Сие творите в Мое воспоминание 4 страница

Один человек - он, по-видимому, был скептиком- спросил дзэнского учителя Джошу, редкого по своим качествам челове­ка: «Джошу, я слышал, что ты утверждаешь, что Бог во всем. Что ты скажешь насчет собаки?» Никто не отвечал таким образом: Джошу встал на четвереньки и начал лаять. Он сказал: «Я - собака, я - Бог». Лай Джошу был лаем Бога.

Тогда нет никакой разницы. Ничто не является малым, ничто не является великим. Мельчайшее несет в себе вели­чайшее, а величайшее несет в себе мельчайшее; тогда наиниз­шее является наивысшим, а наивысшее — наинизшим; тогда долина поднимается до вершины, а вершина опускается до долины. Именно это я имею в виду, когда говорю, что секс есть самадхи, а самадхи есть секс. Тогда нет никакой разницы между высоким и низким. Если просто живешь сегодня, то все является самым важным. И любовь, и курение... Такая простая вещь как курение, но когда курит религиозный человек, он курит религиозно; по-другому быть не может.

Один раз ко мне пришел человек. Я был в Калькутте. Человек был последователем Парамахансы Рамакришны, но он был обеспокоен одним: Рамакришна использовал очень вульгарные слова, слова вроде «сучий сын». Рамак­ришна использовал очень вульгарные слова. Поэтому этот человек был очень обеспокоен. Он сказал: «Все хорошо, но Рамакришна кажется немного... вульгарным. Что вы ска­жете на это, сэр?» Я сказал: «Его вульгарность является религиозной. Даже когда Рамакришна говорит "сучий сын", это благословение. Да, это благословение, потому что все, что бы он ни говорил, очищается тем, что это говорит именно он. Даже вульгарные слова становятся священными; прикосно­вение Рамакришны трансформирует их». Поэтому я сказал ему: «Не беспокойтесь. Все, с чем имеет дело Рамакришна, становится священным. Если он зайдет в публичный дом, тот превратится в храм». Потому что проблема не во внешнем доме или во внешнем мире, проблема в том, какое качество вы привносите чо все. «Курение, - говорит Сартр, - сегодня для меня является самым важным». Да, я тоже могу сказать, что курение может быть таким же прекрасным и священным, как пение псалмов, "то пение псалмов в дыму. Это зависит от вас.

В дзэнских монастырях имеются маленькие чайные домики, подобные храмам. Когда кто-то входит в чайный домик, он должен быть предельно внимательным, потому что в этом домике обитает чайная богиня. Чайная богиня -почему не может быть богини курения? В чае тот же самый никотин, что и в табаке.

Я недавно просил Лаксми устроить маленький храм для курения в нашем ашраме. Но вы должны входить в него очень внимательно, бдительно, с осознаванием, медитативно! Если вы сможете курить медитативно, то это особенно прекрасно. Если это перестает быть медитативным, это тоже прекрасно. Жизнь священна.

Так что не учите ребенка христианству, индуизму, джайнизму. Если вы любите его, то обеспечьте ему наличие среды, чтобы в нем могла расти чувствительность к тому, что действительно является религиозным. Вы должны говорить ему не о конкретной религии, но о том, что есть религия в своей сущности, в своей чистоте. Не рассказывайте ему о разнообразии цветов, позвольте ему стать чувствительным к их аромату - этого будет достаточно. Это и есть крещение.

Последний и самый важный вопрос - это от Амитабхи:

Блах, блах, блах, блах, блах, блах.

Что я должен сказать? Блах, блах, блах, блах, блах, блах.

 

Беседа 3

Как Я возлюбил вас

23 декабря 1975 года, Пуна

Евангелие от Иоанна, глава 13

2. И во время вечери...

5. ...влил воды в умывальницу и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был препоясан.

6. Подходит к Симону Петру, и тот говорит Ему: Господи! Тебе ли умывать мои ноги?

7. Иисус сказал ему в ответ: что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после.

8. Петр говорит Ему: не умоешь ног моих вовек. Иисус отвечал ему: если не умою тебя, не имеешь части со мною.

12. Когда же умыл им ноги и надел одежду Свою, то, возлегши опять, сказал им: знаете ли, что Я сделал вам?

13. Вы называете Меня Учителем и Господом, и правильно говорите, ибо Я точно то.

14. Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то ц вы должны умывать ноги друг другу.

15. Ибо Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам.

21. Сказав это, Иисус возмутился духом, и засвидетельствовал, и сказал: истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня.

27. ...Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее.

28. Но никто из возлежавших не понял, к чему Он это сказал ему'

31. Когда он вышел, Иисус сказал: ныне прославился Сын Человеческий, и Бог прославился в Нем.

34. Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга.

35. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою.

 

Сущность религии парадоксальна - противоположности встречаются в ней и теряют свои противоположные свойства. Противоположные свойства становятся свойствами, дополня­ющими друг друга. День и ночь не разделены здесь, не разделены также жизнь и смерть, не разделены низкое и высокое. В ней земля является небом и небо является землей. Логическому уму, уму как таковому - потому что все умы являются логическими — это очень трудно понять.

Я прочту вам несколько слов Уайтхеда, очень проница­тельного человека: «Религия есть видение чего-то, что рас­пространяется за пределы, выше и внутрь проходящего мимо потока непосредственных вещей и явлений: чего-то, что является реальным и, в то же время, ожидает своей реализа­ции; чего-то, что является отдаленной возможностью и, в то же время, величайшим существующим фактом; чего-то, что придает значение всему проходящему и, в то же время, избегает предчувствий; чего-то, чьей собственностью являет­ся конечное добро и что, тем не менее, вне богатства; чего-то, что является предельным идеалом и безнадежным духовным поиском».

Уайтхед правильно понимает парадоксальность рели­гии, но он пытается понять ее посредством ума, поэтому окончательным выводом является то, что это «безнадежный поиск», - безнадежный, потому что как могут встретиться противоположности? Жан-Поль Сартр говорит, что Бог не­возможен, потому что, если сделать Бога возможным, про тивоположности должны будут исчезнуть. Смерть и жизнь должны стать чем-то одним; только тогда может существо­вать Бог. И как ум может понять смерть и жизнь, превра­щающиеся в одно, зиму и лето, превращающиеся в одно, начало и конец, превращающиеся в одно? Для ума этот духовный поиск будет безнадежным.

Современный ум остается в основном без религии, потому что современный ум потерял гибкость и способность быть нелогичным. В обычном мире быть нелогичным озна­чает быть безумным; в религии отсутствие логики является методом. Само безумие является методом познания Бога. Пока вы не будете достаточно безумным, чтобы суметь отбросить категории ума и уметь смотреть непосредственно без внесения каких-либо концепций между вами и реаль­ностью, то максимум, что вы сможете, это познать материю, мертвую часть, прошлое, но вы не сможете познать реальное, живое, Бога. Настоящая религия всегда будет казаться уму неуловимой. Она, фактически, кажется некоторым родом безумия.

Несколько дней назад я просматривал книги Захнера. Он пытался понять дзэн, Кришнамурти, но не смог; и в конце он написал небольшую поэму, высмеивающуюих.Эта маленькая поэма высмеивает не только Кришнамурти и дзэн, она высмеивает также Иисуса, Кришну - она высмеивает все религии. Захнеру кажется, что он дает в своей поэме самую суть этого безумия, который называют дзэн ом. Он пишет:

Хи-хи-хи,

я и ты,

ты есть я,

я есть ты..

Жизнь есть смерть,

смерть есть жизнь,

ты - своя жена,

я - свой муж.

Мы не Боги-дети,

они не Боги-мы,

мы — те, кто счастливы,

так к чему вся суета?

Суета, суета, суета,

проклятье, проклятье, проклятье.

Тотальное переживание?

Да - это мы.

 

Он думает, что высмеивает кого-то, но высмеивает самого себя; это естественно для ума.

Иисус все время говорит: «Я и мой Отец - одно». Это означает, что сын является отцом. Обратное никогда не говорится, но должно говориться. Только тогда станет ясной истина, заключающаяся в том, что отец является также и сыном. Если сын является отцом, то отец является сыном, но тогда все становится трудным для понимания.

