Приложение 1. Дополнительные тексты для доработки схем.

Источник: Основы социологии, глава 2.3 «Функциональное назначение мировоззрения и миропонимания в психике индивида и вопрос об эффективности различных типов мировоззрения и миропонимания»

Сборка мозаики и управление разнокачественностями Мозаика мировоззрения и миропонимания складывается из разрозненных фрагментов «это» — «не это», представляющих собой субъективные образы, мелодии, созвучия, понятия. При этом между составляющими мозаику фрагментами устанавливаются определённые связи, которые могут устанавливаться раз и навсегда либо быть ситуационно обусловленными, могут быть однозначными либо многозначными. Если «вынести за скобки» обусловленность объемлющими процессами процесса формирования взаимно связанных и обуславливающих друг друга мозаик мировоззрения и миропонимания, то в нём решающую роль выполняет способность алгоритмики психики управляться с субъективными разнокачественностями, — как минимум: • объединять разнокачественности во множества, в том числе и объединяя уже существующие множества (в частности, так происходит синтез новых понятий и образов, соответствующих абстрактным и проектируемым ещё не воплощённым объектам и процессам); • во множествах разнокачественностей выделять подмножества (в результате, из более общих понятий образов выделяются какие-то специфические); • выстраивать разнокачественности во множествах и подмножествах в определённом порядке, т.е. образовывать из них вектора и матрицы (это свойственно всем задачам управления, поскольку одно и то же множество желательных целей, будучи по-разному упорядоченным, порождает множество вариантов управления); • сопоставлять (соотносить) упорядоченные и не упорядоченные подмножества разнокачественностей друг с другом (в алгоритмике психике это необходимо для передачи управления определённым ветвям алгоритма в ветвящихся и циклических процедурах); • сопоставлять (соотносить) сами разнокачественности во множествах друг с другом (необходимо для выявления ошибок отождествления объективно различных разнокачественностей и их множеств, в том числе и ошибок несоответствия субъективных разнокачественностей, сложившихся в психике индивида, объективным разнокачественностям, данным ему Богом в озарении Различением). Такого рода операции с субъективными и объективными разнокачественностями лежат в основе анализа событий и фактов, имеющих место в Жизни, в основе синтеза понятий, их классификации и обобщений, что наряду с процессом постановки вопросов в очерёдности, ведущей к постижению Правды-Истины («метод отыскания истины путём постановки наводящих вопросов»), изначально входило в определение понятия «искусство диалектики» в философской традиции, воспринятой от древней Греции: «искусство классификации понятий, разделения вещей на роды и виды». При этом выполнение названных операций с разнокачественностями лежит в русле процедуры постановки вопросов и нахождения ответов и обслуживает эту процедуру, оставаясь большей частью скрытым в бессознательных уровнях психики (особенно вне трансовых состояний). Но анализ Жизни, синтез понятий, их классификация и обобщения, прочее творчество — следствия и результаты взаимодействия человека с Жизнью на основе сложившегося мировоззрения и миропонимания, которые также складываются в процессе осуществления названных операций над объективными и субъективными разнокачественностями. Сборка мозаики по существу процесс обратный по отношению к процессу раздробления целостного образа Объективной реальности на множество «это» — «не это» при озарении в Различении тех или иных граней Жизни и накопления психикой на протяжении всей жизни человека «первичной» информации, образующей базисное множество субъективных разнокачественностей. По своему существу весь процесс «озарение Различением Þ обретение мировоззрением качества Богоначальной мозаики» представляет собой способ решить задачу о том, как отобразить в конечную и ограниченную психику индивида качество полноты объективной информации, свойственной бесконечной и неограниченной Жизни.

Источник: Диалектика и атеизм: две сути несовместны. Из главы 7.3 «Принципы организации самоконтроля в процессе самоуправления.

АНАЛОГИЯ и ПОДОБИЕ В помощь к соотнесению схем-образов с Жизнью (пункт №5 и №6 ПФУ СО) «Аналогия» и «подобие» в контексте настоящей работы — не синонимы. Аналогия предполагает возможность прямой замены одного другим; подобие (полное или частичное) предполагает только идентичность процессов, протекающих в разных объектах, при их описании в общей для них системе параметров, лишённых их реальной размерности. Аналогия предполагает определение некоего набора качеств, которыми обладают объекты, аналогичные именно в смысле избранного набора качеств. Объекты, обладающие более узким или более широким набором качеств, чем определённый, принадлежат к другому классу объектов, хотя они являются, тем не менее, частичными или более широкими (объемлющими) аналогами объектов разсматриваемого класса, разпознаваемых по вполне определённому конечному набору качественных признаков. Благодаря частичным и объемлющим аналогам все классы объектов, разпознаваемые по любому набору качественных признаков, взаимно проникают один в другой, сливаясь в понятии «Мироздание». Таким образом, суперсистема — множество элементов, хотя бы частично функционально аналогичных друг другу в некотором смысле и потому хотя бы отчасти взаимозаменяемых. Кроме того, все её элементы самоуправляемы (или управляемы извне) в пределах иерархически высшего объемлющего управления на основе информации, хранящейся в их памяти; каждым самоуправляемым элементом можно управлять извне, поскольку все они могут принимать информацию в память; каждый из них может выдавать информацию из памяти другим элементам своего множества и окружающей среде и потому способен к управлению, и (или) через него возможно управление другими элементами и окружающей средой; все процессы отображения информации как внутри элементов, так и между ними в пределах суперсистемы и в среде, её окружающей, подчинены вероятностным предопределённостям, выражающимся в статистике.

Источник: ДОТУ гл. 13.1 Процессы в суперсистемах: возможности течения

Дополнительно к схеме ознакомиться с главой 6.10 из Основ социологии, 1 том.

 

Приложение 2. Из книги «Язык наш: как объективная данность и как культура речи»

2.3. О понятиях, миропонимании, взаимопонимании[5]

Среди всего прочего каждая культура характеризуется развитыми в ней способами миропонимания и тем, что можно назвать «уровнем миропонимания». Естественно, что без того, что называют «понятие», невозможно и понимание происходящего индивидом; а без некоторой общности «по­нятий» в обществе невозможно и взаимопонимание индивидов. И хотя сказанное всем якобы “поня­т­но”, но необходимо изъяснить смысл термина «понятие», чтобы действительно понять его.

Ясно, что «понятие» — это не слово, не фраза, не символ, не группа и не последовательность символов: так, последовательность звуков «лук» — на что указует? — на лук в смысле овощ, опять же — зелёный или репчатый? — на лук в смысле оружие, механическое приспособление для метания стрел? — либо это записанный русскими буквами англоязычный «look» в смысле взгляд? Но с другой стороны, образ (в смысле: статически неизменный), видние (в смысле: «кинофильм» на «экра­не» внутреннего взора), мелодии (музыка), в которых психика индивида моделирует жизненные явления — воспроизводит их в переживаниях и воображает то, чего не было или то, что желает воплотить в жизнь, — тоже не понятия. Эти субъективные образы и видния, существующие в психике человека, вторичны по отношению к объективным образам (за исключением тех образов, которые возникают в психике в процессе творчества, предшествуя воплощению замысла в материализованные произведения творческой деятельности людей). Но и первичные образы объективной реальности в целом и её фрагментов как таковые, существующие вне психики людей, — тоже не понятия.

