Прошлое — ключ к настоящему 3 страница

Изображения человека на изделиях из Триполья не имеют ничего общего с его изображениями в Этрурии

 

В заключение этого раздела следует задать и еще один вопрос: кто, если не древние предки индоевропейцев, долгими веками вырабатывали представления о персонификации сил северной природы и придания им облика божеств или персонажей фольклора. (Здесь, кстати, будет не лишним упомянуть о том, что в санскрите словом «капа» определяется группа богов, что невольно наводит на мысль о славянском слове «капище» как о месте поклонения идолам.) И в чьей среде, если не в обществах древнейших наших предков, складывались в эпоху охотничьего, а затем пастушеского и скотоводчески-земледельческого хозяйства те поведенческие нормы, те обычаи и ритуалы, которые не изжиты вплоть до наших дней в среде многих индоевропейских народов, как селян, так и горожан? Ответы на эти вопросы будут объективным подтверждением необходимости следовать призыву Б.А. Рыбакова об углублении в архаику.

Память, унесенная в Индию

Короткой нашей жизни пламя

Не угасает без следа -

Уходим мы в людскую память,

Чтоб в ней остаться навсегда.

Г. Серебряков

 

Многие воспоминания об арктических реалиях, как явные, так и завуалированные, встречаются не только в Ведах и памятниках ведической литературы, но и в «Махабхарате» и былинах-пуранах. Обратимся к эпосу за некоторыми примерами и вспомним, что часть его строк и строф признаются более древними, чем тексты Вед, поясняемые исследователями и комментаторами. Так, гора Меру, сияющая всеми склонами, как алмаз, и считающаяся местом пребывания богов, принимается многими за указание на Северный полюс. Природные явления тех областей описываются как проявление силы богов или тех или иных черт их внешности и убранства или оружия.

В 1 й книге поэмы [114,гл. 337] говорится о великом отшельнике-муни: «Искушенный (в йоге) он быстро тогда воспарил и опустился на вершину Меру… Взглянув на северо-запад, узрел он чудесный преславный образ. На севере Молочного моря есть большой остров, известный под именем Белый остров (Шветадвипа), он расположен к северу от Меру».

Поясним читателю, что Шветадвипа — это не только «Белый остров», но и «Белая земля», так как в санскрите слово «двипа» означает и «остров» и «часть суши» (область), а под Молочным морем правомерно понимать Ледовитый океан. В этой поэме встречаются описания, которые столь же безошибочно узнаются, как описания полярных сияний.

Уже в книге I в гл. 17 мы видим описание неимоверного небесного блеска, отражающего в себе картину боя между богами и асурами, боя, возникшего из-за стремления завладеть напитком бессмертия, амритой: «Большие острые дротики, пики с хорошо отточенными концами, посыпались тысячами… Асуры тогда, обильно истекая кровью, падали на землю… падали головы, украшенные сетками из горящего золота. Словно ярко-красные вершины гор, лежали убитые асуры с телами, обагренными кровью… явился с небес сверкающий ярким блеском диск… испуская блеск пылающего огня… Асуры (поражали) богов тысячами скал, напоминая собою тучи, разливающиеся дождем… деревьями с вершинами, у которых оторвались зубцы… с шумом сталкивались друг с другом. Нара покрыл небесный свод громадными стрелами с остриями из лучшего золота… и асуры ушли в землю, в океан соленых вод». Опять же в книге I (гл. 26) содержится описание неких сияющих неземным светом богов, изготовившихся к битве с демонами за овладение амритой, напитком бессмертия: «Решительные, они облачились в различные дорогие панцири, сделанные из золота и украшенные камнем вайдурья. Они держали множество разнообразных мечей устрашающей формы с остро отточенными клинками. И все это у них испускало искры огня и дым. Они также были вооружены дисками и железными копьями, трезубцами и секирами, различными дротиками и острыми сверкающими мечами, а также булавами, ужасными на вид… И украшенные дивными украшениями, блистая сверкающим оружием, те сонмы богов стояли там, свободные от грехов, одаренные неизмеримой силой… явили себя в облике, пылающем точно огонь. И то превосходное поле брани, где расположились боги, благодаря сотням тысяч железных копий, освещенное лучами солнца, казалось расплавившимся в небесном своде».