В этот последний вечер со своими учениками он устроил встречу противоположностей, встречу далекого и близкого; он довел это до высочайшей точки, до кульминации. Путем прикосновения к ногам своих учеников он говорит, что ученик есть Учитель, что Учитель есть ученик. Это соответ­ствует практике дзэна. Не говоря ничего, он высказывает самую суть всех религий. Он говорит: «Нас с тобой-не двое». Он говорит: «Ты есть я, я есть ты» — он завершает круг. Прикосновение Учителя к стопам ученика - редкое явление. Этим символическим актом Иисус начинает удаляться от своих учеников, показывая им саму суть религии, в которой Учитель прикасается к ногам своих учеников, в которой сын становится отцом, а отец - сыном, в которой день становится ночью, а ночь - днем, в которой противоположности слива­ются, исчезают.

Захнеру трудно понять это. В своей книге он много раз призывает Аристотеля: «Наш отец, Аристотель». Так и должно быть; Аристотель, должно быть, его отец, но не Бог. Аристотель имеет логический ум. Основной особенностью логического ума является то, что он считает, что день и ночь разделены и никогда не встречаются. Восток и Запад разде­лены - «Запад есть запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись». Но я утверждаю: они встречаются здесь, они сходятся везде. Восток и Запад встречаются везде, где сущес­твует жизнь; везде, где существует жизнь, встречаются мужчина и женщина; везде, где существует жизнь, встреча­ются Учитель и ученики; везде, где существует жизнь, встречаются душа и материя - в вас, везде: в цветке, в дереве, в камне, в человеке - везде встречаются душа и материя. И все же вы все время делитесь на части. Можете ли вы точно отметить, где кончается ваше тело и начинается душа, где кончается ваша душа и начинается тело? Они есть одно: тело прикасается к ногам души, душа прикасается к ногам тела. Это замкнутый круг. Иисус говорит о многом, не произнося это явно. Он скорее показывает, чем говорит; он простой человек. Люди дзэна могут понять, что он делает. Христиане не могут понять его. Они все время говорят: «Наш Отец, который на небесах...» - но это неправильно. «Наш отец Аристотель» - должны говорить они. Их отец Аристотель: ум, который делит, ум, который делает четкие различия, ум, который все разбивает на категории, все помещает в свои ячейки. Из жизни Аристотель сделал очень простую и четкую работу. Он все расклассифицировал; он величайший класси­фикатор. Но всякий раз, когда вы делите, то, что не может быть разделено, исчезает. Вы можете рассечь цветок и узнать, из чего он состоит — его материальную часть, — но его духовная часть исчезнет. Вы никогда не ухватите таким образом красоту. При рассечении красота исчезает. Вы можете рас­сечь человека на операционном столе анатомического театра, вы можете рассечь его на мельчайшие части, вы можете весьма преуспеть в таком рассечении и анализе, но в ваших руках останется лишь тело. Душа исчезнет, потому что, на самом деле, душа существует лишь в очень глубоком синтезе, где встречаются противоположности.

Жизнь — это диалектический процесс, в котором проти­воположности встречаются и все время создают высший синтез, симфонию, гармонию. И это случается каждый мо­мент - каждый вечер день превращается в ночь и каждое утро ночь превращается в день. Но вы слепы, вы не можете видеть этого. Во всем вы можете видеть, как встречаются противо­положности: при помощи деревьев земля достигает неба и прикасается к нему, и небо каждую минуту изливается на землю, проникает в нее. Эта любовная связь все время осуществляется между небом и землей; они всегда встречают­ся в глубоком объятии, они бесконечно едины. Разделение существует только на поверхности.

Теперь сутры:

И во время вечери...

Это последний ужин с Иисусом, и только Иисус знает, что этот ужин - последний. Ученики абсолютно ничего не понимают. Они не могут почувствовать, что должно случить­ся, они не могут почувствовать поступь будущего. Иисус уже собрался на свое распятие, он уже готов, он уже идет. Приближается момент моментов — каждую минуту он все ближе и ближе, - а они в блаженном неведении. Помните: это то, что происходит с каждым. Смерть подходит все ближе и ближе, а вы в блаженном неведении. Вы все время делаете какие-то приготовления к жизни, как будто собираетесь жить вечно. Ваш ум все время составляет планы на будущее, не осознавая, что смерть приближается. Смерть скрыта за каждым кустом; смерть может выпрыгнуть откуда угодно.