Понятие — это определённость взаимного соответствия в психике индивида слова, фразы, символа, группы или последовательности символов того или иного языка, употребляемого обществом или исключительно личностного, — с одной стороны, и с другой стороны — субъективного образа, видния (а также и дру­гих понятий)[6], включённая в алгоритмику его мышления.

Миропонимание субъекта — это совокупность понятий, свойственных его психике. Поскольку всякое понятие — двухкомпонентное явление (определённый образ + определённое «слово» какого-то из языков), то понятия в этой совокупности могут быть взаимно связаны как на уровне языковых средств, так и на уровне образной составляющей (мировоззрения). Это — мозаичные миропонимание и мировоззрение.

Отсутствие такого рода определённых взаимосвязей между понятиями, порождает калейдоскопические миропонимание и мировоззрение.

* * *

По существу об этом — калейдоскопическом — мировоззрении и выражающем его миропонимании идёт речь у А.П.Чехова в “Скучной истории” (Из записок старого человека). Она начинается словами:

«Есть в России заслуженный профессор Николай Степанович такой-то, тайный советник и кавалер; у него так много русских и иностранных орденов, что когда ему приходится надевать их, то студенты величают его иконостасом. Знакомство у него самое аристократическое, по крайней мере за последние 25 — 30 лет в России нет и не было такого знаменитого учёного, с которым он не был бы коротко знаком. Теперь дружить ему не с кем, но если говорить о прошлом, то длинный список его славных друзей заканчивается такими именами, как Пирогов, Кавелин и поэт Некрасов, дарившие его самой искренней и теплой дружбой. Он состоит членом всех русских и трёх заграничных университетов. И прочее, и прочее. Всё это и многое, что ещё можно было бы сказать, составляет то, что называется моим именем».

А в самом тексте есть признание:

«Когда мне прежде приходила охота понять кого-нибудь или себя, то я принимал во внимание не поступки, в которых всё условно, а желания. Скажи мне, чего ты хочешь, и я скажу, кто ты.[7]

И теперь я экзаменую себя: чего я хочу?

Я хочу, чтобы наши жёны, дети, друзья, ученики любили в нас не имя, не фирму и не ярлык, а обыкновенных людей. Ещё что? Я хотел бы иметь помощников и наследников. Ещё что? Хотел бы проснуться лет через сто и хоть одним глазом взглянуть, что будет с наукой. Хотел бы ещё пожить лет десять… Дальше что?

А дальше ничего. Я думаю, долго думаю и ничего не могу ещё придумать. И сколько бы я ни думал и куда бы ни разбрасывались мои мысли, для меня ясно, что в моих желаниях нет чего-то главного, чего-то очень важного. В моём пристрастии к науке, в моём желании жить, в этом сиденье на чужой кровати и в стремлении познать самого себя, во всех мыслях, чувствах и понятиях, какие я составляю обо всём, нет чего-то общего, что связывало бы всё это в одно целое. Каждое чувство и каждая мысль живут во мне особняком, и во всех моих суждениях о науке, театре, литературе, учениках и во всех картинках, которые рисует моё воображение, даже самый искусный аналитик не найдёт того, что называется общей идеей, или богом живого человека.

А коли нет этого, то, значит, нет и ничего.

При такой бедности достаточно было серьёзного недуга, страха смерти, влияния обстоятельств и людей, чтобы всё то, что я прежде считал своим мировоззрением и в чём видел смысл и радость своей жизни, перевернулось вверх дном и разлетелось в клочья. Ничего же поэтому нет удивительного, что последние месяцы своей жизни я омрачил мыслями и чувствами, достойными раба и варвара, что теперь я равнодушен и не замечаю рассвета. Когда в человеке нет того, что выше и сильнее всех внешних влияний, то, право, достаточно для него хорошего насморка, чтобы потерять равновесие и начать видеть в каждой птице сову, в каждом звуке слышать собачий вой. И весь его пессимизм или оптимизм с его великими и малыми мыслями в это время имеют значение только симптома и больше ничего.

Я побеждён. Если так, то нечего же продолжать ещё думать, нечего разговаривать. Буду сидеть и молча ждать, что будет».

А.П.Чехов — выразитель образа мыслей российской либерально-гуманистической интеллигенции конца XIX — начала ХХ века. По сути приведённый выше фрагмент “Скучной истории” представляет признание в концептуальной безвластности российской интеллигенции, включающее и объяснение причины этого бедствия — калейдоскопический идиотизм на основе Я-центризма и атеизма:

«Каждое чувство и каждая мысль живут во мне особняком, и во всех моих суждениях о науке, театре, литературе, учениках и во всех картинках, которые рисует моё воображение, даже самый искусный аналитик не найдёт того, что называется общей идеей, или богом живого человека.

А коли нет этого, то, значит, нет и ничего».

Именно это Я-центричное, калейдоскопическое мировоззрение, породившее концептуальное безвластие, и выразилось в управляемых извне катастрофах государственности русской цивилизации в 1917 г., и в 1991 г. Во избежание катастроф культуры в будущем — следует освобождаться от калейдоскопического идиотизма, основа которого Я-центризм и атеизм.

* *
*

Различие между миропониманием и мировоззрением в том, что миропонимание невозможно без языковых средств, а мировоззрение, представляя собой модель Объективной реальности на основе образов, свойственных психике индивида, может существовать и без языковых средств[8]. Соответственно одно и то же мировоззрение может выражать себя в разных языковых средствах как одной национальной культуры, так и в языковых средствах разных народов, обладающих языковым своеобразием их культур.

Как уже было сказано ранее, понятие по своей сути представляет собой единство определённого слова и определённого образа, сложившегося во внутреннем мире человека и отображающего в его психике что-либо существующее в Объективной реальности (или предполагаемое к осуществлению). Однако, человек — существо общественное: никто не может подменить своей персоной общество, человечество; а недостаток общения с другими людьми исключает возможность личностного развития в детстве и юности и влечёт за собой деградацию личности у взрослых (по крайней мере в культуре нынешней цивилизации, где количественно преобладают типы строя психики, отличные от человечного). Носителями понятий являются живые люди, составляющие общество[9].

Одним из факторов, объединяющих людей в обществе, является взаимопонимание; а одним из факторов разобщения — отсутствие взаимопонимания. Взаимопонимание между людьми означает, что одни и те же языковые средства у разных людей вызывают сходные образы; а образам одних и тех же явлений в Объективной реальности разные люди сопоставляют сходные конструкции (структурные образования) одного и того же языка.

Соответственно взаимопонимание затруднено или исключено, если одни и те же языковые средства у разных людей вызывают разные образы или никаких образов не вызывают. Если одним и тем же явлениям в Объективной реальности разные люди сопоставляют разные языковые конструкции, а эти языковые конструкции исключают переход на основе «синонимов» (слов со сходным или близким значением) от них к другим языковым конструкциям, обе­с­печивающим взаимопонимание, то взаимопонимание между ними также невозможно.

Соответственно статистической[10] возможности либо невозможности взаимопонимания друг друга разными людьми в обществе понятия могут быть разделены на две категории:

· понятия общепризнанные, которые обеспечивают безпроблемное взаимопонимание в общении достаточно широкого круга людей на принципе «само собой» разумения, вследствие чего в совокупности этих понятий выражается «уровень миропонимания» той или иной социальной группы или всего общества;

· понятия, обособляющие их носителей от остального общества; «обособляющие» — в том смысле, что установление взаимопонимания с их носителями на принципе «само собой» разумения оказывается более или менее затруднённым, а то и невозможным если и не по всем вопросам жизни, то по некоторым из них[11].

