Глава 4. Лондон, Министерство Магии, 15 апреля 2002 года

Я однажды проснусь, а вокруг мир другой,
Светел, чист, бесконечно прекрасен.
А на троне высоком царица Любовь,
И не меньшее я не согласен.
Н. Носков «На меньшеея не согласен»

В это утро атриум министерства магии Британии был заполнен людьми. Под завязку. Волшебники и волшебницы, выходящие из многочисленных каминов, не спешили покидать огромный министерский холл. Они толпились небольшими группами вокруг фонтана Дружбы колдовских народов, где кентавр, гоблин, эльф и волшебник с волшебницей составляли скульптурную композицию. Присутствующие в зале что-то оживлённо обсуждали. Впрочем, это не мешало им дружно поворачивать головы, когда в каком-либо из каминов загоралось зелёное пламя. А потом снова отворачиваться, мгновенно потеряв интерес к вновь прибывшим. Так продолжалось недолго.
В очередной раз один из каминов загорелся зелёным. Как по сигналу, все, находящиеся в зале, резко обернулись. В атриуме наступила тишина.
А когда из камина по одному стали появляться люди, по залу пронёсся гул.
Первым, вышедшим из камина, был министр магии Британии, Кингсли Шеклболт. Вслед за ним появился народный любимец, мистер Гарри Поттер. Увидев его, толпа оживлённо зашушукала.
Но когда появился следующий волшебник, в зале вновь воцарилась мёртвая тишина.
Маг был бледен, черноволос и носат, а его внешность слишком знакома для подавляющего большинства присутствующих здесь магов. Поэтому после минутной заминки люди зашумели. И тут, и там было слышно:
– Северус Снейп?
– Не может быть!
– Он же покойник!
– Нет, глазам своим не верю!
– Оборотное зелье?
– Обалдеть!
Эмоции накалились до предела: людской поток хлынул вперёд, чтобы поближе разглядеть волшебника, восставшего из мёртвых.
Волшебники в зале были настолько взволнованы появлением Снейпа, что не заметили, как из камина вышел ещё один человек. Вернее одна, если судить по одежде.
Неизвестно, что было бы дальше, если бы не вмешательство Шеклболта.
Зычным голосом, разнёсшимся по залу, он произнёс:
– В чём дело, дамы и господа? Почему не на рабочих местах? Сегодня, насколько мне известно, выходного нет!
Из другого камина вышли Артур Уизли и маленький гоблин, одетый в маггловский костюм, и присоединились к министру.
– Уважаемые служащие министерства магии! – не останавливаясь, сказал Артур. – Пожалуйста, разойдитесь по кабинетам!
Люди со вздохами и бурчанием начали расходиться. Возле лифтов скопилась толпа, поэтому многие отправились пешком по лестнице.
И только небольшая группа волшебников осталась возле фонтана Дружбы колдовских народов. Очевидно, что это были не служащие, а посетители. Они тихо переговаривались.
– Ты видишь женщину под чарами?
– Я ничего не могу разглядеть!
– И я!
– И я!
– Верно говорю я вам, это вдова Сильверблейда, урождённая Гримальди! – сказал первый из говоривших.
– Да ты что? Того самого?
– Да, того самого, которого… Малфой… того, – говоривший издал характерный звук и провёл себя по шее ребром ладони, – прикончил!
– Тссс! – зашикали на него со всех сторон.
Волшебники, чтобы не привлекать внимание, перешли на шёпот…
***
Снейпу было неловко находиться в министерстве под прицелом стольких любопытных взглядов. Его присутствие на суде было совсем необязательно. Снейп не фигурировал в деле Малфоя, не выступал ни обвинителем, ни свидетелем.
Флаконы с воспоминаниями, переданные Поттеру, сыграли свою роль в этом деле: Малфою грозило пожизненное заключение.
Снейп, начиная с завтрашнего дня, мог спать спокойно: его Венере и ребёнку больше ничего не угрожало.
Но он всё равно решил присутствовать на суде. Даже мысль о том, что Венера отправится куда-то без него, пугала. И сейчас он глаз не спускал с жены.
Она, как всегда, выглядела сногсшибательно в своей зелёной мантии, не скрывавшей беременность среднего срока. Снейп восхищённо рассматривал жену, в ответ Венера тепло улыбалась и словно мысленно успокаивала. Впрочем, когда она не видела, что Снейп за ней наблюдает, её бледное лицо становилось напряженным и задумчивым.
Когда к их большой компании присоединилась Минерва Макгонагалл, Шеклболт спросил:
– Все в сборе? Прошу, – и махнул рукой в направлении лифта. – И пусть справедливость восторжествует!
***
Огромный зал в форме Колизея был заполнен волшебниками в красных мантиях. Очевидно сегодня Визенгамот заседал в полном составе.
На возвышении, за небольшой кафедрой, стоял сам министр магии Кингсли Шеклболт. Он исполнял роль главного государственного обвинителя.
Люциус Малфой замер, остановившись на пороге зала судебных заседаний. Он спокойно взглянул в лицо человека, которого когда-то, очень давно, считал другом. С которым долгие годы находился по разные стороны баррикад. А последние годы очень даже неплохо общался.
«Ты будешь судить меня?»
Министр магии смотрел в ответ. Его взгляд был холоден и спокоен.
Рядом с Люциусом застыли, не шевелясь, пара охранников Азкабана, в низко наброшенных на глаза капюшонах. Как всегда на них были надеты плащи невыразимцев. Когда к Малфою подошли двое авроров, стражи Азкабана развернулись и вышли из зала.
– Прошу, мистер Малфой, – сказал один из авроров и указал на кресло, находящееся в центре зала.
Малфой медленно повернул голову и посмотрел на аврора с нескрываемым презрением. И только, когда тот покраснел до корней волос, Люциус самозабвенно усмехнулся и неспешной походкой направился к креслу.
Как только его руки легли на подлокотники кресла, две железные цепи, как боа-констрикторы, обвились вокруг них.
Малфой хмыкнул, будто бы нашёл всё это забавным. Он снова посмотрел на Шеклболта, приподнял бровь, и чуть насмешливо кивнул.
Министр поджал губы и начал свою речь.
Малфой его не слушал. Со скучающим выражением лица он рассматривал толпу в судейских красных мантиях.
Рядом с кафедрой обвинителя он обнаружил своего адвоката. Макферсону, очевидно, было худо: его лицо побагровело и блестело от пота. Время от времени он прикладывал ко лбу белоснежный носовой платок.
Малфой, хитро прищурившись, подмигнул адвокату, совершенно не вникая в речь министра. Макферсон, заметив ужимки своего подопечного, выпучил глаза и стал вытирать пот с ещё большим рвением.
«Дружище, тебе надо следить за здоровьем», – мысленно изгалялся над ним Люциус.
Его взгляд снова заскользил по залу.
Так он натолкнулся на Баррейна в окружении авроров. Рядом сидели ещё какие-то люди, но Малфой их не знал.
Маленькие глазки Баррейна бегали из стороны в сторону. Он старался не встретиться взглядом с Малфоем, уже давно ставшем ему новым хозяином. Баррейн на допросе в Аврорате продержался не долго. Как только ему слегка пригрозили, он тут же сдал хозяина с потрохами.