В этот праздничный вечер, во время этого последнего ужина с Учителем, кто мог подумать, что этот ужин является последним? Кто мог подумать, что на следующий день Иисус должен будет уйти от них? Этого уникального человека больше не будет. Не будет больше этой уникальной возмож­ности прикоснуться к Богу на земле. Не будет больше возможности заглянуть через его дверь, бросить взгляд на божественное через его окно. Занимаясь едой и питьем, они были счастливы. Так и продолжается ваша жизнь: еда, питье, но каждый момент смерть все ближе и ближе, а вы все время делаете приготовления к жизни, как будто бы собираетесь жить вечно.

Человек, который осознал смерть, становится совершен­но другим человеком. Тогда он не растрачивает свое время в приготовлениях к будущему. Тогда он начинает жить в настоящем. Увы, ученики ничего не знали. Позже они будут каяться, они будут плакать, разрывая свои сердца. Они будут снова и снова все обдумывать, они будут снова и снова впадать в ностальгию по прошлому: Иисус был так близко, а они все время упускали его.

И во время вечери...

...влил воды в умывальницу и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был препоясан.

Я называю эти действия «дзэнскими». Почему дзэнски-ми? В дзэне все, что вы не можете высказать, высказывается каким-то другим образом. Есть вещи, о которых можно рассказать, есть вещи, о которых рассказать невозможно, есть вещи, которые можно выразить только действиями. Они могут быть выражены только действием, тотальным действи­ем; нет другого способа высказать их. В дзэне Учитель всегда задает ученику некоторую задачу, для которой тот должен найти ответ. Они называют это «коаном». Ученик все время ищет ответ, он каждое утро снова и снова приходит к Учителю, чтобы предложить свой ответ. Но Учитель все время говорит: «Нет, это не ответ». Иногда бывает так, что еще до того, как ученик скажет что-либо. Учитель говорит: «Нет, это не ответ». Иногда бывает даже так: ученик еще только приближается к дому Учителя, он еще не подошел к нему, а Учитель кричит ему изнутри: «Нет, это не ответ».

Только позже, когда ученик достигает просветления, он понимает, в чем было дело - Учитель задавал задачу, на которую невозможно было дать словесный ответ. Для этого нужны действия. Можно ответить только действием, потому что только действие может быть тотальным, целостным.

Видели ли вы когда-либо гневающегося ребенка? Это целостное действие; оно не только в голове. Каждая частичка его тела вибрирует от гнева - она готова взорваться, как будто может разрушить весь мир, - такая крошка, но она наполне­на огромной атомной энергией. Понаблюдайте за ребенком в гневе, и вы поймете, что такое целостное действие. Или понаблюдайте за любящим человеком, находящимся в состо­янии глубокой любви: ум останавливается. Даже держа за руку свою любимую, он говорит нечто, что невозможно высказать. Само прикосновение что-то показывает, показы­вает что-то, что выше всяких слов, что является целостным действием. В гневе, в любви, в печали, в блаженстве иногда получается так, что действия становятся тотальными, целос­тными. Когда в танце танцор исчезает и остается только танец, действие является целостным. И целостное действие прекрасно, потому что целостное действие идет не от вас. В тот момент, когда вы целостны, через вас изливается Бог.

В этот день, в последний день своего пребывания с учениками, Иисус совершил действие, свойственное дзэну, -он омыл ноги своим ученикам, он в глубокой почтительности прикоснулся к ногам своих учеников. Ученики прикасаются к ногам Учителя, но их почтительность никогда не бывает целостной. Для большинства из них это просто относится к хорошим манерам, которых необходимо придерживаться. Это некоторая обязанность; они исполняют ее бессознатель­но. Иногда это действие должно быть выполнено, но они не присутствуют в нем. Когда они делают поклон, ничто не наклоняется в них, кроме тела. Это мертвый жест. Для немногих из них этот жест может быть не таким мертвым. В нем, может быть, теплится некоторая жизнь, но это не целостное действие. Ученики, должно быть, прикасались к ногам Учителя много раз, тысячи раз. На этот раз Учитель решил прикоснуться к ногам учеников, чтобы показать им, что есть почтение во всей его целостности. В этот момент не было никого, кто бы наклонялся и мыл ноги. Был наклон, было мытье ног, но больше никого там не было - потому что, когда вы целостны, эго исчезает. Эго существует только тогда, когда вы частичны. И если вы когда-то где-то пережи­ли подобное... а я вижу, что каждый когда-то пережил подобное. Поскольку это не соответствует вашему стилю жизни, вы забыли про это; поскольку это не соответствует вашим собственным шаблонам, вы не обращаете на это внимание; поскольку это вам не подходит, вы постепенно забываете про это, загоняете его в подсознание, в подвалы ума. Это случалось с каждым, помимо его воли, случайно. Иногда... вы просто плывете и вдруг наполняетесь, казалось бы, беспричинным блаженством. Это случается только в том случае, если ваши действия являются целостными. Когда плавание исчезает, когда причина всех страданий исчезает, тогда внезапно появляется Бог.