Причины возникновения обособляющих понятий состоят в том, что их носители в силу профессиональной специфики, редкости или уникальности своего жизненного опыта:

· либо располагают образами, которые не свойственны психике большинства;

· либо владеют более мощным словарным запасом, и употребляют языковые конструкции, которые другие не могут разобрать[12] и переосмыслить по-своему;

· либо в их психике устанавливаются связи между образами и языковыми средствами, отличные от связей в общепризнанных понятиях;

· либо все три названных фактора как-то переплетаются друг с другом.

В обществе всегда есть некоторое количество людей, которые осознанно и целенаправленно поддерживают господствующую традицию миропонимания на основе сложившейся системы общепризнанных понятий.

Часть из них делает это потому, что, будучи носителями иного миропонимания, сформированного на основе специфических обособляющих понятий, паразитирует на обществе, злоупотребляя дефективностью господствующего миропонимания, сложившегося на основе общепризнанных понятий. Другая часть из них — сами фанатичные жертвы дефективной традиции миропонимания, насаждаемой и культивируемой в обществе первыми. Но и те, и другие едины в том, что всякое отступление от поддерживаемой ими традиции они объявляют выражением глупости. С их точки зрения в обществе «есть два рода дураков: одни не понимают того, что обязаны понимать все; другие понимают то, чего не должен понимать никто» (В.О.Ключевский. Сочинения в 9 томах, т. 9, Москва, «Мысль», 1990 г., стр. 368).

Этот афоризм при взгляде на него не с точки зрения той или иной сложившейся традиции миропонимания, а с позиции «что есть истина?», также обладает смыслом: в зависимости от того, что пред­ставляет собой обособляющее субъекта понятие, за приверженность которому окружающие причисляют его к одному из двух видов «дураков», он либо уступает носителям общепризнанных понятий в соответствующих областях деятельности, либо объективно обладает преимуществом над ними.

Обусловлено это тем обстоятельством, что языковые средства принадлежат уровню сознания в психике человека и адресуются прежде всего к сознанию. А субъективные образы, так или иначе связанные с образами явлений Объективной реальности, могут принадлежать как уровню сознания, так и безсознательным уровням психики[13]. С уровня сознания действует воля человека, а на безсознательных уровнях психики действуют только автоматизмы внешнего и внутреннего поведения, а также не осознаваемая эгрегориальная алгоритмика и чужая воля, если она подменяет собственную волю индивида. При этом объёмы информации, перерабатываемые на безсознательных уровнях психики, многократно превосходят возможности сознания вне трансовых состояний[14]: производительность сознания как информационно-алгоритмичекой системы — максимум 15 бит/сек.[15] и 7 — 9 различных объектов одновременно. Соответственно этой особенности сознания вне трансовых состояний, понятийный аппарат, сложившийся в психике человека (стихийно или в результате его целенаправленных усилий) на основе того или иного языка, представляет собой одно из средств управления с уровня сознания обработкой колоссальных объёмов информации в образной «внеязыковой»[16] форме на безсознательных уровнях психики (это обычно мы называем внелексическими образами).

Именно благодаря языковым средствам и понятийному аппарату (в котором есть место и общепризнанным, и обособляющим индивида понятиям) образные представления одного человека о чём-либо могут быть переданы другим людям сообразно самим себе со степенью полноты и детальностью, обусловленной жизненными обстоятельствами и потребностями, без привлечения каких-либо экстрасенсорных практик. Вследствие этого неограниченная Объективная реальность, отображаемая в ограниченную психику человека большей частью в виде внелексических различных образов на основе Различения, может познаваться в каких-то своих проявлениях опосредованно, т.е. через личный опыт других людей, в том числе и через опыт прошлых поколений, а не только через непосредственный личный опыт самого субъекта.

Кроме того понятийный аппарат, будучи средством «сверхплот­ной упаковки» образов безсознательных уровней психики в языковые конструкции, даёт возможность моделировать на уровне сознания (вне трансовых состояний) течение событий в Объективной реальности, в том числе и в ускоренном масштабе времени, что является основой для выбора субъектом наилучшей линии поведения из множества возможных моделей. В этом процессе моделирования с целью построения наилучшей линии будущего поведения именно наличие обособляющих понятий даёт одним возможность осознать вне трансовых состояний то, что другие осознать не могут, либо могут осознать только в трансовых состояниях или на основе специфических духовных практик (разно­род­ные йоги) в каких-то образах, иносказательно-симво­ли­ческих[17] по отношению к осознанию Объективной реальности вне трансовых состояний.

Но точно также именно наличие в психике индивида обособляющих понятий, грубо (недостаточно детально по отношению к решаемой задаче) или извращённо отображающих явления Объективной реальности, приводит людей к более или менее тяжёлым ошибкам, а то и к гибели их самих и к не умышленному нанесению ущерба окружающим и Природе.

Понятие возникает в психике субъекта как определённая взаимосвязь между языковыми средствами мышления (выраже­ния мыслей) и субъективными («внеязыковыми» по отношению к языкам, употребляемым в обществе) образами, видниями, мелодиями, принадлежащими внутреннему миру человека[18]. Возникновение понятия в психике индивида — процесс, обладающий направленностью:

· либо от языковых средств, употребляемых обществом или личностью, Þ к óбразам внутреннего мира — при слушании, чтении, освоении достижений культуры, обмене мнениями с другими людьми;

· либо от образов и видний внутреннего мира (в каждом конкретном случае как-то связанных с образами Объективной реальности) Þ к языковым сред­ст­вам, употребляемым обществом, или личностным языковым средствам[19], — при непосредственном познании Объективной реальности, при модификации культуры (при такой направленности процесса могут создаваться и новые образные модели Объективной реальности и её фрагментов, и новые языковые средства).

При этом не обязательно, чтобы такая связь между языковой и образной составляющими понятия была определённой раз и навсегда и неизменной: это касается как общепризнанных понятий, так и обособляющих. Необходимо, чтобы такая определённость возникала всякий раз при употреблении языковых средств для выражения собственного образа мыслей и при стремлении понять образ мыслей других людей — т.е. в своём внутреннем мире подъискать существующие (или вообразить новые) образы для употребляемых другими людьми языковых средств, чтобы иметь возможность в образах своего внутреннего мира моделировать те жизненные явления, на которые другие указывают языковыми средствами, поддерживаемыми обществом.

Всякое новое для общества понятие возникает (т.е. впервые появляется) как достояние личности, а не группы лиц. Оно возникает как догадка.