В этом эпосе есть и другие указания на северные сияния, имеющие тоже условный, переносный смысл. Например, говорится о битве земных воинов, связанной с применением волшебного оружия «нараяна», которому сопутствует страшный гул: в литературе имеются указания на гул, возникающий при появлении северного сияния. И не только у русских авторов можно встретить описания этих явлений, но вот, к примеру, в книге У. Уоррена [169] помещено наблюдение норвежского исследователя Фритьофа Нансена: «Формы и типы северного сияния, виденного каждую ночь, были подобны то великолепной короне, то пульсирующим небольшим сияющим облакам… Иногда оно принимало вид арки, но обычно выглядело как колышущиеся занавесы и сверкающие потоки, все время изменяющие свое положение и силу свечения».

Все такие описания неизменно указывают на то, что арьи должны были видеть и знать северные сияния. Во многих описаниях это сияние сравнивают со змеем (или змее-драконом), что наводит на мысль о змеевидности демона Вритры (Валы), похитившего солнце и ликующего в небесах ночи.

Северные сияния нашли свое яркое отражение и в славянском фольклоре, а равно и в литературе. Широко известно описание их красоты и разнообразных проявлений, его мы находим и в книге С. Максимова [109]: «Вот обольет всю окольность лазоревым, зеленым, фиолетовым, всеми цветами красивой радуги, вот заиграют топазы, яхонты, изумруды». Мельников-Печерский почти документально описывал восприятие красоты сияний русскими северянами, называя эти вспышки «пазорями»: «…на северной стороне неба начинает разливаться белый бледный свет, подобный Млечному пути… сначала принимает розовый цвет, затем постепенно багровеет… превращаясь в яркие красные и других цветов радуги “столбы”. Эти столбы краснеют все более и более, “столбы играют”… сильно играющие столбы сопровождаются перекатным треском и как бы громом…» Заметим, что последние слова точно соответствуют описанию в «Махабхарате». «Сполохи — северное сияние, столбы. Сполохи дышат, дрожат, мерцают, то ярко, то бледно. Сполохи играют разноцветными пестрыми огнями» (так пишет В. Даль в своем Словаре, т. IV).

Чем все эти описания отличаются от текстов «Махабхараты»? Разве только тем, что жители северных областей могут видеть все это и сейчас, а в индийском эпосе хранятся лишь описания давно виденных природных явлений, мифологизированные воспоминания. И не является случайностью то, что описанные в эпосе небесные битвы происходят не где-то вообще на земле, а именно над Молочным океаном, то есть в Арктике.

Равным образом мы можем увидеть еще раз, что не могут выглядеть случайными и собранные Уорреном указания на местонахождение Эдема возле Северного полюса — слишком много доказательных материалов содержит его книга (о чем сказано выше).

По памятникам древнеиндийской литературы рассеяно много упоминаний о полярных явлениях, но комментаторы часто объясняют их или как фантастические выдумки, или как развитие непонятных сюжетов ведических гимнов. Но ведь не только в Ведах встречается, как отмечают все исследователи, много загадочных описаний, касающихся солнца, его восходов и заходов, его ухода на долгий срок во тьму и его воздействия на жизнь и самочувствие людей. Такие описания долго оставались неразъясненными, перешли в более поздние памятники ведической литературы и в различные трактаты, связанные с развитием статутов права, медицины, ритуальной жизни и т. п. Выше уже упоминалось, что в «Законах Ману» [73] в первом разделе приводятся такие слова: «Солнце отделяет день и ночь — человеческие и божественные… У богов день и ночь — (человеческий) год, опять разделенный надвое, день — период движения солнца к северу, ночь — период движения к югу». В Ригведе воспевается и некий бог года, одна сторона головы которого образована днями света, а другая — днями мрака. В «Махабхарате» тоже есть много астрономически расшифровываемых указаний. Там говорится, что три сотни и шестьдесят коров рождают всего одного теленка в год, а это явно свидетельствует об умении древних делить год на 360 дней. Следует упомянуть и о том, что в Индии доныне сохраняется культовое отношение к Полярной звезде, именуемой Дхрува. Так, в книге «Индуизм», написанной двумя индийскими авторами [84], повествуется о том, что в среде ряда высоких каст Западной Индии сохраняется традиция, предписывающая новобрачным совершать после свадьбы обряд поклонения Дхруве, без благословения которой их брак как бы не обретает полноты.

