Чем отличались кулаки от зажиточного крестьянина?

Семь причин ненависти к Сталину

Сегодня.

Кто эти

люди,

И в чём причина?

 

Первая причина в том, что Сталин стоял за трудовой на­род, поэтому его ненавидят те враги народа, для которых са­мое главное – прибыль, нажива, капитал, барыш, маржа, навар. А народ – всего лишь быдло, рабы, которым и жить-то неза­чем, если от них нет прибыли. Поэтому Сталина не терпят ра­бовладельцы, феодалы, ханы, эмиры, бароны, басмачи, их прихвостни, прихлебатели и ли­зоблюды. Все, кто на ком-то на­жился за последние полвека, разжирел, обрюзг, выехал на чужом горбу и паразитирует, сидя на золотом унитазе.

Вторая причина в том, что Сталин был тружеником и не любил бездельников, заставлял их работать и гонял за тунеяд­ство. Поэтому все тунеядцы, лентяи и бездельники ненави­дят Сталина. Они не хотят тру­диться, хотят только потреб­лять, жрать, гадить и наслаж­даться всем, чем можно и чем нельзя, но за чужой счет. В об­щем любой халявщик – это все­гда ярый антисталинист.

Третья причина: Сталин был честным человеком, держал слово, данное даже врагу. Строго выполнял коллективные решения и если уж договори­лись, то от уговора не отступал. Своей железной волей он доби­вался неукоснительного выпол­нения всех пром-планов и нака­зов трудящихся. Требовал чест­ности и от подчиненных, не вы­нося врунов. При нем была не­мыслима такая ситуация, чтобы стали строить Восточный кос­модром – и трижды срывали сроки, трижды отправляя под «мягкий суд» династию руково­дящих жуликов. Поэтому, есте­ственно, Сталина ненавидят все лжецы, которые теперь обяза­тельно чем-нибудь руководят. Но сильней всего его ненавидят вруны из теле-радио-начальни­ков, их заместителей и прихво­стней, которые давно почуяли, что сейчас на вранье и под­лости лучше всего делать карь­еру и наживаться.

Четвёртая причина в том, что они трусы и им страшно, а вдруг Сталин вернётся и выве­дет на чистую воду всех их – нынешних предателей, прохо­димцев и кровопийц. Поэтому даже при одном упоминании о Сталине они покрываются мел­кими красненькими пупырыш­ками, а из некоторых даже хле­щет зелёная слизь. Трусы, ко­торые в Великую Отечествен­ную шли в предатели и полицаи – и сейчас готовы предать при первой же опасности, боятся даже портретов Сталина, напо­минающих им о неминуемом возмездии.

Пятая причина: при Сталине нельзя было воровать так легко и широко, как сейчас. Простые и понятные правила учета и хоз­расчета выявляли каждую укра­денную копейку, обвешивание, обсчет и обман народа. При Сталине и речи не могло быть о крупном воровстве, а уж в госу­дарственном масштабе нельзя было не то что украсть, но даже в мыслях посягнуть на это!

Спекуляция гасилась на корню, торговая наценка не могла быть свыше 10 процентов от оптовой цены товара, но чаще всего держалась в преде­лах 5 процентов. При этом тор­говые кооперативы, частные ар­тели и рестораны работали во­всю и богатели честно – в отли­чие от горбачевских кооперато­ров, наживавшихся сугубо на спекуляции и воровской «обна­личке».

При Сталине были невоз­можны ростовщики, финансо­вые пирамиды, дефолты и про­дажа воздуха. Поэтому воры, воришки и ворюги, коррупцио­неры и казнокрады всех мастей люто ненавидят Сталина. Он – их личный враг!

Шестая причина: Сталин уважал права трудового чело­века не на бумаге, а в натуре: строил для всех бесплатное жи­льё, больницы, школы, детские сады в немыслимых сегодня темпах. При нём хороший труд влек неизбежное повышение зарплаты и продвижение по службе, простой человек мог дорасти хоть до министра. В культуре мерой всего был та­лант.

Чудо-пианистка Мария Юдина послала Сталину оскорбитель­ное письмо, но он, восхищенный ее игрой, в ответ выгреб из сво­его стола гонорары за его газет­ные статьи – и послал ей, зная, что она свои доходы раздавала нищим. Нынешние маститые правозащитники, вскормленные на иностранных подачках, на­мывшие свой статус через под­лость и клевету, естественно, против Сталина.

Ибо он не выстраивал народ в очереди за первейшими пра­вами человека на жизнь, труд и образование через продажные суды и коррумпированную бю­рократию, а жестко карал тех, кто нарушал эти права народа. И те, кто сегодня откровенно спекулирует и наживается на правозащитной деятельности – до колик в печени и судорог в лице ненавидят Сталина.

Седьмая причина состоит в том, что Сталин был настоящим интернационалистом и хорошо знал национальный вопрос. Не жаловал антисемитизм, но от души любил русский народ, справедливо считая его «пер­вым среди равных» в СССР. Поэтому Сталина ненавидят все нынешние националисты, сио­нисты, фашисты, расисты – кто пытается решать свои кланово-племенные и местечковые во­просы за счет других народов.

В общем Сталина больше всего ненавидят наследники жертв сталинских репрессий – но в тех жертвах оказались в основном трусы и воры, под­лецы, лжецы и паразиты… Сей­час пришел их «час сурка», праздник на их кривой улочке, что тоже исторически случается. Но ненадолго и тем более не навсегда.

Источник: https://vk.com/feed?w=wall-57478050_57005

----------------------------------------------

= история и современность =

Ещё раз о мифе

"Брестского мира"

 

С мифом о «германофиль­стве» Ленина и его якобы шпио­наже в пользу Германии связы­вают и, так называемый, «Бре­стский мир», заключенный по настоянию Ленина.

Если мы заглянем в Большую Советскую энциклопедию, то узнаем, что «похабный» Брест­ский мир был заключен в Брест-Литовске 3 марта 1918 года. При этом Советской России пришлось пойти на значитель­ные территориальные уступки. Германия аннексировала Польшу. Прибалтику, значи­тельную часть Белоруссии и Закавказья да еще обязала Россию платить контрибуцию в 6 млрд. марок. Условия мира, конечно же, ужасно тяжелые, но и альтерна­тивы ему тогда не было.

Молодое Советское государ­ство получило мирную пере­дышку, которую использовало для формирования армии но­вого типа. А через семь меся­цев, 13 ноября 1918 года этот договор Советским правитель­ством был аннулирован. Все платежи по нему сразу же пре­кратились. Казалось бы, и спо­рить здесь не о чем. Но господа «национал-патриоты», «демо­краты» и всевозможные «мо­нархисты» волчьей хваткой вцепились в эту тему и не дают спокойно спать В. И. Ленину.

Так что же предшествовало подписанию «мирного дого­вора», а по сути капитуляции Рос сии перед Германией? На­чавшись с выстрелов в Са­раево, Первая мировая охва­тила почти всю Европу. Мил­лионы русских солдат были по­сланы царскими правительст­вом защищать чужие интересы. Голод и холод, тиф и холера сотнями тысяч косили крестьян, составляющих основу царской армии.

А в это время либерально-на­ционалистическая интеллиген­ция между балами и шампан­ским призывала царя вести войну до победного конца. Рус­ские и немецкие мужики не по­нимали, ради чего они проли­вают кровь, мерзнут в окопах и кормят вшей. К началу войны русская армия насчитывала 1,1 млн человек, а к началу 1916 году из армии дезертировало около 1,2 млн. человек.