Догадка представляет по существу своему тоже определённую связь между внелексическими образами, свойственными пси­хике человека, и лексическими формами того или иного языка. Но от понятия догадка отличается тем, что она не включена в алгоритмику мышления субъекта.[20]

Субъект может включить догадку в алгоритмику своего мышления, в результате чего она станет его понятием; он может не включить её в алгоритмику своего мышления, но может поделиться ею с кем-либо из окружающих, тот поймёт её и включит в алгоритмику своего мышления, после чего она станет уже его понятием, хотя «до­гад­чиком»[21] был кто-то другой, у кого она понятием не стала (возможно, что «догадчик» примет это понятие потом, когда оно станет более или менее общепризнанным, и будет, возможно, даже «качать» свои «авторские» права); субъект может отмахнуться как от своей собственной, так и от переданной ему другим человеком догадки или утаить её от окружающих по каким-то причинам, и догадку (пока не ставшую ни чьим понятием) поглотит коллективное безсознательное (эгрегор), из которого она может быть востребована в готовом виде кем-либо даже спустя многие века.

Не будучи общепризнанным в обществе понятием в момент своего появления, всякая новая для общества догадка, становясь чьим-либо понятием, сначала представляет собой обособляющее субъекта понятие. Оно может таковым и остаться и впоследствии исчезнуть из общества со смертью субъекта (либо несколько ранее в случае, если субъект сам от него откажется ещё при жизни). Но новое понятие может стать и достоянием группы лиц, т.е. стать общепризнанным в ней, если каждое из них выработает одну и ту же определённость объединения в процессе мышления словесно-символьной (язы­ко­вой) и образной (внеязыковой) составляющих понятия.

И эта общность определённой связи языковой и внеязыковой составляющей понятий является основой взаимопонимания в обществе; а её отсутствие — причиной непонимания.

Соответственно понимание субъектом чего-либо невозможно, если:

· им не освоены необходимые языковые средства;

· в его психике отсутствуют образы, которые необходимы субъекту для моделирования соответствующих жизненных явлений;

· не удаётся установить определённость взаимосвязей между языковой и внеязыковой (образной) составляющими понятия, груп­пы понятий или их последовательности.

Этими же факторами обуславливается и новизна понятий: могут возникнуть прежде несвойственные образы, которые будут требовать языковых средств для своего выражения в понятиях; для общеизвестных образов могут определиться новые связи с общеизвестными словами, в результате чего прежде несвязанные образы могут оказаться связанными друг с другом через системы ассоциативных связей языковых средств (одно­корен­ных слов, слов сходного звучания, общности контекста словоупотребления и т.п.); и это может изменить миропонимание.

Понимание Жизни как таковой, т.е. миропонимание, может быть ошибочным, извращённым и при неразвитости языковых средств; и при несообразности субъективных образов психики индивида образам Объективной реальности как таковой; и при ошибках психики в установлении взаимосвязей между языковыми средствами и образами внутреннего мира человека; а также и при ошибках психики в установлении упорядоченности взаимосвязей между различными образами (в парах «образ № 1 — образ № 2») и между различными понятиями (в парах «понятие № 1 — понятие № 2»), и между образами и понятиями (в парах «понятие — образ без слова, т.е. вне понятия)[22].

Соответственно ни общепризнанность понятия, ни его обособляющий характер не являются признаками его истинности, как точно также не являются признаками его ошибочности или злоумышленной ложности. На вопрос о том, что ложно, что истинно, — даёт ответы только практика жизни на основе употребления того или иного понятия и миропонимания в целом.

Если человек в общении с другим человеком в состоянии воспринять из психики другого человека непосредственно те образы и видния, в которых протекает его образное мышление, то ему при определённых условиях не нужны языковые средства для того, чтобы пребывать в ладу с окружающими. Если к этому способны двое или более, то им также при определённых условиях не нужны языковые средства для того, чтобы пребывать в ладу друг с другом. Условием для этого является единство их нравственных мерил (стандартов), определяющих алгоритмику психической деятельности человека[23] (включая и вхождение в те или иные эгрегоры), и как следствие — взаимно дополняющие системы отношений каждого из них к потоку событий жизни и видний образного мышления другого, к общему им Миру, к миссии каждого из них в этом Мире[24] (хотя лад с Богом и Миром может ими и не поддерживаться, и они могут согласованно действовать в пределах Божиего попущения).

Потребность в языковых средствах обмена информацией между людьми возникает не столько из-за невозможности для большинства прямого считывания из психики других людей видний их образного мышления, сколько вследствие различия у них нравственных мерил (стан­дартов), определяющих алгоритмику психической деятельности в целом, поскольку единство нравственных (мерил) стандартов, прежде всего прочего, и открывает более или менее широкие возможности к прямому считыванию видний образного мышления другого человека (иными словами никакое превосходство в энергетической мощи биополей, никакие навыки экстрасенсорики не позволяют считать информацию из психики другого человека, если она защищена в ней его объективно праведной нравственностью; то что будет “считано”, будет искажено неправедными нравственными мерилами самогó же «психологического хакера»).

Но понятия не равнозначны друг другу (в структурно алгоритмическом смысле) и в психике индивида. Это обусловлено тем, что в образных представлениях индивида об Объективной реальности не равнозначны (в структурно алгоритмическом смысле) и различные образы. Есть небольшая группа образов, которые являются началом построения всевозможных последовательностей образов, видний, в которых человек отображает течение событий в Объективной реальности и в которых моделирует их возможное развитие и своё участие в них. И, как уже говорилось ранее, можно выделить тип мировоззрения, в котором таким «началом координат» является образ самого себя. Это «Я-центричное» мировоззрение, и ему соответствует «Я-центричное» миропонимание.

Главный и неустранимый его порок состоит в том, что Я-центричное мировоззрение и миропонимание обусловлено изменяющимися обстоятельствами, в которых оказывается «Я-центр», вследствие чего мировоззрение и миропонимание субъекта неустойчивы, а в результате —Жизнь для него непознаваема и непредсказуема. Это мировоззрение и миропонимание без объективного «начала координат», по какой причине в нём всё неизбежно утрачивает определённость, в какой-то момент заданную «Я-центром». Вследствие этого мировоззрение представляет собой мельтешащий калейдоскоп[25], и ему на уровне языковых средств соответствует такое же калейдоскопическое мироНЕпонимание.

Как уже говорилось, альтернативой этому опасному для жизни калейдоскопу является мировоззрение и миропонимание на основе иных предельно обобщающих категорий (а также первичных различий в категории Мироздание) — процесса-триединства материи-информа­ции-меры. Поскольку Бог является надмирной реальностью, то при построении последовательности образов в этом мировоззрении неизменным началом является образ Божий в душе человека. Избрание Абсолютного начала, отображённого в душу человека, в качестве неизменного «начала координат» при построении мировоззрения и миропонимания обеспечивает устойчивость психики и заблаговременное устранение ошибок психической деятельности индивидов и коллективов, ими образуемых. Калейдоскоп преобразуется в устойчивую Богоначальную (Богоцентричную) мозаичную картину Объективной реальности, детальность различных фрагментов которой каждый человек развивает по своему усмотрению, исходя из своих интересов во взаимодействии с жизненными обстоятельствами. С течением времени это мировоззрение, будучи Богоначальным, обязывает человека[26] прийти к ладу с Богом.

В миропонимании на основе триединства предельно обобщающих категорий материя-информация-мера все языковые средства соответствуют мере (через «ять»: h), т.е. — системе кодирования информации, образов Объективной реальности и образов внутреннего мира субъектов[27]. Соответственно роли стандартов-мерил в алгоритмике — быть средством управления информационными потоками в процессах преобразования информации в алгоритмах — во внутриобщественных отношениях людей языковые сред­ства это, прежде всего, — средства формирования нравственных мерил, общих более или менее широкому кругу лиц, на основе которых они могут войти в жизненный лад и поддерживать его. Все остальные функции языковых средств в жизни общества обладают меньшей значимостью, нежели эта.