Всякий раз, когда вы тотальны, целостны, появляется Бог. Всегда, когда вы разделены на части. Бог недоступен вам. Позвольте мне сказать это таким образом: ваша целос­тность и есть Бог. Бог - это не личность, это переживание. Он не поджидает вас где-то - вы должны создать его внутри себя. Бог не похож на некоторый объект, не похож на камень, который вы однажды найдете и принесете домой, нет. Бог - это внутренняя гармония; чтобы обнаружить его, вы должны создать эту гармонию. Это не поиск мертвого объек­та. Это созидание, это грандиозное созидание; нет созидания более высокого, чем это. Художник пишет картину, певец поет песню, скульптор ваяет некоторый пространственный образ; религиозный искатель создает Бога1 И есть только один способ создания Бога: стать целостным, чтобы действие стало целостным.

Иисус показывал им, что он прощается с ними. Он не мог дать им большего дара. Он показывал им, что есть почитание, что есть любовь, как может человек всецело отдаваться другому. Они считали, что сдались ему, но сдача ученика есть сдача ученика. Ученик разделен, он является толпой; отдается только часть его. Эта часть может быть даже не самой большой; многие другие части могут продолжать сопротивляться. Он отдается с неохотой, вынужденно. Ка­кая-то часть его все время отталкивает его от Учителя, оттаскивает его, все время говорит «нет». Одна часть говорит «да», другая - «нет». Ученик - это всегда «да плюс нет». Когда Иисус прикасался к их ногам, это было только «да». Он дал им величайший дар, который только мог дать, - дар почитания.

Рассказывают, что однажды равви Джошуа бен Кархе задали вопрос: «Почему Бог решил говорить с Моисеем на горе Хорив из тернового куста? » Это действительно важно -почему Бог решил говорить с Моисеем из тернового куста? Он не нашел лучшего места? Терновый куст? Он мог найти, по крайней мере, розовый куст. Почему он выбрал в качестве самого подходящего терновый куст? Этот вопрос задавался в течение многих веков, но никто не давал такого прекрасного ответа, как равви Джошуа. Равви Джошуа ответил, что он сделал это, чтобы показать нам, что на этой земле нет места, свободного от присутствия Бога. Бог везде и во всем, даже в самом низком, даже в терновом кусте. Вся земля является священной.

Почему Иисус прикасался к их ногам? Он мог прикос­нуться к их головам, так почему же ноги? Ноги являются символом всего низкого. Они являются самой низшей частью вашего тела. Иисус прикасался к их но^ам для того, чтобы показать, что Бог и там тоже; даже в терновом кусте, в наинизшем, в наинизших глубинах присутствует Бог, пото­му что он везде. Он находится и в темнейших ущельях. Не только на вершинах, запомните это; он также и в низинах, в долинах, он здесь. Он не только в святых, он и в грешниках тоже. Когда вы показываете свое уважение, не беспокойтесь о том, по отношению к кому это делать, потому что он везде. Вы можете прикоснуться к ногам грешника, и вы прикосне­тесь к его ногам, потому что нет никаких других ног. Все ноги, все ноги - его. Иисус прикасался к ногам учеников, чтобы показать им, что ничто не является низким. Все является высоким, все имеет высочайшее значение, все является божественным. С чем бы вы ни обращались, вы обращаетесь с Богом. Кому бы вы ни показывали свое уважение или на кого бы вы ни гневались, вы делаете это по отношению к Богу.

...влил воды в умывальницу и начал умывать ноги ученикам...