Едва ли не в первых рядах бежало и сдавалось в плен «доблестное» русское офицер­ство. Генерал Деникин в «Очерке русской смуты» писал: «Знаю размеры дезертирства и уклонения от военной службы, в чем повинна наша интеллиген­ция едва ли не больше, чем темный народ». На 13914 уби­тых офицеров и военных чинов­ников 14328 сдались в плен.

«Организация, возвращающая русских из плена, имела в 1918 году списки на 3,9 млн пленных в лагерях Германии, Австрии, Турции и Болгарии».

Секретариат ЦК РСДРП(б) в письме от 8 января 1918 года отмечал: «На фронте, как и во­обще у нас на севере и в центре России, плохо дело с продо­вольствием и фуражом. Война немыслима уже по одному этому. У немцев дело обстоит не лучше… На фронте идет сплошной торг: наши несут хлеб, а немцы всякую всячину: бритвы, ножницы, электриче­ские батареи, коньяк и т. д.».

Придя к власти, большевики встали перед дилеммой — про­должать войну и тем самым об­речь на смерть сотни тысяч солдат или заключить мир с Германией, признав этим самым факт унизительной капитуля­ции.

Воевать хотела только Ан­танта. На чужой территории, до последнего конца, до послед­него… русского солдата. Глав­коверх Крыленко докладывал: «Англичане предлагают по сто рублей в месяц за каждого на­шего солдата в случае продол­жения войны». Подкупы и уго­воры Антанта подкрепляла уг­розами. Так, Англия требовала продолжения войны Советской России с Германией, в против­ном случае она угрожала усиле­нием нашествия Японии. Не ог­раничившись этим, «союзники» подталкивали к войне и Герма­нию. На заседании военной сек­ции РКП(б) отмечалось: «Име­ются в этом направлении опре­деленные сведения, что Ан­танта, не желая использовать свои силы — французские и английские войска, двигает германские и польские части против нас, пугая Германию, что советское правительство займет Восточную Пруссию и тем самым усилит движение коммунизма в Германии».

Большевики считали войну империалистической, захват­нической и предрекали, что она закончится революцией и поражением обеих сторон, что, в конце концов, и случи­лось.

Сейчас по-разному трак­туют высказывания Ленина по этому поводу. Подробно свою позицию Ленин изложил в письме к московским боль­шевикам. Но письмо это где-то затерялось, в архивах его найти пока никому не уда­лось, но зато сохранилось письмо Бухарина Ленину, от­правленное из Лозанны в ян­варе 1915 года, где говорится: «Мы написали письмо, рассеи­вающее легенду о «германо­фильстве». Но, с другой сто­роны, очевидно, что «поражение России» толкуется как практи­ческий лозунг партии и вводит многих в заблуждение… «пора­жение России» для нас — и это нужно со всей силой подчерки­вать — не является лозунгом, т. е. партийной директивой, вле­кущей за собой определенные практические действия, способ­ствующие поражению… «пора­жение России» есть положение, выражающее лишь объектив­ный прогноз — и не более».

А сколько копий сломали лу­кавые борзописцы, обвиняя Ле­нина в «пораженчестве»! Отли­чился на этом поприще и г-н Пу­тин, заявивший, что «Больше­вики в ходе Первой мировой войны желали поражения сво­ему Отечеству. Когда героиче­ские русские солдаты и офи­церы проливали кровь на фрон­тах Первой мировой войны, кто-то раскачивал Россию изнутри и докачался до того, что Россия как государство рухнула и объя­вила себя проигравшей. Чушь, бред, но это случилось. Это было полное предательство на­циональных интересов».

А ведь стоило только загля­нуть в архивы, почитать труды Ленина, и все вопросы были бы сняты. Но, похоже, что истина господ «демократов» вообще не интересует. Вот и сочиняют они всевозможные сплетни и небы­лицы.

У современного читателя мо­жет возникнуть вопрос: почему же Ленин так настойчиво доби­вался мира с Германией? И чего здесь было больше: политиче­ской мудрости Ильича или ко­рысти? То, что Ленин обладал гениальным стратегическим мышлением и тактическим чутьем, говорилось уже не раз. Не хотелось бы повторяться, но именно эти его качества про­явились во всем блеске при за­ключении Брестского мира. Так, Ленин прекрасно понимал, что заключение Брестского мира в 1918 году не отвечало веками сложившимся представлениям русского человека о мире, о войне, о национальной гордо­сти, о патриотизме, но пошел на этот грабительский мир, насту­пив «на горло собственной песне».

Пошел потому, что Русская армия была деморализована бессмысленностью страшной войны. Она утратила управле­ние и боеспособность с изда­нием эсеро-меньшевистского приказа №1.

Советской власти ничего не оставалось, как объявить демо­билизацию царской армии и принять еще более унизи­тельные для России условия мира с Германией. Почему? Да потому, что молодой Со­ветской республике крайне нужна была передышка, чтобы создать новую — Крас­ную армию. Армию, способ­ную защитить Социалистиче­ское Отечество от иноземных захватчиков. А в том, что вое­вать придется, Ильич не со­мневался: международный империализм, временно раз­деленный на две группировки, оказался не в состоянии за­душить революцию в России сразу, но эта мысль уже вы­нашивалась в Париже, Лон­доне и Вашингтоне. Ленин не сомневался — новая война с объединен­ными контрреволюционными силами мирового капитализма (с Антантой) неизбежна. И он оказался прав. Расправившись с Германией и ее союзниками, Антанта бросила все свои силы и мощь на молодую Советскую республику.

Но к этому времени, восполь­зовавшись передышкой за счет Брестского мира, Советская Россия уже имела Красную Ар­мию. Армию, созданную заново, на новых принципах. Новая ар­мия создавалась на основе строжайшей дисциплины, цен­трализации и самопожертвова­ния. Эти факторы и сыграли решающую роль в победе Крас­ной Армии над силами Антанты и Белой Гвардии в Гражданской войне.

Бездоказательно обвиняя большевиков и Ленина в пособ­ничестве немцам, господа «де­мократы» и «патриоты» почему- то умалчивают о сотрудниче­стве с иностранными держа­вами белых. А ведь эти «пат­риоты», ратующие на словах за «единую и неделимую Россию», на деле готовы были сотрудни­чать с кем угодно и когда угодно: с Антантой (Деникин), с японцами и белочехами (Кол­чак), с поляками и румынами (Врангель), с эстонцами и аме­риканцами (Юденич).

А так любимый современ­ными, бряцающими шпорами и трясущими эполетами, ряже­ными «казаками», генерал Краснов просил помощи у нем­цев на условии отторжения Донской области от России в пользу Германии. За это его презирали даже белые офи­церы. В эмиграции ему даже ни­кто руки не подавал. А во время Великой Отечественно войны этот «рыцарь русской правды» воевал вместе с эсэсовцами против своих, за что и был справедливо наказан после войны. Генерал Деникин против своих соотечественников не воевал, но, скорее всего, по­тому, что немцы не нуждались в его услугах.