Соответственно всякая культурная общность характеризуется общностью языковых средств, общностью образов и видний, общностью установления разными индивидами взаимосвязей между языковыми и образными составляющими миропонимания. В процессе взросления человек осваивает эту троякую общность языковых средств, образов и видний, связей между ними в том виде, в каком она сложилась в культуре общества ко времени его прихода в этот мир; а на каком-то этапе своего личностного развития многие начинают преобразовывать эту троякую общность.

Достижения же культуры в их существе — это поддерживаемый людь­ми, составляющими общество, уровень миропонимания, рост которого проявляется в разрешении внутриобщественных конфликтов и конфликтов общества и отдельных людей с биосферой Земли, Космосом и Богом.

Порочность культуры это, прежде всего, — извращённость господствующей системы понятий и их упорядоченности, определяющей образ мышления и личностную психическую культуру в целом (включая и нравственные мерила), которую та или иная общественная группа или общество в целом воспроизводит в преемственности поколений. Порочность миропонимания выражается в том, что культурная общность пребывает не в ладу с Богом, с Миром, с другими культурными общностями, и в ней самóй может быть разлад между людьми. Все эти неурядицы — выражения извращённости нравов, т.е. нравственных мерил, в ней господствующих, которые определяют алгоритмику мышления, миропонимания, и алгоритмику всей психической деятельности как личностной (индиви­дуаль­ной), так и коллективной (эгрегориальной).

2.4. О наилучшем миропонимании[28]

Однако в толпо-“элитарной” культуре одна из основ её существования и воспроизводства в преемственности поколений — целенаправленное оглупление людей в процесс воспитания и получения ими образования. Поэтому множество людей в своей личностной культуре словоупотребления и словотворчества настолько неряшливы, что она может характеризоваться пословицей «хоть горшком назови, только в печку не суй». Их не только не научили в детстве тому, о чём речь шла ранее в настоящей работе, но они не задумываются об этом и сами. Соответственно этому есть и те, кто не просто неряшлив в словоупотреблении и словотворчестве, но убеждён, что любое явление в Жизни допустимо назвать всяким словом, а определённое представление о Жизни можно выразить во всяких словах.

Исторически реально с такого рода неявным культом антиязычества в толпо-“элитарном” обществе неразрывно связана практика манипулирования толпой, путём внедрения в языковую культуру разного рода искусственных слов и языковых конструкций, смысловая нагрузка которых представляет собой в каждом случае особый вопрос. В русло этой практики ложатся все притязания на то, чтобы:

· именовать словами то, чего реально нет, и даже то, чему нет места в матрице-предопре­делении бытия Мироздания (иллю­зор­ные понятия, в оболочке реально пустых слов[29]);

· создавать понятия (в ранее указанном смысле определённости связи образа и языковых конструкций), которые формально лексически сходны с общепризнанными понятиями, но… для каких-то социальных групп являются обособляющими, поскольку их общеупотребительные в обществе языковые компоненты в этих социальных группах связаны с образными представлениями о Жизни, отличными от общеупотребительных[30];

· уничтожать границы различных понятий[31].

Такого рода процессы «управления понятиями» могут быть весьма масштабными. Примером такого рода творчества является возникновение языка «эсперанто». Марксизм, хотя и не создал своего языка, но вторгся во все языки со своим безмерным (по отношению к Предопределению бытия) блудом философии (что характеризовало “советский образ жизни” употреблением множества слов в неопределённом и в переносном смысле) и метрологически несостоятельной политэкономией, потому тоже может быть отнесён к психотехникам, действующим на основе «управления понятиями».

На такого рода психотехниках «управления понятиями» в современной политической жизни толпо-“элитарной” цивилизации строится «пиар»[32] как «чистый», так и «грязный». «Грязный пиар» такого рода описан и в сказке Г.Х.Андерсена “Голый король”, которая имеет определённое сходство сюжета с продолжением приводившейся ранее русской пословицы «про горшок и печку».

Хотя некоторое время общество может жить в сказке о голом короле, называя «горшком» что-то другое, однако не помещая этот ненастоящий “горшок” в печку, но вероятностно предопределённо най­дётся кто-то, кто заявит о том, что «король — голый», и это будет благом освобождения от наваждения; или кто-то ненастоящий “горшок”, не предназначенный для того, сунет в печку, что способно в принципе повлечь последствия, далеко выходящие за пределы фантазий сценаристов фильмов-ужасов и фильмов-катастроф. В том, что кто-то заявляет «король голый!» проявляются физические основы «магии слова», о чём речь шла в разделе 1.2. А если кто-то суёт ненастоящий “горшок” в печку, — то через это общество получает воздаяние за злоупотребление языком и извращение миропонимания.

Но любители манипулировать толпой посредством психотехник, действующих на основе «управления понятиями», были во все времена истории нынешней глобальной цивилизации, и они прилагали немалые целенаправленные усилия к тому, чтобы установить и поддерживать своё безраздельное господство над обществом в пределах Божиего попущения. Поэтому следы их деятельности присутствуют в той или иной форме в культурах всех народов настоящего и прошлого.

Всё это говорит о том, что связь образных представлений о Жизни в психике человека и языковых форм, объединяющих людей в общество, хотя и представляет собой многовариантную возможность, но среди этого множества вариантов всегда есть некий наилучший вариант субъективного миропонимания, достижение которого разными людьми обеспечивает им наилучшее взаимопонимание.

При рассмотрении же вопроса о наилучшем миропонимании в границах общества (условно изолированной и условно самодостаточной системы), выяснится, что миропонимание, наилучшее по отношению к одной концепции, может оказаться наихудшим по отношению к другой[33]. Но споры об объективно наилучшем и наихудшем миропонимании на основе «Я-центричного» мировоззрения, а тем более калейдоскопического — безплодны.

Иными словами, наилучшее мировоззрение и выражающее его миропонимание не может быть Я-центричным или калейдоскопическим.

Мировоззрение же триединства материи-информации-меры относит языковые средства культуры к Мhре — Божиему Предопределению бытия Мироздания. Вследствие этого и в границах общества вопрос о наилучшем, — но уже в абсолютном смысле осуществления Божиего Промысла, — миропонимании оказывается связанным с вопросом о Различении. Совокупность образов, лежащая в основе мировоззрения, возникает в процессе Различения, даваемого каждому непосредственно Богом. Мировоззрение — как система взаимосвязей и преобразований различных образов — нравственно обусловленный продукт образного мышления индивида. Язык — фрагмент Мhры, Предопределения бытия, системы кодирования информации; в данном случае — кодирования субъективных образов индивида, которые являются или отображениями образов Объективной реальности или прообразами[34] того, возникновение чего возможно в Объективной реальности.

Соответственно имеет место алгоритмика — спиральный процесс преобразования объективной информации в Жизни Объективной реальности, частью которой является каждый человек:

* * *

1. Образы Объективной реальности в даваемом Богом Различении преобразуются в субъективные различные образы индивида.

2. Субъективные образы выстраиваются в нравственно обусловленную систему — мировоззрение субъекта.

