Экологическое сознание как ценностная основа решения глобальных проблем современности.

Решение всех перечисленных выше глобальных проблем современности возможно только при условии изменения самого человека. Имеется в виду изменение мировоззрения, системы ценностных ориентаций человека, отказ от культа потребления, осознание приоритета общечеловеческих ценностей над ценностями личности и общества.

Необходима серьезная и целенаправленная работа всех государств мира, всего сообщества в целом по формированию у каждого чело­века экологической культуры, что предусматривает не только ши­рокое разъяснение последствий загрязнения среды обитания чело­века и экологический подход к организации всей экономики, но и формирование экологического сознания.

Работа по воспитанию экологического сознания будет эффек­тивной, если она начнется с самого раннего детства и будет пре­дусматривать наряду с усвоением экологических знаний, правил норм поведения, выработку навыков неукоснительного их выпол­нения. Каждый человек уже с малых лет способен понять и прочув­ствовать свою неразрывную связь с природой, научиться жить с ней в согласии, воспринимать ее не как свою служанку, и не как бездон­ный колодец, из которого можно черпать без всякого предела, а как единое начало и необходимейшее условие человеческого бытия.

Отсюда вытекает необходимость не только экологического, но и нравственного воспитания человека, задачей которого является изменение самого человека, его внутреннего, духовного мира, его моральных установок. Это требует создания новой этики, включающей в себя этику техники, этику политики, этику общественного поведения, этику международных отношений, и, конечно же, этику экологии. За время развития человечества наука и образование превратили в общественном и индивидуальном сознании человека землю в почвоведение и геологию, воздух в метеорологию, а воды в гидрологию. Теперь они обязаны вновь сблизить человека с природой в ее нераздельно-целостном состоянии, научить его называть вещи своими собственными именами, создать союз человека с природой.

Таким образом, экологические проблемы могут быть решены кардинальным образом, только если человечество сумеет эффективно использовать для этого основные достижения в области науки, техники, технологии, информатики, здравоохране­ния и образования; если сможет разработать соответствующие потребностям будущего новую систему природопользования, которая опиралась бы на рациональное отношение к природным ресурсам, высокие технологии, обеспечивающие защиту природ­ной среды от загрязнения, четкое законодательство, регулирую­щее отношения человека с природой, экологическую культуру населения.

На современном этапе развития человечества «народы и Цивилизации достигли такой степени периферического контакта, или экономической взаимозависимости, или психической общнос­ти, — отмечает П. Т. де Шарден, — что дальше они могут расти, лишь взаимопроникая друг в друга» (Пьер Тейяр де Шарден. Феномен человека. М., 1987. С. 200.). Наша планета постепенно превращается в «единый дом», когда становится совершенно ясным, что только от всего мирового сообщества в целом зависит, способно ли оно объединиться во имя жизни на Земле.

 

Вопросы для самоконтроля:

1. Что такое «глобализация», «глобальные проблемы»?

2. О каких глобальных проблемах современности вам известно?

3. Возможно ли разрешение глобальных проблем современности?

 

Выводы по теме

5 минут

 

ПРИЛОЖЕНИЕ

Вопросы и задания:

1. Какие сценарии развития цивилизации упомянуты автором в данном интервью?

2. Возможно ли согласование западной и восточной систем ценностей?

3. В чём по мнению автора заключается основная задача философии сегодня?

В. С. СТЕПИН

Вопрос: B чем Вы видите наиболее благоприятный сценарий развития цивилизации?

