят на Ближнем Востоке, причина террора в стремлении США переделать мир под себя.

Предыстория и подлинные мотивы терактов (будь то удары по Израилю, Америке или Испании) замалчиваются сегодня точно также, как замалчиваются предыстория и подлинные мотивы нападения Германии на Польшу в 1939 году; а ведь еще до начала боевых действий многочисленные представители коренного немецкого населения были либо просто изгнаны со своих земель, либо подвергались притеснениям и физическому уничтожению со стороны польских властей. Не было бы никакого 11 сентября, если бы Америка не покрывала преступления израильтян, которые совершают их при попустительстве и мощнейшей финансовой поддержке со стороны своих заокеанских союзников - в Америке не принято задумываться об этом, а СМИ об этом попросту молчат, точно также, как не принято задумываться о том, что не было бы никакого Перл-Харбора, если бы Рузвельт не конфисковал активы японских компаний, не блокировал поставки сырья и не вводил санкции против этой страны, требуя затем «извинений» от гордого японского народа. События следует рассматривать не точечно, но во взаимосвязи, в последовательности их развития - ведь это не пунктирная линия. Только тогда можно говорить об их объективной оценке. Насколько американцев не любят, видно даже в том, что шииты требуют теперь скорейшего вывода американских войск из страны (а ведь усилением своих позиций они обязаны именно англо-американской агрессии). На этом примере, кстати, заметна и та степень неприятия, с которой - независимо от политических целей и приоритетов - относятся в Ираке к немусульманам.

Если бы президент Буш был склонен к чтению (а такой склонности, по его словам, у него нет), то прежде, чем ввязаться в иракскую авантюру, ему обязательно следовало прочесть книгу своего соотечественника Самуэля Хантингтона (который, несмотря на еврейское имя - не еврей) «Столкновение цивилизаций и переделка мирового порядка» (1996). В ней автор рассуждает о столкновении различных цивилизационных типов и, в особенности, об опасности взаимопроникновения их центральных элементов. И хотя в немецком переводе книга имеет название «Борьба культур», по мере чтения становиться совершенно ясно, что проблемы, которые рассматривает Хантингтон, имеют отношение прежде всего к конфликтам, вызванным межконфессиональными противоречиями. Более того, на примере войны в Югославии автор убедительно показывает, что сербы и хорваты, относясь к схожему цивилизационному типу (родство культур и языка), имеют различную конфессиональную принадлежность (православие и католицизм), что и является подлинной причиной вражды между ними.

Границы, разделяющие различные цивилизационные типы - или, как их называет Хантингтон, «демаркационные линии» - все чаще совпадают с конфессиональными и религиозными границами. В доказательство своих слов он приводит обращение Афин к спартанцам о невозможности союза с персами ввиду их иного кровного, языкового и конфессионального тождества. Далее он делает вывод о том, что «кровь, язык, религия, образ жизни объединяли греков и отличали их от персов и других не греков. Однако, как это подчеркнули афиняне, из всех объективных элементов, определяющих цивилизацию, важнее всего бывает религия. Главные цивилизации человеческой истории обычно прочно связывали себя с великими мировыми религиями; народы с тои же этничностью и языком, но разными религиями способны на братоубийство, как это случилось в Ливане, бывшей Югославии и в Индостане». Автор, очевидно, решил не подливать масла в огонь - а это могло случиться, назови он свою книгу острее, скажем, «Борьба религий» - но, в конечном итоге, все упирается именно в этот вопрос. В целом, Хантингтону нужно отдать должное: учитывая, что автор американец, книга его поразительно ценная в познавательном отношении и свободная от предрассудков.