Ноги являются символом земли, они прикасаются к земле; голова является символом неба, она прикасается к небу; голова и ноги — наивысшее и наинизшее, то, что наверху, и то, что внизу, - являются одним и тем же, потому что в течении участвует единое. Вы в такой же степени в своих ногах, как и в голове. Не забывайте про землю, вы укоренены в ней; помните это. Иисус прикоснулся к их ногам, омыл их ноги.

Подходит к Симону Петру, и тот говорит Ему: Господи! Тебе ли умывать мои ноги?

Это казалось неуместным для него. «Тебе ли умывать мои ноги? Было бы все в порядке, если бы я умывал твои ноги; ты наш Господь, ты наш Учитель». Этот вопрос возникает в голове ученика Симона Петра — того, кто любит, того, кто имеет несколько больше веры, чем другие. Даже у него возникает вопрос: «Годится ли это, чтобы Учитель прикасал­ся к моим ногам?» Многие просто ничего не сказали. Они, возможно, не придали этому большого значения, это было так неожиданно. Они, возможно, даже не заметили этого. Они, возможно, как бы отсутствовали здесь; они, возможно, были не в состоянии понять, что здесь происходит. Только Симон Петр, человек, которому предстояло стать столпом церкви Иисуса, поднял вопрос: «Тебе ли умывать мои ноги?» Он любил Иисуса, он уважал его, но его вера не была еще полной. Иисус называл его человеком малой веры. У него была вера, но ее было очень мало. Если бы вера была полной, то тогда не было бы больше никаких различий между Учителем и учеником.

В дзэне имеются истории, в которых говорится о том, как ученик бил Учителя, а Учитель только смеялся. Это истории о великой любви, это истории о великой вере и доверии. Они показывают, что теперь больше нет различий между учеником и Учителем; теперь никто не знает, кто есть кто. Учитель представляет из себя отсутствие эго, а когда эго ученика тоже исчезает, то не может быть двух отсутст­вии эго.

Например, в вашей комнате два стула; два стула присутствуют, имеют место два присутствия. Вы удаляете оба стула - можете ли вы теперь сказать, что имеют место два отсутствия, потому что вы удалили два стула? Нет, есть только одно отсутствие; просто отсутствие стульев. Вы можете удалить тысячу стульев, но не может быть отсутст­вия тысячи стульев; будет просто отсутствие. Учитель есть отсутствие, пустота; в нем нет никакого эго. Это с точки зрения ученика они являются двумя сущностями. С точки зрения Учителя, поскольку его нет здесь, другого тоже не может быть. Когда «я» исчезает, «ты» тоже исчезает.

Петр любил его, уважал его, но его любовь не была еще целостной. Он все еще присутствовал здесь; ученик еще не исчез. Ученик спрашивает: «Почему? Ты, и прикасаешься к моим ногам?» Это кажется неестественным. Запомните: в любви нет ничего естественного и ничего неестественного. В любви все различия исчезают.

Только вчера кто-то спросил меня: «Может ли просвет­ленный человек любить непросветленного? » Он задал очень уместный вопрос. Он рассказал, что Рамакришна рыдал и плакал из-за Вивекананды. Иногда Вивекананда несколько дней не приходил проведать его, и тогда Рамакришна сам отправлялся проведать его. Он искал его. «Возможно ли это, - спрашивал этот человек, - что человек, подобный Рамак-ришне, полюбил, полюбил так сильно, что плакал, если Вивекананда не приходил, сам шел» искать его и был очень счастлив, когда Вивекананда приходил навестить его?»

Он спросил: «Бхагаван, плачете ли вы о ком-либо?» У меня так много Вивекананд, что если бы я начал плакать, то у меня не осталось бы времени ни на что другое. Отсюда некоторые трудности. Я не могу плакать, но я все равно плачу из-за вас, потому что для меня все вы являетесь огромными потенциальными возможностями, семенами. Да, Рамакришна глубоко любил. И я сказку вам, что только Рамакришна и может любить, только Рамакришна. Непрос­ветленный человек может притворяться, что он любит, он может обманывать себя и других, что он любит, но он любить не может. Любовь является качеством просветления. Это свет, который исходит из внутренней лампы, из внутренней лампы просветления. Когда это пламя горит внутри, то свет истекает наружу. На что бы он ни упал, он оказывается любовью.