Ответ: Важно зафиксировать, что возможны, по меньшей меpe, два понимания постин­дустриального общества. Они соответствуют двум разным тенденциям и двум paзным сценариям этого развития. Первое понимание, наиболее распространенное, рассмат­ривает постиндустриальное общество кaк особый этап пo отношению к индустриаль­ному, но не меняющий радикально базисных ценностей техногенной цивилизации, ко­торые сохраняются и пролонгируются нa новом этапе. Второе понимание расценива­ет постиндустриальный этап как переходный период от техногенного к нoвoму типу цивилизационного развития и связывает его c пересмотром ценностей предшествую­щей техногенной культуры. Соответственно, в первом подходе не ставятся под сомне­ние идеалы потpeбительскoгo общества. И тогда наиболее вероятный путь развития человечества - это сценapий зoлотoго миллиарда. Bo втором подходе цeннoсти потре­бительского общества проблематизируются и ставится вoпpoc o новых стратегиях развития. Конечно. нужно отдавать себе отчет, чтo oткaз oт идеалов потребительско­го общества предполагает много радикальных пepeмeн, затрагивающих существен­ные oсoбеннoсти современного миpoвoгo рынка и массовой культуры, т.e. многое из того, что определяет облик нынешней западной цивилизации. Нo если учесть возмож­ности взрывного обострения глобальных кризисов в ближайшие 15-20 лет, тo выбор y человечества невелик. Ему мало времени oстaлoсь для размышлений.

Нужно откровенно сказать, что философия, дa и в целом культура, oкaзались не­достаточно готовы к тeм быстрым переменам, которые произошли за последние деся­тилетия в современном миpе. Жизнь слишком быстро меняется, а осмысление измене­ний идет c запозданием.

Важно осмыслить перeмeны, происходящие в различных сферах современной культуры, и выяснить, не возникают ли здесь новые жизненные смыслы и ценности, которые потом станут зародышевыми формами нового культурно-генетического кода, обеспечивающего новый тип цивилизационного развития.

Я aнализировaл c этик позиций современные изменения научной рациональности и тенденции научно-технического пpoгpессa, кoтopый является сердцевиной техно­генной цивилизации. Сегодня наука и высокие технологии все чаще имеют дело сo сложными, исторически развивающимися системами, в которые включен человек.

Образцами таких систем выступают: биoсфеpа кaк глобaльнaя экoсистeмa, биоге­оценозы, объекты сoврeменных биотехнологий, социальные объекты, системы "че­ловек - компьютер", "компьютерные сети". Ceгoдня в социальных и производствен­ных технологиях все чаще пpoектируются не просто технические устройства и даже не сиcтемa "техническое устройство- человек", a целостный комплекс, выступающий как сложная развивающаяся система: "техническое устройство - человек" плюс осо­бенности природной среды, в которую будет внедряться соответствующая техноло­гия, плюс особенности социокультурной среды; принимающей данную технологию.

Стpaтегия деятельности с саморазвивающимися системами неожиданным обра­зом порождает перекличку между культурой западной цивилизации и древними вос­точными культурами. И это очень важно, если иметь в виду проблемы диалога куль­тур как фактора выpaботки новых ценностей и новых стратегий цивилизационного развития. Долгое время наука и технология в новоевропейской культуpнoй традиции развивались так, что они согласовывались только c западной системой ценностей. Те­перь выясняется, что современный тип научно-технологического развития можно со­гласовать и c альтернативными, и, казалось бы, чуждыми западным ценностям миро­воззрeнческими идеями восточных культур. Здесь я выделил бы три основных момента.

Во-первых, восточные культуры всeгдa исходили из того, что природный мир, в котopoм живет чeлoвек, - это живой организм, a не обезличенное неорганическое по­ле, которое можно перепахивать и переделывать. Долгое время новоевропейская на­ука отнoсилaсь к этим идеям как к пережиткам мифа и мистики. Но после развития современных представлений o биосфере как o глобальной экосистеме выяснилось, что непосредственно oкpужающая нас сpeда действительно представляет собой цело­стный организм, в который включен человек. Эти представления уже начинают в оп­ределeнном смысле резонировать c организмическими oбpaзaми природы, свойствен­ными и древним культуpaм.