Мавзолей Тадж-Махал (г. Агра)

 

Нельзя не обратить внимания и на то, что всемирно прославленный памятник индийской архитектуры, мавзолей Тадж-Махал, построен с таким расчетом, чтобы шпиль на его куполе точно «упирался» в далекую Полярную звезду. В древнейших текстах упоминается неподвижно стоящая над горой Меру звезда, вокруг которой кругами ходят все небесные светила — такое представление о картине неба могло сложиться лишь у жителей арктических областей. Как известно, земная ось в силу прецессии меняла соотношение Северного полюса с зенитом, и десять тысяч лет назад она указывала на Вегу (альфу созвездия Лиры), а в III тысячелетии Дхрувой стала альфа созвездия Дракона, и лишь позднее в этой роли появилась известная Полярная звезда из созвездия Малой Медведицы. Если бы знать, о какой из них говорится в Ведах, можно было бы уточнить время жизни предков арьев в Арктике.

Не может не привлечь внимания и тот факт, что во время пахтанья Молочного океана, так красочно описанного в эпосе, в числе 14 появившихся из океана веществ и существ (преимущественно — белых) оказалась и волшебная корова, исполняющая все желания, и она была отдана в дар семи пророкам, представляющим собою семь звезд Большой Медведицы, приполярного созвездия [156, с. 155].

Более того — названия этих звезд являются именами семи мудрецов, высоко почитаемых в индуизме полубогов, что отражено и в эпосе, и в Ведах. Так, звезда-пророк предстает в мифах как отец Адитьев — солнечных (световых) месяцев, число которых нарастает по мере отдаления от полюса. Его имя Кашьяпа включается и в число авторов гимнов Ригведы.

Следует вспомнить и о том, что в «Махабхарате» [113, 468, 692] рассказывается о мифологизированном споре двух групп жен пророков-риши: одна группа — жены тех пророков, чьи имена носят звезды Большой Медведицы, — обладала правом вознесения на небосклон, тогда как другая — жены тех, кто ассоциируется с созвездием Плеяд, — требовала и для себя такого же права. Вспомним здесь, что первое созвездие соотносится с 30–75° северной широты, а второе отмечается между 0 и 25°. Первое видно из Индии на далеком северном горизонте, и Веды требуют ритуально-почтительного отношения к нему, а Плеяды стоят над Индией, где их звезды издревле, то есть с доарийской древности, почитались как шесть матерей древнего бога войны Сканды (или Карттикейи), сына величайшего из доарийских богов, Шивы, которому в Ведах не посвящено ни одного гимна.

Описываемые споры двух групп жен, каждая из которых вошла в пантеон индуизма на уровне обожествления, являются одним из ярких и выразительных примеров реальных конфликтов в сфере идеологии арьев и доарийских народов, тех конфликтов, многие из которых завершились примирением в лоне складывавшегося индуизма.

Б. Тилак в своей новаторской книге об арктической родине разъяснил суть многих из таких черт религии, формирующейся уже в Индии после прихода туда арьев. Его книга — это действительно ключ к пониманию ряда условий, при которых складывались разные и яркие представления о мироздании. В ней пояснены гимны, воспевающие долго длящиеся зори и казавшиеся загадочными периоды «мерцающего полумрака», предшествующего в Приполярье появлению зари, а также и следующего за свершившимся заходом солнца. Такие периоды именуются «рассветом и закатом дня богов», так как солнце там появляется и скрывается два раза в год.