«Как и предыдущего», – вынес свой вердикт Малфой.
И тут же потерял интерес к Баррейну: Люциус разглядывал членов Визенгамота.
«А судьи кто?»
Малфою было смешно видеть тех, кто пришёл его судить. До недавнего времени многие из этих господ в красных мантиях жили с его подачек. Как прикормленные фестралы.
«Свежим, ещё дымящимся и кровоточащим мясом».
А сегодня вдруг будут решать его судьбу.
Малфой был реалистом.
Прочитав свой дело, он понял: шансов на свободу у него нет. Подельники дали признательные показания, а факты были собраны с такой педантичностью, что Люциус понимал: ни один адвокат в мире не способен выиграть это дело.
Но Малфой не боялся. Более того, у него был шанс – один единственный, – что он останется на свободе.
И Малфой решил им воспользоваться.
«Я буду всё отрицать. В таком случае меня заставят дать показания под Веритасерумом. А с сывороткой правды я умею бороться! Как и с Imperio…»
***
Когда-то давно, ещё в студенческие годы, Малфой готовился принять метку.
Это было так престижно и круто, что шестикурсник Люциус Малфой сгорал от предвкушения.
Он решил преподнести лорду подарок: научиться сопротивляться Imperio, не кричать под Crucio, а так же обманывать психотропные зелья без антидотов.
Малфой казался сам себе прожжённым и циничным аристократом, но тогда был всего лишь желторотым юнцом, возомнившим о себе невесть что. Откуда Люциусу было знать, что лорд сюрпризов не любил. И нужен ему был Малфой-младший, чтобы Малфой-старший проявлял большую лояльность и рвение. А ещё Тёмному Лорду позарез нужны были галлеоны: много тяжёлых золотых монет.
Люциус почти все свободные вечера проводил в Выручай-комнате, увлечённый новыми науками. В подручных у него были Кребб и Гойл. Парни оказались слегка туповаты, но беспрекословно делали всё, что он приказывал.
Правда, несколько раз он попадал в больничное крыло, когда его ассистенты чересчур усердствовали с проклятиями. Но определённо Люциус был в выигрыше.
Так, изучив все нюансы заклятия подвластия, Малфой, наконец, научился ему сопротивляться. И тогда же оно стало его самым любимым непростительным.
С Crucio было сложнее – Малфой плохо переносил боль.
С зельями дело обстояло намного хуже. Но Малфой был настойчивым молодым человеком. Поэтому он не боролся с зельями, он их обманывал.
Сначала поддалась амортенция. Малфой сумел энергию влечения переключить на энергию агрессии. Недаром спустя годы, несмотря на редкую привлекательность, о Люциусе ходили легенды. Что он мерлинов больной псих. И если попытаться его приворожить, он приходит в бешенство. Настолько, что в гневе даже может убить.
Потом Малфой сумел обмануть зелье под названием «Болтушка для молчунов». Вместо безудержной болтовни Малфой пел. Это же и подсказало ему решение проблемы с Веритасерумом.
Малфой под воздействием сыворотки правды отвечал честно. Только языка, на котором говорил Люциус, никто не знал. Потому что такого не существовало…
Тёмный Лорд не оценил рвения Малфоя. Когда мальчишка начал хвастать, что научился переносить Crucio без единого крика, Волдеморт лично проверил его.
Если бы не отец, Люциус не скоро бы встал на ноги. Он не помнил, что пообещал лорду Абракас Малфой: от нестерпимой боли, которая длилась в представлении юного Люциуса вечно, он потерял сознание.
Уже тогда он догадался, что попал. Вместо обещанного фавора Люциус стал простым рабом. А непонятый гений – Тёмный Лорд – всего лишь деспот с нестабильной психикой.
Малфой вынес хороший урок из первого общения с Волдемортом. Он понял, что инициатива наказуема, велеречивость чревата последствиями, а за измену любого ждёт смерть. Поэтому он не стал афишировать свои возможности. И добился, чтобы Кребб и Гойл не проговорились: Obliviate подчистил память.
«Мой скользкий друг…» Он стал именно таким, всегда играющим только на своей стороне. Так что никто не знал о его возможностях…
***
Малфой, словно очнувшись, вновь перевёл взгляд. Среди моря красных везингамотовских мантий на глаза попался островок людей в разноцветной одежде.
«Поттер. Макгонагалл. Снейп. Снейп?»
Люциусу захотелось зарычать. Он всё ещё помнил, как старинный дружок сумел обвести его вокруг пальца. Но главное… он жив.
«Значит, выжил. А я-то думал, что ты сдохнешь где-нибудь в грязной подворотне, как и положено всем ублюдкам. Ан, нет. Ну что ж, когда я выйду, постараюсь сократить твоё пребывание на этом свете!» – мысленно обратился Малфой к бывшему другу и соратнику.
И зловеще усмехнулся, заметив, как на бледном лице Снейпа заходили желваки.
И тут…
Малфой забыл, как дышать, когда увидел её.
Валерия, Валери, Вэл…
«Девочка моя, как давно я тебя не видел!»
От нахлынувших чувств дышалось с трудом. Рваными глотками он поглощал воздух, а глаза горели от нестерпимого жара. Люциус не сводил с Валерии взгляда, впитывая, запоминая, растворяя в себе её образ…
«Она не изменилась. Нет, она стала ещё лучше, если это вообще возможно!»
Малфой не мог наглядеться на женщину, ради которой пошёл на многие преступления. Не то чтобы ему было жаль, но…
Малфой побагровел, когда заметил, как Валерия стискивает руку Снейпа, сидящего рядом с ней. Люциусу стало нечем дышать, когда он увидел, как Снейп наклоняется и что-то шепчет на ухо его женщине.
От ревности он забыл, что находится в зале суда и попытался рывком встать.
Многие из присутствующих в зале даже охнули, когда увидели его тщетные попытки побороть зачарованное кресло.
Но чем больше Люциус дёргался, тем крепче цепи прижимали его руки к подлокотникам.
Малфой замер. Он медленно приходил в себя. Ледяное спокойствие словно особенный яд разливалось по его телу.
«Ты покойник, Снейп! Ты уже разлагаешься и воняешь!»
Когда Люциус снова мог различать лица в зале, он уже полностью владел собой. Его лицо застыло маской холодной презрительности, а поза казалась даже расслабленной.
Он вновь посмотрел на Валерию. Пришлось стиснуть челюсти, чтобы не дать лицевым мышцам волю растянуть лицо в неподобающем аристократу выражении.
Дуэль взглядов могла продолжаться вечно, если бы не вопрос Министра.
– Что вы можете сказать по этому поводу, мистер Малфой?
– Лорд Малфой! – резко ответил подсудимый.
Он повернулся и посмотрел в глаза Шеклболта.
– Мы не на приёме в министерстве! – рыкнул министр.
– Да ну? – издевательски пропел Люциус, вопросительно вскинув бровь.
– Отвечайте на вопрос!
– На вопрос? – Малфой откинулся в кресле. – Хорошо. Мой ответ: да!
Шеклболт скрипнул зубами. Он тяжело дышал, опасаясь, что сорвётся на крик или, не дай Мерлин, визг.