В связи с тем, что либералы, охранители и "погромные" на­ционалисты обвиняют В. И. Ле­нина в развязывании Граждан­ской войны и заключении Бре­стского мира, мотивируя это тем, что он был немецким шпионом, хотелось бы привести мнение по этим вопросам оче­видца тех событий писателя В. В. Шульгина, которое он выска­зал в своей книге «Опыт Ле­нина».

Популярный в России и в среде зарубежной эмиграции писатель, монархист, член Го­сударственной Думы, сподвиж­ник Столыпина, Шульгин был известен тем, что он в феврале 1917 года принял из рук госу­даря императора отречение от престола. Он прожил долгую (98 лет) жизнь и успел за эти годы повоевать с большевиками в Гражданскую войну, пожить в эмиграции, отсидеть десять лет (1946-1956) в «сталинских» ла­герях, но не озлобился на Со­ветскую власть, а дал критиче­скую, но объективную оценку деятельности Ленина и больше­виков в своей книге.

Так почему же либеральная и националистическая интелли­генция того времени невзлю­била В. И. Ленина? Да потому, считает Шульгин, что «с внеш­ней стороны в 1918 году все было, в наших глазах, против Ленина. Он как будто точно вы­полнял предначертания немцев: разложил русскую армию (армию на самом деле разложил Керенский своим указам №1) и по Брестскому миру, создав независимую Украину, отдал ее Германии, то есть сделал то, чего немцы добивались, что было целью их похода на Россию (и здесь Шульгин не прав. Война была затеяна мировой закулисой ради уничтожения монархии в России, Германии и Австро-Венгрии).

Мудрено ли, что наши со­юзники, англичане и фран­цузы, приняли Ленина просто за немецкого агента. Тем бо­лее, что план расчленения России на республики был немецкой выдумкой. По крайней мере, у меня в руках была географиче­ская карта, изданная в Вене, где эти респуб­лики, числом десять, были обозначены. Эта карта появилась до ре­волюции, она была от­печатана примерно в 1916 году. Таково же было содержание лис­товок, которыми немец­кое командование за­брасывало наши окопы… Там говори­лось:

— Без отделения Ук­раины от России нико­гда не удастся нанести такого сокрушительного удара, чтобы эта азиат­ская держава перестала угрожать Европе.

Существует юридиче­ская формула: Qui prodest? Смотри, кому выгодно. Кому было вы­годно все, что делал Ленин? Вся видимость вопияла всеми голо­сами: немцам!

Отсюда, вывод был ясен. Мы этот вывод сделали и расценивали Ленина соответственно. Могло ли быть иначе?

Могло. Видимость мо­жет вводить в заблуж­дение. История пока­зала, что Ленин не был тем, кем мы его счи­тали, то есть исполни­телем немецких пред­начертаний. Он имел правильное предчувст­вие, что «похабный мир» не удержится, так как французы, англи­чане и американцы ра­зобьют немцев и без помощи России. Обяза­тельств же перед на­шими союзниками Ленин не имел. В этом была существенная разница. Для нас сепаратный мир был бы изменой своему слову. Для Ленина — нет. Он слова не давал.

Теперь, более спо­койно вглядываясь в прошлое, я начинаю ду­мать, что все про­изошло, как надо».

Только через сорок лет Шульгин осознал ге­ниальность стратегиче­ского замысла Ленина, благодаря которому большевикам удалось прекратить междуна­родную бойню на рус­ском фронте. Благодаря этому удалось сохра­нить сотни тысяч чело­веческих жизней, а страна получила пере­дышку.

Через сорок лет понял Шульгин то, что Ленину было ясно еще в 1918 году: посылать разло­жившуюся русскую ар­мию в наступление про­тив немецкой, сохранив­шей дисциплину, — оз­начало посылать ее на истребление. И он нашел в себе мужество при­знать, что после Фев­ральской революции воевать «до победного конца» было утопией и преступлением. Единст­венным выходом из этого тупика было заключение «унизительного мира».

И Ленин взял на себя этот позор. И он не скры­вал ни от самого себя, ни от свои союзников, каков Брестский мир.

«Но под этой «похаб­ностью», — считает Шульгин, — рассуждая спокойно, можно разгля­деть нечто, что могло оп­равдать потерю Россией своего Юга. И это нечто — кровь человеческая. Каков бы ни был этот мир, но он прекратил бойню на русском фронте, сохранив много жизней. И это как будто бесспорно.

А в награду за свои труды большевики полу­чили в свое распоряже­ние одну шестую часть суши, на которой они на свой манер прославили имя русское и, пожалуй, так, как никогда раньше».

Приведенные выше фрагменты из книги Шульгина «Опыт Ле­нина» говорят о том, что автор книги дает вполне объективную и реали­стичную оценку деятель­ности В.И. Ленина в да­леком 1918 году, в пе­риод заключения «по­хабного» Брестского мира. У автора хватило мужества признать пра­воту Ленина и свои соб­ственные заблуждения при оценке этого эпо­хального события, чего нельзя сказать о многих его современниках. Не сумев разобраться в об­становке того времени, многие видные предста­вители Белого движения так и остались при своем мнении о том, что Ленин — немецкий «шпион», а «Брестский мир» — пре­дательство интересов России. Точно так же считают и многие ны­нешние монархисты, ли­бералы, охранители и националисты.

 

https://vk.com/feed?w=wall-57478050_56279

-----------------------------------

= актуальное =

Максим Калашников

О благости

Quot;налога на

тунеядство":

Самокопание

Могилы

властью

Это хорошо, что режим вводит фактически налог на тех, кто нигде формально не работает - по 20 тысяч в год с души. Тем самым власть создает принципиально новую политическую ситуацию и сама себе копает могилу. Ибо переводит в стан озлобленных 15-20 миллионов взрослых людей.

1. Все они работают (1,5-2 млн. - мелкие хозяева мелкого бизнеса, остальные - получающие зарплату в конвертах). Работают тяжко, без выходных, отпусков и соцгарантий. Многие хотят работать, не имея ничего общего с клептократическим. хамским государством. Ибо если у тебя - мелкий бизнес, то, легализовавшись, ты будешь не столько работать, сколько возиться с отчетностью и отбиваться от стаи государственных шакалов. Ведь, сдирая с тебя налоги, это "недогосударство" не обеспечивает тебе ни защиты от произвола, ни кредитов для развития бизнеса под 1-3% годовых, ни налоговых льгот при вложении средств предприятия в его развитие. 20 тысяч в год отдать и для большинства "гаражников" вне Москвы - это больно.

А для тех, кто работает по найму (учитывая реальные размеры зарплат), 20 тысяч - это один месячный заработок, который надо отдать раз в год тупому молоху. Вы представляете себе настроения таких людей? Ибо перевести их предприятиям таких работников на "белые схемы" - это ради выплаты зарплаты в 50 тысяч придется фактически тратить 75 тысяч.

2. Деньги дерут якобы на содержание страховой медицины. Но разве ею можно пользоваться? Все мы и так пользуемся платной медициной - ибо в государственную систему обращаться бесполезно. Там - очереди, там надо самим лекарства в больницу покупать, там лечения зубов надо ждать месяцами. Попытка драть подати на все это - однозначно возрастание озлобленности у 15-20 миллионов людей.

