Глава 7. Рефьюдж-хаус, 9 января 2002 года. Часть 1
There's a part in me you'll never know
The only thing I'll never show
Hopelessly I'll love you endlessly
Hopelessly I'll give you everything
But I won't give you up
I won't let you down
And I won't leave you falling
If the moment ever comes.
Muse «Endlessly»*
Ранним зимним утром, когда только свет от углей в камине слабо мерцал в кромешной тьме, он проснулся. В его объятиях лежала обнажённая Венера (и он, и она забыли о предназначении ночных сорочек). Она спала так тихо, что Северус приподнял голову и прислушался к её дыханию.
«Как можно спать в такой позе и не ворочаться при этом?», – подумал он, ощущая её горячую руку у себя на животе. Северус с удивлением заметил, что для Венеры стало жизненно важным прикасаться к нему во сне.
Спал он плохо, просыпался часто и, чувствуя, что Венера спит всё так же, начинал её переворачивать. Она что-то протестующее бормотала, но успокаивалась и замирала от ласковых прикосновений.
«Я совсем не умею делить свою кровать с кем бы то ни было. Даже с Венерой. И при этом спать, а не заниматься сексом», – размышлял Снейп.
Каждый день Северуса был расписан поминутно. Любой другой на его месте уже упал бы от переутомления и недосыпания, но только не Снейп. Ему хватало пяти-шести часов для сна, чтобы чувствовать себя полностью отдохнувшим. Совсем другое дело – Венера. Её беременность протекала особенным образом, и вместо утренних недомоганий она… спала, чем приводила его в замешательство.
Несмотря на полное взаимопонимание, ни Северус, ни Венера ни разу не заговорили о ребёнке, которого она носила под сердцем. И так как Снейп понятия не имел, что она решила по этому поводу, то желал побыстрее разобраться с Малфоем – отправить его в Азкабан. И пусть это было не совсем то, чего он хотел (убийство Люциуса стало навязчивой идеей), но чтобы угодить жене, готов был на всё.
Северус с удовольствием открывал для себя всё новые и новые преимущества супружества, которое до недавнего времени было лишь формальностью. Он учился не просто терпеть кого-то под боком, а жить рядом с любимой женщиной. Эта наука постигалась с трудом – слишком невозможным казался Северусу их союз.
***
Всё началось с вечера их примирения. Тогда он смог узнать в красавице Венере Гермиону Грейнджер, давно считавшуюся погибшей. Это показалось ему невозможным. Чтобы проверить догадку, Северус изобразил зверское лицо и пугающе-вкрадчивым голосом проговорил:
– Десять баллов с Гриффиндора, мисс Грейнджер! За скрытность и ложь!
Вместо того чтобы испугаться или отрицать очевидное, Венера рассмеялась, обняла его за шею и с облегчением проговорила:
– Ты догадался, да? И давно?
Потом они долго разговаривали, вернее, в основном говорила Венера, сквозь слёзы рассказывая о том периоде жизни, когда она стала Валерией Сильверблейд.
Снейп, немало повидавший на своём веку, всё же с трудом выдержал её историю – столько в ней было свежей, ещё не притупившейся боли. Во время рассказа Северус пытался сохранить бесстрастное лицо, но внутри всё кипело: он лихорадочно обдумывал, как помочь Венере забыть весь ужас последних лет.
В тот вечер, наплакавшись вдоволь, она уснула в его объятиях. Только Снейпу было не до сна. Он представлял, как искупит вину перед Венерой – тогда слезам не останется места в её жизни.
«Она мечтает увидеть мать и друзей? – размышлял Снейп. – В таком случае я помогу ей».
Спокойная жизнь стала для него не так важна, и поэтому он решил восстать из мёртвых.
Для начала Снейп написал письмо Поттеру с просьбой о встрече.
Рано утром он отправил Цезаря – чёрную ушастую сову, приобретённую в Египте, прямо у подножья Колоссов Мемноса.
***
Снейп три года назад побывал там. Маггловская часть страны ему не понравилась: нечего было изучать и осматривать. Пирамиды, разграбленные гробницы маггловских древних правителей, да ещё пляжи со столпотворениями суетливых туристов – Снейп сразу же решил, что это ему неинтересно. Хотя… неожиданно ему понравился блошиный рынок, где за несколько маггловских бумажек он приобрёл по-настоящему уникальную вещь – старую потрёпанную книгу. Стоило прикоснуться к ней, на обложке проступили руны. Как знаток артефактов, Снейп понял, что книга эта совсем не обычная, наполненная древней магией.
И даже не найдя на том рынке больше ничего путного, Снейп был настолько доволен покупкой, что решил заглядывать сюда время от времени.
Совсем другое дело – Египет магический. Давным-давно тамошние волшебники отделились от магглов и разбили свой город прямо в Долине Царей, только под землёй. Магический Египет кардинально отличался от Египта маггловского: огромный волшебный город поражал воображение восточной роскошью, бесподобными запахами пряностей, экзотической внешностью волшебников. Жизнь города протекала размеренно и спокойно, несмотря на то, что он был центром волшебного туризма. Снейп повстречал в одной кофейне старого знакомого – зельевара с мировым именем. Но узнан не был, так как находился под действием оборотного зелья.
Египетские маги называли свой город Мемносом. Из него было несколько выходов в маггловский Египет, главный из которых заканчивался у подножия Колоссов Мемноса. Именно там Снейп приобрёл сову у какого-то нищего. Нищий, то ли маг, то ли маггл, нахваливал совсем ещё птенца, чёрненького и лупатого. Захлёбываясь и брызгая слюной, старец полушёпотом говорил Снейпу на ломанном английском:
– Возьмите птичку, сэр. Не пожалеете. Она поможет раскрыть вам всё, что скрывается в этом мире и является драгоценным…
Снейп не поверил ни единому слову юродивого, но совёнка всё же купил за несколько галлеонов.