А Малфой, повернувшись к Валерии, вдруг тихо и спокойно заговорил:
– Валери, ты же знаешь, что значит моё «да»? – Уже после первых слов в зале наступила давящая тишина. – Мне было достаточно один раз тебя увидеть, чтобы понять: ты создана для меня!
В зале кто-то всхлипнул. Но Малфой продолжал:
– Ты ведь и сама об этом знаешь, не так ли?
Волшебники смотрели на Малфоя с ужасом, особо мнительные же решили, будто он сошёл с ума.
– Это хорошо, что Сильверблейд умер. Ты согласна, что он тебе не пара?
Люциус говорил совершенно непостижимые слова. Мало кто мог его понять. Только ему не было дела до сидящих в зале. Люциус наконец-то встретился с Валерией, и его внимание целиком и полностью сосредоточилось на ней. Настолько, что он позабыл даже о ненавистном Снейпе, который до этого жутко нервировал.
– Когда закончится весь этот фарс, – Малфой небрежно повёл головой в сторону кафедры, за которой стоял Шеклболт, – мы наконец-то сможем быть вместе.
И Люциус улыбнулся настолько обольстительно, что Гермиона невольно покраснела.
Снейп вскочил со своего места.
– Закрой рот!
Он выхватил палочку, чтобы простым Silencio прекратить поток грязных намёков. Но Венера остановила порыв мужа всего лишь одним прикосновением.
– Пожалуйста! – её голос умолял.
Малфой захохотал.
– Что за балаган ты здесь устроил, а, Снейп? Я тебя просил не вставать на моём пути!
Шеклболт начал стучать молоточком по кафедре, но его мало кто слушал. Волшебники шумели, обсуждая странную речь Малфоя. Мало кто понимал, что действительно происходит в зале. Перепалка между Малфоем и неожиданно воскресшим Снейпом стала своеобразной сенсацией этого судебного процесса. Но ещё больше присутствующим хотелось увидеть, как выглядит леди Сильверблейд, чьё имя сейчас беззастенчиво марал Люциус Малфой.
Но, увы. Чары скрывали облик волшебницы.
А тем временем Малфой продолжал говорить так, будто бы он находился с Валерией Сильверблейд с глазу на глаз.
– Есть у тебя одна удивительная черта, моя дорогая Валери, – ласково говорил он. – Окружающих мужчин ты делаешь своими ручными собачками. Раньше тебя охранял Калкин, твой карманный мопсик. Бегал за тобой по пятам. Теперь Снейп, – Малфой снисходительно усмехнулся. – Эту летучую мышку ты держишь вместо почтовой совы?
В зале послышались смешки.
И Гермиона не выдержала.
А Малфой снова изумился, насколько она хороша в гневе.
Резко поднявшись, Гермиона замерла. Её лицо пылало, ноздри раздувались, а глаза блестели от непролитых слёз. Но, ещё перед тем, как она произнесла первое слово, Малфой изменился в лице.
Мантия, ниспадающая вольными складками и так хорошо маскировавшая её фигуру, натянулась, подчеркнув округлый живот.
«Она беременна», – с ужасом подумал Малфой, когда Гермиона гневно произнесла:
– Лорд Малфой! Я запрещаю вам оскорблять моего мужа!
– Мужа, Вэл? – Люциус обескуражено смотрел на Валерию. – Но Сильверблейд покойник!
– А Северус Снейп – жив и здоров! – презрительно бросила Гермиона.
Она уселась на скамью, а её ладонь легла на стиснутую в кулак руку Снейпа.
В зале снова заволновались. Шеклболт опять начал стучать молоточком по трибуне, призывая к спокойствию и тишине.
Но Малфой ничего не видел и не слышал: до него только стала доходить чудовищная действительность.
«Она жена Снейпа?»
– Но почему, Валери? – беспомощно взывал он к возлюбленной.
– Потому что я люблю его! – перекрикивая голоса в зале, звонко ответила Гермиона.
Это стало последней каплей.
Малфой снова рвался из кресла. Он походил на раненного зверя: всё ещё сильный и грозный, но уже крепко связанный более везучим охотником.
Малфой жадно впился взглядом в глаза Снейпа. Через несколько мгновений он, словно на что-то решившись, снова посмотрел на Валерию.
– Любишь, значит? – Он облизал пересохшие губы и вдруг захохотал.
Смех разнёсся безумным раскатом по вдруг замершему в ожидании залу. Повисла гнетущая тишина.
И в ту секунду Снейп понял, что проиграл.
Проиграл и пропал. И погиб.
Мерзкий озноб стал медленно подниматься от ступней ног, постепенно распространяясь по всему телу, концентрируясь в области сердца.
Малфой повернулся к Шеклболту.
– Министр, я признаю все предъявленные мне обвинения. Более того, я назову имя подельника. – Он сделал паузу и перевёл взгляд на Валерию. – Это не только могущественный маг. Он – лучший зельевар Британии.
Малфой замолчал. Валерия так сильно побледнела, что казалось, вот-вот упадёт в обморок.
«Ты выбрала его и пожалеешь об этом. Ты проклянёшь день, когда стала его женой».
– Да, любимая.
Люциус говорил только возлюбленной. Все остальное перестало его волновать: огни магии уже жгли его тело, предупреждая, чтобы он молчал.
– Отвергнув меня, ты упала в объятия к другому палачу твоих детей. Так как те совершенные яды варил твой нынешний муж – Северус Снейп!
Гермиона встретила эти слова Люциуса стоя. И как только Малфой закончил, медленно стала оседать на скамью: её сознание стремительно утекало.
Её бережно подхватил муж, не дав удариться. На него страшно было смотреть: Снейп выглядел как покойник.
А Гермиона больше ничего не видела и не слышала.
А в зале творился настоящий переполох.
Как только Люциус произнёс свою коронную речь, он замер. Потом из его горла послышался хриплое бульканье, лицо посинело, а тело выгнулось дугой.
Агония была недолгой: через несколько минут Малфой застыл в кресле с перекошенным ртом и открытыми глазами.
Тотчас же началось движение. Подлетели авроры вместе с Ричем. Но единственное, что они могли констатировать, – смерть главного подозреваемого.
– Кинг, он мёртв, – позабыв о субординации, срывающимся голосом произнёс Рич.
Его перебил возглас старика в красной мантии.
– Министр, – кричал он, выпучив в исступлении глаза, – это Непреложный Обет! Значит, Малфой не лгал!
К Снейпу тут же направились два аврора, на ходу забрав его палочку при помощи Expilliarmus.
Но Северус даже внимания на это не обратил: его волновала только жена, которую он безуспешно пытался привести в чувство.
– Мистер Снейп, – один из авроров отсалютовал палочкой. – Вам придётся пройти с нами для дачи показаний.
Оглянувшись на говорящего, Снейп оскалился.
– Моя жена без сознания!
– Не заставляйте нас применять силу, – угрожающе произнёс второй аврор.
– Поттер, пожалуйста, приглядывай за ней!
Снейп говорил с отчаянием и смотрел на жену так, будто прощался с ней навсегда. Он поцеловал её в лоб и бережно переложил в объятия Поттера. Затем встал и в окружении авроров вышел на середину зала.
Он посмотрел в глаза Шеклболту. На его лице читалось смирение, усталость и равнодушие к своей участи.