Индийские исследователи Вед и астрономы во многом приняли анализ Тилака и стали развивать его открытия и мысли, в отличие от западных ученых, упорно стоящих на позициях своих взглядов и заблуждений. Поскольку у нас нет возможности проследить их выступления в журналах, остановимся на докладе, прочитанном в 1964 г. (т. е. вскоре после третьего издания книги Тилака в 1956 г.) на Международном конгрессе востоковедов. Так, профессор М. Раджа Рао указал в докладе «Арктический год ведических арьев», что в текстах, сопровождавших принесение царем-индусом белого коня в жертву богам, говорится о светлом времени года в 260 дней, т. е. арктического года, где на 100 суток воцаряется мрак. Это не может относиться к полюсу, так как «вечный» день там длится 186 суток, а значит, традиция, которой придерживались цари-кшатрии уже в Индии, напоминала о жертвоприношениях в Арктике. Многие из подобных традиций сохраняются в ритуальной жизни индусов до нашего времени, и следует о них писать, призывал этот ученый.

Божества, которым молились и приносили жертвы далекие предки индоевропейцев, зародились в необозримой глубине времен, в глубине весьма отдаленной первобытности. За долгие века развития и разделения культов этих божеств их имена и то значение, которое им придавали люди применительно к своей жизни, во многом претерпели изменения, но все же при попытках обнаружения сходства между богами славян и арьев можно увидеть сближающие их черты. Такие черты говорят, опять же, о том, что не из Индии дошли до нас сведения об этих богах, а из тех эпох, в которых обе эти группы формирующихся племен были настолько близки, что во многом могли обмениваться опытом в своем восприятии мироздания. То отношение к богам, которое складывалось в этой взаимно близкой среде, равно как и в среде арьев, и было принесено ими в Индию вместе с гимнами Вед. Оно претерпело в известной мере изменения в Индии под влиянием новых воздействий в процессе встреч и смешений с доарийскими народами и усвоения их верований, но, поскольку Веды не отмирали, а заучивались все новыми и новыми поколениями брахманов, ведические боги дожили до нашего времени, войдя в индуизм, пусть даже и в несколько измененном виде. Эта их судьба отличается от судьбы славянских языческих богов, погубленных наступающим учением христианства.

Ездовое животное бога Вишну, птица Гаруда, несет на себе двух братьев — черного Кришну и белого Балараму

 

Здесь следует упомянуть о том, что каждый, кто интересуется проблемой происхождения своих далеких-далеких предков, а значит, и своей собственной историей (а таких людей в нашем отечестве очень много), должен быть благодарен тем бесчисленным поколениям индийских брахманов, которые скрупулезно заучивали тексты Вед и донесли их до современности, преодолев рубежи многих тысячелетий. До наших дней дошло и звучание ведических гимнов, их ритмика, а также их смысл и сюжеты, которые часто выглядят загадочными, но шаг за шагом их постепенно расшифровывают ученые разных стран, и главное — Индии.

Попытки выявления черт, сближающих древних славянских богов с богами Вед и индуизма, не являются бесплодными (русские ученые не раз становились на путь этих поисков и небезуспешно): можем, например, отослать читателя к трудам Д.Н. Овсянко-Куликовского, Вс. Миллера, Б.А. Рыбакова, Л.А. Зарубина и др. Продолжение таких попыток является в наше время настоятельной необходимостью, и мы приведем здесь ряд напрашивающихся сопоставлений, могущих вызвать интерес современного читателя.

Приступая к этой проблеме, сразу задаешь себе вопрос: с кого и с чего начинать? Большой трудностью является определение времени возникновения того или иного культа или хотя бы зарождения представлений о божествах.

Все возможные сопоставления крайне проблематичны в силу чрезвычайно слабой изученности этой проблемы. Но все же есть напрашивающиеся моменты сравнений, и о них следует думать. Начать эти попытки сопоставлений следует с наиболее древнего славянского бога Рода, в котором люди стали усматривать некое высшее надземное покровительство самому важному в их существовании фактору — размножению человека. Неслучайным признается это слово «род» в таких древних производных, как «родство и народ». И то и другое слово, как и близкие им другие производные, связаны с пониманием роли крови как энергии жизни, как самой жизни — ведь постоянно наблюдаемая ими смерть убиваемых на охоте животных, как и людей, убиваемых в боевых столкновениях, происходила именно вследствие потери крови. О структуре внутренних органов и об их связи с жизнью и смертью они поначалу понятия еще не имели. Не случайно люди до сих пор отличают родственников по крови (кровных) от тех, кто становится родственниками по свойству, то есть по брачным связям. Слово «род» лежит в корне таких слов, как «рож(д)ать, рождение, рождество» и др. А поскольку в глубинах древности отцовство было сначала неизвестно и видели только рожающих женщин-матерей, то с акцией родов были связаны в представлениях людей и такие покровительствующие им существа, как рожаницы. Истечение крови рожающей женщины подчеркивало кровную связь с ней ребенка, т. е. кровное родство, и не могло возникнуть сомнений относительно причисления новорожденного к данной семейно-родовой группе, а позднее — к племени.