И хотя он не цитирует немецкого профессора Карла Шмитта, для которого суть любой политической проблемы - это характер и тип отношений в рамках социокультурной оппозиции «свой-чужой», многие их мысли созвучны. Как писал Шмитт в своем романе о венецианцах: «Без настоящих врагов нет настоящих друзей! Если мы не ненавидим то, чем мы не являемся, мы не сможем полюбить себя такими, какими мы есть. Все это старые истины, которые нам с болью, после сентиментальной жвачки последних ста лет, приходится сегодня открывать для себя заново. Тот, кто не признает этих истин, отрекается от своей семьи, от своего наследия, от своей культуры, от своих врожденных прав, отрекается от самого себя!». Его основные тезисы следующие: модернизация не в состоянии создать какую-либо новую культуру или культуру универсального типа; вестернизация незападных обществ не приводит к изменению цивилизационного типа этих обществ. Более того, нарушается баланс сил между различными цивилизациями, Запад теряет свое относительное влияние, цивилизации Азии, напротив, усиливают хозяйственную, военную и политическую мощь, а ислам переживает демографический взрыв. При этом незападные общества постоянно и осознанно подчеркивают свои собственные основополагающие ценности, свое тождество и самодостаточность.

Общества, связанные «культурным родством», стремятся к сотрудничеству, попытки же изменить центральный тип той или иной цивилизации изначально обречены на провал. Универсалистские устремления западной цивилизации, уменьшение ее относительного могущества, все большая культурная независимость других цивилизаций - это те факторы, которые постоянно и неизбежно осложняют отношения между Западом и, прежде всего, исламскими государствами и Китаем. Войны, ведущиеся по линии демаркационных разломов (в основном между мусульманами и не мусульманами), несут в себе не только опасность дальнейшей эскалации, но и стремление со стороны государств, которые определяют цивилизационный тип исламского мира, локализовать и завершить эти конфликты. Вопрос выживания Запада зависит от того, смогут ли американцы подтвердить свое западное тождество, сможет ли цивилизация Запада смириться с тем, что ценности, которые она исповедует - единственные в своем роде, но ни в коей мере не универсальные - нуждаются в защите, смогут ли западные общества договориться и защитить эти ценности, отвечая на вызовы остального мира. Противостояние культур возможно избежать в том случае, если сильные мира сего окажутся в состоянии принять и следовать такой политике, которая сможет учитывать «чуждость» представлений и ценностных систем, свойственных иным цивилизациям.

Вывод, к которому приходит автор, прост: «Национальные государства остаются главными игроками на мировой арене». То, что очевидно всякому, кто воочию наблюдал пробуждение национального сознание в странах Азии, Африки, в Советском Союзе, наш местный федерально-республиканский интернационал, озабоченный идеей евроинтеграции, замечать просто не желает.

 

Часть вторая

 

Хантингтон не считает, что положение, в котором оказались Запад и США, безвыходно, в то же время оно, по его мнению, достаточно тревожно. Решение он видит в следующем: «Когда речь идет о борьбе культур, Америка и Европа должны объединить свои усилия. В противном случае нам грозит неминуемый крах».

Здесь я придерживаюсь другого мнения. Выскажу его, однако, после того, как мы рассмотрим две оставшиеся книги. Первая из них, «Единственная сверхдержава» (1997), принадлежит перу Збигнева Бжезинского (американец польского происхождения, в 70-е годы советник президента Картера по вопросам национальной безопасности). Вторая написана французским евреем Эммануилом Тодтом и называется «Сверхдержава США - некролог» (впервые опубликована во Франции в 2002 году, переведена на немецкий в 2003 году). Свое мнение о книге Бжезинского Хантингтон сформулировал так: «Это образец геостратегического мышления в лучших традициях Бисмарка». Министр иностранных дел Германии Геншер, проработавший на этом посту многие годы, написал к этой книге предисловие. Как бы то ни было, те причины, которые приведут США к потере занимаемой ими ныне роли сверхдержавы, Бжезинский, по моему мнению, осветил недостаточно полно. Он прав, когда говорит о том, что окончание европейской эпохи в мировой истории совпало с окончанием второй мировой войны. Такое развитие событий, впрочем, предсказывал еще Адольф Гитлер, что не помешало, однако, британским правящим кругам 3 сентября 1939 года объявить Германии войну и, тем самым, поставить на карту само существование Британской империи. Премьер-министр Чемберлен, оттягивая этот момент, высказывался так: «Америка и мировое еврейство втянули Англию в войну». Затем мировые события проходили под знаком противостояния двух систем: американской и советской.