3. Легально работающие расеяне сами налоги не платят: это за них делают работодатели, предприятия. Вот если бы все сначала получали свою зарплату полностью, и потом сами отдавали из нее треть государству (как фактически происходит), то отношение к власти и ее пропаганде стало бы совсем иным. Лапша с ушей послетала бы, на государство никто не глядел бы как на благодетеля. Ибо если не кто-то другой за тебя, а ты сам, из своих кровных, отдаешь налоги - то и спрашиваешь за них. Хоть с полицейских, хоть с губернаторов или мэров, хоть с президента. Ибо граждане тогда реально увидели бы, сколько им лично стоит содержание государства.
Зато 15-20 миллионов человек теперь будут платить налоги именно лично, из своего кровно заработанного. Поверьте мне: у них будет совершенно свое мнение по поводу необходимости таких мегазатрат РФ, как война в Сирии или ЧМ-2018 по футболу. Власть получит как минимум 10 миллионов ее пламенно ненавидящих. А то и больше. Эти люди к фактам коррупции власть имущих станут относиться не так равнодушно-пассивно, как пенсионеры или бюджетники.

4. При этом поборы "за тунеядство" наложатся на рост поборов за недвижимость (квартиры и дачные участки), на дорожание тарифов ЖКХ, на всякие там дорожные и курортные поборы. А доходы у людей - низкие, они реально падают.

5. Власть, чтобы собрать максимум 400 млрд. в год (процентов 40 истинных затрат на футбольную мундиаль), придется истратить как минимум 150 млрд. рублей на посылку налоговых инспекторов к миллионам "тунеядцев". А если они платить не будут? Отнять зачастую у них нечего, за рубеж они не ездят - не по карману. Как миллионы людей сегодня за ЖКХ не платят - так и новую подать не все вносить станут. Но злоба людей от того никуда не денется.

6. Прежде чем вводить такой сбор, нормальный правитель для начала показал бы пример беспощадных конфискаций наворованного у "аристократов", уничтожил бы "королей госзаказа". Показал бы, что сперва мобилизация идет в самой элите. Мол, если я бояр к ногтю прижимаю - то и вам надо государство выручать.

Вон, корейский диктатор Пак Чжон Хи, сумевший в 1963-1969 годах сделать из отсталой и нищей страны индустриально развитую державу, не щадил своих ближних за бриллианты у жен. Попытка обзавестись яхтой с крейсер величиной окончилась бы для тогдашних южнокорейских "элитариев" ой как печально! Поэтому Пак и народ заставлял работать, как проклятых (протекционизм, один выходной в месяц), и элиту нещадно гонял. Все лямку тянули.
В РФ же бедных хотят нещадно доить, а "элиту" - не трогать и позволить ей вести сладкую жизнь. Думаю, вы прекрасно понимаете, чем это может кончиться в 2017-2018 годах.

Так что вводите, господа, подать "на тунеядство", вводите. Вы окажетесь в совершенно иной реальности...

---------------------------------------------

= немного истории =

Елена Прудникова

КУЛАЧЕСТВО КАК КЛАСС

Чем отличались кулаки от зажиточного крестьянина?

Двоюродные братья истори­ков — физики — любую дискус­сию начинают со слов "догово­римся о терминах". Историки прекрасно обходятся без этого. А жаль. Иногда бы стоило. Вот, например, кто такой кулак? Ну, тут и думать нечего: это "справ­ный", трудолюбивый хозяин, безжалостно разоренный и уничтоженный машиной сталин­ской коллективизации. Да, но за каким лешим машине коллекти­визации уничтожать "справного" хозяина, который ей не конку­рент и не помеха? Хозяйствует он на своих десяти-двадцати десятинах обочь колхоза — и пусть себе хозяйствует, а хочет — идет в колхоз. Зачем его ра­зорять?

Не иначе, как из инфернальной злобы — ибо эко­номического ответа здесь нет. Его и не будет, потому что в директивах власти СССР постоянно повторяли: не пу­тать кулаков и за­житочных крестьян! Стало быть, раз­ница между ними имелась, причем видная невоо­руженным глазом.

Так что же видел невооружен­ный глаз полуграмотного уезд­ного секретаря такого, чего не видно нынешнему остепенному историку? Давайте вспомним школьный марксизм — те, кто еще успел поучиться в совет­ской школе. Как определяется класс? И память на автомате выдает: отношением к средст­вам производства. Чем отноше­ние к средствам производства справного хозяина отличается от отношения середняка? Да ничем! А кулака?

Ну, раз его собирались унич­тожить "как класс", стало быть, он являлся классом, и это от­ношение как-то отличалось. Вечно напутают эти горожане!

Так кто же такие кулаки?

Этот вопрос заботил и совет­ское руководство. Например, Каменев в 1925 году утверждал, что кулацким является любое хозяйство, имеющее свыше 10 десятин посева. Но 10 десятин в Псковской области и в Сибири — это совершенно разные уча­стки. Кроме того, 10 десятин на семью из пяти человек и из пят­надцати — это тоже две боль­шие разницы.

Молотов, отвечавший в ЦК за работу в деревне, в 1927 году относил к кулакам крестьян, арендующих землю и нанимаю­щих сроковых (в отличие от се­зонных) рабочих. Но арендовать землю и нанимать рабочих мог и середняк — особенно первое.

Предсовнаркома Рыков к ку­лацким относил хорошо обеспе­ченные хозяйства, применяю­щие наемный труд, и владель­цев сельских промышленных заведений. Это уже ближе, но как-то все расплывчато. Почему бы крепкому трудовому хозяину не иметь, например, мельницу или маслобойню?

Что объединяет Каменева, Молотова и Рыкова? Только одно: все трое — урожденные горожане. А вот "всесоюзный староста" Михаил Иванович Ка­линин, по происхождению кре­стьянин, дает совершенно дру­гое определение. На заседании Политбюро, посвященном коо­перации, он говорил:

Кулаком является не владе­лец вообще имущества, а ис­пользующий кулачески это имущество, т.е. ростовщиче­ски эксплуатирующий местное население, отдающий в рост капитал, использую­щий средства под ростов­щические проценты.

Неожиданный поворот, не так ли? И Калинин в таком подходе не одинок. Нарком земледелия А. П. Смирнов еще в 1925 году писал в "Правде", которая служила основным практическим, кор­ректирующим руководством для местных деятелей:

Мы должны в зажиточной части деревни ясно разгра­ничить два типа хозяйства. Первый тип зажиточного хозяйства чисто ростовщиче­ский, занимающийся эксплуа­тацией маломощных хозяйств не только в процессе произ­водства (батрачество), а главным образом путем вся­кого рода кабальных сделок, путем деревенской мелкой торговли и посредничества, всех видов "дружеского" кре­дита с "божескими" процен­тами. Второй тип зажиточ­ного хозяйства — это крепкое трудовое хозяйство, стремя­щееся максимально укрепить себя в производственном от­ношении...

Вот это уже совсем другое дело! Не только и не столько эксплуататор батраков, но де­ревенский мелкий торговец, по­средник в сделках и, главное — ростовщик.

Сельское ростовщичество — явление совершенно особое. Деньги в рост на селе практиче­ски не давали. Там была при­нята система натурального рос­товщичества — расчет по кре­дитам шел хлебом, собствен­ным трудом или какими-либо услугами. (Забегая вперед: именно поэтому так называе­мые "подкулачники" — "группа влияния" кулака — это, в основ­ном, беднота.) И в любой де­ревне все жители отлично знали, кто просто дает в долг (даже и под процент, коли при­дется), а кто сделал это про­мыслом, на котором богатеет.