Иисус любил своих учеников. Говорить, что Иисус любил или Рамакришна любил, - не совсем правильно, потому что Иисуса нет, Рамакришны нет - есть только любовь. Когда Иисус прикасается к ногам своих учеников, к их ногам прикасается любовь. Рамакришна отправлялся на поиски Вивекананды, но он, в действительности, никуда не ходил. Его больше не было - куда он мог идти? Как он мог идти? Кто мог идти? На поиски отправлялась любовь. Когда Рамакришна плакал и из его глаз текли слезы, это плакала любовь. Даже Вивекананда чувствовал себя смущенным, когда Рамакришна вскакивал и начинал танцевать при его приходе или крепко обнимал его. Даже он обычно чувствовал себя смущенным. Это казалось чем-то неестественным, эк­сцентричным. Казалось, что этот старик выжил из ума. Если бы там были психоаналитики, они могли бы заподозрить гомосексуальность, потому что они всегда пытаются объяс­нить цветение через удобрение. Тогда даже цветок начинает дурно пахнуть; от него несет навозом. Но если вы йадаете такие вопросы мне, то я объясняю процесс удобрения через цветение. Тогда даже удобрение будет иметь какой-то аромат. Иисус прикоснулся к ступням - не к удобрению, а к цветку, к потенциальным возможностям цветения.

Рамакришна отправился на поиски. Для обычного чело­века Вивекананда тоже всего лишь обычный человек, но не для Рамакришны. Здесь ожидалось нечто экстраординарное: этому нужно было помочь, об этом нужно было позаботиться; для воплощения в бытие это требовало внимания, это требо­вало любви.

Иисус прикасался к стопам учеников с глубоким почте­нием, с глубокой надеждой. Он прикасался к их стопам, чтобы показать им: «Вы не являетесь тем, что вы думаете. Вы то, что вы ищете; вы есть мой Бог». Они были только семенами, но Иисус мог видеть их цветение. Он прикасался к их стопам из-за возможности цветения - рано или поздно они превратятся в прекрасные цветы, они расцветут. Он любил их, он уважал их за это. Для него это было уже свершившимся фактом. Они этого еще не знали, не осознава­ли, они еще крепко спали. Семя - это не что иное, как цветок, только крепко спящий и похрапывающий. А что такое цветок? Семя, которое обнаружило само себя, семя, которое узнало само себя, семя, которое стало самим собой, — вот что такое цветок. Даже сорная трава не является сорной травой; сорная трава — это тот, кто находится на пути к познанию самого себя. Даже сорная трава имеет большие потенциаль­ные возможности. Вы, возможно, и не знаете, что когда-то и пшеница считалась сорной травой; даже пшеница! Но внезап­но человечество обнаружило, что это прекрасная пища. Теперь вы не можете думать о пшенице как о сорняке. И если вы найдете в своем саду какие-то сорняки, всегда будьте уважительными с ними - кто знает? Они на пути; когда-то их возможности и способности будут открыты.

Эти ученики были очень обыкновенными сорняками, очень обыкновенными человеческими существами, но не для Иисуса. Иисус мог заглянуть в их будущее. Их будущее было для него настоящим, и он прикасался к стопам этого будуще­го. Даже человек, подобный Петру, не мог поверить, не мог увидеть уместности этого. Но когда любишь, нет ничего уместного и неуместного. При наличии любви все принимает совершенно другой вид. Тогда все становится священным.

Подходит к Симону Петру, и тот говорит Ему: Господи! Тебе ли умывать мои ноги? Иисус сказал ему в ответ: что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после.

Может быть, для того, чтобы понять, что делал Иисус, потребуется много жизней, но он сможет понять это только потом, потому что для того, чтобы понимать это сейчас, вы должны присутствовать во всей своей целостности здесь и . сейчас. Но тогда это было бы совершенно другое дело. Тогда Петр не испытывал бы ни малейшего неудобства от этого. Он мог бы смеяться, он мог бы даже благословить Иисуса. Это то, что делал бы Махакашьяпа, если бы Будда прикоснулся к его стопам, — он бы засмеялся и благословил его. Эта маленькая шутка Махакашьяпы, прикасающегося к голове Будды и благословляющего его, взбудоражила бы всю историю. Он, в действительности, это и делал, когда просто смеялся. Эта улыбка была благословением, изливаемым со стороны учени­ка; но это возможно только тогда, когда ученика нет. Когда вас нет, возможно все, но Петр был там. Он был человеком малой веры.