Ввод советских войск в Афганистан вызвал, по словам Бжезинского, «двухколейную реакцию» со стороны США: с одной стороны, началась прямая поддержка моджахедов (Усама бин Ладен, как известно, получал тогда от американцев оружие), с другой - и в качестве меры устрашения - Америкой был взят курс на усиление своего военного присутствия в Персидском заливе. Такая интерпретация фактов автором не вполне корректна. Дело в том, что американцы укрепились в Афганистане задолго до ввода туда советских войск. Усиление их позиций в регионе и послужило, собственно, той причиной, по которой русские, после долгих колебаний, решились на ответный шаг. Камнем преткновения стал, как и в ходе нынешней афганской кампании, вопрос о том, кто диктует правила игры в регионе, и в чьих руках находится добыча минерального топлива: нефти и газа. Это становится понятным, если мы обратим внимания на те цифры, которые Бжезинский приводит в своей книге: в развитие нефтедобывающей и нефтеперерабатывающей промышленности Азербайджана Запад (читай: США) вложил больше 13 млрд. долларов, в Казахстане эта сумма составила на 1996 год 20 млрд. долларов; помощь Чечне американцы оказывают единственно с тем, чтобы выбить у русских почву из под ног, когда речь заходит о контроле над нефтью. Бжезинский признает, что политическая нестабильность заложена в природе любого крупного государственного образования, составные части которого всегда стремятся к еще большей автономии: игра центробежных сил и приводит, как правило, к его неминуемому развалу.

Мощь мировых империй покоится на иерархии подчиненных государств, которые, находясь по отношению к центру либо на положении вассалов, либо на положении протекторатов и колоний, платят ему дань. Приятно слышать от автора следующее: «Факт остается фактом: Западная, а в последние годы и Центральная Европа все в большей степени становятся протекторатом США со всеми вытекающими отсюда последствиями, как-то: вассальная зависимость, неизменные контрибуции...». Забавно, но эти его откровения выставляют наших христианских демократов с их попытками наладить добрые, партнерские отношения с заокеанским сюзереном в весьма невыгодном свете. Полезно взглянуть и на те географические карты, которые автор приводит в своей книге: из них следует не только факт превосходства Соединенных Штатов на море, но и то, что Украина, Грузия, Армения, Азербайджан, Казахстан, Туркменистан, Узбекистан, Таджикистан и Киргизия находятся теперь, как оказывается, в сфере жизненно важных интересов Америки - те государства, одним словом, которые мы испокон веков относим к сфере влияния России. Тот факт, что американцы задают тон в мировых делах, является, по словам Бжезинского, благословением для мира: иначе мы бы не узнали, ни что такое подлинная демократия, ни что такое настоящий порядок, мир, покой и экономическое процветание. К счастью, для Америки Евразия слишком велика, чтобы здесь можно было создать монолитный в политическом и экономическом смысле конгломерат.

После того, как Бжезинский выяснил, что в Евразии проживает около 75% всего народонаселения планеты, а также того, что ее недра богаты полезными ископаемыми, он делает следующий вывод: «Евразия - это та шахматная доска, на которой в будущем развернутся битвы за мировое господство». США прилагают значительные усилия по вовлечению центральной части материка, которая традиционно тяготеет к России, в орбиту интересов Запада; в его южной и, условно говоря, исламской части должно найтись достаточно места и для других игроков. Если страны дальневосточного региона не объединятся вокруг Китая (что приведет к потере американцами их военно-морских баз на восточно-азиатском побережье), у США может что-то и получится. В противном случае объединившиеся вокруг «восточного игрока» (читай: Китая) страны дают Америке отпор, после чего она неизбежно теряет свое преимущественное положение в регионе.