 

Технология мироедства

Яркая картина такого про­мысла нарисована в письме в журнал "Красная деревня" не­коего крестьянина Филиппа Ов­сеенко. Начинает он, впрочем, так, что не подкопаешься.

 

...Про кулака кричат, что он такой-сякой, но только как не вертись, а кулак всегда оказы­вается и запасливым, и ста­рательным, и налоги больше других платит. Кричат, что, мол, крестьяне не должны пользоваться чужим трудом, нанимать работника. Но на это я должен возразить, что это совсем неправильно. Ведь для того, чтобы сельское хо­зяйство нашему государству поднять, умножить крестьян­ское добро, надо засевы увели­чить. А это могут сделать только хозяева зажиточные… И что у крестьянина есть ра­ботник, из этого только государству польза и потому оно таких зажиточных должно в первую голову поддержать, потому они — опора государ­ства. Да и работника тоже жалко, ведь если ему работу не дать, ее не найти, а и так много безработных. А при хо зяйстве ему хорошо. Кто даст в деревне работу безработному, либо весной кто прокормит соседа с семьей.

Узнаете аргументацию? Рито­рика "социального партнерства" за 90 лет почти не изменилась. Но это, впрочем, только при­сказка, а вот и сказка началась — о том, как именно добрый че­ловек соседа с семьей кормит...

Есть много и других горе-горьких крестьян: либо лошади нет, либо засеять нечем. И их мы тоже выручаем, ведь ска­зано, что люби ближних своих, как братьев. Одному лошадку на день дашь, либо пахать, либо в лес съездить, другому семена отсыпешь. Да ведь да­ром-то нельзя давать, ведь нам с неба не валится добро. Нажито оно своим трудом. Другой раз и рад бы не дать, да придет, прям причитает: вы­ручи, мол, на тебя надежда. Ну, дашь семена, а потом снима­ешь исполу половинку — это за свои-то семена. Да еще на сходе кулаком назовут, либо эксплуататором (вот тоже словечко). Это за то, что доб­рое христианское дело сдела­ешь...

Исполу — это за половину урожая. При урожайности в 50 пудов с десятины получается, что "благодетель" дает ближ­нему своему семена взаймы из расчета 100 % за три месяца, в 35 пудов — 50%. Бальзаковский Гобсек от зависти удавился бы. Он, кстати, еще не упомянул, что берет за лошадь. А за ло­шадь полагалась отработка — где три дня, а где и неделя за день. Христос, если мне память не изменяет, вроде бы как-то иначе учил...

Выходит иначе: другой бьется, бьется и бросит землю, либо в аренду сдаст. Каждый год ему не обрабо­тать. То семена съест, то плуга нет, то еще что-нибудь. Придет и просит хлеба. Землю, конечно, возьмешь под себя, ее тебе за долги обрабо­тают соседи и урожай с нее снимешь. А хозяину старому что ж? Что посеял, то и пож­нешь. Кто не трудится — тот не ест. И притом сам добро­вольно землю отдал в аренду в трезвом виде. Ведь опять не возьми ее в аренду, она бы не разработана была, государ­ству прямой убыток. А так я опять выручил — посеял ее, значит мне за это должны быть благодарны. Да только где там! За такие труды меня еще и шельмуют... Пусть все знают, что кулак своим тру­дом живет, свое хозяйство ве­дет, соседей выручает и на нем, можно сказать, государ­ство держится. Пусть не бу­дет в деревне названия "кулак", потому что кулак — это са­мый трудолюбивый крестья­нин, от которого нет вреда, кроме пользы, и эту пользу по­лучают и окружные крестьяне и само государство.

Из этого душещипательного письма ясно, почему крестьяне зовут кулака мироедом. В нем, как в учебнике, расписана почти вся схема внутридеревенской эксплуатации. Весной, когда в бедных хозяйствах не остается хлеба, наступает время рос­товщика. За мешок зерна на пропитание голодающего се­мейства бедняк в августе отдаст два мешка. За семенной хлеб — половину урожая. Лошадь на день — несколько дней (до не­дели) отработки. Весной за долги или за пару мешков зерна кулак берет у безлошадного со­седа его надел, другие соседи за долги это поле обрабаты­вают, а урожай целиком отходит "доброму хозяину". За экономи­ческой властью над соседями следует и политическая власть: на сельском сходе кулак авто­матически может рассчитывать на поддержку всех своих долж­ников, проходит в сельский со­вет сам или проводит туда своих людей и так делается подлинным хозяином села, на которого теперь уже никакой управы нет.

Ну, вот это — совсем другое дело. Это уже класс, который свои средства производства ис­пользует совсем не так, как се­редняк. И вот вопрос: останется ли такой "благодетель" равно­душным к колхозу, который коо­перирует бедную часть села, вышибая тем самым из-под него кормовую базу?

 

Жадность сгубила

Еще одна "классовая" при­мета кулака — его специфиче­ское участие в хлебной тор­говле. Накапливая у себя боль­шие массы хлеба, кулаки со­вершенно не выпускали их на рынок, сознательно взвинчивая цены. В тех условиях это была фактически работа по организа­ции голода, так что 107-я статья по таким гражданам просто пла­кала.

...В январе 1928 года, в самый разгар "хлебной войны", члены Политбюро разъехались по стране, руководить хлебозаго­товками. 15 января Сталин от­правился в Сибирь. Вот что он говорил в выступлениях перед партийными и советскими ра­ботниками:

Вы говорите, что план хле­бозаготовок напряженный, что он невыполним. Почему невыполним, откуда вы это взяли? Разве это не факт, что урожай у вас в этом году действительно небывалый? Разве это не факт, что план хлебозаготовок в этом году по Сибири почти такой же, как в прошлом году?"

Обратите внимание: жалоба на невыполнимость планов — это, похоже, лейтмотив всех хлебозаготовительных кампа­ний. Причина понятна: пожа­луешься, авось план и скостят.

...Вы говорите, что кулаки не хотят сдавать хлеба, что они ждут повышения цен и предпо­читают вести разнузданную спекуляцию. Это верно. Но ку­лаки ждут не просто повыше­ния цен, а требуют повышения цен втрое в сравнении с госу­дарственными ценами. Ду­маете ли вы, что можно удов­летворить кулаков? Беднота и значительная часть середня­ков уже сдали государству хлеб по государственным це­нам. Можно ли допустить, чтобы государство платило втрое дороже за хлеб кулакам, чем бедноте и середнякам?

Сейчас такие действия кара­ются в соответствии с антимо­нопольным законодательством, и никто почему-то не жалуется. Может быть, дело в аллергии на термины?

...Если кулаки ведут разнуз­данную спекуляцию на хлебных ценах, почему вы не привле­каете их за спекуляцию? Разве вы не знаете, что существует закон против спекуляции — 107 статья Уголовного Кодекса РСФСР, в силу которой винов­ные в спекуляции привлека­ются к судебной ответствен­ности, а товар конфискуется в пользу государства? Почему вы не применяете этот закон против спекулянтов по хлебу? Неужели вы боитесь нарушить спокойствие господ кулаков?!

...Вы говорите, что ваши прокурорские и судебные вла­сти не готовы к этому делу… Я видел несколько десятков представителей вашей проку­рорской и судебной власти. Почти все они живут у кулаков, состоят у кулаков в нахлебни­ках и, конечно, стараются жить в мире с кулаками. На мой вопрос они ответили, что у кулаков на квартире чище и кормят лучше. Понятно, что от таких представителей прокурорской и судебной вла­сти нельзя ждать чего-либо путного и полезного для Со­ветского государства...