Птенец вырос в огромную сову с жутким норовом. А так как Снейп ни с кем не общался, Цезарь оказался ему без надобности. Хотя, работая однажды над старинным рецептом зелья, Снейп нашёл для совы применение. Он использовал её перо как ингредиент.
Лучше бы он никогда не читал того рецепта.
Позвав Цезаря, Снейп вырвал из его хвоста перо. Хорошо, что дело было в кабинете, а не в лаборатории. Оскорблённая сова набросилась на хозяина, и теперь перья, а вернее, волосы, полетели с него. Изрядно потрёпанный Снейп просидел под массивным письменным столом несколько часов. Орудовать палочкой против разъярённого Цезаря оказалось себе дороже: в основном страдали книги и портреты. Неизвестно, сколько бы пришлось там просидеть, но Снейп догадался позвать Тони.
Эльф на своём языке быстро договорился с Цезарем и выпустил на улицу. И на вопрос: «Как ты его укротил?» Тони спокойно ответил:
– Хозяин должен попросить Цезаря, – и загадочно улыбнулся.
Снейп перевернул всю свою библиотеку в поисках информации о чёрных ушастых совах, но сведения о них были разрозненными и противоречивыми. Одно он выяснил точно: волшебник, убивший эту сову, будет проклят.
Поэтому, если Снейпу что-либо требовалось от Цезаря, он звал Тони, который поддерживал с совой дружеские отношения.
В канун Рождества Тони попросил Цезаря, и тот улетел с письмом разыскивать Поттера.
Снейп ждал сову ближе к обеду, но почти испугался, когда увидел Цезаря на своём письменном столе. Северус остановился в дверях, готовый быстро ретироваться, если птица проявит агрессию. Цезарь сидел точно изваяние и смотрел, не мигая, на хозяина. Снейп на всякий случай нащупал волшебную палочку в рукаве мантии. Однако Цезарь неожиданно отрицательно завертел головой. Снейп не поверил своим глазам и, чтобы подтвердить догадку, спросил:
– Ты отдал Поттеру письмо?
Цезарь закивал.
– А где же ответ? – Северус сделал шаг навстречу птице. – Что он сказал? Он придёт?
Цезарь снова кивнул и подлетел поближе к окну, намекая, что аудиенция окончена.
***
Тем вечером у Снейпа был всего лишь час на встречу с Поттером в баре, но он успел сказать то, что хотел. Зная поттеровское неуёмное любопытство, Северус был уверен – Гарри придёт. И тот не подвёл.
***
Рождественским утром, ровно в девять, Снейп вместе с Тони ожидал Поттера на границе своих владений. Гарри, материализовавшийся перед хозяином поместья, выглядел немного ошарашенно и озирался вокруг. Увидев Снейпа, он улыбнулся и взволнованно поприветствовал:
– Здравствуйте, профессор.
Снейп ответил менторским тоном:
– Здравствуйте, Поттер, – и тут же пугающе-тихо добавил: – Вам придётся кое-что выпить.
Глаза Гарри расширились от удивления, и Снейп насмешливо продолжил:
– Не волнуйтесь, это всего лишь зелье Родства. Зато потом можете рассказать всем желающим, что пустили кровь противному Снейпу!
– Я давно пережил детские обиды, профессор, – в тон Снейпу ответил Гарри. – Более того, я считаю вас одним из самых храбрых и достойных волшебников. И крови вашей отведаю с удовольствием, – засмеялся он.
Снейп, чтобы скрыть растерянность, опустил голову и глухо проговорил, обращаясь к эльфу:
– Приступай, Тони.
Северус надрезал палец, воспользовавшись заклинанием, а Тони ловко поймал несколько капель крови в ёмкость с зельем, быстро перемешал содержимое и протянул флакон Гарри. Снейп удовлетворённо кивнул, когда тот, не скривившись, выпил зелье одним глотком.
– Имейте в виду, зелье Родства придётся пить каждый час, – проговорил хозяин поместья, развернулся и пошёл вглубь леса.
– Как скажете, профессор, – пробормотал Гарри и побрёл вслед за ним.
Снег искрился под ногами, вековые деревья шумели и стонали под дыханием ветра, но ни Гарри, ни Северус не замечали этой величественной картины зимней природы. У двух столь разных людей мысли сейчас были как никогда схожими.
«Если леди Сильверблейд – это и есть Гермиона, то что она скажет, увидев меня?» – думал Гарри.
«Интересно посмотреть на реакцию Венеры, когда она увидит Поттера», – размышлял Снейп.
Северус ничего не сказал ей о госте, приглашённом на Рождество.
Проснувшись, Венера, как малый ребёнок, бросилась к ёлке, наряженной Тони в её маленькой гостиной. Северус успел только набросить халат на худенькие плечи жены. Затаив дыхание, он наблюдал, как Венера разворачивает свой подарок – широкий платиновый браслет с изумрудами.
Снейп очень хорошо помнил тот день, когда в задумчивости бредя по маггловской части Лондона, увидел этот браслет на руке манекена в витрине ювелирного магазина. Это случилось вскоре после той ночи, когда Северус принял Венеру за Лили. Тогда он старался реже бывать дома, несмотря на то, что мечтал быть как можно ближе к Венере. Но когда увидел браслет, что-то ёкнуло в груди. «Её глаза сияли в ту ночь так же», – подумал он. И уже тогда решил подарить именно это украшение Венере на Рождество. «Может, она поймёт, сколько значит для меня…»
Венера попросила застегнуть браслет на руке и стала разглядывать прелестную вещицу. Она что-то щебетала и смеялась, а сама подхватила свёрток, оставшийся в одиночестве, и положила его на колени Северусу.