3. Субъект кодирует свои образы в языковые средства, в каком процессе возникает его миропонимание. Миропонимание возникает в результате совместной работы процессно-образного и дискретно-логического мышления[35] и также нравственно обусловлено. При этом языковые средства:

Ø во-первых, более или менее объединяют множество субъектов в общество[36] во взаимопонимании на основе сходства их миропонимания;

Ø а во-вторых, будучи фрагментом общевселенской Мhры, они, выражая миропонимание субъектов (как персонально, так и обществ), непосредственно управляют частными матрицами-предопределениями бытия, возможностью или невозможностью (в том числе и НЕТЕХНОГЕННОГО[37]) осуществления тех или иных событий в Объективной реальности; управляют энергетической накачкой эгрегоров, действующих на основе соответствующих матриц.

Тем самым 3е завершает виток спирали, и открывается возможность перехода к началу последующего витка: образы Объективной реальности в даваемом Богом Различении преобразуются в субъективные различные образы индивида…

* *
*

В этом же процессе, который индивид обуславливает своими нравственными мерилами, управляющими всею алгоритмикой его психической деятельности, он или удаляется, или приближается к наилучшему в смысле Божиего Предопределения миропониманию — установлению совокупности взаимосвязей мировоззрения и языковых средств их выражающих.

О том, удаляется он от него или приближается, он может судить сам на основе устойчивости по предсказуемости тех процессов управления и самоуправления, в которых он соучаствует в жизни: если его деятельности сопутствуют внезапные непредсказуемые неприятности, то у него есть проблемы в организации психики в целом, и в частности проблемы — в нравственности, мировоззрении, миропонимании.[38]

Этот процесс установления наилучшего соответствия мировоззрения (его тоже надо собрать из различных разрозненных образов) и языковых средств (которыми необходимо грамотно владеть, чтобы соответствовать внутренней мере-логике языка как такового) можно уподобить сборке «кубика Рубика»[39]:

· наилучшее «мировоззрение» — одна правильно сложенная грань кубика.

· наилучшая «ладность языка» («изящество» потока слов) — противоположная ей правильно сложенная грань кубика.

· но есть ещё четыре грани, которые могут оставаться более или менее безпорядочными и при правильно собранных гранях, названных «мировоззрение» и «ладность языка».

Однако в любом из вариантов, всегда присутствуют какие-то связи между как-то выстроенным мировоззрением и как-то освоенными навыками употребления языковых средств.

И потому наилучшее миропонимание можно уподобить «кубику Рубика» с 6ю одноцветными гранями: правильно сложенные одноцветные грани «мировоззрение» и «языковые средства», соединённые правильно собранными четырьмя другими одноцвет­ными гранями-связями.

Соответственно:

· Кто-то сможет собрать наилучшим образом грань «мировоз­зре­ние», не сумев привести в соответствие с ним всё остальное — этих почитают невыразимо мудрыми, «себе на уме».

· Кто-то сможет собрать наилучшим образом грань «лад­ность языка», не сумев выстроить ни мировоззрение, ни понятийный аппарат — этих называют пустобрёхами.

Но человеку необходимо собрать наилучшее мировоззрение, выразить его в наилучшей ладности слов, т.е. стать, по-русски говоря, краснобаем, какое слово утратило свой истинный смысл и стало синонимом пустобрёха.

Тем более человеку нельзя уподобляться упомянутой ранее реальной (либо выдуманной) горилле из зоопарка, в раздражении разбившей о стенку данный ей кубик Рубика.

При этом необходимо помнить, что миропонимание — своего рода «кубик Рубика» в психике каждого человека, но в отличие от игрушечного — снабжённый самоликвидатором и замкнутый контурами прямых и обратных связей на внешние средства ликвидации своего носителя.

Вследствие этого умышленные или не умышленные отступления от идеально наилучшего миропонимания представляют опасность как для тех, кто их совершает, так и для окружающих и потомков, если те оказываются не в силах их выявить и устранить. Более обстоятельно об этом жизненном алгоритме совершенствования миропонимания и жизни людей на его основе речь идёт в работе ВП СССР “Диалектика и атеизм: две сути несовместны”.

С вопросом о наилучшем миропонимании оказывается связанным и вопрос о соотношении умолчаний[40] и оглашений. Ни одна дискретная[41] ограниченная[42] информационная система (а равно информационный процесс) не может быть построена исключительно на информации, вводимой в неё по оглашению. Всегда в ней присутствует какая-то сопутствующая информация, вводимая по умолчанию[43].

«Оглашения» — это прежде всего языковые средства и непосредственно связанные с ними образы. То есть «оглашения» представляют собой поверхностный[44] слой понимания какого-либо вопроса и его связей с информационным фоном.

В психике же человека сам взятый в рассмотрение вопрос и его информационный фон — это его субъективные образные представления об Объективной реальности. По отношению к языковым сред­ствам они и представляют собой всю совокупность субъективных «умолчаний».

При построении описания в «оглашениях» из всей совокупности субъективных образов, представляющих собой мировоззрение, какие-то образы и их груп­пы обретают определённые связи с языковыми средствами «оглаше­ний».

Описание же всякого вопроса в «оглашениях» может быть разной обширности: от нечленораздельного междометия — до многотомного трактата, не поддающегося завершению вследствие того, что всякий частный вопрос связан с информационным фоном, образуемым множеством других вопросов, а в себе самом содержит множество аспектов, которые, в свою очередь, связаны и между собой, и с информационным фоном; детализировать же «описание в оглашениях» самого вопроса и его информационного фона можно до безконечности: «Если бы море сделалось чернилами для написания слов Господа моего, то иссякло бы море раньше, чем иссякли бы слова Господа моего, даже если бы Мы добавили ещё одно подобное ему море» (Коран, 18:109, на основе переводов И.Ю.Кра­ч­ков­ского и М.Н.О. Османова).

Субъект сам вольно (осознанно целеустремлённо) или невольно (под водительством алгоритмики безсознательных уровней его психики) ограничивает объём описания в «огла­ше­ниях». В подавляющем большинстве случаев процесс формирования описания в «огла­ше­ниях» не сопровождается крахом или преображением того мировоззрения, которое субъект выражает в своём описании чего-либо языковыми средствами. Соответственно в зависимости от избранного объёма «описания в оглашениях» в поверхностный слой понимания оказываются включёнными с бóльшей либо меньшей степенью детализации бóльшие либо мень­шие области мировоззрения, остающегося самим собой, вне зависимости от объёма и тематического спектра «описания в оглашениях».

Но сами проблемы и задачи, с которыми в жизни сталкивается человек, и обстоятельства их решения достаточно часто требуют, чтобы в оглашениях была выражена информация, прежде остававшаяся в умолчаниях.

Если с миропониманием субъекта всё в порядке, то раскрытие прежних умолчаний не сопровождается отрицанием прежних оглашений.

Это происходит вследствие того, что одна и та же по существу система субъективных образных представлений об Объективной реальности — мировоззрение, информация по умолчанию — лежит и в основе относительно краткого, и в основе более детального «описа­ния в оглашениях» какой-то проблематики.

Если же выявляется несовместимость прежних оглашений и вновь раскрытых умолчаний, то это является основанием для того, чтобы:

· перестроить систему образных представлений об Объективной реальности;

· пересмотреть «словарный запас» и личностную грамматику употребления соответствующих языковых средств;

· пересмотреть выявившиеся несовместимые друг с другом понятия и догадки как определённость взаимного соответствия компонент мировоззрения и языковых средств;

· и тем самым изменить прежнее миропонимание.