Вот и нам тоже так кажется почему-то...

Предлагаю:

а) потребовать от кулаков немедленной сдачи всех излиш­ков хлеба по государственным ценам;

б) в случае отказа кулаков подчиниться закону — при­влечь их к судебной ответст­венности по 107 статье Уго­ловного Кодекса РСФСР и кон­фисковать у них хлебные из­лишки в пользу государства с тем, чтобы 25% конфискован­ного хлеба было распределено среди бедноты и маломощных середняков по низким го­сударственным ценам или в порядке долгосрочного кредита.

Тогда же, в январе, Си­бирский крайком постано­вил: дела по ст. 107 рас­следовать в чрезвычайном порядке, выездными сес­сиями народных судов в 24 часа, приговоры выносить в течение трех суток без участия защиты. На том же заседании было принято решение о выпуске цирку­ляра краевого суда, крае­вого прокурора и полпреда ОГПУ, который, в частно­сти, запрещал судьям вы­носить оправдательные или услов­ные приговоры по 107-й статье.

Определенным "смягчающим обстоятельством" для властей может служить лишь уровень коррупции — без циркуляра прикормленные правоохрани­тели вообще бы ничего делать не стали. Кроме того, 107-я ста­тья начинала применяться, ко­гда размер товарных излишков в хозяйстве превышал 2000 пу­дов. Как-то трудновато предста­вить себе возможность следст­венной или судебной ошибки в случае, если в амбаре у хозяина находится 32 тонны хлеба. Что, складывали по зернышку и не заметили, как накопилось? Даже с учетом того, что впоследствии этот размер был снижен — в среднем конфискации соста­вили 886 пудов (14,5 тонн) — все равно трудно.

Впрочем, учитывая пустячный срок лишения свободы по 107-й статье — до одного года (во­обще-то до трех, но это в слу­чае сговора торговцев, а ты по­пробуй-ка этот сговор докажи), основной мерой наказания яв­лялась как раз конфискация из­лишков. Не хотели продавать хлеб — отдадите даром.

 

Откуда столько хлеба?

Как видим, ничего необычного в этом нет. В чрезвычайных си­туациях даже самые рыночные из рыночных государств насту­пают на горло собственной песне и вводят законы против спекуляции — если не хотят, чтобы их население в массовом порядке умирало с голоду. На практике проблема решается просто: если правительство лю­бит взятки больше, чем боится голодных бунтов — законы не вводятся, если мало дают или страшно — вводятся. Даже Временное правительство, кор­румпированное до последнего предела, и то попыталось реа­лизовать хлебную монополию — правда, не сумело. А боль­шевистский Совнарком сумел — собственно, в этом вся разница и отсюда вся обида на них "братьев-социалистов" по части аграрной политики.

Но вернемся к нашим кула­кам. Давайте немного посчи­таем. При урожайности в 50 пу­дов с десятины 800 пудов — это 18 десятин. Плюс к тому еще собственное потребление хо­зяев, прокорм батраков и скота, семенной фонд — что при круп­ном хозяйстве потянет десятин, скажем, на семь. Итого — 25 десятин. В 1928 году наделы в 25 десятин и выше имели всего 34 тыс. хозяйств — меньше, чем по одному на деревню. А кулац­кими признавались около 3% хозяйств, т.е. 750 тыс. И ведь многие имели не 800 пудов, а тысячи, а то и десятки тысяч. Откуда, интересно, взял Сталин цифру, которую назвал в Си­бири?

Посмотрите на кулацкие хо­зяйства: там амбары и сараи полны хлеба, хлеб лежит под навесами ввиду недостатка мест хранения, в кулацких хо­зяйствах имеются хлебные из­лишки по 50-60 тысяч пудов на каждое хозяйство, не считая за­пасов на семена, продовольст­вие, на корм скоту...

Где он нашел хозяйства с та­кими запасами? На Дону, в Тер­ском крае, на Кубани? Или это поэтическое преувеличение? Но даже если уменьшить озвучен­ную им цифру на порядок, все равно получается по 5-6 тыс. пудов.

Но тут важнее другой вопрос. Даже если речь идет о 800 пу­дах — откуда столько хлеба? С собственного поля? Не было в СССР такого количества таких полей. Так откуда?

Ответ, в общем-то, лежит на поверхности. Во-первых, не стоит забывать о натуральном ростовщичестве, которым была опутана деревня. Все эти "бла­годарности", отдача долгов "ис­полу", аренда земли и отработка за долги, мешок за мешком, ло­жились в амбары сотнями и ты­сячами пудов. А во-вторых, да­вайте задумаемся: как в де­ревне проходила продажа зерна? Это хорошо, если яр­марка расположена на краю села, так что свои несколько мешков туда можно отнести на горбу. А если нет? И лошади тоже нет, так что и вывезти не на чем? Впрочем, пусть даже и есть сивка — так охота ли го­нять ее за десятки верст с деся­тью пудами? А деньги между тем нужны — налог заплатить, да и купить хоть что-то, да надо.

Между маломощным крестья­нином и рынком обязан сущест­вовать деревенский скупщик зерна — тот, который, в свою очередь, будет иметь дело с го­родским оптовиком. В зависи­мости от соче­тания жадности и деловитости он может давать односельчанам или чуть больше, или чуть меньше го­сударственной цены — так, чтобы эта ко­пейка не заста­вила неимущего крестьянина ехать на базар или на ссып­пункт.

Деревенский кулак просто не мог не быть скупщиком хлеба — разве можно упускать такой до­ход. Впрочем, он таковым и был. Процитируем снова доне­сение ОГПУ — всевидящего ока советского правительства:

Нижне-Волжский край. В Лы­согорском районе Саратовского округа кулаки и зажиточные за­нимаются систематической спе­куляцией хлебом. Кулаки в с. Б.-Копны скупают у крестьян хлеб и вывозят большими партиями в г. Саратов. Для того, чтобы смолоть хлеб вне очереди, ку­лаки спаивают работников и за­ведующего мельницей.

Северо-Кавказский край. В ряде мест Кущевского и Мясни­ковского районов (Донского ок­руга) отмечается массовый по­мол зерна на муку. Часть хле­боробов занимается системати­ческим вывозом и продажей муки на городском рынке… Цены на пшеницу доходят до 3 руб. за пуд. Зажиточные и креп­кое кулачество, скупая на месте по 200-300 пуд. хлеба, перема­лывают его на муку и увозят на подводах в другие районы, где продают по 6-7 руб. за пуд.

Украина. Кулак хут. Новосе­ловки (Роменский округ) скупает хлеб при посредстве трех бед­няков, которые под видом скупки хлеба для личного по­требления заготавливают для него зерно. Кулак закупленное зерно перемалывает на муку и продает на базаре.

Белоцерковский округ. В Фас­товском и Мироновском районах кулаки организовали свою аген­туру по скупке хлеба, которая заготавливает для них хлеб в окружающих селениях и бли­жайших районах.

Как видим, на деревенском уровне частник-оптовик и кулак — это один и тот же персонаж, естественный посредник между производителем и рынком. По сути, кулак и нэпман — два звена одной цепи, и интересы у них совершенно одни и те же: подгрести под себя рынок, не пустить туда других игроков, и в первую очередь — государ­ство.