– Это от нас с Тони, – мягко, словно промурлыкав, произнесла она.
Северус негнущимися пальцами разорвал праздничную шуршащую упаковку, открыл коробочку и увидел продолговатый кусок горного хрусталя, полированный и источающий тепло.
– Оберег от ночных кошмаров. К тому же даёт свет в ночи и тепло в мороз.
Венера потянулась к Северусу и нежно поцеловала его, а он лихорадочно вспоминал, как часто беременным можно заниматься любовью. А когда поцелуй углубился, то все мысли и остатки сомнений исчезли…
***
Много позже, когда Венера принимала душ, он потихоньку выскользнул из её покоев и отправился вместе с Тони встречать Поттера.
И теперь, возле самого порога, Снейп так резко остановился, что Гарри ткнулся ему в спину носом. Обернувшись, Северус быстро проговорил:
– Имейте в виду, Поттер, Венера, – он запнулся, – то есть леди Сильверблейд совершенно не похожа на ту Гермиону Грейнджер, которую вы помните со школы.
– Не похожа? – изумлённо спросил Гарри.
– Вы всё увидите. А подробности… думаю, она сама вам расскажет.
На пороге у Гарри чуть-чуть закружилась голова, и он, уцепившись за косяк, немного постоял, прислонившись к стене. Снейп внимательно присмотрелся к гостю, даже приложил ладонь к вспотевшему лбу, но, когда Гарри смущённо улыбнулся и произнёс: «Всё в порядке», повёл его в дом.
Гарри, озираясь, рассматривал комнату, когда сверху послышались шаги и раздался до боли знакомый голос:
– Северус, ну где ты ходишь? Я тебя обыскалась!
Гарри поднял голову и замер: на верхней ступеньке лестницы стояла женщина.
Он попытался взглянуть ей в лицо и…ничего не смог рассмотреть: всё плыло перед глазами. Единственное, в чём он не сомневался, – женщина была в зелёном наряде. Он прикрыл глаза и услышал:
– Северус! Гарри? – голос сорвался, и послышался всхлип. А потом снова: – Гарри! Гарри!
Пока она бежала по ступеням, он успел прошептать Снейпу:
– Спасибо вам, профессор, – и тут же поймал Гермиону, упавшую в его объятия.
Ему было до слёз больно на неё смотреть. Гарри зажмурился и прошептал:
– Гермиона! Гермиона, это ты! Живая!
Он никогда не забывал её голос и с наслаждением слушал:
– Гарри, мой дорогой Гарри, как долго я ждала этой встречи.
Снейп стоял рядом с ними. От этой сцены у него перехватило дыхание. Однако он ничего не мог с собой поделать – его затопили горькие чувства: ревность, растерянность, обида.
Венера то ли увидела, то ли почувствовала его состояние и, освободившись от объятий друга, шагнула к мужу. В её глазах стояли слёзы, губы дрожали, и она, взяв Северуса за руку, мягко опустилась перед ним на колени. Она целовала его ладонь с такой горячностью, что Снейп испугался.
– Спасибо, спасибо тебе за всё, – говорила она сквозь всхлипы. – Никто и никогда не делал для меня столько, – и она заплакала навзрыд, уткнувшись в его тёплую руку.
Северус и Гарри бросились поднимать коленопреклонённую Гермиону, в один голос выкрикнув:
– Гермиона!
– Венера!
Только у Гарри в голосе звучал ужас, а у Северуса – боль.
Северус вытер слёзы на лице Венеры, а Гарри, пытаясь рассмотреть воскресшую подругу, отшатнулся – по глазам нестерпимо полоснуло ярким слепящим светом.
– Это чары Гримальди, Гарри.
Венера поднесла палочку к своему лицу и прочитала длинное заклинание на латыни. Когда же чары рассеялись, Поттер взглянул на подругу и взволнованно пролепетал:
– Гермиона, это ты, что ли?
«Эта зеленоглазая красавица и есть Гермиона Грейнджер?» – добавил он сам себе.
А она, словно речь шла о каком-то уродстве, извиняющимся тоном сказала:
– Я не нарочно, так получилось. Но это длинная история, – Гермиона взяла друга за руку и потянула к софе. – Я всё сейчас тебе расскажу.
Снейп, решивший, что друзьям есть что вспомнить и о чём поговорить, заставил себя выйти из комнаты. Северуса задело, что его уход остался незамеченным, но он как мантру повторял: «Им нужно побыть одним». Спустившись в подземелья, он позвал Тони.
По случаю праздника эльф вырядился в новую наволочку с трёхглавым драконом и нахлобучил высокий белый поварской колпак. Снейп хмыкнул при виде Тони, но никак не прокомментировал его стиль одежды. Домовик бодро начал:
– Хозяин. Для праздничного стола всё готово. Индейка поджарилась, торт и напитки в леднике. Зелье Родства разлито в четыре порционных флакона. Хозяйка и гость говорят, – он запнулся,– о разном. – Его уши грустно опустились. – Хозяйка плачет.
– Венера рассказывает о себе? – устало спросил Снейп.
– Да, хозяин. Хозяйка рассказывает, плачет, а потом спрашивает у мистера Гарри Поттера. – Он поскрёб длинным пальцем макушку и улыбнулся. – Мистер Гарри Поттер рассказывает, и тогда хозяйка смеётся.
Снейп покивал головой, ничего не сказав. Ему казалось, что он далеко от этого места. Он сидел в кресле неподвижно, ссутулившись и настолько низко опустив голову, что лицо невозможно было разглядеть.