– Мистер Снейп, – голос министра дрогнул, – вы причастны к гибели лорда Сильверблейда и его детей?
В зале стало так тихо, что каждый из присутствующих слышал удары собственного сердца. Даже Поттер застыл с Гермионой на руках, опасаясь пропустить слова Снейпа.
– Да.
И зал взорвался от возмущённых криков.
Шеклболт опустил голову.
– Уведите арестованного.
Снейпа вывели из зала.
Поттер, глаза которого плохо видели от слёз, прижал к себе Гермиону ещё крепче и быстро направился к выходу. Его догнал Рич.
– Гарри, что с леди?
– Она без сознания. Я в Мунго.
Тут подоспела Макгонагалл.
– Постойте, мистер Поттер… Гарри. Я помогу. Rennerveit! Не помогает. Что же делать? Нужно перенести её в другое помещение. Здесь очень суетно.
– Сейчас, директор, – ответил появившийся у неё за спиной Шеклболт. – Активирую порт-ключ в мой кабинет, а там у меня куча зелий: какое-то да поможет!
Из кармана мантии он вытянул печать в коробочке, поколдовал над ней и скомандовал:
– На счёт три: раз, два…
***
Гермиона открыла глаза и увидела склонённые над ней лица. Во рту стоял горький привкус зелий, её мутило. Она попыталась разглядеть окружающих её людей, но лица расплывались, множились и плясали джигу.
Гермиона снова закрыла глаза, стараясь сосредоточиться. И тут же вспомнила.
Стало так больно, что впервые за долгие месяцы ей вновь захотелось умереть.
Все попытки не думать не приносили результатов: перед глазами Люциус выплёвывал свои обвинения. Всю правду о Северусе. О её Северусе. Которого она успела безумно полюбить.
«Лучше бы Люциус проклял меня!»
Она всхлипнула, вновь проживая те минуты.
«Почему я всегда влюбляюсь в неподходящих мужчин? Не думать, не думать, только не думать!»
– Гермиона, – голос Минервы.
– Леди Валерия, – Шеклболт.
– Моя дорогая госпожа, – «Калкин?»
«Я должна. Я выдержу. Ради сына».
Она открыла глаза и резко попыталась встать, не слушая, о чём говорят вокруг. Ей подали руку, и она всё-таки села. Ложе было жёстким. Скорее всего стул, трансфигурированный в узкую софу. Гермиона поправила причёску, вскользь взглянула на кольцо, больно сжимающее палец.
«Северус…»
Она быстро потушила всплеск эмоций и поднялась. Несмотря на то, что в комнате было жарко, её бил озноб.
Гермиона подошла к камину.
– Леди Валерия, – тихо произнёс Шеклболт, – как вы себя чувствуете?
– Спасибо, Министр, – Гермиона уже полностью владела собой, – я в полном порядке.
Чтобы она ни говорила, но в порядке она не была. И это было заметно: Гермиона выглядела бледной и осунувшейся.
– Кажется, я многое прослушала. Где Сев… мистер Снейп?
– Он арестован по подозрению в соучастии убийстве.
– А мистер, – голос Гермионы дрогнул, – Малфой?
– Мистера Малфоя больше нет. Его пособники схвачены… теперь уже все до одного, – добавил Шеклболт после небольшой паузы. – Теперь вам ничего не грозит.
Гермиона побледнела ещё больше.
– Как… нет?
– Он умер.
– Умер, но… как?
– Непреложный Обет, данный вашему… мистеру Снейпу, убил Люциуса Малфоя. Хотя, на мой взгляд, это было чистейшее самоубийство.
Гермиона отвернулась. Меньше всего сейчас она хотела, чтобы кто-то увидел выражение её лица. Её сердце сковал ужас.
«Это правда».
Только что обозначала это правда, она не понимала. А ещё ей было невдомёк, отчего так болит сердце: из-за смерти Люциуса или предательства Северуса.
Едва сделав пару шагов, Гермиона остановилась: её шатало, ноги не хотели держать. Шеклболт заботливо подвёл к креслу бледную как мел женщину.
«Как странно. Быть столь же красивой, сколь и несчастной...»
Гермиона села, и в кабинете повисла тягостная тишина.
Ни Шеклболт, ни Макгонагалл не могли придумать, что же сказать в утешение миссис Снейп.
Немного разрядил повисшее напряжение появившийся в дверях взволнованный Гарри Поттер. Он ворвался подобно вихрю и прямо с порога воскликнул:
– Кинг, его отправили в Азкабан!
– Да, Гарри, таковы правила.
– Но…
Шеклболт отвернулся, Макгонагалл утирала слёзы. Гоблин стоял, отвернувшись от всех, и делал вид, что наблюдает картину за окном. И только Гермиона выглдела отсутствующей: она замерла, глядя в одну точку.
Гарри стремительно подошёл к застывшей подруге.
– Ты же не веришь во все эти бредни! Это ещё надо доказать!
Гермиона молчала. За неё ответил Шеклболт.
– К сожалению, уже ничего не надо доказывать. Непреложный Обет – лучшее доказательство.
Поттер сник.
Гермиона не смотрела на друга, она внимательно разглядывала огонь.
– Сколько ему дадут?
– Минимум – десять лет Азкабана. Если не докажут преступный сговор. В этом случае – пожизненное, – на последнем слове голос Шеклболта дрогнул.
– От кого зависит срок наказания… мистера Снейпа?
– От вас, леди Валерия. Вы – главное заинтересованное лицо. Потерпевшая сторона. Вам и решать.
– Я не хочу, чтобы он сидел в Азкабане. Ни дня. Сколько это будет стоить?
– Эмм, даже так? Вы хотите меня обидеть? – в голосе Шеклболта появились непривычные металлические нотки. – Не стоит. Достаточно вашего желания и подписи.
– Где расписаться, господин министр? – глухо спросила Гермиона.
– Сейчас.
Шеклболт зачерпнул горсть дымолётного порошка и бросил его в камин. Нагнувшись, он пробасил:
– Кабинет начальника Аврората.
Когда картинки перестали мелькать, в камине появилось взволнованное лицо Алана Рича.
Шеклболт что-то тихо рассказал Ричу. К его речи остальные находящиеся в комнате не прислушивались.
Поттер смотрел, не отрываясь, на подругу детства.
«Если бы я мог забрать твою боль…»
– Гермиона, – тихо сказал Гарри, – я не верю. Этого не может быть.
Гермиона закрыла руками лицо.
Макгонагалл, до этого вышагивающая по кабинету, остановилась перед Поттером и сжала его плечо.
Калкин отошёл от окна и присел у ног своей госпожи. В его обычно живых смеющихся глазах застыло страдание.
Наконец, министр поднялся с колен и подошёл к столу.
– Вот формуляр, леди Валерия. Здесь вы можете карать или миловать.
Камин загудел, его чрево загорелось зелёным. Из камина вышел, стряхивая невидимые пылинки с безупречного покроя мантии, Алан Рич. Он не улыбался, его рот был плотно сжат.
Гермиона присела за стол министра и стала заполнять пергамент. Она была так бледна, что выглядела больной.
– Всё, – выдохнула она и закрыла глаза.
– Accio формуляр, – прошептал Рич и тут же поймал пергамент. – Пойду поставлю печать Аврората.