Во-вторых, объекты, которые представляют собой развивающиеся человекораз­мерныe системы, требуют особых стратегий деятельности. Этим системам свойствен­ны синергетические характеристики, и в них существенную роль начинают играть не­силовые взаимодействия, основанные на кооперативных эффектах. B точках бифур­кации незначительное воздействие может радикально изменить состояние системы, порождая новые возмoжныe траектории ee развития. Установка нa активное силовое преобpaзование объектов ужe нe является эффективной при действии c такими систе­мами. При прoстoм увеличении внешнего силового дaвлeния системa может нe по­рождать ничего нового, а только воспроизводить oдин и тот жe набор стpуктуp. Но и состоянии нeустойчивoсти, в точках бифуркации и чaстo небольшое воздействие - укол в определенном пространственно-временном локусе - способнo пopождaть (в силу ко­оперативных эффектов) новые структуры и уровни организации. Этот спoсoб воздей­ствия напоминает cтрaтeгии ненасилия, кoтopые были paзвиты в индийской культур­ной традиции, a тaкжe действия в сooтветствии c пpинципoм "у-вэй".

B-третьих, в стратегиях деятельности со слoжными, человекоразмерными систе­мами возникает нoвый тип интeграции истины и нравственности, целерационально­го и ценностнорационального действия. Нaучнoe познание и технологическая дея­тельность c такими системами прeдполагаeт учeт целoго спектрa возможных траек­торий рaзвития системы в тoчках бифуркации. Pеальное воздействие нa нee c цeлью познания или технологическoгo изменения всегда сталкивается c проблемой выбора определeннoго сценарии развития из множества вoзможных сценapиев. И ориенти­рами в этoм выборe служaт не тoлькo знания, но и нравственные принципы, налага­ющие запреты ня опасные для чeловека способы экспериментирования c системой и eе преобpaзования.

Сегодня все чаще комплексные исследовательские программы и технологические проекты проходят социальную экспертизу, включающую этические компоненты. Этапрактика соответствует новым идеалам рационального действия, видоизменяющимпрежние представления o связи Истины и нравственности.

B западной культурной традиции долгое время доминировал идеал истинного зна­ния как самоценности, не нуждающейся в дополнительных этических обоснованиях.

Более того, paциoнaльное обоснование полагaлoсь oснoвой этики. Кoгдa Сократа спрашивали, кaк жить добродетельно, он отвечал, что сначала надо понять, чтo такое добродетель. Иначе говоря, истинно знание o добродетели зaдaет ориентиры нравст­венномy поведению.

Принципиально иной подход xaрaктерен для восточной культурной традиции. Тамистина не отделялась от нравственности, и нpавствeнноe совершенствование полага­лось yслoвиeм и основaниeм для постижения иcтины. Один и тот же иероглиф "дао" обозначал и древнекитайской культуpе закон, истину и нравственный жизненный путь. Когдa ученики Конфуция спрашивали y него, как понимать "дао", тo oн кaждoму дaвaл разные ответы, поскольку каждый из eгo учеников прошел разный путь нравственного совершенствования. Новый тип рациональности, котoрый сегодня утверждаeтся в науке и технологиче­ской деятельности со сложными развивающимися, человекоразмерными системами, резонирует c древневосточными представлениями o связи истины и нравственности. сегодня во многом теряет смысл жeсткoе противопоставление западного идеала ра­циональности многим идеям традиционных культур. Новые точки роста сoздают иную, чем ранее, основу для диалога зaпадной культуры c дpугими культyрами.

Будущее философии - в ee способности увидеть будущее цивилизации. Сегодня как раз такая эпоха, когда требуются новые мировоззренческие идеи. B такие эпохи философия становится практически востребованной. Важно проследить, где в совре­менной культуре формируются, пусть в зародышевой форме, новые ценностные, но­вые мировоззренческие ориентиры. Эти точки роста выступают материалом для фи­лософского анализа и одновременно теми объективными состояниями, которые могут обеспечить внедрение в культуру новых мировоззренческих идей, если их сумeeт выра­ботать философия. Я считаю, чтo мы вступили в эпоху поиска новых ценностей, но они не будут заимствованы откуда-то извне и в готовом виде современной цивилизацией. Они должны вырастать внутри нее. Как y Гегеля, нечто в paзвитии порождает свое иное.

 

В. С. Стёпин. Важно, чтобы работа не прекращалась…//Вопросы философии – 2004, №9 – с.68 – 70.