Тони почувствовал тоску, исходившую от хозяина. И уже открыл было рот, чтобы выдать что-то смешное, но вдруг с хлопком растворился в воздухе. Снейп продолжал сидеть в оцепенении, предаваясь размышлениям, поэтому не увидел, как Тони исчез. Не увидел Снейп и его быстрого появления.
– Хозяин Северус, хозяйка беспокоится, куда это вы пропали. – Тони даже приплясывал от радости. – Хозяйка просила, чтобы Тони нашёл хозяина и сообщил, что хозяйка ждёт хозяина.
У Снейпа заболела голова от многочисленных «хозяйка» и «хозяин». Но он испытал облегчение, когда узнал, что Венера вспомнила о нём. Вернулось хорошее настроение. По пути в гостиную он, чтобы отвлечься, размышлял об эльфе.
«Интересно, почему Тони начинает говорить Мерлин знает как, если волнуется или радуется? Сколько раз я его учил… Выдаёт же он сентенции, когда хочет пустить пыль в глаза. Особенно, если желает рассмешить или поразить знаниями Венеру».
Быстро поднимаясь на первый этаж, он автоматически посмотрел на часы и отметил, что ещё на двадцать минут можно позабыть о зелье Родства и очередном кровопускании. Снейп подошёл к гостиной и остановился в дверях. Супруга тут же бросилась к нему, с участием заглядывая в глаза, словно понимая, что с ним происходит.
– Всё в порядке, Венера, я ненадолго отлучился.
– Северус, – Гермиона смотрела на него с тревогой, – я хочу, чтобы ты был здесь, с нами.
– Как скажете, госпожа, – он снисходительно усмехнулся и поклонился. А внутри разливалось блаженное тепло: «Я всё ещё нужен ей!»
А потом они говорили. Сначала Венера, потом Гарри, а затем, когда Тони позвал всех к столу, начал говорить Северус. Разговоры прерывались только эльфом, сделавшим две перемены почти нетронутых блюд. Однако напитки, которые он подносил, исчезали с завидной быстротой. А ещё Гарри пил зелье Родства, и это тоже занимало какое-то время. Когда на подносе остался только один флакон, Снейп начал подводить итоги.
– У меня есть эти доказательства, мистер Поттер. Я пригласил вас не только для того, чтобы сделать подарок Венере, – он ухмыльнулся, – но и передать собранные факты, разоблачающие Люциуса Малфоя. Доказательств там как минимум на три пожизненных срока в Азкабане. Но показаться в Министерстве мне было бы не совсем разумно. А с вашим статусом в Аврорате, я думаю, вы дадите делу быстрый ход.
– У меня мурашки по коже бегают до сих пор от вашего рассказа. – Гарри смотрел то на Снейпа, то на Гермиону. Его взгляд был тёплым и немного печальным. – Не верится, что Люциус оказался таким зверем. После войны я был на суде. Когда узнал, что это Малфой писал те зачарованные записки, которые так помогли ордену Феникса, я сразу и безоговорочно встал на его сторону. А тут - убийство детей… в голове не укладывается. Знаете, мистер Рич говорил мне что-то такое, потом я читал заявление управляющего Сильверблейдов, мистера Калкина. Ну, то есть твоего управляющего, Гермиона.
Она кивнула в знак согласия.
– И всё время я сомневался в правдивости их слов. Только скажи мне, Гермиона, – Гарри повысил голос, – почему ты не написала мне ни разу? Тебе ведь нужна была помощь!
– После победы над Волдемортом я часто просила мужа об этом, – её взгляд рассеянно блуждал по комнате. – Он обещал. Всегда одно и тоже. Что я встречусь с тобой, Роном и мамой, но только после того, как он отомстит. Малфою, – в возгласе Гермионы послышалось отвращение. – Я была уверена, что ничем хорошим это не закончится, но сказать об этом Гаю было равносильно, что признаться в любви к Люциусу. А потом… погибла моя Шеннон, – у Гермионы дрогнул голос. Она закрыла глаза, как будто таким образом могла заглушить боль, разливающуюся внутри. – Это почти сломило меня. Затем – смерть Дика, и я практически сошла с ума. А после гибели Гая мне стало всё равно – жизнь, смерть…
Она замолчала, погрузившись в себя. На лице Гарри запечатлелось страдание. А на Северуса было вообще страшно смотреть: худой, бледный, с покрытым испариной лбом, он выглядел как привидение. Только в глазах полыхал страшный огонь.
Очнувшись, Гермиона тихо продолжила:
– Я часто думала о вас. Особенно, когда поняла, что смерть – это избавление от боли…
– Хватит, Венера, – Снейп, казалось, больше не может слушать её. – Мы уже прошли через это. Гарри, – Северус и не понял, что впервые назвал Поттера по имени вслух, – поможет нам. Я не позволю тебе больше страдать!
– Спасибо, Северус. Я уже поняла, как мне повезло с тобой! – грустно улыбнулась Гермиона. – Никогда бы не подумала, что это будешь ты…
Они смотрели друг на друга, не замечая сидевшего напротив Поттера. Их взгляды были настолько красноречивы, что Гарри стало неловко. Как будто его поймали за подглядыванием в замочную скважину.
«Гермиона и Снейп? – думал он, потупив глаза. – Как всё это неожиданно. Джин с ума сойдёт, когда узнает. И Рон тоже. А ещё надо обязательно сообщить миссис Грейнджер о Гермионе. Она и Снейп – ну надо же?»
Гарри прокашлялся. Гермиона и Северус наконец-то оторвались друг от друга. Снейпу стало неловко от того, что кто-то бесцеремонно его разглядывал. Он досадливо хмурился. А Венера сидела с загадочной улыбкой – она уже успела рассказать другу о своих отношениях с бывшим преподавателем.