Изображения фаллосов: а) каменное изваяние фаллоса бога Шивы; б) деревянный фаллос (славянское городище II в., раскопки в Старой Русе)

 

По многим данным исследователей, осознание мужчины как осеменителя развивалось в сознании людей постепенно — до сих пор еще у некоторых племен малоисследованных островов Океании мужчин с этой акцией не связывают; считалось, что беременность может наступить от камня, ветра и других явлений. На той ступени исторического развития, когда факт осеменения самки связали с самцом, возникло дальнейшее понимание того, что и этот акт нуждается в высшем внеземном покровительстве. Вот тогда сложилось представление о некоем боге-осеменителе, дарующем рождение людям, животным и даже растениям. Вот на этом этапе, затерянном в необозримой глубине тысячелетий, возник образ бога по имени Род, и под этим именем он стал играть важнейшую роль в нарождающейся религии славянского язычества.

Теперь взглянем, как эти доводы и рассуждения согласуются с мнением Б.А. Рыбакова, отраженном в его книге «Язычество древних славян». Называя Рода центральным персонажем славянской мифологии, автор пишет, что он был старшим над рожаницами, в представления о которых включалась и идея плодородия почвы и урожая (род-рож), что их культ был многозначным. Выше уже говорилось, что это были прародительницы, чей культ уходит в глубину времен. Славяне славили Рода и рожаниц, ставили им подношения.

Поскольку Род был древнейшим божеством славян, можно предположить, что ему должен был быть близок и некий арийский бог Вед. И таким богом был Рудра, имя которого прямо перекликается с именем Рода: основой обоих имен служит корень «рд», лежащий в глубине представлений о красном цвете, цвете крови. Славянские слова «руда, рудый, рдяный» находят свое соответствие в санскритском «рудхира» («рыжий, красно-бурый»), и именно в таких красках и описывается Рудра, воспеваемый и как осеменитель всего живого, и породитель жизни, покровительствующий размножению. Арьи унесли его в Индию, где его имя стало вторым именем бога-оплодотворителя, Шивы. Эта близость Рода и Рудры подтверждается еще и тем, что в Индии Рудра стал как бы слившимся с Шивой его двойником. Именно к Шиве относится вера в то, что он порождает жизнь на земле, орошая ее каплями своего семени — это же верование связано и с Родом, «…орошающим землю небесными каплями, вследствие чего рождаются дети» (142, с. 450). Роду славяне приписывали дар порождения и небесного огня — молнии («родии»), и земной воды вообще — родников, что тоже напрямую соотносилось с арийским Рудрой и его новым обликом, Шивой, владыкой вселенского огня и направителем небесной воды по земным потокам^[4].

Бог Брахма (храмовый рисунок)

 

Б.А. Рыбаков пишет, что западный хронист Гельмольд (XII в.) сообщал, что славяне признают «единого бога в небесах». Утверждая, что для восточных славян таким «единым богом в небесах» был Род, он считает его и носителем имени Света, а для западных славян таким богом «белого света» был Световит, имевший четыре лица. Основываясь именно на этой четырехликости, мы хотели бы высказать иное предположение, найдя в некоторых чертах Световита (Световида) сходство и с иным богом.

Обратимся к созидателю мира в Ведах, к Брахме. Есть ли возможность сравнить его хотя бы в нескольких чертах с кем-то из древних славянских богов? Попытаемся выявить такие черты именно в облике бога Световида (Световита, Святовита).