Размеры и многообразие Евразии, а также та мощь, которой обладают ведущие государства региона - вот те факторы, которые в состоянии реально ограничить влияние США на происходящие здесь события. В этих обстоятельствах от исполнителей требуется особая «геостратегическая ловкость», которая на практике означает умение сталкивать противников лбами. Здесь следует заметить, что именно этим Штаты постоянно и занимаются. С одной стороны, они оказывают массивную военную помощь соседям бывшего Советского Союза, вызывая тем самым вражду между ними; похожий сценарий разыгрывается в странах Балтии, в Румынии и Болгарии. Запад в этой ситуации - а значит и НАТО - должны выступать против России единым фронтом, а возникающие трения в регионе обременять диалог между Россией и Западной Европой.

Проблема видится Бжезинскому и в том, что демократия, как форма государственного правления, противоречит интересам «имперской мобилизации». Причина этого - низкая готовность населения к самопожертвованию и лишениям в случае войны. Его мнение совпадает здесь с тем, что говорил Хантингтон: «Национальные государства остаются главными игроками на мировой арене». Америка - оплот демократии - многого не может себе позволить, когда речь заходит о свободе действий; в евразийском контексте это требует, по словам автора, «тактически выверенного и решительного обращения с лабильными в геостратегическом отношении странами». При этом основные геополитические императивы должны выглядеть так: «Не допускать переговоров между вассалами, их безопасность должен контролировать сюзерен; платящие дань страны следует держать в покорности, их следует защищать, и заботиться о том, чтобы они не могли договориться между собой». По мнению Бжезинского, основные игроки в Евразии: Франция, Германия, Россия, Китай и Индия; Великобритания, Япония и Индонезия - хотя и имеют определенный вес - до них не дотягивают. Поворотные точки и осевые на евразийском плацдарме - это Украина, Азербайджан, Южная Корея, Турция и Иран. Франция и Германия достаточно сильны, чтобы играть заметную роль в границах обширного ареала, обе страны охотно выступают в роли посредника, когда сталкиваются европейские интересы и интересы России. Великобритания, напротив, с момента своего «относительного упадка» больше не может играть роль арбитра в европейских делах, на европейской сцене Лондон разоружился, так сказать, полномасштабно.

В то же время, Великобритания и по сей день остается важнейшей опорой и наиболее лояльным союзником США в Европе, важной стратегической базой и незаменимым партнером в щекотливых операциях ЦРУ: «Дружбу Англии следует беречь, но большего она не заслуживает. Англия - актер, который покинул геополитическую сцену и почивает на лаврах. А в это время тон в европейском спектакле задают Франция и Германия». Несмотря на те трудности, которые Россия испытывает сегодня, списывать ее со счетов нельзя: Россия по-прежнему играет в высшей геополитической лиге. Это, без сомнения, относиться и к Китаю, который считает себя «центром мира». Япония могла бы иметь огромное политическое влияние, но японцы - несмотря на экономическую мощь своей страны - избегают таких притязаний. Возможно, это связано с тем, что многие государства азиатского региона и после окончания второй мировой войны по-прежнему опасаются возвышения островной империи. Америка не имеет права забывать об этом. Бжезинский поясняет, что без Украины Россия перестанет быть евразийской державой, в равной степени это верно и в отношении Азербайджана, и той роли, которую он играет в Центральной Азии для «радостей и горестей» России. Знаменательно, что оба эти государства Бжезинский относит к сфере национальных интересов США. Южная Корея, несмотря на свои относительно небольшие размеры, в состоянии успешно противостоять Японии, даже если речь зайдет о военном конфликте.