– Вы отпустите мистера Снейпа сегодня? – Гермиона пыталась говорить равнодушно.
– Боюсь, что нет, леди Валерия.
– Почему?
– Потому что ал… охранники Азкабана специальными заклинаниями изолируют тюрьму. С полудня до шести утра она недоступна. И даже первая база – самая близкая точка к Азкабану, куда допускаются авроры и адвокаты, – в этом временном промежутке закрыта.
Гермиона опустила голову и сильно зажмурилась, будто пыталась остановить подступающие слёзы.
Но когда подняла голову, её глаза были совершенно сухими.
– Гарри, ты встретишь его?
– Да, Гермиона.
– Министр, вы позволите мне ещё один пергамент?
– Пожалуйста, леди Валерия.
Кусая губы, она стала что-то быстро записывать. Через несколько минут Гермиона запечатала свиток.
Выйдя из-за стола, она подошла к Поттеру и протянула ему пергамент.
– Ты передашь ему?
– Да.
– Спасибо, – и пожала протянутую руку.
И вдруг улыбнулась. Её улыбка выглядела неуместно и нелепо. Поттеру стало страшно.
– Спасибо вам, друзья, – спокойно говорила она. – Я очень благодарна всем вам. Министр. Минерва. Мистер Рич. Гарри. Двери моего дома всегда открыты для вас.
Гермиона продолжала улыбаться, но взгляд её казался безжизненным.
– Мистер Калкин, мой дорогой Сэм. Какая погода сейчас в Канаде?
– Для вас, дорогая моя госпожа, погода постаралась: сегодня солнечно и тепло.
Гермиона повернулась к зачарованному окну, из которого было видно голубое небо, где пели птицы и светило солнце.
– Я так давно не была в Канаде, – задумчиво промолвила она.
– Моя госпожа, – печально улыбнулся гоблин. – Порт-ключ в канадскую латифундию всегда при мне.
– В таком случае, разрешите нам откланяться, – Гермиона обращалась к волшебникам, молча взиравшим на неё. – Я и так слишком долго перекладывала свои обязанности на плечи других. Сэм, я готова.
Гоблин достал часы на цепочке из внутреннего кармана пиджака и протянул их на открытой ладони Гермионе.
– На счёт три, моя госпожа: раз, два…

Глава 5.
Рефьюдж-хаус, 18 июля 2002

Сминаю лист бумаги, в нём –
Стареет сад, заброшен дом,
Мечта – фантом, и жизнь – фантом,
Растает, пеплом станет.
Сжигаю рукопись, а в ней –
Вторая часть судьбы моей.
Жизнь ненаписанных поэм
Растает, пеплом станет…

Plastika, «Дождь»*

В гостиной старинного особняка несмотря на время года было темно и холодно. Одинокая свеча на полке потухшего камина слабо освещала своим маленьким огненным язычком комнату с плотно зашторенными окнами.
Мужчина, сидевший в кресле, почти сливался с окружающей темнотой: размытое пятно бледного лица и белая полоска воротничка рубашки – вот и всё, что можно было увидеть в сумраке комнаты.
Мужчина не шевелился. Тишина была настолько пугающей, что казалось, он не дышит.
Послышался звук, похожий на шуршание мыши, а потом тяжёлый вздох и всхлип.
– Тони, – глухо произнёс красивым баритоном мужчина, – хватит прятаться. Уходи. Займись чем-нибудь полезным.
– Тони больше нечем заняться, – пробормотал эльф и заплакал. – Хозяин Северус не хочет кушать, не разрешает Тони затопить камин. Что же делать бедному Тони?
– Мерлин, Тони, не плачь!
– Тони больше не может видеть, как хозяин Северус убивает себя.
Послышался глубокий вздох.
– Хорошо. Приготовь ванну.
– Будет сделано, хозяин Северус. А потом Тони принесёт завтрак?
– Как хочешь…
***
Снейп долго лежал в ванне. Он больше не хотел ни о чём думать, но не думать не мог. Он понимал, что медленно умирает, но его агония будет длиться бесконечно, пока на палец надето кольцо Гримальди. Его не устраивало «медленно», но ничего с этим поделать он не мог. Впрочем, за месяцы, проведённые в одиночестве, он смирился, да и чувствовал себя, как давно умерший человек.
Три месяца назад Снейп умер и попал в ад. В его преисподней не было ни чертей, ни кипящих котлов, смердящих серой. Адом стал дом, в котором он жил. Одинокое, лишённое смысла существование.
«Лучше Азкабан, чем эта мнимая свобода».
Северус медленно поднял руку и поднес к лицу. Камень на перстне Гримальди перестал ярко гореть, а лишь тускло поблескивал. Если первые месяцы после Азкабана кольцо всё время сжимало палец, то сейчас казалось мёртвым. «Как и я». Просто красивая безделушка, а не могущественный артефакт.
Иногда Снейпа посещали мысли о самоубийстве, но письмо Венеры, зачитанное до дыр, которое он носил при себе постоянно, останавливало.
У сына должен быть отец… Надеюсь, Вы не такой трус, чтобы…
Рука безвольно шлёпнулась в воду. «Я трус, Венера. Я боюсь жить без тебя».
Воспоминание о той, прежней жизни не грели душу, а медленно выжигали её. Он помнил каждый миг, каждую минуту своей короткой семейной идилии. Даже не верилось, что можно быть таким счастливым, что можно так любить… взаимно.
«Я был любим… когда-то давно, наверное, в прошлой жизни».
О том, где сейчас находится его жена, а главное, с кем, Снейп старался не думать: слишком хрупким был его мнимый покой. Один неверный шаг - и спасительное безумие ворвалось бы в измученный мозг.
В последние три месяца жизнь Северуса Снейпа стала похожа на сомнамбулический сон, хотя спать он как раз и разучился. Ночи были заполнены или лихорадочной бессонницей, или жуткими кровавыми кошмарами. Кровь ему почему-то снилась постоянно.
Дни казались пустой тратой времени в ожидании неизвестно чего. И если первые недели после Азкабана он тешил себя тем, что просто устал и ему надо хорошенько отдохнуть, то теперь и не пытался обмануть себя. Ему было всё равно, равнодушие уже отметило его своей предсмертной печатью.
Вставая утром, Снейп медленно брёл в душ, потом ковырял поданный Тони завтрак совершенно без аппетита. Затем так же медленно перемещался в гостиную.Он запретил Тони открывать окна и шторы, зажигать камины и свечи: душа пребывала в трауре по загубленной жизни. Иногда Северус доставал пергамент – последнее послание Венеры, – чтобы ещё раз перечитать. Ещё раз ожить и умереть. И снова ожить.
…Я хотела бы напомнить Вам, что Вы скоро станете отцом…
Он помнил. И только поэтому всё ещё жил. «Если бы не ты, мой маленький, я был бы уже свободен». Северус ещё раз перечитывал строчки, которые помнил наизусть.