Ориентируясь на самые общие, или, точнее, обобщенные, сведения, обратимся сначала к Брахме, пытаясь усмотреть в нем хотя бы некоторую близость со Световидом. Что мы знаем о Брахме? Он был первобогом, отделил небо от земли, создал свет, породил богов и людей и одарил людей осознанием их жизненных функций, установив связь с ними тех или иных богов. В ведических описаниях и соответственно в индусской иконографии он предстает перед нами в виде четырехголового человека, сидящего на белом гусе (на белом лебеде). Из всех этих атрибутов остановимся на его связи со светом, на четырех головах и на белом гусе.

Слово «свет» является аналогом санскритского слова «швет(а)» (светлый, белый), так взглянем на имя Световида. Оно дошло до нас в сказаниях и пересказах язычников и в описаниях западных хронистов, и сейчас даже точно не известна его вторая часть — «вид» или «вит» (а то и «вич»?). Они, по сути дела, одинаковы по смыслу и форме, и если мы остановимся на варианте «вид», то этот бог предстанет перед нами как «светловидный» с понятием (видом) света. Уже в этом он согласуется с образом Брахмы, хотя их имена и не сопоставимы напрямую.

Четыре стороны Збручского идола (4 лица, 8 рук)

 

Далее: четыре головы Брахмы поясняются толкователями как символ прозревания четырех сторон света (по некоторым мифам, у него раньше было пять голов, но одной он лишился). О Световиде мы знаем, что он изображался с четырьмя лицами (или головами), обращенными на все стороны света [53, 61]. Иногда это объясняют как простирание его власти на весь год, на все четыре сезона. Этот бог тоже воспринимался как верховный первобог, и славяне почитали его превыше всех других богов.

Полагают, что образ Световида отражен в известном Збручском идоле, четыре лица (или головы?) которого повернуты в четыре стороны. Он датируется исследователями IX веком н. э. И объясняли его суть весьма по-разному — наиболее интересные предположения о его связи с Родом высказал Б. Рыбаков [142, с. 446–464]. Но — был ли он изображением Рода? На это пока нельзя дать окончательный подтверждающий ответ, и, видно, еще не раз исследователи будут размышлять об этом в своих изысканиях.

И о третьей черте образа Брахмы: он сидит на белом гусе. Но ведь гусь — это не индийская птица, он гнездится и размножается на дальних северных землях, и вот именно это говорит о факте непосредственной исконной связи с севером этого древнейшего арийского первобога.

Известен и другой вариант изображения Брахмы: он едет на колеснице, в которую впряжены семь (или три) лебедей или гусей. Вот этот вариант разрешает нам прямо сопоставить его с археологическими находками в областях расселения славян на рубеже II и I тысячелетий до н. э. и вплоть до середины I тысячелетия до н. э. Это области славянских тщинецкой и лужицкой культур, доходивших от Днепра до Одера и Вислы. Здесь обнаружено немало предметов того времени, и среди них встречаются модели колесниц, запряженных гусями или лебедями. Их называют солнечными колесницами, указывая на то, что они трехколесны (но не все), а это объясняется как трехчленный путь солнца по небу, восход-зенит-закат. Эти птицы с такой неизменностью указывают на связь изображаемого божества на колесницах с севером, что для нашего сопоставления это очень важно.

Более того, хочется привлечь внимание к не объясненному никем до сей поры странному зонту над головой одного из богов на трехколесной колеснице, которую влекут три гуся. Эта находка относится к землям западных славян (ведь уже указывалось выше, что значительные их группы при расселении с северных земель обогнули с юга немалую часть Балтийского моря наряду с предками балтов).

Этот загадочный зонт может послужить источником догадки о том, что развившие уже в III тысячелетии до н. э. коневодство арьи, умевшие строить широко ими используемые колесницы, могли уже в этой древности «завести моду» на водружение зонтов над головами знатных ездоков-воинов, что нашло свое широчайшее развитие в Индии и отражено не только в памятниках литературы, но и в изобразительном искусстве: зонты над головами знатных людей и, главное, богов не только изображаются в иконографии, но и возводятся и сегодня символически над, например, выступающими «высокими» людьми, обращающимися к массовым собраниям. Зонт — это знак силы и власти, а поэтому, возможно, не случайно он оказался на найденной археологами колеснице, на которой едет некий бог, явно соотносимый с далекими северными землями. (Считаем необходимым привести здесь прорисовки из книги Б.А. Рыбакова.)