Разрешится ли в этом процессе внутренний конфликт миропонимания субъекта в пользу прежних оглашений или в пользу вновь раскрытых умолчаний, зависит от существа выявленного конфликта «умолчания — оглашения» и нравственно обусловленной алгоритмики разрешения такого рода конфликтов в психике субъекта.

Отказ от разрешения такого рода конфликтов «умолчания — оглашения» вне зависимости от причин и мотивировки (они не всегда совпадают) способствует росту калейдоскопичности процессно-образного и дискретно-логического мышления, что может завершиться неоспоримо выраженной шизофренией или самоликвидацией субъекта в тех или иных жизненных обстоятельствах.


[1] Например: «О личностно-эгрегориальном взаимодействии», «О перспективах партии и «не-партии» в развитии на основе КОБ» и других.

[2] Жизнь Мироздания — это разнородные колебательные процессы. Иными словами Природе свойственны не только звуки, но колебания в иных частотных диапазонах и материальных средах, которые однако подвластны тем же законам мелодийности и гармонии, которые выражаются в музыкальной культуре общества. Эта разнородная «музыка жизни» — основа жизни Мироздания. Поскольку за её восприятие и переработку, как и за обработку и переработку образов, в ходе психической деятельности отвечает правое полушарие головного мозга человека, то далее речь будет идти об образно-музыкальных представлениях как о компонентах мировоззрения индивида.

[3] «Пантеизм» — от греческого: «pan» — всё и «theos» — бог, — обожествление Природы, т.е. атеизм в форме возведения в ранг Бога — Творца и Вседержителя — Его творения

[4] Без разума, свободного в выработке линии поведения в отношении других субъектов, в определении (в том числе и предположительном) возможного для себя и невозможного, допустимого и недопустимого, нет места этике: могут быть только заложенные генетикой и культурой автоматизмы (возможно многовариантные) реакции на окружающих и их действия.

[5] Раздел 2.3 представляет собой переработанный одноимённый фрагмент работы ВП СССР “Об имитационно-провокационной деятельности”.

[6] Для сопоставления приведём фрагмент статьи из “Философского словаря” (Москва, «Политиздат», 1980 г.), в которой даётся определение термина «понятие»:

«Понятие — одна из форм отражения мира на ступени познания, связанной с применением языка, форма (способ) обобщения предметов и явлений. Понятием называют также мысль, представляющую собой обобщение (и мысленное выделение) предметов некоторого класса по их специфическим (в совокупности отличительным) признакам, причём предметы одного и того же класса (атомы, животные, растения, общественно-эконо­ми­чес­кие формации и т.п.) могут обобщаться в понятия по разным совокупностям признаков. Понятие имеет тем большую научную значимость, чем более существенны признаки (составляющие содержание), по которым обобщаются предметы. По мере того как из признаков, составляющих основное содержание понятия, выводятся другие общие признаки обобщенных в понятии предметов (и тем самым осуществляется объяснение качественной специфики этих предметов), понятие превращается в определённую систему знаний. (…)».

Это определение неудобопонимаемо, а его единообразное понимание вообще исключено, поскольку философия диалектического материализма, давшая это определение, не связывает понятие как явление в психике индивида с процессом различения образов одних объектов от образов других, одних признаков объектов от других, поскольку для неё информация не объективна, а является чем-то субъективным, а в вопросе о мере (обще­вселенской системе кодирования, несущей информацию) она пуста.

Кроме того вопрос о Различении как способности человека отличать «это» от «не это» в темпе течения событий в философии библейской атеистической культуры (включая и её марксистскую ветвь) вообще не рассматривается. А это всё же — ключевой вопрос психологии как науки.

[7] Т.е. у А.П.Чехова подход психологически правильный — нравственность управляет всей алгоритмикой психики человека в целом, объединяя уровень сознания и безсознательные уровни, и потому реальная, а не декларативно-показная нравственность лежит в основе всех поступков людей, всех их достижений и ошибок.

[8] Хотя при более общем взгляде, образному мышлению свойственны свои языковые средства и свои системы кодирования информации (обра­зов), т.е. свойственны свои языки. Но в данном контексте под языками понимаются разные виды членораздельной речи — языки уровня сознания в психике личности и языки культуры общества.

[9] Если живых людей нет (например, народ исчез, или забыл свою пре­ж­нюю культуру), а есть только тексты на их языке, то выявление миропонимания носителей языка носителями другого языка на основе их собственного миропонимания — большая научная проблема, требующая для своего решения привлечения специалистов историков, психологов, языковедов, географов и т.п.

[10] То есть возможности, имеющей место в некоем множестве и поддающейся описанию аппаратом теории вероятностей и математической статистики.

[11] Поясним примером: в декабре 2000 г. Ю.М.Лужков попал в рубрику “Комсомольской правды” «Люди, которые нас удивили», благодаря высказанной им фразе: «Государствен­ность должна строиться по линейно-штаб­ному прин­ципу».

В ней можно усмотреть призыв к установлению военной диктатуры… если не знать, что в западных учебниках по менеджменту термин «ли­ней­но-штабной принцип» подразумевает такую архитектуру структуры управления, в которой, во-первых, у каждого подчинённого только один прямой начальник, и во-вторых, некоторые из руководителей вырабатывают управленческие решения и контролируют ход их выполнения подчинёнными подразделениями не в одиночку, а опираясь на работу группы непосредственно руководимых ими сотрудников, за которой закрепилось военное наименование «штаб».

В вопросах теории современного западного менеджмента редакция “Комсо­молки” оказалась не сильна, и потому специфический термин — обособляющий профессионалов — менеджеров управленческой традиции, развитой на Западе, — от других профессиональных групп, вызвал ложное понимание и невысказанное удивление: “С чего бы это, демократ (?) Юрий Михайлович вдруг стал пропагандировать военную диктатуру?”

Произносить и цитировать слова без должного понимания (по причине отсутствия предметно-образных представлений о затронутых журналистикой областях общественной жизни) и делать на основе своего извращённого понимания слов других людей те или иные выводы, подчас претендующие на то, чтобы пойти далеко, — это общая беда современной отечественной и зарубежной журналистики.

[12] Имеется ввиду почленный разбор предложений.

[13] Алгоритмика психической деятельности в целом включает в себя сознание индивида, безсознательные уровни его индивидуальной психики и какие-то фрагменты коллективной психики, в которой он соучаствует (эгрегоры, фрагменты которых размещены в психике индивида). При этом алгоритмика мышления представляет собой диалог сознания и безсознательных уровней психики. И в этом диалоге сознание большей частью «даёт добро» или налагает запреты на использование результатов обработки информации безсознательными уровнями психики, хотя у многих сознание просто присутствует при этом процессе, не вмешиваясь в него. Также сознание ставит задачи перед безсознательными уровнями психики, которые те должны решить.

По существу же сознание индивида «едет по жизни» на организме (ве­ще­ственное тело + биополя), управляемом непрестанно во внешнем и внутреннем поведении безсознательными уровнями психики, вследствие чего индивид на протяжении длительных интервалов времени оказывается заложником не всегда осознаваемой им информации и не всегда предсказуемых для его сознания алгоритмов её обработки, которые содержатся в его безсознательных уровнях психики или доступны ему через них в какой-то коллективной психике.