Взглянув на часы, Поттер сделал огромные испуганные глаза.
– Первый час? Джин меня убьёт. И не выслушает даже, – он состроил страдальческое лицо, и Гермиона рассмеялась.
– Protego, Гарри, только Protego. А пока Джинни будет отрабатывать на тебе проклятия, ты успеешь ей всё рассказать.
Но Гарри уже поднялся. Вслед за ним встали и хозяева. Рядом суетился радостный эльф.
Улыбаясь, Поттер подошёл к Гермионе и протянул ей руки.
– Как же я счастлив, – ничуть не смущаясь, он обнял её и расцеловал в обе щёки. Тут же отстранился и подошёл к хмурому Снейпу. Гарри заглянул в его непроницаемые глаза и прошептал: – Всё что хотите, профессор. Я ваш пожизненный должник.
Снейп спокойно ответил:
– Упрячьте Малфоя в Азкабан побыстрее, и ничего мне от вас больше не нужно, Поттер!
– Гарри, если позволите!
– Хорошо… Гарри.
Поттер вместе с хозяевами Рефьюдж-хауса направился к выходу. В прихожей он остановился и мягко сказал Гермионе:
– Оставайся тут, на улице очень холодно.
Вместо того чтобы согласиться или возмутиться, она неожиданно вцепилась в его мантию и с мольбой прошептала:
– Ты же не пропадёшь теперь надолго?
– Ну что ты, Гермиона, – успокаивающе отвечал Гарри, – мы будем видеться часто, не так ли, профессор?
– Северус, – глухо произнёс Снейп, разглядывая стену за спиной Поттера.
Венера удивлённо моргнула. «Это невероятно! Он предложил Гарри называть его по имени? Может, это вовсе не Северус? Ну, а если Северус, то мир явно перевернулся!»
Снейп же (пока его жена стояла с задумчивым видом, а Поттер, словно поражённый громом), как будто не замечая эффекта, произведённого его словами, спокойно продолжил:
– Да, Гарри, я думаю, мы будем видеться очень часто.
И неторопливо направился к выходу. Поттер, всё ещё под впечатлением от последних слов Снейпа, заторможенно двинулся следом. И лишь на пороге обернулся и сказал:
– С твоего позволения я расскажу о тебе Рону и миссис Грейнджер. – И скрылся за дверью.
Снейп неспешно шёл по тропинке, дожидаясь, пока Гарри его догонит. Поттер обогнал бывшего преподавателя и остановился впереди него.
– Профе… Северус, спасибо, спасибо вам.
– Не стоит благодарности, Гарри, я это делал для Венеры.
У Поттера на лице появилось смущённо-лукавое выражение.
– А можно вопрос? – с напускным смирением спросил он.
– Валяйте, – осторожно сказал Снейп и сощурился.
– А почему Венера, а не Гермиона или Валерия?
Снейп, разглядывая Поттера, тихо ответил:
– Во-первых, потому что это её имя, а во-вторых, оно ей подходит больше, чем остальные.
Потом они молча шли до границы поместья, где заканчивался защитный барьер. Остановившись, Гарри протянул руку для пожатия и спросил:
– Система связи?
– Пришлите сову, – лаконично ответил Снейп, крепко сдавливая его ладонь.
– Когда я начал вас искать, то посылал сов, но они или прилетали назад с моими письмами, или не прилетали вообще.
– Я попрошу Цезаря, чтобы он теперь не чинил препятствий почтальонам.
– Цезарь – это та огромная сова, с которой вы отправили мне письмо?
– Да.
– Ну и характерец!
Снейп только хмыкнул, чуть приподняв уголки губ.
Перед тем как аппарировать, Гарри вдруг покраснел и, потупившись, выпалил:
– Знаете, Северус, я рад, что два дорогих мне человека теперь вместе! – И растворился в воздухе.
***
Снейп с задумчивым видом зашёл в гостиную. Венера подлетела к нему, на её лице было написано беспокойство. Всё ещё озадаченный последними словами Поттера, Северус притянул к себе Венеру и зарылся носом в её шёлковую макушку.
– Всё хорошо? Как ты пережил потерю крови? – шутливо спросила она и, чуть отстранившись, снизу вверх посмотрела на мужа.
– Нормально. Надеюсь, твой Поттер не отравится, – насмешливо ответил он.
Венера широко улыбнулась и странным голосом произнесла:
– Кстати, ты так и не ответил на один мой вопрос!
– И на какой же? – Северус с наигранным удивлением выгнул бровь.
– Так ты любил или всё же ненавидел Гарри?
Он какое-то время с непроницаемым видом смотрел на неё, а потом молниеносно выхватил палочку из рукава мантии, сделал сложный росчерк и произнёс нараспев красивым баритоном:
– Ecspecto Patronum!
Из его палочки вырвалась грациозная лань. Она подбежала к растерянной Венере и заглянула в её глаза. Венере показалось, что Патронус Северуса пытается что-то ей сказать. Но лань качнула головой, пробежала по комнате и рассыпалась пучком серебристых искр.
– Такой же Патронус был у Лили! – с вызовом произнёс он без предисловий.
Венера ничего не ответила и, поёжившись, с отсутствующим выражением лица отвернулась. И села в кресло у камина.
– Что случилось? – с недоумением спросил он и подошёл к ней.
Венера вымученно улыбнулась и прошептала:
– Ничего, Северус, просто я ещё раз получила доказательство твоей вечной любви к Лили Эванс.
– Причём тут любовь к Лили, Венера, – Северус уже злился, – когда мы говорим о Патронусе?
– Простая логика, Северус. У вас не могло быть два одинаковых Патронуса. Значит, у кого-то он изменился. Резонно предположить, что у тебя.
– Я спрашиваю, причём здесь любовь?