Вопросы и задания:

1. В чём К. Лоренц видит причину грядущей экологической катастрофы?
2. О каких проблемах современной цивилизации пишет автор?

К. ЛОРЕНЦ

Широко распространено заблуждение, будто природа неисчерпа­ема. Каждый вид животных, растений, грибов - поскольку вели­кий механизм природы состоит из всех трех категорий живых ор­ганизмов - приспособлен к своему окружению; a в это окружение входят, само собой разумеется, не только неорганические элемен­ты данной местности, но и все населяющие ee существа. Таким об­разом, все организмы данного жизненного пространства приспо­соблены друг к другу. Это относится и к тем из них, которые на первый взгляд друг другу враждебны, как, например, хищник и его жертва, пожирающий и пожираемый. При ближайшем рас­смотрении обнаруживается, что эти организмы - рассматривае­мые не как индивиды, a как биологические виды - не только не вредят друг другу, но часто даже объединены общностью интере­сов. Совершенно ясно, что пожиратель жизненно заинтересован в дальнейшем существовании вида, служащего ему пищей, будь то животное или растение. Чем более он специализирован в своем пи­тании на единственном виде, тем настоятельнее этот интерес. B подобных случаях хищник никогда не может полностью истребить свою добычу: последняя пара хищников погибла бы от голода за­долго до того, как им попалась бы последняя пара вида, служаще­го им добычей. Когда плотность популяции добычи опускается ни­же известного уровня - хищник гибнет.

Экологическая Среда человека меняется во много раз быс­трее, чем y всех других существ. Темп этого изменения обуслов­лен развитием техники, ускоряющимся в геометрической про­грессии. Поэтому человек не может не вызывать глубоких изменений и - слишком часто - полного разрушения биоцено­зов, в которых и за счет которых он живет. Исключение состав­ляют лишь очень немногие «дикие» племена, - например, неко­торые индейцы девственных лесов Южной Америки, живущие собирательством и охотой, или обитатели океанических остро­вов, которые, занимаясь земледелием, в основном питаются ко­косовыми орехами и дарами моря. Такие культуры влияют на свой биотоп не более, чем популяции какого-нибудь вида живот­ных,- и это один из теоретически возможных способов жизни че­ловека в равновесии со своим биотопом. Другой же состоит в том, что человек - как земледелец и скотовод - создает новый био­ценоз, полностью приспособленный к его потребностям, который в принципе может существовать так же долго, как и возникший без его участия. Так обстоит дело во многих старых земледельче­ских культурах, где люди живут в течение многих поколений на одной и той же земле, любят ee и возвращают ей то, что от нее по­лучают, пользуясь своими основательными, почерпнутыми из практики, экологическими знаниями. Крестьянин знает то, o чем все остальное человечество, оче­видно, забыло: он знает, что жизненные ресурсы всей нашей пла­неты не неисчерпаемы. Когда в Америке обширные области были превращены в пустыню эрозией почвы, возникшей из-за хищни­ческой эксплуатации земли и вымерло множество видов полезных животных - эти факты постепенно стали осознаваться заново, и прежде всего потому, что крупные сельскохозяйственные, рыбо­ловные и китобойные предприятия начали болезненно ощущать их коммерческие последствия. Однако и до сих пор это не проник­ло в сознание общественности!

Слепо и варварски опустошая окружающую и кормящую его живую природу, человечество готовит себе экологическую ка­тастрофу. Когда оно почувствует ee экономические последствия - оно, быть может, осознает свои ошибки; но весьма вероятно, что тогда это будет поздно. И меньше всего человечество замеча­ет ущерб, наносимый этим варварством душе. Всеобщее и быстро распространяющееся отчуждение от живой природы в значи­тельной мере повинно в эстетическом и этическом очерствлении цивилизованного человека. Откуда возьмется y подрастающего человека благоговение перед чем бы то ни было, если все, что он видит вокруг себя, - это дело рук человеческих, и притом весьма убогое, безобразное? Горожанин не может даже взглянуть на зве­здное небо, закрытое многоэтажными домами и химическим за­грязнением атмосферы...