И всегда, когда в настоящем контексте встречается термин «безсоз­на­тельные уровни психики», то следует помнить, что через них на личность может оказываться и внешнее воздействие со стороны эгрегоров (коллек­тивной психики, в которой личность соучаствует), а также и со стороны субъектов, злоупотребляющих своими экстрасенсорными способностями. Соответственно, будучи заложником своего безсознательного, индивид мо­жет сам не заметить того, как окажется одержимым (т.е. управляемым извне помимо его целесообразной воли или вопреки ей) каким-то иным субъектом или объектом, от которого его безсознательные уровни психики получают информацию, определяющую его поведение.

Иными словами, психика подавляющего большинства устроена так, что если её безсознательные уровни решают какую-то определённую задачу, то невозможен осознанный самоконтроль правильности решения этой задачи в самóм процессе её решения.

При этом индивид своё поведение на основе разнородных автоматизмов безсознательных уровней психики может воспринимать как истинную свободу, не задумываясь о том, как эти безсознательные автоматизмы возникли, в чём и как они его ограничивают. Такая “свобода” проявления не осознаваемых индивидом автоматизмов поведения, формируемых культурой общества, которая может быть и нравственно ущербной, не сообразной Божьему Промыслу, может быть очень жестоким, но не осознаваемым рабством, а индивид будет заложником лжи или ошибок, сосредоточившихся в алгоритмике его безсознательных уровней психики. При этом он будет представлять опасность не только для себя самого, но и для окружающих.

Поэтому одной из составляющих личностного развития является настройка алгоритмики безсознательных уровней психики, так, чтобы можно было быть заблаговременно уверенным в безошибочности своей психической деятельности во всех обстоятельствах, в которые Бог приводит человека. В этом и есть истинный смысл слов «верить самому себе».

Однако о сказанном в этой сноске большинство даже не задумывается. Обстоятельно эта проблематики рассмотрена в работах ВП СССР: “Свет мой, зеркальце, скажи…” (также включена в работы ВП СССР: в “Обмен мнениями” с хопёрскими казаками (2000 г.) в качестве одного из разделов, и в книги “О расовых доктринах…” и “«Мастер и Маргарита»: гимн демонизму? либо Евангелие беззаветной веры” — в качестве приложения) “Диалектика и атеизм: две сути несовместны”, “От корпоративности под покровом идей к соборности в Богодержавии”.

[14] В трансовых состояниях сознание способно смещаться в иные частотные диапазоны, в которых его возможности могут многократно превосходить обычные.

[15] То есть сознание различает не более 15 сменяющих друг друга в течение секунды различных образов, и при скорости проекции 16 кадров в секунду и более различные образы сливаются в непрерывное перетекание одних образов в другие, как это мы видим на экране при просмотре кинофильма со скоростью 24 кадра/сек. При этом, как показали изследования, безсознательные уровни психики в процессе просмотра кинофильма, успевают воспроизвести те фазы движения, которые не попали в кадры, поскольку совершались в периоды смены кадров в киносъёмочном аппарате.

[16] Ещё раз повторим. Если быть более точным, то безсознательным уро­в­ням психики свойственны свои системы кодирования объективной информации в субъективные образы, т.е. свойственны свои языки, которые на уровне сознания большинством в качестве языков не воспринимаются.

[17] Вследствие различной информационной ёмкости частотных диапазонов, в которых сознание действует в трансовых состояниях и в обычном состоянии, вся полнота информации, доступная сознанию в единицу времени в трансовых состояниях, в обычном состоянии может быть доступна только в «плотно упакованном» виде, в частности, — в иносказательно-символическом представлении.

[18] При этом недопустимо забывать, что образы внутреннего мира представляют собой либо отображения в психику уже существующего в Объективной реальности, либо прообразы того, что может возникнуть в Объективной реальности, в том числе и в результате человеческого творчества.

[19] Люди могут быть не только носителями обособляющих понятий, но и носителями обособляющих каждого из них языков.

[20] Т.е. догадка может присутствовать в психике как достояние памяти, которое не используется в процессе мышления вследствие того, что человек может быть с нею не согласен либо может не придавать ей никакого значения (в смысле соответствует — не соответствует Жизни), исключая тем самым её из действующей алгоритмики психики.

[21] Иначе — «Угадчиком». А.С.Пушкин писал:

«Провидение не алгебра. Ум ч<еловеческий>, по простонародному выражению, не пророк, а угадчик, он видит общий ход вещей и может выводить из оного глубокие предположения, часто оправданные временем, но невозможно ему предвидеть случая мощного мгновенного орудия Провидения» (А.С.Пушкин. “О втором томе «Истории русского народа» Полевого”. (1830 г.). Цитировано по Полному академическому собранию сочинений в 17 томах, переизданному в 1996 г. в издательстве «Воскресенье» на основе издания АН СССР 1949 г., стр. 127).

Слово «случая» выделено самим А.С.Пушкиным. В изданиях, вышедших ранее 1917 г., слово «случая» не выделяли и после него ставили точку, выбрасывая текст «— мощного мгновенного орудия Провидения»: дореволюционная цензура полагала, что человеку, не получившему специального богословского образования, не престало рассуждать о Провидении (см., в частности, издание А.С.Суворина 1887 г. и издание под ред. П.О.Моро­зо­ва); а церковь не относила Солнце Русской поэзии к числу писателей, произведения которых последующим поколениям богословов пристало цитировать и комментировать в своих трактатах. В эпоху господства исто­рического материализма издатели А.С.Пушкина оказались честнее, нежели их верующие в Бога предшественники, и привели мнение А.С.Пу­ш­кина по этому вопросу без изъятий.

[22] Такие связи неизбежно возникают, поскольку всякая речь сопровождается некоторыми умолчаниями, которых невозможно избежать в силу её дискретного характера и ограниченной продолжительности. Но умолчаниям соответствуют какие-то образы. И если раскрывать все присутствующие в речи умолчания, то реально это невозможно: «Если бы море было чернилами для <написания> слов Господа моего, то иссякло бы море раньше, чем иссякли слова Господа моего, даже если бы Мы добавили ещё подобное этому <море>» (Коран, 18:109).

[23] Более обстоятельно о роли нравственных мерил (стандартов) в алгоритмике психики человека смотри упоминавшиеся ранее работы: “Свет мой, зеркальце, скажи…”, “Диалектика и атеизм: две сути не­совме­с­т­ны”, “От корпоративности под покровом идей к соборности в Богодержавии”.

[24] Такого рода молчаливую слаженность, обусловленную единством нра­вов, хорошо иллюстрирует анекдот. Считается, что финны — народ малоразговорчивый. Так это или нет, но анекдот сообщает:

В одной финской крестьянской семье родился сын. Родители обрадовались. Ребенок растёт, и радость сменилась горем: идут годы, а мальчик не разговаривает. Вырос здоровенный красивый парень: и добрый, и по хозяйству помогает — просить ни о чём не надо, а вот беда: всё молчит. Как-то раз семья села обедать, а он вдруг спрашивает: “А почему суп недосолёный?” — Все в шоке: “Так ты умеешь говорить? что ж ты раньше молчал?!!” — А раньше всё было, как надо…