– Ну как же, под действием сильных чувств Патронус может измениться. Я сама видела изменённого защитника Тонкс, когда она безнадёжно влюбилась в Люпина. А какой у тебя был Патронус до этого? – попыталась она как можно спокойнее сменить тему.
– Не поверишь – трёхглавый виверн!
– Вот как? Интересно, почему? – с фальшивой заинтересованностью продолжала расспрашивать Венера.
– Генетика, наверное.
Северус отвечал, а сам внимательно присматривался к супруге. Не нравилось ему её состояние.
– Венера, что с тобой? Ты плохо себя чувствуешь? Может, приляжешь?
Гермиона отрицательно замотала головой. Он подошёл к ней, рывком поднял с кресла и внимательно посмотрел в полные слёз глаза. Он не собирался применять легилименцию, но, как хороший ментальный маг, сразу же почувствовал её эмоции: тоску и безысходность.
– Мерлин, Венера, – почти простонал он, так как не понимал её. – Что ты ещё выдумала? И насчет вечной привязанности к Лили ты тоже ошибаешься. Я не отрицаю, что любил её, но это было до того, как я узнал тебя.
– А как же Патронус? Он ведь всё тот же!
– А ты спроси, когда у меня изменился Патронус.
– И когда же?
– После того, как я впервые увидел мистера Гарри Поттера, – торжествующе заявил Северус. – После церемонии распределения, а не в день смерти Лили Эванс! Ты понимаешь, что это значит? – уже гораздо мягче произнёс он.
Она закрыла глаза и отрицательно покачала головой. А потом медленно их открыла и с недоверием уставилась на него.
– Но тогда это значит… да нет, не может быть.
– Может, Венера. Впервые увидев Гарри, я перенял эстафету у Лили и стал для мальчика… вроде матери, – он попытался скрыть на лице досаду.
– Вроде матери? Странное поведение для матери, не находишь? Или издевательства, придирки по мелочам и снятые баллы – это проявление материнских чувств? – насмешливо добавила Венера.
– Ты ничего не понимаешь, – с горечью ответил Северус, сел в кресло и притянул Венеру к себе. Он говорил, прижавшись лбом к её спине. – Я был нелюдим, одинок и жил только предвкушением мести. Зная, что рано или поздно Тёмный Лорд вернётся, я строил планы. Сколько я мечтал о том, как буду медленно его убивать, как заставлю страдать – пусть сам сдохну в мучениях! Я был конченым человеком и в смерти видел освобождение. И тут, на церемонии распределения, увидел юного Поттера, того самого, о котором обещал Дамблдору позаботиться. Мальчик как две капли походил на своего отца, и я уже было успокоился, думая, что защищать его будет для меня обычной рутинной работой. Но тут он посмотрел мне в глаза… и мир перевернулся. Я не могу передать тебе ощущения, которые тогда испытал. Может, эмоции мои были чересчур сильными, а может, обломок души Тёмного Лорда, сидящий в голове Поттера, сразу распознал мои чувства, но мальчик отшатнулся от моего взгляда, схватился за лоб и отвёл глаза. Уже тогда я должен был понять, что жизнь моя изменилась навсегда, но, ты не поверишь, я долго боролся со своими чувствами. На первом же уроке зельеварения я честно попытался вызвать в Поттере ненависть…
– И прекрасно, по-моему, с этим справился, – как эхо отозвалась Гермиона, задумчиво глядя в камин.
– Какое-то время я обманывал себя, искренне думая, что ненавижу Поттера, как и его отца. Всё выяснилось очень скоро – я послал Дамблдору Патронуса, но тут же вернул его назад, когда увидел, в кого превратился мой защитник. Это был её Патронус, и я понял, что буду защищать мальчишку, как и его мать, до последнего вздоха. Но меня бесила эта треклятая привязанность к сыну Поттера, и я сделал всё, чтобы он испытывал ко мне исключительно отрицательные эмоции.
– А Дамблдор знал правду о твоём отношении к Гарри? – перебила Венера исповедь мужа.
– Почти до самой смерти – нет. Я серьёзно хранил свой секрет и Патронуса никому не показывал. И только когда Альбус признался, что Гарри должен умереть, я не выдержал. Мы сильно поругались. Ты не поверишь, но Дамблдор – один из самых искусных легилиментов - не поверил в мои добрые чувства к мальчику. Он недоумевал насчёт причины, и тогда я продемонстрировал своего защитника…
– И что? – затаив дыхание, вымолвила она.
– Он спросил: «Даже после всего, что случилось?», я ответил: «Всегда». А потом Дамблдор расчувствовался настолько, что заплакал. В очередной раз Альбус уверился в собственной правоте: любовь – самое сильное чувство, – с грустью ответил Северус.
– И при этом попросил убить его? – негодовала Венера.
– Попросил? – Северус глумливо усмехнутся. – О да. Когда было надо – Альбус умел просить. Зато взамен я получил вот это, – и он показал на перстень Гримальди.
***
Северус ещё никогда не был так счастлив, как в это Рождество. Его подарок Венере был выше всяких похвал. Но в Новый Год её ожидал ещё один сюрприз.
***
Ближе к вечеру тридцать первого декабря Северус попросил супругу переодеться к ужину. Когда Венера появилась в великолепном наряде, он замер: «Да когда же это закончится? Когда я перестану впадать в ступор от одного её вида?»
– Застынь, – хрипло попросил Северус и медленно обошёл вокруг неё. Вздохнув, он беспомощно произнёс: – Я никогда не привыкну к твоей невероятной внешности.
Сегодня Венера оделась в чёрное. Её платье чудесным образом подходило к одежде Северуса, всё так же предпочитающего чёрный цвет. Достав из кармана маленькую табакерку, Северус тут же посмотрел на часы, а потом протянул Венере забавную вещицу, не выпуская из рук.