Со времен Кеннеди США клянутся в равноправном партнерстве, но его как не было, так и нет. Отношения с Ираном и Ираком для США - это «не отношения с равноправными партнерами, которые вместе решают спорные вопросы, но отношения начальника и подчиненных, нарушивших субординацию». Принимая во внимание особенности политики по-французски, американцы всегда предпочитали ей (вплоть до эпохи Шредера) господство Германии на европейском континенте, а Франция, со своей стороны, стремилась к сотрудничеству с Россией и Великобританией. Строительство единой Европы грозит американцам «неизбежной потерей своего господствующего положения в рамках этого союза». Иными словами: тесное сотрудничество европейцев друг с другом не в американских интересах.

Бжезинский понимает, что республики бывшего СССР, ставшие теперь независимыми, представляют собой потенциальную опасность; арабо-израильское противостояние также чревато возможными столкновениями, которые, при условии усиления исламского фундаментализма, могут ослабить влияние прозападных режимов в регионе, что, в свою очередь, негативно отразится на той роли, которую в регионе играют США: «Исламским фундаменталистам недостает политической сплоченности и покровительства со стороны по-настоящему могущественного исламского государства. Это те составляющие, без которых центральный элемент движения фундаменталистов не сможет оформиться, а громкие призывы к борьбе не будут услышаны, превращаясь повсеместно в случайные, разрозненные и неконтролируемые вспышки насилия».

Становление Китая как великой мировой державы, по словам автора, - «коренная геостратегическая проблема». Готова ли Америка признать новую роль этого государства в мире? Какие новые союзы могут противопоставить себя главенствующей роли США? «Наиболее опасный сценарий - это возникновение союза между Китаем, Россией и, возможно, Ираном. Союза, в основе которого будет лежать не идеология, но глубокая неудовлетворенность его участников существующим положением. Такой союз напомнит нам времена советско-китайской дружбы с той, впрочем, разницей, что ведущую роль в нем на этот раз будет играть Китай, а Россия выступит его верным союзником». Мрачные перспективы сулит американцам и союз Китая с Японией; политика США на Дальнем Востоке, если она нацелена в будущее, должна «всеми силами противиться возникновению оси Пекин-Токио». Следует учитывать возможность возникновения новых ориентиров и в Европе: опасность здесь могут представлять договоренности между Россией и Германией, а также между Францией и Россией. Прецеденты в истории имеются. Возникнуть такие союзы могут в случае обострения противоречий внутри Евросоюза, а также в случае роста напряженности между Европой и США.

Для Бжезинского Европа - «естественный союзник» Америки, причина тому: общие культурные и конфессиональные ценности (по этому вопросу я уже высказал свое мнение выше); политическая система Европы зиждется на принципах демократии, Европа - родина многих американцев. Объединение Европы, в случае его удачного завершения, означало бы создание геополитического образования с население в 400 млн. человек - это «автоматически сделало его мировой державой».

Такой взгляд автор в корне неверен. В отличие от США, которые спаяны единством языка, Европа несет на сегодняшний день ощутимые потери, вызванные процессом объединения: экономики слаборазвитых членов Евросоюза тяжелым бременем ложатся на плечи всех его участников, что в недалеком будущем может привести не только к экономическому краху всей системы, но и к потере Европой своего политического могущества.

Знаменательно и то, что Европа, по словам Бжезинского, - «важнейший плацдарм Америки на европейском континенте». Сохранение американского влияния в Европе напрямую связано с сохранением здесь довлеющего положения США.