Антропоморфные стелы, соотносимые со Збручским идолом: а) Германия; б-в) Северное Причерноморье

а) колесница Аполлона (Сербия, VIII в. до н. э.); 6) изображение колесницы (западные славяне)

 

Брахма является столь давним богом, что в индусских ритуалах он уже не играет заметной роли, и даже его храмов в Индии, этой «стране храмов», практически нет. Его, по сути дела, вытеснили из круга арийских богов другие божества, более близкие к жизни и делам людей.

Световид жил в славянской среде дольше, хотя тоже является, по всей видимости, древнейшим божеством. Эту длительность его жизни определило, вероятно, то обстоятельство, что славяне, в отличие от арьев, не проходили таких этапов широких миграций или же смешений с инорасовыми народами. И лишь христианские церковники истребили посвященные ему храмы и его изображения — сведения об этих храмах (главный из которых был на острове Рюген, у южного берега Балтийского моря) и об его облике дошли до нас в описаниях.

Трудно сказать, следует ли исключать возможность поиска в санскрите аналогий или разъяснений имен таких богов западных славян, как Поревит и Поренуч. Их идолы тоже стояли на острове Рюген. Они оба изображались с пятью головами (у Поренуча пятое лицо было на груди), что наводит на мысль о связи с древнейшими представлениями о Брахме. Имя Поревита, объясняемое хронистами по-разному, может быть, возможно, соотнесено со словом Ригведы «паривид», означающим всезнание, высшее понимание, прозрение, озарение, но об этом можно думать только предположительно. Центральный храм на Рюгене, именовавшийся Арконой, может быть более уверенно, чем имена указанных двух богов, сближен со словом Ригведы «арка», то есть «солнце» («луч, блеск»). Солнце было основным объектом обожествления и у славян.

Теперь остановимся на качествах арийского бога Индры, попробовав найти аналог ему в славянском язычестве. Главное его назначение, ради проявления которого к нему обращались арьи, — это помощь людям в войне и дарование победы над земными и неземными врагами (подробнее мы расскажем о нем ниже). Главное, в чем он может быть уподоблен персонажу язычества, — это победа над подземными силами тьмы и холода, которые удерживали в плену реки. Тут поневоле вспомнишь об Индроке (или Индре), издревле известном славянам как освободитель рек и источников. В. Даль сообщал, что Индрик — это «сказочный зверь, поминаемый в стихах и песнях в народе». В таком памятнике, как «Голубиная книга», говорится, что Индрик — зверь, всем зверям отец и что он под землей прочищает все ключи неточные. В этой книге его называют Идриком, Индроком, Индрой и Вындриком, но это не меняет той сути дела, что он, как и арийский Индра, освобождает воды из плена. Некоторые черты воинственного Индры определяются и в других славянских богах-покровителях воинов и дарителях побед, описываемых с внешними чертами арийского Индры.

Неопровержимо выявляется близость славянского и арийского почитания огня, восприятия его влияния на самые разные стороны жизни людей, отношения к нему, как к неодолимой силе, благостной и устрашающей. Надо сказать, что в язычестве всех индоевропейцев сохранялось поклонение огню, непременному участнику жертвоприношений богам, и костру, сжигающему тела мертвых, вознося их души к небесам. Это почитание перешло из язычества и в христианские культы, предписывающие обязательное возжигание свечей и лампад при богослужебных ритуалах, проведении молений и многих домашних церемониях. Но вот названия огня остались одинаковыми именно в славянских и арийских языках: не надо разъяснять, что слова «огнь» и «агни» одинаковы. Эта одинаковость восходит к отдаленным эпохам соседской или даже, возможно, родственной близости предков славян и арьев на арктических землях. Надо указать, что близки к арьям почти как славяне были частично и литовцы и латыши — ведь в науке существует ряд доказательств и о балто-славянском сходстве: так, слово «огонь» в литовском языке будет «угнис», а в литовском «игнис», и это близкие варианты как к славянскому «огнь», так и к арийскому «агни».