– На счёт три, Венера, – тихо сказал он. – Раз, два, три!
Когда она потянулась к нему, в её глазах Северус прочитал любопытство. Венера дотронулась до табакерки, и их закружил волшебный вихрь магического перемещения.
Северус и Гермиона приземлились в незнакомой комнате и дружно вздрогнули от гомона многочисленных голосов.
А потом наступила давящая тишина, как будто кто-то наложил на комнату Silencio.
Северус крепко прижимал к себе Венеру одной рукой, не давая отстраниться и рассмотреть собравшихся. В другой руке он стискивал палочку, а сам медленно, как готовый к бою хищник, разглядывал напряжённо молчавшую толпу.
Снейп медленно переводил взгляд с одного лица на другое. Каждому из присутствующих он заглянул в глаза, не стесняясь использовать легилименцию. Ему было не до церемоний – он подозревал всех.
«Артур, Молли, Рональд, Джиневра, Шеклболт, Хагрид, Минерва. Гоблин – это скорее всего Калкин, а шатен рядом с ним – Рич».
И тут его взгляд остановился на рыдающей женщине, в которой Северус узнал маму Гермионы Грейнджер.
Он хорошо помнил ужасное поведение Поттера после похорон любимой подруги. Он чаще обычного огрызался, а один раз закатил полновесную истерику. Снейп назначил неделю отработок, а сам на одной из них аккуратно прочитал мысли Гарри. И ужаснулся – тот был на грани срыва. Северус до сих пор отчётливо помнил картину из тех воспоминаний и сразу понял, почему именно этот эпизод похорон намертво засел в голове мальчишки: женщина, одетая в маггловскую одежду, вырвалась из объятий мужчины и, рыдая, бросилась к гробу. Она, словно спятив от горя, обняла хрупкое тело девушки, закутанное в белый саван, а когда родственники попытались увести её, закричала дико и протяжно.
Сейчас Снейпу показалось, что мама Гермионы Грейнджер за прошедшие пять лет постарела как минимум вдвое.
– Гермиона? – с мольбой прошептала миссис Грейнджер.
Венера вырвалась из объятий Северуса и с неверием переспросила:
– Мама? Мамочка, это ты?
Она резко обернулась, и почти все присутствующие зажмурились. Только Поттер и Калкин продолжали смотреть на Венеру как ни в чем не бывало.
Гермиона подбежала к матери и прижалась, обнимая, плача и приговаривая:
– Мама, мама, мама…
Северус Снейп с напряжением наблюдал за Венерой, не замечая, что теперь он объект для пристального внимания, так как взгляды почти всех были прикованы к нему. Он очнулся, когда Гарри подошёл и протянул руку для приветствия.
– Добрый вечер, Северус. – И тихо добавил, кивая на Гермиону: – По-моему, у нас хорошо получилось.
Снейп молча пожал протянутую руку. Венера гладила миссис Грейнджер и шептала что-то успокаивающее, но та продолжала тихо плакать и цепляться за нарядное платье дочери.
Когда Гермиона отстранилась от матери, чтобы рассмотреть её, та сдавленно охнула и зажмурилась. Гермиона сделала шаг назад и огляделась. Все присутствующие, за редким исключением, отводили от неё взгляд, поэтому она быстро, с нотками раскаяния в голосе, прочитала витиеватое заклинание на латыни, направив на себя палочку.
По дружному вздоху облегчения Снейп понял, что чары Гримальди сняты.
Изумлённые возгласы наполнили комнату. Миссис Грейнджер с недоверием рассматривала свою дочь.
– Неужели это ты, Майна, неужели это ты?
Гермиона вытерла влажные от слёз глаза и улыбнулась.
Сбросив оцепенение, к Гермионе и миссис Грейнджер тут же подлетели Молли, Джинни и Минерва. Они окружили мать и дочь и одновременно загомонили.
Северус слышал только обрывки фраз, перемешанных со всхлипами. Впрочем, голос Венеры он улавливал чётко. Поэтому не сразу обратил внимание, что к нему и Гарри направляются некоторые из присутствующих магов.
– Здравствуйте, мистер Снейп, – вежливо сказал Министр и протянул руку.
– Добрый вечер, мистер Шеклболт, – ответил Снейп.
И теперь со всех сторон слышались приветствия. Артур Уизли, Алан Рич, Сэм Калкин.
Снейпу было неловко до невозможности слышать искренние слова этих людей.
Привыкший к презрению и даже к ненависти, сопровождавшим его повсюду, как некий флер, Снейп почти растерялся.
«Они что, и вправду рады меня видеть?» – недоумённо подумал он.
Впрочем, от одного из присутствующих всё же исходили привычные эмоции: невдалеке, подперев стену, молча бросал взгляды в его сторону мрачный Рональд Уизли.
Ни один мускул на его лице не дёрнулся, когда Снейп услышал добрые слова. Но почувствовав ненависть, исходящую от младшего Уизли, он послал в ответ одну из своих «крокодильих» улыбок. А когда тот поёжился и отвернулся, внутри Снейпа разлилось сытое удовлетворение.
«Вот теперь всё хорошо», – подумал Снейп, продолжая спокойно поддерживать разговор.
Мужчины говорили обо всём и ни о чём одновременно, при этом посматривали на щебечущих женщин.
Когда дамы, скрывавшие Гермиону и миссис Грейнджер, немного расступились, Снейп с облегчением увидел, что Венера больше не плачет. Заметив взгляд Северуса, Венера послала одну из самых счастливых своих улыбок, но потом снова пропала из его поля зрения – её загородил подошедший Хагрид. От волнения полувеликан заикался, а глаза были мокрыми от слёз.