Далее Бжезинский замечает: «Для Франции возрождение Европы означает ее собственное возрождение, для Германии новая Европа - это спасение». Франция верит в то, что она может главенствовать в европейских делах; еще в 1995 году слова французского премьера в Национальном собрании о том, что Франция «может и должна подтвердить свою роль мировой державы», были встречены аплодисментами. Бжезинский: «И все же, если Франция желает определять будущее Европы, она должна не только учитывать интересы Германии, но и держать ее на коротком поводке. При этом Вашингтон должен шаг за шагом сокращать свое вмешательство в европейские дела». Германия хорошо знает границы французской мощи, экономически Франция намного слабее своего северного соседа, а ее военный аппарат не особенно эффективен: «В Европе Франция представляет собой величину средних размеров». Объединение Германии выдвинуло страну «на ведущие роли в европейских делах, сделав ее, в то же время, мировой державой - это факт, который не подлежит сомнению прежде всего из-за размеров тех денежных средств, которые ФРГ расходует на содержание важнейших международных организаций» (от себя замечу: какой странный ход мысли!). Здесь следует заметить, что на долю нашей страны приходится 28,5% общего бюджета ЕС, 22,8% бюджета НАТО и 8,93% бюджета ООН. Мировой банк и Банк содействие и развития финансируются за счет Германии практически полностью. По этой причине Франция снова вернулась в ряды НАТО (от себя замечу: как говорил первый главнокомандующий сил НАТО, задача этой организации состоит в том, чтобы, фигурально выражаясь, не выпускать американцев наружу, русских не пускать внутрь, а немцам не дать подняться). Замечательно, по мнению автора, и то, что Германия, отзываясь на «настоятельные просьбы Соединенных Штатов», признала наконец границу с Польшей по линии Одер-Нейсе окончательной и не подлежащей пересмотру. Главную задачу европейской политики США Бжезинский видит в осуществлении европейской интеграции, в противном случае «Германия или Россия» обязательно найдут повод для удовлетворения своего геополитического тщеславия: «Тогда Германия наверняка будет тверже и последовательней отстаивать свои национальные интересы».

Если Германия, как это и было в средние века, вновь сумеет главенствовать в Европе, Америке придется покинуть этот плацдарм или, по крайней мере, пересмотреть его роль трамплина в продвижении глобальной демократической системы в глубь континента. Опасность состоит в том, что укрепление Европейского Союза может сделать его серьезным соперником США как в политике, так и в вопросах, связанных с хозяйственным и научно-техническим ростом. Но: «Замедление процессов европейской интеграции означает неизбежное пробуждение германского самосознания и, следовательно, сдвиг государственных интересов этой страны в сторону национально более внятно выраженных приоритетов». Иными словами: Германия должна быть прочно пристегнута к общеевропейскому дому, иначе немцам может прийти в голову идея защиты своих собственных национальных интересов, а не интересов этого образования, на жизнеобеспечение которого уже сегодня идет львиная доля народного достояния страны. Вот и Польшу зовут в НАТО: она необходимый противовес (наряду с Францией) той «ведущей роли, которую Германии играет в Европе». США вынуждены идти на уступки в своих делах с Францией. И это понятно, ведь Франция - важный партнер Америки в деле превращения демократической Германии в долгосрочного и надежного члена европейского сообщества. С другой стороны, Франция не обладает тем потенциалом, который позволил бы ей серьезно противопоставить себя геополитическим амбициям США. Слабость Франции - это та причина, по которой Америка терпимо относиться к особенностям французской политической кухни. Господствующее положение Германии неоспоримо, и все же: «Европа, строительство и руководство которой осуществляется из Берлина, немыслима ни при каких условиях». Строители европейского дома не должны обращать внимание и на те окрики, которые порой раздаются из Москвы. Ведь на карте - позиции Америки в регионе, которые она не собирается сдавать. В этом деле первостепенное значение отведено дальнейшему расширению НАТО (которое на сегодняшний день уже состоялось). Украине придется занять особое положения в треугольнике Польша-Германия-Франция, при этом Европа должна вернуться ко временам Версаля (замечу: диктат версальских соглашений с его закабалением, лишением прав, разграблением Германии и 6 млн. безработных немцев - это то, что мы хорошо помним до сих пор!).