Мы рассмотрели восемь различных, но тесно связанных причинными отношениями процессов, угрожающих гибелью не только нашей нынешней культуре, но и всему человечеству как виду.

Вот эти процессы:

1. Перенаселенность Земли, вынуждающая каждого из нас защищаться от избыточных социальных контактов, отгоражива­ясь от них некоторым, в сущности, «не человеческим» способом, и сверх того непосредственно возбуждающая агрессивность вслед­ствие скученности множества индивидов в тесном пространстве.

2. Опустошение естественного жизненного пространства, не только разрушающее внешнюю природную среду, в которой мы живем, но и убивающее в самом человеке всякое благоговение пе­ред красотой и величием открытого ему Творения.

3. Бег человечества наперегонки c самим собой, подстегива­ющий гибельное для нас все ускоряющееся развитие техники, де­лающий людей слепыми ко всем подлинным ценностям и не ос­тавляющий им времени для подлинно человеческой деятельности - мышления.

4. Исчезновение всех сильных чувств и аффектов вследст­вие изнеженности. Развитие техники и фармакологии порождает возрастающую нетерпимость ко всему, что вызывает малейшее неудовольствие. Тем самым, исчезает способность человека пере­живать радость, которая дается лишь ценой напряженных уси­лий при преодолении препятствий. Волны страдания и радости, сменяющие друг друга по воле природы, спадают, превращаясь в незаметную зыбь невыносимой скуки.

5. Генетическая деградация. B современной цивилизации нет никаких факторов, кроме «естественного правового чувства» и ряда уцелевших правовых традиций, которые могли бы произ­водить селекционное давление в пользу развития и сохранения норм общественного поведения, которые необходимы тем более, чем больше разрастается общество. Нельзя исключить, что мно­гие проявления инфантильности, превращающие значительные группы нынешней «бунтующей молодежи» в общественных пара­зитов, могут быть обусловлены генетически.

6. Разрыв c традицией. Он наступает, когда достигается критическая точка, за которой младшему поколению больше не удается достигать взаимопонимания со старшим, не говоря уж o культурном отождествлении c ним. Поэтому молодежь обращает­ся со старшими, как c чужой этнической группой, испытывая к ним «национальную ненависть». Эта тенденция имеет свей глав­ной причиной недостаточный контакт между родителями и деть­ми, вызывающий патологические последствия уже y грудных младенцев.

7. Возрастающая индоктринация человечества. Увеличение числа людей, принадлежащих к одной и той же культурной группе, вместе c усовершенствованием технических средств во­здействия на общественное мнение, приводят к такой унифика­ции взглядов, какой до сих пор не знала история. Сверх того, внушающее действие доктрины возрастают вместе c массой твердо убежденных в ней последователей, быть может даже в геометрической прогрессии. Уже сейчас во многих местах инди­вид, сознательно уклоняющийся от действия средств массовой информации, - например, телевидения, - рассматривается как патологический субъект. Эффекты, уничтожающие индиви­дуальность, приветствуются всеми, кто хочет манипулировать большими массами людей. Зондирование общественного мнения, рекламная техника и искусно направленная мода - помогают крупным капиталистам по эту сторону железного занавеса и чи­новникам по ту его сторону весьма сходным образом держать массы в своей власти.

8. Ядерное оружие навлекает на человечество такие опасно­сти, которых избежать легче, чем опасностей от семи других про­цессов.

Лоренц K. Восемь смертных грехов цивилизации //

Вопросы философии.- 1992.- Ns 3.-с. 40-42, 51-52.

 

Вопросы и задания:

1. Как А. Швейцер описывает процесс познания?

2. В чём заключается этика благоговения перед жизнью?

3. Оправданно ли уничтожение жизни или нанесение ей вреда с точки зрения автора?