– Я… это… профессор… Северус, – он шмыгнул носом, как первокурсник, заблудившийся в Хогвартсе. – Я так рад, что это всё неправда…
О какой правде или неправде шла речь, Снейп не успел понять, так как мычание хогвартского лесника прервал Шеклболт. Но на всякий случай Северус кивнул.
– Ну-ну, Рубеус, успокойтесь, – похлопал по руке Хагрида Министр. Новая волна истерики была задушена на корню.
– Мы вам очень благодарны, Северус, – мягко проговорил Артур Уизли. – Вы защитили леди Сильверблейд.
– Миссис Снейп, – поправил Снейп и обвёл вызывающим взглядом стоявших вокруг него волшебников.
– В Министерстве не было зафиксировано изменение фамилии леди Сильверблейд. Следовательно, брак был тайным. Зачем? – спросил Рич.
Снейп поморщился. Ему было неприятно это копание в недавнем прошлом.
– Это же очевидно – Малфой, – с нажимом ответил Снейп.
– Кому нужна такая секретность? – насмешливо говорил Рич. – Если ваше поместье не наносимо на карту и проникнуть в него никто не может.
– Я не знаю, что вам рассказал мистер Поттер, но на то время я посчитал, что никто не должен знать о моём браке с леди Сильверблейд.
Снейп недовольно повёл плечами, кивнул министру и немного отошёл, чтобы посмотреть на Венеру, которую закрывала могучая фигура Хагрида. Открывшаяся перед глазами картина заставила его сердце пуститься в галоп. Руки повлажнели, и, когда он схватился за палочку, пальцы заскользили по хорошо знакомому древку. Северус призвал всё своё терпение, чтобы не сорваться: Венера с совершенно счастливым лицом обнимала… младшего Уизли.
У того был совершенно расфокусированный, как после основательного Obliviate, взгляд.
И, несмотря на то, что рядом с ними стояли миссис Грейнджер и Молли, Снейп задохнулся от гнева.
«Да что себе позволяет этот щенок!»
И только Поттер, сжавший до боли его локоть, немного отрезвил спятившего от ревности Снейпа.
Послав Гарри уничтожающий взгляд, Северус постарался успокоиться: «Они всего лишь давние друзья. И то, что Венера испытывала в школе какие-то чувства к мальчишке, ничего сейчас не значит».
Снейп, чтобы отвлечься, стал рассматривать присутствующих.
«Ментальных магов здесь несколько, но постоянный блок держат лишь Министр, Калкин и я».
Снейп читал мысли волшебников: сначала с холодным равнодушием, которое со временем переросло в такое же холодное бешенство.
От миссис Грейнджер, Молли и Минервы исходили волны тревоги и материнского тепла, Джинни Поттер вся искрилась от радости, но эмоции мужчин, особенно некоторых, были далеко не так однозначны.
Только Поттер и, пожалуй, Артур Уизли испытывали по отношению к Венере родственные чувства.
Во всех остальных Венера будила помимо восхищения неконтролируемое сексуальное влечение. Даже Хагрид не мог спокойно смотреть на Венеру, поэтому отводил глаза в сторону.
Но самыми вопиющими были мысли Рональда Уизли, читая которые Снейп клокотал от ярости. Младшего Уизли спасло от дуэли вмешательство Поттера – с одной стороны, и хорошие манеры Министра – с другой.
– Северус, Северус, – тихо, но настойчиво повторял Гарри, пока Снейп не оглянулся и не бросил на него тяжёлый взгляд. – Не надо.
Он поизносил это так жалобно, с таким внутренним отчаянием, что Снейп сжалился и отложил мысль о дуэли на неопределённое время.
А потом Рональда Уизли оттеснил Министр Магии, церемонно здороваясь с Венерой.
«Что, интересно, со мной происходит? – в замешательстве раздумывал Снейп. – Я словно с цепи сорвался. Ещё чуть-чуть - и этого рыжего верзилу проклял бы. Без предупреждения. Чем-то совершенно неизлечимо-мучительным. Мерлин, так не может продолжаться. Я должен забрать Венеру из Норы, чтобы ненароком кого-нибудь не убить. Да что же это со мной?»
Но видя сияющие глаза Венеры, радостное лицо миссис Грейнджер, расчувствовавшуюся Минерву и сильно встревоженного Поттера, Снейп постарался обуздать свои инстинкты.
«Я продержусь этот вечер, – думал он. И злорадно добавил, успокаивая себя: – А потом заберу Венеру в Рефьюдж-хаус и попрошу Цезаря убивать почтовых сов».
Однако Снейп понимал, что он никогда так не поступит.
Из задумчивости его вывел Рич, целующий Венере руку и говоривший с придыханием:
– Мне очень приятно познакомиться с одной из самых загадочных волшебниц нашей эпохи. О вашей красоте ходят легенды, но действительность поражает воображение. Я в восхищении, леди Валерия...
***
Гарри Поттер смотрел на подругу с обожанием и думал о прошедших суматошных днях, когда он аппарировал как кузнечик из одной части Британии в другую. Рефьюдж-хаус, дом на Гриммаулд-плейс, Министерство Магии, Нора – вот неполный список мест, которые он посещал по несколько раз в день.
Примечания.
*– Во мне есть кое-что, о чём ты никогда не узнаешь,
То, что я никогда не покажу тебе.
Безнадёжно… Я буду любить тебя бесконечно.
Безнадёжно… Я буду дарить тебе всё на свете,
И я не брошу тебя,
Не подведу тебя,
Я не дам тебе упасть,
Если однажды настанет для этого момент.
Мьюз «Бесконечно»*
перевод лингво-лаборатории Амальгама.