Мистер Снейп…
Он ощущал горечь и боль, но пергамент был единственным неоспоримым доказательством, что Венера когда-то была частью его жизни. В доме остались все вещи жены, всё то, что он когда-то для неё купил, но без хозяйки они казались просто бесполезными тряпками. Как-то бесцельно шагая по дому, Снейп забрёл в маленькую гардеробную. Платья и мантии, обувь и бельё – всё было развешано и расставлено так, словно Венера отлучилась лишь на минутку и вот-вот войдёт. Но когда Северус услышал рыдания и увидел Тони, уткнувшегося в любимое зелёное платье Венеры, то выскочил из гардеробной будто ошпаренный и теперь обходил стороной.
Те развлечения, которые были доступны Северусу Снейпу когда-то, он выбросил из жизни. Перестал читать, забросил исследования, отказался от путешествий. Жизненных сил хватало только на воспоминания и тоскливое желание дожить до рождения сына.
***
Сегодня Снейп долго не хотел вставать из ванны. Но вода остыла, пена осела, и ему пришлось перебраться в гостиную.
Возле мёртвого камина Тони поставил столик, накрытый на одного. Несколько свечей парили под потолком. От запаха еды Снейпа затошнило.
«Мерлинов Тони!»
Его безумно раздражал вечно хныкающий эльф, его печальные, полные слёз глаза, тяжёлые вздохи. Но когда Снейп срывался и начинал шипеть на домовика, почему-то всегда вспоминал Венеру, её укоризненный взгляд и дружба с Тони. А ещё смешная школьная история про Венеру-Гермиону и общество «ГАВНЭ».
«Венера…»
И тут же ему грезилось мертвенно-бледное лицо жены в зале суда. Как медленно оседала она, узнав, что её муж – тот самый неизвестный зельевар-отравитель.
***
Он плохо помнил, как попал в Азкабан. В памяти остались лишь какие-то обрывки событий. Например, как авроры передали его в руки невыразимцев. Как мельком увидев лицо одного из них, Северус подумал: «Да это же не человек!» Или как один из его конвойных долго и внимательно разглядывал перстень Гримальди, а потом поклонился.
«Мне или кольцу?»
Нечеловечески красивые охранники Азкабана вели себя странно. Каждый из них поклонился Снейпу.
Азкабан не оставил в памяти особых впечатлений. Снейп настолько погряз в своём горе, что потерялся во времени. Когда за ним явились охранники, он и понятия не имел, что миновали почти сутки. Снейпа переместили в комнату, где Поттер нетерпеливо мерил комнату быстрыми шагами. Северус ожидал всякого: укоров, проклятий или хотя бы холодно-отстранённого приёма, но Поттер очередной раз поразил. Он бросился со всех ног, увидев Снейпа. На какую-то секунду Северус подумал, что Поттер повиснет у него на шее, но тот успел остановиться. На лице бывшего ученика Снейп увидел весь спектр эмоций. Ни блока, способного закрыть чувства, ни былой сдержанности и в помине не осталось. Перед Снейпом стоял взлохмаченный гриффиндорец, вечно ищущий приключений.
«Я знаю, что ты виновен, но я всё равно на твоей стороне!» – кричали его глаза, а губы лихорадочно шептали:
– Северус, Северус…
– Мистер Поттер, – холодно осадил Снейп, – чем обязан?
– Это же неправда, Северус? Ну скажите, это же ложь? – повторял Поттер словно заведённый.
– Это правда, – тихо ответил Снейп и отвернулся.
– Может, вы и варили эти яды, но не для детей Гермионы! – горячо продолжал Поттер.
– Это уже не имеет никакого значения. Для кого-то же я их варил?
Снейп ссутулился и, как старик, побрёл к ближайшему стулу, чтобы рухнуть на него. Поттер тут же подскочил и присел на корточки, заглядывая ему в лицо сквозь завесу спутанных волос.
– Это уже неважно! Гермиона сняла все обвинения против вас, и сегодня вы покинете Азкабан!
При имени Гермионы Снейп выпрямился. В глазах появилось выражение напряжённого ожидания.
– Она просила за меня? – неверяще произнёс он.
– Не просто просила, Северус. Она настояла на этом! Документы на освобождение были получены ещё вчера!
– А где она?
В глазах Снейпа появилась надежда.
– Она у себя в поместье, в Канаде.
И надежда тут же угасла. Снейп встал со стула так быстро, что чуть не сбил Поттера с ног.
– Она никогда меня не простит, – тихо прошелестел он.
– Никогда – это очень долго. Всё со временем образуется, – мягко проговорил Гарри. – Северус, Гермиона просила передать вам письмо.
– Письмо? Где оно?
– Вот.
Поттер встал и, выудив запечатанный свиток, протянул Снейпу.
Северус, не обращая на Гарри больше никакого внимания, трясущимися руками развернул пергамент. И без того бледное лицо Снейпа стало ещё белее. Глаза бежали по строчкам, и на какую-то секунду взгляд остановился и остекленел. А дальше заскользил гораздо медленнее.
«Это конец, – подумал Снейп. – Мерлин, как же мне жить дальше?»
Письмо было написано округлым аккуратным почерком, таким знакомым ещё со времён Хогвартса.

~~~<>~~~
«Мистер Снейп.

~~~<>~~~

Снейп прочитал письмо раз, потом другой, а потом стал перечитывать снова и снова. Он, наверное, так и умер бы или сошёл с ума, если бы не Поттер. Ему пришлось оглушить Снейпа, чтобы аппарировать с ним за пределы первой базы.
***
Северус и сейчас с трудом вспоминал, как добрался до Рефьюдж-хауса, как активировал все возможные защитные чары, а Цезарю приказал уничтожать почтальонов. Он сильно напугал Тони, когда в приступе неконтролируемого бешенства стал крушить старинную мебель и разбил зеркало, увидев в нём своё отражение.
С того дня он полностью закрылся от всего мира. Ни гостей, ни экспериментов, ни развлечений. Полная блокада. Под запрет попали письма, пресса, новости и сплетни, которые раньше приносил Тони.
Смыслом жизни Северуса Снейпа стало ожидание.
***
Он почти задремал, когда это произошло.
Волна тёмной магии захлестнула комнату. Северус кончиками пальцев почувствовал волнение дома: запахло озоном, как во время грозы.
Вскочив на ноги, Снейп достал палочку: он не понимал, что происходит.
И тут к его ногам упало чьё-то тело. Снейп бросился к человеку, одетому в тёмную мантию, и перевернул на спину. Он сразу узнал гостя – это был Поттер. Выглядел парень плохо. Лицо посинело, из горла вырывались булькающие звуки, а руки двигались как у младенца.
– Тони!
– Да, хозяин!
– Зелье родства, быстро!
Ритуал занял несколько минут. А ещё через четверть часа Поттер, бледный, но вполне живой, сидел в кресле СеверусаСнейпа.
***
В камине, впервые за несколько месяцев, весело потрескивали дрова, и пусть шторы закрывали дневной свет, множество свечей освещали комнату.
Гарри сидел в кресле и дрожащими руками держал чашку с чаем. Тони сервировал столик, а Снейп вышагивал перед гостем с угрожающим видом.
Когда Гарри немного отдышался и прокашлялся, Снейп задал мучавший его вопрос:
– Как вы попали сюда, Поттер?
Вместо ответа Гарри протянул руку и перевернул кольцо на левой руке камнем вверх. В отблеске свечей рубин засиял кровавым светом. Снейп медленно и тихо произнёс.