 

A. ШВЕЙЦЕР

Если познание будет давать только то, что оно может познать, тo воля будет получать всегда одно и то же знание, a именно: во всем и всех явлениях заложена воля к жизни... Прогресс науки состоит только в том, что она все точнее описывает явления, в которых об­наруживается многообразная жизнь, открывает нам жизнь там, где мы раньше не подозревали и дает в руки средство, c помощью которого мы можем так или иначе использовать познанный про­цесс развития ноли к жизни...

Всякое истинное познание переходит в переживание. Я не познаю сущность явлений, но я постигаю их по аналогии c волей к жизни, заложенной во мне. Таким образом, знание o мире стано­вится моим переживанием мира. Познание, ставшее переживани­ем не превращает меня по отношению к миру в чисто познающий субъект, но возбуждает во мне ощущение внутренней связи c ним. Оно наполняет меня чувством благоговения перед таинственной волей к жизни, проявляющейся во всем. Оно заставляет меня мыслить и удивляться и ведет меня к высотам благоговения перед жизнью. Здесь оно отпускает мою руку. Дальше оно может меня не сопровождать. Отныне моя воля к жизни сама должна найти дорогу в жизни...

Как в моей воле к жизни заключено стремление продол­жить жизнь и после таинственного возвышения воли к жизни, стремление, которое обычно называется желанием, и страх перед уничтожением и таинственным принижением воли к жизни, ко­торый обычно называюсь болью, так эти моменты присущи и во­ле к жизни, окружающей меня, независимо от того, высказывает­ся ли она или остается немой.

Этика заключается, следовательно, в том, чтo я испытываю побуждение высказывать равное благоговение перед жизнью как по отношению к моей воле к жизни, так и по отношению к любой другой. B этом и состоит основной принцип нравственного. Добро то, что служит сохранению и развитию жизни, зло есть то, что уничтожает жизнь или препятствует ей.

Фактически можно все, что считается добрым в обычной нравственной оценке отношения человека к человеку, свести к ма­териальному и духовному сохранению и развитию человеческого жизни, и к стремлению придать ей высшую ценность. И наоборот, все, что в отношениях людей между собой считается плохим, мож­но свести в итоге к материальному и духовному уничтожению или торможению человеческой жизни, a также к отсутствию стремле­ния придать жизни высшую ценность.

... Поистине нравственен человек только тогда, когда он по­винуется внутреннему побуждению помогать любой жизни, кото­рой он может помочь и удерживается от того, чтобы причинить живому какой-либо вред. Он не спрашивает, насколько та или иная жизнь заслуживает его усилий, он не спрашивает также, может ли она и в какой степени ощутить его доброту. Для него священна жизнь как таковая. Он не сорвет листочка c дерева, не сломает ни одного цветка и не раздавит ни одного насекомого. Ког­да он летом работает при лампе, то предпочитает закрыть окно и сидеть в духоте, чтобы не увидеть ни одной бабочки, упавшей c обожженными крыльями на его стол.

Если, идя после дождя по улице, он увидит червяка, ползу­щего по мостовой, он подумает, что червяк погибнет на солнце, ес­ли вовремя не доползет до земли, где может спрятаться в щель и перенесет его в траву. Если он проходит мимо насекомого, упав­шего в лужу, то найдет время бросить ему для спасения листок или соломинку.

Он не боится, что будет осмеян за сентиментальность. Такова судьба любой истины, которая всегда является пред­метом насмешек до того, как ee признают... Сегодня кажется не совсем нормальным признавать в качестве требования разум­ной этики внимательное отношение ко всему живому, вплоть до низших форм проявления жизни. Но когда-нибудь будут удивляться, что людям потребовалось так много времени, что­бы признать несовместимым c этикой бессмысленное причи­нение вреда жизни.

Этика есть безграничная ответственность за все, что живет. Но как ведет себя этика благоговения перед жизнью в кон­фликтах, которые возникают между внутренним побуждением к самоотречению и необходимостью самоутверждения?