Беда была не только в том, что сами кулаки играли на по­вышение цен, но еще больше в том, что они вели за собой других крестьян. В высоких хлебных ценах были заинте­ресованы все, кто хоть что-то вывозил на рынок, и к бойкоту госпоставок присоединялись середняки, которых привлечь по статье 107 нельзя — если применять ее к тем, у кого в амбаре не тысяча, а сотня пу­дов, то почему бы сразу не на­чать поголовную реквизицию?

В то же время почти поло­вина хозяйств в стране была настолько слаба, что не могла прокормиться своим хлебом до нового урожая. Высокие цены этих крестьян напрочь разо­ряли, и они повисали на шее го­сударства. Таким образом, при вольном рынке государство дважды спонсировало торгов­цев — сперва покупая у них хлеб по высоким, установлен­ным ими же ценам, а потом снабжая дешевым хлебом разо­ренных этими же хлеботоргов­цами бедняков. Если в стране существует мощное торговое лобби, оплачивающее полити­ков, эта перекачка может про­должаться вечно, но нэпманам слабо было купить членов По­литбюро. Проще убить...

Все эти проблемы — и миро­едство, и взвинчивание цен — в ходе задуманной большевиками аграрной реформы решались экономически, причем довольно быстро. Если учесть вектор раз­вития, то становится ясно, что колхозы, обеспеченные госу­дарственными льготами и госу­дарственной поддержкой, имеют все шансы за считанные годы превратиться в достаточно культурные хозяйства с вполне приличной товарностью (уже в начале 30-х годов план хлебоза­готовок для них устанавливался в объеме примерно 30-35% ва­лового сбора). И что из этого следует? А следует из этого то, что если коллективизировано будет не 5%, а 50% хозяйств, то частники попросту потеряют возможность не то что играть на рынке, а вообще влиять на него — госпоставки колхозов будут покрывать все потребности страны. А с учетом того, что в СССР хлеб населению прода­вался по очень низким ценам, смысл заниматься хлеботоргов­лей пропадет напрочь.

Кулак же, лишенный, с одной стороны, выкачиваемого у бед­ноты за долги хлеба, а с другой — возможности влиять на цены, может торговать продукцией своего хозяйства, как хочет и где хочет. Поставленный в по­ложение не круп­ного, а мелкого сельского хо­зяина, он из своей экономиче­ской ниши-ка­морки, ничего ни определить, ни решить не смо­жет.

Чисто ритори­ческий вопрос: смирятся ли без­ропотно нэпман и кулак с такими планами вла­стей?

Источник: http://expert.ru/2012/05/12/kulachestvo-kak-klass/

---------------------------------------------

Андрей Ваджра

УБИТЬ

ДРАКОНА!

 

Вчера на глаза попалось ин­тервью Анатолия Шария. А сего­дня утром подумал, что относи­тельно некоторых его мыслей стоит высказаться. Потому что они типичны для значительного количества людей на Украине. Причём разумных и вменяемых людей. Но которые, тем не ме­нее, на мой взгляд, не понимают некоторые важные вещи.

Что меня заинтересовало в интервью Шария? Одно логиче­ское противоречие, которое ка­сается очень важного, на мой взгляд, вопроса. Он этого проти­воречия не замечает. Не видит его, что называется, в упор.

В интервью его спросили о том, кто будет восстанавливать Украину после падения нынеш­него политического режима. Точ­нее, у него спросили, есть ли сейчас в стране порядочные, вменяемые люди, способные поднять страну из руин. Анато­лий ответил, что есть. Но при этом заметил, что на Ук­раине существует удивитель­ный феномен: когда порядоч­ные, вменяемые люди заходят во власть, они мгновенно пре­вращаются в конченных му…­ков.

Это первый его посыл.

А второй его посыл: я – ук­раинец, я верю, что с Украиной всё будет хорошо, что независи­мая Украина не рухнет, что она выживет, выстоит и ста­нет прекрасной страной.

Т.е. с одной стороны у Анато­лия в непрерывном движе­нии «заколдованный круг» мудаков во власти, мето­дично уничтожающих страну, а с другой – вера в светлое будущее незави­симой Украины.

В первом случае – констата­ция факта, а во втором – ирра­циональная вера наперекор этому факту.

Я понимаю, что так выглядит патриотизм Анатолия. Понимаю, что так он позиционирует свою любовь к Родине. Но…

Что такое Родина? Что такое любовь к Родине?

Родина это государство? Да. В том числе и государство. Госу­дарство – часть Родины. А ещё Родина – народ, земля, на кото­рой этот народ обитает и пра­вила, по которым этот народ жи­вёт.

А теперь вопрос: что делать, если государство методично уничтожает народ и землю? Что делать, если правила, по кото­рым народ живёт, ведут этот на­род прямой дорогой в могилу? Что делать, если государство уничтожает Родину?Причём уничтожает не в чьих-то боль­ных фантазиях (как это имеет место быть с российскими либе­ралами), а в реальной действи­тельности.

Ответ очевиден: менять госу­дарство. ОК.

А что делать, если все люди, заявляющие о своём желании изменить государство, приобща­ясь к этому государству, меня­ются сами, но не меняют госу­дарство? Что делать когда, как сказал сам Шарий, порядочные, вменяемые люди, заходя во власть, становясь у руля госу­дарства, мгновенно превраща­ются в подонков и конченных му­даков, которые продолжают уничтожать свою Родину?

Помните старую китайскую сказку о драконе, который без­жалостно мучил и угнетал под­властный ему народ? Огромное количество героев отправля­лось к нему в замок, чтобы его убить и освободить людей, но никто из них не возвращался на­зад. Дракон был непобедим. А затем выяснилось, что дракон умирал не раз, но после этого, драконами становились убив­шие его герои. Т.е. проблема была не в том, чтобы убить дра­кона, а в том, чтобы самому не стать драконом.

Об этом, кстати, Шварц ко­гда-то прекраснейшим образом написал в своей пьесе. Украин­ский «дракон» это не только люди во власти, украинский «дракон» это каждый гражданин Украины. В каждом из нас живёт этот «дракон» и именно он раз за разом порождает подонков и му…ков во власти, со всеми вы­текающими из этого последст­виями. Кто сказал, что во всём виновата лишь власть?

Я говорил об этом не раз, но повторю ещё раз: главная, фун­даментальная проблема Ук­раины не в политике и не в эко­номике, а в нравственности. Все украинские беды, являются про­изводными от нравственного разложения украинских граж­дан. Причём массового разложе­ния. Именно оно отуп­ляет массы и непрерывно вос­производит «драконов».

Шарий не сказал, как «убить дракона». Потому что он этого не знает. Он просто говорит о том, что его надо убить. Но как это сделать? Поэтому Анатолий просто продолжает любить Ро­дину и разоблачать мерзо­сти «дракона» из далёкой Европы. При этом его иро­ния и сарказм в отноше­нии «нерабов» в послед­нее время перерастают в раздражение и злость. И я его понимаю. Помните, как в фильме Захарова яростно кричал Ланцелот?

Встать! Вы же свобод­ный человек! Да вы что? Вы что? Вы уже год, как свобод­ные люди! Вы же свободные люди! Встать! Вы, вы рабы! Вы, вы, вы не люди, вы бараны, стадо скотов. Ну поймите же, он здесь, и я сейчас заставлю каждого это понять и убить дракона в себе! В себе! Вы это понимаете?