– Это же кольцо Гримальди. – И уже громче: – Этот перстень принадлежит Венере! – И тут глаза его расширились. Он шагнул к Поттеру и, не справившись с голосом, прошептал: – Что с ней?
– Она умирает, Северус, – монотонно произнёс Гарри, боясь поднять взгляд на хозяина поместья.
Снейп молниеносно, подобно кобре, набросился на гостя. Чайная чашка из тончайшего фарфора полетела в сторону и разбилась на мелкие осколки, облив стену и ковёр. Схватив Поттера за грудки, Снейп стал трясти его, приговаривая:
– Ты. Лжёшь. Поттер.
Он крепко вцепился в гостя. Ещё немного – и стычка обещала перерасти в настоящую драку: Снейп был явно не в себе. Гарри удалось остановить безумие.
– Только вы сможете её спасти!
Снейп замер: он медленно приходил в себя. Сначала чуть поубавился лихорадочный блеск глаз, а взгляд приобрёл осмысленность. Затем он отпустил мантию Поттера и с ужасом отшатнулся, чтобы упасть в кресло, заботливо наколдованное Тони. Снейп закрыл рукой глаза и хрипло бросил:
– Рассказывайте!
– Я хотел бы всё по порядку.
Снейп кивнул.
***
– Поначалу ничего не предвещало беды. Гермиона была деятельной, улыбалась… Правда, немного натянуто. Но мы все понимали.
Снейп не шевелился и не прерывал гостя, он внимательно слушал.
– Кто-то из нас постоянно находился с ней. Мы договорились не выпускать Гермиону из виду и не оставлять одну. Я, Рон, Джинни и Минерва, Молли, Артур, Джейн: кто-то всегда был рядом. Она серьёзно и самозабвенно работала, проверяя дела многочисленных предприятий, маггловских и магических. Но я помню её педантизм ещё со школьной скамьи, поэтому не заметил подвоха. Только много позже я узнал, что Гермиона работает на износ и почти не спит. Двадцать часов в сутки – это стало для неё обыденным. А ещё она плохо ела. Думаю, что работа просто помогала ей забыться.
– А как же колдомедики?
– Гермиона не сильно их жаловала. Калкин несколько раз предлагал Гермионе посетить колдомедика или пригласить его в дом для осмотра, но она только отмахивалась.
Гарри взъерошил волосы, став как две капли воды похожим на своего отца. Снейп скривился, но ничего не сказал.
– Серьёзно мы заволновались, когда Гермиона решила посетить все предприятия. Никакие уговоры на неё не действовали, она только усмехалась и делала по-своему. Меняла страны и континенты, аппарировала как мотылёк и казалась почти счастливой.
Постоянно была занята, её трудно было застать дома, но потом…
– Почему же ты не вмешался? Ты же её друг!
– Я не мог, она выглядела такой… живой, что ли. Как будто не было того ужасного суда.
Гарри устало протёр глаза под стёклами очков.
– А потом началось странное. Однажды Гермиона закрылась в кабинете с нотариусом, и даже Калкин не знал, что они там делали. И только сейчас, когда ее признали недееспособной, Сэм узнал, что она написала завещание.
Снейп тяжело выдохнул, будто уже давно удерживал воздух в лёгких.
– Завещание, значит… – голос его дрогнул.
– Да. И не смотрите на меня так, Северус. Я и сам узнал это лишь недавно!
– А почему же не сообщили мне? – почти простонал он.
– Сообщили? Я писал вам, – пробормотал Гарри, словно оправдываясь. – Но не только не получил ответов, но и потерял несколько министерских почтовых сов.
Снейп прожевал слова, готовые сорваться с губ.
«Мерлин, это же я приказал Цезарю уничтожать почтальонов!»
Он промолчал, не собираясь оправдываться, но от невысказанных слов во рту стало горько.
– Две недели назад, – продолжал рассказывать Гарри, – меня через камин вызвал Калкин. Гермиону нашли в кресле без сознания. С этого времени она не приходила в себя. Целители только руками разводят, диагноз у всех один: крайнее магическое и физическое истощение. Ни темномагических проклятий, ни опасных зелий колдомедики не обнаружили. Но Гермиона в коме, и помочь пока ещё никто не смог. И ещё… целители утверждают, что жизнь в Гермионе поддерживает только малыш, которого она носит. Она будет жить, пока. Но до родов остался лишь месяц. – Гарри снял очки, чтобы не видеть посеревшего лица Снейпа. – Однако надежда есть. Это вы – Северус!
– Я? – тихо переспросил Снейп. В его голосе звучала мука.
– Да, вы. И поэтому я здесь! Сейчас мы с вами отправимся в Канаду.
– Нет, – перебил Снейп.
– Что значит, нет? Вы единственная наша надежда!
– Что вы несёте, Поттер! Какая надежда! Чем я могу ей помочь, если даже колдомедики бессильны? К тому же, – его голос стал глуше, – Венера запретила мне приближаться к ней. Она взяла с меня слово, что я не буду искать с ней встречи.
Снейп протянул Гарри затёртый пергамент и откинулся в кресле.
– Она знает, что я человек чести и выполню любое её желание.
В тот же миг Гарри изменился в лице. Он вскочил на ноги, бросился на Снейпа и, схватив его за горло, прошипел прямо в лицо:
– Мне насрать на твою честь, Снейп! Если надо, ты пойдёшь со мной под Imperio!
Не успел он этого сказать, как его отбросило от Снейпа, который сидел, не шевелясь, тупо вглядываясь в пространство.
– Не делайте лишних движений, Поттер, – устало произнёс он. – Это было только предупреждение от дома. А если Рефьюдж-хаус решит, что вы мне угрожаете, то, боюсь, даже зелье родства не поможет.
Гарри медленно поднялся.
– Простите, мистер Снейп, – холодно произнёс он. – Я вижу, что попал не по адресу. Вам плевать на Гермиону…
– Поттер, не смей! Ты ни черта не смыслишь! – взревел Снейп. – Если надо отдать жизнь, кровь по капле, то я готов. Хоть сейчас! Но я не колдомедик и не представляю, как ей помочь!
Гарри не дал договорить. Он вытянул руки в примирительном жесте и тихо прошептал:
– Неужели вы не понимаете: я не могу её ещё раз потерять!
Снейп вскочил на ноги и схватил его за руки.
– Мерлин вас побери, Поттер! Я готов даже нарушить слово, если это может помочь Венере! Но я не понимаю, как ей может помочь моё присутствие!
– Стойте! Северус, какой же я кретин! Самого главного так вам и не сказал! У вас есть думосброс? Боюсь, я не могу сейчас связно излагать.
– Да. Accio, думосброс.
Через несколько секунд внушительная каменная чаша влетела в комнату и с грохотом приземлилась на столе.
Не произнося больше ни слова и не глядя на хозяина поместья, Гарри подошёл к думосбросу. Приложив палочку к виску, он стал доставать серебристые нити мыслей и аккуратно складывать в чашу.
– Прошу, – сказал он и приглашающе махнул рукой по направлению к столу.