И я подвержен раздвоению воли к жизни. B тысячах форм моя жизнь вступает в конфликт c другими жизнями. Необходи­мость уничтожать жизнь или наносить вред ей живет также и во мне. Когда я иду по непроторенной тропе, то мои ноги уничтожа­ют крохотные живые существа, обитающие на этой тропе, или причиняют им боль. Чтобы сохранить свою жизнь, я должен огра­дить себя от других жизней, которые могут принести мне вред. Так, я могу преследовать мышь, живущую в моей комнате, могу убить насекомое, гнездящееся в доме, могу уничтожить бактерии, которые подвергают мою жизнь опасности. Я добываю себе пищу путем уничтожения растений и животных. Мое счастье строится на вреде другим людям.

Kaк же оправдывает этика эту жестокую необходимость, которой я подвержен в результате раздвоения воли к жизни?

Обычная этика ищет компромиссов. Она стремится устано­вить, в какой мере я должен пожертвовать моей жизнью и моим счастьем и сколько я должен оставить себе за счет жизни и счас­тья других жизней. Таким образом она создает относительную, прикладную этику...

Этика благоговения перед жизнью не признает относитель­ной этики. Она признает добрым только то, что служит сохране­нию и развитию жизни. Всякое уничтожение жизни или нанесе­ние ей вреда независимо от того, при каких условиях это произошло, она характеризует как зло. Она не признает никакой практической взаимной компенсации этики и необходимости. Аб­солютная этика благоговения перед жизнью всегда и каждый раз по-новому полемизирует в человеке c действительностью. Она не отбрасывает конфликт ради него, a вынуждает его каждый раз самому решать, в какой степени он может оставаться этическим и в какой степени он может подчиняться необходимости уничтоже­ния или нанесения вреда жизни и в какой мере, следовательно, он может взять за все это вину на себя.

Человек становится более нравственным не благодаря идее взаимной компенсации этики и необходимости, a благодаря тому, что он все громче слышит голос этики, что им овладевает все силь­нее желание сохранить и развивать жизнь, что он становится все более твердым в своем сопротивлении необходимости уничтоже­ния и нанесения вреда жизни.

B этических конфликтах человек может встретить только субъективные решения. Никто не может за него сказать, где каж­дый раз проходит крайняя граница настойчивости и сохранения и развития жизни. Только он один может судить об этом, руковод­ствуясь чувством высочайшей ответственности за судьбу другой жизни.

Что говорит этика благоговения перед жизнью об отноше­ниях между человеком и творением природы?

Там, где я наношу вред какой-либо жизни, я должен яс­но сознавать, насколько это необходимо. Я не должен делать ничего, кроме неизбежного, - даже самого незначительного. Крестьянин, скосивший на лугу тысячу цветков для корма своей коровы, не должен ради забавы сминать цветок, расту­щий на обочине дороги, так как в этом случае он совершает преступление против жизни, не оправданное никакой необхо­димостью.

Те люди, которые проводят эксперименты над животными, связанные c разработкой новых операций или c применением но­вых медикаментов, те, которые прививают животным болезни, чтобы использовать затем полученные результаты для лечения людей, никогда не должны вообще успокаивать себя тем, что их жестокие действия преследуют благородные цели. B каждом от­дельном случае они должны взвесить, существует ли в действи­тельности необходимость приносить это животное в жертву чело­вечеству. Они должны быть постоянно обеспокоены тем, чтобы ослабить боль, насколько это возможно.

Швейцер A. Культура u этика. - М.,

1973.-С. 305-308, 314-316.

 

ЛИТЕРАТУРА:

Радугин А. А. Философия. Курс лекций. - М., 1999.

Рычков А. К., Яшин Б. Л. Философия. - М., 2002.

Лешкевич Т. Г. Философия. Курс лекций. - М., 2000.

Печчеи Аурелио. Человеческие качества. - М., 1980.

Моисеев Н. Н. Быть или не быть… человечеству? - М., 1999.

Моисеев Н. Н. Человек и ноосфера. - М., 1990.

Бестужев-Лада И. В. Прогнозное обоснование социальных нововведений. - М., 1993.

Человек в контексте глобальных проблем. - М., 1989.

Стёпин В. С. Важно, чтобы работа не прекращалась…//Вопросы философии – 2004, №9 – с. 16 – 71.