Такое ощущение, что Анато­лий пытается «заставить каж­дого это понять», у него это не получается и он очень злится по поводу «нерабов».

В отличие от Шария, о мерзо­стях «дракона» я начал пи­сать десять лет назад. После первого майдана. Более того, уже тогда я прямо говорил о том, что «дракон» сожрёт Ук­раину, сожрёт без остатка, что Украины не будет. И не потому, что я не люблю Родину, а по­тому что её суть несовместима с жизнью. Кто-то меня понял, кто-то, по своей тупости, меня проклял, посчитав «врагом Ук­раины». Но как бы там ни было, мой прогноз о неизбежной смерти моей Родины поэтапно сбывается. Сейчас мы видим финальную стадию её трагиче­ской гибели.

Шарий сегодня, это Ваджра десять лет назад. Потому что де­сять лет назад, точно так же как Анатолий сейчас, я считал, что процесс гибели Украины можно остановить. Надо лишь «убить дракона», а потом вы­строить «правильную страну». Но чем глубже я изучал Украину и её прошлое, тем отчётливее понимал, что смерть очередного «дракона» не остановит процесс гибели. Даже если «драконов» будут убивать ежегодно, это ни к чему не приведёт. Будут про­сто рождаться новые «драконы» и с аппетитом дальше поедать Украину. Что, собственно го­воря, мы и наблюдаем все 25 лет «нэзалэжности». Шарий хо­чет, чтобы эта власть ушла. Мно­гие этого хотят. И она уйдёт. Это неизбежно. А что потом? Шарий хотел, чтобы и предыду­щая власть ушла. Она ушла, по­лучив под зад сапогом. И что? «Дракон» умер?

О да! «Дракон» умер! Да здравствует «дракон»!

В отличие от Анатолия, я пы­тался создать вакцину от «дра­кона» не только в информацион­ном пространстве. Но в тех лю­дях, которые собирались «убить дракона», на определённом этапе я начинал видеть эм­брионы неродившегося «дра­кона». Поэтому всё становилось бессмысленным. Во всяком слу­чае, лично для меня.

Шарий данной проблемой особо не заморачивается. Ему нравится хлестать по щекам «дракона» из Европы, публично признаваться в любви к Родине и верить в её будущее напере­кор тем фактам, которые он еже­дневно излагает в своих ви­деороликах.

Это, в общем-то, удобно. Ведь «дракон» жрёт не тебя. Умирающая в судорогах и кон­вульсиях Украина где-то там… А из далека о «драконе» можно рассказывать бесконечно. Но проблема в том, что эти рас­сказы не смогут ничего изме­нить.

И какой выход из этого замк­нутого круга драконьих перерож­дений? М?

К тому же, проблема в том, что о бессмертности украин­ского «дракона» свидетельст­вуют не только 25 лет нынеш­ней «нэзалэжности», но и все предшествовавшие ей «нэзалэж­ности». То, что мы сей­час наблюдаем на Украине, про­исходит не первый раз. Я даже в своё время по этому поводу, задолго до «рэволюцийи гыдно­ сти», написал большой текст «Тренд безысходности и пред­чувствие бунта». Все фраг­менты «нэзалэжного» существо­вания Украины всегда порож­дали «драконов», которые в те­чение какого-то времени жрали народ и страну до летального ис­хода государственности, точ­нее – псевдогосударственности, а потом сдыхали сами. Как это происходит сейчас.

Что из этой закономерности вытекает? Очевидный факт: мой народ хорошо жил лишь в промежутках между «нэзалэж­ным» существованием той тер­ритории, которая сейчас называ­ется «Украина».

Кому-то этот факт может нра­виться, кому-то не нра­виться, но это ФАКТ. Украина может лишь порождать «драко­нов». Более того, Украина спо­собна существовать лишь в ка­честве «жратвы» для «драко­нов». Иного смысла в её сущест­вовании нет.

Именно поэтому Украину можно любить лишь на расстоя­нии. Из рядов диаспоры, из толпы «заробитчан» и вынуж­денной эмиграции. Любить Ук­раину, находясь в Украине, мо­гут либо мазохисты, либо закон­ченные идиоты, либо мрази, ко­торые «поедают» Украину, явля­ясь составной частью «дра­кона».

Если смотреть ролики Ша­рия, то не трудно понять, что он любит не ту Украину, которая существует в реальности, а ту, которая существует в его вооб­ражении. Он любит некую иде­альную, умозрительную Ук­раину, чем-то напоминающую ему Европу. Но такой Украины не существует. Никогда не суще­ствовало. И никогда не бу­дет существовать. И Анатолий это прекрасно знает, находясь в Европе и имея возможность сравнивать Европу и Украину. Он умный человек.

И что мы имеем в конечном итоге? Мы имеем неразреши­мую проблему, о которой можно говорить бесконечно долго, но которая от этого не становится решаемой.

Что во всём этом имеет зна­чение? Вечное бла-бла-бла о проблеме или решение про­блемы? Ведь каждую минуту «дракон» с хрустом ломает чьи-то судьбы и жизни. Разве не это самое важное?

Когда-то Альберт Эйнштейн сказал, на мой взгляд, гениаль­ную, в методологическом плане, мысль: «Вы никогда не су­меете решить возникшую про­блему, если сохраните то же мышление и тот же подход, который привёл вас к этой про­блеме».

«Дракона», который сейчас пожирает мою Родину, а значит, прежде всего, моих сограждан и единоплеменников, породила «нэзалэжна Украйина». Более того, «нэзалэжна Украина» неот­делима от порождённого ею «дракона». Это некий пара­доксальный и самоубийствен­ный симбиоз. А это означает, что пока будет существовать «нэзалэжна Украина», до тех пор будет существовать и «дра­кон».

Шария пугает сама мысль о том, что в государственном и по­литическом плане его Родины может не быть. Но что важнее, существование украинского госу­дарства, или существование людей, живущих на украинской территории? Что важнее, вся эта украинская псевдогосударст­венность или нормальная, человеческая жизнь людей? Вам что надо, ша­шечки или ехать?

Я повторю за Эйнштейном, вы никогда не сумеете решить возникшую проблему, если со­храните то же мышление и тот же подход, который привёл вас к этой проблеме. А от себя до­бавлю: украинский «дракон» бу­дет существовать до тех пор, пока существует «нэзалэжна Ук­раина».

Я не собираюсь кого-то в чём-то убеждать. Теперь я просто со­зерцаю надвигающуюся не­избежность. Большинство из нас не изменило ни своё мышле­ние, ни свой подход относи­тельно нашей глав­ной общей проблемы. По­этому теперь эта проблема ломает нас (граждан Украины) че­рез колено. Это неизбежно. Так устроен мир.

Моя, на первый взгляд, пара­доксальная мысль, как человека родившегося и выросшего на Ук­раине, а также человека, же­лающего добра своему народу, предельно проста: разорвать кармический круг драконьих пе­рерождений и нескончаемых на­родных мук может лишь уход в небытие не очередного «дра­кона», а «нэзалэжнойи Ук­раины». При всём многообразии кажущегося выбора, альтерна­тивы этому нет. Проект «Ukraina» должен быть закрыт.

--------------------------------------------

ТОВАРИЩИ!