***
Когда Снейп и Поттер приземлились, то оказались в просторной гостиной. В ней были люди, хорошо знакомые Снейпу. На маленьком диванчике возле окна сидела заплаканная миссис Грейнджер. Рядом – измученная Джинни Поттер. Гарри стоял возле другого окна, вглядываясь в летнюю даль. Калкин ходил по комнате, будто шагами пытался измерить время. Рональд Уизли сидел в кресле в дальнем углу, опустив голову на руки. У камина молча курил Кингсли Шеклболт.
Дверь отворилась, и в комнату вошла женщина. Очевидно, её ждали: все с напряжением смотрели на неё.
И тут Северус с изумлением узнал плащ охранника Азкабана. А когда его взгляд остановился на лице незнакомки, к Снейпу снова пришло озарение: она не человек. Он и сам не мог понять, что же отличало её от обычного человека, но это знание было у Снейпа в крови. Высокая, темноволосая и синеглазая охранница заговорила, и Северус был потрясен: он понимал всё, но осознавал, что язык не относится ни к одному из ивестных ему.
– Где её муж? – спросила она. – Он умер?
– Муж? – горько переспросил Рон и плюнул себе под ноги. – Попадись он мне, я бы задушил его голыми руками!
Незнакомка непонимающе уставилась на младшего из братьевУизли.
– Кора, – мягко пробасил Шеклболт, – причём тут её муж?
– Кингсли, я потом объясню, просто скажи, он мёртв?
– Нет, он жив.
– Почему его нет рядом?
– Это длинная история.
– Хорошо. Тогда скажи, где её обручальное кольцо?
Калкин сдавленно охнул и хлопнул себя по лбу.
– Кольцо Гримальди? – растерянно переспросил он. – Оно должно быть на пальце леди Валерии.
Все дружно переглянулись, явно не понимая, в чём дело.
– Его нужно найти, – приказным тоном распорядилась Кора.
– Хорошо, – согласился Калкин. – Мери!
Эльфийка появилась, и Кора изменилась в лице. Она побледнела от горя, когда увидела горничную леди Валерии.
Кора сделала неуверенный шаг навстречу Мери, присела перед ней и сомкнула свои длинные пальцы на маленькой ладошке эльфийки. Их лица находились на одном уровне. На некоторое время обе замерли, глядя друг другу в глаза. Присутствующие с недоумением смотрели на них. А Снейп сразу же догадался: Кора и Мери разговаривали.
Затем Мери исчезла, Кора встала, встревоженная и угнетённая. Она беспомощно оглянулась на Шеклболта, словно ища поддержки.
Комнату снова заволокло туманом.
Когда он рассеялся, Мери опять была там. Глаза горничной сияли, она протягивала перстень с большим рубином Коре, на которую смотрела с обожанием.
И снова Кора изменилась в лице. Но на этот раз на её лице читалось изумление. Она так и не дотронулась до кольца, но вдруг низко ему поклонилась. Так же кланялись охранники Азкабана Снейпу, когда замечали на его пальце перстень Гримальди.
Кора выпрямилась и задумчиво произнесла:
– Я знаю, чем больна Валерия. И знаю, как ей помочь.
В комнате сразу же стало шумно: все говорили, умоляли, перебивая друг друга, требовали.
Только Шеклболт молчал. Он подошёл и несильно стиснул плечо Коры, словно поддерживая.
От гомона у Снейпа разболелась голова. В ту минуту он многое отдал бы, лишь бы окружающие затихли. Но, увы, это было всего лишь воспоминание. Однако Северусу стало легче, когда Гарри ободряюще стиснул его локоть.
– Тихо, – гаркнул Шеклболт. – Говори дальше, Кора!
– Болезнь любви. Так называется тот недуг, которым болеет Валерия Гримальди. Для меня это очень странно, потому что это альвейская болезнь…
– Кора, – нетерпеливо оборвал её Шеклболт.
– Кингсли, здесь находятся твои друзья?
– Да, – твёрдо ответил он.
– Ты им доверяешь?
– Как самому себе.
– В таком случае я не вижу смысла скрывать что-то.
– Кора, есть государственная тайна!
– И, тем не менее, первый шаг к миру между альвами и людьми уже сделан! И, возможно, в самое ближайшее время то, что сегодня является тайной, станет явью! Я не вижу необходимости скрывать своё происхождение от твоих друзей.
– Хорошо, как знаешь.
Кора кивнула и, обращаясь ко всем присутствующим, спросила:
– У мужа Валерии тоже есть такое кольцо?
Многие пожимали плечами, и только Поттер-который-из-воспоминаний сказал:
– Да, есть.
– И давно они живут порознь?
– Три месяца.
– Почему муж бросил Валерию?
– Не он, а она.
– А причина?
Поттер вздохнул. За него ответил Рональд Уизли.
– Потому что он гад и убийца!
Кора с удивлением посмотрела на Рона.
– К сожалению, это ничего не меняет. Ей может помочь только он.
– Но как? – вырвалось у Шеклболта.
– Он найдёт способ, – ответила Кора и лёгкая улыбка расцвела на её губах.
– Но… леди Кора, - вмешался Поттер.
– Просто Кора.
– Кора, у нас нет с ним связи. Он живёт в зачарованном месте, его замок окружают такие барьеры... Даже почтовые совы не возвращаются оттуда!
– Используйте перстень!
– Но как?
– Сначала надо расторгнуть их брак.
– Да Снейп мне голову открутит!
– Если боишься за свою голову, то жди смерти своей подруги. Ей недолго осталось. Она доживёт до родов: ребёнок поддерживает в ней силы. Но после родов умрёт. И даже камень не сможет помочь.
– Камень?
– Кольцо. Я хотела сказать кольцо.
– А что даст расторжение брака?
– Альвейские кольца станут порт-ключами к бывшим супругам.
– Альвейские кольца? Альвы сделали перстни Гримальди?
– Да. И только альвы знают их настоящую ценность и силу.
– Кора, расскажи!
– Нет, Кингсли, не могу. Это не мой секрет, – устало ответила Кора.

***
Снейпа вместе с Гарри вынесло из воспоминаний.
Снейп стоял с непроницаемым лицом и вглядывался в марево мыслей, клубящихся в думосбросе.
– Я должен попасть в Канаду, хотя бы для того, чтобы снова жениться на Венере, – угрожающе проговорил он.
– Полностью с вами согласен, Северус! – весело ответил Поттер.
– Мой сын не должен родиться ублюдком!
– Это поступок мужчины!
– И ты не обязан со мной соглашаться!
– Наверное, но вы, по слухам, единственный, кто может помочь моей подруге. А я не переживу ещё одну её смерть. – Улыбка сползла с губ Гарри. Он был серьёзен.
– Я не уверен, что могу помочь Венере.
– Сможете. Кора сказала, что только вы и можете.
– А если Малфой?
– Что Малфой?
– Если Малфой – это тот самый, кого Венера любит по-настоящему. И болезнь любви – лишь подтверждение глубины её чувств!
– Этого не может быть. Гермиона любит вас, и точка! Давайте не будем тянуть, Северус. Порт-ключ в Канаду у меня с собой.
– Так доставайте, Поттер, чего же вы медлите?
– Ещё совсем недавно вы называли меня Гарри.
– Если Венера выздоровеет, Поттер, я буду называть вас Гарри постоянно, даже при вашем рыжеволосом друге...

Примечание:
*http://www.youtube.com/watch?v=TnVpBn2wC0Y